А потом был ад. Цех резко провалился сам в себя, открывая скрывающийся за ним пейзаж, и там было, на что посмотреть и ужаснуться. Все дома повторяли судьбу цеха. Будто моментально превратившись в песок, кирпич, стекло и бетон просто ссыпался вниз. Машины на дороге валялись как попало, некоторые горели, невдалеке что-то взорвалось, да так, что нас обдало жаром и слегка толкнуло в грудь. И тут, как сговорившись, мы побежали. Бежали как никогда, но лишь бы подальше от этого всего. Стараясь не думать, что там сейчас огромное количество людей уже погибли, ранены и ещё больше тоже погибнут в завалах, пожарах и других катаклизмах. Отбежав примерно на километр, остановились, отплёвываясь от пыли, которая теперь была везде. Я, упираясь в колени, посмотрел в сторону города.
Его не было. Просто не стало в один миг ни одного мало-мальски целого домика. В тот же миг пронеслись мысли о сыне, сестре и родителях. Мама наверняка дома была, или в машине, или в магазине каком-нибудь. Отец если на работе, то на автобусе, а значит его автобус постигла участь машин. Над тем местом, где был город, поднимался густой чёрный дым. Город стоял на горе, поэтому отсюда не было видно всего, но я почему-то был уверен, что и за горой то же самое. Потом я повернул голову в сторону городского пруда. Его тоже не было. На его месте зиял огромный провал, о глубине которого с моего места можно было только догадываться, но подойти меня к нему на тот момент не заставил бы никто и никогда. Девушка сидела на коленях и в голос ревела, повторяя имя Олеся. Как потом выяснилось — это её сестра. Единственный родной человек. Мила с Олесей были сиротами и жили неподалёку от цеха, где мы работали.
Спустя почти полчаса, Иван посмотрел на меня и сказал:
Я знал, что у него там осталась жена, а так же дочь, не так давно вышедшая замуж, но помотал головой, сказав:
— Не сейчас — точно. В лучшем случае — надо подождать, когда прогорит и пыль уляжется. В худшем — нам туда дорога вообще теперь закрыта. Сам знаешь, какие заводы в городе были.
Он хмуро закурил и уселся на землю. Андрей, глядя в ту сторону, где был ещё полчаса назад его дом, тихо сказал:
Кое-как успокоив Милу, мы пошли в сторону леса, который неимоверным образом ещё стоял на месте. Пока шли, землю будто слегка покачивало, как бы намекая, что ещё не всё. Я вам ещё и не то покажу. Через место, где раньше текла река, прошли аки по суху. Реки тоже не было. То ли перекрыло где-то вверху и она ищет новый путь, то ли так же ушла в провал, как и пруд.
Дойдя до леса и недалеко углубившись в него, остановились. Нам надо было отдохнуть и собраться с мыслями.
— Чего делать то теперь будем, Толян?
Я негласно в бригаде как-то с самого начала работ стал старшим, хотя по возрасту был младше многих. Мне тогда было сорок, Ивану сорок три, Андрею пятьдесят пять, а Мила сказала, что ей двадцать пять.
Немного подумав и вспоминая прочитанные книги, я сказал:
— Всё же придётся ждать. Нам есть нечего и одеться ещё надо будет во что-то. Да и сможете вот так резко курить бросить? Сигареты экономим. Мила, ты куришь?
— Нет. И не пью. Мы с Оле…
Тут она снова начала бороться с комком в горле и не стала продолжать, но её все поняли.
— Пойдём, лапника, да сухары насобираем, что ли. Спать на чём-то придётся и греться тоже надо. Сейчас холодать резко начнёт.
— Вань, вспомни про заводы. У нас тут сплошная металлургия. А в других городах и нефть и всякая другая горючка. А если и ядерное что рвануло? Всё это сейчас наверняка полыхает. Тушить некому. Дым с пылью начнёт подниматься в атмосферу, закрывая солнце. Вот тебе и падение температуры, так что нам теперь надо заботиться об обогреве похлеще, чем зимой.
Грызли молодую хвою, Андрей постоянно таскал какие-то корешки, Собирали пролежавшие зимой под снегом ягоды, даже грибы попадались. Всё было естественно залежавшимся и далеко не вкусным, да и соли с собой не было, конечно, к которой все привыкли. Но ели, чтобы выжить. Посуды не было. Нашли старый ствол дерева, выдолбили из него подобие котелка, облепили снаружи глиной и всё готовили в нём. Просто валили туда всё, что нашли, варили и вот это вот варево уже на третий день стало казаться вкуснее любого борща.
Каждый день выходили в сторону города, не подходя близко. Высматривали выживших. На четвёртый день всё же двое попалось. Два парня лет по двадцать, а может чуть меньше обоим шли, поддерживая друг друга. Даже не шли, а почти ползли. Я быстро побежал к ним, чтобы помочь, а Андрею крикнул, чтобы котёл грели.
Парни от слабости даже сказать толком ничего не могли. Кое-как подхватил их обоих под мышки, повёл в наш мини лагерь.
Парней звали Саня и Ник. Я спросил тогда: Николай, или Никита? Он сказал, что просто Ник. Дед у него из америки, вот в честь него и назвали. Сане было тогда семнадцать, Нику двадцать один год. Отпоили их, они отогрелись от костра и начали рассказывать, как выжили и как и почему пошли именно сюда.
Выжили так же как и мы, почти. Повезло оказаться вдалеке от домов, машин, деревьев. Оба Монтажники-высотники, только только собирались выдвигаться к очередному месту работы, когда всё началось. А шли в нашу сторону, потому что за лесом, километрах в пятнадцати ещё от нас посёлок, где жили родители Сани.
Когда мы им сказали, что в городе и частный сектор в пыль превратился, они не поверили. Дождались, когда окрепнут и сходили, показали им, что теперь было там, где раньше старые деревянные дома соседствовали с двух, трёхэтажными особняками.
Ещё через неделю потом, постоянно озираясь и проваливаясь в образовавшийся от провалов грунт, бродили по останкам города. Искали уцелевшие еду, одежду и другое, что могло пригодиться. Я всё-таки дошёл тогда до места, где был родительский дом. Знал, что увижу, но до конца не верил, пока сам не убедился. И мимо места работы сестры прошёл, уже точно зная, что там то же самое. Вернулся в лес, кое-как смастерил два креста и установил их над родительским домом и над местом работы сестры, которая незадолго до этого купила квартиру в ипотеку, а я как-то до сих пор у неё и не был, потому и не знал, где она жила. Весь город таким был. Песок, кирпич, бетон стекло, даже металл иногда. Превратились в куски, чаще всего не больше кулака размером. Дерево расщепило в труху. Однако, даже в этом всём нам удавалось кое-что найти. Саня с Ником сразу пошли в район продуктовой базы и копались там несколько дней. Нашли чудом уцелевшие мешки с солью, мукой, крупами типа риса и гречки и макаронами. Еще неделя нам понадобилась, чтобы всё это перетаскать к себе на базу, как мы её стали называть. Мила с нами не ходила. Как-то сразу она стала за хозяйку очага.
Самое удивительное произошло почти через месяц: мы нашли еще двоих выживших.
Оставалось ещё только одно место, где мы не были: район, где жил я. Даже странно, хотя он был ближе, чем дом моих родителей раз в пять, но при этом находился на отшибе в трёх километрах от самого города и был соединён с ним единственной дорогой.
В то утро мы завтракали разваренной пшенкой с добавлением консервированных фруктов. Царский завтрак, если вспоминать наши первые дни.
Ещё накануне мы согласились, что обыскали уже все места в самом городе, где можно было попытаться что-то найти. А тем утром, вроде бы начав обсуждение, когда же мы двинемся в путь, Мила спросила:
— А Динас? Толь, ты ведь там жил. Хорошо знаешь район.
Переглянувшись по кругу друг с другом, мы все глубоко задумались. Район то я знаю. Но в том-то и дело, что ничего толкового там нет. Мы уже убедились, что откапывать развалины продуктовых магазинов почти бесполезно. Продуктов там мало и они часто уже не годны к употреблению. Зато мне вспомнился магазин тканей. Это как раз то, что нам было нужно в немалых объёмах, а в городе такие магазины часто находились на первых этажах домов, которые конечно же оказались завалены так глубоко, что даже попытки до них докопаться мы не делали. А на Динасе этот магазин стоял на небольшом отшибе и он был одноэтажным. К тому же рядом, насколько я помнил, так же приютился магазинчик с инструментами и товарами для охоты и рыбалки, поэтому мы решили всё же прогуляться в то место, не обыскивая весь район.
Идти решили втроём: я, Саня и Иван. Большой толпой там делать было нечего, а оставшиеся на базе начинали готовиться к отходу из города.
Подходя к границам района, я взглянул туда, где был мой дом, конечно же увидев лишь огромную кучу мусора в том месте. Сразу вспомнил своих кошек: Лохматую чернушку с белой манишкой и бело-рыжего вислоухого шотландца. Жаль их. Вряд ли выжили мои любимые хулиганы.
По пути к месту нашей цели, Саня вдруг остановился и сказал замереть и замолчать.
Мы минуты три стояли в позе фигур из детской игры, прежде чем он дал отбой:
— Показалось ему. Сейчас только деревья скрипят, железо гнутое трещит, да камни с песком перемешиваются постоянно. Кого ты тут найдёшь?!
— Всякое бывает, Вань. Я книгу читал про мужика, как и мы выжившего в такой же заварухе, так он в провале, как на месте нашего пруда, нашёл девчушку четырнадцати лет, чёрт знает, через сколько времени после катастрофы.
— А до этого чего не мог найти?
— А до этого он тупо ссался лезть в провал из-за боязни высоты, а девчушка из-за этой же высоты не могла оттуда вылезти.
— Ну не знаю. Не верю я, что у нас тут кто-то ещё мог выжить и столько продержаться.
За разговором мы уже практически подошли к магазинам, вышли из за очередного нагромождения развалин и застыли как вкопанные, пытаясь поднять челюсти с земли. Перед нами стояли практически целые два одноэтажных здания магазинов, разве что без стёкол в окнах. Почти десять минут мы так простояли, прежде чем отмер сначала Саня, потом и мы с Иваном.
Иван посмотрел на Саню, как на приведение, посмотрел на ту железку, которая у него была вместо лопаты, на здания, на меня и изрёк:
— Брали, значит пригодятся. Пошли быстрей.
— Всё равно аккуратней. Внешняя целостность ни о чём не говорит. Даже говорим шёпотом.
— Ладно тебе шороху наводить, Толян, всё в норме будет.
И мы двинулись к зданиям. Саня метрах в пяти от первого, размахнулся и с хеканьем швырнул свою «лопату» в него. Железка с диким на фоне всеобщей тишины звоном сбрякала об стену и отлетела в какие-то кусты, росшие рядом.
— Шороху, говоришь наводить, а сам то.
Я посмеиваясь, пошёл дальше, пока Саня сзади ворчал мне в спину, что доверяй мол, но проверяй.
Тканей мы нашли много и разных, но мы ж мужики, а потому в них особо не разбирались, но вот шторные и занавесочные было видно сразу, потому их пока скинули в стороне. Пользы от них не много. Тяжелые и тепла не держат. Зато нашли ту, что на «вафельные» полотенца идёт и её забрали всю. Так же любой вид шерстяной и сами шерстяные клубки подчистую сметали на вынос к себе на базу. Не думали, как тащить. Не до того было.
Из охотничьего мы повытаскивали практически всё, счастливые до ужаса. Нашли кучу полезного: два карабина СКС, два тозика восьмых и даже несколько арбалетов с болтами к ним.
В очередной такой выход и складирование, Саня снова сказал:
По лицу было видно, что не шутит. Тут уже услышали и мы. Мужской голос, а вместе с ним и детский. Как в наш памятный день, мы быстрее ветра неслись в ту сторону, откуда слышались голоса, не глядя под ноги. И увидели их: Мужика лет тридцати и за руку с ним топала девчушка лет трёх и лопотала что-то своё, а мужик ей поддакивал. Увидев нас, они тоже замерли как истуканы и вытаращили на нас глаза. Девчушка, задрав голову к своему собеседнику уверенным и звонким голосом сказала:
Пятеро мужиков стояли на окраине лагеря и курили дефицитнейшие в их положении сигареты, коих в своё время удалось откопать аж пятьдесят коробок. Каких-то дешёвых, которые сами они никогда бы не купили в былые времена.
— Ну чё думаете? Придёт? А если и придёт, то когда?
— Хрен его знает. Он зараза такой: если сказал, что сделает, значит сделает, ну или тебя заставит с ним вместе повозиться, а теперь вишь, один ушёл и меня даже не взял.
— Так если б он тебя взял, мы б столько леса не приволокли.
— У нас вон один Андрюха за двоих натаскает. На работе за смену по два-три десятка пятидесяти-килограммовых железяк на станок закидывал и потом с него снимал.
— Так потому и спиной маюсь теперь постоянно. Даже просто постоять не могу и десяти минут
— А как в лес с нами идти — не болит?
— А когда идёшь, оно и не заметно почти.
— Ладно бухтеть. По теме: Праздник через три дня. А мяса мало, да и свежатинки хочется. Кого берём?
Дед даже чуть облизываться не начал, представив свежий шашлык из свинины.
— Кабанчика, говоришь. На кабанчика у нас патронов слишком мало, так что свинина отпадает.
Дед погрустнел, зато оживился Ник:
— Вчера с Талкой по валку проходили, следы видел. Вроде как олень небольшой или косуля прошли.
— Вот это уже лучше. Идёте с Саней прямо после обеда и без мяса назад не приходите.
С широкой улыбкой, спрятанной в бороде, Иван похлопал по плечу Саню и добавил:
— Про инициативу и инициатора напомнить, или не надо?
Тут уже засмеялись все хором. Саня с Ником пошли к своему шатру собираться, а остальные двинулись к центральному, откуда им навстречу выглядывала Мила.
— Чего это веселитесь? Вера спит.
— Прости, родная, мы ж не знали.
Дед, извиняясь шаркнул ногой по снегу. После чего уже не выдержала и Мила, тихонько засмеявшись.
— А молодёжь то куда делись? Обедать накрываю уже.
— Сейчас придут, к охоте готовиться пошли они. Ну запускай уже, не май месяц.
Все чуть снова не засмеялись в голос, но, сдерживаясь и тихонько похихикивая, полезли в шатёр.
— Тёть Мил, можно на рыбалку сбегать? Мы даже часика не посидим, пожалуйста.
— Вы ещё ту рыбалку не отдежурили, а уже на следующую собрались. Нет уж. Мужики за мясом ушли, так что пока без рыбы вашей обойдёмся. Мясо то проверять не надо на всякую заразу.
— А почему не надо? Чем оно рыбы лучше?
— Кирь, это по воздуху всякая зараза давно уже осела, кроме сажи, а в воде она ещё долго будет туда сюда бегать. Мне, кстати интересно: как наша река ещё до дна не промёрзла и вода в ней есть.
— Дед и Толян говорили, что снег не даёт. Как шубой землю и реки греет, пока солнца нет, так она изнутри сама себя подогревает немного.
— Хм. Интересная теория. Я даже не думала о такой. Закончили тут? На стол ставьте и свободны.
Пацаны поставили Нарубленное вяленое мясо на стол и стали быстро одеваться.
— Только попробуйте свинтить на реку. Неделей не отделаетесь и в праздник будете сидеть в шатре!
Но пацаны её уже не слышали. Ещё вчера они наткнулись на кучу заячьих нор и твёрдо решили понаставить там силков, благо проволоки для их изготовления хватало.
Саня с напряжением вглядывался в снежные завихрения, куда уставилась Талка, будто бы увидела кого-то, но никого видно не было.
Ник тоже во все глаза пытался что-то разглядеть.
— Сань, я каждый раз в такой вот ситуации тебя пнуть хочу.
— А кто последние очки раздавил? Сейчас бы не щурились как два эскимоса.
— Сам же меня и толкнул тогда, борьбу он задумал в походе.
— Ну а чё морозиться то? И так зима кругом, ещё и вы все идёте молча, всякую фигню про всех думаете.
— Да нужен ты, думать. Погодь. Точно там есть кто-то. Тихо!
Талка уже встала в стойку, готовясь взять старт с места, а это значило, что она точно кого-то учуяла. Ещё минуту так простояв, она молча, с пробуксовкой по снегу ринулась в пургу.
Парни так же молча, но быстро пошли по собачьим следам, зная, что собака может успеть закопать добычу, чтобы не делиться ни с кем.
Уже через десять минут, они, запыхавшись, подбегали к месту схватки, где огромный для своей породы маламут висел на шее у молодого оленя, пытаясь уронить того на землю.
— Стреляем, или подождём?
— Пока погодь. За патроны спросят потом, а мы уже в молоко три штуки всадили.
Олень не сдавался, пытался боднуть собаку рогами, но те были ещё малы и не доставали до Талки. Пытался ударить врага копытом, но шерсть маламута очень хорошо смягчала удары. Через пару минут зверь всё-таки упал сначала на передние колени, а потом и вовсе лёг. Талка в долю секунды перехватила его поудобней за горло и начала душить.
Через пять минут всё было кончено. Парни подошли к оленю, Талка попыталась на них зарычать, но Ник на неё рыкнул сам и та просто встала рядом с тушей, молча соглашаясь на долю, но всем видом показывала им, что это её добыча, а они так — подмога в её транспортировке.
Быстро разделав тушу, парни погрузили мясо, сбой и шкуру в специальные волокуши и, Саня, впрягшись в них, поволок их в сторону дома.
— Многовато. Недалеко же ушли. По паре сотен и норма.
— Как скажете, сэр. Талка, хватит жрать, идём.
Собака подняла от оставленного ей куска окровавленную морду и рыкнула, как бы спрашивая: а это мясо тут оставлять что ли?
— Не смотри так. Олень большой, там тебе ещё нормально хватит. Домой пошли.
Наткнувшись на площадку, залитую кровью, я насторожился поначалу, но увидел следы снегоступов. Поняв, что я буквально в паре шагов от лагеря, во мне открылось второе дыхание и я с удвоенным усилием начал перебирать ногами.
Уже через полкилометра я увидел сквозь пелену снега спины парней, а с ними рядом лениво топала Талка.
Через несколько минут я был опрокинут на спину восемьюдесятью килограммами собачьей радости и меня начали вылизывать, так скуля и визжа от счастья, что и слова не успевал сказать. Мысль была лишь одна: только не обоссы! Я и так замёрз.
Мы с Талкой дошли до остановившихся парней, с ними обнялись по-дружески, похлопывая друг друга по спинам.
— Наши уже гадать начали, придёшь ли ты вообще.
— Сами знаете, как я хожу. Тут всего-то около двух сотен километров туда и обратно.
— Нашёл хоть, что хотел то?
— А то! Даже в упаковке ещё! Во, смотри.
Я достал из сумки предмет, являвшийся целью своего великого похода и показал парням.
— Вот это да! И как и где откопал то только?
— Я до города самого не дошёл. В пригородном посёлке тоже ведь магазин неплохой стоял. Думаю, дай крюк через него загну, вот и не прогадал. Уже на третий день откопал.
— Ну что, потопали радовать остальных, да и убоина замёрзнет, если долго трындеть будем.
— Идём. Я уже забыл, как выглядят то все.
На подходе к лагерю, Ник свистнул почему-то не два, а три раза.
— Чё эт ты? Переиграли что ли?
Тот довольно улыбался и продолжил тащить волокуши. Через некоторое время из за валка вокруг лагеря толпой вывалились все, кто его населял. Талка начала носиться вокруг каждого, как в день встречи, облизывая лица. Серёга при этом старался держаться от неё подальше, прячась за спиной Ивана.
Первой подбежала Мила, обняла так, что думал как бы рёбра не поломала.
— Куда ж я от вас денусь.
Оторвавшись от меня, она посмотрела строго в глаза и сказала:
И улыбнулась своей самой счастливой улыбкой.
Три дня спустя. Поздний вечер.
— Готова куча и ещё на подходе.
— Спать положил, чтобы отдохнула перед посиделками.
Я вышел из шатра, посмотрел на кучу наваленной древесины, приготовленной для костра и довольно потянулся. У меня всё получилось. И всё прошло даже лучше, чем ожидал. Оставалось всего полтора часа до заветного момента. Того, ради которого я затеял этот поход, понимая, что мог даже не дойти до места, не говоря о возвращении обратно.
Но сейчас всё это позади, а впереди? Да хрен его знает, что там впереди. Будем надеяться, что что-то лучшее, чем сейчас.
Через полтора часа все одиннадцать членов коллектива лагеря выживших сидели неподалёку от полыхающего костра, который ярко горел, выбрасывая в небо огромные снопы искр. Каждый думал о своём. Кто-то мечтал, кто-то размышлял, а кто-то вспоминал. И всем было хорошо в эту минуту. Они вместе. Они выжили. И выживут дальше.
Через пять минут Андрей, взглянув на единственные в лагере часы сказал:
Я встал со своего места и пошёл в шатёр. Там скинул с себя свой обычный походный тулуп, сшитый из шкур и надел вместо него некое чудо, изнутри меховое, снаружи обшитое красной тканью, а на запахах оторочено белым мехом. Так же надел шапку, сделанную по тому же принципу. Повозившись под своей полатью, я нащупал деревянный посох, сверху которого была прикручена кедровая шишка, покрашенная в красный цвет. И чем это её Мила намазала, понятия не имею. Так же нащупал там и свёрток, ради которого всё затевалось. Глубоко вздохнув, я вышел из шатра.
— Здравствуй, честной народ!
Народ, во все глаза глядел на меня с радостью, кроме одного самого маленького среди них человека. Вера смотрела на меня такими глазами, будто увидела Солнце посреди ночи.
— Подойдя к ней, я присел перед ней и протянул свёрток.
Девочка неуверенно и с ещё широко глядящими на меня глазами, взяла свёрток, попыталась открыть его, но теплые рукавицы на ручках мешали ей это сделать. Мила, сняв свои, начала ей помогать, и тут из под слоёв бумаги показался кусок чего-то покрытого шерстью. Из-за огня костра было непонятно, какого он цвета, но было видно, что он светлый. Потом на свет костра показалась и вся игрушка. Это был плюшевый медвежонок Тедди, бывший популярным когда-то.
— С Новым Годом, Верочка.
и все сбитым хором повторили за мной:
Высоко в небе завывающие ветра занимались своими делами, вступая в дикие схватки друг с другом, гоняя между собой тонны снега и не обращали внимания на ярко освещённый пятачок земли внизу. Где-то за километрами свинцовых туч, которые сейчас не было видно из-за темноты, холодные звёзды пытались посмотреть, что же такого происходит на том самом пятачке, но что они могли, если даже родная звезда этой маленькой солнечной системы пока не могла осветить этот мир…
