Серия «Рассказы»

Нет, нужно выжить! А, чтобы выжить, нужно не спать!

Достав из кармана телефон, семьянин сверил время. Прошло всего двадцать минут! Всего! Двадцать! Минут! Казалось, что миновало не меньше часа! Время текло мучительно медленно...

Салон - напротив, остывал очень быстро. Мороз уже пробрался в ботинки, покусывая пальцы ног. Сняв крышку термоса, мужчина наполнил кружку кофе и втянул носом терпкий аромат. Хоть что-то оставалось горячим в этом царстве тьмы и холода!

Допив коктейль Михалыча, водитель вновь посмотрел на часы. Еще десять минут. Прошло всего десять минут! Впереди - не меньше пяти часов ожидания. При хорошем раскладе. Он похлопал себя по щекам и потопал ногами, разгоняя кровь.

Снова потянулось томительное ожидание. Мысли, одна чернее другой, бродили по кругу внутри черепушки, как заключенные на прогулке. Метеоролог пытался отвлечься, вспоминая таблицу умножения, но получалось еще хуже. После десяти цифры устроили бунт, отказываясь перемножаться. К тому же от счета клонило в сон. "Нива", словно вступив в сговор со смертью, плавно раскачивалась под натиском ветра, как колыбель, уговаривая хозяина чуток вздремнуть. Спать... спать...

- Поспи... - донесся сквозь пургу не то стон, не то вздох, вонзившийся в барабанные перепонки раскаленным шилом.

Мужчина встрепенулся, выпрямляясь в кресле. Если даже голос повторялся - его заглушали завывания метели, перемалывая слова в ледяную крошку.

Показалось? Показалось! Кто может оказаться в этой глуши посередь ночи? В такую поганую погоду? Что творилось снаружи - семьянин не знал, конденсат замерз на внутренней поверхности окон, покрыв стекла матовой пленкой. Но, по вздрагиванию кузова, по скрипу снега по металлу, понимал, что буря еще не закончилась. И вряд ли закончится до рассвета.

Потянувшись, хрустнув суставами и зевнув, Владимир в очередной раз достал телефон. Цифры показывали половину третьего ночи.

- Что? - непроизвольно вырвалось облачко пара.

Почему три часа? Откуда три часа? Вот же, только что, был час ровно! Куда потерялись еще два часа? Уснул? Неужели, он уснул? На лбу выступила липкая испарина. Нет, не спать! Сегодня сон - не благо, не союзник, а враг, предатель, ворующий тепло и высасывающий жизнь!

Температура в салоне явно опустилась ниже нуля. И грозилась упасть еще ниже. Спина ныла, ноги затекли. Судя по ощущениям, батальон муравьев решил устроить учения, маршируя по бедрам и ниже. Нужно выйти и размяться.

Мужчина толкнул дверь, неохотно поддавшуюся, сдвинув, как ковшом бульдозера, снежный нанос. Белые хлопья без малейшего стыда и зазрения совести воспользовались возможностью заполонить новое, доселе недоступное им пространство. Помогая руками, водитель перенес одеревеневшие ноги за порог и, взявшись за спинку кресла, вышел из "Нивы". Наклонился вправо-влево, хрустя всеми позвонками от копчика до затылка, попрыгал на месте, разминаясь и согреваясь.

- Поспи... - донеслось с порывом ветра.

Володя замер, прислушиваясь. Не могло же одно и то же послышаться дважды! Или могло?

Сложив ладони биноклем, защищая глаза от ветра и снега, семьянин всмотрелся в мглу, окрашенную известью. Там, вдали, в белесом мраке ему вновь почудилась вытянутая, как в зеркале комнаты смеха, фигура. Она выделалась чернильной кляксой на фоне бездны цвета пломбира. На этот раз морок не собирался растворяться в ночи. Высоко поднимая ноги, раскачиваясь из стороны в сторону, как на шарнирах, тень приближалась к вмерзшему в ограждение автомобилю.

Тряхнув головой, метеоролог повернулся к вездеходу... и застыл. По всему борту, от заднего фонаря до переднего указателя поворота, пролегли пять рваных линий. Пять царапин, словно оставленных когтями. Пять глубоких, до самого металла, шрамов.

Чуть меньше трех часов назад, когда он выходил из внедорожника сразу после аварии, этих отметин еще не было! Что же получается? Получается, что пока путешественник задремал против своей воли, кто-то подходил к "Ниве". Кто-то, не признающий маникюра. И этот кто-то, судя по отметинам, не был приверженцем вегетарианства.

Мужчина ощутил ужас. Животный ужас, перетянувший горло тугой удавкой. Ужас, от которого кровь стыла в жилах и волосы на загривке встали дыбом. Ужас, еще более ледяной, чем морозная вьюга.

Подпрыгнув, Володя опустил голову, надеясь разглядеть следы. Да где там! Бесполезно! Снег уже полностью скрыл колесные арки. Если следы и были - буран давно позаботился об алиби.

- Поспи...

Голос прозвучал гораздо ближе. Сомнений уже не оставалось - это именно чей-то голос, а не слуховая галлюцинация. И его обладатель обращался именно к человеку, застрявшем в белом плену.

Шофер рванул в автомобиль, как загнанный зверь в свое логово, и потянул на себя дверь. Пурга, будто не желая оставлять в заточении своих крохотных бледных подданных, навалилась на створку, вцепившись в железо ледяными клыками, не давая ей захлопнуться. Метеоролог потянул сильнее. Мышцы напряглись, словно канаты. После короткой, но напряженной борьбы метель разочаровано выпустила добычу, позволяя мужчине оградиться от метели куском жести и стекла.

Закрывшись, Володя ударил кулаком по кнопке, блокируя дверь. Сердце билось в груди со скоростью пулеметного затвора. Кровь текла по жилам так быстро, что могла б обогнать сверхзвуковой истребитель.

- Поспи...

Снег хрустнул под чьей-то ногой совсем рядом, метрах в трех от внедорожника. Вздрогнув, отойдя от оцепенения, путешественник перевалился через подлокотник и заблокировал пассажирскую дверь тоже.

Нечто ударилось об крышу и заскрипело с тем звуком, с каким нож скрипит по стеклу. Со звуком, от которого заломило зубы и кровь едва не хлынула из ушей. Настолько пронзительным, будто вскрывали череп ржавой пилой. Скрип, начавшись с середины крыши, дополз до края и затух.

- Поспи...

Достав из кармашка в двери тряпку, которой он обычно протирал стекла, Владимир смахнул испарину со лба. Его трясло, как взбесившийся отбойный молоток, но уже не от холода, а от страха.

Водитель вообще не чувствовал холода - все тело горело, каждый нерв прожигал кожу раскаленной проволокой. Но это - сейчас. Это - пока. Это лишь временная милость адреналина, выброшенного в кровь испугом. Вскоре огонь угаснет, оставив плоть беззащитной перед стихией. Когда холод вернется, он сожмет ребра с утроенной силой сквозь пропитавшийся потом свитер. Вместе с холодом придет смерть.

Получается, выхода нет? Или оставаться в железном гробу, из которого мороз выгрыз последние искры тепла. Или покинуть машину и запалить покрышку, чтобы согреться. Выйти навстречу тому, что скреблось по вездеходу, оставив царапины на боку.

Пытаясь найти решение, мужчина извлек пачку сигарет... и замер. А если... если затаиться? Может, в этом случае та штука подумает, что в "Ниве" никого нет и уйдет сама? Слишком смелое предположение, слишком призрачная надежда.

- Поспи...

На сей раз голос прозвучал даже как-то привычно, обыденно, как звонок будьника.

Путешественник постепенно успокаивался. Сердце билось ровнее, более не пытаясь обогнать секундную стрелку. Кровь не стучала в висках с грохотом железнодорожного состава. Холод возвращался. Медленно, но неотвратимо. Слишком долго он не пробовал человека на прочность своими ледяными щупальцами и сейчас осторожно пробирался под одежду, касаясь кожи колючей рукой.

Пытаясь согреться, семьянин налил очередную кружку кофе. Третья по счету. Напиток успел остыть, был немногим теплее рук, но смог прогнать озноб и унять дрожь. Непонятно только, чья это заслуга - коньяка, или кофе? В термосе, на самом дне, плескались остатки - всего чуть-чуть, едва ли хватит на еще одну порцию.

Снаружи царила тишина, если не брать во внимание метель, завывающую стаей волков. Может, оно и в самом деле ушло? Должно же это тоже мерзнуть! Ничто живое не может быть равнодушным к тридцатиградусному морозу. Кроме пингвинов и белых медведей, закованных в доспехи из шерсти и жира, но это точно не было ни тем, ни другим.

Владимир вслушивался, пытаясь различить хоть что-то сквозь песнь вьюги. Существо никак не проявляло себя. Оно или ушло, или тоже затаилось.

Решив покурить и выждать еще немного для верности, узник ненастья чиркнул зажигалкой и выдохнул струю горького дыма, растекшуюся водопадом по наждачке инея, облепившего лобовое стекло.

Кажется, все спокойно.

Мужчина дернулся от боли, когда уголек, искусав сигарету до фильтра, коснулся пальцев. Рука лежала на широком подлокотнике, рядом возвышалась горка пепла, похожая на погребальный курган.

Он снова уснул?! Нет! Не спать!

Бросив окурок на резиновый коврик, подернутый коркой льда, шофер смял его каблуком.

Ноги закоченели и стали тяжелыми, будто отлитые из свинца. Пальцы гнулись с трудом. Пора что-то делать, принимать какое-то решение. Или замерзать, или отправляться на встречу с существом. Конец все равно один.

Подышав в ладони, восстанавливая подвижность пальцев, путешественник вынул телефон, чтобы проверить время. Аппарат умер, растратив последние капли энергии на поиск сети.

Володя нащупал пипку блокиратора двери.

- Поспи...

Знакомый голос. Тихий, как шелест листвы, но слышный даже сквозь сумасшествие метели, обволакивающий сознание. Он был тише шепота, но резал слух как острая бритва.

Сейчас голос прозвучал сзади. "Нива" накренилась вперед, простонав заледеневшими пружинами. Скрипнули петли, хрустнула крышка багажника.

Сердце застучало с утроенной силой, пересчитывая ребра изнутри. Паника стянула виски колючей проволокой. Это - там, сзади! Оно пытается забраться в автомобиль через багажник!

Несмотря на обилие толстой одежды, метеоролог неведомым образом в мгновение ока просочился между подголовником и потолком. Перегнувшись через ряд задних кресел, он запустил руку в багажный отсек, нащупывая хоть что-то, чем можно обороняться от существа.

Процедив ругательство сквозь зубы, когда ладонь обожгло холодным железом, водитель натянул варежку и повторил попытку. Пальцы сомкнулись на тяжелой, длинной монтажке. Это сгодится.

- Поспи...

Когти существа с ужасающим скрежетом царапали металл, пытаясь уцепиться за край крышки.

- Похоже, я сегодня умру... - прорычал мужчина. - Но и ты эту ночь запомнишь надолго!

Багажник выгнулся дугой и сорвался с замка с оглушительным звоном. Задняя дверь, почуяв свободу, рванула ввысь, пропуская в салон ледяной ветер. Путешественник, приготовившийся дорого продать свою жизнь, замер, замахнувшись стальной полосой.

- Михалыч? - удивленно проговорил он.

- Нет, блин, Крузенштерн! Кто ж еще-то? Вылезай давай!

Выпустив из рук монтировку, начальник вцепился в воротник коллеги и потянул его из автомобиля.

- Нет! - вскричал Володя, упираясь. - Нет! Там - это... оно!

- Ты бредишь, что ли? - нахмурился старший товарищ. - Вылезай, пока кишки не отморозил!

Преодолевая сопротивление подчиненного, Петр Михайлович выволок того из внедорожника. Спасенный беспокойно озирался по сторонам, выискивая длинную фигуру.

Метель, истратив все злобу, угасала, с удовлетворением созерцая с высоты звездной бездны плоды своих трудов. Повсюду, насколько хватало глаз, белела почти ровная, чуть бугристая пустыня, сверкающая под луной миллиардом искр. "Нива" стояла на краю дороги, занесенная снегом до середины окон. Метеорологу пришлось немало поработать лопатой, чтобы докопаться до багажника автомобиля. Существа не было видно.

Запихнув мужчину в свою "буханку", начальник уселся за руль и УАЗик, возмущенно хрустнув коробкой передач, начал разворот.

- Там, в бардачке, термос с бульоном.

- Ага... - прошептал пассажир, сползая с кресла и закрывая глаза.

- Володя! Володя!

- А?

- Не спать!

Вздрогнув, тряхнув головой, спасенный повернул рукоятку и извлек матовый цилиндр. Все тело била крупная дрожь. Руки ходили ходуном. Расплескав половину кружки янтарной жидкости, путешественник приник к сосуду, жадно глотая жирное тепло.

- Михалыч?

- Чего?

- А ты как тут?

- Как-как! Кверху каком! Через три часа, как ты уехал, набрал тебе. Ты не абонент. Позвонил твоей Галке, она сказала, что тебя еще нет. Вот я и понял, что что-то случилось.

- Ааа... - протянул подчиненный.

- Бэ! - отрезал начальник.

- Михалыч...

- Чегось?

- Спасибо...

- Да брось ты... - смутился усач. - Ты это... главное - не засыпай. И жене позвони! А то она там, поди, волнуется!

Добравшись до станции, Владимир добрел до бани. Здесь он не меньше часа поливал себя горячей водой из ковша, вздрагивая от наслаждения. Коллега два раза приносил ведра снега, загружая из в бак, где жар печи шутя растапливал лед.

Коже на руках и ногах вернулся нормальный цвет. Кажется, ничего не отморозил. Легко отделался! Нужно было прислушаться к совету старшего товарища и никуда не ездить. Задним умом каждый крепок... да и так хотелось устроить сюрприз дочери! Вместо того придется ограничиться поздравлением по телефону.

Закутавшись в махровый халат, бывший узник бури прошел в бытовку. Небо едва-едва замерцало рассветом. Петр Михайлович боролся с зевотой, сидя за столом, украшенным двумя стопками коньяка и нарезанным лимоном. Байрон крутился здесь же, путаясь под ногами. Пес, словно чувствуя торжество момента, улыбался и размахивал хвостом.

- Давай, - поднял рюмку начальник. - За твой второй день рождения.

Сдвинув сосуды, ответившие хрустальным звоном, мужчины выпили и закусили, сморщившись от кислоты желтого фрукта.

- Спать пойду, - зевнул Михалыч. - Тяжелая ночка выдалась...

- Я, пожалуй, еще пропущу, - произнес семьянин.

- Тебе не повредит, - согласился коллега, поднимаясь с лавки. - А я - все, на боковую. Старый уже становлюсь...

Поблагодарив спасителя еще раз, Володя сполоснул рюмки, извлек из тумбочки стакан, из холодильника - кральку "Венгерской", из хлебницы - буханку черного. Обычно он не испытывал особой тяги к алкоголю, но сегодняшняя ночь, после всего пережитого, стала исключением.

Отрезав кусок колбасы и бросив его на пол, угощая дворнягу, метеоролог наполнил стакан янтарной жидкостью, заполнившую комнату манящим ароматом ореха и дуба.

- Давай, Байрон, - подмигнул он собаке. - Будем...

Пес не притронулся к лакомству и вообще не обращал внимания на человека. Вместо этого он, вытянув хвост струной, злобно рычал, ощерив зубы, неотрывно глядя куда-то сквозь стену.

- Поспи... - донесся шепот, приглушенный толщиной утеплителя бытовки.

Мужчина присел на корточки и почесал дворнягу за ухом, за что немедленно был награжден тычком влажного носа в лицо и мокрым следом горячего языка на щеке.

- Ты твердо решил ехать? - донесся из-за спины хриплый голос Петра Михайловича.

Начальник сидел на корточках возле раскаленного зева буржуйки, протянув руки к огню. Зажав зубами почти докуренную сигарету, он, скосив глаза, следил, чтобы уголек не дополз до пышных, седых усов - своей особой гордости.

- Твердо, - коротко кивнул коллега. - Завтра у дочери день рождения. Я обещал ее поздравить. Да и ехать-то тут всего ничего - меньше ста километров!

- Сколько ей стукнет?

- Двенадцать.

Михалыч криво усмехнулся. Он сам, отвечая на вопрос о возрасте, давно уже избегал однозначных утверждений. Обычно усач говорил: "в августе может исполниться пятьдесят шесть". Потому что справедливо полагал, что достиг тех лет, когда может уже и не исполниться. Нет, не в здоровье дело. Хотя после сорока и давление пошаливало, и суставы побаливали. Да и читал он уже только в очках. Годы! Годы давили незримым, но оттого не менее тяжким грузом.

Наученный горьким опытом, к счастью, пока не на собственном примере, старший товарищ понимал, что всякое может приключиться. Конечно, оно бы хорошо, чтобы всякое не приключилось, хорошо бы дотянуть до глубокой старости, но это всякое, прежде чем приключиться, оно ведь не будет спрашивать! Оно просто приключится - и все тут.

- Возьми с собой термос с кофе, - назидательно произнес начальник. - И не гони там! Как доедешь - сразу позвони!

- Всенепременно, - пообещал Володя.

Натянув колючий свитер крупной вязки с высоким горлом, мужчина снял с вешалки куртку.

Пурга за окном продолжала устраивать безумное ралли снега и ветра, кидаясь на стекло, как голодная гиена, словно силясь пробраться в бытовку, чтобы тоже согреться у печи. Впрочем, кто еще тут безумен? Покинуть станцию в такую погоду, копившую буйство всю зиму, чтобы вывалить в один февральский день - вот оно, безумие! Самое настоящее сумасшествие.

Но Владимир не мог поступить иначе. Весь год, изо дня в день, он пропадал на работе. Было б ложью сказать, что мужчина старался не для себя, а ради дочери. Для себя тоже, чтобы знать, что ребенок всем обеспечен, устроен в жизни. Чтобы, когда наступит тот последний час, который когда-нибудь обязательно наступит, спокойно покинуть этот мир с чувством исполненного долга. Исполненного перед семьей, перед дочерью, перед собой.

Одновременно с тем Володя понимал, что материальное - деньги, вещи - не заменят отцовской любви. Нужно ли оно вообще, если ради денег приходится жертвовать самым дорогим - временем, проведенным с семьей?

- С Богом, - тряхнул головой мужчина, протягивая ладонь коллеге.

- Не гони, - напомнил Петр Михайлович, отвечая крепким рукопожатием.

Засунув за пазуху термос, семьянин распахнул дверь, еле удержав ее в напоре ветра. Пурга тут же впилась в кожу тысячей ледяных игл. Склонив голову, спрятавшись от метели за пушистой окантовкой капюшона, Владимир окунулся в белесый сумрак.

Снег хлестал по лицу, высекая слезы. Каждый шаг погружал метеоролога по колено в бледную пучину, словно сама земля не желала отпускать его в поездку, умоляя одуматься и отказаться от авантюры. "Нива", запорошенная до середины колеса, казалась в росчерках вьюги гигантским котенком, решившим вдруг свернуться калачиком и сладко вздремнуть, укрывшись пушистым белым пледом.

Дверца поддалась не сразу - влага от снежинок, растаявших днем в лучах солнца, попала на уплотнители и вцепилась в металл ледяными щупальцами. Ручка вырвалась из неуклюжего хвата ладони в толстой рукавице и с дребезжанием опустилась обратно.

Процедив сквозь стиснутые зубы крепкое ругательство, мужчина уцепился поухватистее и потянул сильнее. Дверца открылась с резким звуком рвущегося пергамента и дернулась в порыве ветра, словно спешила отправиться в путь самостоятельно, без всего остального внедорожника.

Устроившись в кресле, скрипнувшим замерзшим дерматином, Володя выдохнул облачко пара и захлопнул дверь, заглушив вой метели. Привычным движением потеребил рукоять коробки передач, чтобы убедиться, что включена нейтраль. Затем стянул зубами рукавицу и, достав из кармана ключ, выжал сцепление и крутанул стартер.

Мотор пускался очень неохотно. Первая попытка и вовсе не увенчалась успехом - мужчина поспешно отдернул руку, как от кипящего чайника, опасаясь залить свечи. Тогда точно никто никуда не уедет. Вторая - не лучше. Коленвал вращался в замерзшем масле с немногим большей охотой, чем покойник в гробу.

Выпустив ключ, водитель погладил руль. Ледяной пластик кусал кожу. Казалось, что мужчина гладит не бездушный предмет, а вполне живого ежа, ощетинившегося колючками.

- Давай, родная... не подведи, - пробормотал Володя.

Мысленно перекрестившись, семьянин провернул замок зажигания в третий раз. Автомобиль вздрогнул всем кузовом, чихнул, словно прочищая горло, отхаркнул едкий сизый дым и медленно, будто делая одолжение, принялся перебирать поршнями по флейтам коллекторов, сжигая бензин. Мотор зашумел. Поначалу - застонал, захрипел в предсмертной агонии раненого зверя, но постепенно в его голосе просыпалась уверенность и вот уже двигатель довольно урчал, как кот после плотного обеда, подпевая бушующему снаружи ненастью.

Стрелка датчика температуры медленно поползла вверх.

Мужчина включил фары, уткнувшиеся снопами света в снежную пелену. Щетки дворников, очнувшиеся от сна, расчищали заносы на лобовом стекле, оставляя лишь язвы измороси. Но и те быстро таяли под натиском теплого воздуха из печки, отступая перед торжеством прогресса.

Прежде чем включить передачу, Владимир нажал на клаксон, прерывая резким звуком завывания вьюги, прощаясь с начальником. На мгновение сквозь неистовство пурги мелькнула тень: Петр Михайлович, махнувший в ответ… или это сквозняк, озорничая, дернул штору, сотворив из складок человеческий силуэт?

"Нива" тронулась с места, взламывая целину швеллером бампера, как нос ледокола вспарывает вечную мерзлоту полярных морей. Дорога исчезла в молочной мгле. Под толщей снега только угадывался призрак асфальтовой змеи. Самым надежным ориентиром стала вовсе не разметка, а столбы линии электропередач, торчащие гигантскими угольными виселицами вдоль шоссе по правую руку. Лианы свисающих под тяжестью налипшего снега проводов, колыхающиеся на ветру, напоминали петли и лишь добавляли сходства с виселицами.

Вездеход упорно полз вперед, нарушая девственность целины протектором и вгрызаясь в наст всеми четырьмя колесами, оставляя за собой глубокую колею. Метель, будто протестуя против вторжения в созданное ею безупречно белое полотно, тут же зализывала рану, уничтожая любые признаки присутствия человека в царстве бледной вдовы. Сегодняшняя ночь во власти бурана и смертным нет места в ледяном аду.

Автомобиль хорошо держал дорогу. Ехал не быстро, но надежно. Если погода не наладится, что вряд ли, или не ухудшиться, чего не хотелось бы, то часа через три семьянин будет дома.

Володя грустно улыбнулся и покачал головой. Нет, к этому путешествию уместнее отнестись с философией Михалыча и сказать "может быть дома". Не то, чтобы могло что-то такое произойти, что мужчина вовсе не будет дома - нет. Какая-нибудь мелкая неприятность может задержать в пути и тогда шофер будет дома не через три часа, а через четыре. Максимум - пять, но это уже из разряда фантастики. Но, что будет - это так же точно, как и то, что солнце встает на востоке.

Вынув зубами сигарету из пачки, водитель щелкнул прикуривателем и опустил застежку молнии. В салоне становилось жарко.

Метеоролог покрутил ручку радио, но на всех волнах шипели рассерженные змеи помех. Возможно, давно стоило заменить старый кассетный проигрыватель, ведь сами кассеты давно исчезли с прилавков, оставшись только в памяти о далеком детстве. Признаться, Володя не был уверен и в том, что проигрыватель вообще до сих пор работает - давно не пользовался. К автомобилю он относился как к средству передвижения и поддерживал в идеальном состоянии исключительно жизненно необходимые узлы, к которым магнитола не относилась. Во всем остальном мужчина был уверен в своей машине, иначе не пустился бы в эту авантюру. В бледном неистовстве сегодняшней ночи "Нива" - его единственный союзник.

Осветив утробу железного зверя алым глазом раскаленного прикуривателя, семьянин затянулся сигаретой. Позади уже десять километров, растворившихся в метели, как соль в тарелке супа. Вереди - еще почти девяносто. Девять раз по десять тысяч метров через владения белой вдовы.

Монотонность пути расслабляла и убаюкивала. Столб, выныривавший из сумрака и проплывающий справа от шоссе, сменялся другим, точно таким же столбом. Сугроб сменялся точно таким же сугробом. Казалось, что Володя едет не на автомобиле, а катается по кругу на детской карусели, пролетая мимо одних и тех же видов.

- Не спать! - отдернул он сам себя, чувствуя, что голова начала клониться к груди.

Затушив в пепельнице сигарету, шофер потянулся к термосу. Отвинтил крышку-кружку и аккуратно, насколько это возможно в движущемся транспорте, наполнил ее дымящимся напитком. В аромате, выпорхнувшим из сосуда подобно пружине, чувствовались терпкие нотки дуба и ореха. Михалыч не удержался - приготовил кофе по собственному рецепту, с капелькой коньяка.

Кружка приятно согревала ладонь. Первый глоток обжог горло. По жилам растеклось пульсирующее тепло, докатившееся даже до пальцев ног. После второго глотка сонливость отступила. Нет, она не сдалась, не капитулировала, а пока лишь спряталась в глубине сознания, решив вернуться попозже.

Допив кофе, Владимир повернулся к термосу, чтобы вернуть сосуду его стальную корону... и в эту секунду на лобовое стекло упала тень. Огромная, длинная и тощая, но, одновременно с тем, недостаточно тощая, чтобы быть очередным столбом. И вместе с тем - какая-то живая. Тень точно не была неодушевленным предметом. Она вздрогнула в свете фар и подняла руки, закрывая глаза от слепящего света.

Водитель резко дернул руль в сторону и внедорожник, круто накренившись, взрыхлив снежную плоть протектором шин, ударился в ограждение. Застонала сминаемая металлическая полоса, заскрипел пластик. В нос ударил кисловатый запах тосола. Зеркало заднего вида еще дрожало в такт вибрациям, а двигатель, взвизгнув напоследок разъяренным котом, поперхнулся железом и замолк. Из-под капота повалил густой пар.

- Японский городовой! - прошипел мужчина.

Застегнув куртку, накинув на голову капюшон, он выскочил из "Нивы". Тень исчезла так же внезапно, как и появилась - на дороге в обе стороны не было ни малейших признаков присутствия живого человека. Да и откуда здесь, в полусотне километров от ближайшего населенного пункта, в столь ненастную ночь возьмется живой человек? Человеки все дома сидят!

Не было и следов. Хоть каких-то. Только девственно чистый белый саван. Пурга не успела бы замести следы столь быстро. Что же это было? Наваждение? Морок? Галлюцинации от усталости?

Тогда - тем более обидно, что из-за какой-то глупости Володя разбил машину.

Автомобиль воткнулся в заборчик, устроенный вдоль трассы, словно хотел перекусить стальную полосу. Часть ограждений вошла в пластиковую решетку, пробив и ее, и радиатор. И еще непонятно что дальше - под капотом. Под машиной растекалось синее пятно охлаждающей жидкости, разъедая снег.

- Японский городовой! - повторил водитель.

Яростный порыв ветра сбросил с головы капюшон и мороз лизнул шершавым, как нажачка, языком по лицу. Володя, вздрогнув от холода, поспешил укрыться в вездеходе. Поерзав в кресле, он подул в замерзшие ладони и попытался запустить двигатель. Стартер захлебнулся кашлем, отработав вхолостую. Чугунное сердце даже не вздрогнуло, демонстрируя полное безразличие. Еще раз... бесполезно!

Дернув рычаг, семьянин вновь покинул внедрожник и поднял крышку капота. Снежинки, падая на горячий двигатель, шипели, будто на сковороде, и мгновенно таяли, стекая каплями пота. Пока еще горячий, но в минус тридцать, еще и без тосола, мотор сохранит тепло ненадолго.

Мужчина вытягивал шею, подсвечивая телефоном, пытаясь оценить тяжесть травмы механизма, но все тщетно. Массивная туша ресивера закрывала обзор, понятно лишь то, что стальная полоса торчала где-то в районе шкивов газораспределительного механизма. Мороз ощутимо покусывал кончики пальцев и шофер, хлопнув капотом, вернулся в автомобиль.

Все плохо. Все очень плохо. Пациент скорее мертв, чем жив. Нечего и помышлять о том, чтобы оживить автомобиль собственными силами, а помощи ждать не приходится.

Вот здесь метеорологу стало страшно. По-настоящему страшно. Ровно на полпути от станции до города, в лютую пургу, при тридцати градусах ниже нуля и разбитым автомобилем. Эскимо из собственного отца - явно не тот подарок, о котором мечтает ребенок на день рождения!

Путешественник сразу отбросил мысль о том, чтобы пройти такое расстояние пешком. Полста километров в любую сторону! Это равносильно самоубийству. При хорошей погоде путь занял б не меньше десяти чесов, сегодня - все двадцать. Двадцать часов на морозе, по колено в снегу. Нужно быть пингвином или белым медведем, чтобы пережить такое приключение.

Смахнув капли воды с экрана телефона, Володя набрал "112". Вызов не прошел. Немудрено! Справа от вороньей лапы, изображающей антенну, мигали четыре точки поиска сети.

- Прекрасно, - протянул водитель. - Просто замечательно!

В салоне еще сохранялось тепло. Долго ли оно продержится в такую стужу? Жесть и пластик - слабый щит от мороза, уже рисовавшего на стекле бледные руны. Половина первого ночи. Если кто-то и поедет по трассе - то не раньше шести-восьми утра, и то - если вьюга устанет водить хороводы со снежинками и утихнет, удовлетворенная сотворенным хаосом. "Нива" с гарантией успеет выстыть, на одном термосе с горячим кофе мужчина вряд ли продержится несколько часов. Придется жечь шины, чтобы не околеть до смерти. Хорошо еще, что запаски - две. Одна, зимняя - на кронштейне позади автомобиля, вторая, летняя, которую метеоролог все собирался выгрузить в гараже, но так и не выгрузил - в багажнике. Каждая способна подарить десять-пятнадцать минут жара... все равно до утра недостаточно! Похоже, в ход пойдут остальные четыре колеса. А потом... о том, что будет потом, Володя старался не думать.

Главное - не спать. Уснуть - замерзнуть. Замерзнуть - умереть.

Он сдвинул рычажок, останавливая дворники, экономя заряд аккумулятора. И потянулся к переключателю, чтобы погасить фары, но замер, так и не достав до кнопки. Мужчине вновь померещился тот же силуэт, что заставил свернуть с дороги. Высокий, неестественно вытянутый, с овальной головой и длинными, узловатыми руками, напоминающими ветви деревьев. Казалось, будто морок шевелит пальцами, словно перебирает струны невидимой арфы.

Видение исчезло столь же стремительно, как появилось. Растворилось в молочном коктейле бурана, оставив после себя только пятно в памяти.

- Ну давай просто уберем, а я пока буду пользоваться зеркалом в ванной или прихожей.

- Никакой ванной, а то я так с вами вообще на работу с утра не попаду, - отозвался отец, входя на кухню в растянутой домашней майке.

- Ну хорошо, пусть будет в прихожей, мне все равно, - заканючила дочка.

- Ладно, я подумаю. Потом поговорим, - отмахнулась мать.

Студентка поковырялась еще немного вилкой в тарелке, но кусок не лез в горло. Так и оставив недоеденные макароны, она отправилась в свою комнату.

Этой ночью Алиса проснулась, почувствовав, что одеяло стало слишком тяжелым и сдавило грудь. Но все оказалось гораздо проще. Сегодня мохнатая сволочь решила устроиться прямо на груди девушки и довольно мурлыкала, свернувшись калачиком.

- А-а-а-а… - завопила хозяйка не своим голосом и попыталась скинуть с себя животное.

Кошка подскочила, хитро сверкнула глазами и бросилась прямо к трюмо, по пути сбивая расставленные на столике баночки, и заскользила лапами по гладким листам курсовой работы Алисы, которая валялась там же. Животное растворилось в зеркале, зацепив работу студентки, которая как будто тоже провалилась одним краем в отражение, словно в кисель.

- Бом! Бом! Бом!

Девушка подскочила на постели с десятым ударом. Часы отсчитали еще два и вокруг снова наступила мертвецкая тишина, как на кладбище. Алиса огляделась, покосилась в сторону зеркала. Ее курсовая работа оставалась там же, где и лежала вечером. Кажется, все было нормально, все хорошо, все, как обычно.

Через день студентку вызвали в деканат.

- Ты там аккуратно, - предупредил однокурсник. - Семеновна рвет и мечет!

- Блин! Наверно, это из-за этих иностранцев! Как же меня задолбало уже носиться с ними!

- Хочешь, помогу? - ухмыльнулся парень, откинув с глаз белобрысую челку. - А ты за это со мной в кино сходишь?

- Лучше кого-нибудь из делегации в кино пригласи. Еще лучше - всех сразу. И оставь там. Вот тогда мне точно головных болей меньше будет! И от них, и от тебя!

Алиса отпихнула назойливого поклонника в сторону и побрела на третий этаж, в деканат. Семеновну лучше не заставлять ждать, она не их тех, кто быстро отходит. Скорее - напротив, накопит в себе злобы и будет только хуже.

- Давай-давай, заходи, дорогая моя, - вкрадчиво произнесла замдекана, как только студентка переступила порог кабинета.

Такой вкрадчивый тон не предвещал ничего хорошего! Теребя край жакета, девушка замерла возле стула для посетителей, не решаясь присесть.

- Объясни-ка мне, дорогуша, это еще что такое? - педагог швырнула на стол курсовую работу. - Это - что? Как вы сейчас говорите? Пранк какой-то?

- Наталья Семеновна, я вас не понимаю!

- Ты дурочку из себя не строй! Совсем страх потеряли! Или думаешь, что если ты на хорошем счету, если тебе доверили встретить товарищей из братской Кении, то тебе все с рук сходить будет? Дудки! Чтобы завтра же принесла нормальную курсовую, иначе экзамен у меня ты будешь бесконечно сдавать! Все поняла?

- Поняла, - кивнула Алиса.

Схватив свою работу, она, часто кивая, попятилась назад. Когда девушка была уже в дверях, Семеновна вновь окликнула ее.

- Да, еще... про повышенную стипендию можешь забыть!

Дверь перед студенткой захлопнулась и она чуть не разрыдалась от обиды на такую несправедливость. Что такого она сделала? Что могло так разозлить замдекана?

Алиса подошла к окну и, положив на подоконник свою работу, принялась листать страницы. Глаза девушки тут же полезли на лоб. Каждое слово здесь было написано задом наперед, каждая буква - отзеркалена. Интересно знать, чья это шутка? Ведь не в зеркало же в самом деле провалилась курсовая! Да и было это во сне, а не наяву!

Студентке опять пришлось задержаться в институте до позднего вечера, исправляя работу. Больше рисковать не хотелось и Алиса решила успеть сдать курсовую сегодня же, чтобы не нести ее домой. Когда девушка заглянула в деканат, Семеновны уже не было, но засидевшаяся допоздна лаборантка, укутанная в бесформенный комбинезон и в огромных очках, из-за чего она была похожа на гусеницу, разрешила оставить работу на преподавательском столе. Окинув девушку внимательным взглядом и отметив круги под глазами и бледность, она решительно полезла в сумку.

- На вот, выпей, - в ладонь Алисе легла небольшая, примерно на сто-сто пятьдесят грамм, никелированная фляжка.

- Что это? - вытаращилась девушка.

- Как что? Успокоительное. Тебе сейчас однозначно не помешает. Того и гляди, прямо тут в обморок от переживаний грохнешься. Вон, на столе можешь взять стакан, если прямо из фляги брезгуешь.

- Оно натуральное? - уточнила студентка.

- Самое натуральное, - заверила лаборантка. - Односолодовое, восемь лет выдержки. Без ГМО, красителей и консервантов.

Проникнувшись такой заботой, вежливо поблагодарив, но отказавшись, девушка поспешила домой.

Когда она вернулась в свою комнату и наткнулась на злосчастное трюмо с зеркалом, настроение у Алисы снова упало ниже плинтуса.

- Мам, ты же обещала мне убрать зеркало, ну, пожалуйста, - заныла студентка, спустившись вниз.

- Дочь, ну что ты так прицепилась к этому зеркалу? Я обещала, что подумаю, - ответила родительница.

- Мамочка, пожалуйста, я умоляю тебя, давай уберем его! Я не могу с ним спать, оно… там… ты не понимаешь! - проговорила девушка, почти срываясь на плачь.

- Алисонька, солнышко, ты чего? Что с тобой? - растерянная женщина кинулась к дочери. - Хорошо-хорошо! Уберем мы это зеркало! Ты только успокойся, пожалуйста.

Мама гладила девушку по голове, пытаясь успокоить ее, как в детстве. Подобных истерик на пустом месте дочь никогда не устраивала, это сбивало с толку и пугало.

- Правда? - спросила Алиса сквозь слезы.

- Конечно! Только сегодня уже поздно, да и отец на рыбалку поехал. Но завтра утром, как только папа вернется, я обещаю, мы его сразу уберем.

- А, может, все-таки сегодня перетащим? - умоляющее посмотрела на мать девочка.

- Алиса, ну ты же знаешь, какое это трюмо тяжеленное! Мы с тобой его не сможем утащить! А если уроним и разобьем?

Студентка на секунду задумалась, что будет, если разбить зеркало. Суеверия утверждали, что в этом случае их ждет семь лет несчастий. Но это - с обычными зеркалами. А если разобьется вот такое... странное? Здесь последствий никто не мог предсказать...

- Хорошо, пусть будет завтра, - согласилась дочь.

- Ну вот и отлично, - заулыбалась родительница.

- Мам, а раз папы сегодня нет, можно я с тобой переночую? - внезапно выпалила Алиса.

- Это еще что за глупости? - всплеснула руками женщина. - Ладно б тебе было пять лет, а то уже двадцать! Что за придумки такие? Ты там в своем институте перегрелась? Лучше иди мыть руки и садись есть!

Девушка тяжело вздохнула, но мысль, что завтра она избавится от этого зеркала навсегда, немного успокоила.

Ночью студентка проснулась от ужасного шума. Спросонья она никак не могла понять, что происходит. Тут на полу Алиса увидела свою серую мучительницу, которая раздирала когтями разлетевшиеся по всей комнате конспекты. В помещении царил настоящий кавардак. Всюду вались разбросанные вещи, разорванные в клочья тетради, на полу из разбитого флакончик растекалась лужица духов. Безумно дорогих духов - девушка полгода откладывала на них свою стипендию.

- Ах ты, скотина блохастая!

Студентка схватила подушку и швырнула ее в кошку, но та ловко увернулась.

- Да откуда ты вообще взялась на мою голову? Кто тебе дал право поганить мою жизнь?! - кричала Алиса, гоняясь по комнате за надоедливой гостьей.

Зверюга только издевательски мяукала и отпрыгивала в самый последний момент, по пути раскидывая лапами все, что еще не валялось на полу. Убедившись, что максимальный урон нанесен, кошка мягко приземлилась на столик возле зеркала и нагло уставилась на Алису немигающим взглядом.

- Ну все, сейчас я тебе устрою!

Девушка кинулась на кошку, но та снова грациозно извернулась и... и бросилась прямо в зеркало!

- Стой, дрянь!

Алиса попыталась ухватить животное за хвост, но поскользнулась на разлитых духах и полетела головой вперед в зеркало, следом за кошкой. Студентка зажмурилась, приготовившись почувствовать удар и услышать звон стекла. Падая, попыталась закрыть лицо руками. Но вместо этого раздался глухой булькающий звук и девушка мягко провалилась сквозь зеркало.

Она поднялась на ноги и осмотрелась. Алиса очутилась в точно такой же комнате, как и ее собственная. Студентка зачарованно оглядывала копию своей спальни. Все было как будто также, и в то же время что-то отличалось. Конечно же! Здесь, в зазеркалье, все было перевернуто слева направо. Тумбочка с игрушками стояла с другой стороны, а на ней сидел тот самый плюшевый кролик, потерянный девушкой несколько дней назад.

Откуда-то снизу раздалось язвительное:

- Мяу!

Девушка, испуганно подпрыгнув, увидела все ту же серую кошку. Животное как будто стало больше.

- Что здесь вообще происходит? - медленно проговорила Алиса.

Кошка бросила на пришелицу насмешливый взгляд, а потом вскочила на столик у зеркала. Тут она обернулась, как-то совсем по-человечески расплывшись в довольной ухмылке, и, махнув хвостом, снова выпрыгнула из зеркала, но уже с другой стороны. Студентка кинулась за ней, но вместо того, чтобы снова провалиться сквозь зеркало, уперлась в твердое стекло.

- Что? Да какого черта?! - Алиса со всей дури заколотила кулакам по стеклу, но оно оставалась все таким же твердым, как и полагается быть зеркалу.

На шум в комнату прибежала мать и девушка еще сильнее забарабанила по стеклу.

- Мама! Мамочка! Я здесь!

Но женщина совершенно не обращала внимания ни на Алису, ни на зеркало. Серая бестия к приходу родительницы успела по-хозяйски забраться в постель девушки так, что теперь из-под одеяла торчала только серая мохнатая голова. Мать присела на кровать и взволнованно заговорила. Кошка что-то жалобно замяукала в ответ.

Студентка застыла, уставившись на эту картину. Как же так? Ее собственная мама сейчас сидит и успокаивает кошку, гладит ее по голове и ведет себя так, как будто все хорошо, все в порядке, все совершенно нормально! Неужели она не может отличить эту блохастую самозванку от собственной дочери?!

- Конечно, милая моя, я обещаю, что завтра же мы уберем это проклятое зеркало на чердак.

Кошка опять что-то промяукала в ответ.

- Хорошо-хорошо, если ты хочешь, мы совсем избавимся от него и обязательно купим тебе новое, а этой рухляди в нашем доме больше не будет. Ты только успокойся, все хорошо, родная, - продолжала успокаивать мать.

Тут злость Алисы сменилась испугом. Что же теперь будет?! Девушку бросило в жар, у нее закружилась голова. Господи, что же делать?! Паника накатила жаркой волной, не давая связно мыслить и даже нормально вздохнуть.

А потом девушка услышала другой голос, глубокий и низкий. Этот голос доносился уже не из-за зеркала, где бесстыжая кошка прикидывалась человеком, а из-за двери здесь, в этой зеркальной комнате.

- Кис-кис-кис! Куда же ты снова убежала, моя девочка?

Алиса обернулась и уставилась на дверь, наблюдая, как кто-то с той стороны медленно поворачивает дверную ручку, не в силах шелохнутся.

- Бом! Бом! Бом! - начали отбивать полночь часы.

- Может... может, сейчас я снова проснусь, и все будет как раньше, - прошептала девушка. - Ну же! Давай, просыпайся!

Она обязательно проснется! Проснется, как и все предыдущие ночи, проснется с двенадцатым ударом! Так было всегда, так будет и на этот раз!

- Бом! Бом! Бом! - часы на башне отсчитали уже десять ударов.

Дверь медленно поползла, приоткрывая черноту за ней. На пороге появилась высокая, красивая женщина в алом платье. За прошедшие годы она стала более... более взрослой. Волосы побелели от седины, в уголках глаз расплылись паутинки морщинок, но фигура оставалась столь же потрясающей. Никаких сомнений не было - это бабушка Алла!

- Бом! Бом! - еще два удара часов.

- Так вот где ты, моя пушистая, - женщина улыбнулась, глядя прямо на девушку. - Айда вниз, я тебе молочка налила...

- Бом!

Последний тринадцатый удар оглушил Алису.

Полный сборник криповых историй тут: https://author.today/work/415085

Крикнула - и тут же скривилась. Уж больно киношным получилось возвращение, таким какие показывают в сопливых мелодрамах. С другой стороны - не могла же девушка крикнуть: "Вы не ждали, а я приперлась!"

- Бегу-бегу! - раздалось из глубины дома, а вскоре выскочила мама, вытирающая руки полотенцем. - Как же я рада, что ты вернулась!

Женщина смерила дочку в окружении нескольких дорожных сумок гордым взглядом, после чего полезла обниматься.

- Хватит, мама! Ну хватит! Я уже взрослая!

- И что? Я тоже взрослая. И что теперь? Я не могу обнять свою взрослую дочь?

Алисе оставалось только покориться родительнице. Наконец, наобнимавшись вдоволь, мать успокоилась и, отстранившись, будто только сейчас заметила багаж.

- С вещами сама справишься, или папу подождем?

- Из машины я дотарабанила их сама...

- Алиса, - с укором покачала головой женщина. - Ты забыла, что в нашем доме так не выражаются!

- Ах, сель ву пле, мадам, - сделала реверанс девушка. - Нормальное выражение! Полностью отражает действительность! Мне и раньше-то казалось, что дом слишком далеко от дороги, а пока доперла эти баулы...

- Раньше тебе казалось, что дом далеко от дороги потому что ты сама была меньше, - возразила мама. - А сейчас... куда тебе столько вещей? Уезжала с одной крохотной сумочкой! Ты там все магазины скупила? Давай, заноси все в свою комнату и скорей за стол!

- Два "ха-ха", - ответила дочка, проводив взглядом родительницу, скрывшуюся за дверью на кухню.

Самостоятельно Алиса начала жить буквально пару лет назад, когда поступила в институт. Но до того момента провела всю свою сознательную жизнь здесь, в этом доме. Почти все воспоминания, как хорошие, так и плохие, тоже были связаны с этим домом, причем плохих, к счастью, сохранилось гораздо меньше.

Подхватив сумки, девушка с сопением начала покорение лестницы на второй этаж, где располагалась ее комната.

С последнего визита здесь ничего не поменялось. Все те же обои с розовыми лепестками цветущей сакуры, кровать, застеленная кремовым пледом, тумбочка, заставленная плюшевыми игрушками, письменный стол со стулом и старинное трюмо с большим трехстворчатым зеркалом, сейчас зачехленным.

Тяжело дыша, как ломовая лошадь, студентка бросила сумки в угол и устало свалилась на кровать, желая лишь одного - спокойно полежать минут десять, лучше - пятнадцать, восстанавливая силы.

- Алиса, все остынет! - донесся голос матери с первого этажа.

Пришлось спускаться на обед. Конечно, родительница не имела никакого представления о полезной и здоровой пищи, в ее понимании полезное - все то, что выросло на собственных грядках или приготовлено в своей духовке. Девушка содрогнулась от одного лишь вида картошки с курицей, плавающими в горячем масле, но и отказаться нельзя - мама обидится. Прикидывая, сколько времени придется убить в спортзале, чтобы сжечь калории всего лишь одного приема пищи, студентка, зажмурившись, подставила тарелку под половник.

- Так что там у вас стряслось? - поинтересовалась женщина, накладывая порцию дочери. - А то по телефону я вообще ничего не поняла!

- Там все... все очень сложно и глупо получилось, - поморщилась Алиса. - Если коротко - тетка Снежи, которая сдавала нам часть дома, вытурила нас...

- Ох, знала я, что этим все кончится, - всплеснула руками мама. - Говорила я тебе - не связывайся с этой проституткой!

- Она не проститутка!

- Ну стриптизершей - какая разница?

- И не стриптизерша! Это - поледанс, это - совсем другое!

- А как по мне, если девушка крутит голым задом на публику - это все одно и тоже! - отмахнулась женщина.

- Ха! - раздался за спиной мужской бас. - А о чем ее родители думали, называя дочку Снежаной? Еще б Роксаной или Жасмин назвали, чтобы, когда на панель пойдет, ничего придумывать не нужно было!

- Папа! - обрадовалась Алиса.

- Это откуда у тебя такие познания в проститутских именах? - нахмурилась мама.

- Давай-давай, дочка, - перебил супругу отец. - Рассказывай дальше.

- Так вот... Снежа вроде как решила выйти замуж...

- Вроде как?..

- Нет, ну это ж в первый раз, - пожала плечами студентка. - Нужно сходить, посмотреть, как там...

- Слыхал, отец! - толкнула мужа женщина. -  В первый раз это у них! Мы, когда замуж выходили, о таком и не думали! Мы замуж выходили раз и навсегда! А у них - посмотреть, как там!

- Мама, не будь такой душнилой! - закатила глаза девушка.

- Ага, - буркнул папа. - Давай-давай, поворчи на мать!

- Короче! - повысила голос Алиса. - И мы решили устроить девичник! Анфиса пригласила этих... которые с огнем всякое вытворяют. Файеристов? Фаерщиков? Антонио с Мигелем...

- Они - что, мексиканцы?

- Да нет, мама! Антонио - это Антон, а Мигель - Миша! Это их ники...

- Ась?

- Блин, ну... творческие псевдонимы!

- Понятно, - вздохнул отец. - На свадьбу к проститутке позвали проститутов!

- Все! - надулась дочка. - Слова больше не произнесу!

- Ладно-ладно, - замахал руками папа. - Буду молчать, как рыба об лед!

- Ладно, - оттаяла девушка. - Так и быть, расскажу. В общем, Мигель с Антонио сказали, что в саду, перед беседкой, будет самое то. Все приготовили - ведра, банки, бутылки, факелы... и началось! Это было так круто! Ночь, огонь и Антонио с Мигелем с обнаженными торсами...

Студентка бросила мимолетный взгляд на отца. Тот усмехнулся в усы, но промолчал.

- И вдруг явилась Инна Кирилловна - тетка Снежи. Решила вдруг нас проведать! Заходит в сад, а там все в огне! А она - женщина старая, уже под сорок, подслеповатая...

- Слышала, мать? - хохотнул мужчина. - Старая! Под сорок! Нам с тобой, небось, вообще на кладбище уже пора!

- Папа!

- Продолжай, Алиса, продолжай, - погладила мама дочку по руке. - Нам очень интересно!

- Так вот... где я остановилась? Ах, да! Инна Кирилловна увидела огонь, схватила первую попавшуюся бутылку и плеснула в чашку! А в бутылке оказался керосин! Тут как полыхнуло! Она схватила другую бутылку, а там тоже керосин! Мигель с Антонио бегают с огнетушителями, все тушат, Инна Кирилловна - наоборот, все чаши и бутылки переворачивает... короче, спалили ей беседку и теплицу. Но мы не виноваты, это она все сама!

- Да, девки, отожгли... - протянул отец.

- Да... но потом она нас всех выставила за ворота. А за что? Сама же виновата!

Следующая неделя выдалась у студентки насыщенной. Времени обживаться в старой комнате не было. Большая часть вещей так и осталась в сумках. Алиса уезжала на учебу рано утром и возвращалась из института после наступления темноты. Переживания не отпускали девушку, с режимом возникли проблемы.

Вот и сегодня она ворочалась из стороны в сторону, пытаясь поудобнее устроится, мяла подушку, пробовала считать овечек, но сон не шел.

- Лучше бы вообще не ложилась, - простонала Алиса.

Студентка откинула одеяло, встала и прошлась босыми ногами по ковру. Она подошла к окну, распахнула створки и вдохнула прохладный майский воздух. Огромная луна в небе ярко освещала двор. Вдалеке, в нескольких километрах, по небу шарили лазерные прожекторы нового модного ночного клуба «Нора». Там сегодня собирались зависнуть ее сокурсники, включая лучшую подругу.

Алиса бросила взгляд на свой телефон, лежавший на тумбочке у кровати. Тот услужливо подмигивал индикатором пропущенного вызова. И, скорее всего, звонок без ответа там не один, а с десяток. Все же девушка не совсем однозначно отказалась от сегодняшнего похода в клуб, а подруги явно пытались познакомить ее с кем-то новым.

- Бом! Бом! Бом!

Часы на башне городского вокзала пробили ровно двенадцать раз. Студентка помотала головой и тяжело вздохнула. Ей непременно нужно выспаться! Завтра в институте очень сложный и очень важный день. Алиса снова прошлась по комнате, пытаясь придумать, чем себя занять, чтобы быстрее уснуть.

Она остановилось перед трюмо с большим старым трехстворчатым зеркалом. Это трюмо досталось матери от ее матери, бабушки Алисы, которую сама девушка никогда не видела живьем - только на фотографиях и видеозаписях на заезженных кассетах.

Столик перед зеркалом был заставлен косметикой, здесь же валялись несколько тетрадей, а за скобами, держащими зеркало в основании, торчали несколько фотографий. Как с самой Алисой, так и с родителями в молодости, и с женщиной в коротком красном платье, ярким макияжем и пушистой химической прической - бабушкой Аллой.

- Какой ужас, - прошептала девушка, разглядывая карточку. - Не жалко же было им над своими волосами так издеваться!

Внучка провела рукой по краю столика. Резные узоры причудливо извивались под пальцами. Девушка просто обожала это трюмо и в детстве могла часами сидеть перед зеркалом, корча рожицы, пыталась разглядеть в абстрактных узорах понятные только ей образы. Могла и вообще разговаривать со своим отражением.

Мама рассказывала, что старинное трюмо принадлежало еще прапрапрабабушке Алисы, служившей актрисой, подаренное ей не то каким-то губернатором, не то каким-то генералом, не то одновременно и генералом, и губернатором. Вообще, по женской линии у студентки все предки были актрисами, певицами, танцовщицами.

Взять хоть ту же бабушку Аллу. В девяностых она пела в какой-то ныне забытой группе, ездила с гастролями по всей стране и даже по Европе. Понятно, что и поклонников у нее было просто куча.

С одним из этих поклонников певичка и сбежала, бросив мужа и малолетнюю дочь, вызвав всеобщее порицание. Что было дальше - никто не знает. Одни говорили, что бандиты убили и бабушку, и ее ухажера, а тела растворили в кислоте. Потому что ухажер сам был бандитом, а на дворе стояли лихие девяностые. Другие рассказывали, будто сам любовник застрелил бабушку из-за ревности. Потому что был бандитом, а на дворе стояли лихие девяностые. Третьи утверждали, что пара бежала заграницу, где и сейчас спокойно себе живут, в ус не дуют. Потому что поклонник был бандитом, а на дворе стояли лихие девяностые.

Что там произошло на самом деле - неизвестно до сих пор, про бабушку Аллу после побега никто ничего не слышал. Достоверно известно лишь то, что на дворе стояли лихие девяностые. Ах, да. Еще то, что бабушкин кавалер был бандитом. Кем еще мог быть ухажер красивой женщины в девяностых?

Алиса взяла бабушкину фотографию, сделанную где-то на пробах, или на концертную афишу, и вытянула вперед руку, чтобы видеть одновременно и лицо бабушки, и собственное отражение в зеркале. В детстве ей тоже нравилось сидеть перед этим зеркалом с этой же фотографией в руках и выискивать у себя схожие черты с родственницей. Сейчас сходство стало пугающим. Удивительная штука - генетика. Как одни и те же признаки проходят через поколения, смешиваясь с другими, но оставаясь узнаваемыми. С матерью у дочери - так вообще одно лицо!

Студентка, вздохнув, отложила фотографию в сторону. Ведь могла бы сейчас не корпеть над философиями, политологиями, социологиями, а вертеться на сцене с микрофоном и зашибать миллионы! Так и было б, если б отец не воспринял идею строить актерскую карьеру в штыки.

- Моя дочь - не проститутка! - кричал он. - Только через мой труп!

Взяв со столика расческу, Алиса попыталась причесать свои растрепанные волосы. В зеркале отражалась вся комната. К этому времени луна поднялась достаточно высоко, заливая спальню холодным призрачным светом. Одеяло на кровати сейчас было скомкано и свисало с одного края на пол, а сверху, на самой постели, лежала пушистая серая кошка. Она грациозно выгнула спину, потянулась и поудобнее устроилась на одеяле, а после широко зевнула. Девушке эта картина показалась настолько уютной, что она умиленно заулыбалась. Внезапно лицо хозяйки комнаты в зеркале застыло, глаза у студентки сделались огромными, а расческа выскользнула из ослабевших пальцев.

Алиса резко развернулась. Что еще за кошка? У отца аллергия на шерсть, так что в доме отродясь никакой кошки не было! Но когда она повернулась, животное бесследно испарилось. Девушка тут же обернулась обратно к зеркало, но и там было лишь отражение ее перекошенного в страхе лица.

Студентка поднялась с табуретки, подобрала расческу и положила ее обратно на столик, с опаской косясь в зеркало. Все было как обычно. И никаких посторонних кошек! Осторожно забравшись под одеяло, Алиса старательно ощупала постель, будто кошка могла потеряться в складках.

- Нет, - вздрогнула она. - Определенно, нужно больше спать, а то и до психушки недалеко...

Зато теперь сон навалился внезапно, стоило голове девушки коснуться подушки.

Следующий день выделялся особым сумасшествием даже на фоне всего предыдущего. В институт прибыла делегация иностранных студентов, о чем сообщили традиционно своевременно - когда автобус с гостями уже покидал аэропорт. И Алиса, как одна из лучших на курсе, была выбрана в состав комитета по встрече. Весь день девочка бегала из корпуса в корпус, занималась расселением, сопровождением, объясняла, где можно поесть, где продаются балалайки и шапки-ушанки, а так же почему по улицам не бродят медведи. Вечером снова бегала - отчитываться в бухгалтерию и деканат.

Домой студентка добралась лишь поздним вечером, буркнула родителям, что не будет ужинать, и пошла к себе в комнату. Там она, не раздеваясь, плюхнулась поверх одеяла, широко раскинув руки, и практически сразу же отключилась.

Алиса проснулась посреди ночи, приподнялась на кровати, разминая затекшую шею, и замерла. На столике возле зеркала устроилась все та же серая пушистая кошка. Она свернулась калачиком и подергивала кончиком хвоста. Затем кошка приоткрыла один глаз и лениво посмотрела на хозяйку. В тусклом свете девушке показалось, что зверюга даже усмехнулась.

- Ах ты... ты... мешок блохастый! Ты еще и издеваешься! Вконец страх потеряла! - Алиса схватила с прикроватной тумбочки первую, что попалось под руку, и швырнула в ночную гостью.

Та с каким-то особым, кошачьим равнодушием, проследила за пролетевшим мимо плюшевым кроликом и, злобно сверкнув глазами в сторону Алисы… просто ушла сквозь зеркало, грациозно помахивая хвостом, словно давая понять, что она думает о всяких невоспитанных девочках, которые совершенно не умеют вести себя с гостями.

Студентка вскрикнула и подскочила на кровати, оглядывая комнату.

- Бом! Бом! Бом!

Часы на башне снова отбивали двенадцать.

- Блин! Приснится же такое! - тряхнула она головой.

Девушка прислушалась, но во всем доме царила тишина. Только за стеной мирно похрапывал отец. Значит, она никого не разбудила и кричала только во сне. Алиса встала, разделась и забралась под одеяло с твердым намерением проспать до самого утра...

Но на самом деле получилась даже немного дольше, чем планировала студентка. Не услышав будильника, она проспала и теперь бегала по комнате, запихивая в рюкзак свои вещи, одновременно пытаясь натянуть джинсы. Получалось не очень. Девушка схватила с прикроватной тумбочки свитер, который бросила вчера ночью, раздеваясь, и зацепила расставленные там игрушки. Алиса остановилась и внимательно оглядела свою плюшевую коллекцию. Там явно не хватало пушистого белого кролика. Сразу вспомнился странный сон.

- Ерунда какая-то!

Она встряхнула головой и начала отодвигать подушки и трясти одеяло, потом полезла под кровать, но кролик бесследно испарился.

- Ма-а-ам, ты не видела моего кролика? - громко спросила Алиса, так чтобы мать, которая возилась на кухне, услышала ее.

- Какой кролик, чем ты там занимаешься? - отозвалась мама.

- Ну может ты его постирать взяла?

- Ага, заняться-то мне нечем! Кстати, ты ж говорила, что тебе сегодня к первой паре...

Тут студентка вспомнила, что, вообще-то, опаздывает и заниматься поиском плюшевых игрушек сейчас совсем некогда. Девушка подбежала к зеркалу и, схватив помаду, мазнула по губам. Рука дрогнула и замерла, неровна линия вылезла за контур губ. Алиса завороженно пялилась в зеркало. Позади нее, на своем привычном месте, на тумбочке сидел белый плюшевый кролик. Студентка медленно обернулась. Кролика не было. Она повернулась обратно, но и в зеркале видение исчезло. Алиса нервно хихикнула. Показалось, что ли? Стараясь не смотреть на зеркало, хозяйка медленно вышла из комнаты.

- Да-да! Капусту гони!

- Мужчина! - надменно проговорила продавщица, убирая стекла в футляр. - Мы не выплачиваем выигрыши более тысячи рублей! Вон там у вас написан адрес организатора лотереи, к нему и обращайтесь!

- Жаба, - процедил сквозь зубы Олег.

Пока он покупал билет, ругался с женщиной в киоске - ушел и следующий автобус. Но теперь-то деньги были! Теперь добраться до работы можно и на такси! Вообще, если подумать, нужна ли ему сейчас эта работа?

В офис счастливчик отправился уже не из-за необходимости получать зарплату или чувства долга. А исключительно ради того, чтобы погромче хлопнуть дверью на прощание!

В фойе Воробьева встретил Юрка с перекошенным от ужаса лицом.

- Ох, чую, попадет тебе сейчас... - предупредил коллега. - Иваныч рвет и мечет, тебя видеть жаждет. Если просто премии лишит - это еще хорошо...

- Да пошел в жопу этот Иваныч, - рассмеялся Олег. - Может, я сам сейчас уволюсь!

- Чего это ты вдруг? - насторожился друг. - Наследство неожиданно получил!

- Лучше!

Мужчина закатал рукав, демонстрируя татуировку. Казалось, что она несколько изменилась с утра - стала улыбаться еще шире и кровожаднее. Да не, показалось...

- О, друг... - повел носом менеджер. - Да ты еще не протрезвел, как я погляжу! Хоть жвачку зажуй...

Похлопав коллегу по плечу, Олег поднялся в кабинет шефа. Секретарша Жанночка дернулась к селектору, чтобы сообщить боссу о посетителе, но тот только отмахнулся.

- Я сам о себе доложу!

Заранее приготовившись к воплям Бориса Ивановича, предвкушая удовольствие, с которым он сейчас пошлет начальника куда подальше, Воробьев решительно толкнул дверь... только шеф вовсе не выглядел разъяренным. Напротив - находился в хорошем расположении духа.

- А, Олежа! - расплылся в улыбке босс. - Заходи, присаживайся...

- Спасибо, Борис Иванович, - удивленно пробормотал мужчина.

- Мне тут донесли, что вчера у тебя был день рождения! Извини, не знал! Принимай запоздалые поздравления...

- Спасибо...

- ...запоздалые поздравления, - продолжил начальник. - И подарок. Если, конечно, согласишься...

- На что соглашусь?

- Ты, конечно, в курсе, что у нас открывается новый филиал? Руководство из центра просило пошукать, поискать, кого из сотрудников я могу рекомендовать на должность руководителя филиала. Подумал я тут, репу почесал... а кого?

- Варвару Петровну? - предположил Олег.

- Ха! - хохотнул шеф. - Скажешь тоже! Помнишь, что она на новогоднем корпорате вытворяла? После того, как она на столе отплясывала, последний курьер знает, что она трусов не носит! А какое может быть уважение подчиненных к руководителю, если руководитель трусов не носит?

- Ну... э...

- Вот что б ты подумал обо мне, если б вдруг я б тут сейчас перед тобой без трусов сидел? - поинтересовался босс.

Воробьев содрогнулся, представив себе сию нелицеприятную картину. В таком обличии Варвара Петровна, несмотря на возраст, давала Борису Ивановичу сто очков вперед!

- Вот и я про то же, - вздохнул начальник. - Короче говоря, я рекомендовал назначить тебя! И что бы ты думал? Сегодня утром центр утвердил твою кандидатуру! Поздравляю, Олег!

Мужчина нервно икнул. Сперва - лотерейка, потом - директор филиала. Такая пруха не может быть простым совпадением! Определенно - дело в золотой обезьяне! Работает! Татуировка работает!

Шеф истолковал замешательство подчиненного по-своему:

- Да-да, я знаю, что это дальше от твоего дома. Не переживай, на первое время выделим машину с водителем, а там и с квартирой что-нибудь сообразим. Выручай, а? Соглашайся, Олег! А то реально больше некого поставить! Не этого же балбеса Юру! И уж точно не Варвару Петровну! От нее чего угодно ожидать можно! Она... - Борис Иванович понизил голос. - Она еще, чего доброго, мало того, что без трусов, так еще и без лифчика припрется!

- Ладно, - сжалился над руководителем Воробьев. - Только чтобы зарплату повысили! И секретаршу хорошую...

- О чем разговор! - обрадовался начальник. - Зарплата, премия - как полагается! А секретаршу - сам на пляж сходишь, любую выберешь!

В коридоре коллегу поджидал Юра, сгорающий от любопытства.

- Что там? Как там? - поинтересовался он. - Не сильно тебе влетело?

- Да нет... - пожал плечами мужчина. - Наоборот - повысили! Буду директором нового филиала!

- Чего? - возмутился менеджер. - Как так-то? Иваныч обещал меня назначить!

- Не дорос ты еще до такой должности, Юрец, не дорос, - покачал головой Олег. - И знаешь... давай больше без этого панибратства. Как-никак, я теперь начальник! Давай на "вы" и по имени-отчеству...

- А как у тебя... вас отчество-то? - ошарашенно спросил бывший друг.

- Андреевич я, Юрец! Андреевич!

Весело насвистывая под нос, новоявленный руководитель направился в свой старый кабинет, собирать вещи. Потом еще нужно было съездить до лотерейной конторы, обналичить выигрыш. Затем - отметить удачный день в том же ресторане, где вчера праздновали с Мишкой случайную встречу.

Конечно, следовало бы сразу позвонить однокласснику, поблагодарить за наводку, но, замотавшись, Олег вспомнил про бизнесмена только на следующее утро. Вытряхнув все барахло из карманов, он отыскал визитку и набрал номер.

- Алло? - раздался женский голос из трубки.

- Э...

- Я вас слушаю!

- Извините. Похоже, я ошибся номером...

- Мужчина, вам кого?

- Я Михаила хотел услышать.

В эфире повисла тишина. Воробьев собирался прервать вызов, но женский голос продолжил:

- Михаил не может сейчас ответить. С кем я разговариваю?

- Это Олег, его одноклассник...

- А это - Анна, жена Михаила.

- Аня, ты? - воскликнул мужчина. - Это - я, Воробьев, из "А"-класса!

- А, Олег! Привет! Со школы не виделись...

- Это да... а Мишка сильно занят?

- Олег, тут такое дело... Миша погиб...

- В смысле - погиб? - прошептал собеседник. - Как - погиб? Мы же... мы же позавчера бухали вместе!

- Ну вот... а потом он, пьяный, подцепил где-то двух мокрощелок, сел за руль и улетел с трассы. Олег, это так жутко было! - всхлипнула женщина. - Машина всмятку! Все трое - в фарш! Кто там где - до сих пор разобрать не могут! Я, как узнала, тут же с Мальдивов вернулась!

- Жуть... - выдавил из себя мужчина. - Соболезную... ты это... того... если вдруг что будет нужно - звони, не стесняйся. И скажи, когда похороны будут, я обязательно приеду.

Отпевание состоялось в небольшой часовне на окраине города. Вопреки ожиданиям все выглядело весьма скромно. Пришли очень немногие. Человек пять бизнес-партнеров Михаила с женами, несколько его армейских друзей, родственников и всего трое одноклассников - сам Олег Воробьев, Сашка Артемьев и Влад Хохряков. И, конечно, вдова - Анна. Даже дочь не пришла попрощаться с отцом.

Коммерсанта хоронили в закрытом гробу. Олег уже знал о причинах гибели, слышал от Ани, что авария была ужасной, но не предполагал, что настолько. Положив две гвоздики на крышку гроба, обняв и утешительным жестом похлопав по спине Бубенцову, Воробьев отошел к одноклассникам.

- Да-а, - протянул Влад. - Вот и дожили, что на похоронах видеться стали...

- Хоть так, - пожал плечами Саша. - А то классом-то совсем не встречаемся... многих уж больше двадцати лет не видел! Игната вот в магазине встретил случайно пару лет назад, да Соловьева на заправке. Он же сейчас в полиции служит!

- Соловьев? - удивился Воробьев. - В полиции? В школе шпана шпаной был! Помнишь, как жвачку тебе на стул подсунул?

- Забудешь такое, - буркнул Артемьев. - А что... почему Мишка в закрытом гробу? Неужто, такая сильная авария была?

- Да авария-то как авария, - поморщился Хохряков. - Только разбился он за городом, вечером. А нашли их только утром...

- Их? - переспросил Александр. - Кого - их?

- Да он с двумя телками ехал... бухой, - пояснил Олег, не вдаваясь в подробности.

- Да, узнаю Бубна, - усмехнулся Артемьев. - Баб он всегда любил! И что? Почему гроб-то закрытый?

- Так за ночь зверье постаралось, - продолжил Владик. - Главное, баб вообще не тронули, а Мишку основательно подъели. Правую руку почти начисто отгрызли!

- Правую? - насторожился Воробьев. - Это ту, где у него татуировка была?

- Не знаю, как там на счет татуировки, - пожал плечами Хохряков. - Но погрызли его капитально!

- Мальчики, - подошла к мужчинам вдова. - Сейчас едем на кладбище, а потом - в ресторан, поминать, зал заказан. Машин на всех хватает?

- Я с водителем, - напомнил Олег. - Так что могу кого-нибудь взять с собой.

- Ты смотри, - подмигнул Влад, пихнув локтем Сашку. - Какой деловой стал! Полгода назад пятерку у меня до зарплаты занимал, а теперь - с водителем!

Помощь водителя с машиной не понадобилась - на кладбище поехали далеко не все, а до ресторана и вовсе добрались четверо - Аня, Олег, один из компаньонов покойного и какой-то родственник - седой дядька с пышными усами.

- Негусто, - заметил Воробьев, обводя взглядом пустой зал ресторана, закрытого на спецобслуживание.

- Дерьма меньше людям делать нужно было, - неожиданно резко отозвалась вдова. - Нормальным же человеком был! Да, не богато жили, но как-то нормально, по-человечески! А пять лет назад, как деньги пошли, Мишку как подменили! Мне вон сиськи вставил, - она тряхнула грудью. - На дочь наезжать начал. Тот - нищеброд, нечего с ним встречаться. А этот - из хорошей, богатой семьи, дружи с ним, благословляю. А как над работягами издевался! Чуть что не так - сразу в морду! Раньше дружили семьями, все праздники вместе отмечали, а потом - разве что в спину не плевались!

Всхлипнув, женщина достала из сумочки платочек и принялась вытирать слезы.

- Извини, Олег, накатило что-то...

- Понимаю... я сейчас руки помою и вернусь.

Повесив пиджак на спинку стула, Воробьев удалился в туалет. Здесь он, чтобы не намочить рубашку, закатал рукава и тщательно промыл руки с жидким мылом, оттирая кладбищенский запах. Стряхнув капли влаги, мужчина потянулся к сушке... но та не работала! Он покрутил головой в поисках бумажных полотенец или еще чего-то типа того, но ничего подобного не было.

- Тоже мне... ресторан! - процедил сквозь зубы Олег.

Вытирать руки туалетной бумагой он побрезговал. Оставалось лишь вернуться в зал и там попытаться найти полотенце или, на худой конец, обойтись салфетками.

Там уж сновали официанты, подавая поминальный обед. Усатый родственник усопшего придвинул поближе к себе графин с водкой и пялился на него, как кролик на удава, словно пытаясь осушить емкость силой мысли.

- Вот и я, - произнес Воробьев, усаживаясь на свой стул и протягивая руку к салфетнице.

Что-то неуловимо изменилось. В воздухе повисло вполне осязаемое напряжение. Вдова застыла, глядя полными ужаса глазами на правое предплечье, где скалила клыки обезьяна.

- Это... откуда это у тебя? - прокричала Бубенцова, вцепившись в грудки Олега. - Точно такая же тварь была у Миши!

- Это просто татуировка, - отмахнулся мужчина. - Дурацкая картинка.

Он попытался разжать Анины пальцы, но та держала рубашку мертвой хваткой. Освободиться можно было только разорвав ткань.

- Это сам дьявол! – на всю залу рявкнула вдова. – Из-за нее, вот из-за этой картинки, Миша и умер!

- Воды! - потребовал Воробьев. - Не видите, что ли? У человека истерика! Принесите воды!

Вместе с девушкой-официанткой им удалось разжать пальцы Анны и ее отсадили подальше, за столик в углу. Тут же прибежала администратор с пузырьком успокоительного, накапала лекарство в стакан. Бубенцова теперь молча сверлила Олега ненавидящим взглядом.

- Откуда у тебя этот партак? - подсел к мужчине партнер покойного по бизнесу.

- Да Миша мне посоветовал... как раз в ту ночь, когда... когда его не стало. Мы здесь же, в этом же ресторане квасили. Вот я и сделал для прикола. Пьяный был. Трезвый точно не стал бы!

- С этим партаком не все так просто, - покачал головой собеседник. - Мишка, как прибухнет, постоянно этой обезьяной хвастался. Хвалился, что все бабло у него из-за этой мартышки... ты же слышал сегодня, будто дикие звери половину руки у него сожрали, пока труп не нашли?

- Ну, - поежился Воробьев.

- Так вот - гонево это все! Я с Анькой ездил в морг, тело опознавать. Рука-то на месте была. Только вот...

- Что? - нетерпеливо подался вперед Олег. - Что "только вот"?

- Только вот партака на ней не было! Будто кусок кожи вместе с мясом вырвали! И отметины от зубов...

- Глупости все, - неуверенно проговорил мужчина.

- Может быть... - покачал головой коммерсант. - Может быть... только вся рука - целая, нетронутая, а партак как кто-то выгрыз! Давай накатим, помянем Бубна.

Воробьев покидал ресторан с тяжелым сердцем и с погаными мыслями. Не могла же татуировка стать причиной смерти одноклассника! Не могла эта проклятая мартышка сама себя из руки выгрызть! Она же нарисованная!

Хотя... если эта золотая обезьяна и впрямь магическая, если она притягивает удачу, возникает вопрос - что она еще может?

- Домой? - спросил водитель, усадив подвыпившего шефа в автомобиль.

- Да, домой, - кивнул он. - Впрочем - нет, Валера. Давай-ка по одному адресу заедем...

В этот раз Олег без труда нашел нужный подвал. При дневном свете постройка выглядела вовсе не так угрюмо. Оставив подчиненного ждать в машине, Воробьев спустился в салон. Одноглазый мастер, как и в прошлый раз, полулежал на кресле, уткнувшись в газету. Мужчина покашлял, привлекая внимание.

- Здорово, - приподнялся пират. - Еще кого-нибудь набить?

- Нет, я вообще не за этим. Видите ли... пять лет назад мой друг делал у вас точно такую же татуировку, золотую обезьяну.

- И что?

- По странному стечению обстоятельств он погиб именно в ту ночь, когда вы делали татуировку мне!

- Так понятно, - криво усмехнулся кольщик. - Я ж каждому все подробно объясняю! Чего можно делать, чего - нельзя. Хоть раз хоть кто-то послушал? Нет! Вы же все ухрюкиваетесь в дрова и к концу работы только слюни пускать можете! А потом виноватых ищете!

- Э, братан! - повысил голос Олег. - Ты же сам мне свое пойло сунул! Я чуть не подох утром!

- Бутылку давал, было дело, - согласился одноглазый. - Но я ж насильно тебе в глотку не вливал! Сам пил!

- Слышь, морда тупорылая...

Воробьев схватил мастера за жилет и хорошенько встряхнул его. И тут же почувствовал резкую боль в правой руке. Стиснув зубы, он выпустил хозяина салона и схватился за предплечье. Сквозь рубашку проступала кровь. Олег закатал рукав. Через всю руку шли узкие кровавые полосы, словно следы от когтей.

- Это... это еще что за ботва? - заорал в панике клиент.

Пират, встряхнув жилет, снова развалился в кресле.

- Не газуй, братан. Да и вообще помалкивай, если не хочешь кончить, как твой кореш.

- Ты мне угрожаешь?

- Я тебя предупреждаю. Что не стоит трепать языком направо и налево, рассказывая каждому встречному-поперечному про наколку.

- Но... почему так?

- Потому что у золотой обезьяны может быть только один хозяин. И то - пока он ей не надоест...

Полный сборник криповых историй тут: https://author.today/work/415085

- Дебил, мать твою! - прорычал мужик из внедорожника, высунувшись в окно. - Твоих двух почек мне на одну фару... стопэ! Олег? Воробьев? Ты, что ли?

- Мишка? Бубенцов? - удивился пешеход. - Вот это да!

- Давай, прыгая в тачку, братан! - обрадовался водитель. - Сто лет не виделись! - и, привстав на подножке, обернувшись, прокричал: - Ты кому бибикаешь, мудила? В жопу себе побибикай!

Не заставив себя просить дважды, Олег забрался на пассажирское сиденье и огромный, как троллейбус, джип убрался с зебры.

- Как житуха, братан? - поинтересовался Мишка.

- Да как... - пожал плечами мужчина.

- Не, мы ж с самого выпускного не виделись! - оскалился Бубенцов. - Это дело нужно сбрызнуть!

- Да я как бы...

- Не тушуйся, братан! - Мишка хлопнул пассажира по плечу. - Я за все башляю!

Автомобиль остановился возле старого здания, еще дореволюционной постройки, с яркой неоновой вывеской. Интерьер соответствовал фасаду - резная мебель, чучела животных на стенах, древние патефоны и скрипки в стеклянных витринах. Олег было напрягся, сомневаясь, что в состоянии оплатить посиделки, но вовремя вспомнил, что одноклассник угощает.

- Рассказывай, братан, как ты до такой жизни докатился, - поинтересовался Мишка, устроившись на диване за столиком.

- Нормальная жизнь, - пожал плечами Олег, присаживаясь на краешек дивана. - Как у всех... ты-то когда буржуем стать успел?

Старый знакомый заржал во весь голос, словно собеседник спросил что-то донельзя веселое.

- Да, - согласился он, закончив смеяться. - У меня-то дела в гору прут! Ты не поверишь - могу вообще на жопе ровно сидеть, ничего не делать до конца жизни - и то еще внукам останется!

- Почему ж не поверю, - качнул головой мужчина, скосив глаза, чтобы оценить часы приятеля. - Очень даже поверю!

- Смотри, чего покажу...

Мишка достал из кармана телефон и, пролистав несколько изображений, продемонстрировал фото девицы в купальнике. Стройная, подтянутая, с огромной грудью. Женщина на снимке смутно напоминала... но этого же не может быть! Дама совсем не выглядела ровесницей собеседников! Как минимум - на десяток лет младше!

- Погоди, - нахмурился Олег. - Это Анька, что ли? Из "Б"-класса?

- Ага, - оскалился Бубенцов. - Сиськи ей вставил, жопу тоже вставил, губы сделал. Сколько бабла отдал - самому страшно! Да у меня дом дешевле, чем жена, стоит! Зато теперь такая тихая, покладистая... и сосет, как пылесос!

- Мнда... - протянул именинник. - А до меня доходили слухи, что ты последний хрен без соли доедаешь...

- Да, братан, - нахмурился Мишка. - Было дело... но все изменилось всего за один день! Вернее - ночь!

- Ну? - подался вперед Олег.

- Я себе татуху набил, - произнес, понизив голос, старый знакомый.

- Чего-чего? - ехидно хихикнул Воробьев. - Татуху?

- Смотри...

Приятель расстегнул запонку и закатал рукав. На правом предплечье красовалась большая, яркая татуировка некой твари с длинными клыками и совершенно дикими, злобными глазами.

- Чего это? - почесал затылок мужчина. - Тигр, что ли? Или собака?

- Сам ты... собака! - огрызнулся одноклассник. - Это - золотая обезьяна! Она бабки притягивает!

- Чего-чего? - расхохотался Олег. - Золотая обезьяна? Бабки притягивает? Мишка, ты голову-то давно проверял?

- Ну-ну, - насупился собеседник. - Ржи, сколько хочешь! Только у меня один только ботинок... да какой там - ботинок! Одна подошва дороже всего твоего прикида стоит! Вот так-то, братан!

- Пошел ты, - процедил сквозь зубы именинник, засовывая в рот тарталетку с черной икрой. - Сам давись своими лобстерами! А я домой пошел!

- Да погоди ты, - зашипел Мишка, хватая товарища за руку. - Эта байда реально работает!

- Да не гони ты!

- Да не гоню я! Зуб даю! Прижми жопу обратно, все расскажу!

Олег нерешительно замер. С одной стороны он не был намерен терпеть унижения от нувориша, с другой стороны официант как раз принес горячее - рибай на доске вместо тарелки, с листьями салата и пиалой с красным соусом. Можно отплатить за глумление, основательно объев богатея!

- Ладно, - благосклонно кивнул Воробьев. - Рассказывай...

- Так вот... дело было лет пять назад. У меня тогда автосервис был, да все эти санкции-фиганции... еще и самокаты эти удумали, каршеринг... короче, дела шли все хуже и хуже. А у меня все в кредитах - подъемники, стенды... у самого тачка в кредите, еще и ипотека! И Анька всю плешь проела: "Хочу в Египет! Хочу в Таиланд!" Дочка тоже истерики закатывает - то платье, то туфли, то телефон... короче, бухать я начал. Так бухал, что самому страшно было! И как-то раз - я уже не вспомню, как - оказался в каких-то гаражах. А там - бомж. Натуральный такой бомжара. И мы с ним вместе квасили. Только тот бомж оказался не простой...

- ...а золотой, - хихикнул Олег.

- Да не гони ты, - отмахнулся Мишка. - Как бомж может быть золотым? Он же не рыбка! Бомж оказался понимающим мужиком. Так мы с ним душевно побазарили, я ему все рассказал, как есть. Какая жизнь у меня поганая - хоть в петлю лезь! Вот он и предложил набить партак на удачу. Притащил меня в какой-то подвал, там еще накатили, для храбрости... а потом - вообще ничего не помню! Помню только, как утром проснулся дома, а у меня - вот, эта золотая обезьяна! А, вру! Еще морду этого мастера запомнил - страшный, одноглазый, как пират!

- То есть ты хочешь сказать, что забухал с каким-то бомжом, а потом в каком-то подвале, непонятно какой иглой, непонятно - кто, набил тебе татуху, и с тех пор у тебя поперло?

- Ну... в целом - все так. Только той же ночью дождь выпал. А утром - заморозки! Мне мужики из сервиса звонят... или "звонят"? Как правильно? Короче, не важно! Звонят из автосервиса - там аврал, очередь на месяц вперед!

- Заморозки... - протянул именинник. - Так на Урале живем! У нас это - нормально! Подумаешь, совпало!

- Вот, братан! - пьяно икнул коммерсант. - И я так сперва подумал! Решил проверить. Купил лотерейный билетик... и выиграл сто миллионов! Вот прям в тот же день! Сразу с долгами рассчитался... а бизнес-то прет! Купил еще два бокса - там тоже автосервисы устроил. А через год у меня уже пятнадцать автосервисов по городу и два автосалона! Как тебе такое "совпало"?

- Слушай, Мишка... а если эта обезьяна такая волбешна... тьфу... волшебная - почему бомж себе такую не набил?

- Хм... - задумался одноклассник. - Пес его знает! Может, даже на партак бабла не было?

- А ты это... больше лотерейных билетиков не покупал?

- Покупал! - закивал головой приятель. - И каждый раз выигрывал! Не по сто миллионов, конечно, такое всего раз было. Поскромнее - пяток-другой. А сейчас как-то приелось... куда мне эти миллионы? Солить, что ли?

- Круто, конечно, - вздохнул Олег, не зная, смеяться над историей, или молча согласиться. - Мне бы так... пусть не сто миллионов, а хотя бы один миллиончик...

- Вопрос - фуфло, брателло! - хлопнул по плечу бизнесмен. - Хочешь - хоть прям сейчас - поехали, отвезу к кольщику!

- Так мы же бухаем... - неуверенно возразил Воробьев.

- Базара - ноль! Добухаем - и отвезу!

- И ты говорил, что не помнишь, где этот мастер обитает...

- Вот, братан! - поднял палец Мишка. - То-то и оно, что теперь - знаю! Я сегодня утром саморез поймал, заехал на ближайшую шинку... а там, в подворотне, как раз тот подвал! Я его сразу узнал! Не удержался, зашел - точно та татушечная... татуировочная... короче, ты меня понял. И мастер тот же, - Бубенцов закрыл один глаз ладонью. - Пират!

Олег покачал головой. История одноклассника, если, конечно, не была вымыслом, удивляла и поражала. Но какого-то научного обоснования, чтобы увязать татуировку с внезапным везением, он тоже не видел. Да и не торопился делать наколку в непонятно каком подвале. Кто его знает, как там иглы дезинфицируют? Можно и гепатит подхватить... а то еще что похуже!

- Поехали? - вновь предложил коммерсант.

- Не-не, - замотал головой Воробьев. - Обойдусь. Я сам как-нибудь...

- Твое дело, братуха, - пожал плечами приятель. - Только сам ты, как я погляжу, не очень... эй, человек! - позвал официанта Мишка. - Давай еще по двести вискаря и... и телочкам за тем столом - самого дорогого шампанского!

Олег обернулся туда, куда показывал одноклассник. За столиком у окна сидели две девицы, явно посетившие ресторан в поисках спонсоров. На высоких каблуках, в обтягивающих платьях, настолько миниатюрных, что, казалось, на бабочку официанта ушло больше материи. Мужчина невольно залюбовался телами, выставленными напоказ, как в витрине. Стройные, подтянутые, загорелые, без крупицы лишнего жира, зато с правильными округлостями в нужных местах. А личики? Картинки, а не личики!

Приняв шампанское, девушки нашли глазами благодетеля и кокетливо заулыбались, поправляя прически и облизывая губы.

- А как же Анька? - шепотом спросил именинник.

- Она на Мальдивах, - отмахнулся Мишка. - Да и куда она от меня денется?

- Черт с тобой, - решился Олег. - Давай адрес своего пирата...

Ресторан компания покинула после полуночи. Коммерсант, несмотря на все уговоры, сел за руль своего джипа, в его же машину забрались обе девицы. Они быстро сообразили, кто оплачивал банкет и Воробьев не имел никаких шансов на приятное продолжение вечера.

Сам же именинник, проводив глазами внедорожник, покурил и, вызвав такси, назвал адрес тату-салона. Он понимал, что если не решится сделать наколку сегодня - не решится уже никогда. Конечно, надежд на то, что мастер работает по ночам, не было, зато появилось бы хорошее оправдание. Попытался, не вышло...

Но все вышло. Автомобиль остановился перед обветшалым зданием в промзоне недалеко от гаражного кооператива. В самом ангаре располагался не то какой-то цех, не то склад. Мужчине пришлось дважды обойти постройку, прежде чем он приметил невзрачную вывеску и лестницу в подвальное помещение.

К большому удивлению салон работал - в щель между металлической дверью и стеной пробивался желтый электрический свет. Восприняв это как знак, Воробьев спустился по потрескавшемуся бетону ступеней и потянул на себя дверь.

Внутри заведение выглядело еще хуже, чем снаружи. Потолок с осыпавшейся штукатуркой, стены с облупившейся краской. В самом центре, под люминесцентным светильником, стояло кресло, типа как в зубоврачебных кабинетах, с прорехами, заклеенными скотчем. На этом кресле развалился мастер в джинсовой безрукавке с беспорядочно нашитыми разноцветными патчами.

Олег сразу узнал его по описанию. Одноглазый - правый глаз был прикрыт засаленной повязкой, с щетиной, торчащей, как иглы ежа, в бандане, некогда, очевидно, бывшей красного цвета с белями якорями, но теперь - выцветшей, равномерно блеклой с едва угадываемым рисунком.

- Чего тебе? - грубо спросил кольщик, отложив в сторону газету.

- Мне бы... татуху, - неуверенно произнес гость.

- Вон... - махнул рукой хозяин. - Там каталог, выбирай.

- Да я уже выбрал... мне нужна золотая обезьяна! Чтобы бабла было умотаться! И чтобы телки на меня вешались!

- Хм... - впервые проявил заинтересованность мастер. - Можно и обезьяну. Ты откуда про нее узнал?

- Друг рассказал. Он такую у вас делал...

- Что - прямо сам рассказал? - удивился татуировщик.

- Ага, - кивнул Олег.

- Или твой друг чем-то тебе очень сильно обязан... или он - конченный дебил! - недобро усмехнулся одноглазый, уступая кресло посетителю. - Но желание клиента - закон!

Мужчина устроился в кресле и закатал рукав. Пират достал машинку, бутыль с мутной жидкостью и, выдернув зубами пробку, смочил грязную тряпицу и протер иглу.

- А у вас это... как с санитарными нормами? - опомнился Воробьев.

- Все в поряде, - заверил кольщик. - На вот, глотни анестезии...

Похоже, Олега вырубило с первого глотка. Пойло, предложенное мастером, больше напоминало раскаленную лаву и обожгло внутренности, как жала миллиона разъяренных ос. И уж конечно не шло ни в какое сравнение с вискарем, которым Мишка угощал в ресторане.

Утром мужчина чувствовал себя препоганейше. Настолько погано, что он пожалел, что вчера не ударил инсульт или инфаркт. Уж лучше помереть, чем так болеть!

Все тело ломило, будто каток переехал. Голова раскалывалась. Во рту словно табун коней насрал. Но самое поганое - это рука. Она горела, будто сваренная заживо в кипятке. Сорвав пластырь, Воробьев снял бинты.

На предплечье красовалась оскалившаяся обезьянья морда, окруженная красной припухлостью. А еще вокруг татуировки были отчетливы видны красные полосы, будто следы от когтей какого-то животного. Неужто, все же внесли какую-то инфекцию в той антисанитарии?

Еле-еле поднявшись с кровати, страдалец добрел до ванной и, включив холодную воду, умылся, затем подставил под струю голову и, наконец, вовсе присосался к крану, словно собираясь в одиночку вылакать весь городской водопровод.

Кажется, немного полегчало. Теперь Воробьев подставил под ледяную воду правую руку. Боль начала потихоньку отступать... но снова колоколом отозвалась в голове, вторя трели мобильника.

- Твою ж мать, - прохрипел мужчина. - Этого еще не хватало! Слушаю! - буркнул он в трубку.

- Олег, блин! Ты где?

- Да я, Юрка, тут это... того...

- Денюху вчера отмечал?

- Ну... не без этого.

- Давай ноги в руки и в контору! Тут Иваныч тебя обыскался!

- Юрец, не в службу, а в дружбу! Прикрой меня! Я через час буду!

Вот и помогла обезьяна разбогатеть! Не успел сделать татуху - и уже, похоже, с работы выгонят! Олег с ненавистью посмотрел на звериную морду, прикидывая, насколько болезненно будет свести партак и останется ли шрам.

Приняв душ, наспех одевшись, он выбежал из дома. На остановке случилось еще одно несчастье - нужный автобус ушел буквально из-под носа, следующий будет только через пятнадцать минут.

Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу в ожидании транспорта, мужчина приметил газетный киоск с яркими картонками лотерейных билетов за стеклом. А что если... а если попробовать? Что он теряет, кроме пятидесяти рублей?

Выбрав билетик, Воробьев нашел в кармане монетку и в нерешительности замер. А если - наоборот, все это - фигня, никакая обезьяна не золотая и не волшебная? Тогда все зазря! Сейчас, пока он еще не соскрябал скретч, оставалась надежда на лучшую жизнь. Но если билетик не принесет выигрыша - все, угаснет последняя надежда на светлое будущее. И тогда - хоть в петлю.

Полный сборник криповых историй тут: https://author.today/work/415085

- Ну-ну! Трубы гнилые... а проводка - не гнилая, что ли?

- Да мне Светка из второго подъезда сказывала, из-за которой он и повесился! Что именно на люстре!

- Да какая такая Светка из второго? Вовсе не из-за Светки он повесился! А из-за Людки из четвертого!

- Спорим?

- Спорим!

- Так, стоп! - рявкнул Алексей. - Бабушки, вы что-то путаете. Скрипач - да, допускаю. Но не повесился он! Вторую ночь подряд на скрипке пиликает!

- Говорила я тебе, Петровна, - толкнула в бок подругу баба Стюра. - Что наркоман он! Вон, уже глюки начались! Давай, подставляй лоб, буду щелобан ворачивать!

- Так, понятно, - махнул рукой Мухортиков. - Спасибо, бабушки, до свидания!

Ничего удивительного в том, что старушки путаются, он уже не видел. Если хотя бы раз в день сотрясать мозг ударом щелбана - что там осталось-то?

Офис жилконторы размещался на первом этаже точно такой же сталинки, но чуть ниже по проспекту. Художник поднялся по гранитной лестнице и решительно толкнул тяжелую, дубовую дверь. Внутри пахло пылью и раскаленным пластиком, жужжал принтер. Девушка, очевидно - секретарша, принимала бумаги, выплевываемые машиной из лотка, и распределяла их по стопкам.

Здесь же стала понятна причина, по которой телефон вечно занят - трубка лежала на столе, снятая с аппарата, чтобы никто не потревожил покой коммунальщиков.

- Бардак! - с порога начал скандалить Алексей. - Когда это все кончится?

- Покричи мне тут! - огрызнулась девушка. - А то, смотрю, еще не все у тебя кончилось!

- Почему воды второй день нету?

- Вы, вообще, кто такой? Я вас не помню!

- Я - новый жилец, квартиру недавно купил. Седьмую.

- Во-первых, не нужно врать, - ответила сотрудница управляйки, усаживаясь за компьютером. - Вода есть, просто с пониженными параметрами. А, во-вторых... - ее пальцы забегали по клавиатуре. - Хм... ну да, долгов у вас нету... пока еще нету! Но как появятся - у вас не только вода закончится, но и газ с электричеством!

- Постойте, - поднял бровь художник, перегибаясь через стол. - У вас по каждому жильцу информация есть?

- Разумеется! Мы же жилконтора, а не полиция какая-нибудь!

- Наверно, мы не с того начали, - как можно дружелюбнее улыбнулся Мухортиков. - Просто не ожидал увидеть в жилконторе такую красавицу! Меня, кстати, Алексеем зовут...

Мужчина соврал. Секретарша была вовсе не в его вкусе. Слишком пухлая. Нет, она не была толстой, ее полноту даже можно было назвать приятной, но... но художник предпочитал подтянутых, стройных, спортивных женщин. Картины с ними особенно хорошо продавались.

- Ладно, проехали, - отмахнулась девушка, заметно покраснев. - Я - Таня...

- Итак, она звалась Татьяной, - продекламировал абстракционист. - Таня, Танечка, Танюша... не подскажешь, кто рядом со мной, в восьмой квартире живет?

- Вообще-то не положено... - замялась секретарша.

- Кстати, я говорил, что я - художник? Могу нарисовать тебя! Такая прелестная фигура просто идеально встанет между полотнами с Клеопатрой и Афродитой... да о чем речь? Я вижу ваш портрет в самом Лувре!

- Ладно... - Таня вновь защелкала клавишами, покраснев еще больше. - В восьмой никто не живет. Прежний собственник умер, наследники еще не появились... может, и нет никаких наследников?

- Быть не может! - возразил новосел. - Там точно кто-то на скрипке пиликает по ночам!

- Всякое может... хотя - нет, я права! - воскликнула девушка. - Вот, у меня счета в базе. Никакого потребления электричества, газа и воды. Разве может кто-то жить без газа, воды из электричества?

- Не может, - со вздохом согласился Мухортиков. - Да, на счет воды! Когда вода-то будет?

- Работы ведет водоканал, - скороговоркой оттарабанила сотрудница жилконторы. - Авария, до устранения.

- И на том спасибо, - задумчиво кивнул Алексей.

Это что получается? Что скрипка и в самом деле почудилась? Две ночи подряд? А, может, это была и не скрипка вовсе, а вода в трубах издает столь причудливый звук? А то и вовсе - кошка пищит, а стены искажают ее голос? Или же скрипка играет не в соседней квартире, а где-то далеко, но благодаря неким акустическим эффектам кажется, что совсем рядом?

Такие объяснения казались более логичными, чем то, что вздернувшийся полтора года назад Петька-скрипач не может найти покой и продолжает пиликать по носам серенады возлюбленной не то Светке, не то Людке, не то из второго подъезда, не то - из четвертого.

Успокоив себя таким образом, мужчина спустился с крыльца и замер. Ладно, скрипку еще как-то можно объяснить. Но как объяснить соль? Никто, кроме соседа не мог поставить стакан с солью под дверь! А если это просто приснилось и сейчас никакой соли в кухонном шкафу нет?

Не чуя земли под собой, художник помчался домой. Не разуваясь, он вбежал на кухню, распахнул шкаф... стакан находился там же, где новосел и оставил его ночью - между банками с кофе и с чаем. И по-прежнему на треть заполненный солью.

Ладно, это тоже можно как-то объяснить. Допустим, кто-то послушал, как абстракционист просит соль, стоя перед пустой квартирой. И решил подшутить. Такое вероятно? Вероятно! Логично? Логично! Каждый второй мнит себя великим пранкером!

Расхохотавшись, Мухортиков закрыл лицо руками и свалился на тахту. Как все просто-то! Всего лишь чья-то глупая шутка!

Полежав немного, жилец заказал пиццу и установил мольберт. Ипотека сама себя не выплатит, нужно что-то творить. Да хоть тот же светофор. Нужно лишь определиться с формой. Может, три ромба? Нет, это вообще несуразица какая-то получается!

Ужаснувшись от этой мысли, мужчина в панике помчался к раковине, помыть руки. Только успев тщательно намылив ладони, художник удивился. Вода шла абсолютно нормального, прозрачного цвета. Таки отремонтировали!

- Ромб, ха! - буркнул он.

Пусть всякие Рембрандты с Айвазовскими ромбы рисуют! Он, Алексей Мухортиков, никогда не опустится до столь вопиющей пошлости! Квадраты! Только квадраты! И голые бабы, но это - исключительно в коммерческих целях, чтобы было, на чем держаться штанам, когда величайший абстракционист XXI века творит свои грандиозные полотна!

Пока принесли пиццу, пока маэстро перекусил, уже наступил поздний вечер. Пора ложиться спать...

Как вдруг тишину прорезал звонок в дверь. Звонок прозвучал столь внезапно, что новосел едва не поперхнулся кофе.

- Кто там? - настороженно спросил мужчина.

- Я, Таня...

- Таня? Какая еще Таня?

- Из жилконторы... ты нарисовать меня обещал - помнишь?

- Ах, да... - хлопнул себя по лбу Алексей.

Внешность секретарши указывала на то, что она рассчитывала получить этим вечером не только портрет. А то и вовсе не портрет. Девушка основательно подготовилась к визиту к художнику - надела коротенькое темно-сине платье с открытыми плечами, сделала прическу, нанесла на личико боевой макияж с кокетливыми стрелками.

Сбросив в прихожей босоножки, она прошла в квартиру и уселась на тахту, попрыгав на ней задницей, оценивая место будущего сражения.

- Э... может, кофе для начала? - предложил хозяин.

- Кофе? Вечером? Нет-нет, - замотала головой гостья. - Вино?

- Как раз вина-то у меня и нету...

- Водка? - поморщилась Таня.

- Фи! - фыркнул Мухортиков. - Я же не пейзажист какой-нибудь! Только коньяк!

- Сгодится, - кивнула секретарша.

Художник удалился на кухню за напитком и фужерами, а когда вернулся - девушка уже сменила позу. Теперь она лежала в постели, к тому же без платья.

- Сразу скажу - обычно я не позволяю рисовать себя на первом свидании, -предупредила Таня. - Но меня уже почти месяц никто не... не рисовал. У тебя большая кисточка?

- Огромная, - заверил Алексей.

Отсутствие одежды ей явно шло на пользу, в таком виде секретарша смотрелась гораздо более соблазнительной и желанной. Новосел замахнул коньяк из обоих фужеров и принялся расстегивать рубашку... и тут же из-за стены донесся уже знакомый скрипичный писк!

- Слышишь? - замер хозяин, подняв вверх указательный палец.

- Как твой меч покидает ножны? Даже почти вижу!

- Да нет! - отмахнулся художник. - Скрипку!

- Скрипку? - нахмурилась девушка. - Да, слышу... вот человеку заняться нечем, посередь ночи на скрипке пиликать!

Мухортиков облегченно вздохнул. Не почудилось! А то он уже начал сомневаться в здравости собственного ума, но не может же сразу двоим приглючить одно и то же!

- А знаешь... - Алексей подвинул к стене кресло. - Давай на кресле?

Художник за свою жизнь не выкладывался так! Сегодня ночью он пахал, как конь, с нескрываемым наслаждением слушая стук спинки кресла по стене. Любишь пиликать на скрипке по ночам? Вот, держи ответочку, сволота!

Мужчина мстил, мстил и мстил соседу, не жалея себя и кресло, приводя в неописуемый восторг Татьяну. Мстил до самого утра, когда девушка была вынуждена покинуть гостеприимный дом и отправиться на работу. Но она обещала заглянуть на выходных!

Уставший, потный, довольный новосел отправился в душ, надеясь за день наверстать бессонную ночь, но снова обстоятельства сложились иначе.

В очередной раз в дверь позвонили.

- Кто там? - поинтересовался Алексей.

- Откройте, полиция!

- Полиция? - растерялся хозяин. - Но я не вызывал...

Вот же какой гнидой оказался этот сосед! Сам ночами спать людям не дает, а стоило свершить небольшую месть - тут же побежал в полицию.

Вздохнув, Мухортиков распахнул дверь. На пороге стоял замученный мужчина средних лет с поникшими усами, в помятом кителе и папочкой подмышкой.

- Участковый уполномоченный полиции капитан Клюев, - представился гость.

- Э... это по поводу шума ночью? - забеспокоился художник.

- Шума? - нахмурился полицейский. - Не было сигнала из-за шума. Но сознательные граждане сигнализировали, что вы, вполне возможно, употребляете вещества...

- А! - догадался Алексей. - Это эти две полоумные бабки донесли?

- Но-но! - погрозил пальцем участковый. - Кому "полоумные бабки", а кому и "ценная агентура"! Именно благодаря бдительности этой агентуры в прошлом году были выявлены члены организованного преступного сообщества, бегающие по газонам!

- Всех посадили? - поинтересовался жилец.

- Да где там, - отмахнулся капитан. - Ремня всыпали, да мамкам вернули...

- У меня, кстати, тоже жалоба есть! - вспомнил новосел. - Сосед достал уже, каждую ночь скрипку теребонькает!

- Точно ничего не принимаете? - с подозрением покосился Клюев на Мухортикова. - Ваш сосед уже почти два года как ласты склеил!

- Да-да, - закивал Алексей. - Бабки рассказывали, что он повесился... а вы не знаете, кстати, на чем он повесился?

- Как - на чем? - удивился полицейский. - На веревке! Так что я абсолютно уверен, что никого в соседней квартиры быть не может!

- А если... а если нелегалы какие-то поселились? - предположил художник. - Это же ваш долг - отреагировать на сигнал!

- Ладно-ладно, - замахал руками участковый. - Пойдемте, проверим.

Жилец обул тапки и оба мужчины вышли в подъезд. Новосел - с донельзя озабоченным выражением лица, капитан - напротив, с непроницаемой маской скуки на усатой физиономии.

Страж порядка утопил кнопку звонка. Ничего не произошло, никто не отреагировал. Тогда он покрутил дверную ручку и забарабанил кулаком по дерматиновой обшивке полотна.

- Откройте, полиция! - потребовал Клюев.

Как и в прошлый раз, таинственный соседи не проявляли никаких признаков жизни.

- Все, - пожал плечами участковый. - На этом мои полномочия - все!

- Это как это? - ошарашено распахнул глаза Мухортиков. - А как это вот все, что в телевизоре показывают? Как двери вышибают?

- И что? - зевнул капитан. - Там и инопланетян показывают. А вы в жизни настоящих инопланетян видели? То-то!

Полицейский поторопился со своим утверждением. Инопланетян Алексей видел. Как раз, когда обмывал грамоту. Ровно на седьмой день явились инопланетяне и потребовали вернуть Плутону статус планеты. Мол, у них там цены на недвижимость упали от этого. Но, опять же, на седьмой день пьянки призер уже пил все, что течет, так что мало ли что там увидеть можно было. Правда, признаваться в этом сейчас он не торопился - полицейский точно заберет в участок, писать в стаканчик.

Вернувшись в собственную квартиру, Мухортиков грохнулся на тахту и проспал самым спокойным и безмятежным сном до самого вечера. И уже поздним вечером, в очередной раз подкрепившись доставленной пиццей, освежившись в душе, маэстро принялся за работу.

Все еще оставаясь в трусах и майке, он нацепил на макушку берет и, приложив к холсту линейку, тщательно выверенными движениями разметил три квадрата. Затем смешал краски и закрасил фигуры разными цветами - красный, желтый, зеленый.

Закончив работу, художник отступил от картины и, подперев подбородок измазанной краской ладонью, осмотрел результат своего труда.

- Нет, - буркнул новосел, поморщившись. - Ерунда какая-то получается!

Красный был недостаточно красным. Нет, цвет соответствовал настоящему светофору, но не подходил к полотну истинного абстракциониста. Здесь красный должен выражать страх, первобытный ужас, кровь, боль, страдания! Ничего подобного Алексей не чувствовал в картине.

Желтый - напротив, оказался слишком желтым. По задумке желтый должен отражать муки выбора, неопределенность, нерешительность. Вместо того получился насыщенный лимонный цвет счастья.

Про зеленый и говорить нечего. Вместо внутренней гармонии этот зеленый просто кричал сытостью, изобилием, излишествами.

Сняв картину с мольберта, мужчина яростно разорвал ее на мелкие кусочки, разбросав по полу, и установил новое, девственно чистое полотно. Вновь разметил три квадрата и задумался, покусывая кончик кисточки.

Как раз в этот момент сосед устроил свой неизменный ночной перфоманс одинокой скрипки.

- Не-не, братан, - покачал головой Мухортиков. - Это уже перебор!

Повесив берет на край мольберта, Алексей вышел в подъезд и что есть сил замолотил по соседской двери. Сегодня он был как никогда полон решимости выкурить музыканта из квартиры. Схватить скрипача за его худенькую, бледную шейку и сжимать, сжимать в кулаке, пока жизнь не покинет тщедушное тельце.

Уставший, обливающийся потом художник, отбив все руки о дверь, остановился немного перевести дыхание. И, на всякий случай, подергал ручку.

Свершилось чудо! Ручка повернулась и дверь приоткрылась! Значит, кто-то точно жил в этой квартире, иного объяснения тому, что днем, когда за ручку дергал участковый, дверь была заперта, попросту не существовало!

- Вот ты и допрыгался, Паганини хренов, - оскалился мужчина.

Новосел толкнул дверь. Она со скрипом отворилась до конца, гулко стукнувшись о стену внутри квартиры. В нос пахнуло плесенью и затхлостью, словно помещение давно никто не проветривал. И тьма. Там, за порогом, царила густая, непроглядная тьма.

- Люди... - позвал Алексей. - Ау!

Никто не отвечал. Да и скрипка давно уже не пиликала. Но кто-то же был в квартире! Должен быть! Просочиться сквозь закрытую дверь, еще и когда в эту дверь долбит сосед, ночной музыкант не мог. Не мог и спрыгнуть из окна второго этажа. Это же сталинка! Тут потолки выше трех метров! А еще цокольный этаж! До земли лететь метров пять-шесть!

Немного помявшись перед порогом, Мухортиков зажег фонарик в телефоне и ступил в квартиру. Луч света выхватил из мрака древний плетеный половик, старый шкаф с потрескавшимся лаком и одежду на вешалке. Сперва художнику показалось, что в соседской квартире краски утратили свою яркость - все было тусклых, блеклых тонов, но, прикоснувшись пальцами к зеркалу, оставив четыре темных развода, понял - это пыль.

Здесь точно давно уже никого не было. Но... а как же скрипка? Как же то запертый, то открытый замок входной двери?

- Есть кто? - шепотом позвал Алексей.

Сделав еще несколько осторожных шагов, незваный гость заглянул в ближайший дверной проем. Гостиная. Тоже темная, тоже пыльная. И тоже без признаков Паганини.

- Куда ж ты спрятался... - прошипел Мухортиков.

В этот момент входная дверь захлопнулась с ужасающим грохотом. Художник, подпрыгнув от испуга, едва не достал макушкой потолка - того самого, что на трех с лишним метрах. Развернувшись, новосел осветил телефоном коридор, пытаясь понять, сквозняк то захлопнул дверь, или же в квартире находился еще кто-то.

- Кто здесь? - громко спросил Алексей.

В следующую секунду он чуть не навалил полные штаны. Сзади на плечо опустилась рука, крепко сжавшая плоть, а волосы на затылке зашевелились, потревоженные дыханием неизвестного.

- Теперь - ты здесь... - прозвучал голос над самым ухом.

С той поры минуло около двух лет. Банк, не получая платежей по ипотеке, сперва пытался дозвониться до нерадивого клиента, после - обратился в суд, чтобы обратить взыскание на квартиру, а еще после - продал недвижимость на аукционе.

Поздним летним вечером во двор сталинки въехала ярко-алая спортивная машина с откидным верхом. За ней следовал видавший лучшие времена грузовой фургон. Кабриолет остановился перед первым подъездом и из автомобиля выскочила длинноногая девица в огромных темных очках, облегающем топике, коротеньких шортиках и на высоченных каблуках.

- Проститутка! - моментально определила баба Шура.

- Как есть - проститутка, - вздохнула баба Стюра. - И спорить тут нечего!

- Отвяньте, пиявки корвалольные, - отмахнулась красотка. - Я - топ-блогер, фэшн-модель, селеба Лика Лакшери!

- Ишь как на ненашнем шпарит, - оживилась Петровна. - А коли - шпиёнка?

- Да не шпиёнка она, не шпиёнка, - возразила Семеновна. - Просто психическая. Нонче вся молодежь такая припадочная - говорят чего-то, а чего говорят - непонятно! Это от сотовых вышек мозги у них спекаются!

- А я говорю - шпиёнка!

- Психическая!

- Спорим?

- Спорим!

Смерив старушек презрительным взглядом, девица поманила пальцем строителей из фургона и, не оглядываясь, зашла в подъезд. Отворив дверь с поблекшей латунной табличкой "Врач-отоларинголог Шлейхман М.М.", новая хозяйка принялась раздавать распоряжения, где какие обои поклеить, где какую плитку положить. Мужики внимательно слушали, нетерпеливо дожидаясь тех моментов, когда фэшн-модель повернется к ним спиной, показывая фронт работ, чтобы попялиться на ее подтянутую задницу.

Вдруг разговор прервал длинный, протяжный скрежет, словно кто-то двигал мебель. И тут же - звук остервенело рвущейся бумаги.

- Так я не поняла...

Лика быстрым шагом покинула свою квартиру и с силой пнула соседнюю дверь, обшитую дерматином, с цифрой "8" на ней.

- Слышь, полудурок! - взвизгнула селеба. - Ты что там делаешь? А ну тихо! Иначе... да ты знаешь, кто я такая?

Удовлетворившись наступившей тишиной, девушка вернулась к себе и продолжила наставлять рабочих. Но спокойствие продолжалось недолго - минут пять, пока неожиданно не прозвучал дверной звонок.

- Нет, это не дом, а сумасшедший дом, - закатила глаза Лика Лакшери.

Доставив строителям еще несколько мгновений удовольствия, топ-блогер прошла в коридор и резко распахнула дверь. В подъезде никого не было. Лишь на коврике лежал свернутый в трубочку лист бумаги. Недовольно нахмурившись, фэшн-модель подняла рулон, развернула его...

- Что за крипота?

На холсте были изображены всего три фигуры. Три квадрата - красный, желтый и зеленый...

Полный сборник криповых историй тут: https://author.today/work/415085