Я окинул взглядом «панельки», обступившие двор. В них почти не осталось светящихся окон. Одно, на пятом этаже нашего дома, мерцало разными оттенками. У кого-то поздняя вечеринка, или просто раскрашивают серые будни новогодней гирляндой. И почему я не боюсь, например, высоты? Я поднялся с лавочки и тронул магнитным ключом замок домофона. Как будет, так и будет!
В квартире стояла тишина и словно чего-то не доставало. Пока я снимал обувь, стараясь не шуметь, до меня дошло: запаха! Той особой смеси ароматов, которая получается в процессе вечерних процедур Алины. Все эти маски-крема-бальзамы и прочее, что супруга наносит на лицо и тело после душа. Тревога прокралась сквозь темноту прихожей и зацепила ногой ударную установку в моей голове, резко разбудив музыканта… Я включил свет и почти пробежал через зал в нашу спальню. Конечно же, она была пуста. Как и вся квартира. Проверил сообщения ― ничего. Никаких записок на столах, никаких намёков на форс-мажор, ничего! Пока я пытался дозвониться Игорю, взгляд зацепился за что-то белое на полочке для ключей в прихожей. Визитка. «Победим страхи вместе! Психотерапия доктора Семиразова»…
Забыв о соседях и позднем времени, я заорал в телефон, бессмысленно пытаясь перебить гудки:
― Игорь, ответьсукасрочно!!!
Через полчаса мы с бывшим оперативником уже перетряхивали загородный дом Сболтиных. Естественно, там всё было чисто. Ни подвала, ни зловещих сараев на участке, ни запертых комнат на чердаке. И никаких намёков на то, где искать самого хозяина. Пока Игорь обзванивал старые связи и поднимал на уши весь район, я сидел в потёртом кресле посреди комнаты и пялился на полку с книгами. В основном это были разные медицинские справочники и энциклопедии. Стену рядом украшали старые фотографии. Вот ублюдок довольно улыбается с красным дипломом в руках у стен медучилища. Вот он с весёлыми портнихами разматывает рулон ткани. На шее, как всегда, извивается зелёная змея, чьи движения я уловил даже на статичном кадре. Вот он в халате врача. А вот ― более раннее фото. Школьный выпускной? Женщина рядом ― вероятно, его мать… Неожиданно я подскочил, словно ужаленный. Дыхание резко перехватило. Мать! Её-то лицо мне точно было знакомо! Как же мы раньше этого не поняли!
Игорь, шуршавший стопкой квитанций в ящике стола, поднял голову:
― Ты чего? Вспомнил что-то?
― Газ не выключил… Машину дашь?
Муж Людмилы посмотрел на меня с явным недоверием, но ключи всё-таки бросил. Я на удивление ловко поймал их двумя руками и выбежал в свежий предутренний холод. Дышать стало легче, но паника не отпускала. И врать я не умел. Ну и хорошо. Надеюсь, Игорю хватит ума проследить за мной и не вмешиваться раньше времени. Сболтину нужен я, он годами преследует именно меня! Алина ― всего лишь приманка. Но ей не поздоровится, если всё пойдёт не так, как он запланировал…
Я завёл старую «Ниву», лихорадочно вспоминая основы вождения. На права я до сих пор не выучился, избегая возможных медкомиссий. Но в детстве мне, как и всем мальчишкам, давали иногда порулить. Воспоминаний хватило, чтобы рывками тронуться с места и двинуть машину в сторону центра. Я пытался продумать план действий, но в голове была такая же пустота, как на безлюдных в этот час улицах. Ну и к чёрту! Главное ― не опоздать!
Ряд магазинчиков недавней постройки сиял окнами, отражая уличные фонари. Только швейное ателье темнело чуть в глубине, словно затаившийся для прыжка хищник.
Здесь я впервые встретил выродка вместе с его матерью. Та самая портниха в возрасте, недовольная бледным выпускником, запутавшимся в наушниках. Много лет под её присмотром сын зарывал среди тканей и ножниц свой талант хирурга. Кроил, резал и шил, мечтая делать всё это с живой плотью. Место должно быть особенным для него. В своём расследовании Игорь поставил крест на мастерской, где Сболтин перестал появляться, как только похоронил мать. Однако в старинных зданиях бывают очень обширные подвалы.
Я заглушил машину, неуклюже заехав передними колёсами прямо в клумбу. Выскочил, не закрывая дверцы, и остановился уже на выщербленных бетонных ступенях. Конечно же, на входе сигнализация! Игорь предупредит своих, но первой приедет охрана и может всё испортить…
Я свернул и побежал в темноту дворика, огибая здание слева. У старинного дома, как это часто бывает, сайдинг украшал только «лицо». Задняя и боковые стены мрачно темнели бурым вековым кирпичом. Вот и пожарный выход! А ещё… Двор плавно спускался вниз, на добрый метр ниже уровня улицы. Невысокий фундамент фасада превращался с обратной стороны в целый полуподвал с окошками. И решёток на них, к счастью, не оказалось. Как и сигнализации. Ублюдок, конечно, услышит звон разбитого стекла. Но он ведь и так меня ждёт! А вот лишних участников представления пока не нужно.
Подобрав толстую палку в кустах, я высадил стекло и расчистил раму от осколков. Если что-то осталось и распорет мне брюхо ― плевать! У нас же тут целый, мать его, доктор! Если честно, я не слишком надеялся выйти оттуда живым. Лишь бы с Алиной всё было в порядке. Сыграет свою роль приманки, и Сболтин её отпустит. Обязан, сука, отпустить! Или…
Не задумываясь об этом «или», я протиснулся в узкий тёмный проём. До пола оказалось неожиданно далеко, я приземлился весьма неуклюже и подвернул ногу. Вытащил из кармана куртки телефон и зажёг фонарик вспышки. В сети мне часто попадались видео от доморощенных конспирологов. О плоской Земле, фальшивой Австралии, загадочных объектах и существах. Были среди роликов и те, что заставляли хоть немного усомниться в официальной истории. Уж больно гладко укладывались в их версию некоторые странности. Разглядывая высокие своды подвала, напоминавшего полноценный этаж, я почти поверил в забытые катаклизмы и засыпанные города. Но ломать голову над этим было некогда. Осмотрев просторное помещение, заставленное вдоль стен сгнившими ящиками, я толкнул тяжёлую металлическую дверь. Глаза резануло ярким освещением длинного коридора. Стены здесь были такими же голыми и кирпичными, пол ― бетонным, а двери ― тяжёлыми и стальными. Похоже, я нашёл ту самую «больничку», о которой говорил безрукий Саныч. Пытаясь подавить нервную дрожь во всём теле, я шагнул к первой двери. Наверняка, Алина была где-то здесь, и лучше бы найти её поскорее.
За дверью оказалась маленькая камера с железной койкой и столиком, заваленным пустыми шприцами и обрывками бурых бинтов. Скомканная простыня и матрас также были покрыты тёмными пятнами, а разорванная подушка валялась в дальнем углу. Стены зловещей палаты окутывала мягкая звукоизоляция. Бомж рассказывал о добровольных пациентах «доктора». Возможно, бывали и не совсем добровольные.
Одну за другой я открывал незапертые двери, наблюдая примерно одинаковую картину. В четвёртой по счёту на кровати спал человек. Кожа иссохшего бородатого лица так сильно обтянула кости черепа, что мужчина казался мумией. Тощая левая рука свисала, почти касаясь грязного пола кончиками длинных ногтей. В нос мне ударил удушливый запах немытого тела и испражнений, заставив невольно закашляться. Человек открыл глаза и посмотрел на меня безумным взглядом, от которого стало совсем жутко. Тощая рука ожила и бешено замахала в мою сторону, стаскивая на пол грязное одеяло. Оказалось, что это единственная оставшаяся конечность. Культи обеих ног уже основательно поджили, а вот с правой рукой было плохо. Обрубок явно гноился, и от зашитой раны по остатку плеча змеились бугристые тёмные вены. Пересохшие губы бедолаги разошлись, но рот выдал только невнятное хриплое мычание. Видимо, языка он тоже лишился. Я зачем-то похлопал себя по карманам, словно надеясь найти бутылку воды. Виновато развёл руками, но решил хоть как-то оправдаться:
― Тебя спасут! Сюда уже едут…
Человек замычал ещё громче и замотал головой. Он хватал себя тощими узловатыми пальцами за шею, шлёпал ладонью по лицу, вытаращив на меня воспалённые глаза, полные мольбы. Мне окончательно стало не по себе, потому что я понял, чего он хочет. Чтобы я его прикончил…
Я выскочил в коридор, хватая ртом воздух, и вдруг заметил впереди движение. Одна из дверей открылась, из-за неё показалась голова в зелёной медицинской шапочке и маске. Показалась почему-то на уровне пояса, словно тип за дверью сидел на полу. Я на секунду оцепенел. Если это Сболтин, у меня появился шанс… На что? У него, наверняка, есть скальпель. Или другой инструмент. А у меня? Я покосился на дверь, за которой мычал несчастный ампутант, вспоминая, что было на столике. Может, швырнуть столиком? Долгая секунда закончилась, неизвестный выскочил в коридор и побежал. Я почувствовал, как меня накрывает паника. Это был не Сболтин. Кто-то из его подручных ― ведь хирургу на операции необходимы ассистенты. А этот, похоже, одновременно являлся пациентом. Обе ноги у человека отсутствовали. Он удалялся по коридору, ловко перебирая мускулистыми руками, подметая бетонный пол зелёной тканью форменной робы. Сейчас он доложит хозяину обо мне… Хотя встреча и так неизбежна, позже или раньше ― какая разница? Лишь бы с Алиной всё было…
Сердце вдруг резко начало сжимать. Словно старая знакомая ― зелёная змея ― пробралась в грудь и обвила его своими мерзкими кольцами. Я медленно подошёл к палате, из которой сбежал ассистент, и заглянул внутрь. Змея тут же запустила зубы в трепещущее предсердие, сбивая ритм и вызывая обжигающую боль.
На кровати лежала Алина. Белые волосы разметало по подушке, глаза были закрыты, макияж грубо размазан, на лице виднелись ссадины и синяки. Моя девочка сопротивлялась. Но увы… Очки лежали рядом, на столике, вместе с браслетом, который я подарил ей на годовщину. Я смотрел на очертания любимого тела, накрытого простынёй, и осознавал, что его мало. Гораздо меньше, чем должно быть. На белой ткани начинали проступать четыре влажных тёмно-красных пятнышка… Всё сделали грубо и наспех… Но как же так…
Я уселся на пол и зарыдал в бессильной злобе. Ведь это за мной ты следил, сука! Меня ты измерял все эти годы! При чём тут она?!
Что-то загудело, прорываясь сквозь горестную пелену, окутавшую рассудок. И снова. И снова. Я поднял голову, смазывая ладонями влагу, застилавшую глаза. На столике у кровати лежал и вибрировал мобильник. Дешёвая кнопочная «звонилка». Лицо моей супруги начало подёргиваться. Из приоткрытого рта послышался тихий стон. Меньше всего на свете я хотел, чтобы она очнулась прямо сейчас! Я поспешно вскочил с пола, сгрёб чёртов телефон и выбежал в коридор, прикрыв за собой дверь. На экране вместо вызова светилось напоминание с коротким текстом. Не слишком понимая, зачем это делаю, я выполнил инструкцию ― нашёл диктофонную запись и включил.
«Правда, она теперь идеальна?» — бодро и немного заискивающе спросил Сболтин.
Пока я с пересохшим горлом пытался выговорить проклятия в его адрес, голос продолжил:
«Не отвечай, это же запись. Хочу объясниться перед личной встречей. Игорь толковый опер ― ты многое обо мне знаешь. Но надо, чтобы ещё и понимал. С самого детства я мечтал стать хирургом. Пожалуй, после того, как мне оперировали аппендицит. В этом мы с тобой коллеги. В палате был мальчик с ампутацией ноги. Все его жалели, а он смеялся и фантазировал. Как с новым протезом будет похож на пирата или на робота. Или как будет носиться на коляске наперегонки с велосипедистами. И я понял, что это совсем не страшно, а удивительно! Как мама резала и сшивала ткани, так же можно поступать с живой плотью! В первом классе по заданию «Кем хочу стать, когда вырасту» я нарисовал доктора с большим топором и целую кучу рук и ног. Маму тогда вызвали в школу, потом она долго плакала. Но я не забыл свою мечту и для начала отучился на фельдшера. Хотел поехать в медакадемию, но увы… Швейная мастерская стала моим личным болотом… Но я не отступился! Много читал. Посещал семинары. Особенно повлиял на меня один профессор. Настоящий гений, но чересчур радикал. Ему пришлось уйти в тень, настолько его не поняли. Доказывал, что дополнительные части тела могут раскрыть потенциал мозга. Говорят, продолжает пришивать людям всякое. Даже себе… Я же, напротив, уверен, что надо всё лишнее отсечь! Тогда включится механизм компенсации. Как у слепых обостряются прочие чувства, так же и мозг, который не отвлекается на управление телом, способен на большее! Телекинез, телепатия, иные скрытые возможности! То, что сегодня кажется мистикой. Но я докажу. Не зря практикуюсь…»
Меня, наконец, отпустило оцепенение, в котором я стоял и слушал весь этот бред. Тряхнув головой, я сунул мобильник в нагрудный карман куртки и пошёл к двери в конце коридора, за которой скрылся безногий ассистент. Голос Сболтина продолжал что-то бубнить о раскрытии потенциала, «Голове профессора Доуэля», разных учёных. К чёрту! Я толкнул металлическую дверь. Оказалось заперто. Размахнулся и как следует грохнул по ней подошвой ботинка.
«…Ник Вуйчич родился таким, поэтому прокачал только харизму. А если бы он лишился рук и ног в сознательном возрасте…»
«…скульпторы отсекают у камня всё лишнее, получая шедевры…»
— Сука… — прошептал я, без сил прислонившись к неподдавшейся двери. Дыхание сбилось, нога гудела, словно под электрическим током.
Шатаясь, я побрёл по коридору обратно, заходя в камеры и пытаясь сдвинуть с места койки. Все оказались намертво прикручены к полу. Кроме одной.
«…докажу всем, особенно профессору Свенгольцу, что я был прав…»
Я отмахнулся от нудного жужжания из кармана и всмотрелся в лицо пациента с единственной рукой. Кажется, он понял, что его ждёт, и, готов поклясться, это была улыбка… Я накрыл человека валявшимся на полу одеялом. Железная кровать на колёсах оказалась тяжелее, чем я думал. Но это даже к лучшему. С грохотом мы преодолели порог и откатились в самое начало коридора. Я приводил в порядок дыхание и словно целился. Потом зачем-то спросил, не глядя в глаза несчастному:
Боковое зрение уловило, как тощая рука поднялась и показала мне большой палец. Знакомого мычания не последовало. Ну и славно.
Я схватился за металлическое изножье койки и покатил её по бетонному полу, набирая ход. Грохот колёс оглушал, а коридор тянулся нескончаемо долго. Словно нас проглотила огромная каменная змея. Ничего, сейчас выплюнет! На последних метрах я выжал из своих ног всё возможное и заорал.
Койка врезалась в дверь, сминая и вышибая её наружу вместе с кирпичами вокруг. Я налетел диафрагмой на перекладину и рухнул на пол, шумно пытаясь вдохнуть. Когда лёгкие, наконец, приняли воздух, а в ушах перестало звенеть от навалившейся тишины, я с трудом поднялся на ноги. Не хотелось думать, что весь этот гвалт разбудил Алину. Потом, всё потом! Возможно, мне удастся её успокоить… Пассажир моего стенобитного орудия чудом не вылетел из постели. Теперь он лежал почти поперёк. Кровь из расколовшегося черепа заливала и без того грязное бельё, но лицо показалось мне спокойным и счастливым. Он ведь хотел этого? Я не злодей! Меня резко вырвало прямо на скомканное одеяло.
Перебравшись через завал из стали и кирпича, я обнаружил, что дверь вела в другой коридор, под прямым углом уходящий влево. Кажется, за пределы здания я уже давно вышел. Выходит, подземные коммуникации старинных городов ― не выдумки?
Голос Сболтина, всё ещё звучавший из кармана, неожиданно вернулся в моё сознание.
«И главный вопрос: почему именно ты? Всё просто. Семь раз отмерь, один раз отрежь. Я обожаю резать, но всегда строго соблюдаю подготовку: ровно семь измерений тела! С пациентами бывает легко, они не сопротивляются. Но ты задал трудную задачу! Мы шли к её решению долгие годы! Поэтому только ты способен мне помочь. Ты сам этого захочешь, поверь! Тебе нужно…»
Я выхватил телефон из кармана, изо всех сил швырнул его об стену. После недавней феерии грохота этот хруст показался жалким и беспомощным. Я решительно двинулся по коридору навстречу ненавистному любителю резать. По пути попадались двери, но я почему-то был уверен, что самая важная будет последней. Так и вышло ― коридор привёл в кабинет с кучей хирургических плакатов и пособий по стенам, шкафом, набитым папками, рабочим столом и старым ноутбуком. Людей внутри не оказалось. Из кабинета выходила другая дверь на противоположной стене. Я тихо подошёл и прислушался. Скрип резины, шуршание ткани, позвякивание металла и ещё какой-то странный звук. Словно два или три человека шлёпают ладонями по кафельному полу. Я вдруг понял, кто может издавать такие звуки и почему. И если этих безногих ассистентов там несколько… Меня охватила паника. Наверное, я слишком шумно рванулся от двери, потому что за ней всё резко стихло. Я оглядывался в поисках тяжёлого предмета, но, кроме ноутбука и книг, на глаза ничего не попадалось. Снова послышалось мерзкое шлёпанье, которое точно будет преследовать меня в кошмарах. Однако, звук удалялся. Где-то хлопнула ещё одна, пока что невидимая, дверь, и наступила тишина. Чёртов лабиринт коридоров и дверей! Я толкнул ту, у которой прислушивался, пытаясь унять дрожь во всём теле.
Глаза ослепил резкий холодный свет после мягкого кабинетного полумрака. Небольшая круглая палата оказалась самой чистой и оснащённой из всех. Вместо бетонного пола и поролоновых стен ― кафель, вместо грубых коек ― какое-то продвинутое медицинское ложе. Рядом ― стерильный столик с кучей разнообразных инструментов. А на самой кровати лежал на спине полностью раздетый мужчина. Да, это был Сболтин. Теперь я, наконец-то, смог рассмотреть и запомнить каждый миллиметр этого неуловимого лица! Закрытые глаза и подключенная аппаратура подсказывали, что его самого готовили к операции. Почему именно сейчас? Что из произошедшего сегодня было задумано, а что пошло не по плану? Всё это какой-то абсурд… Хотя…
Я двинулся к столику, рассматривая инструменты. Блики красиво и притягательно мерцали на холодном металле. Некоторые, вроде скальпелей и зажимов, выглядели знакомо. Другие, похожие на пилы и долото, самим видом намекали на предназначение. Были совсем экзотические и странные. Возможно, что-то из этого подпольный хирург разработал самостоятельно. Значит, любишь резать, мразь? Значит, всё лишнее надо отсекать? Чувствуя смесь ярости, отвращения и какого-то незнакомого хищного триумфа, я схватил самую здоровенную и зловеще выглядевшую железяку. Что-то, напоминающее сразу топор мясника и мачете с изящным изгибом. Тут же, на белой ткани, покоился тяжёлый деревянный молоток.
Сжимая в руках рукояти «топора» и молотка, я медленно обходил тело Сболтина по кругу, вглядываясь в спящее лицо. Как же мне хотелось в этот момент просто, одним ударом, расплатиться с ним за всё! За страхи и унижения, за эту маниакальную слежку, за искалеченную Алину! За несчастных бездомных и чёрт знает кого ещё… Но отрубить голову такому чудовищу было бы слишком гуманно. А полиция… Засунет его в психушку. Может, в тюрьму, откуда он выйдет лет через десять за хорошее поведение. Будет давать интервью какой-нибудь скандальной журналистке за большой гонорар. Напросится помощником к тому профессору. Или продолжит собственную практику… Я остановился и неожиданно для себя широко улыбнулся:
― Раскрыть потенциал, говоришь?
Лезвие «топора» с первого же удара молотка вошло в плечевой сустав, словно в мясную тушу. Брызнула кровь. Обратной дороги не было.
Я возвращался по коридорам подземной хирургии в странном отрешённом спокойствии. Руки, лицо и одежда были напрочь заляпаны багровым и липким, но меня это совсем не волновало. Главное дело всей жизни, возможно, только что было сделано. Мой личный демон пал. Возможно, ассистенты успеют его спасти. Остановить кровь, обработать, зашить и всё такое. Но навредить никому этот обрубок больше не сможет. Пусть развивает телепатию, мразь! На секунду я снова почувствовал прилив непривычной злобной радости. Лишь где-то в глубине царапалось маленькое и горькое сомнение: не вышло ли всё именно так, как он задумал? Не стал ли я в итоге послушным хирургическим инструментом? Думать об этом было некогда, ведь меня ждала Алина.
Я стоял у её кровати и не понимал, что теперь делать. Девушка всё ещё была без сознания. Как она вынесет то, что с ней сотворили? Как мы будем жить дальше? Я боялся смотреть на её лицо. Боялся момента, когда откроются большие светлые глаза и недоумение в них сменится болью и ужасом…
Сейчас супруга напоминала мою бабушку как никогда. Особенно остаток жизни, когда старую учительницу сковал паралич. Два года, до самой своей кончины, бабушка жила у моих родителей. Отец тогда справился, справлюсь и я! Но справится ли сама Алина?
Имелась ещё пара вариантов ― одинаково жутких и невероятных. Я сел на пол рядом с кроватью, вынул из кармана смятый листок блокнота, подобранный в кабинете маньяка. Уставился на него, пытаясь сосредоточиться и уловить хоть какую-то… Подсказку свыше? На бумаге мелким, но разборчивым почерком было написано имя. «Лев Ибрагимович Свенгольц, профессор медицины». Дальше почтовый адрес в какой-то глухомани. Тот самый гений, который, по словам Сболтина, любит пришивать людям всякое. Даже лишнее… Ещё один чёртов маньяк? Жив ли он до сих пор? Какую цену он потребует за то, чтобы вернуть Алину… в изначальный вид? Что если она станет всего лишь очередной подопытной?
Моя отрешённость сменилась, наконец, каким-то паническим возбуждением. Такое бывает иногда на пороге чего-то очень неприятного и неизбежного. Сердце колотилось всё быстрее, словно поднявшись в самую глотку и пытаясь прорваться через трахею. Я резко вскочил с пола и, уже не пытаясь сопротивляться дрожи, уставился на усечённый силуэт любимой женщины под простынёй. Багровые пятна на месте рук и ног расползлись до внушительных размеров, почти соединившись в странный рисунок.
Что же лучше? Продать душу исчадию Тьмы, или самому стать таковым? Скомканная бумажка выпала из дрожащих пальцев. Я медленно и осторожно вытянул подушку из-под неподвижной женской головы, всё ещё не решаясь взглянуть на любимое лицо. Лучше запомню его таким, каким оно было ещё вчера. Запомню навсегда…
Алина вышла из палаты, едва не споткнувшись стройными ногами о порог. По щекам бежали слёзы, которые она бездумно размазывала по лицу вместе с частью косметики. Настолько шокировало всё, что навалилось в последние пару дней. Особенно Андрей. Он всегда был странным, но теперь…
Через минуту девушка уже сидела в кабинете главного врача психиатрии вместе со старым знакомым. Доктор тактично удалился, оставив их наедине. Игорь протянул Алине стакан воды, с сочувствием вглядываясь в измученное красивое лицо. Наконец, спросил:
Девушка кивнула, изо всех сил пытаясь не зареветь в голос.
― Он… Улыбался. И грозил пальцем. Мол, зря я пришла. Мол, он всё сделал правильно, и мне так было лучше… Игорь, он правда думает, что задушил меня?
Бывший оперативник мрачно кивнул:
― Увы. Сболтин какую-то несчастную подобрал. Похожа на тебя, как родная сестра. Я сам обалдел, когда нашли. Проститутка или бездомная ― по базам до сих пор глухо. Но ты не переживай, мы её смерть тоже на того ублюдка спишем. Я подсуечусь. Андрюха останется чист. Лишь бы он в себя пришёл. Ты с доктором говорила?
Алина кивнула, крепко зажмурилась и тихо, безнадёжно заскулила. Игорь опустил голову:
― Понятно. Но, будем надеяться всё-таки. Самого Сболтина, кстати, не нашли. Море крови, следы странные повсюду. Словно на четвереньках кто-то ползал. Ладони, ладони… И колёса. По коридору ― на выход, а дальше ― как сквозь землю. Хотя только что из-под земли, казалось бы…
― Это я виновата! ― неожиданно твёрдым и злым голосом перебила девушка.
От беспомощности и плача не осталось и следа, это снова была строгая изящная учительница с холодным взглядом из-под больших очков.
― Я ему не верила, считала параноиком. Даже ты ему верил больше, хоть вы не так уж близки…
― Ну, ― развёл руками Игорь, ― мне просто было интересно. Необычный загон у него. Хотелось доказать, что он это всё выдумал, если честно. А ты ни при чём. Тебя Сболтин умело спровадил из дома.
― Развёл как идиотку! ― отмахнулась Алина. ― Могла бы перезвонить маме, уточнить. Нет, помчалась как угорелая! Сказали, что она в тяжёлом состоянии, в областном центре, я и… Четыре часа ― туда, потом обратно… Номер-то и правда больничный был. А ведь Андрей предупреждал, что этот гад в больницу имеет доступ… Ну почему всё так?
Игорь пожал плечами и, чтобы сменить тему, раскрыл папку, лежавшую перед ним на столе. Множество листов бумаги, разрисованных одинаковыми зелёными змейками.
― Опера наши передали, а им ― доктор. Андрей их постоянно малюет. Может, зацепка, где Сболтина искать?
Алина посмотрела на рисунки и горько усмехнулась:
― Или зелёная змея добралась-таки до парнишки. Который просто хотел новый костюм.