Журнал "Лучик" когда-то пообещал своим читателям отвечать на все их вопросы – если сможет. Этот вопрос пришёл на третий год существования журнала. Вопрос несложный, ответить на него можно просто: «Потому что Бог создал человека свободным».
Быть свободным – означает иметь возможность выбирать между добром и злом. Только когда мы совершаем такой выбор, мы – люди. Если выбора нет (следование добру или злу безальтернативно – предопределено алгоритмом) мы "винтики", или "элементы системы". Многим это нравится. Как правило, тем, кто считает свободу альтернативой порядку. Для таких людей идеалом социальной гармонии является муравейник или пчелиная семя.
Однако почему-то мы не созданы подобными муравьям и пчёлам. Одно из двух: либо природа ошиблись, и мы результат ошибки, – либо в том и состоит замысел, чтобы человек обладал свободой воли имел возможность выбирать между добром и злом. Зачем? Например, чтобы быть сложным и уметь создавать сложные вещи.
А зачем ещё?
«Зачем человек создан свободным, если свобода приносит ему и страдания?»
На этот вопрос можно ответить ещё проще.
Учёные много раз проводили сходные по смыслу эксперименты: помещали сообщество организмов в идеальные условия – то есть в такие, где нет недостатка пищи, перепада температур, никаких других раздражающих факторов и стрессовых ситуаций. И что же? Сообщество вырождалось и погибало.
Значит, условия, идеальные для индивида, опасны для вида. Страдание – это та цена, которую приходится платить за существование человечества. Вот простой пример. Что может быть хуже смерти? Однако вообразите, что было бы, если бы мы не умирали. Бессмертные заселили бы всю планету, и довольно скоро новым людям стало бы "некуда рождаться". Сначала у человечества не осталось бы детей. Потом – молодых. Некому бы стало влюбляться, сочинять плохие стихи и совершать прекрасные глупости...
Почему, отвечая на вопрос, мы не написали, что Бога нет, как того требуют самые строгие из наших читателей?
Потому что дети об этом не спрашивали.
Уже лет семь мы ждём этого вопроса от наших друзей детей, но они почему-то не спрашивают. Либо он для них неактуален, либо не хотят ставить нас в неловкое положение.
Зато они спросили, что такое совесть (и мы ответили), зачем ходить в школу и там со всеми дружить (и мы ответили тоже) и почему развалился СССР. И мы ответили, но этот номер для скачивания недоступен, а на Пикабу эту статью заблокировали. Очевидно, по многочисленным просьбам неравнодушных читателей.
Несколько лет назад американский журнал Foreign Policy опубликовал статью под обидным названием «Русская литература мертва?». Краткое содержание: русские писатели измельчали. Последние их гениальные книжки – это «Доктор Живаго» и «Архипелаг ГУЛАГ» (так в статье), с тех пор ничего интересного не было. Раньше американцы находили в русской литературе большие идеи и откровения, жизненные модели и жизненную философию, от писателей ждали, что их произведения будут более глубокими, чем жизнь простого смертного, а сегодня, увы, ничего этого нет.
Поскольку в главном американский журнал, как ни печально, прав, давайте вспомним, отчего и как такая беда случилась.
* * *
Однажды мне попалась на глаза любопытная публикация, в которой со ссылкой на некоего пленного офицера Вермахта – аналитика, занимавшегося изучением загадочной русской души, рассказывалось, что русская литература якобы являлась для немцев источником сведений о состоянии боевого духа предполагаемого противника. (Гипотеза чересчур прекрасная, чтобы быть правдоподобной, хотя от романтичных немцев с их Аненербе всего можно ожидать.)
Так вот, этот немец якобы жаловался: вы понаписали романов о чудаках и нытиках, о всяких идиотах и «лишних людях», и поэтому мы, доверчивые господа немецкие офицеры, считали, что вы слабаки. Но вы нас обманывали. Вы специально не писали о титанических стройках, о штурме и натиске пятилеток, о небывалых жертвах, на которые готов идти ваш народ, – вы нас обманывали.
Ну что тут скажешь. Ах, обмануть того не сложно, кто сам обманываться рад. Всё мы вам писали: и «Железный поток» Серафимовича, и «Как закалялась сталь» Николая Островского, и «Мужество» Веры Кетлинской, и «Время, вперёд!» Валентина Катаева – бери изучай. Нет же, они в Достоевском и Толстом рылись. Не там, где лежит, а там, где лампочка светит.
В общем, история эта, думается, выдумана, но хвостик правды из неё торчит. Потянем за хвостик.
Западу настолько интересна русская литература, насколько интересна Россия, а Россия интересна ему в одном смысле: как с ней совладать. Это значит, что как только Россия перестаёт быть сильной (и, стало быть, угрожающей), интерес к русской литературе пропорционально падает. Всплеск интереса к русской культуре на рубеже 80-90-х годов объяснялся любопытством: точно ли русский медведь ослаб? А может, ему помочь?
Помощь была нужна. И Джордж Сорос учредил в 1988 году фонд «Культурная инициатива», преобразованный затем в институт «Открытое общество». Одной из его задач была «поддержка толстых литературных журналов». Об успешности этой программы можно судить по следующему показателю: в конце восьмидесятых, когда фонд начал свою филантропическую деятельность, средний тираж основных толстых литературных журналов штурмовал отметку в миллион экземпляров. В середине девяностых, когда Сорос умыл руки, передав заботу об «Открытом обществе» Ходорковскому, средний тираж цеплялся за пять тысяч экземпляров.
"Спаситель русской литературы" Джордж Сорос (он же Дьёрдь Шварц)
(Забегая вперёд: сейчас часть журналов вообще закрылась, а те, что остались, выходят тиражами и того меньше: от двух тысяч до до нескольких сотен штук.)
Понятно, что тиражи всё равно бы рухнули из-за снижения уровня жизни и, скажем так, перераспределения общественных интересов. Однако филантропами был использован следующий приём: поддержкой пользовались те журналы, которые придерживались строго либеральной позиции, прочие получали шиш. И что же?
У либеральных журналов тираж, как уже говорилось, упал до пяти тысяч и ниже (несмотря на поддержку), а у сидящего на бобах патриотического «Нашего современника» (без поддержки) он составлял девять тысяч, почти вдвое больше! О чём это говорит?
О том, что задачей было не столько «дать журналам выжить», сколько втоптать их в либеральное лакейство. Хочешь гранток – играй музыку, которая нравится заказчику, а не хочешь – крутись как хочешь. Конечно, гранток надёжнее.
В начале девяностых англичане запустили у нас франшизу литературной премии «Букер». Столичная литературная интеллигенция на этот «Букер» только что не молилась, ведь там были фуршеты! С тех пор литературный процесс в России так и держится на двух китах: премия и фуршет. Фуршет и премия. Премиями определяется общественная значимость литературных произведений, а общественная значимость самих премий измеряется их денежным выражением и классом кормёжки.
Как только стало ясно, что мы восприняли преподанный урок и сами справляемся с втаптыванием своей литературы в «европейский стандарт», заграничный дядюшка и сам ушёл, и сундучок унёс. Ни поддержки, ни интереса. «Русская литература умерла», ах, какая неприятность…
Она не умерла, её вбомбили в каменный век. Мы имеем такую литературу, которую нам дозволяют иметь либеральные литературные функционеры. В качестве цензурного инструмента используются «механизмы рынка». Работая в крупном издательстве, я наблюдал, как это происходит. Очень просто: приносите вы книжку с «подозрительным содержанием» в отдел маркетинга. Там чешут репу и этак простодушно спрашивают:
– Хм, а на что это похоже? На «Духless» или на Дарью Донцову?
– Ни на что не похоже! – яритесь вы. – Это бомба, такого сто лет не было!
– Хех, — снисходительно смеются в маркетинговом отделе, – нового Толстого открыл? Слушай сюда, мальчик. У нас частное коммерческое издательство, если ты не знал. В него Соломон Пантелеич личные деньги вкладывает (слава Соломон Пантелеичу). Поэтому ты давай неси то, что продаётся, или то, что похоже на то, что продаётся! Мы хорошим предложениям всегда открыты.
Там, где «механизмы рынка» по каким-либо причинам не действуют, применяется прямая цензура. Впоминается в связи с этим забавный анекдот. Один мой приятель, литературный критик, написал для толстого литературного журнала (из тех, что поддерживались Соросом) статью, в которой, среди прочего, был абзац о разумности литературной цензуры. Статья вышла, а абзаца-то в ней и нет… «Знаешь что, — сказали ему в редакции. — У нас демократическое издание, мы против цензуры. А потому этот абзац выкинули!» Чик-чик.
Писатели «нежелательного» направления были отлучены от актуального литературного процесса. А литературный процесс – это и редактура (работа с дельным редактором — иногда залог половины качества), и профессиональное обсуждение, задающее писателю ориентиры развития и стимул к работе. И материальная база!.. Вот пример: хотел я издать книжку великолепного псковского писателя К***, уговорил издателя, тот говорит: ладно, давай, но только быстро… Звоню в Псков: скорее присылайте тексты! Диктую электронный адрес… А он переспрашивает: какая-какая улица? Оказывается, у человека нет компьютера. Он печатает рассказы на пишмашинке. В 2014 году.
Замечательные книги того самого "писателя К***" – искренне советую! Если повезёт найти...
Смех смехом, но когда писатель находится в изоляции, он неизбежно деградирует. Тот же К***, изредка издаваемый меценатами крошечными тиражами, собирает свои сборники сам, и у меня душа обливается кровью, когда я вижу, насколько неправильно он это делает. А столичный редактор или премиальный «ридер» тычет злорадно пальцем в какую-нибудь несуразность и хохочет: «И вот это вот ваша „русская литература“? Ха-ха!..»
Изредка сквозь эшелонированную либеральную оборону по недоразумению либо по недосмотру просачивается что-нибудь неположенное, и тогда случается «скандал». Но за двадцать лет таких «скандалов» было, кажется, всего четыре. Дайте вспомнить.
1. Алексей Варламов с повестью «Рождение» (1995 год, премия «Антибукер»). Человек всего-то написал, что его героя рождение ребёнка заботит гораздо больше, чем призыв Гайдара к интеллигенции в 1993 году выходить на площадь и «давить гадину». Ох, как же его за это мочили… (Воспитали на всю жизнь.)
2. Александр Проханов с кислотным романом «Господин Гексоген»(2002 год, премия «Национальный бестселлер»). Но перед этим его же куда более острые и литературно-удачные романы «Красно-коричневый»и «Идущие в ночи» были успешно замолчаны, а это был совсем другой Проханов, и при нормальном литпроцессе, где именно эти романы (а не постмодернистский «Гексоген») были бы оценены по достоинству, мы бы получили другого писателя.
3. Михаил Елизаров с патриотической сорокинщиной «Библиотекарь»(2007 год, премия «Русский Букер»).
4. Пытающаяся объяснить (а значит, понять? а значит, простить?!) кровавую логику русского ХХ века «Обитель» Захара Прилепина (премия «Большая книга» в 2014 году).
Ну, последние два примера — это уже когда дело было сделано, и Левиафан ослабил хватку, так что, можно сказать, по большому счёту прокололись лишь дважды.
Зато ничего не говорят широкому читателю имена воронежца Вячеслава Дёгтева и ленинградца Георгия Сомова (уже покойных); оренбуржца Петра Краснова, псковитянина Владимира Клевцова, нижегородца Алексея Сероваи ещё десятков тех, кого я сейчас не назвал, или не вспомнил, или просто не знаю. Этих писателей просто «нет». Их книги не издаются (или издаются на коленке тиражами по 500-200 штук), с ними не работают редакторы (а ведь бывают целиком «редакторские» писатели, например, Виктор Астафьев), их не обсуждают критики. Между тем русская литература, в которой присутствовал бы, например, роман Юрия Баранова «По пути на ЮБЛО»(«Южный Берег Ледовитого Океана», я извиняюсь), или «Песни Гипербореев» Владимира Федорова, или «Своим чередом» Зои Прокопьевой, – это была бы совсем другая русская литература и совсем другая история России 90-х годов. Другое самосознание народа, другие «странные русские».
Поскольку прочесть эти книги вы, вероятнее всего, не сможете, я о некоторых из них расскажу. Не потому, что они «самые-самые» (это не одному человеку решать, для этого как раз литпроцесс и нужен), а потому, что первыми пришли в голову.
Сборник рассказов Вячеслава Дёгтева «Крест». Очень задел меня, человека, тогда ещё не обременённого детьми, государственническими убеждениями и весьма циничного, рассказ «Джеляб». Во время первой чеченской войны горцы захватили нескольких русских баб и организовали из них что-то вроде «отделения добрых услуг», тягая по горам и используя как проституток. Потом, под предлогом того, что везут к врачу, отправили расстреливать. Там была подогревающая эмоции «романтическая» линия, которую мы опустим, но, короче, всех убили, а одна за кустик над пропастью зацепилась, спряталась и, раненая, плачет, бормочет: «Ну, падла, погоди, выберусь, сыновей нарожаю, они тебе…» Это было время, когда правозащитник Сергей Адамович Ковалёв и героическая чеченолюбивая журналистка Елена Масюк ни на секунду не вылезали из телевизора. А ошарашивало в рассказе именно то обстоятельство, что русские, оказывается, способны не только разбомбить (если генералы Березовского им позволят), но и «нарожать». Это русские-то? Но Дёгтев написал так, что сомнений не оставалось. И откуда ни возьмись ком в горле, и уверенность: нарожает!
Совершенным шоком (в хорошем смысле) оказался для меня и никому не известный роман Владимира Федорова «Песни Гипербореев». Там вкратце вот о чём: начало девяностых, самый разгар «развала и вымирания». Деревня рушится, все скулят. А у Федорова в романе люди просто забили на государство, банки, кредиты и прочее и живут сами по себе, как на острове. Будто нет над ними никакой власти, никакого радио-телевизора. Колхоз развалился — хорошо. Что плохо лежит — украли. Что лежит хорошо — ну, постарались, пошевелили мозгами и тоже к делу приспособили. И живут. Сеют, пашут, богатеют, строятся. Женятся, заводят детей. Параллельная цивилизация, «Другая Россия». И никакого тебе упадка духа в связи с «демократическими реформами». Наоборот, хорошо, что перестали на нас внимание обращать! Хоть раздышимся… По этой книжке семинары можно было проводить по выживанию без оружия. Русское кунг-фу.
С этим кунг-фу перекликается роман Зои Прокопьевой «Своим чередом». Начало тридцатых, до Сибири докатилась коллективизация. Одну деревню «раскулачили» поголовно: нужны были бесплатные рабочие руки — валить лес, готовить просеку для новой ветки узкоколейки. Вывезли людей в лес в чём были, а в это время того, кто железную дорогу строить должен был, посадили. И оказались эти люди никому не нужны. Их просто забыли. Пришлось выживать самим: собирать камни и месить глину, строить кузнечные горны, землянки рыть, потом избы ставить в тайге, корчевать поля и так далее. В общем, как «Таинственный остров» Жюля Верна, книга про выживание. (Говорят, Зоя Прокопьева сама поставила в тайге дом, своими руками, почти без помощи, такая вот оригиналка, так что разбирается в вопросе таёжного выживания она неплохо.) Много народу вымерло, но те, кто выжил, новую деревню поставили, стали жить. А тут про них вспомнили. На стройку металлургического гиганта вывезли. Там — разорение, бардак, голод, нищета, разврат и апатия. А эти люди (метафора русского народа; роман вообще очень поэтический и глубокомысленный) и здесь ухитрились выжить и более того — навести порядок. Такой «Антикотлован» платоновский получился. Дважды должны были сгинуть без следа, всё для этого родная власть сделала, а не сгинули. И комбинат построили, танки начали выпускать, и на войну на этих танках пошли, и даже вернулись многие. Ничего их не берёт.
«По пути на ЮБЛО» Юрия Баранова — это уже при демократии дело было: подмосковное село, подъедаемое богатыми столичными дачниками. Рядом лес и обширнейшее болото. Районное начальство, глава Администрации, местный мент — все сволочи. Дачники — тоже не подарок. Сыплются обиды на шею русского человека. А несколько местных мужичков сговорились и стали так дела обтяпывать, что обидчики начали кто с перерезанным горлом, кто просто так в болоте тонуть. И без улик — не подкопаешься. Что только ни делала власть, чтоб остановить эту мистику и прищучить подозреваемых, а мистика, зараза, не останавливается. И что самое смешное, жизнь-то от этого лиходейства заметно улучшилась. Этакий террористический инструктаж о способах народного правосудия. Таинственная русская душа — она такая, о двух сторонах: светлой и тёмной. Даже не берусь себе этот роман на полках в книжном магазине представить.
А, собственно, почему? Мало, что ли, у нас книжек и фильмов о маньяках да извращенцах? Но ведь то ж правильные маньяки, вы поймите… Они для услажденья плоти и кармана маньячат. А тут маньячат, чтобы жить по совести можно было. Это уже как-то… статьёй попахивает.
То ли дело романы о страданиях высокоинтеллектуальных лесбиянок, или влюблённых в олигархов риэлторш и прочей «интеллигенции»! Это да. Это прямо-таки необходимо хорошенечко изучать аналитикам из Лэнгли или откуда они там, чтобы знать, на что загадочный русский народ в предстоящей войне способен. Тут-то им и объясняют (на самом-то деле — объясняют нам, чтоб мы сами так думали): русский народ — он мальчик. Он хочет в торгово-развлекательный центр и трусики. Он не хочет воевать с партнёрством во имя прогресса! Да и чем ему, хи-хи, воевать-то? Томиком Пелевина? Стаканчиком из-под капуччино? Ключиком для сборки мебели из магазина IKEA?..
Нет, конечно. Не ключиком. Зубами загрызём – вы только разозлите как следует. А что нет у нас для вдохновения великой русской литературы, так это ничего. Хитрость-то вся в том, что это не мы русской литературой вдохновляемся, а ровно наоборот – она нами. Всегда так было. Так что логика тут простая: будет великая страна – будет и великая литература.
А если нет, то зачем нам тогда великая литература? Кто, простите, "будет её носить"?
Это, как снова поняли самые догадливые из нас, не статья из детского журнала "Лучик", а просто досужие размышления его редакторов, которым "что-то не то завезли в редакцию". Что поделать? Мир несовершенен. Совершенен только журнал "Лучик", с которым можно познакомиться здесь (онлайн листалка) или здесь (скачать для удобства чтения).
Здравствуйте, я житель г. Сыктывкар, который последние годы гордится своим театром (у нас в республике не очень много того, чем можно гордиться). Это незнакомое чувство - когда видишь, что буквально из ничего театр стал чем-то Великим. Вчера я нашел пост в ВК о том, что новый министр культуры республики Коми решила разрушить все то, что строил руководитель театра. Она решила заменить его своим приближенным. В посте приложу письмо коллектива театра руководству республики и ссылку на оригинальный пост в группе театра. Пожалуйста, придайте огласке этот случай несправедливости и самоуправства. В комментариях к оригинальному посту жители республики негодуют и требуют ответа от министра, объяснений, но их так никто и не получит, если это не выйдет хоть немного за границы республики, прошу помощи в огласке.
Здрав будьте господа и дамы, уж вечереет, а это значит пришло время очередной КультСтори. Как видите выше, выпустили мы недавно выпуск по Крыму, как его Потёмкин в божий вид приводил.
Но суть даже не в ролике, а в том что разверзлось под ним. Не смотря на то, что наше творение получило меньше чем обычно просмотров, нашлось аж 8 человек из числа наших братских соседей, что с пеной и гнилью у рта начали орать про Крым и нашу страну в целом. Вот честно, задолбались удалять, и это не смотря на то, что тема видосика то совсем о другом.
И про оккупацию татар(можно подумать под туркой им хорошо было), и про то что мы нечего построить не можем и "Енто всё придумано Мосаклями" и в конце концов, были доводы из серии "Вся история ваша говно, у нас по другому написано".
В общем крови и нервов попили знатно, мы ей богу не понимаем, как на первый взгляд столь далекий отрывок нашей общей истории, может до сих пор порождать столько срача в контексте современной ситуации. Всем доброго вечера!
Пожалуй, тем, что у народа есть определённая культура и опосредованная через эту культуру иррациональная привязанность к территории проживания – то, что называется "любовь к родине".
У населения этих свойств может и не быть. Оно просто населяет данную территорию – без всяких сюсю-мусю. Работает, жрёт, ср-р-р... э-э-э... отдыхает. Другое название населения – "популяция".
Другое название народа – "политическая нация". Политическая нация – залог государственности. Государство есть там, где есть народ. Там, где народа нет, а есть только популяция (или население), там можно обойтись просто администрацией.
Хотя она, конечно, может называться государством. Так всем привычнее.
Однако администрация от государства отличается. Прежде всего тем, что у государства есть обязанность соблюдать национальные интересы. А у администрации такой обязанности нет. Она должна блюсти экономические интересы населения, но сохранение культурного своеобразия народа в её задачи не входит.
Если государство невозможно без народа и государственного аппарата (чиновничества, армии и полиции), то администрация невозможна только без аппарата. Вот так их различают. Если то, что называет себя государством, немыслимо без аппарата, а без народа – есть такое чувство, что обойдётся, то это администрация.
Смысл администрации – это защита прав собственников территории (не народа, связанного с территорией узами культурных традиций, а тех, для кого эта территория является источником выгоды).
По-моему, так и никак иначе.
* * * Существует такой мыслительный приём: говоря о народе, мы всегда имеем в виду его лучшие свойства, а худшие умножаем на ноль. Их нет и не может быть. Предполагать, что у народа могут быть худшие свойства, – как минимум, неэтично. А то и кощунственно.
Кто победил в Великой Отечественной войне? – Народ. – А кто написал "четыре миллиона доносов"? Ну, пусть не четыре (неизвестно, как их считали), пусть один. Кто написал? Явно же не народ. (Может быть, население?)
Народ в отечественной культурной традиции вроде помазанника. Вроде "доброго царя", который "добр" уже просто потому, что он помазанник – а значит, от Бога – а значит, невозможно предположить, что он может быть не добр.
Народ и царь, как видим, похожи. "Но есть нюанс".
Кто победил в Великой Отечественной войне? Народ. Кто победил в Отечественной войне 1812 года? Народ. А кто потерпел поражение в Польско-Литовской, Крымской или в Русско-Японской войнах? Ну не народ же? Звучало бы смешно и дико. Понятно, что эти поражения потерпели цари. "Начальство".
Получается – мы проигрываем в тех войнах, в которых народ используется только как инструмент и ресурс, но не "как-то ещё". Как? Бог знает. (Или вы тоже знаете? Тогда извините!) Но как-то вот так примерно:
Чем мышка на картинке отличается от других? Тем, что она не человек и не домашнее животное – не элемент системы, а элемент, дополняющий систему. Понятно, что сама Мышка, без Дедки и его "системных", Репку из земли не вытянет. Но и Дедка с "системными" не вытянет без Мышки – если Репка большая-пребольшая.
Но система – это администрация. С точки зрения системы народ не нужен. (Ну что хорошего в том, что мыши расплодятся и захватят амбар?) Использовать Мышкин ресурс всё равно приходится, но важно не давать Мышке задумываться о её потенциальных возможностях.
Надо сразу чётко объяснить Мышке, что система тянет эту чисто конкретную Репку само, без её помощи. Отдыхай и веселись, дорогая Мышка, не бери в голову! А к помощи Мышкиной прибегать как-то незаметно, опосредованно: например, ужесточить сбор налогов и штрафов, поднять тарифы, разрешить волонтёрское движение (но не очень, чтобы не "опухло")... Использовать Мышкину силу так, чтобы сама Мышка её не осознала и не загордилась.
Гордыня же грех, не так что ли?
Правда, тогда может не случиться депотенциирования Мышкиной потенциальной мистической силы и, как результат, – не вытянется из земли Репка...
Да шут с ней. Договоримся. Деловые люди всегда договариваются! Если у них нет неприемлемых для партнёров обременений – вроде насквозь мифологического, иррационального, родом из доцифровой древности, народа. Хтонической Мышки.
Всем прекрасного настроения и женихов хороших! Это, как уже поняли самые догадливые из нас, не статья из детского журнала "Лучик", а просто досужие размышления его редакторов, которые хамят в комментах. Мир несовершенен. Совершенен только журнал "Лучик", с которым можно познакомиться здесь (онлайн листалка) или здесь (скачать для удобства чтения).
Рассказ о том, как я решил продвигать в отдельно взятом ЖК совместный досуг.
Так получилось, что после развода я оказался бомжом, но при этом снял квартиру в чудесном месте – центр Воронежа, дом – ближайший к школе моего сына, и очень важно – 17 этаж. Обожаю смотреть на мир с высоты. Да ещё и закаты прилагаются...
В доме живёт около 5,5 тысяч человек.
Я и до этого в городе частенько наводил всякие движухи, мог организовать масштабную благотворительную акцию, устроить городские бесплатные экскурсии в обеденный перерыв или тусовку на турбазе в 50+ человек.
Всё это без коммерции, просто в кайф.
Но тут… Сначала в чатике дома узнал, что округу терроризируют бродячие собаки. И кошек всех задрали, и жильцам прохода не дают, особенно, если с домашними животными гуляют. Поднял старые связи в журналистике, записался на приём к заму мэра, и в итоге делом занялся Следственный комитет, что-то зашевелилось. Да и сами жильцы активизировались, увидев, что есть подвижки. Нельзя сказать, что проблема решилась, она масштабнее, чем отдельно взятый двор, но с места сдвинулось.
Однако мне захотелось общественной движухи. Новые лица, интересное общение…
Сначала организовал людей на походы по квизам. Это викторины, которые проводятся в барах (я называю их Что? Где? Когда? для тупых). Нашёл отклик, и мы стали играть компанией из новых знакомых разного возраста и пола каждую неделю.
Затем я, как старый диджей, хотел организовать прямо во дворе новогоднюю дискотеку часов с 6 вечера до 2 ночи. Но из-за трагических событий в Белгороде отменили.
После этого принял решение пройтись по культуре.
Организовал сначала экскурсию в музей Есенина (сходили две группы в разные дни). Между прочим, крутая экспозиция, рекомендую и воронежцам, и гостям города. И посещение бесплатное.
Затем отправились в роскошный Музей забытой музыки (две группы по 18 человек). Это вообще уникальнейшее явление даже в масштабе России, и тем, кто будет в нашем городе, к посещению обязательно! Там представлены и инструменты, которые можно сделать за 10 минут из, к примеру, камыша, и очень сложные. Ну и хранитель музея и традиций Сергей Плотников - сам по себе "уникальный экспонат", потрясающий рассказчик, знаток и фанат своего дела.
Сделаю отдельный пост про это место.
Потом собрал народ для похода в Краеведческий музей. Тоже два дня подряд набирались большие группы (по 20-30 человек). Опять же, и взрослые, и дети ознакомились с историей родного края.
Кто-то побывал в музее впервые, а кто-то вспомнил школьные годы. Тут ведь важно то, что можно было пройтись по знакомым с детства экспозициям (конечно, обновлённым) уже с дочками\сыночками - это особые впечатления.
Пару вторников с местными мужичками уже играли в футбол, благо, площадка под окнами. В один из дней за нашей игрой наблюдали даже особенные соседи – футболисты команды РПЛ «Факел» Воронеж. Да-да, в кои-то веки не мы на них смотрели, а они на нас)
На прошлых выходных на той же самой футбольной площадке 30 человек поучаствовало в бесплатном мастер-классе по оказанию первой помощи в экстренных ситуациях.
Соседи разных возрастов учились делать непрямой массаж сердца, помогать извлекать из дыхательных путей инородное тело, узнали юридические нюансы по теме.
Впереди – куча всего, в том числе большая задумка – хочу прямо во дворе организовать внутренний кулинарный фестиваль. Чтобы соседи угощали друг друга всяческими блюдами. Привлеку знакомых шеф-поваров, тех, кто занимается кейтерингом, уверен, все получат удовольствие и ещё больше познакомятся.
С завтрашнего дня буду пробивать установку во дворе шкафчиков для обмена книгами и, к примеру, детскими головоломками, которые уже пройдены.
Я не получаю с этого ни копейки. Мне просто кайфово так жить. Приятно ложиться спать и думать, что день прожит не зря, получилось доставить кому-то удовольствие, поспособствовать тому, чтобы наше общество, хотя бы в отдельно взятом дворе, развивалось, люди здраво общались, а не собачились из-за криво припаркованных драндулетов, имели интерес не только к дивану с телеком, но и чуть пошире.
Признаюсь честно, вопросики по тщеславию себе задаю. Помните, в одном фильме сказали, что это любимый грех дьявола. Ну, типа, какой же я молодец, раз так делаю. Каюсь прилюдно, после проведённого мероприятия есть такие мыслишки. Стараюсь бороться с этим.
Кто-то ещё говорит про таких, как я, что это комплексы выходят. Если честно, мне на все эти теоретические штуки вообще пофигу. По мне, так пусть выходят, если это они, я был бы рад, если бы ещё кто-то так с комплексами боролся.
А выложил это для того, чтобы кто-то из вас подумал: а, ведь и я\мы так могу\можем делать, здорово же! Может, кто-то уже делает, тогда поделится тут опытом.
Это, кстати, в тему про то, что добро нужно делать и бросать в воду. Не согласен. Желтушные СМИ создают такую атмосферу, что человек выходит из дома с мыслью, что в мире все друг другу волки. И другой выходит с таким же настроем. И оба, в принципе, милые люди, стараются не дать слабину, "а то съедят". Их так новости эти ублюдские научили. А если больше писать про то, что в общем-то люди вокруг в основном хорошие, и не стоит гавкаться по любому поводу, то и атмосфера будет меняться.
Но начинать нужно с себя. И не стесняться рассказывать о чём-то добром и позитивном. Даже если это сделал ты. Про дерьмо и без нас куча желающих поведать...
Сысинг - это социальное явление, когда собеседник требует обращаться на ВЫ, но при этом сам обращается на ТЫ, и при этом старше того, кому ТЫкает, менее чем на 10 лет, а то и младше.
Сысинг распространён много где, начиная от образовательных учреждений и заканчивая взрослыми рабочими местами. Наша Святая Цель - борьба против сысинга. Мы за равенство в общении и справедливость в отношениях вне зависимости от ролей и статусов.
Чем так неприятен сысинг?
Прежде всего, мы все — личности. В каждом(ой) из нас есть как достоинства, так и недостатки; у кого-то из нас больше опыта, знаний и навыков — у кого-то меньше. Но ничто из этого не означает, что кому-то позволено возвышаться над иными, практикуя неэквивалентное общение с ближними. А разница в обращениях на ВЫ/ТЫ наиболее символично показывает социально-должностное неравенство. Мы не говорим о том, что в обществе не должно быть уважения. Но мы уверены, что оно не должно зависеть от того статуса, который по прихоти судьбы заняло лицо. Уважение должно быть равным к учащимся и учителям, к начальникам и подчинённым. К Людям.
Что можно сказать человеку, если он применяет к тебе сысинг, заставляя общаться неравноправно? Проще всего это сделать прямо: так и произнести вслух в открытую: "Не сысь меня!" ИЛИ "Я не переношу сысинг! Не применяй его ко мне!"
Приведу пример диалога: - Здравствуйте, леди Мэри, - школьник Петрик. - Здравствуй, Петрик. - Как твои дела, Мэри? - Петрик (переходит на ТЫ в ответ). - Хорошо. Но можешь называть меня на Вы, ведь я всё-таки твоя учительница? - Мэри. - Нет. Пожалуйста, не сысь меня! Я не переношу сысинг! - Петрик. - Ты должен соблюдать субординацию, Петрик. - НЕТ! Мне плохо от сысинга, прекрати сысинг в мою сторону! - отвечает Петрик совершенно разумно, а значит, правильно.
Москва в 1920-1930-е годы была местом стремительной смены социальных ролей. Главной героиней искусства тех лет стала новая женщина - та, что преобразует город. Работница и революционерка, актриса и летчица, парашютистка и нэпманша, метростроевка и художница.
Этот многогранный образ будет представлен на выставке "Москвичка. Женщины советской столицы 1920–1930-х" - главном проекте Музея Москвы в 2024 году.
С. Герасимов. Портрет героев Советского Союза т. Гризодубовой, т. Осипенко и т. Расковой. 1939 год. Пермская государственная художественная галерея
Экспозиция покажет, как менялись жизнь и образ горожанки в первые десятилетия советской власти.
Например, один из центральных для советской культуры образов, сформировавшийся в 1920-х годах, - текстильщица. По количеству фабрик и числу рабочих текстильная промышленность занимала первое место среди всех московских производств. Трудились на этих предприятиях в основном женщины, и именно в честь текстильщиц-революционерок получил свое название журнал "Работница".
Эта тема раскрывается во второй части выставки - через личные истории художниц-москвичек, чья деятельность была связана с текстилем, а также с развивающейся вместе с ним модой.
Всего представят около 2000 экспонатов более чем из 30 российских музеев и частных коллекций, включая произведения Казимира Малевича, Александра Дейнеки, Екатерины Зерновой, Надежды Кашиной, Александра Лабаса, Аристарха Лентулова, Александра Тышлера, Константина Юона, Петра Кончаловского, Ильи Машкова и других выдающихся художников прошлого столетия.
Выставка "Москвичка. Женщины советской столицы 1920-1930-х" пройдет с 24 апреля по 25 августа в Музее Москвы.