Авторский рассказ + Поезд

Детство я посвятил рёву паровозных гудков и стуку колёс о рельсы – отец работал кочегаром в депо, а так как на детский сад денег у семьи не было, часто брал меня с собой. Мужики – чумазые, перепачканные с ног до головы во въевшейся черноте – нависали надо мной где-то под высокими потолками цеха и оглядывали своими яркими, как искры в топке, глазами.

– Малого привёл? – грохотом отцепления вагона пробасил тогда один из них, с ярко-рыжей бородой, будто надел её себе, зачерпнув из печи языки пламени. – Да хай будет, может чему научится. Тебя как звать, малой? – обратился он ко мне, присев на одно колено, и я наконец смог разглядеть его – совсем не злое – лицо, испещренное копотью.
– М-миша… – только и смог тихо ответить я, пока отец стоял рядом и ободряюще держал меня за плечо.
– Михаил, значит. Ну папка твой, Михаил, хороший человек, значит и ты не дурак. Меня Григорий зовут, будем знакомы, – сказал он, и протянул мне свою мозолистую руку. – Чтоб проще, Гриша. Миша и Гриша, во!

И засмеялся – как выгружают из состава угли, сваливая их на бетонный пол разрозненными заскорузлыми кучками. И мужики вокруг него, другие кочегары, тоже засмеялись – я даже не уверен, чему именно. И я, повинуясь какому-то внутреннему порыву, тоже стал тихо хихикать в этом тёмном месте – сквозь копоть, гарь и запах пота.

Посещал я кочегарку с отцом практически каждый день, за исключением выходных. Чаще всего сидел в углу, взяв в руки кусочек уголька и малюя что-то на бетонном полу. Пускай этот чуть ли не первобытный инструмент проигрывал акварели – да что там – даже обычному грифелю, у меня каждый раз получалось изобразить что-то новое.

Вот тут – огромный чёрный паровоз стремится доставить свой груз среди серого тумана. Чёрный-пречёрный машинист внутри состава трубит в чёрный гудок, стараясь успеть к сроку по чёрным рельсам.

Здесь – чёрные джунгли с чёрными обезьянами под чёрным жарким солнцем. Меж баобабов струится чёрная речка, и звери идут на водопой. Наверное, я видел что-то такое по документалкам в телевизоре. Кто знает, может скоро в звуки джунглей вклинится громыхание железных колёс и среди лиан пронесётся огромный чёрный поезд?

– Наскальщину рисуешь? – папа подходил ко мне в такие моменты, уставший от работы, и внимательно пытался разгадать смысл моих рисунков в переплетении чёрных линий. На лице его выделялись только глаза, искрящиеися и живые, остальные же черты были скрыты в темноте помещения.
– Это вот вы с дядей Гришей, – показывал я пальцем на человечков с лопатами, которые что-то делали у большой штуки – видимо, печки. – А это паровоз большой! Едет по всем городам и всем уголь развозит, чтоб никто не замёрз!

Папа же в ответ по-доброму смеялся и подзывал ещё кого-то – и уже вместе они угадывали самих себя в моих угольных каракулях.

Как-то папа в обход начальства даже сумел вытащить меня на станцию: кажется, это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Исполинские товарняки блестели на солнце, взирали на меня снизу вверх своими широкими лобовыми стёклами, готовясь к своей, особенной миссии. У меня перехватило дух, пока я шёл среди рядов, будто разглядывая завалившиеся под гнётом времени набок античные – но уже железные – колонны, ждущие своего часа. Отец же стоял рядом и улыбался, выпуская колечки дыма и озираясь по сторонам, на случай если меня с ним заметит кто-то “не из своих”.

Докурив, он взял меня за руку и повёл обратно в кочегарку: лучше было не рисковать. Но я уже насквозь пропитался этим запахом дизеля и многокилометровой свободы, этим грубым величием больших прямоугольных конструкторов, связанных между собой единой цепью. Да и не впечатлил бы меня больше ни один конструктор – даже тот, что был у Пашки, я был у него как-то дома, он говорил что папа привёз такой большой из-за границы – ведь в тот день я увидел нечто гораздо совершеннее.

Когда я стал постарше, отец перестал брать меня с собой на работу – ведь я уже взрослый, могу и сам посидеть дома. А дальше – подготовка к школе, первый класс, и поезда почти исчезли из моей жизни. Словно я замарал чёрный-пречёрный поезд всё тем же угольком на бетонном полу кочегарки.

***
Помню, как в классе четвёртом пришёл домой со школы, а папы больше нет. Внезапно оказалось, что не стоит его бритва в стаканчике на раковине; не видно его обуви в шкафу, тех самых грубых задубелых кирзачей; не лежит на трюмо свежий выпуск газеты, нашей городской газеты, которую он так любил читать, несмотря на то что все новости рассказывала красивая тётя по телевизору.

И пускай папа обычно возвращался домой к вечеру, я почему-то сразу понял: в этот раз он не вернётся. И это не командировка вовсе, он не уехал к кому-то в гости, а именно что ушёл. Ушёл, оставив меня с мамой и променяв нас на что-то другое, может быть даже на кого-то, что было осознавать ещё больнее.

Мама вернулась домой к вечеру – уставшая, осунувшаяся, с красными глазами. Я даже ничего не успел сказать: слёзы сами катились из глаз, и я просто заревел, стараясь как можно глубже зарыться в её объятия.

О причинах ухода папы я так ничего и не узнал: мама старалась избегать темы, а мужики из кочегарки, куда я пришёл спустя пару дней, сказали что ничего не слышали и уволился он одним днём. Так и жили дальше: я продолжал ходить в школу, стараясь делать вид, что в тот день мой маленький семейный состав не сошёл с рельс; мама же трудилась ещё усерднее, чтобы прокормить нас двоих, и видеться с ней мы стали ещё реже.

От отца у меня остался только его телефонный номер: заветные одиннадцать цифр, мерцающие на тусклом экранчике и так и жаждущие того, чтобы я позвонил по ним. И я звонил. Нечасто: буквально пару раз в год. Но раз за разом меня ждали лишь непрекращающиеся гудки, а за ними – монотонный, неживой голос женщины, сообщающий о том, что абонент не в состоянии ответить.

Я ждал звонка от него каждый свой день рождения. Ждал, что на экране высветится знакомый контакт, а в трубке зазвучит то самое “Миха! Совсем большой стал, а? Как жизнь, давай встретимся!”. Ему даже необязательно было возвращаться – достаточно было просто мне позвонить. Но телефон продолжал молчать, а что-то изнутри меня наоборот кричало от этого. Бесновалось, рыдало гудком проносящегося по рельсам состава, и не могло обрести покоя.

***
К семнадцати у меня развилась бессонница: я, не в силах уснуть, вставал посреди ночи, открыв окно и прислушиваясь к шуму железной дороги, пролегающей совсем недалеко от нашего дома. Спустя какое-то время, уже под утро, падал на кровать – и мой уставший мозг вновь впадал в анабиоз, отключаясь под далёкий гудок несущегося по путям поезда.

Юность брала своё – я стал плохо учиться, ссоры с матерью стали обыденным делом, и порой я мог докопаться до какой-то незначительной мелочи, испортив настроением нам обоим. Посреди ночи я стоял у окна и смотрел в ночное небо, и дальше, в сторону депо – а после, стараясь не шуметь, выходил на улицу и доставал из нычки пачку дешёвых сигарет. Курил, бездумно перелистывая контакты в телефоне, стараясь не задерживаться на том самом. Потом, ещё подышав ночным воздухом, шёл спать.

– Ты ещё и куришь, паскуда? – помню, мать обнаружила мои сигареты и чуть ли не расплакалась. – Таким же хорошим и послушным был, в детстве! Что с тобой стало, Миша? – выпалила она тогда и сразу же осеклась. Ведь мы оба понимали, что со мной стало.
– Да пошла ты! – я кричал, как не кричал никогда, по щекам катились слёзы. – Тебе никогда не было дела до меня! Я всегда был один – как хочешь, так и вертись, что хочешь, то и делай! Ты сама меня так воспитала!

Тогда я, наговорив глупостей, громко хлопнул дверью и выбежал на улицу. За спиной успел расслышать лишь всхлипы. Было гадко. От самого себя.

В ту ночь я вновь не мог уснуть. На носу были экзамены, от которых зависело, куда заведёт меня дальше моя колея – а в голове не укладывалось абсолютно ничего. Я вновь услышал уже ставший знакомым за все эти годы гудок, и резко подскочил на кровати. Не знаю почему, но я сразу же всё понял.

Ступая по шуршащему под ногами гравию, я выделялся среди ночи лишь огоньком тлеющей в зубах сигареты, стаптывая кроссовки по дороге к депо. Меня тянуло туда. Я не знаю, что я ожидал там увидеть: быть может, в ночном экспрессе внезапно появится отец? И время повернёт вспять, и мама больше не будет плакать и снова будет довольна своим сыном. Было тихо, когда я дошёл до насыпи. Аккуратно, будто бы боясь сломать рельсы, я наступил на железную дорогу – и просто молча стоял, ожидая непонятно чего.

Вдалеке раздались знакомые звуки – совсем тихие – затем уже ближе. Я обернулся.

Ревел гудок, свет ослеплял зарницей раннего летнего утра, а многотонное чудовище приближалось в мою сторону. Я же раскрыл глаза – настолько широко, насколько мог – и присматривался к размытой от слёз фигуре в машинистской рубке. Не знаю, что было страшнее – разглядеть среди света знакомые очертания лица, или всё-таки понять, что их там нет.

Я стоял как истукан, не в силах двинуться с места. А поезд ревел, рычал, орал, и продолжал мчаться ко мне.

Тут резкий удар в плечо заставил меня упасть в сторону – и уже спустя несколько секунд поезд промчался рядом, сотрясая рельсы своим весом и везя свой груз куда-то, где я ещё не был.

– Совсем идиот? Жить надоело? – громкий бас вывел меня из прострации. Надо мной возвышался человек в спецовке – взяв меня за грудки, он влепил мне пощёчину. В ушах зазвенело.
– Я не… – в горле стоял ком, и я не мог ответить ничего вразумительного.
– Слушай сюда, дебил малолетний. Не знаю, че ты под рельсы лечь решил, но это нихрена не выход, понял? Знаешь, что думают люди, когда уже всё? Что все проблемы, млять, решаемы! Так что иди отсюда нахер – и чтоб я тебя здесь больше не видел, понятно тебе?
– Д-да, – я лишь слабо кивнул. Всё тело дрожало. Мужик наконец отпустил меня, и почти сразу ушёл куда-то, даже не сказав своего имени.

Домой я вернулся уже под утро: руки не слушались и продолжали дрожать, а ноги будто бы налились свинцом. Отрубился я моментально – лишь прикоснувшись головой к подушке.

***
Я не знаю, почему именно та ночь переломила что-то внутри меня. Но внутри словно кто-то дёрнул за стоп-кран – и что-то стало получаться. Я извинился перед мамой: мы смогли поговорить по душам, и, думаю, больше таких ссор не возникнет. Таки смог сдать нужные экзамены, благодаря чему получилось поступить на бюджет в город покрупнее.

Уже стоя на перроне с сумками и прощаясь с мамой, я смотрю на родной город, виднеющийся за решетчатым забором. Загружаю свои сумки в купе, кладу под сиденье. Мама в окне улыбается и машет – в конце концов, смогу приезжать к ней довольно часто. Поезд трогается, и впереди меня ждёт неизвестность.

Я достаю из кармана телефон, открываю список контактов и нахожу знакомый номер. Одиннадцать цифр снова ждут, пока я наберу их и нажму на кнопку вызова. Но не в этот раз. Я нажимаю на кнопку “Удалить контакт” – и без сожаления подтверждаю выбор.

Спасибо за детство, папа.

Спасибо, и прощай.

Автор: Алексей Гибер
Автор выражает благодарность сообществу БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ за помощь в работе над текстом.

Доброго времени суток. Хочу поделиться с вами одной историей, произошедшей со мной в вагоне поезда.

Я человек добрый, но приверженец справедливости. Да, справедливость у каждого своя, но моя основывается на базовых христианских ценностях. В современной России, как и в мире, невозможно жить только благодаря ценностям. В нашей государственности важно право. Я хочу рассказать историю, за которую мне стыдно как христианину, но безумно приятно как человеку.

Летом прошлого года я купил билеты на рейс «Пенза-Петушки». Хотел увидеться с бабушкой и дедушкой. Из-за работы это было достаточно сложно, но это мои любимые родственники, с коими я проводил своё детство. Как у множества людей, воспоминания юности неразрывно связаны со счастьем, если мы не берем, конечно, какие-то ужасные истории, которые тоже бывают. Летом в деревне я ощущал себя полным свободы человеком, ведь единственное мое обязательство, данное бабушке, было вернуться домой и кушать молодую картошку, которую она иногда собирала. Мы всей семьей сходились за столом и ужинали свежими овощами с каким-нибудь мясом.

Извиняюсь перед читателем. Ушел в воспоминания. Стоя на перроне, я предъявил билеты проводнику и занял свое место снизу в Купе. Когда я пришел, никого еще из соседей по поезду не было. Разложив свои сумки я стал ждать людей.

Для меня это несколько волнительное время, потому что никогда не сможешь даже приблизительно угадать, кто будет с тобой рядом. Возможно, это будет образованный интеллигент-астеник. Возможно, приземистый зэк с татуировкой имени на костяшках. Но крики в поезде остановили мои размышления. Кричала какая-то женщина с двумя детьми. Думаю, легко догадаться, с кем именно мне пришлось ехать весь путь.

Когда женщина зашла в купе, то сразу поздоровалась и в довольно грубой манере приказала своим детям сделать то же самое. Я поприветствовал их в ответ. Мы с женщиной бессмысленно поговорили, и я лёг читать книжку.

Чтение не удалось. Женщина, как выяснилось, её имя Люда, постоянно на повышенных тонах разговаривала со своими детьми. Мне даже как-то неловко стало, и я вышел в туалет. Когда я вернулся, то моё место уже было занято ребенком, и Люда меня попросила лежать наверху. Я сразу же категорически отказался и объяснил, что у меня хронические проблемы с суставами.

Что вы все такие дохлые стали, как мой муж! - недовольно воскликнула Люда. И наступила минутная тишина, которая казалась мне вечностью. Я в это время успокоился и решил забраться наверх. Ну, сделаю одолжение, так и быть. Перед этим я заметил, что на моей уже измятой книжке сидел один из её отпрысков.

Я взял книжку и залез на верх. Почитать мне снова не удалось. Бывало, проскальзывали очень интересные фразы в духе:

Ну вот ваш папа из тюрьмы выйдет, запрятанные деньги возьмет, и мы заживем. Потом ей кто-то позвонил, и она говорила что-то про убийство в трактире. Думаю, все всё поняли. Во время двухминутной остановки я быстро вышел покурить. Я обратил внимание на красивую проводницу. На ней была прелестная выглаженная рубашка, которая выглядела очень аккуратно, светлые волосы, тонкие черты лица, как с картин русских портретистов. Но перерыв быстро закончился, и я вернулся в вагон. Я решил поесть. Голод не тётка, как говорится. Но весь стол был занят какими-то игрушками, четками и бутылкой пива Охоты крепкой.

Поднимая спинку своего места, обнаружил, что там нет моих вещей. Меня одолела паника, но дети сказали, что мама убрала мои сумки на верх. В моём багаже отсутствовала коробка конфет, которую я вёз как подарок бабушке. С такой наглости я уже начал очень сильно злиться. Женщина, как я полагаю, приняла моё терпение и смирение за слабость. Чего еще ожидать от наглой и жирной хабалки - подумал я.

Я снова поднялся на верхний ярус и решил с максимальной жестокостью и осознанностью разрабатывать план.

По прошествии десяти минут план уже был готов. Женщине я не стал высказывать недовольство касательно сумок и конфет. Через час будет пятиминутная остановка в городе N. Оставалось дождаться. За пять минут до остановки Люда во время разговора с детьми, которые сидели и занимали моё место, хотела выйти и прогуляться у перрона.

Она спросила у меня:
Сколько будет длиться остановка?
Десять минут, - спокойно ответил я.
Люда воскликнула: Отлично! и, обращаясь к детям, грозно сказала:
Никуда не уходите от меня. Мы сходим вместе в магазин.

Остановка совершилась, и Люда вышла с детьми на перрон. Я прекрасно знал, что перерыв будет 5 минут, но такие люди зачастую настырные и гордые, казалось мне.
Когда они вышли с поезда и прошло около 3 минут, я вспомнил, что обычно проводница кричит с поезда о скорейшем отбытии. Я не растерялся и решил подойти к ней, отвлечь внимание.
Проводница оказалась очень милой и воспитанной девушкой. Мы с ней душевно говорили, и толпа людей, стоящих у перрона, вернулись в поезд. Во время разговора со мной она совершенно забыла о предупреждении, и поезд поехал.

В окне я видел, как глаза бежавшей Люды наливались кровью, слюни летели в разные стороны, а руки вертелись, как у мельницы. Остальную часть пути я провел в совершенстве. Очень часто ко мне заходила проводница Дарья. Мы с ней пили чай с печеньем и довольствовались компанией друг-друга. Сейчас она является моей женой. В сложившейся ситуации, как христианин я раскаялся. Но как человеку история продолжает казаться справедливой.

В сезон велосипед - основной вид городского транспорта для меня.

На втором месте - автомобиль, я его тоже очень люблю.

На третьем – передвижения пешком, давать мозгам выходной тоже полезно.

На четвертом – такси, им я пользуюсь, когда бухой, а велика под рукой нет.

На последнем месте - общественный транспорт, трудно представить ситуацию, когда возникнет необходимость ехать на нем.

Почему же велосипед на первом месте? В чем его плюсы?

Мои первые воспоминания о велосипеде - это трехколесный друг, которого… угнали. Его часто приходилось оставлять у подъезда, так как мне не хватало силенок самостоятельно затащить его домой.

Дальше я пытался прокатиться на четырехколесной бабочке. Опорные колеса были немного задраны, видимо, специально для того, чтобы ездок привыкал к двум колесам, но если опереться на них, то ехать приходилось, склонившись на бок. Мне было страшно, такой метод обучения мне не подошел. Осваивать равновесие я продолжил, когда ненужные колеса открутили. Поначалу я использовал бабочку как беговел, но научился быстро. Захотелось технику посерьезнее.

Моему счастью не было предела, когда я увидел в прихожей обмотанный упаковочной, местами маслянистой бумагой «школьник». Жизнь заиграла новыми красками. Теперь, если никто не хотел гулять, я не сильно расстраивался, ведь кататься было не скучно даже одному. Особенный кайф - после зимы, когда появляются островки сухого асфальта, и ты катишь по ним, глубоко вдыхая пьянящий весенний воздух.

Потом проявилась «Десна-3». День покупки помню, как сейчас. Я был в школе и знал, что батя поехал в магазин «старт». Ни о чем другом я думать не мог, учителя и одноклассники заметили, что я летаю в облаках, а друзья поняли причину моего состояния. Мне было неловко за то, что мои переживания были на виду. Когда закончился последний урок, я что было мочи побежал домой. И вот оно счастье - огромное, увенчанное все той же бумагой.

Велосипед оказался великоват, садиться на него приходилось с бордюра. До этого я уже пробовал ездить на «Десне-3» в деревне, тогда я соскользнул с грунтовой пыльной дороги в колею, упав так, что содрал колено до кости. Этот эпизод засел в подсознании, обновка должна была ассоциироваться с опасностью, но другие инстинкты взяли верх, и я продолжил осваивать технику управления этой громадиной.

Детские велосипедные приключения плавно перетекли в юношеские автомобильные. Хотя автомобилями я грезил также с самого детства. Батя сажал меня на колени и давал порулить служебной «буханкой». Вскоре отец перешел на другую работу, однако гены шофера так и остались со мной.

Когда мы ездили в деревню на автобусе, я старался сесть на переднее сиденье, а если оно было занято, становился у лобового окна так, чтобы было хорошо видно дорожные знаки, которые к семи годам я выучил все.

Меня забавлял тот факт, что после знака «извилистая дорога» дорога действительно извивалась, а видя ограничение скорости, я старался понять причину этого. Трехчасовая поездка пролетала незаметно. Меня никто не учил дорожному движению, я его как-то сам понимал на генетическом уровне.

Очень хотелось порулить, но такой возможности не было. Была надежда на дядьку в деревне, который ездил на ДТ-75, там правда вместо руля рычаги.

Кататься с дядькой на тракторе - отличное развлечение. В поездку он брал нас двоих, меня и своего внука, который был младше меня и все лето жил в деревне. Дядька любил его больше, чем меня, поэтому порулить в первую очередь доставалось ему, при чем не на коленках, а самостоятельно.

Я дико завидовал, а внучок подливал масла в огонь, мол, смотри, я тебя младше, но уже рулю. Как-то раз, дядюшка допустил меня за водительское кресло, я сразу же нажал куда-то не туда, и он, сопровождая меня отборным матом, выгнал из-за рычагов. Мат был настолько отборен, что я его помню до сих пор. Чтобы показать весь колорит советского тракториста, рискуя божьей карой, все-таки процитирую его «еб твою три бога мать».

Заклинание на меня подействовало, и я обратился к отцу, чтоб тот объяснил мне принципы управления моторным транспортом. Он усадил меня на диван поставил передо мной табурет -«представь, что это руль». Рычаг переключения передач сообразили из скалки для теста, педали я должен был просто представлять, без вспомогательных предметов.
После пары занятий я отточил все движения, спокойно трогался, тормозил, переключался с первой передачи до четвертой и в обратном порядке. Движения запоминал не просто как танцор. Из объяснений отца я четко представлял, какие процессы происходят во время моего управления, от искры до колеса.

Сесть за руль реального мотора мне довелось много позже, когда мы с друзьями заработали немного денег и купили на общак Москвич-408. Радиатор сильно тек, но он ехал. Прав ни у кого не было, но это никого не смущало, впрочем, как и перегретый движок.
Наконец наступила моя очередь порулить, я вспомнил всю теорию и поехал, быстро набирая скорость. В этот момент в кровь поступила инъекция с большой дозой подросткового норадреналина, и я уже не слышал пассажиров, которые истошно кричали «Ст-о-о-й!».
Когда скорость пришлось снизить, я пришел в себя и, ко всеобщему облегчению, остановился. Больше за руль меня не пускали.

О покупке нормальной машины речи быть не могло. Я был очень бедным студентом.

В то время начали появляться «горные» велосипеды. Эту роскошь могли себе позволить ребята из богатых семей. У меня таких знакомых было мало, так что даже прокатиться попросить было не у кого.

Однако я мог позволить себе поездки в Крым, так как студентам железнодорожного техникума полагался бесплатный билет. Жить можно было в каком-нибудь дачном домике, питаться консервами, и это не мешало весело проводить время с местными ровесниками.

Одному из них родители купили горный велосипед. И вот мы, как обычно, встретились вечером у волнореза, наскребли на портвейн, и я попросил прокатиться. Было уже темно, набережная плохо освещалась. Я проехался в одну сторону, а в другую решил набрать побольше скорость, чтобы повыкрутасничать.

И вот, проношусь я мимо нашей компании и слышу в след - «Там бордю-ю-ю-р!!». Тормоза были на руле, непривычно, но я среагировал и только слегка врезался в незаметное возвышение. Трудно представить, что бы было, если бы я въехал в бордюр на полном ходу.

В Техникуме я учился организовывать железнодорожное движение. Не знаю, насколько полезно было это времяпровождение. Соображать в движении я стал только тогда, когда пошел работать. От «башмаря» дослужился до дежурного по станции - командира среднего звена.

На первый взгляд, принципы организации движения автомобильного и железнодорожного транспорта разные, но задачи стоят одинаковые – скорость нужно «подружить» с безопасностью.

Талант мой раскрылся, когда машинист пассажирского поезда, находясь в зоне моей ответственности заявил: «Дежурный, я остановился из-за срыва стоп-крана, сейчас накачаю и поеду минут через 5».

На всякий случай, объясню примитивно, как работает стоп-кран. В поезде есть воздушная тормозная магистраль. Видели шланги между вагонов? Это элементы этой магистрали. Так вот, когда все эти шланги соединены и воздух в магистрали под давлением - тормоза отпущены. Как только машинист жмет на тормоз или пассажир срывает стоп-кран, воздух из магистрали уходит, а тормозные колодки прижимаются к колесам, поезд останавливается. Нетрудно догадаться, что если вдруг один вагон отцепится, шланги разъединятся, воздух уйдет - поезд также остановится.

Аварии происходят зачастую из-за череды ошибок. Эту череду, в нашем случае, начал машинист, и кто знает, чем бы все закончилось, если б ее не прервал такой талантливый организатор, как я.

Машинист, вместо предположений о стоп-кране, должен был доложить – «Дежурный, я остановился из-за потери давления, сведений о габарите не имею (или имею, в том случае если он видит весь состав)». В 99-и случаев из 100 остановка из-за потери давления - это срыв стоп-крана, но не в этот раз.

Инструкция по движению - толстая книжка, зазубрить все нереально, искать в ней правильные ответы, когда каждая секунда на счету - тоже не вариант. Я действовал, руководствуясь логикой, и, как оказалось позже, точно по инструкциям.

«Сведения о габарите есть»? - спокойно спросил я у машиниста . «Чего»? - переспросил он, как будто мой вопрос показался ему странным. Я повторил- «Габарит в норме»? Наконец до него стало доходить, не знаю, говорит.

Я срочно вызываю грузовой, идущий навстречу по соседнему пути, – «Внимание-внимание, пассажирский стоит из-за потери давления сведений о габарите нет, проследуйте данный участок с готовностью остановиться».

О наличии габарита доложил машинист грузового: «Габарит есть, но минимальный, хвостовой вагон сошел с рельс»

С этого момента опять ощущение инъекции, но уже не знаю какого гормона. Я вдруг стал обладать сверх-вниманием, сверх-реакцией, сверх-знанием. Может, все-таки не зря штаны в технаре протирал и отложилось что-то непроизвольно в дальние уголки мозга, а теперь под воздействием гормона сработало.

Доложил всем причастным, соседним станциям запретил отправление. В дежурку прибежал начальник станции. Он бывалый железнодорожник, повидавший много, но тут он выглядел растерянно, начал суетиться и только мешать.

Скорую вызывайте, скомандовал я. Ах да, скорую, трясущимися руками он взялся за телефон.

Командовал я четко, без проволочек, решения как-то сами приходили в молодую 25-летнюю голову. Движение восстановили быстро, а главное обошлось без жертв. Оказалось, что водитель груженого самосвала потерял сознание и проехал переезд на красный, врезавшись в хвостовой вагон. На этом участке было ограничение скорости, поезд ехал медленно, никто не пострадал.

В инструкции я так и не заглянул - некогда было. Двенадцатичасовая смена пролетела как мгновение. Гормоны отпустил меня только после того, когда я написал в журнале «Смену сдал». Почувствовал опустошение, наверное, что-то похожее на отходняк наркомана, в то же время было радостно, от того что справился, захотелось водки.

Тут заходит начальник и говорит – «Тебе завтра в день нужно выйти». А это значит, через 12 часов вместо положенных 24-х . Учитывая, что дорога с работы и обратно займет 4 часа. Я понял, что не восстановлюсь после тяжелой смены. Возмущаться или давить на жалость было бесполезно, поэтому я взял больничный.

По выходу с больничного я ознакомился с приказом начальника станции о лишении меня премии. Работа дежурного такова, что при желании всегда можно найти, за что зацепиться, было понятно, что это месть начальника за мой больничный.

Позже моя сменщица рассказала, что мне за грамотные действия при аварии на переезде управление дороги хотело выписать премию, но начальник станции пояснил, что дежурный растерялся, а руководил всем процессом он, и в итоге премию выписали ему.

Этот случай стал отправной точкой для принятия мной непростого решения завязать с движением. Непростого потому, что работа мне была по душе, движение - это мое, я это понял еще ребенком разглядывая в автобусе дорожные знаки.

Но железная дорога - это государство в государстве, и, как в каждом государстве, чтобы сделать карьеру, нужно быть в какой-то степени политической проституткой, а проституция, пусть даже политическая, не входила в мои планы. Не так меня батя воспитывал, не те гены.

Немного окрепнув и став самостоятельнее, я смог позволить себе выучиться на права и купить автомобиль. Взял Москвич-ИЖ412 цвета апельсин.
Еще недавно такая роскошь казалась несбыточной мечтой, а теперь меня уже останавливают гаишники и ухмыляются глядя в документы - «Ха-ха, апельсин»

Они любили останавливать водителей в местах, где, по логике, вроде бы проезжаешь правильно, но блюстители дорожного порядка с важностью открывают ПДД и указывают незадачливому нарушителю на один из пунктов.

Я в таких ситуациях чувствовал себя как рыба в воде. Правила любого движения, железнодорожного или автомобильного, не могут противоречить логике. Не помня формулировки наизусть, мне удавалось аргументировать свою правоту.

Один случай был очень сложным. С ходу опровергнуть доводы сержанта у меня не получилось. Приехал домой, открыл ПДД начал вчитываться в каждое слово, и вдруг понял подвох. Подал Апелляцию, нарисовал схему, подготовил речь, но тетя-судья демонстративно смотрела в окно и чуть ли не зевала, когда я в пылу страсти пытался что-то объяснить. Одним словом - проститутка, вполне возможно, не только политическая.

К велосипедистам, которых на то время было единицы, относился как к людям, которые не могут позволить авто, но однажды, я шел пешком, а мимо меня пронесся велосипед.
Поразила не только его скорость, но в первую очередь бесшумность, он упорхнул, как бабочка не напрягаясь.

Мне тоже так захотелось. В велосипедах я ничего не понимал, взял из объявления, по внешнему виду. Оказалось, что его нужно было доводить до ума, а я только колеса накачивать умел. Мастер золотые руки это не про меня. Порхать не получилось, но затею я не оставил.

Пришел в магазин, попросил продавцов помочь определиться с выбором. «Горный тяжелый и медленный, шоссейник быстрый, но у нас на нем негде разгоняться, а вот гибрид наиболее подходящий к нашим реалиям»- посоветовал консультант. Так я стал обладателем разработанного в Чехии и собранного в Китае «Author Stratos».

Планировал просто время от времени катать по парку, но вдруг захотелось проезжать все большие расстояния. Стал великолепно себя чувствовать, избавился от панических атак, познакомился с разнообразными людьми, любителями собираться в группы и ехать далеко.

Кроме того, вдруг выяснилось, что добраться из точки А в точку Б зачастую быстрее на велосипеде, чем на машине. На машине приходиться стоять на светофорах и в пробках, а на велике можно выбрать маршрут и проехать его без остановок.
Нарушаю ли я при этом ПДД? Конечно! Наша городская дорожная среда не приспособлена для современного велосипедного транспорта. Велосипедисту приходится самому ориентироваться в пешеходных и автомобильных потоках, и это огромный минус.

Как «специалист», уверен, что сделать, в любом городе, движение велосипедов организованным возможно. Конечно, многое упирается в финансирование, но когда видишь появляющиеся, так называемые велодорожки, которые выглядят красиво, но не несут никакой пользы для транспорта, понимаешь, что финансы здесь не главное.

Уместно привести московский пример, где строятся все новые дорожные развязки, а водители плюются стоя в пробках, приговаривая – «им лишь бы деньги отмыть»
Вряд ли дело только в деньгах.

Чтобы грамотно организовать движение, в первую очередь нужны талантливые специалисты и основная проблема в их отсутствии.

Версия о том, что велосипедное движение не развивается из-за происков нефтяных магнатов, не совсем верна.

Конечно, при наличии инфраструктуры, большинство людей пересядут на велосипеды, в том числе, и сами магнаты, ну, потому что это очень удобно. Но сейчас у магнатов, ввиду отсутствия специалистов, нет необходимости препятствовать велоразвитию.

Лично я, даже при отсутствии инфраструктуры, велосипед как вид городского транспорта ставлю на первое место. Для убедительности перечислю все его плюсы и минусы. Свое резюме даю с высоты 15-ти летнего стажа авто- и веловождения.

Итак, плюсы:

- Время в пути прогнозируемо, ты не зависишь от пробок, зачастую получается быстрее чем на машине.

- Велосипед - это молодость и здоровье. Не надо тратить деньги на фитнес и лекарства.

- Не надо тратить деньги на бензин. Стоимость велосипеда окупается за сезон.

-Избавление от одиночества или наоборот, повод побыть одному.

-Помещается в поезд и электричку. Новые места можно рассматривать пешком, или на автомобиле, но это совсем не то.

- Велосипед не только транспорт, но и развлечение.

И наконец самый главный плюс: Впечатления в пути гораздо ярче!

В машине картинка однообразна: вот мудак подрезал и не включил поворотник, а вот тупая баба на джипе – проезжай уже.

На велосипеде можно строить маршрут, по набережным, паркам, дворам. Картинка в пути позитивна, меняется часто.

Вот памятник, к которому подъехал свадебный кортеж. Молодожены совсем юны, едва исполнилось 18, из гостей в основном молодежь, веселая предстоит свадьба.

Вот набережная, рыбаки, опять с пустыми садками или постойте, вон у того, кажется огромная щука.

Вот парк, народу немного, только дедушка на лавочке читает газету, очень похож на шпиона из старых фильмов.

Вот место совсем безлюдное, только опять молодая пара, скорей всего еще не женаты.
После свадьбы желание гулять по закоулкам быстро пропадает.

На улице туманно, местами мелкая изморось, глубокая осень, деревья быстро меняют окраску, но на этом фоне все встречающиеся персонажи еще ярче, еще любопытнее.

Теперь понимаете, почему велосипед?

Минусы тоже скажу:

-Могут украсть, обычные велозамки не дают гарантий.

-В джинсах и пиджаке ездить не удобно, нужна форма. Если в вашем обществе предусмотрен деловой костюм, это может быть проблемой.

-Можно вспотеть. Зайдя в помещение, после подъема, вы начнете потеть даже в прохладную погоду. Людям со стороны может показаться, что у вас приступ.

-В отличие от автомобиля, по велосипеду трудно определить твой социальный статус. Не знаю, плюс это или минус, но тем ребятам, которые нажимают кнопку центрального замка, отойдя от машины на приличное расстояние, не смотря на саму машину, делая при этом пафосное лицо, велосипед вряд ли подойдет.

-Вредные привычки и велосипед, как ни странно совместимы, хотя это может быть и плюс.

-Дождь неприятен, но не критичен.

-Пыль, выхлопные газы, но опять же, все зависит от оптимально выбранного маршрута.

-Занимает место в квартире.

Вот, кажется и все…

.