Возглавлял отряд, восседая на высоком, костистом жеребце цвета пепла, магистр Рейстандиус. Его плащ, некогда пурпурный, выцвел до цвета дорожной пыли. Старик казался дремлющим, расслабленно покачиваясь в седле в такт шагов жеребца, но каждый мускул колдуна был напряжен, а глаза видели все и сразу, занося на свиток памяти каждую трещинку на коре деревьев.

Рядом, отбрасывая длинную тень, ехала баронесса лю Ленх. Пальцы ее в кожаной перчатке то и дело непроизвольно сжимались в пустоте, будто ощущая знакомую, уютную тяжесть эфеса. «Ненасытный» мирно спал в ножнах у ее бедра, но Талагия чувствовала его сны — темные, липкие и беспокойные, словно отголоски далекой грозы.

По левую руку от волшебника ехал Трап, понурив голову. Вернее — то, что от него осталось. Облаченный в штаны из грубой мешковины — унизительный атрибут изгнания. Некогда гордая борода гнома, заплетенная в роскошные косы, была коротко острижена, а от длинного, звучного имени «Трапезунислатбарад» осталось лишь жалкое, щемящее душу «Трап», данное при рождении.

В центре колонны, с противным скрипом вдавливая колеса в грунт на добрых пол-ладони, тащилась тяжелая телега. На ней стоял сундук. Черное дерево, сплошь окованное матовой сталью, без единой щели, замочной скважины или даже узора. Что скрывалось внутри, знал один Рейстандиус. И выражение его лица не сулило ничего хорошего.

За поворотом показался мост, перекинутый через Серую Глотку. Жалкое зрелище — длинный, скрипучий остов, прогнувшийся под тяжестью лет и нерадивости здешних управителей. Доски, изъеденные сыростью, торчали во все стороны, словно ребра давнего утопленника, выброшенного на берег. Свинцовые воды реки внизу лениво и неумолимо перекатывались через пороги, издавая низкий, непрерывный гул, похожий на ворчание голодного орка. Воздух над водой струился холодной дрожью, пах тиной, гнилым деревом и тайной.

Северный тракт, эта упрямая артерия Империи, упирался в мост, будто в застарелую, ноющую рану. По ту сторону, в сизой дымке, укутавшей пологие холмы, лежал Ленх. Номинальные владения Талагии. Место, которое она уже почти забыла… и так старалась забыть.

— Десять минут! — голос волшебника разрезал усталую тишину. — Коней напоить, подпруги проверить. Кто задержится дольше — тому я лично буду отогревать окоченевшие задницы своим посохом. И поверьте, — он обвел взглядом каждого солдата, чтобы никто не усомнился в серьезности угрозы. — Это не то, что вам захочется повторить.

Легионеры, с облегчением выдыхая, принялись спешиваться. Лошади, почуяв воду, беспокойно зафыркали, потянувшись к реке. Трап, сгорбившись, словно под невидимой тяжестью, свалился со своего низкорослого мерина и тут же плюхнулся на придорожный валун, уставившись в землю. Казалось, он пытался пересчитать все свои заслуги и подвиги, перечеркнутые утратой имени.

Легат медленно, почти неохотно сошла с седла. Ноги заныли от долгой дороги, в спине засела тупая боль. Она бросила поводья ближайшему легионеру — тот поймал их с видом человека, привыкшего к бессловесному служению — и сделала несколько шагов к самому краю обрыва. Баронесса не решалась ступить на скрипучий настил моста, словно опасаясь, что тот не выдержит не только ее веса, но и тяжести мыслей.

Воительница уже почти забыла… старалась забыть. Там, за Серой Глоткой, была ее персональная пыточная – выстроенная из камня и пошлого флирта провинциального дворянства.

Талагия не ступала на землю Ленха с той ночи, когда сбежала. Свадьба еще не успела остыть — в огромном камине замка еще потрескивали поленья, а на дубовом столе, залитом вином и жиром, дымились остатки жаркого из вепря. Жирный Траутий, ее новоявленный супруг, уже сопел в опочивальне, предвкушая брачную ночь, потрясая отвисшим брюхом.

А она в подвенечном платье уже пробиралась по темным коридорам. В руке молодая жена сжимала не букет, а кинжал. Это был куда более весомый аргумент в пользу будущего счастья.

Служение Триумвирату оказалось спасением. Оно даровало не просто власть, а право дышать полной грудью. Свободу передвижения и законный повод не появляться в этих унылых холмах, забытых, казалось, даже самим Темнейшим.

Баронесса надеялась, что после ночлега в придорожном трактире «Еловая Шишка» они пронесутся через всю ненавистную провинцию за один день, не замедляя хода. Проскочить, как стрела, не задерживаясь, не оставляя ни следа, ни запаха. Не остановиться в замке — вот была ее единственная молитва. Видеться с супругом у посланницы особых поручений не было ни малейшего желания. Одна лишь мысль о его заплывших салом глазах-щелочках, липких от засахаренных фруктов пальцах и унылых, односложных разговорах о дорожающем вине и падении удоев вызывала у Талагии тошнотворный спазм, сравнимый разве что с видом разлагающейся туши на солнцепеке.

— Задумалась, легат? Или высматриваешь засаду в кустах? — Рейстандиус возник рядом бесшумно, словно тень от внезапно набежавшей тучи. Он не смотрел на спутницу; его выцветшие глаза были прикованы к противоположному берегу, будто он мог видеть сквозь сизую пелену тумана до самой северной границы Империи. — Сомнительное место для засады. Слишком открыто. Разве что тролль под мостом засядет. Или муженек, готовый снять портки.

Лю Ленх вздрогнула, вырванная из мрачных воспоминаний голосом волшебника. Она повернулась к магу, пытаясь отогнать навязчивый образ.

— Скорее всего, он уже объявил меня мертвой и уже подыскивает новую жену… — проговорила баронесса с напускной легкостью. — Или уже подыскал! Бедная женщина, кто бы она ни была…

Колдун, не удостоив ее ответом, запустил узловатые пальцы в складки своего просторного рукава. Оттуда, нарушая все законы пространства и здравого смысла, он извлек длинную, изысканно изогнутую трубку с чубуком из темной вишни. Магистр зажал ее в зубах, а затем чиркнул большим пальцем о воздух — с тихим, зловещим шипением на его кончике вспыхнул крошечный багровый уголек. Чародей прикурил, и едкая, пряная струйка дыма поползла в неподвижный полуденный воздух, смешиваясь с запахом хвои и гнилой воды.

— Ну что, легат, насладилась видами владений? — его голос прервал затянувшуюся паузу, на этот раз с легкой, язвительной ноткой. — Или все еще вынюхиваешь, не притаился ли за тем пеньком злобный муженек?

Талагия промолчала. Вместо этого она сделала несколько осторожных шагов по скрипучим доскам моста, остановившись у самого края. Взгляд ее утонул в свинцовых водах внизу, лениво и неумолимо перекатывающихся через подводные камни. Воздух над рекой был холодным, густым и вязким, словно студень.

Пальцы ее руки, повисшей над стреминой, разжались. Медяшка с профилем какого-то забытого императора выскользнула из ладони, сверкнула на мгновение в медовом свете угасающего дня и полетела вниз.

Но монета не упала с привычным звонким всплеском. Нет. Вместо этого раздался короткий, влажный шлепок. Словно монета упала не в воду, а на что-то упругое и живое.

Дымная спираль, вившаяся из трубки Рейстандиуса, замерла в воздухе. Маг медленно, с похрустыванием позвонков, повернул голову, и в его выцветших, всевидящих глазах мелькнуло редкое, неподдельное удивление.

— Ну-ну, — протянул наконец колдун, выпуская из ноздрей струйку едкого дыма. — Легат Триумвирата, гроза нечисти, платит дань речному троллю? Да я, кажется, окончательно ослеп! Или это новый секретный указ, о котором я, старый болван, не слышал — подкупать нечисть, а не рубить ее в капусту?

Баронесса обернулась. Ее лицо, освещенное косыми лучами, было спокойно и холодно, как вода в омуте под ними.

— Служба Триумвирату, магистр, научила меня кое-чему, — Голос лю Ленх был ровным, без малейшей дрожи. — Есть приказы. А есть — долг. И не всегда второе важнее первого. Мой приказ — доставить этот сундук, который больше похож на кусок свежего мяса, с коим мы пробираемся через стаю волков. Стычка с троллем могла бы задержать нас… или повредить мост. Су — дешевая плата за спокойствие.

Чародей хрипло рассмеялся. Дым вырвался из его ноздрей густыми клубами, словно дыхание пробудившегося древнего дракона.

— До боли знакомо! — он одобрительно качнул головой, и в глазах волшебника на мгновение вспыхнул огонек не то уважения, не то старческой усмешки. — Видишь ли, дитя мое, в этом и заключается главная разница между магистром и легатом. Магистр видит угрозу и изучает ее, дабы понять, как обратить ее себе на пользу или избежать с наименьшими потерями. Легат видит угрозу и рубит ее в капусту, не вдаваясь в философские тонкости. А ты… — он прищурился. — Ты начинаешь мыслить не как легат. Полезное, но весьма опасное качество.

Рейстандиус снова затянулся, и дым заклубился вокруг его седины серым нимбом.

— Только одно «но», — произнес маг, и его голос приобрел оттенок старческого, но нестареющего лукавства. — Твое медное подношение этот голодный увалень там внизу может счесть не данью, а… закуской перед основным блюдом. Заманчивым запахом жаркого, которое само пришло и село на сковородку.

Как будто в ответ на его слова, глубоко внизу, в темной воде, что-то забулькало. Что-то огромное и темное, едва различимое сквозь муть, медленно, лениво перевернулось, и на воду легла маслянистая, расплывчатая тень. Воздух вдруг потяжелел, стал влажным и густым, как кисель; запах тины и глубокой гнили ударил в ноздри, став почти осязаемым, невыносимым. Пальцы Талагии сами собой легли на шершавую обмотку эфеса «Хельгельдсвёрта». Ее глаза, сузившиеся до щелочек, были прикованы к воде, где уже расходились медленные, зловещие круги.

— Тогда, — тихо, почти шепотом произнесла лю Ленх. — Тогда основное блюдо принесет ему такое несварение желудка, что хватит на обе минуты остатка его никчемной жизни.

Но тень под водой, почуяв, быть может, незримую мощь мага, закаленную ярость воительницы и стальную дисциплину легионеров, медленно отплыла под сень плакучих ив, растущих у самого берега. Речной тролль, ощутив нечто большее, чем одинокий путник с монеткой, отступила в свою тину. На несколько мгновений воцарилась хрупкая, зыбкая тишина, нарушаемая лишь низким, непрерывным гудением воды, переливающейся через пороги.

— Вот видишь, — буркнул Рейстандиус, стряхивая пепел с чубука через перила моста. Пепел исчез в темноте, не долетев до воды. — Даже тролли, в редкие дни просветления, когда звезды встают определенным образом, а ветер дует в нужную сторону, понимают язык разума. Правда, обычно они предпочитают язык стали.

Мост, подрагивая и поскрипывая на все лады, жалобно протестовал под тяжестью всадников и неподъемной телеги, словно живое, издыхающее существо. Казалось, еще одно неверное движение, еще один шаг — и древние, трухлявые балки сложатся с последним стоном, отправив весь отряд в холодные, свинцовые объятия Серой Глотки, чтобы затем, когда-нибудь, выплюнуть их обглоданные, белесые кости на отмелях у Таррататского моря.

Но балки, скрепленные чьим-то давним забытым заклятьем или просто слепой удачей, выдержали. С последним отчаянным скрипом, похожим на всхлип, колесо телеги перекатилось с прогнивших досок на грязь Северного тракта. Они ступили на землю Ленха.

И воздух переменился мгновенно. Он стал еще тяжелее, приторно-сладким от запаха перезрелой падали где-то в чащобе, с густой примесью хвои и гнилой воды. К этому коктейлю примешался новый, едкий, до боли знакомый Талагии и оттого еще более тошнотворный — запах печного дыма, перегорелого животного жира, кислого, забродившего эля и немытых тел.

— «Еловая шишка», — без тени радости или ностальгии констатировала посланница Триумвиров, всматриваясь в прогалину меж вековых, угрюмых елей. — Последний оплот цивилизации перед дикостью. Или первая ее лачуга. Смотря с какой стороны посмотреть.

Трактир и впрямь походил на шишку, которую пнул сапогом раздраженный великан. Низкое, приземистое, корявое строение из почерневших от времени и непогоды бревен, вросшее в землю почти по самую соломенную крышу, с которой свисали клочья зеленого мха. Из кривой, покосившейся трубы валил жирный, ленивый дым — тот самый, что висел над лесом удушающим покрывалом. Крошечные, подслеповатые оконца, больше похожие на бойницы, светились тусклым, маслянисто-желтым светом, сулящим не столько отдых, сколько быстрое забвение на дне глиняной кружки с мутной бурдой.

Легионеры, почуяв скорый привал, негромко переговаривались, заметно оживились. Лошади дружно фыркали, учуяв смутный, но волнующий запах овса и стоялой воды из придорожной канавы.

— Ну что, легат? — колдун подъехал рядом, и его трубка бесследно исчезла в складках рукава. — Готовь монетку для домового. Или для трактирщика. По моему опыту, это, как правило, одно и то же лицо. Только у трактирщика морщин побольше, а золота поменьше.

— Я предпочту потратить последние силы, чтобы проскакать мимо этой дыры, не останавливаясь, — буркнула Талагия, но уже беззлобно, смиряясь с неизбежным.

Усталость, копившаяся за долгие дни пути, брала свое, тянула к земле тяжелее любых лат.

— Силы тебе еще очень и очень понадобятся, дитя мое, где-то там, на севере, — старик хрипло рассмеялся. — Там, где нет хорошего вина и жареного мяса. Тамошних викингов кормят вороньим паштетом и поят забродившей мочой медведя. Насколько помню, они называют это «медовуха». Так что советую насладиться прелестями имперской кухни, пока есть возможность. Пусть даже это будет кухня «Еловой шишки».

Трап, ехавший позади телеги, горько хмыкнул.

— Имперская кухня... — проскрипел гном. — Последний раз, когда я ел в подобном «заведении», у меня потом три дня изо рта пахло, будто я лизал подметки у пьяного кобольда. А из желудка доносились такие звуки, что соседи стучали в стену, думая, что у меня в комнате подыхает прокаженный гоблин.

— Воздержись от подробностей, изгнанник, — поморщился Рейстандиус, косясь на карлика. — Ты портишь мне аппетит. А это, на минуточку, уже попахивает преступлением против служащего Магистерия.

На АТ главы публикуются чуть раньше: https://author.today/work/486112

— Смотри! — дёрнул меня за рукав Майкл, показывающий куда-то.

Проследив за его взглядом, я увидел зону для соревнований, куда уже ринулись остальные, увлекая меня за собой.

Учитель Северова, проявив необычную для неё благосклонность, выделила каждому ученику по пятьдесят медных монет на развлечения.

— Самое время преумножить наши богатства. А то на пятьдесят медяков не разгуляешься,  — заявил Игорь, хитро улыбнувшись, он направился к бревну, на котором один из мальчишек неуверенно тыкал палкой с мешком на конце другого. Когда мы подошли, один из соперников оступился и упал с бревна, на маты, заботливо расстеленные на земле.

— Кто хочет сразиться за честь и отвагу? — начал выкликивать распорядитель данного аттракциона.

— Я бы хотел побороться, — Игорь выступил из толпы.

Зазывала оценивающе смерил того взглядом, — пять медяков, если хочешь развлечься, но можно сделать развлечение поинтереснее, если тебе есть что поставить.

— У меня есть кинжал, доставшийся мне от покойного отца, — заявил принц, немного кривя душой, демонстрируя свой фамильный клинок. — Думаю, двадцать серебряных будет справедливой ценой за него.

В глазах распорядителя промелькнула жадность. На мой взгляд, фамильный кинжал потянул бы и на пару золотых.

— Ох, молодой человек, только из уважения к вашему почившему отцу, себе в убыток, я принимаю вашу ставку, — сказал зазывала, принимая кинжал трясущимися руками. — Только уж вы будьте поаккуратнее с мои Жаном.

Упомянутый Жан представлял собой упитанного прыщавого парня лет семнадцати, который изображал неловкость, стоя на бревне. Распорядитель незаметно, как ему казалось, кивнул Жану и тот, в очередной раз, изображая, что падает с бревна, невзначай повернул свою палку, у которой мешки были с обеих сторон.

— Правила просты, кто упал, то всё проиграл! — начал выкрикивать хозяин аттракциона. — Люди, спешите видеть бой отважного мальчика, который поставил на этот поединок двадцать серебряных.

Толпа вокруг начала волноваться, ставка была не малая. Игорь легко вбежал на бревно, по приставленной к нему лесенке и изготовился к бою, направив на противника конец палки с мешком, набитым песком. Весьма рослый для своих лет, Игорь всё равно был на голову ниже своего противника. Жан же перестал кривляться, его стойка преобразилась и стала упругой.

— Да начнётся поединок!

Как только команда к бою была отдана, Жан нанёс резкий удар в корпус. Увернуться можно было, только отступив назад, но Игорь сблокировал удар серединой своей палки, раздался звонкий удар, будто молотком ударили по дереву. Противник, явно не ожидавший такого поворота событий, немного отшатнулся, вскрикнув от удивления. Ответный удар не заставил себя ждать. Мешочек с песком врезался в колено Жана с глухим звуком, выводя того из равновесия, но он ловко крутанувшись на другой ноге попытался подсечь переднюю ногу Игоря. Принц в самый последний момент успел отклонить оружие противника и то, со всего размаху, ударило в бревно, издав очередной пронзительный звук и оставив в месте попадания серьёзную вмятину. От отдачи Жан выронил своё оружие и в тот же момент ему в ухо прилетел размашистый удар, от которого он свалился с бревна.

— Что же вы делаете, негодники?! Вы покалечили моего бедного мальчика! — принялся вопить распорядитель, размахивая руками.

— Не устраивай скандал, — шепнул я на ухо, склонившемуся к горе-бойцу, человеку. — Отдай выигрыш моему друг, и мы не станем проверять, что под мешком на палке твоего дорогого Жана.

На меня смотрели мутные жёлтые глаза, полные жадности и бессильной злобы.

— Ах, что поделать, бессердечные дети совсем разоряют старика, — начал причитать распорядитель, возвращая кинжал и отсчитывая монеты Игорю.

После нашего ухода, народ ломанулся испытать свою удачу и мастерство.

— Поздравляю с великолепной победой! — Воскликнул Майкл, восторженно глядя на Игоря. — Как у тебя так ловко получилось драться на этом бревне, ведь там ужасно неудобно стоять. Я, скорее всего, даже просто пройти по нему не смог, чтобы не свалиться.

— Когда мне было пять лет, отец взял меня на ярмарку. И тогда я впервые увидел данную забаву. И так она мне понравилась, что я попросил во дворе нашего замка соорудить мне такое же, — улыбаясь, рассказывал Игорь. — Это было моим любимым развлечением в детстве. Я регулярно на таком же бревне сражался со своими братьями и слугами. Вот и наловчился.

— Зато теперь наших денег точно хватит на то, чтобы перепробовать все вкусности, которые тут богато представлены, — заявил Николай.

— Это точно! Я как раз успел уже проголодаться, — принц похлопал себя по животу и начал высматривать среди прилавков, чем можно было поживиться.

Подкрепившись лепёшками с жареными колбасками и сыром, мы взяли ещё по вафельному рожку с мёдом и сливками. Это всё обошлось нам в один серебряный. Денег, которые нам выдали, вполне бы хватило, но зато теперь у нас ещё осталось на другие развлечения.

Одним из представленных развлечений было метание копья. Нужно было попасть в центральный круг каждой из трёх соломенных мишеней, который был размером с тарелку. Первая располагалась в пяти метрах, вторая в десяти и последняя мишень была отнесена на дистанцию в двадцать метров. Всего за пять медяков можно было испытать свою меткость. В награду же можно было получить почётную ленту и мешочек со сладостями.

— А вот и удачная возможность для меня показать свои навыки, — заявил Тау и уверенно двинулся в сторону очередного распорядителя испытанием.

Внешность Тау, не вызывала у окружающих сильного удивления, всё-таки в крупном городе частенько появлялись выходцы с южного континента, будь то торговцы, наёмники или просто путешественники.

Довольно много людей хотели попробовать себя в метании копья. Тау пришлось отстоять даже в небольшой очереди. Почти всем удавалось поразить центр ближней мишени, но вот уже вторую поразить смогло только пара человек, а уж попасть в «яблочко» дальней мишени, не смог пока ни один.

Тау взял копьё в руки, примерился к нему, внимательно осмотрел и покрутил по-всякому. Первая мишень была поражена в самый центр. Второй бросок так же уверенно достиг своей цели. А вот перед третьим и решающим броском мальчик немного замешкался, вращая и перекладывая копьё в руке несколько раз. Взяв небольшой разбег, Тау, немного боком, подбежал к линии броска. Его тело изогнулось, словно лук, после чего, разворачивая корпус, резким движением плеча, локтя и кисти метнул снаряд. Копьё вонзилось в центральный круг последний мишени, всего в одном пальце от края, и толпа взорвалась радостными криками.

Под громкие аплодисменты, Тау наградили памятной лентой и мешочком изысканных сладостей, которыми он не преминул с нами поделиться.

— Какие любопытные тут копья, — озадаченно произнёс он. — Готов поклясться, что внутри каждого древка спрятан небольшой утяжелитель, который меняет центр тяжести и сильно мешает меткости.

— Да уж, судя по всему, так уж заведено на ярмарках, пытаться обмануть как можно больше народа, — озвучил я свои мысли.

Мимо пробежал мальчик, чуть не врезавшись в меня. Проследив за ним глазами, я увидел небольшой домик, перед которым скопилось больше всего народа, но из-за их спин совершенно не было понятно, что там происходит.

— Интересно, что там такое, — произнёс я, указывая друзьям на привлёкшее моё внимание столпотворение.

Пришлось постараться, чтобы пробиться к прилавку. Тут происходило что-то настолько необычное, что заставило удивиться даже Игоря, который успел побывать на многих ярмарках.

За прилавком сидел мощный мужчина. Его руки бугрились мышцами, хоть был он уже в возрасте, судя по совершенно седым волосам. На коже цвета коры дуба были видны застарелые шрамы, а левый глаз прикрывала чёрная повязка с гербом, на котором были скрещенные меч и молот. Судя по всему, это был хозяин данного развлечения. Он принимал плату, которая тут была целых двадцать медных монет, а взамен выдавал десять белых шариков.

За спиной владельца, на глубину около пяти метров в пять рядов стояли, искусно вырезанные, дощечки разных размеров, изображающие животных. В первом ряду стояли два больших медведя на задних лапах. Во втором три оленя уже чуть поменьше. На третьем ряду находились пять кабанчиков, размером с кошку. Четвёртый ряд животных представлял собой пять уток, которые крепились под потолком маленького домика, и были размером с ладонь взрослого. А на последнем пятом ряду была единая зелёная дощечка, изображавшая траву.

Мужчина махнул рукой двум мальчишкам, которые находились по бокам от табличек с животными, те начали вращать ручки, приводившие в движение какие-то сложные механизмы. И тут животные на табличках ожили: медведи и олени начали немного раскачиваться из стороны в сторону, кабанчики начал бежать слева направо, а утки словно полетели. На последней же пятой линии из-за травы стала показываться маленькая, с ладошку ребёнка, дощечка с зайцем, создавая иллюзию того, что он прыгает по траве.

Молодой мужчина в богато украшенном камзоле, который только что обменял деньги на десять шаров, принялся их метать в мишени, изображавших животных. От попадания резная табличка падала, символизируя поражённую цель. Ему удалось попасть в: двух медведей, пару оленей, одного кабанчика и трёх уток.

— Очень неплохо, княжич Святослав, — похвалил его владелец. — Прими в качестве награды от меня сей подарок.

Хозяин достал из-под прилавка и протянул молодому князю маленькую, изящно выполненную, металлическую фигурку волка.

— Как всегда великолепная работа, мастер Ульрих, — произнёс он, разглядывая свой приз. — Я с самого детства восхищался мастерством, с которым ты изготавливаешь свои изделия.

Следом за князем ещё пара человек попытала счастье в данной забаве. Один выиграл большого деревянного оленя, а второй, который попал всего в две дощечки, получил деревянную свистульку.

Только сейчас я заметил табличку, где были обозначены очки за каждую из фигурок.

Медведь - 1

Олень - 3

Кабан - 5

Утка - 10

Заяц - 25

Там же, по соседству висела таблица с наградами за набранные очки.

Меньше 15 - Свистулька

15-24 - Маленькая деревянная игрушка

25-40 - Большая деревянная игрушка

41-60 - Маленькая металлическая игрушка

60-74 - Большая металлическая игрушка

75 - Главный приз

Главным призом за набранные семьдесят пять очков, был великолепный стальной олень, который стоял чуть в стороне от Ульриха и привлекал всеобщее внимание.

К сожалению, ученикам в ордене запрещалось иметь игрушки, да и личные вещи за небольшим исключением. Так что приз в любом случае я не мог забрать, но вот показать своё мастерство в метании мне очень хотелось.

Встав в очередь и наблюдая за тактикой и способностями других игроков, я быстро прикинул, что если хочу взять главный приз, то придётся без промаха поразить всех уток и кабанчиков. С неуловимым зайцем связываться очень не хотелось, из всех, кто пытался, ни один не смог ещё в него попасть.

Очередь дошла до меня. Положив монеты в мозолистую руку Ульриха, я получил от него десяток металлических шариков, почти идеальной сферической формы. Каждый весил примерно как куриное яйцо и очень удобно лежал в руке.

— Удачи, пацан, — произнёс владелец аттракциона, глядя на меня своим единственным глазом.

Кивнув ему в ответ, я начал готовиться к броску. Для начала, я мысленно отстранился от окружающего шума - это навык, сам собой приобретенный в общей спальне, где постоянно кто-то храпит и ворочается. После чего сосредоточился на аккуратном снаряде в правой руке. Ощутив его тяжесть и представив, как он врезается в дерево дощечки, на которой был вырезан кабан, я метнул первый снаряд. Тот пронёсся три метра до цели в мгновение ока, и с отчётливым щелчком первая мишень упала. За ней последовала вторая. Потренировавшись на кабанах и привыкнув к весу, я решил перейти к уткам. Четыре «летящих» мишени сложились одна за другой. Каждое удачное попадание сопровождалось одобрительным хором голосов, которые всё же начали пробиваться через мой ментальный блок. И это сыграло со мной злую шутку, во время седьмого броска моя рука дрогнула, и снаряд прошёл мимо цели. Толпа охнула от расстройства.

Можно было добить последнюю оставшуюся утку и получить большую металлическую фигурку, но мне хотелось взять первый приз. А значит, мне придётся попасть в «прыгающего» зайца.

Мишень появлялась и пропадала на моих глазах, будто дразня меня. Каждый следующий раз она сдвигалась на полметра в сторону, от предыдущей позиции. Мысленно представив себе, как заяц бежит в траве и выпрыгивает из неё, я послал первый шар в цель. Он пролетел в том месте, где выскочил заяц, буквально за мгновение до его появления. Руки начали немного трястись. Я попытался успокоиться.

— Попробуй синхронизировать удары своего сердца с его прыжками, — шепнул Ульрих.

Я с благодарностью кивнул и попытался подстроить бешено колотящееся сердце под появление мишени.

— Раз, два, три, четыре, прыжок! — начал считать я. — Раз, два, три, четыре, прыжок! Раз, два, три!

На четвёртый счёт, я метнул шарик. Прямо перед ним выскочил заяц. Раздался звонкий удар, от попадания снаряда в деревянную траву.

У меня в запасе была последняя попытка. Заяц продолжал свой бесконечный танец, будто насмехаясь надо мной. Время замедлилось, а окружающее меня пространство скрылось во тьме. Остались только мы вдвоём, я и моя цель, соединённые лучом света. Откуда-то из самых глубин моего естества накатила волна холода, которая остудила мой возбуждённый мозг и успокоила бешено бьющееся сердце. Последний стальной шар вырвался из моей руки, преследуя свою цель. Словно только и ожидая его, над травой взмыл в затяжном прыжке заяц. Раздался щелчок, и время вернулось к своей привычной скорости, а меня оглушил шквал восторженных  криков.

Пренебрегать важностью правил

Игроки и мастер начиная свои кампании устанавливают общую предсказуемую среду для взаимодействий между друг другом и своими персонажами. Эта среда и называется правилами. Они позволяют регулировать последствия тех или иных взаимодействий игроков, избегая столкновения мнений.

Персонаж Васи не падает на землю не потому что у Васи есть авторитетное мнение, что его персонаж достаточно проворен, чтобы удержаться на ногах (или потому что Вася купил гм'у пиццу), а потому что в книге буквами написано при каких условиях персонаж Васи должен упасть. И если эти условия не соблюдены - он не падает.

Эти правила позволяют не только избежать мастерского произвола, но и позволяют в большей степени спрогнозировать жанр игры, её тон и динамику. Когда способности выдумываются на ходу, а механики обрастают незафиксированными в книге исключениями - игра всё сильнее скатывается в хаос из личностных мнений.

Хорошим тоном будет играть по правилам и обучать новичков играть по ним. Ибо если поступать иначе, эти новички будут приходить на игры к тем людям, которые играют по правилам, и начнутся проблемы.

Аргумент по типу: "главное что-бы было весело..." я не принимаю, ибо весело может быть даже от группового стояния на голове. Ваше личное веселье у вас никто не забирает, но не стоит превращать в норму фразу: "правила это рекомендация".

Сокрытие правил и механик от игроков

Чем больше правил и механик знают ваши игроки тем больше они будут их задействовать и тем разнообразнее и насыщенней будет проходить игра. Прячьте за ширмой только ваши заметки на будущее и миньки врагов, не прячьте за ней механики - играть вслепую не весело.

Опциональные механики и ХБ контент о которых игроки ничего не знают

Ваша задача, как мастера, выдать игрокам полный набор всей необходимой информации. Никому не понравится, если посреди игры выяснится, что мастер создал непися злодея с уровнями в его ХБ классе "Ниндзя", который он придумал на дню и, конечно же, нигде не оставил список его способностей.

Если на игре есть опционалка об обезоруживании, перекатах, втором дыхании, морали, и так далее, уведомите игроков о них.

Игнорирование значений кубов

Примеры 1:

Игроки пробрались в логово злодея и нашли магический артефакт, необходимый для выполнения миро спасительной миссии. Для того, чтобы понять как устроен артефакт игрокам предложено пройти проверку магии СЛ15. К сожалению игроки с треском провалились.

Мастер, зная, что по его сюжету игроки обязаны разузнать как работает артефакт игнорирует значение на кубах и даёт игрокам всю информацию, не важно в полном или частичном объеме.

Пример 2:

Игроки пытаются договориться с племенем орков, что не хотят битвы. Мастер назначает нужную сложность для проверки убеждения. Игроки преуспевают в этой проверке, но мастер решает, что бой всё равно необходим ввиду особенностей мировоззрения орков. Начинаются броски инициативы.

Вопрос: зачем в этих ситуациях нужны были броски?

Каком смысл совершать проверки, если они не имеют никакого значения? И речь идёт не столько о продуманном мастерском приключении, где мастер должен расписать тысячи различных исходов, сколько вообще в необходимости этих проверок.

Требуя проверку чётко указывайте игрокам, что их ожидает в случае успеха и что их ожидает в случае провала. И если вдруг окажется, что разницы между успехом и между провалом нет, или она недостаточно велика, чтобы дать ощутимое преимущество или ограничения - то просто не делайте этой проверки (или измените последствия).

Требовать игроков делать активные проверки без получения заявки

Если игрок не заявляет мастеру, что хочет что-то узнать или сделать, не просите его делать проверки. Сравните его пассивный навык с необходимой сложностью и в случае успеха скажите, что персонажу что-то известно или он что-то сделал.

Посредством пассивных проверок и выражается средняя компетенция персонажа по всевозможным вопросам. Это экономит ваше время и обостряет необходимость задумываться над собственными владениями в навыках и инструментах.

"Правки баланса" после нулевой игры

Думаю не стоит обсуждать, что это дурной тон. Если на игре было принято какое-то решение, то желательно придерживаться его до конца. Не следует запрещать игрокам то, что ранее было разрешено и уж тем более не следует разрешать одним игрокам то, что другим вы запрещали. Тут всё просто.

"Резиновые хиты" у мобов

Против игроков сражается босс - могущественный паладин с 150 хитами. Игроки использовали максимум своих ресурсов и влили в босса 170 хитов буквально в первом ходу, не дав рыцарю сделать и шага. И вы почему-то расстроены, ибо вам хотелось пафосной битвы с долгими аниме диалогами и чтобы всё было прям очень и очень напряженно.

ВЫ НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ИЗМЕНЯЕТЕ ЕДИНИЧКУ НА ТРОЙКУ ИЛИ ДАЖЕ ХОТЯ-БЫ ДВОЙКУ.

Будьте честны с игроками, ибо они честны с вами. Если игроки достаточно хороши, чтобы развалить босса в один ход - прекрасно. Возможно следующий босс заставит их как следует попотеть (а зная практические случаи, куда более рискованная битва произойдёт в какой-то малозначительный момент и это НОРМАЛЬНО).

Если практика накидывания хитов монстрам кажется вам нормальным, то что мешает игрокам выдумывать себе хиты, ибо они считают, что должны умереть только в удобный для них момент?

Подтасовка кубов и режиссированные сцен

Не лезьте напрямую своими пальцами в события игры, даже если считаете, что это приведёт к более хорошему исходу. Вся магия НРИ происходит тогда, когда игроки и мастер воспроизводят контент спонтанно, а не по высеченному на камне сценарию.

Если враг попадает по персонажу игрока и моментально его убивает - пусть это произойдёт, это часть игры и это нормально. Приходя в приключенческую систему с постоянными боями - смерть нормальное событие, даже если оно произошло в неподходящий момент.

Не вмешивайтесь напрямую в ход сцены, не пытайтесь насильно сделать игру более пафосной или напряженной. Не подыгрывайте игрокам, но и не жульничайте с ними. Зачастую ваше представление о хорошей сцене может разиться с представлениями других игроков, и тогда вы сами того не понимая влезаете с ними в конфронтацию, неосознанно подталкивая их к наиболее удобному для вас решению.

Акцентные неписи, выраженные сильнее персонажей игроков

Персонажи игроков - главные герои истории. Не следует прятать их под тень суперкрутого непися, который будет слоняться рядом с пачкой, толкать различные нравоучения и блистать. Это крайне кринжово и несправедливо по отношению к игрокам.

Создавайте колоритных персонажей, но только таких, которые будут ещё лучше раскрывать персонажей игроков. Или создавайте запоминающихся неписей входящих в прямое противостояние с игроками. Не забирайте у ваших игроков их хлеб.

Уравнивание познаний персонажа и познаний игрока

То, что знает игрок и то, что знает его персонаж волшебник - это не взаимозаменяемые вещи и речь идёт совсем не про метагейм.

Давайте подумаем насколько будет справедлива нижеописанная сцена:

Игрок Иван играя за изобретателя алхимика находит странную зелёную склянку с какой-то жижей от которой пахло чем то кислым. Игрок не зная, что вообще может пахнуть кислым сделал заявку, что собирается попробовать каплю напитка, чтобы определить что это за зелье (да-да, такая механика есть в днд). Но по итогу получает 1к10 урона кислотой и, возможно даже умирает.

Вопрос: делает ли незнание обывателя Ивана, что в мире мастера кисловатый запах принадлежит кислоте, незнанием персонажа Ивана - изобретателя алхимика? Обязан ли Иван быть столько же образованным в области фентезийной алхимии, что и его персонаж или это всё таки две разные сущности с разным набором знаний?

Как по мне, персонаж, взаимодействующий с чем-либо, напрямую связанным с его родом деятельности, должен иметь хотя-бы какое-то представление о базовых вещях в этой деятельности или по крайней мере иметь шанс быть вовремя об этом предупреждённым.

Проще говоря, приключенец занимающийся алхимией должен знать алхимическое обж. Ровно так же, как сегодняшние химики должны знать меры безопасности при работе с реагентами.

- Н…нет, - прошептала я. – Мне снятся кошмары.

- Кош-ма-ры, - ещё один круг, будто бы дикий зверь, что готовится к нападению. - Руки вперёд.

- Простите, Госпожа? – я подняла глаза на Хозяйку, она улыбалась.

- Руки, - сказала Хозяйка, а потом обратилась к кому-то позади меня. – Прут.

Едва я подняла руки, как на ладони обрушались жгучие удары. Боль накрыла железным покрывалом и перед глазами заплясали цветные мушки, я пошатнулась и почувствовала,  как кто-то подхватил меня и бережно положил на пол.

Пощёчина быстро привела меня в чувства.

- Вставай, – Хозяйка возвышалась надо мной, а с тонкого прутика, что был в её руках, на пол капала кровь. – Бери тряпку и вытирай! Ты даже не можешь вынести пять ударов! Это минимальное наказание! Вроде бы простолюдинка, а боишься боли. В моё время, таких как ты, стегали по несколько раз на дню. Нравы под нами совсем изменились. Ещё проступок и в подвалы!

Я поднялась, но тут же вновь чуть не упала, голова пульсировала, пальцы не могли согнуться. Не чувствуя тела я добралась до кладовой и наощупь вытащила швабру, и из последних сил аккуратно вытерла красную лужицу. Несколько раз перед глазами все плыло, так, что приходилось держаться за древко швабры, чтобы не упасть.

- То о чем я говорю, касается каждую, - повысила голос Хозяйка. - Господин Руккур недоволен. Вы должны доказать, что достойны нашего замка! Зря вы едите? Зря спите до восхода солнца? На предстоящем приёме наша труппа должна блистать! Пока вы не более грациозны, чем она, - она указала тростью в мою сторону. - Возможно, новые лица привнесут свежести. Сегодня в наших рядах пополнение, - удивительно, как быстро она менялась, только что её голос был высок, истеричен, а теперь она говорит певуче, растягивая слова, а в уголках холодных глаз множатся добрые морщинки. - У нас тут три счастливицы: Рюи, Тэ и Ли, - Хозяйка остановилась передо мной, критично осмотрела пол и кивнула, а её тяжёлая трость впилась в мою ступню. – Пока я разрешу тебе пожить с Чин-Су. Надеюсь, ты кричишь по ночам, деточка, - ещё тише сказала она. - А сейчас все свободны, а вы трое за мной.

Девушки кивнули и во главе с Идель выпорхнули за двери.

- Не тешусь надеждой, что вы сможете запомнить все помещения и ходы, поэтому постарайтесь первое время не ходить одни. Показываю только раз, и только для вас.

Кое-как перевязав руки тряпкой, что нашла тут же в кладовой, я заторопилась за ушедшими уже вперёд Хозяйкой и подругами.

Мы вновь спустились на первый этаж, и началось бесконечное хождение по коридорам.

- Сегодня я разрешу задавать вопросы мне, но это в последний раз. Дальше наши разговоры будут только по делу. Пока запоминайте: тут выход в сад, напомню, гулять по нему запрещено, можно проходить, если вам разрешено, но только если Господина нет. Не надо смущать его своим видом. После сада обувь должна быть вымыта, чтобы не запачкать ковры. Это рабочая зона, - она повела нас на нижний этаж замка, - здесь прачечная, - и пахнуло чем-то свежим, - здесь котельная, - нас обдал жар, - здесь мастерская, - нестройный стук молоточков на мгновение вырвался из-за приоткрытой двери, - здесь принимаем товар, здесь швеи, здесь лекари, здесь… - бесконечное количество одинаковых дверей, различающиеся лишь запахами и звуками слилось в одну вечно закрытую дверь.

- Разве Хэйвины болеют? – едва успела спросить Рюи.

Лицо Хозяйки на мгновение перекосилось, но она тут же вернула былое самообладание.

- Нет. Хэйвины величайшие существа на земле, они не могут болеть! В основном лекари занимаются расслаблением тела Господина: массажи, аромасла, аккупунктура...

- Госпожа, а от чего они могут умереть? – спросила я.

- Что за вопросы? – Хозяйка медленно повернула голову и уставилась на меня.

- Вы сказали, что Хэйвин моей провинции умер, Госпожа. Я думала Хэйвины бессмертны.

- Какая глупость, - Хозяйка нахмурилась, и немного помолчав, ответила. – Вы должны понимать, всему есть конец. Ничто не вечно. И, к великому сожалению, даже Хэйвинам не подвластна смерть, но поверь, деточка, тебя Хэйвины переживут. Здесь печная комната, здесь столовая, здесь кухни, кладовые, вам сюда нельзя...

Мимо нас стройным шагом прошли трое мужчин в темных замасленных костюмах, на их лицах была размазана сажа, а от рук пахло дымом. Они поклонились Хозяйке, а один из них подмигнул Рюи. Та издала короткий смешок и тут же отвела взгляд.

Не прошло и мгновения, как звонкий хлопок прокатился по коридору, а на щеке Рюи заалел след от ладони Хозяйки.

- Бесстыдница, - Хозяйка стукнула тростью об пол, - забудьте о мужчинах ! Не за этим вы сюда приехали. Теперь в вашей жизни есть только один Господин –наш хозяин Руккур. Тесное общение между мужчинами и женщинами, - она многозначительно кивнула головой, - запрещено. Я, знаете ли, по доброте душевной, всегда стараюсь предупредить юных девушек, все дети слуг, рождённые на Серебряных горах, остаются на Серебряных горах до конца жизни. И их ждёт только одно - прислуживание Хэйвинам. Будьте мудрее, - голос ее неожиданно стал мягче, - не обрекайте своих детей на жизнь в... на жизнь здесь. Быстрее, - она встрепенулась, - у меня и кроме вас есть дела. Проходите.

Скрипнула очередная дверь. Она была похожа на другие, но все-таки отличалась. Больше, грубее и страшнее. Её расположили прямо за высокой колонной, над ней не было факела, а цвет её странно совпадал с цветом стен. Едва мы перешагнули порог, как тут же нос защекотал запах сырости и гнилья.

- Подвалы, - торжественно произнесла Хозяйка. – Ступайте осторожно, скользко. Если ушибётесь, лечить вас никто не будет.

Мы нестройным рядком спустились по длинной каменной лестнице, с одной её стороны была каменная стена, за которую мне приходилось придерживаться, а с другой ничего, обрыв, уходящий куда-то в темноту. В какой-то момент один из камней начал будто бы вдавливаться под нажимом моей руки, я глухо охнула, а сдвинутая часть стены, словно по волшебству встала на место. Больше касаться чего-либо я его не стала.

Подвал был похож на нору, прорытую гигантским грызуном, казалось ещё немного и потолок обвалится, погребя нас заживо под толщей земли.

После спуска с лестницы мы оказались на небольшой площадке, с одной стороны в недра замка уходил длинный извилистый ход, а с другой... я вздрогнула, с другой стороны были четыре большие клетки, поставленные вдоль стены друг напротив друга. Что-то подобное использовали в нашей деревне, чтобы ловить грызунов или диковинных птиц и выставлять их на всеобщее обозрение.  

- Туда мы не пройдём, - Хозяйка показала рукой в тёмный проход. – Здесь архив, кладовые с нектаром, а вот это интереснее, это - камеры для наказаний. Я всегда показываю их. Несколько дней тут внизу, без света, без тепла, без еды, и человек по-другому начинает смотреть на мир. Посмотрите и запомните.

Меня передёрнуло, и, судя по каменным лицам Рюи и Тэ и для них это зрелище было ужасным. Земляные полы в клетках были изрыты, словно за них цеплялись ногтями из последних сил, стальные решётки проржавели, а в углах плясали странные тени. Когда Хозяйка сказала, что нам нужно вернуться наверх мы вздохнули с облегчением.

И вновь мы поднялись наверх. В этот раз остановились между двумя дверьми, одна вела к нашим комнатам,  но мы вошли в противоположную.

-  Ведите себя тихо, - даже сама Хозяйка будто бы стала меньше. - И запомните, если увидите Господина, в глаза ему не смотреть, и ни в коем случае не разговаривать!

Впервые в жизни я увидела такое богатство. Мы втроём буквально замерли на пороге не смея ступить. Все стены были сложены из гладких плит молочно-белого цвета, с небольшими разводами чёрного, розового и синих цветов, высокие расписные потолки держали мощные колонны из золота. На потолке было небо, нарисованное, наверное, самым искусным мастером на свете. На мгновение мне даже показалось, что солнце с картины слепит и греет по-настоящему. В больших вазах то тут, то там стояли огромные цветы, бутоны которых были размером с мою голову. На одной из стен было два больших окна, занавешенные тяжёлой, белой тканью, с другой несколько ажурных дверей, а в конце коридора вверх уходила массивная лестница из тёмного дерева.

- Ц-ц-ц, - Хозяйка властной рукой преградила нам путь. – Видите? Ковры. Снимайте обувь и проходите за мной.

Мы послушно сняли обувь и осторожно ступили на белоснежные ковры. Где-то вдалеке послышался тонкий девичий смех, и тихие перешёптывания.

Хозяйка с недовольством глянула в сторону лестницы, но ничего не сказала. Рывком она открыла двери, за одной оказалась великолепная гостиная, выполненная в том же стиле, что и коридоры, только без ковров и с большим количеством диванов и кресел, маленькой сценой посредине, несколькими столами, расставленными вдоль стен, и фонтаном.

В углу комнаты были три девушки в серых платьях.

– Что я вам говорила? – тихо сказала Хозяйка.

Служанки поднялись с колен и, склонив головы, стояли перед хозяйкой. В руках у них были мокрые тряпки, по которым на каменный пол стекала мутная вода.

- Простите, Хозяйка,- в унисон сказали девушки.

- Опять грязь разводите? – взвизгнула Хозяйка. Она подошла к одной из девушек, со странными седыми волосами,  и с размаху ударила её тростью по ноге.

Девушка тихо ойкнула, и чуть присела.

- Это, что за лужа, - Хозяйка, тяжело дыша, схватила теперь уже другую девушку за волосы, и ткнула её лицом в мутную воду. – Это что такое? У Господина скоро приём, и вы хотите опозорить его?

- Простите, Хозяйка, - прошептала девушка. – Мы все уберём.

- Эта ваша единственная обязанность, мыть пол, а вы даже с этим справится, не можете?! – Хозяйка отпустила волосы служанки, и та упала. – Я вернусь, и береги вас Хэйвин, если я увижу хотя бы пятнышко!

Я стояла, не смея поднять глаза, лишь искоса смотря на развернувшуюся перед нами стену. Чтобы отвлечься от этого я  стала украдкой рассматривать комнату. Особенно моё внимание привлекла стеклянная витрина, за которой на нескольких ярусах, стояло нечто странное. Несколько десятков необычайно похожих друг на друга, уродливых фигурки. Их тела и огромные головы были отлиты из ярко-жёлтого металла, они стояли на коленях, сложив руки домик перед собой, и подняв сверкающие глаза бусинки кверху. Меня неожиданно озарило - мой отец делал такие же фигурки! Это были идолы.

- За мной, - скомандовала Хозяйка разделавшись с поломойками, и мы засеменили следом. - Эти бездельницы, совсем не работают, сколько я с ними натерпелась! А Господин опять будет ругать меня. Надеюсь, вы будете более старательны. – Она поправила пару прядей выбившихся из идеальной причёски. – Продолжим, - мы вновь вышли в большой коридор. – В зале была дверь, она ведёт в библиотеку и делать там вам решительно нечего. А это, - теперь нас ждала уже другая дверь. - Это нижняя гостевая спальня. Это кабинет Господина, никогда не смейте заходить туда! А вон там видите дверь под лестницей?

Мы дружно кивнули.

- Это вход в репетиционную, оттуда есть выход прямо на сцену. Ещё раз повторю, кабинет, и третий этаж для вас закрыты, – Хозяйка насупила брови. – Только по приглашению Господина…

Резкий хлопок из большого зала прервал Хозяйку. Её реакция была незамедлительной, сильным движением руки она оттеснила нас к стене, и немного подобрав юбки, направилась в сторону звука.

- Отправлю их в конюшни, - пробормотала она, и уже громче добавила. – А вы оставайтесь здесь! И что бы ни шагу.

И мы остались стоять. Первой ёрзать начала Рюи.

- Шевелиться можно? - хихикнула она, подозрительно оглядываясь по сторонам.

Рюи вальяжно прислонилась к стене, рассматривая богатое убранство, и иногда прищёлкивала языком, если что-то особенно привлекало её внимание. Тэ напротив вытянулась по стойке смирно, казалось, она даже не дышит, руки были строго по бокам, а глаза опущены.

- Тихо, - едва слышно сказала Тэ, - не надо шуметь.  Не надо рассматривать. И встань прямо.

В зале снова раздались крики и приглушенные рыдания. Мы переглянулись, и Рюи пожала плечами.

- Запачкала своей грязной спиной великую стену моего обожаемого Господина, деточка! В повалы её! - Рюи надула губки, изображая Хозяйку. – Ничего страшного не случится. И кстати, не все похоже следуют этим правилам.

- Ты о чем? – спросила я, прижимая к себе опухшую ладонь. Тонкая ткань пропиталась кровью и я боялась, что сейчас капну на пол, или, что ещё хуже попаду на ковёр.

- А вы не заметили? Когда мы вышли из зала, то на лестнице промелькнула фигура. А смех? Вы же тоже его слышали, да?

Тэ покачала головой.

- Кто знает, может быть… – начала я, но тут распахнулись широкие двери кабинета и послышались голоса.

Их было двое. Я ещё не видела их лиц и фигур, но уже знала, они прекрасны. Один из них говорил быстро, уверенно, несколько раздражённо, что совершенно не подходило его бархатному голосу. А его собеседник в основном хмыкал или утвердительно мычал.

- … налей-ка мне что-нибудь, - скомандовал безликий голос. – М-м-м, крепкое дело, хорошее. Прибереги для более знаменательного случая.

– Это что Хэйвин? – испуганно прошептала Рю.

- Тс-с,- прошипела бледная Тэ. - Нам нельзя слушать.

- А что делать? – спросила я. Как можно не слушать?

- … он был жаден, стар и голоден, - доносились обрывки фраз, сказанные более тонким, но не менее звучным голосом.

- Голод сильное чувство, но такого допускать нельзя. Он дал слабину и что из этого получилось?

- Нехорошо.

- Он уже не силен, как прежде. Но не глуп.

- И все-таки он никак не понимает, что пора уходить?

- Тихо-тихо, везде есть уши.

На мгновение повисла пауза, будто бы те двое в комнате пытались найти тех, кто подслушивает.

- А если он не захочет? – прервал тишину «тонкий».

- Он не захочет. Мы ему поможем.

- Другие могут быть не согласны.

- Мы и им поможем.

За дверью заёрзали стулья, и по шагам я поняла, что сейчас они выйдут из кабинета. И увидят нас. И поймут, что мы все слышали. Рука заныла, словно напоминая о «самом слабом наказании». Не сговариваясь, мы сделали шаг назад, и как можно сильнее вжались в стену, не смея поднять голову.

Я почувствовала, что солнечный свет, что лился из больших окон, померк под чьей-то тенью. Прятаться было некуда и незачем, нас все равно бы нашли.

- Кто это тут? – усмехнулся обладатель бархатного голоса и подошёл к нам совсем близко. – Твои?

- Думаю да.

- Что-то они у тебя молчаливые, Руккур.

- Я держу их в ежовых рукавицах, - вторая тень полностью закрыла солнце. – С людьми по-другому нельзя.

- Ну-ну, Руккур. Мы же защитники, мы должны быть милостивы.

- Я милостив, насколько это возможно, - усмехнулся второй. – Отвечай так?

Не знаю как, но я поняла, что они смотрят именно на меня, и ждут ответа. Стало душно, словно от их тел исходил жар, ладони намокли, а дыхание участилось.

- Д… да, Гопстодин Куккур, - язык плохо слушался, поэтому получилось, то, что получилось. – Рукку… куккур… кур…

Повисал тишина. Злая, напряжённая тишина.

Я ожидала удара, пощёчины наотмашь, крика, или даже немедленной казни, но раскатистого смеха, никак не ожидала, и от того вздрогнула.

- Как, как она сказала? Господин Кур… Куккур?! – громкий смех отражался от стен, заполняя комнату.

- Да, да… - зажевал слова второй. – Смешно. Да.

Смеясь, Хэйвин подошёл ещё ближе, и я ощутила на подбородке тёплые пальцы, что лёгким движением задрали мою голову кверху.

Коричнево-оранжевые глаза Хэйвина буквально парализовали меня. Я не видела ничего кроме них, целый мир сузился до размеров дрожащего чёрного зрачка. Казалось, он смотрит в самую душу, нагревая моё нутро.

Лишь позже я увидела аристократическое лицо с удивительно правильными чертами лица, темно-бордовые волосы ниже плеч, и множество амулетов на цепочках - все в его облике привлекало внимание, и я не знала на чем остановить взгляд.

По звуку я поняла, что из большого зала выбежала Хозяйка.

- Господин Руккур, я думала вы не дома! Как неловко! Господин Ташири, и вы здесь! Как я рада Вас видеть! – голос её переменился, теперь она говорила слишком тонко, слишком громко. - Эти служанки, они новенькие, ещё ничего не знают, я отвлеклась буквально на минуту. Господин…

Я слышала, как шуршит платье Хозяйки, как дрожит её голос, но не могла оторвать взгляд от янтарных глаз.

- Что сделала эта несносная девченка?! Я уж накажу её, Господин! Она у меня ни есть, ни спать, ни сидеть не сможет… Извинись, мерзавка.

- Извините, - пропищала я.

- Извиняйся перед своим хозяином, я лишь гость, - Хэйвин чуть наклонил голову, рассматривая моё лицо. – А знаешь что? Не наказывай её, Руккур. Не сегодня. Такой хороший день, такая милая юная особа. Мы не знакомы? – спросил он неожиданно.

Уж точно нет! Такого знакомства не забыть, но в ответ я лишь покачала головой, выдавив лишь булькающие звуки. Я перевела взгляд за его спину и увидела другого Хэйвина, видимо нашего господина. Руккур показался мне чуть меньше, и чуть худее. Волосы у него были короткие и черные. Глаза его были похожи на те драгоценные глазки идолов, что я видела сегодня за витриной. Они сверкали таким же зелёным, холодным, безжизненным цветом. Длинный чуть крючковатый нос не портил общую картину интеллигентного лица. В нашей деревне его бы признали первым красавцем.

- Простите, Господин, - прошептала я. – Мне нет прощения. Могу лишь верой и правдой служить вам, и надеется на…, - далее я совсем умолкла не в силах выдавить из себя ещё хоть слово.

- Таких как она, друг мой нужно поощрять, - Хэйвин  отпустил меня, а я вдруг поняла, что стояла на носочках и чуть не упала. - Они служат нам верой и правдой. Посмотри в их лица, они так преданны. Это нужно уметь ценить. Что это у  тебя? – он кивком головы показал на перевязанную ладонь.

- Это… просто поранилась, Господин, - я низко склонила голову, боясь вновь поймать обжигающий взгляд.

- Дай.

Повязка слетела с руки, обнажив рваные раны. Я ощутила всепоглощающее тепло, и тут же боль прошла, словно её и не было. Такое знакомое чувство!

Не в силах выразить благодарность я упала на колени перед Хэйвином и поклонилась, коснувшись лбом пола.

- Спасибо, Господин, спасибо… - вновь и вновь повторяла я, не в силах поверить, что только что ощутила на себе целебную силу. – Спасибо, спасибо…

- Видишь, как они благодарны? Именно так нужно с людьми, запомни Руккур.

- Хорошо, Господин Ташири, - сухо ответил Руккур. – Гвенда, уведи их отсюда.

- Быстро за мной, - прошипела Хозяйка, и мы послушно поспешили за ней.