Тоже прочитал. Дважды. Второй раз с подробным разбором. ТАк и не понял как все-таки коррелирует состояние нервной системы (НС) с типом радикала. Например, у гипертима и истероида поведение похоже, хотя состояние НС отличается кардинально. У шизоида и эмотива вообще ничего не сказано. У тревожного НС слабая, как и у истероида и эпилептоида, но поведение отличается.
+ многие утверждения не обосновываются в книге и сопровождаются словами типа "возможно", "скорее всего", "видимо" и подобными.
При глубоком анализе лично у меня возникло ощущение, что автор довольно хорошо перевел чье-то иностранное издание, но не очень глубоко в этом разобрался. Т. е. внешний лоск выглядит на все 100, но глубоко копнуть не получится, причины и следствия не раскрыты. Надеюсь, мое ощущение ошибочное.
Современная массовая культура давно перестала быть зеркалом общества — теперь это мощный инструмент управления психикой. Задача такой структуры не в том, чтобы развивать людей, а в том, чтобы удерживать их в удобном, предсказуемом состоянии. Для этого используется простая стратегия: эмоциональная и интеллектуальная инфантильность. Чем человек младше внутренне, тем легче им управлять. Инфантил не задаёт вопросов, не строит собственных смыслов, не анализирует механизмы давления. Он потребляет, копирует, реагирует — автоматически, бездумно, по шаблону.
Массовая культура специально создаёт такую среду, где взрослым психологически стать невозможно. Роль взрослости стирается, дискредитируется, превращается в мем. Ответственность, зрелость, способность любить — всё это объявлено скучным, «нормисным», несовременным. А вот вечный подросток, живущий реакциями, инстинктами и внешними впечатлениями — идеальный потребитель. Он всегда будет хотеть ещё. Ещё эмоций, ещё развлечений, ещё внешних стимулов, ещё товаров, ещё иллюзий. Ему никогда не хватит того, что у него есть, потому что внутреннего мира у него нет. И это делает его максимально эффективным объектом для любых индустрий.
Особенно выгодно системе держать в инфантильном состоянии мужчин. Зрелый мужчина — это человек с внутренним стержнем, критическим мышлением, самодостаточностью и эмоциональной ответственностью. Такой мужчина не нужен. Его невозможно развратить рекламой. Его невозможно поставить под ипотеку как на поводок. Его невозможно удерживать в зависимости от внешнего одобрения. Он способен отказаться от навязанных норм, способен защитить себя и своих близких, способен вмешиваться в структуру власти.
Кому нужна такая сила? Никому.
Система предпочитает сломанных мужчин, потому что сломанный мужчина: зависим от внешних стимулов, нуждается в подтверждении собственной значимости, постоянно ищет компенсации, легко манипулируется через секс, страх и деньги, эмоционально глух, а значит, неспособен к солидарности, не может строить здоровые отношения, а значит — не формирует устойчивые семьи, и самое важное — не способен к сопротивлению.
Такой мужчина живёт в режиме внутренней нехватки. Вечного эмоционального голода, ведь взрослый человек способен осознать и удовлетворить свои потребности, а бессознательные интегрировать в Сознание, а инфант, в виду отсутствия психических опор, не заложенных в него с детства -- не сможет ничего из этого. И эта хроническая нехватка идеально монетизируется. Его держат вечно неудовлетворенным, потому что именно неудовлетворенный человек приносит максимальную прибыль.
Женщины же оказываются в другой, но параллельно выстроенной ловушке. Им навязывают образ нужной, удобной, продаваемой женственности. Не той, которая исходит из их природы, а той, которая выгодна рынку. Женская самооценка целенаправленно дробится на тысячи мелких неуверенностей: тело, кожа, губы, волосы, возраст, сексуальность, статус, продуктивность, мотивированность — все превращается в объект сравнения и продажи.
Но главное: женщину заставляют ориентироваться на мужчину, который сам сломан. Её учат подстраиваться под мужские фантазии, возникшие в головах мужчин благодаря порнографии, маркетингу и эмоциональной бедности. От женщины требуют быть «той», кого мужчина сможет потреблять. В такой парадигме женщина становится обслуживающим звеном для мужской незрелости — а незрелость, в свою очередь, воспроизводит потребление. Замкнутый круг.
Эта система идеально самоподдерживаема:
сломанные мужчины -- удобные потребители -- токсичные запросы к женщинам -- сломанные женщины -- зависимые отношения -- новые поколения эмоционально нищих людей.
Так и идет циклом.
Но вопрос о выходе — самый болезненный. Есть ли он? И да, и нет.
Нет — если мыслить в масштабах целого общества. Система слишком хорошо отлажена, слишком глубоко прорастает в культуру, экономику, политики и человеческие головы. Целые нации уже живут как колонии потребления, где внутренний мир человека считается ресурсом, который можно отнять и переработать.
Да — если мыслить в масштабе отдельной личности. Цепи рвутся не коллективно, а индивидуально.
Один человек может выйти из этой ловушки всегда. Причем не через «борьбу с системой», а через восстановление собственной психики*: способность чувствовать, видеть, понимать, рефлексировать, отказываться от навязанных ролей, строить свои смыслы, не принимать за норму чужую пустоту.
Общество может быть сломано, но человек — нет, если он сам выбирает не жить в состоянии животного, которого кормят, увлекают и заставляют размножаться. Система не всесильна — она лишь использует тех, кто не знает своих возможностей.
*По мнению Юнга, цель психического развития состоит не в том, чтобы эго «подчинило» себе бессознательное, а в том, чтобы оно признало силу Самости и уживалось с ней, приспосабливая свои действия к потребностям и желаниям своего бессознательного партнера. Он утверждал, что самость обладает мудростью, превышающей понимание отдельным человеком себя, поскольку самость одного человека связана с самостями всех остальных человеческих существ.
Только начали привыкать к идее work-life balance, как уже пора браться за work-life blend. Разбираемся, что это за концепция, чем она полезна и как её применить
На связи WEEEK. В эпоху выгорания люди стали искать решения, которые позволили бы хорошо работать и хорошо отдыхать. Сначала придумали провести чёткие границы между сферами жизни, теперь — предлагают их смешать. И, кажется, не спроста!
О двух концепциях
Work-life balance — состояние равновесия между карьерой и личной жизнью, когда две области разграничены и независимы друг от друга. Рабочие задачи выполняются только в рабочие часы, остальные планы подстраиваются под этот график.
Work-life blend устроен наоборот. Подход гласит, что более здоровый и эффективный способ организовать жизнь — объединить все дела, отдавая приоритет более важным. Днём можно сходить на приём к врачу, а вечером спокойно закрыть несрочные задачи.
Философия work-life blend
Чтобы быть счастливым, не нужно проводить жирную черту между работой и личными планами. Концепция не отдаёт приоритет какой-то одной сфере — она помогает умело их сочетать и создавать более наполненную и продуктивную реальность.
Work-life blend обрёл популярность во время последней пандемии, когда на карантине работа и жизнь непроизвольно стали одним целым. Многие заметили: работу трудно определить только как деятельность с понедельника по пятницу с девяти до шести. А личная жизнь — нечто большее, чем недолгое время, которое наступает после выполненного ежедневного долга.
Это натолкнуло на мысль, что профессиональные задачи могут быть частью личных планов, а жизнь есть не только за пределами офиса. Work-life blend предлагает:
Работать в часы продуктивности. Смело удаляй будильник на семь — теперь не нужно мучить себя неподходящим режимом. Принимайся за задачи, когда почувствуешь силы, и выполняй их, не засыпая перед экраном. Конечно, если нет строго распорядка на работе
Заниматься делами в подходящее время. А не в то, которое осталось после окончания рабочего дня. Например, сначала можно сходить в бассейн, а потом продуктивно поработать в хорошем расположении духа
Управлять своим временем. Нет проблемы в том, чтобы сегодня закончить на час раньше, а завтра — уделить рабочим задачам на тот же час больше
Ограничения подхода:
Читать про это классно, но всё всегда упирается в реальность, соблюдать work-life blend помешает:
Строгое расписание на работе
Сложности с тайм-менеджментом и дисциплиной
Непредсказуемость рабочих задач (когда тяжело прогнозировать степень загруженности в течение дня)
Этот подход больше подходить удалёнщикам и офисным сотрудникам с гибким рабочим графиком и фрилансерам.
Как достичь work-life blend
Если тебе близок такой подход, делимся девятью советами, как интегрировать личные дела в рабочие будни, а карьерные планы — в жизнь. Попробуй действовать так:
Найди часы продуктивности
Для этого прислушивайся к себе в течение дня — когда ты чувствуешь прилив сил, а когда организм требует отдых? Легче проснуться и сразу прыгнуть в задачи с головой или нужно время, чтобы раскачаться? Может быть, вдохновение приходит к вечеру?
Подумай, какими интервалами тебе удобнее работать. Есть метод Помодоро — в этой системе нужно держать фокус на задаче в течение 25 минут, после которых следует 5 минут отдыха. Некоторые уходят в дела сразу на несколько часов, не переключаясь.
Проанализируй и другие сферы жизни: семья, друзья, хобби. Когда им нужно уделять время? Предположим, днём ты забираешь детей из школы, зато вечером появляется несколько спокойных часов, которые удобно сосредоточенно посвятить работе.
Не перебарщивай
Лежать с ноутбуком на шезлонге плохо не потому, что мешает яркое солнце. Попытка совместить несовместимое провоцирует тревожность и ощущение вечной занятости. Мозг не успевает переключаться, перегружается, а ты не получаешь результата.
Выходит, и не отдохнул, и не поработал. Поэтому лучше не пытаться встроить задачу в задачу — вместо этого попробуй настроить плавный переход от личного к работе и обратно. В этом поможет планирование и расстановка приоритетов.
Кстати, о приоритетах
Есть разные способы приоритизации: матрица Эйзенхауэра, метод 1–3–5, принцип Парето… Нужно много букв, чтобы рассказать про все, — и мы их написали. Вот здесь. А сейчас про то, как достичь work-life blend со стороны приоритетов:
Выбери долгосрочные цели. Они будут служить глобальными приоритетами. Периодически сверяйся с ними — туда ли ты двигаешься
Задавай себе вопрос: «Что я могу сделать сегодня, чтобы приблизиться к своим целям?». Пусть он станет твоим навигатором
Составляй списки дел. На день, неделю или месяц. Снова опирайся на свои долгосрочные цели и совмещай великие дела с рутинными
Помни: основа грамотного управления временем — стараться не успевать всё на свете, а находить время на главное
Выстраивай расписание
Для этого можно использовать тайм-блокинг — метод, который предлагает разделить день на несколько временных отрезков. Каждый из них отводится под одно занятие и «блокируется» от вторжения других задач. Это помогает держать фокус.
Фокусируйся на результате
Хотя планировать время важно, оценивать день лучше не по количеству затраченного времени, а по его результатам. Ты можешь потратить на работу только шесть часов и успешно закрыть все задачи. Чем не повод заняться своими делами?
Обсуди с руководством
Если тебе удобно переходить к работе под вечер и выпадать из процессов в утренние часы — скорее всего, придётся договориться с начальником. Часто даже при условиях удалёнки и гибкого графика сохраняется правило — быть на связи в рабочее время.
Многие современные компании ориентируются на твой вклад в развитие проекта, а не на отработанные часы, и поощряют гибкость. Даже если так не принято по умолчанию, можно поднять вопрос рабочего времени с боссом один на один.
Уважай рабочие часы
Без этого не будет work-life blend’а — останется только личная жизнь. Чтобы сохранять эффективность во всех сферах, придётся прокачать самодисциплину. Выделенное для работы время должно быть неприкосновенным. Держи фокус на задачах.
Развивай навыки
Когда делаешь работу частью жизни, начинаешь находить время для общения с коллегами по индустрии, просмотра тематических каналов, чтения профессиональной литературы. Это помогает расти в своём деле, а значит, улучшать качество жизни.
Когда бленд не поможет
Если мысли о работе вызывают чувство тяжести и желание отсрочить наступление новой недели, а мотивация делать хорошо давно испарилась — кажется, твои задачи тебе не по душе. Увы, тут не спасёт ни work-life blend, ни какая-либо другая концепция.
Что в итоге
Иногда вместо попыток удержать хрупкое равновесие между работой и своими делами проще пойти другим путём и позволить этим сферам занять правильное место в твоём графике. Если подстроить расписание «под себя», можно получить не только гибкость — бонусом будет повышение продуктивности и удовлетворённости жизнью в целом.
В схеме стремления к престижу понижение статуса другого человека эквивалентно повышению своего статуса, ведь когда другие «опускаются», человек автоматически начинает возвышаться над ними. Вот почему люди с таким удовольствием распускают сплетни. Каждому доводилось испытывать желание унизить других, чтобы повысить собственный престиж. Нормальный человек способен держать это желание под контролем и старается направлять свои усилия в социально приемлемое русло. Невротик же находит антисоциальные каналы реализации своих потребностей и пытается забраться вверх по лестнице, составленной из других людей. То есть он ведет войну с самой структурой, которой он обязан своим существованием. Он обрубает собственные корни — а потому не может не подорвать свое психическое здоровье. В соответствии с этим Адлер определяет невроз как антисоциальное стремление к власти.
В статье ранее я писала про психоэмоциональную безграмотность большинства современных мужчин, как следствие атрофии способности чувствовать и саморефлексировать.
Однако глубинная первопричина — разрыв в эмоциональной преемственности, произошедший ещё в поколениях предков. Несколько десятилетий подряд основной пласт Человечества жили в условиях, где выживание было важнее внутреннего мира. От них требовали работы, силы, выносливости, но никогда — способности любить или чувствовать. Поколения отцов и дедов были эмоционально обескровлены войнами, бедностью, страхом, постоянным напряжением. Они не могли передавать детям навыки любви, потому что сами их утратили. Их не учили самоанализу, сочувствию, диалогу, уважению к собственной внутренней жизни. Они в буквальном смысле были лишены эмоционального опыта, который мог бы стать фундаментом для последующих поколений. И вместо этого передали своим потомкам пустоту, замаскированную под суровость.
Эта пустота и стала тем ядром, вокруг которого формируется современный эмоционально незрелый мужчина. Он не знает, что такое любовь к себе, потому что никогда не видел её вживую. Он не умеет уважать женщину, потому что уважение — производная от способности уважать себя. Он боится близости, потому что в его культурном багаже близость ассоциируется не с доверием, а с угрозой. Он презирает свои слабости, потому что слабость — это то, за что его предков стыдили и ломали, слабость означала нежизнеспособность. Он растёт на подавлении, и потому любое проявление чувств воспринимает как провал.
Такое поколение мужчин — это не злой умысел предков и не спонтанная мутация, а закономерный результат среды, где любовь не передавали, чувства запрещали, а понимание себя считалось излишеством. Это результат духовного истощения, которое длится десятилетиями.
И пока мужчины растут в условиях, где эмоции объявлены врагом, а женщины — объектом оценки, мы неизбежно будем получать эмоционально несостоятельных взрослых, которые пытаются компенсировать внутреннюю пустоту внешней агрессией.
Это уже уровень цивилизационного диагноза
Это уже уровень цивилизационного диагноза, не частной психологии. И здесь важно говорить прямым, жёстким языком, потому что мягкие формулировки не отражают масштаба разрушения.
Мы живём в мире, который прошёл через такие исторические мясорубки — войны, репрессии, раскол общества, бесконечное ощущение угрозы, — что у нескольких поколений подряд была выбита сама основа человеческой субъектности. Была убита Любовь. Люди жили не чтобы жить, а чтобы выжить. Психика превращалась в инструмент адаптации к боли, а не в пространство развития. И, конечно же, на таких поколениях нельзя построить здоровую культуру — они просто не обладали ресурсами передать детям что-то, кроме своих ран и страха.
Мир, в котором мы живём сейчас, — это продукт длинной цепочки манипуляций, где управлять человеком выгоднее, когда он чувствует себя маленьким, зависимым, неуверенным и виноватым.
В этом мире действительно есть смысл — но только для тех, кто стоит выше человеческой массы. Для тех, кто понимает, что эмоционально голодные люди легко управляемы. Что сексуально фрустрированные мужчины — удобное топливо для индустрий, которые продают иллюзию власти, иллюзию доступности женского тела, иллюзию собственной значимости. Что женщины, сломленные сравнениями, тревогой и ненавистью к своему телу, производят бесконечный поток прибыли для косметического, фэшн, эстетического и медицинского рынка.
Что семья, никогда не вылеченная от исторического травматизма, будет прекрасно держаться на ипотеке — потому что без кредита у неё нет ни будущего, ни дома, ни точки сборки.
На фоне всего этого общество получают в полуавтономном режиме: людям дают минимальный набор для биологического существования — еду, жильё, транспорт, доступные развлечения; дают ровно такие культурные продукты, которые не развивают, а отупляют; дают такие социальные нормы, которые поощряют страх, зависимость, эмоциональную изоляцию; и поддерживают уровень стресса таким, чтобы человек всё время был слишком уставшим, чтобы задуматься, почему он живёт именно так.
Порноиндустрия тут лишь один из инструментов развращения сознания и стандартизации восприятия. Она кодирует у мужчин реакцию на женское тело, убивает их способность видеть живую женщину, формирует зависимость, снижает порог чувствительности, лишает психику естественных механизмов привязанности.
Она превращает интимность в товар, мужчину — в потребителя, женщину — в объект. Но главное — она разрушает способность отличать иллюзию от реальности.
И это идеальный способ управлять человеком: тот, кто не видит реального мира, никогда не задаст вопросов о том, кому этот мир выгоден.
Дешевый корм и кредиты — это не «условия для жизни», это цепи. Система даёт ровно столько, чтобы человек не умер и не восстал. Чтобы он мог работать, размножаться, платить и никогда не выходить из состояния зависимости. И чем слабее люди эмоционально, чем более они обезличены и подавлены, чем меньше у них исторической памяти — тем проще эта система воспроизводится.
Смысл этого мира распределён крайне неравномерно. Для большинства людей современная действительность — это бесконечный коридор адаптации, усталости и попыток хоть как-то устроиться в условиях, которые никто не выбирал. А для малой группы — это идеально управляемое стадо, где каждый думает, что живёт свою жизнь, но на деле обслуживает их интересы.
Современный мужчина, часто встречающийся в интернете, представляет собой уникальное культурное явление. Он одновременно презирает «накачанные губы» и предпочитает их в опросах*; он утверждает, что «любит натуральность», но не узнает натуральность без профессионального макияжа, косметологических процедур и трёх слоёв фильтров; он требует естественной женской красоты, но сам едва способен отличить BB-крем от бетонной шпаклёвки. Но это не двуличие. Это нежная, почти трогательная слепота, гибель живой души, сформированная годами неправильного воспитания и верой в порно как в документалистику.
С раннего детства мальчику объясняют важную истину: любые эмоции, кроме злости и самоуверенности, — строго запрещены. Если ему грустно, его убеждают, что это «пустяки». Если страшно — что он должен быть сильным. Если больно — то "мужики терпят". Прекрасная система воспитания, превращающая живого человека в психологически деревянный объект, который умеет делать только три вещи: избегать самокритики, стыдиться собственной уязвимости и защищаться от всех чувств с помощью нападения.
Особенно удобно нападать на женщину: она, в отличие от внутреннего страха, не исчезнет, не растворится и не ударит в ответ.
Когда такой мужчина вырастает, ему достается ещё один подарок — визуальное образование, полученное преимущественно через порноиндустрию. Именно там он учится, как должна выглядеть "естественная" женщина: губы — объёмные, кожа — ровная, глаза — блестящие, тело — без единого изъяна.
А поскольку порно он воспринимает не как индустрию с освещением, монтажом, хирургиeй и косметологами, а как естественную среду обитания женщин, у него формируется чёткая картина мира: настоящая женщина всегда выглядит как готовый глянцевый продукт. Если же реальная женщина выглядит как реальная женщина, её можно смело унизить — в образовательных целях, разумеется.
*Отсюда и парадокс с губами. Мужчине показывают три варианта, он выбирает самый подчёркнутый и усиленный, но тут же категорично заявляет, что накачанные губы — это ужасно. Но это не противоречие. Это пример высшего когнитивного искусства, когда человек реагирует на стимул, не признавая его природы. Ему нравится гель, но не нравится идея геля. Нравится работа косметолога, но не нравится мысль, что женщина сделала что-то для себя, а не для его одобрения. Он хочет видеть эффект, но не хочет признавать усилие. Подобная логика позволяет сохранять внутреннее ощущение контроля над женской внешностью, не обладая при этом ни пониманием, ни компетенцией, ни ответственностью.
Надо признать, что интернет-комментарии дают этим мужчинам великолепную площадку для самореализации. Ведь так удобно компенсировать собственную неуверенность, сидя за экраном и объясняя женщине, что у неё «слишком большие губы», «слишком маленькие губы», «слишком натуральные губы», «слишком ненатуральные губы».
Унижение здесь выступает как терапия, только бесплатная и с нулевым эффектом.
Когда мужчина пишет, что женщина «испортилa себя», он на самом деле пытается не заметить, что в нём самом ещё с первого класса сидит непринятый маленький мальчик, который очень боится показаться слабым, но не знает, как быть другим.
Объективация здесь выполняет важную функцию: женщина перестает быть человеком, а становится объектом оценки.
Это удобная позиция. Объект не чувствует, объект не отвечает, объект можно критиковать без риска. Мужчина получает иллюзию власти и одновременно избегает необходимости увидеть собственное отражение. Ведь если начать воспринимать женщину как человека, придётся столкнуться и с собственной ответственностью, и с собственной виной, и с собственной эмоциональной неграмотностью — задачами, которые он решать не обучен.
Таким образом, то, что кажется бессмысленной агрессией, нелогичными предпочтениями и откровенной слепотой, на самом деле является сложной смесью культурных установок, инфантильного развития, визуальной некомпетентности и глубокой внутренней неуверенности.
Это не просто результат порнокультуры и плохих примеров -- это итог образования, где мальчика учили всему, кроме думания, и истинного этического воспитания, он — своего рода продукт духовной гибели своих предков, ведь ему сообщили, что чувствовать — значит проигрывать. Такие мужчины не могут видеть очевидное не потому, что им не хватает интеллекта, а потому, что им с детства не дали права на честное восприятие ни себя, ни других, ни самого мира.
Увлекаюсь инвестициями и торговлей. И вот решил завести тг-канал, набрал небольшую аудиторию без рекламы и прочего, своими силами за полгода.
Народу вроде бы нравится, мне тоже в кайф делиться своими сделками и помогать другим. Я не гуру, сам еще допускаю ошибки, но стараюсь давать годную инфу без воды, ненужной политики и новостей.
Хотел бы делиться и тут своими мыслями по торговле и инвестициям, поэтому вот. Но одной торговлей не ограничиваюсь, т.к. собираю еще долгосрочный портфель акций и облигаций, о чем буду тоже писать.
Потихоньку работаем)
Если тематика инвестиций и трейдинга вам интересна-подписывайтесь, буду стараться делиться с вами полезной информацией. Тут нет успешного успеха, лишь дисциплинированная и монотонная работа.
Представьте, что вы пережили нечто очень страшное или мучительное. Прошли дни, недели, опасность миновала, жизнь вроде бы вернулась в привычное русло. Но ваш разум и тело ведут себя так, будто угроза всё ещё здесь, прямо сейчас. Непрошеные воспоминания, как молнии, пронзают сознание, запах или звук способны в одно мгновение вернуть весь ужас прошлого, вы вздрагиваете от хлопка двери, а ночью сны снова и снова возвращают вас в ту самую ситуацию. Это и есть посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) — не слабость и не «порча», а глубокая рана нервной системы, которая не смогла самостоятельно зажить. Самый безобидный пример, который, однако, хорошо иллюстрирует механизм: человека в детстве сильно напугала и укусила большая собака. Спустя годы, будучи взрослым, он вздрагивает и замирает от страха, услышав даже лай маленькой собачки из-за забора. Разумом он понимает, что забор надёжен, а собака не опасна, но его тело реагирует автоматически — сердце колотится, ладони потеют, мышцы напрягаются. Это и есть эхо той травмы.
Чтобы понять, как травма «оседает» в мозге, нужно заглянуть в его физиологию. В момент сильного стресса наш «эмоциональный мозг», а именно миндалевидное тело, которое является стражем опасности, включает тревогу раньше, чем «мыслящий мозг» (префронтальная кора) успевает оценить ситуацию. Выбрасывается мощный коктейль из гормонов — адреналин и кортизол, которые готовят тело к драке или бегству. В норме, когда угроза проходит, уровень гормонов падает, и мы успокаиваемся. Но при травме, особенно повторяющейся или чрезвычайно интенсивной, эта система может сломаться. Миндалина становится гиперактивной, словно застрявшей в положении «вкл», а гиппокамп — структура, отвечающая за перевод кратковременных воспоминаний в долговременные и их контекстуализацию (где, когда, при каких обстоятельствах) — повреждается под действием кортизола. Именно поэтому травматическое воспоминание не становится обычным воспоминанием о прошлом. Оно хранится фрагментарно, без четкой привязки ко времени и контексту: в виде запахов, вспышек образов, телесных ощущений и эмоций. И когда что-то в окружающем мире напоминает хотя бы один из этих фрагментов, миндалина запускает полномасштабную тревогу, как если бы угроза была актуальной. Исследования нейробиолога Бесселя ван дер Колка, автора книги «Тело помнит всё», и работы таких ученых, как Рут Ланьюс, наглядно показали с помощью нейровизуализации, как при ПТСР меняется активность этих областей мозга, подтверждая биологическую природу расстройства.
Психологические причины кроются не только в самом событии, но и в последующей реакции. Огромную роль играет чувство беспомощности и утраты контроля над ситуацией. Если в момент травмы человек не мог ни бороться, ни бежать (состояние «замирания»), эта незавершенная двигательная реакция как бы «застревает» в теле. Важнейшим фактором является и отсутствие поддержки после травмы, невозможность говорить о произошедшем, чувство стыда или вины выжившего. Травма изолирует. Человек остается наедине с непереваренным, ужасным опытом, который его психика не в силах интегрировать. Поэтому она использует защитные механизмы: диссоциацию (ощущение «это происходит не со мной»), вытеснение, гиперконтроль или, наоборот, избегание всего, что может напомнить о травме. Но эти стратегии, полезные в краткосрочной перспективе, становятся тюрьмой в долгосрочной.
Интересно, что с эволюционной точки зрения многие симптомы ПТСР — это гипертрофированные, но изначально полезные реакции. Гипербдительность помогала нашим предкам выживать в постоянной опасности, а флешбэки — ярко помнить ситуации, грозившие смертью, чтобы избегать их в будущем. Однако для древнего человека угроза была конкретной и кратковременной (нападение хищника, схватка с врагом), после чего либо наступала смерть, либо следовал период восстановления в общине. Современные же травмы (особенно социальные, длительные, например, насилие в семье или участие в войне) создают хронический, непредсказуемый стресс, с которым древние механизмы справиться не были рассчитаны. Исторически отношение к таким состояниям менялось: от признания их у воинов (в XIX веке это называли «солдатским сердцем», в Первую мировую — «контузией», во Вторую — «боевым неврозом») до долгого периода стигматизации, когда это считалось слабостью характера. Лечение тоже было примитивным — от электрошока до попыток просто «взять себя в руки».
Самое важное знание сегодня заключается в том, что ПТСР излечимо. Мозг обладает нейропластичностью — способностью перестраивать нейронные связи и создавать новые на протяжении всей жизни. Это научный факт, подтвержденный работами таких исследователей, как Майкл Мерцених и Норман Дойдж. Цель современной терапии — не стереть память, а помочь мозгу обработать травматическое воспоминание, чтобы оно перешло из статуса актуальной угрозы в статус печального, но завершенного события прошлого. Для этого существуют доказанные методы. Под руководством опытного специалиста, который становится проводником в этом пугающем внутреннем мире, человек постепенно учится заземляться в настоящем, отличать прошлое от «сейчас», интегрировать разрозненные фрагменты памяти в свою историю и, в конце концов, возвращать себе чувство безопасности и контроля над собственной жизнью. Путь к исцелению требует мужества, но он возможен, потому что мозг, получивший рану, способен найти пути к ее заживлению.
Итогом нашего разговора становится важное осознание: посттравматическое стрессовое расстройство — не знак отличия, выданный лишь тем, кто побывал в зоне боевых действий. Это универсальная реакция человеческой психики и нервной системы на событие, которое оказалось для них непереносимым. Таким событием может стать не только война, но и насилие (физическое, эмоциональное, сексуальное), тяжёлая авария, внезапная потеря близкого, медицинская травма или жизнь в атмосфере хронической угрозы. Ключевой критерий — не «объективная» тяжесть происшествия, а субъективное переживание беспомощности, ужаса и угрозы для жизни или целостности личности. Именно поэтому человек, переживший, казалось бы, «обычное» для других событие, может годами жить с нераспознанным ПТСР, списывая гипербдительность, вспышки гнева, эмоциональное оцепенение и навязчивые воспоминания на плохой характер или последствия стресса. Он не признаёт в своих симптомах травму, потому что его представление о ней ограничено стереотипами. Понимание того, что ПТСР — это не про «место действия», а про внутренний слом механизмов безопасности, — первый и самый важный шаг к тому, чтобы перестать винить себя и начать исцеление. Мозг, получивший такую рану, может залечить её — но для этого травму нужно сначала увидеть и назвать по имени.
