Лига историков

История создания

История одного из самых известных артиллерийских орудий Второй мировой берет начало в 1928 году, когда немецкие конструкторы-оружейники из концерна Круппа, вынужденные из-за наложенных на Германию ограничений Версальского договора работать в Швеции на заводах местной фирмы Бофорс, разработали прототип зенитного орудия, которое получило обозначение 8,8 см FLAK 18 или 88-мм зенитное орудие образца 1918 года. Последние цифры в названии должны были ввести в заблуждение английских и французских наблюдателей за соблюдением условий Версальского договора, отсылая их к тому, что зенитка была создана еще до окончания Первой мировой войны. С 1932 года орудие начали открыто производить в Германии. Тогда же оно начало поступать на вооружение зенитных частей вермахта. В 1936-1937 годах в Германии была проведена модернизация данного зенитного орудия. Flak-37 - имела усовершенствованную систему управления огнём и возможность ведения огня по наземным целям непосредственно из походного положения. Важным усовершенствованием в конструкции пушки стало изготовление ствола из нескольких элементов, что позволяло заменять его изношенные фрагменты прямо в полевых условиях.

Следующие заметные изменения были произведены уже во время Второй мировой войны с 1939 по 1943 годы. В силу того факта, что зенитные орудия различных модификаций имели высокую степень унификации между собой, в итоге за орудием, получившим в войсках неофициальное прозвище от своего калибра "ахт-ахт", закрепилось название 8,8 см FLAK 18/36/37/41. Всего за все время производства, которое было прекращено в марте 1945 года, было изготовлено более 21 тысячи орудий всех версий.

Технические особенности

Важным преимуществом этих пушек было наличие механизма автоматического выбрасывания гильз, позволявшее подготовленному персоналу обеспечивать темп стрельбы до 20 выстрелов в минуту. Но чтобы раз в три секунды заряжать орудия 15-килограммовым унитарным патроном, на каждую пушку необходимо было по 11 человек, из которых четверо или пятеро занимались исключительно подачей боеприпасов. При массе снаряда 9,5 кг и начальной скорости около 800 м/с её эффективная дальность стрельбы по воздушным целям достигала 8 км.

Универсальный лафет позволял 8,8-см зенитному орудию вести ограниченный огонь в противотанковом режиме, даже находясь на колёсах. Его можно было полностью развернуть всего за две с половиной минуты. Успешное использование зенитки в качестве импровизированного противотанкового орудия привело к разработке на его основе танкового орудия - 8,8-см KwK 36, где аббревиатура «KwK» означает Kampfwagen-Kanone (буквально «пушка для боевой машины»), предназначенного для установки в орудийной башне в качестве основного вооружения танка. Это орудие стало основным вооружением тяжёлого танка «Тигр I».

Орудия обычно оснащались системой Kommandogerät – аналоговым орудийным компьютером. Системы Kommandogerät вводились в эксплуатацию с 1925 года, и Kommandogerät p40 была стандартной системой на протяжении большей части войны. Она обеспечивала чрезвычайно точный огонь и даже учитывала расстояние между орудиями и наводчиками, компенсируя смещение и наводя все орудия в одну точку. В дополнение к этим системам были разработаны также радиолокационные системы наведения. Серия радаров «Вюрцбург» выпускалась тысячами и широко применялась. Они позволяли вести огонь по площадям вне прямой видимости, но обладали низкой точностью по сравнению с визуальными системами.

Боевое применение

Боевое крещение «восемь-восемь» получила уже в 1936 году, во время гражданской войны в Испании, куда она попала в составе немецкого легиона «Кондор». Уже тогда FLAK 18 продемонстрировала свою поразительную эффективность в борьбе с легкобронированными танками тех лет. Когда же бронебойные снаряды стали стандартным боеприпасом для всех немецких и американских машин в Северной Африке, тогда же бронебойные снаряды стали стандартным боеприпасом для всех немецких зенитных батарей.

Именно 88-мм зенитная пушка стала самым грозным оружием для советских танков Т-34, КВ, а также английских и американских машин в Северной Африке на начальном этапе Второй мировой войны. Ключом к успеху была не только немецкая тактика использования данных орудий, но и высокая скорость полета ее снарядов 790 метров в секунду для осколочно-фугасного выстрела. На начальном этапе Второй мировой войны это орудие могло поразить большинство танков-союзников, стреляя по ним осколочно-фугасными снарядами. А использование бронебойных боеприпасов делало это орудие просто смертоносным для танков. К примеру, бронебойный снаряд на дальности 100 метров пробивал броню 128 мм, а на расстоянии полтора километра - 97 мм.

В 1939 году компания «Рейнметал Борзик» получила контракт на разработку новой зенитной пушки, которая отличалась бы лучшими баллистическими характеристиками. Первоначально новое орудие назвали «Герат-37», однако в 1941 году название поменяли на 8,8 см «FLAK-41». Тогда же был готов первый опытный образец орудия. 44 штуки, были в августе 1942 года направлены в африканский корпус, причем половина из них была потоплена союзниками в Средиземном море вместе с перевозившими их транспортами, а проведенные испытания оставшихся образцов позволили выявить ряд сложных конструктивных недостатков зенитки. Только с 1943 года эти орудия начали поступать на вооружение ПВО Рейха. Орудие 8,8 см FLAK-41 отличалось выросшей скорострельностью 22-25 выстрелов в минуту, а начальная скорость осколочного снаряда достигла 1000 метров в секунду.

Зенитное орудие имело лафет шарнирного типа с четырьмя расположенными крестообразно станинами. Конструкция лафета орудия обеспечивала возможность ведения огня при угле подъема до 90 градусов. В горизонтальной плоскости можно было вести круговой обстрел. Для защиты расчета орудия от пуль и осколков имелся бронированный щит. Зенитка получила новый ствол длиной 74 калибра. Первоначально он состоял из кожуха, трубы и казенника. Автоматический затвор орудия был оснащен гидропневматическим досылателем, который позволил облегчить работу расчета и повысить скорострельность. Для зениток «FLAK-41» был создан новый снаряд. Пороховой заряд в нем был увеличен до 5,5 кг. Для FLAK-18 он был 2,9 кг. Для этого у гильзы пришлось наращивать длину с 570 мм до 855 мм и диаметр. Всего было разработано 5 основных видов снарядов. Два осколочно-фугасных с разными типами взрывателей и три бронебойных. Досягаемость нового орудия по высоте. Баллистический потолок составлял 15 тысяч метров. Высота действительного огня 10 тысяч 500 метров. Бронебойный снаряд массой 10 килограмм при начальной скорости 980 метров в секунду на расстоянии 100 метров пробивал броню толщиной до 194 миллиметров. На расстоянии одного километра 159 миллиметров. Калиберный снаряд меньшей массы 7,5 килограмм с начальной скоростью полета 1125 метров в секунду на расстоянии в 100 метров пробивал броню толщиной 237 миллиметров с расстояния 1000 метров 192 миллиметра.

К моменту начала Второй мировой войны к 1 сентября 1939 года в зенитных частях Люфтваффе насчитывалось 2459 орудий флаг 18, 36 или 37, которые состояли на вооружении как армейской ПВО, так и сил ПВО Рейха. Причем именно в составе армейской ПВО они отличались в наибольшей степени. Уже в ходе военной кампании во Франции выяснилось, что немецкие 37-миллиметровые противотанковые орудия абсолютно беспомощны против брони большей части французских танков. Однако с ними легко разделывались оставшиеся "безработными", (господство в воздухе захватило Люфтваффе), 88-мм зенитные пушки. Еще большее противотанковое значение, 8,8, приобрели во время боев в Северной Африке и на Восточном фронте.

История запечатлела эпизоды, в которых FLAK 18 стала единственным спасением немцев. Например, случай с танком КВ под Расейняем. Танк КВ-1, перекрывший единственную доступную дорогу на Расейняй и фактически отрезавший группу «Раус» от основных сил дивизии. Немцы ничего не могли с ним сделать в течении 20 часов. И только после отвлекающего манёвра и обстрела из FLAK 18 примерно с 500 метров они добились двух пробитий из восьми выстрелов.

В сражении у Сиди-Резега Роммель имел против 400 английских танков Грант лишь 19 немецких танков Pz.Kpfw.III Ausf.J с длинноствольной 50-мм пушкой и 48 зенитками. Преимущество новых американских танков было безоговорочным. 26 мая 1942 года, во время первого появления их в бою, они вызвали панику в рядах немецких войск. И снова только быстро переброшенные противотанковые пушки и три батареи «восемь-восемь» остановили наступление.

30 мая 1942 года при атаках окружённого немецкого Африканского корпуса батареи 88-мм пушек вместе с другими противотанковыми пушками отбили атаки двух английских танковых бригад, нанеся им большие потери и сломив их боевой дух. Историк 9-го королевского уланского полка пишет:

«Прямое попадание (88-мм пушки) напоминало удар огромной кувалды по танку. Снаряд пробивал аккуратное круглое отверстие диаметром около 4 дюймов, в башню врывался вихрь раскалённых докрасна осколков. Такое попадание обычно означало смерть... До самого конца войны 88-мм пушки оставались нашим самым опасным врагом.»...

Странное дело, но с одной стороны немецкие зенитки не имели совсем уж выдающихся боевых качеств. К примеру, советская 85-мм зенитная пушка 52К практически ничем не уступала своему немецкому аналогу, в том числе по бронепробиваемости. Однако такой знаменитой так и не стала. В чем же было дело? Почему немецкая 8,8 заслужила такую славу не только в вермахте, но и в армиях стран участников антигитлеровской коалиции?

Причина популярности данного орудия – в неординарной тактике ее применения. В то время как англичане во время боевых действий в Северной Африке сами ограничили роль своих мощных 3,7-дюймовых зенитных орудий исключительно борьбой с авиацией. Немцы успешно применяли свои 88-миллиметровые зенитные орудия для борьбы и с самолетами, и с танками противника. В ноябре 1941 года Во всем африканском корпусе Роммеля насчитывалось всего 35 орудий калибра 88 мм. Однако, двигаясь вместе с танками, данные орудия наносили просто огромные потери английским Валентайном и Матильдам.

На Восточном фронте 88-мм зенитные орудия также располагались в боевых порядках танковых частей. Когда немецкие танкисты наталкивались на новые советские танки КВ и Т-34, очень часто в дело вступали зенитки. Такая тактика использовалась немцами вплоть до завершения Второй мировой войны.

Стоит отметить, что до непосредственного использования зенитных пушек для борьбы с танками, английские генералы относились к этому с большим скепсисом. Не смогли они предугадать и следующий шаг Роммеля. который начал использовать «восемь-восемь» и в наступлении. Перед проведением атаки немцы скрытно выдвигали эти орудия на передний край обороны и во время танковой атаки поддерживали свои машины огнем. При этом английские танки уничтожались с расстояния, которое было для них недосягаемым. А видя перед собой наступающие немецкие танки, они иногда считали, что их машины подбиваются именно ими. Англичанам казалось, что их танки сильно уступают немецким, они теряли веру в силу собственного оружия. Так что эффект от использования немцами 88-мм зениток был еще и психологическим. Немаловажным был и тот факт, что все батареи 88-мм зенитных пушек являлись моторизованными, то есть они могли быстро развернуться на новых позициях. К тому же способность вести огонь непосредственно с тележек повышала мобильность данных орудий. Естественно, по мере насыщения частей вермахта новыми противотанковыми орудиями, значение 88-мм зенитных пушек как противотанкового средства постепенно уменьшалось. Несмотря на это, к 1944 году 13 противотанковых артиллерийских частей гитлеровской армии были оснащены именно такими зенитными орудиями. По состоянию на август 1944 года в войсках все еще насчитывалось 10 930 орудий FLAK 18/36/37, которые широко применялись на всех фронтах войны, а также в системе ПВО Рейха.

Широко использовалась 88-мм пушка и в береговой артиллерии. В войсках ПВО 88-мм зенитные пушки использовались для обороны позиций в тылу, защиты городов, складов, промышленных предприятий, вокзалов, мостов и других объектов от воздушных налетов на большой высоте. Также эти пушки до 1942-1943 годов входили в гарнизоны зенитных башен Люфтваффе, где составили тяжелую зенитную артиллерию. Позже они были заменены на 105-мм и 128-мм зенитные пушки. Применение 88-мм пушек было повсеместным. При их универсальности они были незаменимыми помощниками войск в бою, а высокая эффективность и умелое использование нивелировали такие недостатки, как высокий силуэт и большой вес.

"Восемь-восемь" - это одно из лучших зенитных орудий Второй мировой войны. Но его слава родилась не только из технических характеристик, но и благодаря дерзкой тактике немцев.

В ВК-видео:

***

Рядовой Акатсу, как было сказано в первой части, был человеком слабым физически и нестойким морально (по крайней мере, с точки зрения Оноды). Он, по видимому, с самого начала усомнился в том, что война продолжается. К 1949 году Акацу несколько раз уже пытался дезертировать, но каждый раз его товарищ, Симада, с которым они постоянно работали в паре, приводил его назад. Онода ему не доверял, и скрывал от него тайники с патронами. Наконец, в указанный год, Акацу исчез окончательно. Онода посчитал, что он не выживет один, тем более, в сезон дождей. Однако Акацу выживал в джунглях полгода, пока не сдался филиппинским властям. Через десять месяцев отряд Оноды нашел записку, где Акацу призывал остальных скорее сдаться, заявляя, что с ними не случится ничего плохого.

Через некоторое время партизаны услышали обращение по громкоговорителю: "Вчера мы сбросили листовки с самолёта. У вас есть три дня, то есть семьдесят два часа, чтобы сдаться. В случае если к этому моменту вы не сдадитесь, мы будем вынуждены выслать за вами специальный отряд".

Голос обращался к ним на чистом японском языке, однако партизаны посчитали словесные обороты, типа "семьдесят два часа", американскими и не поверили. Через три дня они действительно увидели филиппинский поисковый отряд, но легко от него уклонились.

"После сдачи Акатсу мы смогли начать действовать более продуктивно. Мы ускорили наши путешествия по цепочке стоянок, которые стали считать патрулированием "оккупированной" нами территории. Когда мы замечали врага, мы открывали огонь без предупреждения. В конце концов, враг должен был узнать от Акатсу где и когда можно нас ожидать. Мы считали любых людей, одетых как жители острова, солдатами противника или шпионами. Доказательством этого мы считали то, что каждый раз как мы обстреливали одного из них, вскоре прибывала поисковая группа.

Количество вражеских войск увеличивалось с каждым разом, и казалось, что они хотят окружить и убить нас. Снова и снова я удивлялся, почему они не организуют поисковый рейд по всему острову. Чтобы обыскать все холмы и долины в центральной части острова за раз, однако, понадобилось бы не меньше одного-двух батальонов, и было не похоже, что у врага найдётся столько людей просто чтобы найти трёх людей. Я предполагал, что противник никогда не пошлёт больше пятидесяти или ста человек. Мы были уверены, что сможем ускользнуть от отряда именно такой численности, не более. У нас было преимущество, что мы знали центральный Лубанг как свои пять пальцев. Фактически же самый большой искавший нас отряд насчитывал не более сотни человек, как правило же было около пятидесяти".

В популярных статьях об Оноде мне встречалась нелепая цифра в 13 тысяч человек, которые, якобы, прочесывали остров. Как мы видим, сам Онода считал, что для этого хватит тысячи-полторы, но у филиппинских властей столько людей не находилось.

На самом деле, у филиппинского правительства были проблемы посерьезнее, чем кучка долбанутых японцев. После войны за независимость 1946 года началась гражданская война между правительством и коммунистами, после окончания которой в 1948 году коммунисты сопротивлялись еще тридцать лет. А еще были исламистские и прочие сепаратисты.

***

Онода рассказал о своей клятве командиру дивизии (Вкратце: бороться, ждать своих, живот не резать). Его товарищи, Кодзука и Симада выразили готовность ее исполнить, чего бы это им не стоило.

Хотя Онода был формальным командиром, отношения в группе были полностью равноправными, решали, что делать, вместе, работали на равных. Это равенство поддерживалось иногда с комичной серьезностью.

“Иногда мы стригли друг другу волосы маленькими импровизированными ножницами. Я стриг Симаду, Симада стриг Кодзуку, Кодзука стриг меня. Если бы двое из нас стригли друг друга, одному из них пришлось бы стричь и третьего, а это было бы нечестно. Стрижка занимала около сорока минут, и если один из нас стриг бы двоих, он бы работал почти полтора часа, в то время как кто-то из троих не работал бы вовсе.

Отношения были самыми товарищескими, но безоблачными их не назовешь.

Я не скажу, что у нас совсем не было ссор. Далеко не так! Были моменты когда мы ругались до пены у рта и давали друг другу затрещины. ... Когда это начиналось, мы продолжали, пока кто-нибудь не сдавался. Симада и Кодзука иногда доходили до драк, так что случились и ссадины, и разбитые губы. Когда они доходили до такого, я обычно медитировал, но иногда просто садился неподвижно и позволял им решить спор между собой ... В долгосрочной перспективе, эти редкие драки лишь сближали нас.

Однажды до драки дошло у нас с Симадой. Мы говорили о бегстве Акатсу, и Симада высказался о нем сочувственно, а я, со своей стороны, не видел никаких поводов к сочувствию солдату, который дезертировал прямо у меня на глазах. Вскоре спор перерос в потасовку, и мы покатились вниз по склону холма, пиная друг друга.

***

Несмотря на трудности молодого государства, жизнь филиппинцев понемногу улучшалась, и японцы это отмечали. Лесорубы в горах стали оставлять недоеденный рис. А однажды (в 1950-м) японцы с огромным удивлением увидели в деревне Тилик электрический свет. К острову стали причаливать большие пассажирские лайнеры.

В дождливый сезон крестьяне и солдаты не заходили в горы. Можно было расслабиться. И японцы предавались долгим разговорам о Родине. Однажды Симада (напоминаю, самый старший и единственный женатый из троих) сказал: "Интересно, это был мальчик или девочка?". Когда он уходил на войну, жена была беременна вторым.

В 1952 году филиппинский самолет сбросил на остров листовки. В них были напечатаны письма родственников Кодзуки и Симады, а также фотографии их семей. Японцы сочли их подделкой, даже фотографии. Через месяц они нашли оставленную для них газету. Это была первая газета, которую "партизаны" прочли за семь лет.

"В разделе последних новостей была заметка жирным шрифтом, озаглавленная: «Подполковник Джимбо отправился на Филиппины чтобы убедить Филиппинское правительство отменить карательную операцию против Японских солдат на Лубанге». Статья была обведена красным.

Мы прочитали остальную газету страница за страницей и пришли к выводу, что враг нашёл какой-то способ вставить эту статью в настоящую японскую газету. Упоминание «карательной операции» в конце концов подтверждало, что война продолжается. Я сказал остальным, что эта газета- отравленная конфета, хорошо выглядит, но смертельно опасна".

В 1953 году японцы обнаружили на "своей" территории рыбаков и отогнали их выстрелами. Однако один из филиппинцев выстрелил в японцев из карабина и попал Симаде в голень. Рана была тяжелой. Товарищи отнесли Симаду в лес и, как смогли, обработали рану. Онода каждый день промывал рану кипяченой водой и высасывал гной, пока не показывалась кровь, затем прикладывал свежий коровий жир. Кроме этого и перевязок, они больше ничего не могли сделать для раненого. Раненый долго не мог двигаться, и Оноде приходилось выносить из под него дерьмо, пока Кодзука стоял на часах или добывал пищу.

Через сорок дней рана зажила. Онода заставлял товарища разрабатывать ногу. Но большой палец перестал сгибаться, так что Симада хромал и передвигался не очень быстро.

В целом Симада восстановился за полгода, хоть и прихрамывал. Но рана, как будто бы надломила его. Раньше очень разговорчивый и жизнелюбивый, теперь он подолгу хмуро молчал. По вечерам он подолгу рассматривал фотографию своей семьи, которую сбросили с самолета.

Симада теперь часто разговаривал сам с собой. Однажды Онода услышал, как Симада шепчет, уставившись в фотографию: “Десять лет. Целых десять лет”. Ему было уже почти сорок.

В мае 1954 года у подножия гор отряд Оноды наткнулся на поисковый отряд филиппинцев. Нужно было уходить через горы на другую сторону острова, но Симада заявил, что не может идти и останется на месте. Кодзука стал грозить ему винтовкой, но Онода уговорил его опустить оружие и спрятаться пока на месте.

Они переночевали на краю леса, казалось все обошлось. Японцы стали выходить на открытую местность, чтобы завялить фрукты, и тут их увидел филиппинец. Японцы в него выстрелили, и он залег за камень. Онода и Кодзука залегли в лесу, но Симада остался стоять открыто, во весь рост, целясь из винтовки, но не стреляя. Из долины раздался выстрел и Симада упал, убитый наповал.

“Примерно два месяца спустя, мы снова побывали в долине, где был убит Симада. У меня случались с Симадой и споры, и стычки, но он был преданным другом, с которым мы сражались бок о бок целых десять лет. Я простоял там некоторое время, с руками сложенными в молитве. Вместе с Кодзукой мы поклялись, что отомстим за смерть Симады.

Начинало смеркаться, и Кодзука сказал «Пойдёмте, Лейтенант, пора идти». Я вытер щёки тыльной стороной ладони. Впервые после приезда на Лубанг, я плакал.”

***

Много раз к ним обращались по громкоговорителю, сбрасывали листовки. Ход мыслей Оноды и Кодзимы лейтенант описывает так:

В один из дней, в густом лесу недалеко от места, где был убит Симада, я обнаружил японский флаг, на котором были написаны имена моей семьи и нескольких моих родственников. Среди имён были «Ясу» и «Норико», предположительно означавшие жену моего старшего брата Ясуе и двоюродного брата по имени Нори. Но если подписи были настоящими, почему отсутствовала буква «е» в имени Ясуе, и добавлено «ко» к Нори? Я пришёл к выводу, что этот флаг, должно быть, подделка.

Мы ни секунды не верили в то, что война закончилась. Напротив, мы ждали, когда же японская армия пошлёт десант на Лубанг или, по крайней мере, пошлёт секретных агентов, чтобы установить с нами связь.

Пока я держал в руках флаг с неправильно написанными именами моего двоюродного брата и свояченицы, мне казалось, что он как будто хочет мне что-то сказать. Наконец, я решил, что это было какое-то сфабрикованное послание из японского генштаба. ... Следовательно, флаг, якобы предназначенный для меня, должен был попасть в руки врага. Теперь американцы пытаются использовать его, чтобы заманить нас к нашей базе в центре Лубанга. На такой случай, японский штаб решил принять меры предосторожности и написать имена моей сестры и свояченицы неправильно. Поскольку эту ошибку я никак не мог не заметить, она предостережет меня о том, что всё это подделка.

...

Сегодня эти рассуждения звучат нелепо, но в Футамата (разведшкола) меня учили всё время начеку, выявлять поддельные знаки и сообщения, и собственное поведение не казалось мне чрезмерно подозрительным.

Не я один посчитал флаг дезинформацией. Кодзука согласился со мной, что он не мог быть ничем иным. Я передал Кодзуке немалый объём знаний о принципах тайной войны, и он не меньше чем я сам выработал привычку видеть подтекст даже в прочитанном между строк. К тому времени он уже дал бы фору любому выпускнику Футаматы.

Филиппинские ВВС устраивали на острове учения, которые японцы, конечно, воспринимали как ведение войны. Они пытались “зачистить” от филиппинцев юг острова, где обязательно должен был высадиться японский десант. С этой целью “партизаны” отгоняли оттуда островитян.

“С вершины Шести Сотен слышался голос из громкоговорителя, говоривший «Хиро, выходи. Это твой брат Тосио. Брат Кодзуки Фукудзи приехал со мной. Это наш последний день здесь. Пожалуйста, выходи, чтобы мы увидели тебя.»

Голос определённо звучал как голос Тосио, так что вначале я подумал, что противник проигрывает сделанную им запись. Однако, чем больше я слушал, тем меньше голос казался мне записью. Я подошёл чуть ближе, чтобы лучше слышать.

На вершине Шести Сотен стоял человек и честно говорил в микрофон. Я подошел на расстояние около ста пятидесяти метров от него. Я не осмелился подходить ближе, так как это могло сделать меня хорошей мишенью.

Я не мог видеть лица этого человека, но сложён он было очень похоже на моего брата, и голос был идентичным.

«Вот это да» - подумал я, - «Они не только нашли коллаборациониста или военнопленного, похожего издали на моего брата, он ещё и научился в совершенстве подражать голосу моего брата». Тут человек начал петь, «Восточный ветер дует в небе над столицей…» это была известная студенческая песня токийской Первой вышей школы, где учился мой брат, и я знал, что она ему нравится. Это стало интересным представлением, и я слушал с интересом. Но постепенно в голосе стала появляться натужность, и сам он стал выше, и под конец стал совсем фальшивить.

Я посмеялся про себя. Имитатор не смог держаться долго, и под конец стал пробиваться его настоящий голос. Мне это показалось забавным, в особенности потому, что вначале им удалось меня убедить.

Внезапно пошёл дождь. Начиналась буря. Человек на вершине холма подобрал что-то лежавшее у него под ногами и пошёл вниз с холма с поникшими плечами. Убедившись, что я вне зоны его видимости, я скользнул обратно в джунгли.

Когда я вернулся в Японию, я узнал, что это действительно был мой брат. «Когда я услышал, что ты стал фальшивить в конце песни» - объяснил я, - «Я решил что это имитатор». Печально глядя на меня, мой брат сказал – «Когда я пел, я стал думать о том, что то был мой последний день на Лубанге, и меня стали душить слезы… Но в конце концов, ты слышал меня.» \

Определённым образом газеты (оставленные)и подтверждали, что война продолжается, а именно – тем, что в них много говорилось о жизни в японии. А если бы Япония действительно проиграла войну, там не было бы ни единой живой души. Все должны были бы умереть.

Когда я прибыл на Филиппины в 1944, боевые действия шли плохо для Японии, и на родине фраза «ичиоку гокусай» («сто миллионов душ умирают с честью») была у всех на устах. Фраза буквально значила, что всё население Японии погибнет до последнего человека, но не сдастся. Я принимал это за чистую монету, как, я уверен, принимали многие другие молодые японцы.

Я искренне верил, что Япония не сдасться, пока останется хотя бы один живой японец. И наоборот, пока остались живые японцы, Япония не сдалась. В конце концов, именно в этом мы, японцы, клялись друг другу. Мы клялись, что будем сопротивляться американским и японским дьяволам пока все до одного не погибнем. Если понадобится, женщины и дети будут сражаться бамбуковыми палками, пытаясь убить как можно больше вражеских солдат, пока их самих не убьют. Газеты военного времени все повторяли эту мысль в самых суровых выражениях. «Сопротивляться до конца!», «Защищать империю любой ценой!», «Сто миллионов умрут за дело!». Я буквально вырос на таких разговорах.

Когда я стал солдатом, я принял цели моей страны. Я клялся, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы достичь этих целей.

...

Кто сказал, что мы проиграли войну? Газеты доказывали, что это не так. Если бы мы проиграли, наши сограждане все были бы мертвы, и не было бы больше Японии, не говоря уж о японских газетах.

Кодзука полностью со мной согласился. Когда мы читали газеты, он поднял глаза и заметил – «Жизнь на японских островах стала гораздо лучше, чем была, когда мы уезжали, правда? Посмотри на рекламу. Там, должно быть, теперь вдоволь всего. Я рад, а ты? Из-за этого я думаю, что мы не зря держались здесь всё это время.»

Постепенно в голове у Оноды и Кодзуки сложилась причудливая, но стройная картинка нового мира, которой бы позавидовал любой писатель в жанре альтернативной истории.

Собирая вместе то, что мы вычитывали из газет и частицы информации (или дезинформации), полученной из листовок и подобных источников, мы сложили общую картину Японии и ее военное положение на 1959 год.

Мы знали, что Великая Японская Империя стала демократической Японией. Мы не знали когда и как, но было совершенно ясно, что там теперь было демократическое правительство и военная структура была реформирована. Также было похоже, что Япония теперь была вовлечена в культурные и экономические отношения с большим количеством стран. Японское правительство всё ещё работало над установлением Великой Восточно-Азиатской Сферы взаимного процветания, а армия всё ещё была вовлечена в военный конфликт с Америкой. Новая армия, похоже, была модернизированным вариантом старой армии, и мы полагали, что она теперь ответственна за оборону Юго-восточной Азии в целом, включая Китай.

Китай теперь был коммунистической страной под руководством Мао Цзедуна: не было сомнений, что Мао пришёл к власти с поддержкой Японии. Без сомнения, он теперь сотрудничал с Японией над установлением сферы взаимного процветания. Хотя в газетах об этом ничего не говорилось, единственны логичным выводом было то, что американские спецслужбы, готовя для газеты для нас, удалили все упоминания об этом.

Мы рассчитали, что для Японии могло быть выгодно установить Мао Цзедуна лидером Нового Китая, потому что это сделает доступными для Японии деньги богатых китайских финансистов. Мы заключили, что чтобы обеспечить поддержку Японии, Мао согласился выгнать американцев и англичан из Китая и сотрудничать с новой японской армией.

В сущности, Япония и Китай работали на одну цель. Представлялось естественным, что они образуют союз. Мы стали называть его Восточно-азиатской Лигой взаимного процветания, и решили, что Манчжу-го тоже было его активным участником, участвуя в области производства вооружений.

Кодзука спросил «Полагаешь, эти три страны единственные участвуют в Лиге?» «Нет»- ответил я, - «Я думаю, что восточная часть Сибири теперь отделилась от Советского Союза и присоединилась к Лиге».

«Сибирь?» - спросил он недоверчиво.

«Почему нет? Думаю, это был лишь вопрос времени, пока белые русские в восточной Сибири восстанут против коммунистического атеизма и отделятся от Советского Союза.»

«Значит, ты думаешь, что может существовать независимая «Сибирская Христианская Республика»? Возможно, ты прав – это имело бы смысл. Как насчёт южных регионов?»

«Ява и Суматра вне всяких сомнений были освобождены от владычества Голландии. Думаю, теперь они тоже входят в лигу.»

Были у них и другие интересные концепции, рассказывать о которых было бы слишком долго. Кто хочет узнать больше, отсылаю к книге Оноды, указанной в конце поста.

За последующие пятнадцать лет этот воображаемый мир стоял не поколебавшись ни со смертью Кодзуки, ни с прибытием множества поисковых отрядов из Японии. Он оставался со мной до дня, когда майор Танигути отдал мне мои последние приказы. В дни, когда я остался один, он казался даже более реальным, чем раньше. Именно поэтому я психологически был не способен ответить, даже когда видел членов своей семьи и слышал, как они зовут меня. Пока я не вернулся в Японию и не посмотрел из окна своей гостиницы на улицы Токио, я не понимал, что мой мир был не более чем плодом моего воображения.

Когда наконец я увидел тысячи машин на улицах Токио, движущиеся по улицам и эстакадах, и никаких признаков войны, я проклял себя. Тридцать лет на Лубанге я ежедневно чистил свою винтовку. Ради чего? Тридцать лет я думал, что делаю нечто ради своей страны, но теперь всё выглядело так, что я просто принёс множеству людей множество неприятностей.

Окончание следует

Кузнецов Д. Г. Оставшиеся

Онода, Хиро. Не сдаваться https://ursusrussus.livejournal.com/3378.html

Вади-ас-Салам или по другому "Долина мира" кладбище, расположенное в священном городе Наджаф в Ираке. Это крупнейшее кладбище в мире, его площадь составляет невероятные 6,01 км 2 где покоится более 6 миллионов тел и постоянно растет, примерно на 50 тысяч в год.

Кладбище Вади ас-Салам существует более 1400–1500 лет, с непрерывными захоронениями с VII века н.э. Захоронения в Наджафе известны еще со времен Парфянской и Сасанидской империй.

Так как не далеко от кладбища расположена гробницы Али ибн Аби Талиба , четвёртого суннитского халифа и первого шиитского имама, многие шииты со всего мира мечтают быть похороненными именно на этом кладбище.

Могилы строят из обожженного кирпича и штукатурки различные по высоте и украшениям, так же строят семейные крипты размером с комнату и подземные склепы.

Кладбище привлекает миллионы паломников ежегодно и считается вторым по значимости после Великой мечети в Мекке и Мечети Пророка в Медине.Здесь нашли последний покой десятки пророков, учёных и членов королевской семьи.

В связи с нехваткой земли стоимость стандартного семейного участка для захоронения площадью 25 квадратных метров стоит примерно 5 миллионов иракских динаров (4100 долларов США) огромные деньги по местным меркам.

Согласно шиитским преданиям земля где сейчас находится Вади-ас-Салам когда то была частью рая.

Вади ас-Салам внесено в предварительный список Всемирного наследия ЮНЕСКО как объект культурного и исторического значения.

Всем спасибо, кто прочитал. Подписывайтесь будет интересно.

Еще есть группа в вк https://vk.com/club230098140 - где статьи выходят чуть раньше, есть короткие посты, и просто исторические фотографии.

Так же сообщество в телеграмме https://t.me/+Y-znwBrdDJlhMTIy тут выходит, дополнительный контент 18+ и самые кровавые и ужасные истории