— Такой обед вам обойдётся всего в 2 евро!

— Хорошо. Это не так уж и дорого!

Тралалеро поел, заплатил и предложил Сахуру поехать с ним за чашечкой кофе. Тот согласился, а затем пошёл и повесил на свою лавку табличку “Ушёл за чашечкой кофе. Можете пообедать бесплатно при желании”. Они дождались прибытия автобуса, и уехали к Испанской площади.

Когда Тралалеро и Сахур подъехали к площади, они вышли и направились в кофейню. У двери висел плакат:

”ТОЛЬКО СЕГОДНЯ И ТОЛЬКО СЕЙЧАС! В ЭТОЙ КОФЕЙНЕ ВЫСТУПАЕТ ЗНАМЕНИТАЯ СУПРУЖЕСКАЯ ПАРА БАЛЕРИНО КАПУЧИНО И КАПУЧИНО АССАСИНО! ВХОД БЕСПЛАТНЫЙ!”

— Ну что, Сахур? Пойдём, послушаем? — спросил Тралалеро.

— Давай, — ответил Тунтунтун Сахур. — Не зря же я сюда переехал!

Они вошли и заказали столик. Когда часы пробили двенадцать, на маленькую сцену вышли кофейный стакан в повязке ниндзя и кофейная чашка в балетной пачке. Это был Капучино Ассасино и его жена Балерино Капучино. Они начали петь арию из оперы “Травиата” Джузеппе Верди.

Ассасино: Высо́ко поднимем все кубок веселья
И жадно прильнём мы устами.
Как дорог душе светлый миг наслажденья —
За милую выпьем его.
Ловите счастья миг златой,
Его горька утрата —
Промчится без возврата он жизнью молодой!
Как пенится светлая влага в бокале,
Так в сердце кипит пусть любовь!

Хор: Ах, как влага здесь в бокале,
Так же пусть кипит в нас любовь!

Балерино: В словах этой песни глубокая правда,
Её не принять невозможно,
Верьте, что всё в этом мире ничтожно,
Важно веселье одно.
Любовь не век в душе живёт,
Летá не в нашей воле,
Цветок поблекший в поле
Опять не расцветёт.
Ловите, ловите минутную радость,
Пока цветок цветёт!

Хор: В приюте отрадном часы полуно́чи
Приятно провесть всё нас ма́нит.
Пускай же востока заря застанет
Веселия полный наш пир!

Когда они закончили петь и поклонились, по всей кофейне пронеслись восторженные крики и аплодисменты посетителей. Тралалеро и Сахур зааплодировали.

Тут по телевизору(да, в кофейне был телевизор) начали крутить новости. Там говорилось:

“Из Тель-Авива вылетают Бобрито Бандито и Шпиониро Голубиро на Бомбардиро Крокодило, чтобы превратить всю Южную Европу, в том числе и Италию, в выжженое поле. Срочно спешите в укрытия!”

Все в ужасе выбежали из кофейни. Остались только Балерино Капучино, Капучино Ассасино, Тралалеро Тралала и Тунтунтун Сахур.

— Салам алейкум! — Сахур снял с головы свой сонгкок. — Почему вы остались в кофейне?

— Мы не такие, чтобы в страхе убегать, спасая свои жизни! — ответил Капучино Ассасино.

— Тем более, у меня есть идея, как спасти Рим! — добавила Балерино Капучино. — Я слышала, что неподалёку от Ватикана спит Бомбардини Гусини. Он-то и поможет нам победить Бомбардиро Крокодило.

— Поддерживаю! — произнёс Тунтунтун Сахур. — Я ненавижу Бомбардиро Крокодило. Он военный преступник, который бомбил детей в Газе и в Палестине. Он разбомбил мой дом в Джакарте, когда я был на работе. Мало того, что он оставил меня без крова над головой, так он ещё и убил мою жену и троих детей, которые остались дома! — На этих словах Сахур разрыдался.

— Да не реви ты, — утешил его Тралалеро, — сейчас вызову такси!

Тралалеро достал телефон и вызвал такси в Ватикан. Белый Mercedes-Benz выехал через 5 мин после вызова. Все четверо сели в машину и поехали к Бомбардини Гусини.

Такси подъехало к Ватикану. Тралалеро, Сахур, Балерино и Ассасино вышли и расплатились, а затем пошли к Собору Святого Петра.

Там спал самолёт-бомбардировщик с гусиной головой. Капучино Ассасино тихо подошёл к нему и ткнул легонько катаной в крыло. Тот проснулся.

— Чего тебе? — спросил Бомбардини Гусини сонно.

— Лети в Тель-Авив и сбей Бомбардиро Крокодило! — скомандовал Тунтунтун Сахур.

— Хорошо, — ответил Бомбардини Гусини, — собью его, даже несмотря на то, что он мой брат. Уж лучше пусть у меня совсем не будет брата, чем брат-преступник!

Тралалеро, Сахур, Балерино и Ассасино заняли свои места; Балерино и Ассасино разместились на крыльях, Тралалеро сел на хвост, а Сахур залез к нему на шею. Гусини взмыл в небо и полетел на юго-восток…

А Шпиониро Голубиро и Бобрито Бандито сидели на левом крыле Бомбардиро Крокодило и разговаривали.

— Хехехе, — злорадствовал Шпиониро Голубиро, — славный получится костёр! Мы тогда вдоволь жареной человечинки наедимся!

— Правильно говоришь, — поддержал его Бобрито Бандито, — а я тогда пепел смешаю с бетоном и построю себе дворец! И будут там фонтаны, газоны, камины и прочее…

— Хватит болтать по пустякам! — перебил его Бомбардиро Крокодило. — Мы уже подлетаем к Кипру!

Но тут Бомбардиро Крокодило заметил на горизонте Бомбардини Гусини.

— Похоже, мне конец! — испугался Бомбардиро Крокодило. — Он же меня уничтожит!

— Ну всё, тебе кранты! — взревел Тунтунтун Сахур. — Получай расплату за то, что уничтожил мой дом и мою семью! А ну-ка, шмальни в него из гранатомёта! — скомандовал он Бомбардини Гусини.

Гусини выпустил в Бомбардиро Крокодило самую большую гранату. Шпиониро Голубиро и Бобрито Бандито завопили от ужаса. Снаряд попал в турбину правого крыла и взорвал её вместе с крылом. Крокодило стал стремительно падать вниз.

Бомбардиро Крокодило рухнул где-то к северу от Фамагусты. Туда же приземлился и Бомбардини Гусини.

Тунтунтун Сахур спрыгнул с шеи Бомбардини Гусини и подошёл к поражённому Бомбардиро Крокодило.

— Что, страдаешь теперь? — зло спросил он раненого врага. — Это тебе за то, что разбомбил мой дом! Видно, в детстве тебя не учили пословице: не делай другому того, чего не желаешь себе!

— Пошёл ты… — Бомбардиро Крокодило хотел ещё что-то сказать, да не успел: помер.

Бобрито Бандито оказался придавлен обломком левого крыла. Напала на него тоска смертная. Зовёт он Капучино Ассасино:

— Эй! Подойди сюда!

Капучино Ассасино спрыгнул с правого крыла и подошёл к нему. Бобрито Бандито заплакал:

— Умоляю, вытащи меня из-под обломка! Я обещаю, что теперь буду делать только добро!

Сжалился над ним Капучино Ассасино, и помог ему выбраться.

— Спасибо тебе большое, — поблагодарил Бобрито Бандито своего спасителя. — Век тебе буду благодарен!

Тут Бобрито Бандито услышал стон:

— Дружище, помоги мне выбраться! Меня придавило турбиной! Я умираю!

Это кричал Шпиониро Голубиро. Бобрито Бандито подбежал к другу. Он попытался его вытащить, но не смог. Тогда Бобрито Бандито позвал на помощь Тунтунтун Сахура. Вдвоём они вытащили его.

— Благодарю вас от всей своей голубиной души! А теперь полетели в Рим!

Капучино Ассасино и Балерино Капучино разместились на правом крыле, Бобрито Бандито и Шпиониро Голубиро — на левом, Тралалеро Тралала — на хвосте, а Тунтунтун Сахур — на шее. Так они и полетели обратно в Рим.

Бобрито Бандито и Шпиониро Голубиро стали выращивать кукурузу и продавать её. Балерино Капучино и Капучино Ассасино открыли свою кофейню. Тралалеро Тралала уехал в Триест и стал там владельцем яхты, на которой он путешествует по всей Адриатике и продаёт там сладости и жареную кукурузу, которую ему любезно поставляют Бобрито Бандито и Шпиониро Голубиро. А Тунтунтун Сахур нашёл себе новую семью на родине, в Индонезии.

Впоследствии они спасли Италию от нашествия Лабубу, побывали в России и даже отправились на Луну!

Но это уже совсем другая история для новых произведений…

——————————————————————————————————————————

Примечания

Мартабак — индонезийский пирог, у которого много вариантов начинки.

Сате — миниатюрный индонезийский шашлык.

Сонгкок — индонезийский головной убор, похожий на тюбетейку

Дело в том, что «mümiya» в Византию попала благодаря дипломатии! Письмо и подарок были отправлены сыном Фатимидского халифа (правившего из Каира) Роману, сыну византийского императора Константина VII. Роман позже стал императором Романом II (он правил Византией в 959–963 гг.). В тот момент был очень активный дипломатический обмен между Фатимидским халифатом и Византией. Удивительно, но письмо сохранилось и стало очень важным источником; оно и раскрывало нам суть отправленного подарка — это была коробочка с редким, даже драгоценным веществом. Оно называлось «mūmiyā’» — разновидность битума/асфальта, на тот момент практически неизвестная в Византии.

Это самое вещество было в небольшом серебряном сосуде; автор письма подчёркивал, что оно «бесценное», «Более драгоценное, чем драгоценные камни». Даже более того, дипломатическим даром не могло быть просто «какое-то лекарство», это лекарство было уникальным. В письме прямо писали: «оно доступно только Фатимидскому халифу в Каире и халифу в Багдаде»; соответственно, прямой продажи на «открытом» рынке не было.

При этом сам препарат был широко известен в восточной медицине. Как так получается, что уникальный и не распространяемый препарат стал широко известным? Тут дело в том, что само «лекарство» mūmiyā — это банальный битум, который находили в разных регионах, поэтому он был очень широко известен под разными названиями, но в письме и посылке содержался особый битум, который собирали в единственном месте, находившемся под постоянной охраной. Лишь раз в год оттуда, в присутствии чиновников, забирали добытый битум, причём в совсем небольшом количестве — около 600 грамм за год. Он получил весьма поэтичное название «слёзы камней», но это не просто название. Именно так его и добывали — эта разновидность битума сочилась из скальной породы в пещере.

К слову, тут я просто не могу не вспомнить про «византийскую фишку» — добычу так называемой «Лемносской земли», красной глины на острове Лемнос в Эгейском море. Она была и противоядием, и лекарством, и уходила в историю аж к Гефесту; собственно, её и добывали только на одном единственном холме, названном в честь Гефеста, раз в год, шестого августа, в присутствии аж целого епископа. Вся добытая глина опечатывалась и стоила огромных денег. Достаточно серьёзное совпадение, но возвращаемся на восток.

Естественно, горные пещеры были не единственным источником битума; его добывали ещё в некоторых местах, но, естественно, он был не настолько целебным и не настолько качественным. Настоящий битум был только оригинальный, царский, персидский, самого высокого качества.

При этом византийские медики о существовании целебного битума, конечно, знали. Например, Диоскорид и Плиний применяли битум при воспалениях или кожных болезнях, но вот использовать битум для лечения переломов никто из греческих, римских или византийских авторов не придумал; эту технологию именно заимствовали.

Сама технология лечения, а также механизм проверки лекарства на подлинность и проверки его эффективности нам известна из всё того же сохранившегося письма. Инструкция была максимально подробной, качественной и понятной.

Указания к применению были такими:

• Основное показание: лечение переломов костей. Кроме того, применять можно при следующих проблемах со здоровьем: катар (ринит в современном понимании), припадки (эпилепсия), потеря зрения, дефекты речи, кровохарканье, боль в горле, заболевания селезенки и ещё много чего другого. Люди любили лекарства от всего.
• Дозировка: Лекарство в объёме, совпадающем с одной серебряной монетой miliarision (~2.5-3 г), растворяется в небольшом количестве масла и проглатывается.При этом препарат не подавался просто как «пустышка»; в письме была отдельная инструкция, как проверить препарат на подлинность. Лекарство нужно было дать птице или животному со сломанной конечностью. Конечность перевязывают на 3-4 дня. Если после снятия повязки животное ходит нормально — вещество подлинное.

Эффективность данного лекарства явно была достаточно высокой по мнению медиков того времени. Дело в том, что недавно опубликовали анонимный византийский трактат, который не просто подтверждает, что mümiya применялся в Византии, а показывает, насколько детализировали его применение. Документ называется «Περὶ τῆς μωμίου ἐνεργείας» и опубликован в открытом доступе.

В первую очередь авторы трактата разделили дозировку препарата по возрастам:
• Грудным младенцам полагалась совсем крошечная доза — не больше ячменного зерна. Причём растворять её нужно было в грудном молоке (а не в масле, как советовал изначальный персидский источник).
• Пятилетние дети уже могли получить дозу в один карат (зерно рожкового дерева).
• Взрослые мужчины получали разную дозу — зимой доза была в 6 карат, причём разводить mümiya нужно было в горячем неразбавленном вине, а вот летом — лишь 4 карата, так как был риск «перегрева» организма.
• А вот пожилым людям была положена «увеличенная доза из-за хрупкости костей».Кроме того, в Византии начали использовать данное лекарство в стиле классической византийской медицины — для лечения вздутия гениталий (ὁγκωθείεν τὰ αἰδοῖα) у детей и взрослых, вызванного скоплением «газа» (πνεῦμα). Сейчас я объясню, о чём речь.

В то время была распространена гуморальная теория. Здоровье зависело от баланса четырёх телесных жидкостей («соков» или «гуморов»): крови, флегмы, обычный жёлчи и чёрной желчи. Болезни возникали из-за дисбаланса или «порчи» этих соков. Перечисленные выше болезни возникали, по мнению византийских медиков, из-за патологического скопления или застоя пневмы (πνεῦμα) — жизненного духа — в области гениталий. Он возникал из-за дисбаланса телесных соков (гуморов); для его устранения византийские врачи применяли mümiya. А также специальные диеты, слабительные травы, кровопускания, припарки и всё то, что считали медициной.

Удивительно, как достаточно небольшие исторические сведения об одном конкретном препарате смогли дать достаточно убедительные доказательства о дипломатическом и культурном обмене между Византией и государствами Востока. Византийские медики однозначно включали в свой инструментарий новые (для своего времени) и эффективные (для своего времени) лекарства, которые были именно изобретением других народов, но при этом практика их применения не дублировалась, а расширялась и включалась в тот опыт, который был у византийцев. Кроме того, это любопытное практическое подтверждение того, что медицина требовала доказательств не только «от медиков для медиков», но и даже при приёме препарата пациентами, так как «проверка качества mümiya» была представлена не только в письме одного правителя другому, но и в дальнейших трактатах. Правда, проверка была достаточно специфической, так как цыплёнок с перебинтованной сломанной конечностью и так, скорее всего, за 3-4 дня её успеет срастить. Любопытнее всего, что применение данного препарата на раненую кожу в целом могло оказать определённый эффект, так как могло закрыть рану, как современный герметик, оказать лёгкое обезболивающее действие. Приём внутрь, конечно, никакого положительного эффекта оказать не мог. Ну, в теории, вызвать диарею, если вдруг такая задача стояла. А вот навредить мог легко, так как состав битума мог быть совершенно непредсказуемым и при систематическом приёме такого лекарства отравить себя мог даже достаточно здоровый человек.

P.S. Ранее текст был опубликован в историческом сообществе Катехизис Катарсиса, он же Cat.Cat, давно известный на Пикабу, у нас там много интересного.

P.P.S. Уважаемые читатели, на пикабу очень специфичная ситуация с показом старых постов, если вам понравился этот материал предлагаю посмотреть иные мои тексты, все ссылки ведут на пикабу, а не в телеграмм-канал:
Серия о литературе, посвящённой Северу: Исповедь чукотского жителя; Гостеприимная Арктика; Экспедиция «Жаннетты»; Синсё-мару: как японец открыл Россию и создал книгу про это

Серия истории археологии: Марселино Санс де Саутуола – археолог, которому не верили; Эмиль Картальяк - человек, который принизил и возвысил Марселино Саутуола.

Серия "История личности": Дмитрий Ильин, герой Чесменского сражения; Безумный, храбрый и слепой король Иоганн Люксембургский; Катерина Лох - первые шаги индийских медсестёр.
Серия "История кулинарии": Форикол: карательный норвежский деликатес.; Деликатесы кухни древнего Рима: история и практика
Научпоп: Ампутация глазных стебельков заставляет креветок размножаться: как это работает?

Подписывайтесь, если вам интересен контент, он выходит постоянно и по графику: вторник, четверг - исторические тексты, суббота - неисторические.