Красота + Люди

Недавно Оспинка* посмотрела фильм ужасов «Субстанция» и осталась под сильным впечатлением… Всю ночь она ворочалась в постели, не могла заснуть, думая о том, какие стандарты красоты могут быть в будущем. Будучи ольччан** воплоти ее это очень волновало.

* Оспинка - главная героиня романа Зомби Кореи. Игра в “Сахалинский поезд”.

** Ольччан - (кор. 얼짱 — «лучшее лицо») — южнокорейская субкультура привлекательных молодых мужчин и женщин, родом из Японии, Кореи или Китая. Представитель ольччан имеет большие глаза, светлую кожу, детские черты лица.

Примерно в два часа ночи хаос в ее голове наконец обрел форму некого рассуждения.

“В будущем, — думала Оспинка, — стандарты красоты в Корее претерпят кардинальные изменения, и появится новый вид несовершенства, который бросит вызов традиционным представлениям о красоте. Например, перенесемся в 2073 год. Модельные агентства Сеула теперь ищут моделей с чертами, которые раньше считались недостатками, например, лысые женские головы... В своих глянцевых журналах фотографы с любовью изображают мускулистые плечи, напоминающие плечи бодибилдеров. Они словно утверждают новый идеал, в котором сила берет верх над хрупкостью…”

Три часа ночи…

«Дизайнеры, — думает Оспинка, ворочаясь с боку на бок, — теперь создают одежду, которая акцентирует внимание на ногах, покрытых целлюлитом. Они стремятся переосмыслить представления о красоте, чтобы выразить уважение к человеческому несовершенству. Плоское лицо, глаза косят, обвисшая кожа на животе… Некогда внушающие ужас дряблые ягодицы превратились в символы аутентичности и нормальности! Б-р-р…»

Полчетвертого ночи…

“Большие ступни, — думает Оспинка, яростно взбивая подушку, — в 2072 году считаются признаком практичности. А горбун, который раньше считался признаком физической неполноценности, теперь воспринимается как эталон правильного человеческого облика. Вместо того чтобы испытывать отвращение, общество научилось принимать „мутацию“ красоты, которая захватывает мир моды. На смену неумолимому истреблению пластическими хирургами (а у нас в Корее они большие мастера) шрамов, бородавок и морщин приходит извращенное восхищение недостатками, асимметрией…”

Четыре часа утра.

«Сухая, растрескавшаяся кожа, — думает Оспинка, засыпая, — уши как блины, нос длинный и кривой… Как хорошо, что это лишь мои фантазии…»

Ей приснилась Деми Мур с ногами от ушей... В прямом смысле слова...

"Чёрные глаза"

Ты дико пугаешься (страшишься) своих же собственных представлений (галлюцинаций, «образов и подобий»), если сталкиваешься с ними нос к носу (в «реальности», вблизи). Хотя издалека они тебе кажутся вполне здоровыми и красивыми.

Фактически, вблизи тебе страшно твоё собственное лицо. Хотя, издалека оно тебе кажется красивым (и здоровым). Тебе следует держаться подальше от твоего собственного лица - от твоих представлений обо всём (=о ничём). И "всё будет хорошо".

В чём вся страшность и нездоровье твоего лица? В том, что у тебя нет никакого лица. Ты абсолютно безлик, невидим, прозрачен, бесплотен. Издалека ты можешь выдавать желаемое за действительное. Вблизи ты всегда жестоко разочаровываешься - убеждаешься в отсутствии у тебя какого-либо лица. Ты же - "дух святой". Ну, какое у тебя может быть лицо (скажи на милость)? Сам подумай!

Иначе говоря, тебя не существует, тебя "нет". А тебе кажется, что ты "есть". Ты в каком-то смысле давно умер. Точнее, никогда и не рождался. Но поскольку это тебе не комильфо, постольку ты сам себя ловко обманываешь - занимаешься притворством и лицемерием.

Ты изобретаешь себе легенду о твоём рождении и скорой "смерти", о родителях и прочих при-дурках - о людях. И живёшь припеваючи в твоих мечтах (в иллюзиях), но ровно до тех пор, пока не приближаешься к своему лицу - к своим представлениям (миражам) о твоей жизни, которой на самом деле у тебя просто нет.

В этом смысле ты "спишь и видишь" твою жизнь там, где ничего нет - в пустыне, в пустоте. Ты смотришь кино - сновидение. И всё бы ничего, да твоё сновидение всегда получается (становится) кошмарным. И тебе приходится время от времени просыпаться - "просветляться".

«Одев на мятое лицо осмысленности маску,
Я разогнал тяжёлый сон, икнув по-царски.
Вчерашний хмель гудит в костях, желудок пышет жаром,
И, приподнявшись на локтях, я взглядом шарю.
*

И вижу то же, что вчера - мой гардероб разбросан,
Окурков смрадная гора под самым носом.
А на столе и под столом, как после долгой битвы,
Разгул, разнос, разбой, разгром, всё перебито…»

«И поднялась великая буря; волны били в лодку, так что она уже наполнялась водою.
А Он спал на корме на возглавии. Его будят и говорят Ему: Учитель! неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем?
И, встав, Он запретил ветру и сказал морю: умолкни, перестань. И ветер утих, и сделалась великая тишина.»