Посоветуйте почитать детективы (ну или триллеры) на спортивную или околоспортивную тематику. Ну там где либо герои спортсмены. либо события произошли в спортивной среде. Ну вы понимаете :) Спорт - любой: от бокса до шахмат.
Прежде всего, хочу поблагодарить человека под ником user5329899 за донат. Сердечное спасибо! Было неожиданно и приятно.
Прошлый пост ожидаемо набрал мало лайков, полагаю, из-за своей специфики. Однако мимо такой индийской роскоши я пройти никак не могла, и рада была переключиться на что-то другое. Всем, кто поддержал лайком, тоже огромное спасибо. Значит, всё-таки всё было не напрасно)
А сегодня возвращаемся в Рим, и рассказ поведу про «Год Четырёх Императоров».
(Те самые четыре императора: Гальба, Отон, Вителлий и Веспасиан)
В одном из прошлых постов (кстати, он поставил рекорд по лайкам: История нашего мира в художественной литературе. Часть 59. «Камо грядеше») я рассказала о приходе к власти Нерона, о годах его правления, но не успела сказать о том, как закончилось его правление. А закончилось оно тем, что недовольный экономической политикой Нерона и налогами, накладываемыми на провинции, наместник Лугдунской Галлии (и, кстати, сам галл по происхождению) Гай Юлий Виндекс поднял восстание в марте 68-го года н.э. На помощь он позвал наместника Тарраконской Испании – Сервия Сульпиция Гальбу (кстати, его между делом и довольно лестно упоминал в своём романе Грейвз :) Рассказывала об этом я тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 57. «Я, Клавдий» и «Божественный Клавдий»). Гальба был популярен в армии, и, чтоб он точно не отказался, Виндекс толсто намекнул, что из старичка Гальбы, как ни крути, император получится всяко получше, чем из Нерона. Старикан понял, видно, что это его шанс, и двинулся к Риму, даже несмотря на то, что его успели объявить врагом народа в Сенате. Ну…Сенату потом пришлось пересмотреть своё мнение, ибо Гальбу уже никто (и ничто) остановить не мог.
Ну а Нерон понял, что запахло жареным, и что живым из этой передряги ему вряд ли удастся выбраться, так что решился император взять дело в свои руки. Сначала, конечно, он пытался перепоручить это кому-то ещё, но желающих не нашлось, и с горсткой всё ещё лояльных ему людей он отправился на загородную виллу, где без конца, вздыхая, повторял «Какой великий артист погибает!» (лат. Qualis artifex pereo). Что ни говори, а артистизма ему и впрямь было не занимать, и в каком-то смысле умер он эффектно – едва стало ясно, что его вот-вот арестуют, а потом казнят, как он всё-таки решился – процитировал строфу из «Илиады» и наложил на себя руки. Его последними словами будто бы было высказывание – «Вот она – верность».
Кстати, о верности. Похоронами бывшего императора заниматься никто не хотел, и этот нелегкий труд взяли на себя три женщины: бывшая любовница Нерона Акта (та самая, из-за которой он поцапался с матерью со всеми вытекающими) и две его кормилицы, Эклога и Александрия. Так что удивительно, но факт – даже у такого человека нашлись те, кто в каком-то смысле оставался ему предан. Прах его поместили в родовой усыпальнице Домициев на Садовом холме.
("Смерть Нерона". Картина В.С. Смирнова. 1888-й год)
Так вот и пресеклась династия Юлиев-Клавдиев. А императором стал в июне того же 68-го года Сервий Сульпиций Гальба. Правда, правление его продлилось совсем недолго. И, хотя верхушка общества, страдавшая от выходок прошлых императоров, радовалась концу правления Нерона, многие из простых жителей империи ничего хорошего в государственном перевороте не видели и угрюмо следили за нововведениями скупого старикашки, который начал своё правление с мести -- бывшим противникам, просто недовольным и тем, кто не поддержал его во время мятежа. Короче, хотя он был и без того в непростых условиях, Гальба, судя по всему, многое сделал и сам для того, чтоб встретить тот конец, который ему достался, да как можно скорее.
Ему было семьдесят лет, и, осознавая, что случиться с ним может что угодно (кроме того, что случилось в итоге)), особенно на фоне восстания Авла Вителлия в Германии, он стал выбирать преемника, и остановил свой выбор на Луции Кальпурнии Пизоне Фруги Лициниане (38-69гг.), которого усыновил, отбросив при этом кандидатуру Марка Сальвия Отона. Ничем хорошим для них всех это решение в итоге не обернулось.
Своему возвышению наследник императора радовался всего пять дней. А 15 января охочий до власти (и, возможно, жутко обиженный) Отон поднял мятеж, и на его сторону перешли даже те, в чьи обязанности входила защита императора. Единственный, кто пытался защитить владыку Рима и его наследника, был некий центурион по имени Семпроний Денс. Однако ему это не удалось (судьба самого Денса представлена несколько размыто, но, судя по всему, он тогда же и погиб). В тот же день и Гальба, и Луций Кальпурний Пизон были убиты мятежниками (причем второй пытался укрыться в храме Весты, но его достали и там. Тацит утверждал, что Отон «изучал отрубленную голову жертвы с особой злобой, как будто его глаза никогда не могли насытиться»), а императором провозгласили Отона.
Вот только Отон продержался ещё меньше, чем его предшественник. Потому что восстание Авла Вителлия, которого тоже провозгласили императором, сдуваться и не думало, и с ним надо было что-то делать. Это «что-то» обернулось грандиозным сражением в апреле 69-го года – (первой) битвой при Бедриаке (недалеко от нынешнего г. Кремона в северной Италии). По некоторым данным, тогда погибло около 40 тысяч человек. Когда новости об этом поражении дошли до Брикселлума, многие солдаты и командиры Отона уговаривали его продолжить борьбу, так как вспомогательные подразделения были уже на подходе. Но Отон вместо этого покончил с собой, будто бы для того, чтоб прекратить гражданскую войну. Так вот Авл Вителлий пришёл в Рим и на восемь месяцев стал императором.
И, хотя Вителлий продержался подольше предшественника, римляне нового правителя не оценили. За Вителлием закрепилась слава пьяницы и обжоры, и плюс к этому ему приписывали и различные чудаковатости, и жестокости. Например, после того, как к нему якобы попал список тех, кто пытался приписать себе убийство Гальбы и Пизона с тем, чтоб получить награду от Отона, Вителлий приказал всех из этого списка найти и казнить. Это римлянам понравилось, остальное – уже не очень. О жестокости Вителлия писал Светоний, но Дион Кассий это опровергал и утверждал, что даже из числа приверженцев Отона Вителлий казнил немногих. К слову, брату Отона, Луцию Сальвию Отону Тициану, сохранили жизнь.
Однако спокойно в римской империи так и не стало. Уже в июле 69-го года сидевшего прежде тихо в Иудее Тита Флавия Веспасиана его сторонники объявили императором (кстати, это тот самый Веспасиан, что командовал II-м легионом, и именно в этой роли фигурировал в романах Скэрроу «Орлы империи», о которых я ранее рассказывала – История нашего мира в художественной литературе. Часть 58. «Орлы империи»). И, пока в Риме на это дело махали всеми частями тела, Веспасиан, его сын Тит и другие заинтересованные готовились и медленно, но верно будто лавина в игре про Кузю двигались в сторону столицы империи. И всё пошло для Вителлия по одному месту, особенно, когда его ближайший соратник и военачальник, Авл Цецина Алиен, перешёл на сторону Веспасиана. Дошло и до второй битвы при Бедриаке в октябре 69-го, только на этот раз вителлианцы потерпели поражение.
Вителлий понял, что песенка его спета, и даже пытался отречься от императорской власти при помощи брата Веспасиана, но ему мало того, что это не удалось, так ещё и Тит Флавий Сабин попал под горячую руку и погиб, хотя Вителлий пытался его защитить. Племяннику Сабина, Домициану (младшему сыну Веспасиана), едва удалось унести ноги и уцелеть. После всех попыток спастись Авл Вителлий был схвачен солдатами Веспасиана, связан и позорно протащен через весь город к Форуму, по пути подвергаясь нападкам и издевательствам со стороны римлян. Версии о том, как именно он погиб в итоге, разнятся, но сам факт неоспорим. Вслед за ним были убиты его сын и брат. В те же дни погибло и большинство его сторонников. А на следующий день после гибели Вителлия в город вошёл сам Тит Флавий Веспасиан.
("Авл Вителлий на улицах Рима". Картина Ж. Рошгросса. 1883-й год)
Вскоре удалось навести порядок, а Веспасиан стал императором, четвертым и последним в тот год, и принес Риму долгожданные мир, стабильность и покой на целых десять лет.
О том, каково это, когда императоры меняются каждые несколько месяцев, отлично написано в сегодняшнем произведении
«Дочери Рима» К. Куинн
Время действия: I век н.э., 68-69 г. н.э. И затем после скипа 81 год н.э.
Место действия: Римская империя (территория современной Италии).
Интересное из истории создания:
Кейт Куинн (Kate Quinn, р. 1981г.) – современная американская писательница, уроженка Южной Калифорнии и выпускница Бостонского университета, получившая степени бакалавра и магистра по классическому вокалу. При этом история – её давнее увлечение, и ей принадлежат две исторические серии – «Императрица Рима» и «Хроники Борджиа».
(Фото К. Куинн, найденное на просторах интернета)
Первый в первой же серии роман – «Хозяйки Рима» – был написан в 2010-м году, и события в нём развиваются во времена правления Домициана. Его я не читала, но ознакомиться со всей серией (а она состоит из пяти книг) имеет смысл, если хочется, чтоб ход повествования в контексте моих заметок шёл непрерывно. Однако я сегодня буду рассказывать только о приквеле «Хозяек Рима» – романе «Дочери Рима», который Куинн написала и опубликовала уже в 2011-м году, через год после первого. Вся серия имела огромный читательский успех и переведена на многие языки, включая и русский (во всяком случае, первые три романа, включая и «Императрицу семи холмов», посвященную уже событиям времен правления императора Адриана, находятся без труда).
О чём:
История крутится вокруг судеб четырех Корнелий, двух родных сестер, и двух их кузин, которые, будучи ещё совсем девчонками, подошли как-то к уличному хироманту Нессу и прикола ради попросили погадать им. Тот уже приготовился ради звонкой монеты нести обычную в таких случаях чушь, но тут у него случился приход, и впервые в своей жизни он сумел по-настоящему увидеть будущее. По его мнению – лучше б не видел. Девчонки-то хмыкнули и убежали навстречу новым развлечениям, а у бедного хироманта психотравма на всю жизнь. Рука одной из сестер Корнелий поразила его особенно: если остальным можно было лишь посочувствовать, и сказать, что в непростые времена живем, что поделать, то эта девица в глазах Несса жертвой людей и обстоятельств никак не выглядела, а совсем даже наоборот. Кто ж знал, что ему придется спустя много лет встретиться со своей психотравмой снова, да ещё вот так?
А девочки тем временем росли и в ус не дули, хотя, несмотря на довольно близкое родство, и семьи, и жизни их ко взрослому возрасту стали ощутимо различаться. Да и сами они на друг друга ни капли не походили, ни внешне, ни по характеру, ни в своих устремлениях. Корнелия Прима, старшая из них, счастливо была замужем за приёмным сыном императора Гальбы и мечтала стать императрицей. Её родная сестра, Корнелия Секунда, получившая домашнее прозвище Марция, тоже отдана была замуж, но браком тяготилась и мечтала стать историком, хотя не сомневалась, что в реальности ей на этом поприще ничего не светит, если только не случится чудо. Ветреную красавицу Лоллию (она же Корнелия Терция) дед, бывший вольноотпущенник, а ныне очень богатый и обросший полезными связями, но не слишком уважаемый старик, выдает снова замуж всякий раз, как меняются политические ветра. Прежде её это особо не парило, но в третий раз, в тот самый роковой год, что-то пошло не так, и в норму, кажется, в полной мере так и не вернулось. Мужей у неё в итоге оказалось больше, чем традиционных завитков на лбу у невесты. Ну а самая младшая, по прозвищу Диана, в равной степени оказалась и красавицей, и ушибленной на всю голову) О том, что она из себя представляла, можно сказать одним коротеньким фрагментом:
«…
— Юная госпожа, тебя ждет великое будущее. Все юные девочки мечтают об императорском венце. Но ты точно станешь императрицей Рима! Ты станешь супругой императора, и у тебя будет больше драгоценных камней, и рабынь, и дворцов, чем ты сможешь сосчитать. Разве это не прекрасно?
— Это я хочу стать императрицей! — запротестовала другая юная Корнелия.
— Нет, я!
— Лошадка! — пискнула самая маленькая, ткнув пальчиком в проехавшую мимо повозку…».
В общем, пока её сёстры в водовороте событий «Года Четырех Императоров» боролись за власть, свободу, любовь и прочие хорошие вещи, Диану, казалось, интересовали только лошади да гонки на колесницах, и больше ничего. Никому и в голову не могло прийти, что именно она, всё примечая, вдруг догадается, кто без конца дергает за нитки, желая отыграться за прошлое, наполненное беспомощностью, бездействием и утерянными возможностями. Не щадя при этом ни себя, ни других.
(Автора изображения не нашла. Кто знает - подскажите)
Отрывок:
И, хотя изначально я сама от себя этого не ожидала, отрывок я тоже хочу привести про Диану, которая, всецело отдаваясь своей страсти и мечтам, пошла на отчаянный и рискованный поступок, лишь бы её любимцы одержали победу в, казалось бы, безнадёжной гонке, где победитель уже вроде как заранее известен. Ведь император тоже не любит проигрывать.
«…«Красные» сорвались с места последними, с секундным опозданием, еще до того, как колеса колесницы пришли в движение. Впрочем, Диана не слишком переживала по этому поводу. Она не горела желанием оказаться пойманной в ловушку внутренней дорожки рядом с поворотным столбом, ибо это грозило ей неминуемым столкновением. В ее распоряжении была лишь сила ее Четырех Ветров. Только на нее она и могла полагаться.
Колесница под ее ногами ходит ходуном, струи воздуха больно бьют в лицо в прорези шлема, застилая зрение, поводья натянуты и грозят в любую минуту перерезать запястья, и, о боги, откуда ей было знать, что ее Четыре Ветра столь резво устремятся вперед? Диана напрягла руки, прижалась животом к передку колесницы, принимая устойчивое положение, а чтобы ветер не хлестал по глазам, уперлась подбородком в грудь. За последние несколько месяцев упражнений под придирчивым оком Ллина, эти мелочи уже вошли в ее плоть и кровь. А еще она понимает, что под шлемом рот ее растянут в дьявольской усмешке. «Полегче, мои хорошие, полегче», — уговаривает она своих жеребцов. Но те несутся вперед, будто поставили себе цель вырваться на свободу. «Помедленнее, мои дорогие, помедленнее».
Ее четверка ведет последней. Впереди поворот, однако Диана не спешит вырываться вперед. Поворот, ее первый поворот на арене Большого цирка, о боги, если она позволит нервам взять власть над собой. Если она ослабит поводья, то разобьет колесницу и загубит всех своих четверых скакунов. От напряжения Диана прикусила губу. Сердце стучит в груди, словно молот Вулкана. Она постепенно натягивает поводья тех двоих, что идут по внутреннему кругу. Борей опускает голову, словно бык, и колесница описывает аккуратный поворот. Секунда — и они вновь вырываются на прямой отрезок дорожки. И вновь поворот, и вновь ее четверка описывает его плавно и чисто, как и первый. Над ее головой мелькает золотая вспышка. Диана на мгновение поднимает глаза. Это скульптурный дельфин наклонил над ней резной нос. А это, оказывается, не так уж и трудно.
Где-то позади себя, приглушенный ревом ветра в ушах, она слышит гул — это кричит толпа на трибунах. Впереди бегут «зеленые», «синие» висят у них на хвосте, чуть позади от них — «белые». Наблюдай она за ними со своего обычного места, то кричала бы тоже, умоляя колесничего прибавить скорости, но ей нужно преодолеть еще один отрезок пути, чтобы лучше научиться чувствовать настроение своих гнедых. После нескольких месяцев наблюдений за ними с трибуны она знает их как свои пять пальцев. Ей прекрасно известно, какую скорость может развить Зефир, как слаженно Эвр и Нот умеют бежать бок о бок, так, что со стороны может показаться, будто это один скакун с восемью ногами; как на повороте Борей едва ли не льнет к земле. Но ей ни разу не доводилось управлять ими самой, и у нее ровно шесть отрезков, чтобы изучить их до конца. Впрочем, нет, четыре, два отрезка она уже преодолела, причем сама даже не заметила, как. Возможно, даже семь отрезков пролетят так быстро, что она не успеет и глазом моргнуть. Ведь половина гонки уже позади.
Пора прибавить скорости.
Она слегка ослабляет поводья, и ее четверка тотчас устремляется вперед. О боги, какие же они сильные! Куда сильнее тех мирных меринов, которыми ей до этого доводилось управлять под мудрым руководством Ллина. Поводья уже больно врезались ей в талию. Диана стоит, прижавшись животом к передку колесницы, однако слегка отстраняется, чтобы их ослабить. Совсем чуть-чуть, но ее четверка это уже почувствовала и прибавила скорости. Диана обходит «белых», на что уходит целый отрезок, однако, когда следующий золотой дельфин опускает нос, ее четверка уже идет третьей.
«Синие» тем временем вырвались вперед и на целый нос обогнали зеленых, которые еще пару отрезков будут делать вид, будто сражаются за победу. Диана занимает место вслед за ними, и ее четверка явно ненавидит за это своего колесничего. Кони как безумные рвутся вперед. От напряжения и усилий на ладонях под перчатками уже вздулись волдыри, но время еще не подошло.
— Еще рано! — кричит она скакунам, и ее крик тотчас уносит ветер. Ее руки готовы выть от боли. Ей вспоминаются слова, однажды — с видимым презрением — брошенные в ее адрес Марцеллой: мол, она слишком мала ростом, чтобы совладать с четверкой лошадей.
Пятый отрезок. «Зеленые» отстают. Диане видно, что их колесничий натягивает поводья, сдерживая бег лошадей. Какое-то время две четверки несутся бок о бок, затем «красные» делают рывок вперед, оставляя «зеленых» позади. Теперь перед ней лишь «синие». Деррик погоняет своих гнедых кнутом. Поравнявшись с императорской ложей, он на мгновение замедляет бег и победно потрясает кнутом, и в этот миг Диана резко ослабляет поводья.
Почувствовав свободу, ее четверка с такой силой делает очередной рывок, что на мгновение у нее темнеет в глазах и, покачнувшись, ударяется животом о передок колесницы. От удара кнут вылетает у нее из рук и остается далеко позади. Диана из последних сил впивается пальцами в поводья. Ее гнедые тем временем быстро догоняют «синих» и, вырвавшись на среднюю дорожку, устремляются вперед. Три длинных прыжка, и три коричневых носа уже поравнялись рядом с колесами «синих». Деррик оборачивается и, завидев ее, щелкает кнутом над головами своей четверки.
Я могу победить, эта мысль пронзает ее сознание, и Диана, превозмогая боль в натруженных ладонях, еще крепче сжимает поводья. Ну, конечно же! Разве она не мечтала о победе с той самой минуты, когда вступила на колесницу. Да, но одно дело — мечтать, и другое быть уверенной в том, что это возможно. Колесничие-новички никогда не выигрывают первых забегов, однако Деррик считает, что «красные» ему не угроза. Он почти не погоняет свою четверку. «Зеленые» и «белые» давно остались позади и даже не делают попыток его догнать.
Я могу победить! Диана еще немного ослабляет поводья, и ее гнедые тотчас откликаются на это как механизм о шестнадцати ногах. Мгновение — и они уже несутся наравне с «синими». Восемь лошадей бегут в одну линию, и тогда Диана, оставив всякую осторожность, предоставляет своей четверке свободу действий. Они тотчас вырываются вперед, и прежде чем Деррик успевает щелкнуть над спинами «синих» кнутом, как впереди их ждет очередной поворот. Увы, «синие» бегут слишком близко к поворотному столбу и потому, чтобы избежать столкновения, вынуждены замедлить ход. Диана же, чья четверка несется по средней дорожке, проходит поворот на головокружительной скорости. Единственный, кто чувствует на себе натяжение поводьев, это Борей. Он по-бычьи низко опускает мощную шею, едва ли не припадая к земле, и их четверка плавно описывает поворот, чтобы устремиться на новый отрезок. Нет, конечно, скорость на повороте она теряет, однако «красные», когда они проносятся мимо императорской ложи, по-прежнему бегут впереди «синих», которые мрачно мчатся по внутреннему кругу.
Последний отрезок.
Деррик догоняет ее и что-то кричит, однако Диана даже не смотрит в ее сторону. Ей видны лишь четыре лошадиных головы и «красные» полоски поводьев, что сжаты в ее покрытых волдырями ладонях. Причем, похоже, что волдыри уже начали лопаться под перчатками. На талии у нее словно надет огненный обруч. Впечатление такое, будто четверка задалась целью перерезать ее пополам, и руки ее горят огнем, когда она пытается их сдержать. И тем не менее из горла ее рвется смех, и она, отпустив поводья, позволяет своим гнедым уйти вперед.
«Синие» пару мгновений бегут рядом, однако Диане виден открытый в изумлении рот Деррика. Он кажется ей разверстой черной дырой. Интересно, он меня узнал? Может, и узнал. Однако, как только впереди возникает очередной поворот, Борей заранее опускает голову, увлекая за собой остальных. Еще мгновение — и они вновь на прямой, однако на этот раз на внутренней дорожке, потому что «синих» больше не видно, впереди теперь только «красные». Это они несутся вперед по финишной прямой и теперь их уже никому не догнать. Диана понимает, что должна осадить их, чтобы они сбавили скорость, но ее Четыре Ветра, закусив удила, продолжают лететь вперед, и ей уже ни за что их не остановить, даже если бы она очень захотела. Впрочем, она даже не пытается. Пусть несутся дальше и никогда не останавливаются, оставляя проигравших «синих» далеко позади себя. Ее четверка аккуратно вписывается в последний поворот, так, как учил ее Ллин: она наклоняется вперед и резко натягивает поводья. Усталый Борей тотчас сбрасывает скорость, а вот внешний в четверке, Зефир, даже не думает этого делать и несется дальше, увлекая за собой остальных, и все четверо устремляются вперед, четыре ветра, летящих навстречу вечности.
Последний дельфин клюет носом. «Синие» проносятся мимо пять секунд спустя, «зеленые» и «белые» пробегают последними. К этому моменту «красные» на пути к победе, они успевают пронестись половину финишной дистанции. Прежде чем Диана заставляет их перейти на шаг, они прекращают ее ладони в кровавое месиво. Они то и дело норовят перейти на рысь, вскидывают головы, прядают ушами. До Дианы впервые доносится оглушительный рев трибун, а на голову начинает падать дождь цветочных лепестков. Розовых лепестков. Диана в растерянности протянула руку и поймала их целую пригоршню. Тем временем пятьдесят тысяч ртов восторженно выкрикивают: «Красные!». «Красные!». «Красные!». Народ срывается с мест и выбегает на поле. Толпа устремляется вслед за ней, хватая в качестве сувениров пригоршни песка, пытаясь вырвать на память волоски из хвоста Зефира или отколупнуть кусочек красной краски с колеса колесницы. К подолу ее туники тянутся десятки рук, в ушах звенит от оглушительных криков. «Красные»! «Красные»! «Красные»!». Постепенно до нее доходит смысл этих слов, и все становится на свои места. Она выиграла гонки в Большом цирке!..».
Я читала это рано утром под мощную музыку, превратившую эту сцену в просто бомбический коктейль из эмоций. Быть может, иначе и в отрыве от контекста это не выглядит так круто, но тем, кто всё-таки возьмется читать, я рекомендую повторить мой опыт и включить себе что-нибудь, что поможет прочувствовать этот эпизод всецело, так, чтоб ощущение было, что и вам в уши завывает ветер, пока четверка резвых коней несет вас к победе на ипподроме Большого Цирка в Риме)
Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:
Вообще, конечно, я понимаю, что далеко не всем зайдет чтиво про вроде как четырех молодых богатых дамочек с их дамскими проблемами и чаяниями, это в немалой степени роман о женщинах и для женщин. Но у меня всё-таки не повернутся пальцы назвать его «дамским» или «любовным» романом. Приведенный выше отрывок толсто намекает на то, что там немало такого, что много кого может заинтересовать.
И самое ценное в этой книге, я считаю – это то, как жизненно показаны реакции людей на большие политические и социальные потрясения в стране, когда кажется, что мир рушится, и всё, что ты можешь делать – это убегать с криками «Спасайся кто может!». Эта книга блестяще демонстрирует, что от превратностей судьбы не застрахован вообще никто. Тот, кто сегодня поднялся на предпоследнюю ступеньку к вершине власти, назавтра будет всеми предан и превратится в безголовый труп. Тот, кто ещё вчера был в фаворе у одних, сегодня вынужден заслуживать благосклонность других, открещиваясь от предыдущих. Тот, кто ещё вчера был лишь одним из многих, позже станет первым, единственным и неповторимым. И зачастую предсказать, как именно всё повернется, какая попытка всё спасти окажется провальной и приведет к гибели, какое неосторожное слово повернет ход истории – невозможно.
Я считаю, что роман Куинн отлично передал атмосферу всеобщего бардака и перманентной тревожности 69-го года н.э. в Риме, причем именно погружая в римскую обыденность, а не неловко имитируя её. При прочтении я действительно могла поверить, что вижу происходящее глазами римлянок того времени, с позиций тех реалий, к каким они привыкли. Причем поймала себя на том, что даже к их шоковым и птср-реакциям невольно подключаюсь, так, что, когда читаешь, не можешь поверить в реальности опасности в сложившейся ситуации, но не в плане «Не верю!», а так, как это могло бы ощущаться и в реальной жизни, когда не можешь поверить в то, что видишь и слышишь. Куинн вообще здорово удалась психологическая составляющая и передача характеров и переживаний её персонажей. Думается мне, не одна книга по психологии была проштудирована. Одно только описание первых месяцев вдовства Корнелии чего стоят – прям отчетливо видны все стадии от отрицания до принятия.
Сами героини – это тоже не обыкновенные штампованные куклы из любовных (и не только) романов. В чём-то черты их характера, можно сказать, гипертрофированы, но это, на мой взгляд, только пошло на пользу тексту, делая всю эту шибанутую четверку яркой и запоминающейся. Причем отношение к героиням может в ходе прочтения резко поменяться. Наибольшую симпатию у меня по итогу, как ни странно, вызывала Лоллия, но больше всех поразила, пожалуй, всё-таки именно Диана.
Сам сюжет не то что бы свеж и оригинален, я так-то с легкостью предсказала многие сюжетные ходы, но это не вызывает раздражение, как бывает в случае чтения какой-нибудь книжки, где штамп на штампе и штампом погоняет. Напротив, в конце у меня было ощущение, что в общем и целом всё сложилось правильно, как надо. Чувство, сравнимое с тем, какое испытываешь, когда спустя несколько часов, паззл или пасьянс, наконец, сошелся)
Что касается историчности, её уровень тоже довольно высок. Во всяком случае Куинн хорошо знакома с историческим материалом и о том, где, почему и зачем набрехала, в послесловии честно написала. Местами это, конечно, выглядит совой, натянутой на глобус, местами – откровенным гоневом, но сильно вкус не портит. Тем более что в одном момента я её всецело поддерживала – хотя бы на страницах своего романа она воздала по заслугам центуриону Денсу, наградив его не только более долгой жизнью, чем у того, очевидно, была, но и кое-чем ещё.
В общем, я с огромным аппетитом прочитала эту книгу, что со мной бывает далеко не всегда, и могу сказать однозначно, что её образы и её герои мне точно врезались в память и оставили приятное ощущение законченности и гармоничности, а это хороший признак.
Как и прежде буду рада любой форме поддержки моей деятельности - от лайков до пожертвований. И хочу также поделиться тем, что теперь есть возможность дать мне знать, что вы с нетерпением ждёте моих постов, чтобы я не расслаблялась))
Думаю, многих, кто немного знаком с миром "Властелина колец" посещал вопрос: а почему бы Гэндальфу просто не сразиться с Сауроном один на один? Ведь они оба майар, то есть духи по сути одного порядка силы. А раз так, то у Гэндальфа должны были быть все шансы одолеть Саурона.
Однако на протяжении всей истории Гэндальф избегал прямого столкновения с Сауроном, не нападал на него сам, не искал встречи и не пытался победить в магической дуэли. Очевидно, что он избегал схватки, и возникает новый вопрос: чего он так боялся?
В этом посте постараемся разобраться, в чем именно Саурон превосходил Гэндальфа и внушал тому опасения. Некоторые выводы очевидны из книг и писем Толкина, некоторые — лишь предположения, основанные на фактах о лоре. Так что смело дополняйте своими версиями :)
Причина 1 — Саурон изначально был сильнее Гэндальфа
Из "Сильмариллиона" нам известно, что духи айнур, спустившиеся в Арду, разделились по своей силе. Самые мощные получили название валар, а послабее — майар.
Однако так же нам известно, что и среди валар была некоторая градация по силе. Так, например, Мелькор был самым могущественным из всех и на пике своих сил противостоял всем остальным валар вместе взятым. Вторым по силе был Манвэ, который тоже превосходил остальных валар, третьим — Аулэ и т.д.
Вполне вероятно, что и среди майар не все были одинаково сильны. Так, Саурон очевидно был намного сильнее тех духов, которые вселились в животных или орлов. Вполне возможно, что он по своей природе изначально был сильнее и Олорина (Гэндальфа), поэтому тот и не решался встречаться в прямом бою.
Причина 2. Сила Кольца
В Едином Кольце Саурон сконцентрировал и даже преумножил всю свою изначальную и накопленную за тысячелетия изысканий мощь. С этим Кольцом он был на пике своих возможностей.
Вдобавок к этому, с Кольцом он получал и дополнительные силы через владельцев Малых колец — например, назгул, гномьих королей и эльфов, владевших кольцами. С Кольцом Саурон мог контролировать вещи, которые ни один другой майа, включая Гэндальфа, не смог бы, потому что у него просто не было такого инструмента.
Причина 3. У Гэндальфа и Саурона — разные типы силы
Еще одна причина может быть связана с тем, что Гэндальф — не герой действия. Да, конечно, он совершает много поступков, но я здесь говорю о другом. Его сила заключается в том, чтобы давать надежду, направлять других, делиться идеями и подбадривать.
Сила же Саурона иная. Он — военный лидер, который отправляет войска в бой и захватывает страны во славу себя, а не других. Он — могущественный волшебник, который сам насылает мор, чуму, болезни и ужасы. Он — тот, кто подчиняет, завоевывает и берет под контроль.
Саурон готов к прямому противостоянию, так как участвовал в неисчислимом количестве войн еще во времена Моргота, в отличие от Гэндальфа, который скорее не полководец, а советник.
Причина 4. Саурону помогает наследие учителя
Немалая часть силы Саурона заключена в доставшемся ему наследии его учителя Моргота, который рассеял колоссальную темную силу во всей Арде и напитал мир своей волей. А поскольку Саурон — его правая рука, ему намного проще контролировать наследие хозяина, чем если бы он подчинял все с нуля.
Так, Саурону в готовом виде достались армии орков и троллей, народы людей востока, издревле поклоняющиеся Тьме. Ему не нужно тратить уйму ресурсов и личных магических сил на их подчинение и контроль, они повинуются ему по умолчанию.
У Гэндальфа же такого наследия нет. В Рохане и Гондоре не все доверяют ему с первого слова, эльфы тоже относятся к нему по-разному (хотя в целом и дружелюбно). Но Гэндальф не может по щелчку пальцев достать целую армию, которая пойдет умирать за его личные интересы.
Причина 5. Гэндальф и другие Истари были ограничены смертным телом
Все майар и валар могли принимать физическую форму по своему желанию. Однако в случае с Гэндальфом и другими волшебниками, присланными в Средиземье, другая история. Они были буквально воплощены, "получили" смертные тела.
Они испытывали голод, жажду, усталость, старели, их силы были ограничены.
Саурона же такие ограничения никогда не связывали. Принимая физическое тело, он мог умереть (как бывало несколько раз), а потом снова воскреснуть в том же Средиземье, как ни в чем не бывало.
А вот дух Гэндальфа после гибели тела от балрога был вынужден отправиться на запад и только волей Эру был возвращен. Дух Сарумана, погибшего позже, ждала такая же судьба — он после смерти тела сначала полетел на запад, правда его не пустили и развеяли.
Поэтому можно сделать вывод, что у Гэндальфа было достаточно разумных причин полагать, что он сильно слабее Саурона и просто погиб бы в открытом противостоянии, и его миссия провалилась бы. Из-за этого он, вероятно, и боялся встречи с Темным Властелином.
Кстати, о фантастике и фэнтези также пишу в своем авторском канале. Заглядывайте, там много рекомендаций хороших фантастических книг, сериалов и фильмов.
Книга американского писателя-фантаста Пола Ди Филиппо "Рибофанк" написана в конце 1990-х гг. - это антология рассказов в жанре биопанк. Родственные ему жанры с суффиксом "-панк" (киберпанк, стимпанк, атомпанк и т.д.) объединяет стремление авторов описать мир, основанный на господстве определенных технологий - Интернет и компьютеры, паровые машины, атомные двигатели. Для некоторых авторов многочисленные "панки" - лишь приятная эстетика, для других - возможность исследовать влияние технологий на развитие общества и место личности в нём. Однако кажется, будто Пол Ди Филиппо в своем сборнике рассказов преследовал несколько иную цель: шокировать читателей обликом возможного будущего. Название книги - и про иную динамику мира, такого же "горячего и резкого", по выражению автора, как и фанк-музыка, и про пугающий его характер, ведь один из возможных переводов слова "фанк" - "испуг".
Обложка романа "Рибофанк"
Набор инструментов для футуршока читателей у Ди Филиппо достаточно богат. Столпами социума будущего (ориентировочно вторая половина XXI - XXII в.) выступают биотехнологии. Человечество налево-направо модифицирует себя, и вмешательство в собственный организм варьируется от внедрения биомодификаций эстетического плана, типа рогов, крыльев и хвостов, до прямых манипуляций с человеческим геномом. Они настолько распространены в мире "Рибофанка", что для того, чтобы считаться полноценным человеком, достаточно иметь лишь 51% человеческих генов. Если же у вас процент человеческих генов ниже, то вы, должно быть, трансген, или помесь. Трансгены - это выведенные на основе человеческого генома и генома животных организмы, обладающие разумом. Они создаются корпорациями для решения разных задач потребителей: телохранители, слуги, секс-игрушки. Трансгены - рабы людей и в случае неповиновения могут быть мгновенно уничтожены. Впрочем, это не мешает существованию целого движения "диких" трансгенов и им сочувствующих людей за упразднение этого рабства будущего.
Впрочем, не одними трансгенами едиными: наука и промышленность будущего создали целое множество организмов, помогающих человеку в быту. Как вам, например, выведенные для ликвидации Гигантской Озоновой Дырищи специальные летающие рыбы, которые питаются микроорганизмами, параллельно всасывая озон, и поднимающаяся с возрастом все выше и выше, пока не достигнет высоты озонового слоя и не взорвется там, рассеяв весь накопленный озон для его восстановления? Или живая пеленка, которая на врожденных инстинктах потребляет продукты жизнедеятельности младенца, параллельно очищая и осушая кожу малыша? Еще один спутник человека будущего - повсеместно распространенные стимуляторы-наркотики, или "тропы". Они используются предельно широко для активизации, или, наоборот, притупления определенных чувств и способностей человека будущего: названия "отупин", "самомнин", "трах-без-страха" говорят сами за себя. Специальные тропы используются и в учебном процессе, что позволило снизить возраст совершеннолетия в мире "Рибофанка" до 12 лет! Впрочем, стандартных разумных роботов, летающие машины и космические станции никто не отменял - они в рассказах тоже фигурируют. Особую роль играют "силикробы" - это нанороботы, невероятно широко использующиеся в, так сказать, "народном хозяйстве" мира будущего: от интерактивных тату и уничтожения граффити до управления движением рек.
Midjourney
В сборнике 13 рассказов, каждый из которых, за некоторыми исключениями, отдельная история. Объединяет их лишь сеттинг и косвенные отсылки на события предыдущих рассказов в тексте последующих. При прочтении меня не оставляло ощущение мозаичности и, вместе с тем, цельности мира книги. Как будто фишка этого мира - в невероятном разнообразии различных субкультур, мировоззрений, политических и социальных платформ. Нечто подобное я испытал при прочтении комикса "Transmetropolitan". Однако ожидать от "Рибофанка" художественной глубины не стоит: герои скорее функциональны и могут быть описаны одной строкой, концовки каждого из рассказов (кроме последнего) скомканы.
Если вы ищите фантастику с интересным сеттингом на вечер-два - прочитайте книгу.
Если вы уже прочитали книгу - как вам "Рибофанк"? Жду ваших комментариев!
Николай Васильевич Гоголь - имя, которое невозможно обойти стороной, говоря о русской литературе. Но стоит ли современному читателю, избалованному блокбастерами и твитами, тратить свое драгоценное время на пыльные фолианты классика? О да, и причин тому - великое множество.
Нет времени читать? Смотри пост в карточках в telegram-канале
Гоголь — бесстрастный обличитель пороков
Гордыня - вот первый грех, который Гоголь беспощадно обличает в своих произведениях. Чванливые чиновники, мнящие себя пупом земли, спесивые помещики, кичащиеся своей властью над крепостными душами - все они предстают перед нами во всей своей неприглядности. Вспомните хотя бы Городничего из "Ревизора", который готов ползать на брюхе перед мнимым столичным чиновником, лишь бы сохранить свое теплое местечко.
Но не только спесь и чванство бичует Гоголь. Алчность, стяжательство, погоня за наживой - эти пороки также не ускользают от его острого взгляда. Чего стоит один только Чичиков, скупающий "мертвые души" ради призрачного богатства! А Плюшкин, превративший свое имение в свалку хлама, лишь бы не упустить ни одной копейки? Эти образы, словно кривые зеркала, отражают темные стороны человеческой натуры.
Гоголь — тонкий психолог
Гоголь - не просто бесстрастный обличитель пороков. Он - тонкий психолог, проникающий в самые потаенные глубины души. Его герои - не картонные злодеи, а живые люди со своими страстями, страхами, надеждами. Вот Башмачкин из "Шинели", забитый и униженный "маленький человек", мечтающий лишь о новой шинели. А Поприщин из "Записок сумасшедшего", чье безумие - лишь способ укрыться от жестокой реальности. Читая Гоголя, мы не только смеемся над пороками, но и сострадаем слабостям человеческим.
Гоголь — мастер мистики и фантасмагории
Гоголь — реалист, сатирик, психолог. А еще он - мастер мистики и фантасмагории, творец причудливых миров, где реальность переплетается с вымыслом. Вспомните хотя бы "Вия" с его жуткими ведьмами и нечистью, или "Портрет", где сам дьявол смотрит на нас с полотна. В этих мирах привычные законы бытия искажаются, как в кривом зеркале, заставляя нас усомниться в незыблемости нашей реальности.
И вот, пройдя через смех и страх, через обличение пороков и сострадание слабостям, мы выходим на новый уровень понимания. Гоголь, этот мистик и визионер, приоткрывает нам завесу над вечными вопросами бытия. Что есть человек перед лицом мироздания? Что есть добро и зло, свет и тьма? И есть ли предел человеческому падению и взлету? На эти вопросы каждый ищет ответ сам. Но Гоголь, этот насмешливый и мудрый проводник, помогает нам в этих поисках.
7 — «Портрет»
Главный герой, художник Чартков, предстает перед нами как жалкая марионетка в руках своих страстей. Бедность и безвестность гложут его, как голодные псы, и он готов на все, лишь бы вырваться из их цепких лап. И вот, богатство, свалившееся на Чарткова, словно манна небесная, быстро превращается в яд, отравляющий его душу. Алчность и тщеславие, эти вечные спутники человеческой слабости, овладевают им безраздельно. Он готов продать свой талант за горсть серебряников, как Иуда - Христа.
И Гоголь, этот беспощадный анатом человеческих пороков, с садистским наслаждением описывает падение своего героя. Мы видим, как божественный дар живописца превращается в жалкое ремесло, как высокое искусство приносится в жертву низменным страстям. Чартков, этот новоявленный Фауст, продает душу дьяволу за иллюзию успеха и богатства.
Но не только реалистическая драма разворачивается перед нами. Гоголь, этот мистик и визионер, погружает нас в зловещий мир средневековых легенд и суеверий. Старик-ростовщик, чей портрет становится роковым для Чарткова, предстает чуть ли не воплощением самого Сатаны. Искушение, соблазн, падение - вечные мотивы человеческой истории разыгрываются здесь, как по нотам.
Так что же хотел сказать нам Гоголь этой мрачной притчей? Что талант и успех несовместимы? Что искусство обречено быть поруганным и растоптанным в мире, где правят бал алчность и тщеславие?
Возможно. Но, быть может, есть здесь и иной смысл. Быть может, "Портрет" - это предостережение каждому из нас. Ведь в душе любого человека таится свой Чартков - слабый, падкий на соблазны, готовый продать свое предназначение за чечевичную похлебку. И портрет старика-ростовщика - это зеркало, в котором мы видим свое истинное лицо.
6 — «Нос»
Николай Гоголь в своей повести "Нос" срывает маски с человеческих пороков и заблуждений. Что же скрывается за фасадом благопристойности и чинопочитания?
Поначалу мы погружаемся в серую, будничную жизнь петербургских обывателей. Чиновники, ремесленники, сплетники - все эти винтики бездушной системы, кажется, навеки застыли в своем убогом мирке. Но вот в эту рутину врывается нечто невероятное, абсурдное, фантасмагорическое.
Майор Ковалев, этот мелкий, тщеславный человечек, однажды просыпается без носа. Да-да, без носа! Этот нелепый орган, символ человеческого достоинства и самолюбия, буквально сбежал от своего хозяина и зажил собственной жизнью.
Можете себе представить весь ужас и унижение бедного Ковалева? Он, майор, человек с положением, вдруг лишился своего носа! И ладно бы нос просто исчез - так нет же, он разгуливает по городу в мундире статского советника, кичась своим новообретенным статусом.
Гоголь, этот злой гений, с садистским наслаждением развивает эту абсурдную ситуацию. Мы видим, как Ковалев мечется по городу, пытаясь вернуть беглый нос, как он унижается перед чиновниками и даже перед собственным носом. Что это - фарс, гротеск, дурной сон?
Но за всем этим безумием кроется глубокий, горький смысл. В абсурдном мире "Носа" как в кривом зеркале отражаются все пороки николаевской России - чинопочитание, бездушие, мелочность.
В конце повести нос все-таки возвращается на свое место. Так, может здесь есть и проблеск надежды. И, быть может, его смех однажды разбудит нас от вековечного сна.
5 — «Шинель»
В «Шинели» Н.В. Гоголь создает потрясающий образ «маленького человека», раздавленного бездушной бюрократической системой.
Главный герой - скромный чиновник-переписчик Акакий Акакиевич Башмачкин. Вся его жизнь проходит в душных казенных канцеляриях Петербурга, среди чинов, формальностей и бумажной волокиты. Единственная отрада бедняги - новая шинель, на которую он копит последние гроши.
Гоголь очень живо и пронзительно описывает, как эта потеря шинели становится для Башмачкина настоящей трагедией. Он бегает по инстанциям в поисках справедливости, но на каждом шагу терпит лишь унижения от представителей власти. Бездушная система безжалостно раздавливает это маленькое существо.
Утрата шинели символизирует для героя смерть его личности, крушение его хрупкого внутреннего мира. И в финале зловещая фантастика начинает вторгаться в реальность - по Петербургу рыщет мстительный призрак Башмачкина, ужасающий всех встречных чиновников.
Гоголь виртуозно сочетает реалистическую жизненную правду с гротескной фантастикой. Это причудливое сочетание производит по-настоящему леденящее впечатление, заставляя читателя содрогнуться от горькой иронии и беспощадного трагизма происходящего.
"Шинель" ставит перед нами важнейшие вопросы о человеческом достоинстве, о равнодушии общества к "маленьким людям", о моральной ответственности человека перед ближним. Эта пророческая повесть натолкнула многих писателей на осмысление того, что значит быть личностью в мире бездушных порядков и бюрократии.
4 — «Вечера на хуторе близ Диканьки»
Здесь Гоголь предстает перед нами как истинный мастер народного повествования и создатель яркой, самобытной украинской мифологии.
Гоголь словно погружает читателя в волшебный мир украинской деревни, населенной веселыми парубками, хитрыми ведьмами и прекрасными девушками. Перед нами предстает завораживающая смесь реалистических зарисовок сельского быта и причудливого фольклорно-фантастического мира. Фантастика у Гоголя идет рука об руку с бытовыми деталями, трагическое переплетается с комическим.
В центре цикла - поистине шедевральная повесть "Ночь перед Рождеством" с ее необычайно смешным и ярким сюжетом о кузнеце, отправившемся за черевичками для возлюбленной верхом на самом черте. Не удивительно, что этот сюжет впоследствии вдохновлял многих художников и режиссеров.
В "Вечерах на хуторе" Диканька предстает не просто реальной украинской деревней, но чем-то гораздо большим - воплощением самой народной души, поэтичной, жизнерадостной, полной юмора и мудрости. Гоголь создает здесь свой собственный малороссийский фольклорный мир, пропитанный духом старинных преданий, легенд и песен.
Язык повестей также удивителен - насыщенный диалектизмами, пословицами, оборотами народной речи, он сам по себе является жемчужиной народного стиля. Здесь очень ярко проявляется глубинная связь Гоголя с национальными корнями, с языком и мировосприятием украинского крестьянства.
В "Вечерах на хуторе" счастливо слились интерес писателя к народному фольклору и мифологии с истинной поэзией народной жизни. Эта книга положила начало великой гоголевской традиции в русской литературе, продемонстрировав всю мощь его необыкновенного таланта повествователя.
3 — «Миргород»
В сборнике "Миргород" Н.В. Гоголь предстает зрелым мастером слова, виртуозно сочетающим реалистическое изображение украинского быта с фантастическими, почерпнутыми из народных преданий сюжетами.
Повести цикла поражают разнообразием тем и жанров - от трогательной идиллии до мистической готики. Открывающая книгу повесть "Старосветские помещики" - подлинный шедевр гоголевской прозы. С какой нежностью и тонким юмором писатель описывает здесь размеренный быт престарелой четы Товстогубов, их милые привычки и привязанности! Их трогательные отношения, омраченные лишь драматическим происшествием с кошкой, полны очарования и поэзии.
Совсем другой дух царит в центральной повести цикла "Тарас Бульба" - героической эпопее запорожского казачества. Здесь описаны яростные битвы, воинственный патриотический дух и трагический конфликт отца с сыном из-за измены последнего казацкому братству.
А в повести "Вий" Гоголь черпает вдохновение в древнеславянском фольклоре, воссоздавая атмосферу таинственного ужаса. Встреча бурсака Хомы Брута с нечистой силой и самим Страшным Вием буквально полна кошмарных, леденящих душу подробностей.
Наконец, в комедийной повести "Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем" писатель предстает блестящим сатириком, обнажающим человеческие слабости - ревность, мелочность, упрямство. История ссоры двух миргородских помещиков из-за ружья высмеивает комическое и трагическое в обыденной жизни.
При всем разнообразии жанров и настроений, повести "Миргорода" объединяет одна главная тема - народной жизни, украинского национального характера. Гоголь осмысливает ее во всех гранях - от идиллического до трагического, от сатирического до мистического. Именно в "Миргороде" писатель достигает подлинной творческой зрелости в изображении Украины.
2 — «Ревизор»
"Ревизор" - вершина его творчества в драматургии и один из шедевров русской и мировой литературы.
В этой пьесе Гоголь обличает пороки, процветавшие в российском обществе того времени - взяточничество, казнокрадство, лицемерие чиновников. Сюжет строится на забавном недоразумении - приезде в провинциальный городок человека, которого все принимают за ревизора из столицы. Это приводит к целой цепочке комических ситуаций и розыгрышей.
Однако за смешными сценами скрывается горькая сатира на продажность бюрократической системы в России. Гоголь выступил новатором, отказавшись от традиционного любовного сюжета и сосредоточившись на социальных проблемах. Он мастерски создает галерею ярких персонажей-чиновников, каждый из которых олицетворяет какой-либо человеческий порок.
Особого внимания заслуживает язык пьесы - живой, сочный, сочетающий народные выражения, идиомы и афоризмы. Юмор переплетается с беспощадной сатирой, высмеивающей пороки общества.
"Ревизор" стал важной вехой в развитии русской драматургии, утвердив принципы сатирического гротеска и социальной актуальности. Созданные Гоголем яркие образы и цитаты вошли в золотой фонд русской культуры. По силе обличительного пафоса и художественному мастерству эта пьеса считается одним из высочайших достижений русской литературы.
1 — «Мертвые души»
Поэма "Мертвые души" - центральный шедевр Н.В. Гоголя, вершина его творчества и одно из величайших произведений русской литературы. Гоголь работал над ней около 20 лет, вложив все свои творческие искания, размышления о социальных проблемах и неповторимый литературный стиль.
Уже сама сюжетная завязка, основанная на реальном случае в Бендерах, наполнена глубоким символизмом. История скупщика "мертвых душ" (так назывались крепостные, официально числившиеся умершими) становится метафорой духовного омертвения русского общества того времени.
В поэме Гоголь создает энциклопедическую панораму российской жизни 1830-х годов со всеми ее пороками - сословными предрассудками, человеческим эгоизмом, низменными помыслами. Череда ярких персонажей от Чичикова до помещиков-самодуров образует целую галерею сатирических типажей русского мира.
Используя реалистическую образность, гротеск, сочный народный язык, Гоголь обличает пороки общества, "прожженного насквозь" идеей наживы и собственничества. Но в финале первого тома он взывает к идеалу истинной духовной красоты.
Хотя последующие два тома, задуманные как "Божественная комедия" русской жизни, так и не были завершены, поэма стала образцом русской реалистической прозы XIX века и оказала колоссальное влияние. В ней воплотился гений Гоголя - сатирика, летописца народной жизни, обличителя пороков и певца "русской души". "Мертвые души" по праву вошли в сокровищницу мировой культуры как непревзойденный шедевр человеческого гения.
Пол МуаД-Диб — не единственный представитель семейства Атрейдесов, который сыграл важную роль в истории империи человечества в мире "Дюны", а также обладал колоссальной властью и силой.
Также у Пола была родная младшая сестра по имени Алия, которая тоже унаследовала выдающиеся ментальные способности и заняла в Империи важнейшую роль. Но вместо того, чтобы помогать брату и прославлять фамилию Атрейдесов, Алия пошла по иному пути.
В итоге девушка и вовсе обезумела и чуть было не привела империю к краху. Финал у этого персонажа получился незавидным.
В этой статье мы разберем историю Алии Атрейдес: ее становление, период ее правления (а был и такой), а также обстоятельства гибели.
Ранние годы Алли Атрейдес, не показанные в фильме
В каноничной книжной версии "Хроник Дюны" Алия появляется в истории в первой же книге, однако в новую экранизацию Дени Вильнева она (пока) не попала, и этим фильмы значительно отличаются от первоисточника. В статье мы рассмотрим книжную версию персонажа.
Итак, леди Джессика, наложница герцога Лето Атрейдеса и мать Пола, незадолго до гибели своего возлюбленного и падения Дома Атрейдесов снова забеременела. И когда она была вынуждена бежать с сыном в пустыню и искать убежище у фрименов, Джессика носил под сердцем дитя.
У фрименов, чтобы выжить, Джессика продемонстрировала свои способности сестры Бене Гессерит. Это дало ей возможность претендовать на титул Преподобной Матери фрименов. Но чтобы ей стать, Джессике пришлось выпить "воду жизни" — особую наркотическую жидкость, которая открывает женщине связь со всеми предыдущими Преподобными матерями и другими предками.
Проходить этот обряд, будучи беременной, было строго запрещено у Бене Гессерит, однако Джессику это не остановило, и она все равно выпила "воду жизни". Во время обряда ей действительно открылась память предков, однако то же самое произошло и с ее дочерью в утробе.
И если взрослая Джессика со сформировавшейся личностью смогла взять под контроль открывшиеся ей сознания предков, то неродившийся младенец фактически оказался в их власти. Таких детей в Бене Гессерит называли "предрожденными" и считали "Мерзостью", потому что их обычно захватывал дух кого-то из предков, так как ребенок не мог противиться этому.
Однако Алия, будучи генетически очень близка к Квисатц Хадераху, вероятно, даже в младенчестве смогла частично взять под контроль наполнившие ее сознание голоса.
Тем не менее, девочка родилась фактически с сознанием взрослой женщины, и вскоре все это заметили. Фримены ее опасались и считали странной, не понимая, как ребенок, которому нет и 2-3 лет, может разговаривать, как взрослый.
Алия с детства знала все о культуре фрименов и мудро рассуждала о вещах и обычаях, известных только опытным взрослым, да и то не всем. Поэтому она была изгоем и много времени проводила в одиночестве, тренируясь по методикам Бене Гессерит — физически и ментально.
У Алии была уникальная способность, не подвластная даже ее брату Полу — однажды она проникла в его видения и сделала так, чтобы только он один мог воспринимать ее слова через ментальную связь.
Однажды, когда Пол и Джессика были с визитом в дальнем сиетче фрименов, на их родной сиетч напали сардаукары. Солдаты императора убили сына Пола, но местные старики, дети и женщины дали им отпор, и Алия была одним из руководителей фрименов в этой битве. Именно благодаря ей сардаукары в итоге отступили, хотя и саму Алию взяли в плен.
Вот только этот плен в итоге дорого обошелся врагам дома Атрейдесов. Будучи доставлена к императору и барону Владимиру Харконнену, Алия, являясь всего лишь ребенком, воспользовалась беспорядками во время нападения армии фрименов и точным движением собственноручно убила барона.
Да-да, в отличие от фильма, где это сделал сам Пол, в книгах с бароном расправилась его маленькая сестра.
После победы Пола и захвата им власти Алия в новой империи, как и брат, стала объектом поклонения в новой религии, распространяемой фрименами. Она стала главной жрицей веры в Махди. В ее честь назвали главный храм в столице империи, а многочисленные паломники верили, что она может излечить их болезни.
Так Алия заняла важную роль в Империи, и это открыло перед ней возможности для дальнейшего продвижения к власти.
Восхождение на престол и правление Алии
Пол Атрейдес, который был вынужден развязать масштабную войну для подавления несогласных, в итоге оказался разочарован в пути, которым пошел и которым предстоит идти.
После очередного покушения на себя Пол ослеп и ушел в пустыню, чтобы, по обычаям фрименов, там умереть. Алия в результате этого стала регентом при его малолетних детях, а фактически правительницей. Для начала она устроила репрессии, жестоко наказывая всех, замешанных в заговоре против Пола.
Незадолго до этого Алия влюбилась в мужчину Хейта, который был гхолой (клоном) Дункана Айдахо — верного сторонника Дома Атрейдесов. Став регентшей, Алия официально вышла замуж за Дункана и оставалась у власти целых 9 лет, правя жесткой рукой.
Однако мерзость в Алии усиливалась — окончательно побороть голоса предков в сознании она так и не смогла. Не обладая настолько же мощными способностями как у Пола, она пыталась узнать будущее, потребляя все больше спайса. В итоге ее связь с духами прежних поколений усилилась, и их голоса начали сводить Алию с ума.
Особенно влиятельным стал голос деда Алии — Владимира Харконнена. В этоге она заключила с его духом соглашение. Барон обещал помочь Алии приглушить остальные голоса в голове и давать советы. А Алия дала ему возможность почувствовать свои эмоции от физической близости с любовниками.
С этого момента дух Барона стал все сильнее захватывать разум Алии.
Еще одна причина развития безумия Алии, вероятно, заключалась в том, что долгое время рядом с ней не было матери. Леди Джессика после завоевания ее сыном престола покинула Арракис, вернувшись на Каладан, где проживала все эти годы.
Будь она рядом, она могла бы наставлять дочь и помогать той справлять с грузом своего дара. Но мать была далеко.
Вернулась Джессика слишком поздно, когда Алия уже была захвачена духом барона и не могла сопротивляться влиянию его и других голосов. Джессика поняла это и выступила против своей дочери, в результате чего назрел опасный конфликт.
Дети Пола — малолетние Лето II и Ганима — тем временем сбежали в пустыню, так как тоже чувствовали опасность. С ними ушел и муж Алии — Дункан Айдахо, чтобы защищать юных Атрейдесов. Это, вероятно, тоже пошатнуло ментальное состоянии Алии.
Многие фримены стали роптать под ее руководством. Дело в том, что она под влиянием Владимира Харконнена становилась все более деспотичной и жестокой. Казни стали привычным делом в Империи, и никто не решался перечить религиозному догматизму, насаждаемому Алией и ее жрецами.
Также ортодоксам из фрименов не понравилось превращение их родной планеты в зеленый рай, так как из-за этого менялся уклад их жизни, составлявший важную часть идентичности этого народа.
Так еще и появился новый пророк, который стал критиковать нынешний уклад в империи и саму Алию. Идеи его неожиданно стали распространяться и обретать популярность, что стало сильно злить Алию.
Барон в голове Алии начал советовать ей простые решения: просто убить всех несогласных, включая собственную мать Джессику. Сам же Барон преследовал простую цель — месть — стремясь погубить Атрейдесов руками Алии.
В итоге Алия приказала убить собственную мать, вот только покушение на Джессику не удалось, и это спровоцировало гражданскую войну между недовольными правлением Алии и ее верными подданными.
Мятежников неожиданно поддержал вернувшийся из пустыни Лето II — сын Пола Атрейдеса, обретший нечеловеческие способности новый Квисатц Хадерах. Также против Алии открыто выступил слепой пророк, который оказался самим Полом Атрейдесом, выжившим в пустыне.
Дела Алии стали совсем плохи...
Печальный финал Алии Атрейдес
Алия оказалась в растерянности. Ее враги оказались слишком сильны и многочисленны, однако дух барона в ее голове все подталкивал ее к дальнейшему противостоянию с родичами.
Конфликт достиг апогея, когда во время одной из проповедей был убит сам МуаДдиб.
В итоге Лето II раскидал стражников Алии и ворвался в ее храм. Алия не смогла противостоять настолько сильному племяннику, и тут личность Барона проявилась и стала очевидна для всех.
Алия в последней попытке сохранить себя выбросилась из окна и погибла. Ее племянник Лето II по праву занял престол и начал реализацию колоссального плана Золотого Пути, на который не решился его отец Пол.
Так закончилась история Алии Атрейдес — по сути, несчастной девушки, которая из-за матери еще в утробе получила страшные силы и не смогла с ними справиться, поставив в итоге под удар всю Империю и свою семью.
Кстати, о фантастике и фэнтези также пишу в своем авторском канале. Заглядывайте, там еще больше рекомендаций хороших фантастических книг, сериалов и фильмов.
Больше 400 лет назад, в 1584 году, в Англии была издана книга романтических стихов и песен «A Handful of Pleasant Delights », то есть «Горсть приятных наслаждений». Это был типичный для того времени сборник модных сонетов, романсов и стихотворений о любви. Настоящим «хитом» сборника стала песня «Greensleeues», или «Зелёные рукава».
Согласно красивой легенде, эта песня была сочинена лично королём Англии Генрихом VIII около 1530 года для Анны Болейн, придворной красавицы, в которую король влюбился до безумия. Ради того, чтобы жениться на леди Анне, король развёлся с королевой Екатериной, объявил незаконной родную дочь Марию, рассорился с римским папой, начал войну и даже умудрился сменить в королевстве религию...
Генрих VIII и Анна Болейн на охоте
Впрочем, это отдельная история, нас интересует исключительно песня «Зелёные рукава», написанная сходившим с ума от любви королём.
Наверняка вы не раз и не два слышали эту простую, но трогательную и глубокую старинную мелодию. Её часто используют в разных исторических фильмах и спектаклях для того, чтобы создать атмосферу позднего средневековья, английского ренессанса. Послушайте, и вы наверняка вспомните эту мелодию:
Эта мелодия была невероятно популярной. Даже в пьесах Шекспира она упоминается несколько раз – например, в пьесе «Виндзорские проказницы» толстый глупый рыцарь сэр Джон Фальстаф запальчиво восклицает:
"– Да пускай с неба вместо дождя сыплется картошка! Пусть гром грянет песню «Зелёные рукава»! Пусть хлещет град из леденцов и метёт сахарная метель!"
В книге «Горсть приятных наслаждений» в песне «Зелёные рукава» «всего» 18 куплетов. Пускай это вас не удивляет – в те времена ещё не придумали такого понятия, как «эфирный формат» с обязательным урезанием песни в 3 куплета и 3 припева с временем звучания не более трёх с половиной минут. Тогда песни (особенно для любимых) могли петь ужасно подолгу. Однако 18 куплетов – это только начало, верхушка айсберга. По оценкам разных исследователей, для песни «Зелёные рукава» было впоследствии сочинено... от полутора до двух тысяч куплетов!
Однако давайте же теперь всё-таки откроем ту самую книгу, изданную в 1584 году, и почитаем, как же страстно, чисто и бескорыстно король был влюблён в прекрасную леди Анну...
Сборник "Горсть приятных наслаждений", 1584 год
Первый куплет, само собой, вступительный: "
Увы, любовь моя, ты причинила мне боль, Отвергнув меня бесцеремонно, Ибо я любил тебя столь долго, Наслаждаясь, когда ты была рядом".
В принципе, ничего такого. Человек любит, его отвергают – кому такое легко перенести? Но читаем дальше...
Всегда готов был услужить, Чтобы исполнить любую твою прихоть. Я оплатил все твои расходы, и повседневные, и земельные, Чтобы завоевать доброе отношение и любовь".
Обратите внимание на «земельные расходы».
Купил тебе я головной убор из трёх перьев, С тончайшей и модной вышивкой. Я предоставил тебе и жильё, и богатый стол, Что весьма опустошило мой кошелёк".
Кхм... Ничего не напоминает? «Кольца и браслеты, шляпки и жакеты – разве я тебе не покупал»...
Согласитесь, вряд ли это похоже на современное представление о настоящей любви? Читаем дальше:
Купил тебе я три лучших нижних юбки Из самой тончайшей ткани, какая только может быть. Купил я ожерелье из драгоценных камней, И всё это я потратил на тебя!
В следующем куплете изнывающий от любви автор поёт про «платье из прекраснейшего белого шёлка с золотой вышивкой», потом про «пояс с шитьём из красного золота, весь обсыпанный жемчугами», потом про «лучшего коня из моих конюшен, чтобы ты ездила, куда хотела», и в конце концов риторически восклицает (а может, даже слезу пустил?):
И кто оплачивал все эти удовольствия, Которыми ты пользовалась и которые тебе так нравились? Именно я – которому ты отказала И презренно отвергла предложенную любовь...
История Анны Болейн оказалась в итоге крайне печальной и трагичной – сперва она всё-таки уступила королю и тайно обвенчалась с ним, а в 1533 году официально стала королевой Англии. Казалось бы – вершина, предел мечтаний, «весь мир у твоих ног»! Но всего лишь через три года(1536) король Генрих леди Анну разлюбил, обвинил в колдовстве и государственной измене, приказал судить и казнить.
И уже одаривал шелковыми юбками, расшитыми золотом платьями, бриллиантовыми украшениями, поместьями, породистыми жеребцами и драгоценными головными уборами другую женщину, которую звали Джейн Сеймур...
"Концепция изменилась": Генрих VIII, Джейн Сеймур и их сын, будущий король Эдуард VI, ставший героем книги Марка Твена "Принц и нищий". (О нём мы скоро расскажем тоже)
Правда, мы не знаем – пел ли он для неё песню «Зелёные рукава» или всё-таки уже нет? Как считаете? Гм... И, эх... невозможно же удержаться!