Девочка ходила в первый класс местной школы, где учителя описывали её прилежной ученицей с талантом к рисованию. Любимым занятием Виктории были игры на улице, прогулки по городу и исследование окрестностей. А поскольку семья Ганя жила рядом с небольшой речушкой, впадавшей в Тобол, то девочка и её друзья нередко занимались таким необычным занятием, как ловля раков.

Речка

Утро 24 апреля 2014 года в Рудном выдалось ясным и теплым. Сходив в школу, Виктория пообедала дома, после чего села смотреть мультики, но спустя полчаса девочке захотелось погулять.

- Я проследила за тем, чтобы дочь тепло оделась. На ней была жёлтая куртка, фиолетовые колготки и любимая джинсовая юбка с вышитыми цветами и бахромой. На голову я повязала ей белый платок... -

вспоминает мать Вики.

На улице Виктория присоединилась к группе друзей, отправившись вместе с ними к маленькой речушке, которая протекает около православного храма на пересечении улиц Фрунзе и Парковой.

Это место было хорошо знакомо детям. Они часто собирались у берега, где плескались в воде или ловили раков, что было их любимым занятием. Поиграв с членистоногими, детвора обычно отпускала их обратно в реку.

Незнакомец

По рассказам друзей Виктории, во время ловли раков к ним подошел мужчина. Он широко улыбался и казался дружелюбным, поэтому, когда незнакомец вовлёк детей в разговор и предложил им показать "отличное место для ловли раков", ребята заинтересовались.

- Он выглядел обычным. Не старый и не молодой. Кажется, я его уже видела раньше, в прошлом году. Он у нас во дворе печенье и конфеты раздавал. Пока мы думали, что ему сказать, Вика вышла вперёд и сказала: "Я пойду!" -

рассказывали потом дети.

Незнакомец взял Вику за руку и повёл девочку по улице Парковой. Оставшиеся на берегу дети молча смотрели вслед подруге. Они даже не догадывались о том, что видят её в последний раз...

Фоторобот

Вика должна была вернуться домой к 6 часам вечера. Когда этого не произошло, её мать, Мария, (отец девочки, Виктор, работал на вахте в другом городе) забеспокоилась и начала обзванивать родителей друзей дочери.

Только после этого дети рассказали о встрече с незнакомцем, вызвав неподдельный ужас у взрослых. Мать Вики немедленно отправилась в полицейский участок, где написала заявление о пропаже ребёнка. Одновременно с этим она оповестила мужа, который вылетел в родной город, чтобы присоединиться к поискам дочери.

Дети описали незнакомца как мужчину 30-35 лет с короткими темными волосами и худощавым телосложением. Он был одет в тёмную ничем не примечательную одежду: кепку, куртку и джинсы.

- Описание было расплывчатым. Дети всё-таки. Но была одна важная деталь, на которую следователи почему-то не обратили внимания. У мужчины была необычная походка - он прихрамывал на левую ногу, как бы выбрасывал её вперед, не мог полностью выпрямить в колене, -

рассказал родственник семьи Ганя.

Поиски

Полиция отреагировала на заявление быстро, начав поисковую операцию тем же вечером. Правоохранители прочесывали территорию в районе исчезновения девочки, опрашивали возможных свидетелей и осматривали берег реки Тобол.

Чуть позднее к поискам присоединились многие местные жители и волонтёры из соседних городов. Люди прочесывали улицы, окрестности и заброшенные здания, надеясь, что незнакомец сохранил Вике жизнь, оставив ребёнка в каком-нибудь неприметном месте.

- Никто с ним не пошел, а моя пошла! -

сокрушается Виктор, отец Вики. - Я бросил работу в Атырау, срочно приехал домой. Сам всюду искал - в погребах, ямах, во всех укромных местах, переворошил весь встречавшийся огородный скарб.

Первая зацепка была обнаружена на следующий день, 25 апреля. Один из волонтёров нашёл платок Вики. Он лежал возле тропинки, ведущей в дачный массив. Это находилось примерно в полутора километрах от места исчезновения девочки, поэтому поиски переместились в новый район.

- В поисковой операции задействованы военнослужащие, сотрудники местного градообразующего предприятия Рудного - ССГПО, бюджетных учреждений. Пропавшую Вику ищут в общей сложности более 3000 человек, -

отчитывались в полиции.

Миллион

Поиски девочки не останавливались ни на минуту. Весь город был обклеен листовками, с которых смотрела улыбающаяся девочка с большими волоокими глазами и скромной улыбкой.

Посты в социальных сетях, которыми делились жители и которые подхватили местные СМИ, умоляли предоставить любую информацию о её местонахождении. Департамент полиции Костанайской области и вовсе объявил о вознаграждении в размере 1 миллиона тенге за достоверную информацию о Виктории.

Периодически в полицию поступали сообщения о том, что девочку видели в разных районах Рудного и даже в других городах. Полиция проверила каждую из наводок, но ни одна из них не подтвердилась.

Между тем, к началу мая, активная фаза поисков Виктории закончилась. Теперь девочку искали по всей стране, ведь злоумышленник вполне мог увезти её куда угодно. Но всё было тщетно. За следующий месяц в деле не появилось никаких новых зацепок...

Волонтер

Одним из тех, кто искал Вику, был Владимир Радченко - местный житель и отец троих детей. Движимый сочувствием к семье Ганя мужчина просто не мог опустить руки, продолжив заниматься поисками ребёнка даже после того, когда ими перестали заниматься другие.

21 мая 2014 года, почти через четыре недели после исчезновения Виктории, Владимир узнал, что её матери, Марии, показали видеозапись с камеры наблюдения, на которой был запечатлен возможный подозреваемый.

- Я не знаю, почему эту запись никому не показывали до того дня. Ни мне, ни волонтёрам. На кадрах было видно мужчину, ведущего маленькую девочку по дороге из города. Я просмотрела видео и подтвердила, что девочкой на видео была Вика. Для сохранности я записала кадры с монитора на свой мобильный телефон, -

вспоминает Мария.

Владимир попросил показать ему видео, надеясь обнаружить в нём какие-нибудь зацепки, которые пропустили полицейские. Удивительно, но у него это получилось.

- На ролике виден силуэт мужчины, ведущего девочку по дороге, -

рассказывал Владимир Радченко. - Запись я пересмотрел раз тридцать и понял, что далеко он не пойдет. Нужно искать где-то рядом...

Используя видео в качестве ориентира, Владимир сузил радиус поисков до заброшенных строений вдоль той дороги, по которой незнакомец вёл девочку, и с новыми силами взялся за поиски.

Находка

22 мая 2014 года Владимир добрался до той самой улицы и начал осматривать местность. Так он оказался возле цоколя недостроенного здания. На нём была видна маркировка - буква "В", указывающая на то, что волонтеры уже проверили это место.

Ничуть не смутившись, Владимир вошел в здание и сосредоточился на единственной уцелевшей комнате, представлявшей собой полуподземный гараж. В центре помещения лежала куча битого кирпича и шлакоблока, которая, по сравнению с другим строительным мусором, выглядела свежей.

Поскольку куча мусора выглядела подозрительно, мужчина начал её разбирать, обнаружив, что под обломками находится смотровая яма. А едва Владимир это понял, он учуял слабый, но безошибочно узнаваемый трупный запах.

Продолжив разбирать завалы, Владимир добрался почти до самого его дна, пока не увидел джинсовую юбку с бахромой и вышивкой. Ту самую, которая была на Вике в день исчезновения...

Судмедэкспертиза

Владимир прекратил копать, чтобы не уничтожить улики на месте преступления, и связался с полицией. Следственная группа прибыла через десять минут. Они расчистили яму, обнаружив на дне тело Вики.

Судебно-медицинская экспертиза установила, что причиной смерти школьницы стали тупые травмы головы, нанесённые кирпичом. Причём злодей завалил её мусором заживо. Получалось, если бы Вику нашли раньше, то её можно было бы спасти.

Также вскрытие показало, что Вику изнасиловали. В ходе осмотра одежды девочки и места преступления эксперты нашли биологические следы подозреваемого, несколько волосков и кожный эпителий под ногтями ребёнка.

Новость об обнаружении тела Вики вызвала не меньший резонанс, чем её исчезновение. Общественность негодовала, почему поисковики не смогли найти девочку в первые дни, когда она, превозмогая боль, из последних сил цеплялась за жизнь...

Близость недостроенного здания к тому месту, где Виктория и преступник попали на камеру видеонаблюдения (менее 1 километра), только подогрела общественное недовольство.

Позднее казахстанская полиция провела внутреннее расследование первоначальной поисковой операции, которое привело к дисциплинарным мерам в отношении нескольких сотрудников.

Расследование

А пока что полиция занималась поисками преступника. Служители закона опрашивали местных жителей, показывали им фоторобот и видеозапись в надежде, что кто-нибудь узнает незнакомца, с которым ушла девочка. Также они "отрабатывали" людей с криминальным прошлым.

Одним из первых подозреваемых в убийстве Вики стал 19-летний Владимир Пыжов. Молодой человек не имел постоянного места жительства и вёл полумаргинальный образ жизни.

Пыжов сам связался с полицией, заявив, что у него есть информация о деле. Когда юношу пригласили на допрос, он, к радостному удивлению следователей, сознался в изнасиловании и убийстве. Его тут же заключили под стражу, и жители Рудного вздохнули с облегчением.

Однако в ходе дальнейших расспросов подозреваемого стало понятно, что он не знает никаких деталей преступления и путается в показаниях. К тому же Пыжов состоял на учёте у психиатра.

- Мы пришли к выводу, что Пыжов оговорил себя из желания привлечь внимание или получить известность. Его профиль ДНК не совпал с образцами с места преступления. Это окончательно убедило нас в его невиновности, -

сообщили в полиции.

Помимо Пыжова, в деле были и другие подозреваемые. Одного из них (это произошло до обнаружения тела Вики) правоохранители допрашивали так рьяно, что он попытался расстаться с жизнью. К счастью, мужчину спасли.

Прорыв

Тем временем наступило лето, а существенных подвижек в деле всё не было. По этой причине правоохранители начали брать генетические образцы у всего мужского населения Рудного подряд и сверять их с образцом подозреваемого.

Перелом в расследовании дела Вики Гани наступил лишь в середине июля 2014 года. И опять случайно. Одна из жительниц Костаная, расположенного в 45 километрах от Рудного, увидела в интернете запись, на которой был запечатлен подозреваемый с девочкой, узнав в нём своего соседа - 31-летнего Дениса Лесникова.

Мужчина не был новичком по части нарушения закона. У него имелось несколько судимостей за кражи, но он никогда не подозревался в чём-то "серьёзном". К тому же он не походил на фоторобот и с 29 апреля 2014 года находился за решеткой за нарушение режима УДО.

Не рассчитывая на успех, правоохранители взяли у Лесникова образец ДНК и сравнили с профилем злодея. Он совпал со 100%-й точностью...

Трудное детство

Как рассказала мать Дениса, Нина Лесникова, у её сына было очень непростое детство. Родившись в 1981 году после тяжелой беременности, мальчик много болел, включая двустороннюю пневмонию в возрасте шести месяцев, когда он "выжил благодаря чуду".

Помимо этого, у Дениса был очень строгий отец, который поднимал руку на домочадцев. Мальчику доставалось больше других, потому что он не отличался примерным поведением - сбегал из дома, бродяжничал, воровал.

- Он говорил мне, что не может пройти мимо чужой вещи, его непреодолимо тянет украсть… Бороться с этим было бесполезно, это всё на уровне психики. Денис живет с многочисленными психическими травмами, полученными ещё в детстве, -

рассказывает мать Дениса.

Нина развелась с мужем, когда Денису было 9 лет. Однако к тому моменту мальчик уже совсем отбился от рук и "жил сам по себе". Знакомые описывают его замкнутым, малообщительным и странноватым.

В возрасте 10 лет Дениса поставили на учёт к психиатру, диагностировав у него умственную отсталость и психические отклонения в развитии, из-за которых позже его не взяли в армию, хотя, как говорил он сам, ему "хотелось отдать долг родине".

Серия

К двадцати годам Лесников дважды побывал за решёткой. В основном он занимался кражами со взломами, но в своей "профессии", очевидно, не преуспевал. Его снова ловили и снова отправляли в тюрьму.

В перерывах между отсидками Лесников женился и завёл двоих детей. Официально он трудоустроен не был, "зарабатывал" воровством. Но, по данным следствия, мужчина занимался не только хищением чужого имущества.

- Мы подозреваем, что в период с весны по лето 2012 года Лесников изнасиловал и убил трёх жительниц Костанайского района.17-летнюю Кымбат Мукатову, 19-летнюю Ольгу Поляничко и 20-летнюю Лизу Абдильдину, -

заявили в полиции спустя некоторое время после задержания Лесникова.

До момента ареста мужчины эти дела оставались нераскрытыми, но все преступления имели схожий почерк. К тому же, сразу после серии убийств 2012 года, Лесников оказался в тюрьме за кражу и таким образом исчез из поля зрения полиции.

Забегая вперёд, скажу, что Лесников отказался признать вину в трёх вышеупомянутых злодействах, сознавшись лишь в преступлении, совершённом в отношении Виктории Гани. И вопрос о том, является ли он серийным убийцей, оставался открытым.

Как бы там ни было, в ноябре 2013 года мужчина получил условно-досрочное освобождение и вернулся в родной Костанай. Он перебивался мелкими подработками, но обычно слонялся по окрестностям, высматривая вещи, которые "плохо лежат". Иногда его видели и в Рудном...

Наказание

24 апреля 2014 года Лесников приехал в Рудный, чтобы угнать скутер. Похитив двухколёсный транспорт, он спрятал его в том самом недостроенном доме около дороги, куда позднее привёл Викторию.

- Я оставил скутер отстояться и пошёл прогуляться по городу. Увидел у ручья детей, которые ловили раков. Предложил им пойти со мной, собирался показать им хорошее место для ловли раков. Со мной согласилась пойти только Вика. Пока мы шли, у меня случилось помутнение сознания. Сам не знаю почему, я отвел её не на реку, а в недостроенное здание и совершил изнасилование, потом забил её кирпичом и забросал тело в яме... -

рассказывал на допросе Денис Лесников.

Перед началом суда обвиняемого подвергли судебно-психиатрической экспертизе. И хотя врачи подтвердили легкую степень умственной отсталости и нашли у подозреваемого признаки психического расстройства, Лесникова сочли вменяемым.

В марте 2015 года Специализированный межрайонный уголовный суд Костанайской области признал Лесникова виновным в четырёх убийствах и приговорил к пожизненному заключению с отбыванием наказания в колонии строгого режима.

На приговор Лесников отреагировал очень эмоционально, заявив, что на него "повесили" убийства, которые он не совершал. Стоит отметить, в случае с первыми тремя эпизодами его действительно осудили на основании косвенных улик.

Жена развелась с Лесниковым ещё во время судебного разбирательства, так что сегодня в тюрьме его навещает только мать. Она, к слову, согласна с наказанием, но, как и её отпрыск, отрицает причастность "Костанайского маньяка" к трём убийствам, произошедшим в 2012 году.

- Что заслужил, то и получил. Каюсь каждый божий день, очень сожалею. Чего не хватало, просто сам не представляю, жил, как все нормальные люди... В тот день находился в нетрезвом состоянии, отчета себе не отдавал. Не знаю, как так вышло, -

рассказал в интервью Денис Лесников спустя несколько лет после заключения под стражу.

Если вам нравятся тру-крайм истории, приглашаю вас на мой канал "Малдер расскажет" в Телеграм - t.me/malderstory. Там материалы выходят ежедневно.

По сложенной тут же легенде, приметил происки самого Шайтана именно местный мулла, непрестанно пребывающий в духовной борьбе со злом. Рабочему же, наткнувшемуся на труп на вверенном ему для заливки бетоном участке объекта, объяснили, что это молитвы уважаемого священнослужителя направили его руки на обнаружение безголовой албасты (типа – узбекской Бабы-Яги, ведьмы, но обладающей куда более широкими полномочиями в сфере дьявольских наваждений на род человеческий, нежели её сподвижница в среде славян). Работяга же, руки которого после контакта с колдовским лихом ещё долго тряслись и холодели, по-русски поплевавший через левое плечо (единственное что ему пришло в тот момент на ум для отвода от себя нечистой силы) и наглядевшийся для отвода глаз единоверцев в сторону Мекки, был «с Аллахом» отпущен муллой домой. Деньги, которые служитель культа незаметно сунул наёмному зодчему божественного чертога, были духовно-пострадавшим потрачены по прямому назначению – от души и для души – на вино местного разлива. 

Мистика преступления озадачила не только ментов и новоявленных адептов ислама, но также и всех нас – кровно повязанных с полу-мумией, так и не ставшей магической опорой минарету. Ужас предотвращённого злодейства в отношении правоверных состоял в том, что в будущем, призывающий с минарета на молитву благочестивый муэдзин, становился головой той самой ведьмы. И как уже утверждали старики, обременённые житейским опытом и устными преданиями: минарет - маяк веры - мог стать излучателем демонической силы! Проклятия, хула и наведение порчи – вот то, что скрывалось бы за обыденными словами глашатая молитвенного часа, прямиком в души энтузиастам единобожия!

К моменту, когда мы с дедом вошли на стройку будущего магнетизма божественных к себе сил, на её территории наблюдалось достаточно большое скопление аллахопослушных и просто сочувствующих, притянутых, без сомнения, энергией албасты, уж извините. Любопытство, возмущение и страх неизвестного будоражили сознание общественности. К очагу скопления масс, отлынивающих от физической трудовой деятельности, но подозрительно успешно прогрессирующих в бдениях духовных, подтягивались и их правоохранители в форме. Так как на месте народных волнений обладателями славянской наружности мы были ни одни, то на нас никто особо не обратил внимания.

Меня дед взял с собой как знатока религии, обычаев и настроений местного населения, и как переводчика, если вдруг надо будет блеснуть знаниями узбекского языка перед теми, кто и так неплохо знал русский, но невольно уважал тех, кто ценил язык и культуру местных. Оказавшись в столь щепетильном положении дел, дед, несмотря на своё бешенное внутренне бурление и желание одним махом вырвать тело бабки из рук фанатиков, всё же предпочёл не рисковать и действовать более-менее обдуманно. Поэтому все его основные силы «быстрого реагирования» пока оставались с той стороны забора. 

Следователь Садыков, прибывший на место покушения на святое в числе первых ментов, приметив нас, кивнул нам в сторону сторожки у ворот. Мы, оставаясь за спинами большей части толпы, поспешили за ним. В вагончике охраны кроме нас с прокурорским никого больше не оказалось.

-Пипец полный! – обрисовал нам ситуацию следователь. – Сейчас жопа оголится не только у вас, но и у меня! Дурдом! – Садыков, переполняемый эмоциями, указал своей новой, в коже, папкой с рабочими документами на строительную площадку за зарешечённым окном. – Вот, что мне сейчас делать?! Как, официально, реагировать на этот чёртов вызов?! Да, криминалисты, как ты и хотел, там работают, но как всё это объяснить, и в первую очередь – этим… просветлённым?! – Кивнув в окно, следователь метил в будущих прихожан строящейся мечети.

-Кому сдались твои санные бумажки и заявления?! – парировал дед. – Как мне её по-тихому вывезти отсюда, скажи?!

Оба переговорщика, подобно потерпевшим противоположных сторон, уставились друг на друга.

-А кто главный спонсор всей этой затеи? – спокойно и риторически поинтересовался я, имея в виду мечеть.

Блюститель закона и дед, оставив обоюдную битву взглядов, внимательно посмотрели на меня. Ни для кого в городе не было секретом, что за строительством концентрации веры горожан стоит известный в области вор в законе, давно обосновавшийся в центре этой самой области. Наш же городок был родиной титулованного авторитета, где до сих пор проживали его престарелые родители и многочисленные родственники. Нацеленная на роскошное убранство обитель божественных откровений была его подарком своим близким и всем другим, желающим приобщиться к вечному. Занести свои скромные пожертвования в богоугодный общак, считали своим долгом все - без особой скромности и оглядки на уголовный кодекс - обирающие ближних своих. Даже дед, с почтением и вниманием к своей персоне, жертвовал от всего сердца и под расписку на данный акт благотворительности. «Молитвы мутятся – баблишки крутятся!» - поговаривал не только мой, послушный воровским законам, прародитель, отрывая от сердца частицу лично нажитого капитала. Коронованный же избранник в хранители криминальных кодексов и традиций, не скупился не только на постройки культового содержания, но и вкладывался через доверенные лица в сооружения более приземлённого типа – рынки, рестораны и даже банки. Мир менялся на глазах, а за ним, как следующие за кочующими стадами травоядных и сами хищники, меняясь и приспосабливаясь к нему им питающиеся.

-И? – вопросил, уже и без меня догадывающийся, следователь.

-Кто-то точно от него приедет, - ответил за меня дед. – Порешим, как есть, вначале с ним. Выложим всё начистоту. Без базара, по существу.

-Ни хрена себе, ты меня успокоил, Бес. – Переволновавшийся следователь, и так уже перешедший с дедом на «ты», так же, как и его оппонент, припомнил и дедовскую «погремуху». Но всем было понятно, что сделано это было не из неуважения к собеседнику, а из намёка на то, что предстоящие разбирательства выходят на тот уровень, где более компетентным и авторитетным будет дед, а не прокуратура. Затем, озарённый мыслью, он поинтересовался: - Слушай, а вся эта суета, случайно, не замешана на каких-то ваших там разборках?

Дед, присев на край неубранного лежбища охраны, и немного подумав, с тяжёлым выдохом ответил:

-Подстава? – Он поскрёб небритый в волнениях свалившейся на его голову некротической суеты, волевой подбородок. – Можно перетереть, но, не думаю…

-Они уже здесь, - выглянув в окно, объявил я прибытие людей мецената с богатой «родословной» его судимостей.

-Алик? – с целью удостовериться поинтересовался дед, зная наверняка, кого можно ждать для решения вопроса.

-Так больше некому, - подтвердил я, направившись к двери, чтобы обозначить прибывшим наше местоположение. – Тем более, если они в курсе того, что происходит.

-Логично, - согласился товарищ следователь и, поправив жидкие волоски, прикрывавшие его запотевшую залысину, сообщил: - Ну, вы тут как-то сами, между собой порешайте, а я пойду…

-Не-не! – остановил его дед. – Подтвердишь всё для порядка. – Он поудобнее уселся на кровати. – И, вдруг у них, по их каналам, что-то будет для тебя на счёт всей этой свистопляски.

В тот момент, когда работник прокураторы, недовольный тем, что вынужден будет ещё и присутствовать при криминальных выяснениях отношений, всё же пошёл к одному из двух стульев у стола, в вагончик вошёл Алик. Оба его приятеля, прибывшие с ним, остались снаружи. Я, поздоровавшись с ним за руку, прикрыл от посторонних ушей дверь. Местный положенец показательно-учтиво поздоровался с оставшимся сидеть дедом, и уже холоднее с представителем закона, предоставляющим законность действиям деда более, чем другим в городе и по району. До сих пор многим было непонятно, почему это наша Семья, объединяющая вокруг себя большим счётом русскоязычный криминал, более повязана с властями, «переобувающимися» во всех своих структурах в национальный контингент и язык, нежели с уголовниками-узбеками. Но всё, как всегда, было намного проще, чем это представляла себе малопричастная к корешащимся ботва. Просто таких, как дед, «политика партии» - будь то старый или новый государственный строй – их как бы устраивал, и они спокойно под него подстраивались, продолжая смазывать его управленческие механизмы жирной мздой с целью личной выгоды; а вот такие, под кем ходил Алик и ему подобные, на независимость молодой Республики имели свои, идущие вразрез с новоявленным президентом, взгляды. В стране, подпитываемые религиозностью, нарастали националистические силы, требующие исламизации государства, и многие криминальные авторитеты подключились именно к ним по многим причинам, но самая главная (но и мало обговариваемая) заключалась в том, что объединёнными религиозными идеями стадами всегда легче управлять. Власть же, привыкшая к благам цивилизации и светской жизни, не имела никакого желания создавать вокруг себя второй «Афганистан», упрямо тянущийся к дикости! Воистину, для блатарей опыт «чёрных» зон бесценен, как и для вертухаев – «красных»!  

-Как братишка? – обратился ко мне первому «разборщик» Алик, расправив своё суровое лицо задорной улыбкой и деловито располагаясь на втором стуле.

И если дед и следак уставились на вновь прибывшего в полном недоумении от заданного им вопроса не в тему, то я, усаживаясь напротив него на кровать рядом с дедом, ответил ему со знанием дела;

-Да, всё так же – барагозит, как перед концом света! – немного разбираясь в мироощущении собеседника, я постарался ответить ему, имитируя его стилистическую фигуру речи и растягивая своё лицо такой же жизнерадостной лыбой. – Как встал на тропу войны со скукой, так не только не собирается с неё сворачивать, но в асфальт её закатал, для удобства продвижения своих талантов по ней!

-Магистралью прёт, без базара! – подтвердил Алик, загрохотав заразительным и искренним смехом.

Я постарался поддержать его своим хи-хи, пусть и не таким искренним. В голове деда, кажется, стало всё сходиться, и он, нехотя, усмехнулся проказам одного из своих внуков, так веселящим местного смотрящего.

Нашу дачу и дачу Аликового дядьки разделял невысокий забор и пущенный поверх него виноград. И если самого хозяина я в последнее время видел всего пару раз, то вот сам Алик стал там частым гостем. В основном – в полном одиночестве, с сигареткой, книжкой и умеренной выпивкой на топчане во дворе. Иногда, да, появлялись с ним то какая-нибудь девушка – для любви, то кто-нибудь из друзей и знакомых – для общения и обсуждения проблем. Но главным его развлечением, как я понял, было наблюдение за той суетой, которую наводил с ним по соседству именно мой братишка: постоянные бурные тусовки с друзьями и подругами, обильно разбавленные прочей дачной молодёжью, какие увидишь, наверное, только в молодёжных фильмах; с вытекающими от-сюда конфликтами, драками, признаниями в любви и зажиманиями то борьбы, то страсти по всем кустам и грядкам. Не забывали и о вполне трезвых и достаточно профессиональных поединках (сам братишка и многие его друзья были спортсменами-ударниками)  на полянке между дорогой и забором; ну, а импровизированные конкурсы местных красавиц, так это – одна из любимых тем дачной жизни… Думаю, что созерцание, зачастую неистового бурления жизни неугомонной молодёжи в её желаниях испробовать себя во всём, до чего она смогла дотянуться сегодня, расслабляло и бодрило этого самого Алика, юность которого и молодость прошли на малолетке и зоне. Не плохое это человеческое качество, доложу я вам - искренне радоваться за других в том, чего был лишён сам, вернее – чего сам себя лишил, и вероятно по глупости.

Сейчас Алику - Алишеру Хакимову по паспорту - лет было где-то тридцать пять, наполовину узбек, наполовину таджик, высокий, широкоплечий и массивный; открытое и привлекающее к себе выспевшей мужественностью всех без исключения женщин лицо, портил немного косящий в сторону шрама левый глаз, извилисто уходящего от виска под ухо. Его последняя отсидка где-то в России («романтике» криминала границы чужды), окончательно подчистила его узбеко-таджикский акцент, напитала ещё большими знаниями как классикой русскоязычной литературы, так и зарубежной (благо на тюрьме, где ему пришлось чалиться в переполненной камере в ожидании суда целых два года, оказалась большая и разносторонняя библиотека); ну, а сравнив его с моим отцом, чересчур тёмным для европейской наружности, тяжело было сказать, кто из них двоих будет более тянуть на восточного человека. Тем более от матери таджички (следуя устоявшимся многовековым легендам, а затем уже и историческим справкам, прослеживалась явная связь части ираноязычных таджиков с македонцами, обильно напитавших своими генами завоёванные народы во время своих походов под предводительством Александра) он унаследовал почти голубые и большие глаза. Гибкий ум, образованность вкупе с начитанностью, богатейший как криминальный, так и опыт в сфере работы правосудия, постоянное внутреннее стремление к благоразумию в придачу с допущением любого уровня жестокости, делали его очень опасным оппонентом. Ответ на вопрос, мучивший большинство посвящённых: почему он, обладая столь увесистым бэкграундом в уголовном сообществе, намеренно остаётся в тени провинциального города, у меня уже тогда не вызывал сомнений – он осознавал надвигающуюся именно войну, а не единичные разборки в преступном мире, следствием которых будет крупнейшая на территории бывшего Союза зачистка государственным аппаратом криминальных авторитетов, путём их физического устранения. В конечном итоге и совсем скоро, оставшийся верным воровским традициям, но выживший из совсем немногих Алик, окончательно убедится в том, в чём до этого не смог убедить своих близких: первый президент-властитель их нации, до и после «хлопкового дела» сытно с него питавшийся, а придя к власти помиловавший всех без исключения к нему причастных аппаратчиков, обратится к репрессиям против набравших силу конкурентов в делёжке страны и её богатств. А когда силы влияния на умы и теневые капиталы равны, малой кровью никак не обойтись, с учётом кланового, национального, религиозного и прочего многообразия молодой республики, взявшей курс на демократию диктатуры по-азиатски.

Вот, интересно, переведя взгляд с меня на деда, он уже тогда знал, что в живых, из видных деятелей уголовщины, останутся именно такие, как и этот старый, прожжённый зоной, бытовухой и демонами разных культур и наций, Бес - в одно неделимое сросшиеся с властью, готовые избирать данный тип гегемонии, и ею в свою обслугу охотно выбираемые - в ответ на лояльность и готовность с их стороны делиться с ней своими, разного рода услугами и специфическим заработком?

-Мои соболезнования, дядь Герман, - вполне искренне произнёс Алик, - что всё так вот случилось. Неприятная ситуация.

-За каждой «ситуацией», как ты говоришь, стоят люди, мать их! – Мясистое лицо деда затряслось от переполняемого его гнева. – До которых мы, сукой буду, обязательно доберёмся, как только исправим эту, - он ткнул пальцем в кипиш за окном, - беспонтовую ситуёвину!

-Ну, это само собой, - согласился Алик. – А, так как это явный наскок и на нас, то и мы в стороне не останемся.

-Надеюсь, между нами, всё на мази? -  всё-таки уточнил дед.

-Без базара! – заверил его местный решала от законников. – Пусть у нас немного разные понятия в ведении дел на воле, - Алик слегка кивнул на прокурорского, - но такая вот подстава, это – полный абзац! – Через плечо, в окно за своей спиной, он большим пальцем также указал на народные волнения в облаках строительной пыли. – В жизни не видел ничего подобного! Даже не слышал о таких подставах!

Алик дал понять, что знает обо всём случившемся, но из уважения к старшему товарищу старается пока при нём не проговаривать про разрытую могилу, обезглавленное тело и пропавшую голову жены старого камрада. Если морально пострадавший захочет, то сам первым произнесёт эти слова.

-Цель стравить вас между собой можно откинуть сразу, - я взял на себя смелость заполнить пазу. – Во-первых – тело спрятали предельно надёжно, и только случайность позволила его обнаружить, а во-вторых – существует множество, намного простейших и более правдоподобных способов это сделать, к примеру – натуральная свиная голова с пожеланиями всех благ от деда или кого-то из семьи в приложенной к ней записке. А беря во внимание пропавшую голову, которую предварительно отрезали прямо в гробу, оставив в нём порезы и на оббивке и на подушке, то из этого можно заключить, что те, кто это сделал, могут быть… - Взяв паузу, я дал кому-нибудь из присутствующих дать ответ на мои умозаключения вкупе с уже проделанной работой.

-Вконец шизанутые оккультисты, или что-то наподобие этого, - ответил за всех Алик. – Слушай, а ведь мне это как-то даже в голову сразу и не пришло, - признался он.

-Хм, вроде чёрной магии… - как бы нехотя поддержал его следователь Садыков. – Фантастично, да, но логики в этом, принимая во внимание факты, намного больше, чем… - Он взглядом соединил Алика и деда. - Чем в версии криминальных разборок.

-В связи с этим, вновь возникает естественный вопрос к человеку, который обещал разузнать о чём-то похожем по области, - припомнил я товарищу Садыкову.

Не удостоив меня даже взглядом, следователь ответил деду, вдыхающему в себя сигарету за сигаретой:

-Когда обзванивал наших, мне подсказали про какую-то чертовщину в соседней области. – Он закурил, не предложив сидящему с ним за столом Алику. – Там, пару месяцев назад, прямо в городском морге, обезглавили труп известного имама. Тело оставили, а вот голова пропала, и найти её не могут до сих пор. От общественности это утаили, чтобы избежать и скандалов, и всей прочей религиозной сумятицы. Доверенные люди завернули с ним в саван что-то там похожее в этом месте на голову, и так вот захоронили. Слухи, да, до сих пор ходят, но, когда было без них… Больше пока что ничего нет.

-Вот оно, господа аксакалы! – Просиял наш городской положенец. - Кто-то созидает в наших пенатах самых настоящих терафимов, - слегка ухмыльнувшись и подмигнув почему-то мне, просветил он и нас своим озарением, закурив из своей пачки.

-Ангелов?! – воскликнул дед. – Какого, вообще, хера?! – Злоба и нетерпение трясли уже не только самого деда, но и всю скрипучую койку под ним.

-Не серафим, а с «т» - терафим, - спокойно и даже как-то по-учительски поправил его Алик.

-Зашибись! – продолжил нервничать дед. – Стало ещё понятней!

Признаться, что в тот момент выводы какого-то разборщика местного значения оскорбили и меня, вернее – мои знания, которыми я не то, что гордился, но благодаря которым мог уверенно держаться «на плаву» в этом непростом и противоречивом мире, искусно в нём «лавируя», чтобы не разбиться о скалы грубой силы и подводные камни вероломства и подстав. Конечно, слово «терафим» отдалённо было мне знакомо, и даже в самой первой, первобытной его сущности… Но вот так, всё сопоставить и нагора выдать верный результат, то здесь не только присутствие культурного кругозора и гибкой логики, но и разносторонний житейский опыт – заключил я для себя, оправдывая свой промах в анализе столь интереснейшего происшествия и прикусывая слегка нижнюю губу от небольшой досады на самого себя.

-Истинные терафимы, до того, как они превратились со временем в статуэтки и прочие поделки, первыми встречались у семитских народов, в том числе и у евреев, ещё за много тысяч лет до нашей эры, - поделился Алик с присутствующими своими знаниями. – И это были головы их упокоившихся предков, мудрецов, пророков или просто уважаемых соплеменников, которые, после определённых ритуалов, вещали им будущее и всевозможные тайны, о которых их спрашивали. Своего рода божки-хранители семейных очагов, племени, всего народа – всё зависело от «статуса» отсечённой от трупа головы – какой ранг божественности она займёт в обществе живых.

-Не только семиты, когда-то, охотно общались с головами, - добавил я, ублажая своё честолюбие, - на всех, обжитых человеком континентах не оставляли мёртвых в покое. В той же Африке до сих пор это практикуется, а в некоторых случаях головы даже специально и в особых условиях выращиваются шаманами, как и в древности, на плечах избранных…

-Черепа в руках у ведьм! – поспешил добавить следователь, также ухвативший мысль. – И в магии, чёрной!

-Семитов я упомянул в связи с головой имама и телом, заложенным под основание минарета, а ислам зародился именно среди их арабской части, основываясь на Ветхом Завете, Торе евреев, - пояснил Алик.

-Слушай, давай без этих ваших исторических экскурсов и прочих наук! – грубо перебил его дед. – Мне этого пиздюка за глаза хватает, с его говорильней тягомотной! – Он нервно указал на меня огоньком сигареты, зажатой между скрюченных почти в кулак пальцев. 

Алик, беззлобно улыбнувшись и ободряюще мне подмигнув, уступил дедовским требованиям:

-Короче, головы, видимо, нужны им для… общения с ними.

Дед выругался, обращаясь ко всем известным ему силам с той и этой стороны жизни. Кто-то и где-то его точно услышал - врезав, для приличия, пару раз кулаком в дверь в её проёме появилась голова одного из батыров Алика.

-Они собираются сжечь труп, - сообщил он. – Пошли за бензином.

-Зови наших! – приказал мне дед, соскочив с койки и готовый выскочить с заряженными праведным гневом кулаками на разогретую религиозным рвением толпу.

-Стоп, стоп, стоп! – Алик остановил нас обоих. – Дядь Герман, я тут увидел твоих, в тачках вдоль забора, и попросил их, во-первых, отъехать подальше с глаз правоверных, во-вторых, мы сами, дабы не примешивать сюда ещё и конфликт национальный, вывезем тело, только скажи куда.

Дед яростно скрипел зубами и с ненавистью пожирал глазами адептов халяля.

-Дед, - изобразив на лице участие и отблески любви, обратился к его здравомыслию и я, - это лучший из вариантов.

-Хер с вами, делайте как хотите! – Сдался, по-драконьи выдыхая, он. Затем, ткнув пальцем мне в грудь, прошипел, не поднимая на меня глаз: - Будешь всё время с ними и покажешь гараж, в котором гроб стоит… Но, если эти обезьяны в чалмах её хоть пальцем тронут!..

Что ж, Бес, свою кликуху носил не за душевные порывы к прощению и миру, и не за красивые поступки человечности.

-Это наша территория, Герман-ака, поэтому постараемся сделать всё максимально уважительно и к вам, - Алик показал на деда и на меня, имея в виду нашу Семью, - и к нам. – Прижав правую ладонь к своей груди, он затем ею же указал на людей за окном.

Выходя вслед за ним из вагончика, я смог на деле убедиться в его следовании слову – один из его подручных, перехватив самых деятельных охотников на ведьм, отобрал у них канистру, закрепив свой призыв к порядку категоричным хуком под дых самому активному из них.  

-Задача религии – призывать человека к миру не только со своим Создателем, но и друг с другом, - не без иронии поделился со мной Алик, жестами отдавая команду своим людям, рассредоточенным по стройке, на оттеснение верующих от места их преткновения. -  Хочешь владеть миром – дай ему спева религию.

Толпа, нехотя, но расступалась перед ним. 

-У кого-то не получилось создать «престола» с мощами ведьмы в нём, - поделился со мной Алик, сравнив подлог с православным храмовым пространством. Теперь лицо его было очень серьёзным, никак всё это время в вагончике. – Ты ведь меня понимаешь, парень?

-А то! – согласился я, стараясь быть неуслышанным никем, кроме него. - Кому-то понадобился внушительных размеров алтарь. – Поворотом головы я указал на масштабность стройки.

-Алтарь сатаны! - совсем шёпотом, мне на ухо, добавил он. – Если принимать во внимание прижизненные слухи о твоей бабке…

Он испытывающее смотрел на меня. Мы остановились на взгорке у опалубки, в углу которой лежала она – выдранная из камней и грубого брезента – бабка. Её иссохший перст, подпёртой одним из булыжников руки, то ли указывал в небо, то ли грозил Небесам. Я отчётливо представлял себе голову бабки на оголённой кости шейного позвонка. К сожалению, в душевных страхах человека повинны не плоть и камень капищ, а духи, что всегда в близи от нас.

-Это не её выкопали, - ответил я. – Это она сама себя выкопала… А если есть алтарь, то обязательно будет и жертвенник.

Алик, не раз смотревший в глаза смерти, с трудом сглотнул ставший в горле комом страх первобытного ужаса перед потусторонним. Нисколько не сомневаясь в том, что религия – это всего лишь одна из форм управления одного человека другим, он, тем не мене, верил в её духовную составляющую – в присутствии в ней, и всё что её касается, сверхъестественного. И, в отличии от большинства прозелитов тех или иных религий, он был способен отличить надматериальное от идей богословской схоластики, нацеленной на внушение догм доверчивой пастве и следованию им.

-На хер такую литургию, на хер такое причастие! – сообщил он мне и невесело улыбнулся; и, уже кому-то из своих людей, а кому-то из работяг, на узбекском: - Вытаскиваем! Вместе с брезентом!

А следовавший за нами следователь Садыков, поддержал его, принявшись раздавать команды ментам:

-Убрать всех лишних с территории стройки! Живее! Особо буйных – в КПЗ, а то устроили мне тут «тысячу и одну ночь», безбожники!

Из приоткрытых дверей вагончика за нами пристально наблюдал дед. В его руках снова появился бабкин платок, который он, бережно держа в грубых руках, поглаживал подобно «антиминсу» - освящённому плату, без которого невозможна литургия и на который ставятся сосуды для причастия и с которого они подаются для свершения божественной евхаристии. Меня передёрнуло. Ибо я уже тогда понимал, что зачастую символизм – это отображение духовных переживаний человека, его связь с метафизической реальностью.