Моя музыка в кино
В прошлом (2023) году вышел фильм "Зоськина Заправка", в котором я принял участие в роли композитора. Хочу поделиться с вами одним из написанных мной треком для данного кинопроекта.
В прошлом (2023) году вышел фильм "Зоськина Заправка", в котором я принял участие в роли композитора. Хочу поделиться с вами одним из написанных мной треком для данного кинопроекта.
Все партии- инструментальные и вокальные написаны и исполнены одним человеком, текст и музыка также на моей совести. Чистый андеграунд. Буду Рад Вашему вниманию!
На старости лет Джордж Роджер Уотерс, некогда главный человек в Pink Floyd, одной из величайших рок-групп в истории, превратился в объект насмешек, а то и ненависти для многих бывших фанатов.
Более того, в последние годы он чаще попадает в новостные сводки не как музыкант, а как политический активист, делающий громкие и идущие вразрез с мейнстримом заявления. Порой Уотерс настолько неполиткорректен, что кого-то другого на его месте уже давно «отменили» бы. Но Уотерс – слишком масштабная фигура, чтобы его можно было с легкостью предать забвению. 6 сентября этому неугомонному человеку исполняется 80 лет.
С середины 1960-х Уотерс играл на бас-гитаре в группе Pink Floyd вместе с гениальным, но рано потерявшим связь с реальностью Сидом Барреттом. А после отставки последнего занял место лидера группы и в конце концов превратился, если верить его бывшим коллегам, в натурального диктатора.
Уотерс был тем, кто повернул мечтательную космическую музыку Pink Floyd в сторону социальных проблем, политики и прочих сугубо земных тем. Насколько это пошло на пользу искусству – вопрос дискуссионный, но по-другому Роджер просто не мог. Сатирический зуд не давал ему покоя даже в разгар блаженной эры хиппи, когда его ровесники предпочитали бежать от реальности с помощью галлюциногенов, а не критиковать ее.
Эрик и Мэри Уотерс с сыновьями Джоном (стоит) и Джорджем Роджером (сидит на коленях матери)
Интерес к политике Уотерс унаследовал от отца и деда. Эрик Уотерс, сын шахтера и представителя Лейбористской партии, был коммунистом и погиб в одном из сражений Второй мировой через полгода после рождения своего младшего сына Роджера. И хотя Роджер совсем не помнил отца, его фигура – человека, стоявшего за социальную справедливость и погибшего на войне с фашизмом, – всегда служила для него ориентиром. Единственное, что он не перенял у родителя, – религиозное рвение: Эрик Уотерс был глубоко верующим христианином. Из-за этого он, кстати, долгое время не хотел брать в руки оружие.
Роджер Уотерс тоже вырос пацифистом: в кембриджской школе он возглавил молодежную организацию, выступавшую за ядерное разоружение. Как видим, политически активным он был с малых лет. Сама школа вызывала у будущей рок-звезды отвращение своей репрессивностью. Слабым ученикам доставалось от сильных и наглых одноклассников, а потом и тех и других унижали учителя. Гнев на эту систему Уотерс позже выплеснул в песне Another Brick In The Wall (сингл с этой композицией разошелся тиражом более 4 млн экземпляров, а журнал Rolling Stone включил ее в список 500 величайших песен всех времен).
Впрочем, сам Роджер не был в числе забитых школьников. Физически он был крепок, с успехом играл в регби и вообще, как вспоминал позже, спорт стал для него единственной отдушиной во всей школьной программе.
Живя в Кембридже, Уотерс познакомился с Сидом Барреттом и Дэвидом Гилмором – будущими участниками Pink Floyd. Однако играть музыку он начал не с ними, а со своими новыми лондонскими друзьями Ричардом Райтом и Ником Мейсоном, студентами Политехнического института Риджент-стрит (теперь он называется Вестминстерским университетом), куда в 1962 году поступил и Роджер, планируя выучиться на архитектора. Но учеба быстро отошла на второй план, уступив место музыке. Когда группа лишилась вокалиста, Роджер вспомнил о своем кембриджском приятеле Барретте.
Так в конце 1963-го укомплектовался первый состав Pink Floyd, правда, до того, как они пришли к этому названию, друзья сменили с полдюжины других, не менее заковыристых: Screaming Abdabs, Leonard's Lodgers, Spectrum Five, The Tea Set и даже The Meggadeaths.
Всего за пару лет молодые люди стремительно прошли путь от подражания ритм-н-блюзовым артистам до радикального новаторства. Дебютный сингл Pink Floyd под названием Arnold Layne и альбом The Piper At the Gates Of Dawn (1967) поражали современников новым звучанием, которое стали называть психоделическим, космическим.
Pink Floyd в студии звукозаписи, 1967 год. Слева направо: Роджер Уотерс, Ник Мейсон, Сид Барретт, Рик Райт
Но лидеру группы Барретту пришлось дорого заплатить за новые идеи: его мозг не выдержал обильной подпитки галлюциногенными препаратами, и уже в 1968 году друзья признали, что Сид не годен для дальнейшей работы. Ему нашли замену в лице другого приятеля Уотерса – тихони Дэвида Гилмора. Но великолепный гитарист Гилмор не был столь харизматичным, как Барретт, да и не стремился к лидерству. В итоге главным в группе стал Уотерс, что казалось вполне логичным: Роджер был единственным собранным человеком в расслабленном коллективе любителей «расширить сознание». Сам Уотерс объяснял захват власти просто: «Ник Мейсон песен не пишет, а Гилмор с Райтом пишут редко. Я самый плодовитый автор, поэтому и взял все на себя».
Если на дебютном альбоме Pink Floyd у Уотерса была всего одна собственная песня, то на втором, Saucerful Of Secrets (1968), их было уже большинство, причем среди них было и первое сочинение в жанре социальной сатиры, хотя группа еще находилась в самом расцвете своего «астрального периода». Песня Corporal Clegg выбивалась из общего ряда медитативных и благостных сочинений диска – горький и язвительный рассказ о ветеране войны, получившем от государства за свои подвиги лишь деревянную ногу.
Позже Уотерс будет пренебрежительно называть песни Pink Floyd барреттовского и постбарретовского периодов «причудами», хотя его личный вклад в эти причуды был внушительным. Достаточно вспомнить такие его вещи, как Set The Controls For The Heart Of The Sun или Several Species of Small Furry Animals Gathered Together in a Cave and Grooving with a Pict.
Большую часть жизни Pink Floyd болели гигантоманией: песни-симфонии, огромные стадионы, эпические шоу. Невероятный успех пластинки The Dark Side Of The Moon (1973) лишь усилил эту тенденцию. Альбом стал одним из самых продаваемых в истории популярной музыки и единственным диском, 15 лет не покидавшим топ-200 журнала Billboard (при этом время от времени возвращаясь на его вершину).
Последующие работы группы также отличались вагнеровским размахом: Wish You Were Here (1975), Animals (1977), The Wall (1979). С одной стороны, люди, подобные Уотерсу, заставляли рок-музыку взрослеть, превращая ее из развлекательного жанра в искусство. Идеи Pink Floyd уже не умещались в форму отдельной песни, пусть и очень длинной. Уотерс начал мыслить концептуальными альбомами, напоминающими пьесы или романы. В них песни составляли часть единой истории.
С другой – Уотерс чувствовал, что его группа каменеет в своей монументальности. Вчерашние первопроходцы из андеграунда, он и его приятели превратились в обслуживающий персонал неповоротливой конструкции, чье сияние звездного величия уже начинало вызывать насмешки. Именно Pink Floyd в конце 1970-х стали одной из главных мишеней для панков. Фронтмен Sex Pistols Джонни Роттен щеголял в те годы в майке с надписью «Я ненавижу Pink Floyd». Для панков, жаждавших возврата к простоте и непричесанности раннего рок-н-ролла, Уотерс и компания олицетворяли все опостылевшее в роке: гигантизм, помпезность, богатство и излишние умствования.
Меж тем сам Уотерс был с панками совершенно согласен: ему тоже тошно было глядеть на то, во что превратились Pink Floyd. Длинные гитарные соло Гилмора и космические партии синтезаторов Райта тяготили его. Ему хотелось петь о политике, об общественных проблемах, о личных неврозах, а не о далеких галактиках. Гилмору и Райту, в свою очередь, казалось, что Уотерс с его социальной озабоченностью тянет их из мира горнего на грешную землю.
Но Уотерс оказался заложником своих амбиций. Решив разорвать порочный круг и записать исповедальный альбом The Wall – рассказ о поп-идоле, отгородившемся от реальности стеной, наш герой, по иронии судьбы, оформил свою идею в столь же монументальной форме, как и прежние работы.
Музыканты Pink Floyd считали Уотерса тираном, навязывающим им свою волю, а самому Уотерсу казалось, что он попал в западню и ему тесно в его группе. Взаимное недовольство не могло длиться долго, и в середине 1980-х после альбома Final Cut (самого политизированного диска Pink Floyd), который он создавал почти единолично, Уотерс вдруг обнаружил себя за бортом корабля, как 20 лет назад его друг Сид Барретт.
В отличие от Барретта, его никто официально не увольнял, просто возникло «недопонимание»: Уотерс решил, что Pink Floyd прекращают существование, а остальные участники группы продолжили работу без него.
Гигантская надувная свинья стала символом эпохи альбома Animals. Фестиваль Coachella Valley, Калифорния, 27 апреля 2008 года
Узнав об «измене», Роджер вознегодовал и начал судиться с бывшими коллегами за название Pink Floyd. В итоге он уступил права на него Гилмору и компании, оставив за собой право на концепцию The Wall и на некоторые другие предметы, например гигантскую надувную свинью – символ эпохи альбома Animals.
С одной стороны, Уотерс получил что хотел: возможность записывать злободневные песни, не перегруженные гитарными соло и астральными синтезаторами. С другой – ему было обидно, что его группа что-то делает без его ведома, исполняет на концертах песни с его альбомов. Недаром, вспоминая недавно о работе над The Dark Side Of The Moon, он сердито рявкнул: «Это был мой проект, я придумал его. Давайте обойдемся без вот этого "мы" и прочей чуши!» Уотерс твердо уверен: Pink Floyd без него все равно, что The Beatles без Джона Леннона.
И Уотерс, и освободившиеся от его «гнета» Pink Floyd продолжили выпускать новые записи, но со временем стало ясно, что все самое ценное было сделано, когда они играли вместе. Репертуар Pink Floyd того периода стал основой концертных программ как Роджера, так и его бывших друзей. И публике не нужно ничего другого.
Крупнейшим деянием Уотерса постпинкфлойдовского периода стало шоу The Wall в Берлине в 1990 году. Падение Берлинской стены послужило тому великолепным поводом. Песни этого альбома были еще свежи, Роджер привлек к сотрудничеству ряд тогдашних звезд – Шинейд О’Коннор, Scorpions и других. То был подлинный триумф Уотерса в его стремлении соединить музыку с политикой.
Телефильм "«Стена» в Берлине / The Wall: Live in Berlin (1990)"
Творческой удачей оказался и вышедший в 1992 году третий сольный альбом Amused To Death, в котором Уотерс высказал все, что думал по поводу войны в Персидском заливе и других актуальных событий. Несмотря на определенную популярность этого диска, его уровень был несопоставим с тем, к чему Уотерс привык во времена Pink Floyd. Впрочем, то же самое можно сказать и о трех альбомах Pink Floyd, записанных группой после ухода «диктатора». Они продавались лучше пластинок Уотерса, в том числе таких необычных его работ, как посвященная французской революции опера Ça Ira (2005) или запись «Истории солдата» Стравинского (2018), но до уровня альбомов группы 1970-х явно недотягивали.
При этом классические вещи Pink Floyd по-прежнему сохраняют притягательность, и не только для поклонников, но и для самих авторов. На эту осень намечен выпуск альбома The Dark Side of the Moon Redux, приуроченный к 50-летию выхода оригинальной пластинки. Уотерс по-новому перезаписал этот шедевр, объяснив свой поступок следующим образом: «Мы были молоды, когда создавали эту работу. Глядя на мир вокруг нас сегодня, я понимаю, что смысл альбома не был усвоен в полной мере. Вот почему я стал думать над тем, что может привнести в него мудрость 80-летнего человека».
Однако все музыкальные эксперименты позднего Уотерса меркнут, если говорить о реакции публики, на фоне его политических высказываний. Какое-то время они не выходили за рамки типичных для рок-звезды тем: Уотерс ругал правительство Маргарет Тэтчер, осуждал вторжение в Ирак и другие войны, критиковал тоталитарные режимы.
Все изменилось в 2006 году, когда Уотерс решил выступить в Израиле. Готовясь к гастролям, он углубился в историю палестино-израильского конфликта и пришел к выводу, что в стране действует система, напоминающая апартеид, а с арабами в Израиле обходятся примерно так же, как с евреями в Третьем рейхе.
Сильное впечатление на Уотерса произвел Израильский разделительный барьер – 700-километровое заграждение, отделяющее Израиль от Западного берега реки Иордан. «Это ужасное сооружение. Ее охраняют молодые израильские солдаты, обращавшиеся со мной, наблюдателем из другого мира, с презрительной враждебностью», – рассказывал Уотерс. Естественно, Уотерс усмотрел во всем этом и один из своих ключевых образов – Стену, которую надлежит разрушить.
Пропалестинская позиция не редкость среди западных интеллектуалов левого толка, но Уотерс был первой из крупных рок-звезд, кто не просто открыто заявил о ней, но и развил некоторую деятельность в этом направлении. Он поддержал движение BDS («Бойкот, изоляция, санкции»), требующее экономически и политически давить на Израиль, чтобы принудить его прекратить дискриминацию палестинцев. Кроме того, Уотерс (безуспешно) призывал Ника Кейва, группы Bon Jovi и Radiohead отменить гастроли в Израиле. По мнению Уотерса, знаменитости не хотели поддерживать его, поскольку боялись влиятельного еврейского лобби.
Костюм и символика, напоминающие нацистские, – часть реквизита фильма Алана Паркера The Wall, снятого по одноименному альбому Pink Floyd
В итоге Уотерс получил клеймо антисемита. Его попытки объяснить разницу между антисемитизмом и антисионизмом остались безуспешны. Впрочем, стоит признать: как ты ни относись к палестино-израильскому конфликту, некоторые выходки Уотерса точно выходят за грань приличного, например идея использовать в качестве реквизита на концертах гигантскую надувную свинью с нарисованной на ней звездой Давида.
В начале 2023 года городской совет Франкфурта запретил концерты Уотерса, объяснив это его антисемитской репутацией и тем, что в его шоу используется символика, напоминающая нацистскую. Имелась в виду та часть концерта The Wall, где главному герою в бреду мерещится, что он стал фюрером. Уотерс через суд добился права провести концерт, но немецкая полиция проявила повышенный интерес к крамольной символике, учинив собственное расследование. Уотерс напомнил, что использует эту символику в шоу с 1980-го и до недавнего времени ни у кого не возникало претензий, так как все понимали по контексту, что автор не превозносит фашизм, а наоборот осуждает его.
Гастролируя в Бразилии в 2018 году, накануне президентских выборов, Уотерс назвал неофашистом Жаира Болсонару, в то время одного из кандидатов, а потом и президента страны. Вообще куда бы Уотерса ни заносило, у него всегда находилось что сказать о местной политике и политиках. Бывшего президента Чили Себастьяна Пиейру он обозвал крысой, бывшего госсекретаря США Хилари Клинтон – «пугающе хищной» и способной развязать ядерную войну, а всех американских президентов, начиная с Рейгана, – военными преступниками. На гастролях в Польше Уотерс заявил, что местное правительство нарушает принцип свободы слова и независимости судов. Если спросить у Уотерса, что он думает о Тайваньской проблеме, он ответит, что Тайвань – законная часть Китая.
Впрочем, Уотерс – это не только критика и проклятия. Он сотрудничает с благотворительной организацией по борьбе с бедностью Millenium Promise, поддерживает в память об отце союзы ветеранов боевых действий в Великобритании и США, выступает за освобождение основателя WikiLeaks Джулиана Ассанжа и спонсирует адвоката Стивена Донзигера, известного своим противостоянием с нефтяной корпорацией Chevron, от действий которой пострадало множество фермеров и местных жителей Эквадора.
Уотерс на лондонском митинге в поддержку основателя Wikileaks Джулиана Ассанжа, 22 февраля 2020 года
Когда артист начинает делать политические заявления, он неизбежно теряет ту или иную часть своей аудитории: кто-то оказывается не согласен с его позицией, а кто-то считает, что музыкант вообще поменьше должен лезть в политику. Но едва ли у Уотерса мог быть другой путь, скорее он сожалеет, что не был достаточно активен в молодости. Что говорить о сегодняшнем дне, когда даже его полусонные бывшие друзья по Pink Floyd решаются на политические жесты, выпуская песню Hey, Hey, Rise Up в поддержку Украины и запрещая стриминг своей музыки в России.
Не меньше политических песен Уотерс любит писать открытые письма. Свое мнение об украинском конфликте он выразил в послании супруге президента Украины Елене Зеленской после того, как та дала интервью Би-би-си. По мнению музыканта, она жестоко ошиблась, сказав: «Если поддержка Украины будет мощной, кризис закончится быстрее». Поставки оружия, уверен Уотерс, подобны подливанию масла в огонь, это путь к затягиванию боевых действий, а не к их завершению. Тем более что главный разжигатель конфликта, Вашингтон, однозначно дал понять, что заинтересован в том, чтобы он «продолжался как можно дольше». Выходом из трагической ситуации, считает певец, должно стать выполнение президентом Зеленским своих предвыборных обещаний, в частности следование Минским соглашениям.
На заседании Совбеза ООН Уотерс осудил западные государства, продолжающие разжигать конфликт между Россией и Украиной
В начале 2023 года по предложению Москвы Уотерс выступил с речью на заседании Совбеза ООН. Музыкант заявил, что осуждает военные действия, но также осуждает и тех, кто их спровоцировал, то есть западные государства.
Позиция Уотерса по Украине снова рассорила его с бывшими соратниками по Pink Floyd, а ведь еще недавно казалось, что на старости лет музыканты стали забывать взаимные обиды. Но тут высказалась жена Дэвида Гилмора и автор слов новых песен Pink Floyd Полли Сэмсон, назвав Уотерса «лживым, вороватым, уклоняющимся от уплаты налогов завистливым женоненавистником, страдающим манией величия» – да, и антисемитизм тоже был помянут. Гилмор горячо поддержал супругу.
Примерно так же – кто мягче, а кто и намного грубее – о Роджере Уотерсе говорят теперь и многие бывшие его поклонники: в диапазоне от «выжил из ума» до «продался Путину».
Смущает ли это самого Уотерса? Едва ли. Чтобы оценить недосягаемый уровень его самомнения, стоит процитировать недавние слова нашего героя, сказанные после того, как канадская пресса уделила больше внимания концерту популярного певца The Weeknd, чем его собственному.
«При всем уважении к этому артисту, а также всем им подобным, я был и буду намного, намного важнее их, сколько бы миллиардов прослушиваний ни собрали их песни. Ведь я говорю о вещах, по-настоящему важных в нашей жизни».
Автор текста: Александр Зайцев
Источник: postmodernism
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Миллионы людей выросли на песнях Виктора Цоя, 60 лет со дня рождения которого исполнилось в июне этого года. А на чем рос сам Цой? Какие люди и явления сыграли роль в истории группы «Кино»?
Некоторым горячим поклонникам Цоя кажется крамольной сама мысль, что их герой мог что-либо заимствовать или подражать кому-то. Но влияний на самом деле было немало.
Цоя иногда пренебрежительно называют пэтэушником, стараясь подчеркнуть, что такой вот неотесанный парень попал в круг элиты ленинградского рока, состоящий, можно подумать, сплошь из академиков. На самом деле у Цоя было весьма основательное художественное образование: пресловутое ПТУ (профессионально-техническое училище) было реставрационным (специальность – резчик по дереву), а до него он окончил художественную школу и некоторое время ходил в худучилище им. Серова. Барабанщик «Кино» Георгий Густав Гурьянов (сам очень успешный и востребованный сегодня живописец) подчеркивал, что они с Цоем выделялись в арт-подполье Ленинграда: «Мы единственные два парня, у которых художественное образование и которые могут изобразить без труда все, что угодно».
Родители надеялись, что Виктор станет художником, и он в общем стал им. После знакомства с Гурьяновым и Тимуром Новиковым в начале 1980-х он присоединился к их авангардному объединению «Новые художники» и стал делать работы в духе современного искусства. Некоторые из них легендарная пропагандистка русского рока Джоанна Стингрей вывозила в США и продавала.
Многие отмечали начитанность Цоя. Например, его супруга Марьяна вспоминала: «Пока мы жили все вместе с моей мамой (у нее довольно большая библиотека), там не осталось ни одной книги, не прочитанной им. Кроме разве что какой-нибудь «Песни о Нибелунгах», которая противоречит каким-то его внутренним убеждениям. Он жуткое количество всего прочитал».
Работа Виктора Цоя "Охота" на выставке "Виктор Цой. Путь героя"
В Борисе Гребенщикове и Майке Науменко Цой обрел старших товарищей, которые, как было принято выражаться в Советском Союзе, расширяли его музыкальный кругозор. Хотя к моменту знакомства с ними Виктор был уже достаточно подкованным меломаном, успел поиграть хард-рок в группе «Палата № 6» и панк-рок в «Автоматических удовлетворителях».
«Он всегда любил выискивать новые альбомы», – вспоминала Марьяна. По свидетельству сооснователя «Кино» Алексея Рыбина, БГ одно время пытался приохотить Цоя к американской группе Grateful Dead – и кто знает, как звучало бы «Кино», если бы ему это удалось. Но Цой в то время был поглощен «новой романтикой». Это течение возникло в британской поп-музыке в начале 1980-х как реакция на цинизм и нарочитую грубоватость бушевавшего в конце 1970-х панк-рока. Duran Duran, Ultravox, Spandau Ballet и другие группы новых романтиков в противовес панкам культивировали изящество и даже вычурность, проявлявшиеся не только в музыке, но и во внешнем виде.
Рыбин особо выделяет «любимейшую группу» Цоя того времени (почти неизвестную ныне в России) – британцев Classix Nouveaux и особенно их композицию 1981 года Guilty с дебютного альбома Night People. В то время Цой с Рыбиным не имели технических возможностей, чтобы воспроизводить полуэлектронный звук новых романтиков. Они играли в две гитары – так и был записан первый альбом «Кино» «45» – и свою принадлежность к новым романтикам обозначали с помощью яркого грима, причесок и причудливых костюмов, вроде кафтанов и жабо. Но уже во второй половине 1980-х «Кино» сможет добиться звука, весьма похожего на Classix Nouveaux.
Цой с удовольствием слушал даже такие стилистически далекие от «Кино» группы, как Motorhead или Dead Kennedys. Но фундаментальное влияние на него как на композитора оказали The Beatles. Блестящий мелодист, Цой много почерпнул у Леннона и Маккартни. «Его любимой пластинкой была With The Beatles – он ее бесконечно слушал, обожал голос Джона Леннона. Мы с ним гуляли по улице, он все время пел песню Please Mr. Postman, стараясь спеть ее так, как пел Леннон», – вспоминает Рыбин.
Запись альбома «45» организовал Гребенщиков, и его роль в судьбе «Кино» трудно переоценить. «БГ в некотором роде его (Цоя) отец. Даже не то что отец – дурацкое сравнение, – а скорее учитель, – объясняет Марьяна. – Потому что он вытащил его из того плавающего состояния, в котором тогда находился Витька. То есть Цой все равно бы вылупился из яйца, просто неизвестно, когда бы все это произошло».
Гребенщиков участвовал и в записи «Начальника Камчатки», но во второй половине 1980-х их пути с Цоем разошлись. Виктор уже не нуждался в поддержке и наставничестве. Охладели его отношения и с Сергеем Курехиным, который одно время привлекал «Кино» для участия в своей «Поп-механике».
Борис Гребенщиков и Виктор Цой
Сегодня Цой – это легенда и «наше всё» от рок-музыки. За столь монументальным образом сложно разглядеть, что это был живой человек, не чуждый обычным мирским стремлениям, например, стараться быть модным. А между тем стремление это Цою было ой как присуще!
Лидер «Алисы» Константин Кинчев вспоминает: «Цою это очень важно было – знать, что модно в данный момент. Он еще в 1985 году мне с гордостью заявлял, что они, мол, самая модная группа. Не хочу сказать плохо, но конъюнктуру Цой очень чувствовал. Все, что модно, он отслушивал, отслеживал и анализировал». Заявление тем более примечательное, что и сам Кинчев в те годы внимательно следил за свежими тенденциями в поп-культуре.
БГ, Цой, Кинчев
Дмитрий Левковский, менеджер ленинградской группы «Игры», говорил: «Цой поставил простую и ясную цель перед коллективом – стать самой модной группой СССР. Именно модной, эта тема тогда постоянно муссировалась. "Кино" стало тогда группой модников-авангардистов благодаря Густаву».
По словам Рыбина, в присутствии Гурьянова менялось даже поведение Цоя. «Рядом с Густавом он превращался вот в этого "космического пришельца"», – сетует Рыбин в книге «"Кино" с самого начала и до самого конца».
Гурьянов стал барабанщиком «Кино» в 1984 году, но с Цоем они познакомились раньше. Густав был настоящий денди – это импонировало Цою.
«Тогда две-три молодые компании объединились: "Кино", "Новые художники", Олег Котельников, Юфит с армией своих панков-некрореалистов», – вспоминал Гурьянов. Вместе с Тимуром Новиковым, Евгением Козловым и другими питерскими художниками Цой рисовал и разрабатывал художественную сторону «Кино» – плакаты и обложки альбомов.
Вскоре «Кино» сменили жабо на черные одежды, и тоже неспроста. Посмотрите клип на песню Mother’s Talk (1984) британской группы Tears For Fears, и вы увидите готовую группу «Кино» конца 1980-х: черные костюмы, модельные стрижки, играющий стоя барабанщик (к слову, Густав барабанил стоя, не подражая кому-либо, а чтобы его, такого красавца и модника, было лучше видно).
Благодаря Джоанне Стингрей в середине 1980-х в тусовке появился видеомагнитофон – большая редкость по меркам СССР. «Смотрели клипы The Smiths, Duran Duran, The Cure, все их выучивали наизусть и перенимали внешний вид», – вспоминает басист «Звуков Му» и летописец русского рока Александр Липницкий.
Юрий Каспарян, Джоанна Стингрей и Виктор Цой
Кроме того, Стингрей, отчаянная американка, влюбившаяся в ленинградских рокеров, привезла из США музыкальные инструменты и портативную звукозаписывающую студию, которая сделала «Кино» самой технически оснащенной группой советского андеграунда. На этой аппаратуре был записан альбом «Группа крови».
В отличие от Гребенщикова и Науменко, Цой не любил жонглировать цитатами из западных рок-классиков или адаптировать их тексты. Другое дело – музыкальные заимствования. Не секрет, что некоторые песни «Кино» очень напоминают произведения The Cure, The Smiths, Sisters Of Mercy и других британских групп того времени. «"Кино" не стеснялась заимствовать музыкальную ткань у других групп», – говорит Алексей Вишня, певец и звукорежиссер, работавший с «Кино» над альбомами «Это не любовь» и «Группа крови».
«Мы слушаем очень много музыки и стараемся что-то взять оттуда, но без подражательства», – уверял сам Цой.
В фильме «Игла» герой Цоя Моро демонстрирует приемы кунг-фу. Цой действительно занимался восточными единоборствами. Но для него эстетика была важнее практических боевых навыков. А воплощением этой эстетики был Брюс Ли – герой-одиночка, загадочный и независимый. Большим фанатом Брюса Ли был и Гребенщиков, но азиатская внешность и характер Цоя давали ему бесспорные преимущества в подражании этому актеру. Как мы сейчас понимаем, Цоя и Ли роднят и внезапная ранняя гибель, и последующее превращение в поп-идолов.
Увлечение восточными единоборствами в СССР было сродни увлечению западной рок-музыкой – и то, и другое оставалось уделом «непростых советских граждан» и официально не одобрялось. После короткой «оттепели» 1978–1981 годов, когда существовала Федерация карате СССР и прошел чемпионат страны, было введено уголовное наказание за обучение карате как «не имеющему отношения к спорту рукопашному бою, культивирующему жестокость и насилие, наносящему тяжелые травмы участникам, пронизанному чуждой нам идеологией» (официальная советская формулировка).
Цой занимался не карате, а кунг-фу, тоже, естественно, подпольно, потому что милиция в системах единоборств не разбиралась. Его тренером был востоковед и спортсмен Сергей Пучков. «Витя продержался год на хорошей нагрузке, когда по-настоящему тренировались, а потом пошли концерты, их было все больше, и мы перешли от индивидуальных занятий к выездам», – рассказывает тренер.
Звукорежиссер и продюсер Андрей Тропилло вспоминает, что запись «Начальника Камчатки» и «Ночи» давалась ему тяжелее, чем первый альбом «Кино», из-за того, что Цой и компания непрерывно скакали по студии, «демонстрируя друг другу приемы карате». Примерно то же самое, по словам Алексея Вишни, происходило и во время записи «Группы крови».
Эстетика боевиков с Брюсом Ли во многом определила героическое направление песен Цоя с его «ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть».
Может показаться, что к «героической фазе» группа «Кино» перешла очень резко: еще вчера это были новые романтики, певшие «мы хотим танцевать», а сегодня – суровые мужчины в черном, чьи «замерзшие пальцы ломают спички, от которых зажгутся костры».
«Предыстория возникновения этого альбома окутана тайной. В "Кино" играли люди, не служившие в армии, модники, тусовщики, организаторы первых ночных дискотек, и тут на тебе – "Группа крови". Все случилось по неведомым законам. Если бы это написал Шевчук, который дружил с солдатами, это было бы логично. Но это никак не ожидалось от Цоя», – считал Александр Липницкий.
Но «стук копыт» слышен уже в «Начальнике Камчатки», а о «холоде приклада» поется даже в беззаботном цикле «Это не любовь». Другое дело, что таким несерьезным песням, как «Ситар играл» или «Рядом со мной», не было места в новом мужественном мире «Кино», хотя сочинять легкие песни Цой продолжал. Была даже идея перепоручить исполнение этого «легкого жанра» другой группе.
«По жизни Цой не был пафосным, он был веселым и писал вот такую лирику, – говорит Юрий Каспарян. – Но исполнять эти песни мы не могли. Никак. Конечно, под них можно было создать отдельный бойз-бенд, пошли такие мысли… Мы даже всерьез это обсуждали».
Цоя с юности волновали темы героизма и доблести, да и у любимых им новых романтиков героического пафоса хватало. Другое дело, что прежде он еще не был готов подать эту тему прямолинейно, в лоб. А к 1986 году, видимо, созрел. Возможно, его подтолкнули к этому песни «Алисы» – ведь «Кино» была не единственной героической группой Ленинграда. Рассказывают, что Цой внимательно слушал альбом «Блок ада», когда тот был только что записан. Кинчев как-то обмолвился, что даже в манере Цоя горделиво держать себя на сцене он узнает свое влияние.
У гремевшей в середине 1980-х группы «Телевизор» тоже был очень воинственный посыл, да еще и политизированные песни. На фоне таких коллег «Кино» начинали выглядеть беззубо, что, вероятно, подстегнуло Цоя к «более решительным действиям».
Возможно, это было как раз то, о чем он говорил в 1986 году своему другу юности Максиму Пашкову, с которым некогда играл в группе «Палата № 6»: «Очень просто все просчитать и понять конъюнктуру в данный момент. Во всей культуре существуют определенные дыры, которые надо затыкать, на них работать и "делать звезду". Нужно только почувствовать, найти это место, и всё».
Характерно, что многие, ценившие «Кино» за альбомы «45» и «Это не любовь», не приняли этой трансформации, посчитав героический этап творчества слишком прямолинейным и плакатным, зато появилась новая армия фанатов, начавших знакомство с Цоем именно с «Группы крови».
Катившаяся по стране перестройка подкидывала темы для песен: «Я ждал это время, и вот это время пришло». Но при этом лирический герой Цоя, как и он сам, продолжал скептически относиться к возможным переменам, дойдя к «Черному альбому» до откровенного пессимизма. Горьких настроений в песнях Цоя всегда хватало – и это тоже часто забывается, когда из него лепят «последнего героя». Он не стеснялся говорить «я не знаю, как мне прожить следующий день» или о том, что перемены на самом деле пугают, а его герой уходит туда, «где его никто не ждет».
Цой явно понимал, что героическая поза, если в ней задержаться надолго, рискует окарикатуриться, поэтому, похоже, планировал расправиться с ней собственноручно.
Рашид Нугманов, режиссер «Иглы», говорит, что в следующем, так и не снятом фильме они с Цоем собирались «поглумиться над героическим жанром»: «Предполагалась двойная игра: безусловный героический образ и в то же время ироническое отношение к нему и режиссера, и актера». Трудно представить себе, что человек с таким тонким чувством юмора, как Цой, мог бы без тени иронии держать «героическое лицо» на протяжении многих лет.
Формально Цой был советским артистом – он не застал распад Союза, но насколько вообще советская реальность определяла его творчество? Пока что мы видим человека, слушавшего западную музыку и отечественные подпольные (то есть «антисоветские», в понимании чиновников) группы, очень начитанного, любителя западных боевиков и Брюса Ли.
Судя по рассказам друзей, в жизни Цоя было место и советским реалиям. Вспоминал Андрей Свин Панов: «У Цоя были хорошие склонности к пародированию. Он неплохо пародировал советских исполнителей – жесты, манеры. Особенно он любил Боярского. И Брюса Ли, но это уже потом. А с Боярским было заметно очень. Он ходил в театры, знал весь его репертуар. Ему очень нравились его прическа, его черный банлон. Цой говорил: "Это мой цвет, это мой стиль"».
В последние годы, когда Цой вынужденно сидел дома, избегая общественных мест, где его сразу узнавали, он с удовольствием и много смотрел телевизор. То было перестроечное советское телевидение, когда действительно показывали много прежде необычного и редкого, чего сегодня уже не увидишь.
В Цое не было ни любви, ни агрессии по отношению к советской действительности. Это была скорее позиция «постороннего»: человека, живущего в своем мире, хотя и с интересом смотрящего по сторонам. Постоянной проблемой для него были отношения с советским начальством: все они – от вахтеров до чиновников – чувствовали в нем чужого и напрягались. Из-за такого отношения Цою даже не выдали удостоверение рабочего после курсов кочегаров.
Такому «постороннему» человеку не было дела до социальной активности. Гурьянов вспоминает: «К диссидентам мы с Виктором очень плохо относились, издевались и смеялись. Даже песня же есть на эту тему: "Нам не дали петь… Попробуй тут спой" – о людях, которые могут пожаловаться на то, что они могли бы что-то сделать, но им не дают что-то сделать. Вот такая глупость. Будут обвинять вся и всех, а не будут видеть свои немощи: мы вот жалкие художники-диссиденты. Они все же были против чего-то, боролись с чем-то, а мы игнорировали это, радовались и создавали себе среду такую, которая нам бы была вполне приятна».
Ставшая гимном протеста и, по мнению некоторых публицистов, созданная в «лабораториях ЦРУ» песня «Хочу перемен», по утверждению музыкантов «Кино», рассказывала о внутренних переживаниях героя, а не о сдвигах в жизни общества.
Вместе с тем Гурьянов вспоминал, что у Цоя был ряд едких, издевательских песен, адресованных коллегам и всяческим «деятелям культуры», никогда не опубликованных. Цой был живым, и его интересовала живая жизнь, а не только высечение слов в граните. Другое дело, что в последние годы он начал четко представлять себе свою роль в культуре и, отбрасывая все незначительное, уверенной рукой художника вел одну главную линию.
Автор текста: Александр Зайцев
Источник: https://profile.ru/culture/sam-sebe-rezhisser-iz-chego-vikto...
Советский художественный фильм-сказка «Золотой ключик» (1939), режиссёр Александр Птушко
Советский художественный фильм-сказка «Новый Гулливер» (1935), режиссёр Александр Птушко
Феминизм в советских мультиках — «Кот, который гулял сам по себе», «Большие неприятности» и другие
Синий Жук — это ещё кто такой?! 5 фактов о супергерое нового блокбастера
История и книги Дианы Уинн Джонс — писательница, подарившей нам «Ходячий замок» и другие сказки
Зонтики, котелки, трубки — и другие образы-стигматы Рене Магритта
Главный фильм основателя всей кинофантастики — «Путешествие на Луну» (1902)
8 малоизвестных фильмов о недружелюбных пришельцах — трэш, угар, низкий бюджет и изобретательность
Классика фантастики — Альфред Бестер. Тигр! Тигр! (Моя цель - звезды)
История рок-музыки знает немало выдающихся, талантливых людей, но настоящий гений в ней всего один – американский гитарист Джими Хендрикс.
Жизнь его была коротка – он стал одним из первых членов «клуба 27», сообщества звезд, умерших в этом возрасте. Но отведенного времени ему хватило, чтобы потрясти современников и потомков. Хендрикс больше, чем виртуоз, и больше, чем новатор. Он был частью музыкальной стихии – ее полноправным представителем в материальном мире. Даже Эрик Клэптон, к моменту знакомства с Хендриксом заслуживший благодаря своим способностям прозвище «бог», сказал: «Услышав его, я понял, что моя жизнь уже никогда не будет прежней».
Джими Хендрикс родился в Сиэтле. Его афроамериканскую семью нельзя было назвать благополучной: родители часто выпивали, теряли работу и кочевали с места на место. Алкоголизм свел мать Джими в могилу, когда ей было 33 года.
Джими Хендрикс играет на гитаре зубами, 9 октября 1967 года
Мир казался Джиму тревожным местом, и он находил успокоение в музыке, которую слушал вместе с отцом: это были блюзовые пластинки Роберта Джонсона, Элмора Джеймса, Хаулина Вулфа.
В начальной школе соцработник обратила внимание на то, что маленький Джим всюду ходит с метлой и плачет, когда ее пытаются забрать. Оказалось, мальчонка воображал, будто это его гитара. Учительница посоветовала отцу Джима Элу купить ребенку музыкальный инструмент, но тот счел это блажью.
Только в 15 лет у Хендрикса появилась гитара – он нашел ее на помойке. За короткий срок Джим выучился играть на слух, безошибочно подбирая любые песни и мелодии с пластинок. Признав, что у сына есть талант, Эл смягчился и подарил ему инструмент поприличнее.
Джим был левшой, но отец отказывался принимать этот факт, суеверно полагая: делать что-то левой рукой – значит сотрудничать с дьяволом. В результате Хендрикс приноровился играть обеими руками. Наедине с собой он музицировал, как левша, а в присутствии отца менял положение гитары. Более того, чтобы не переставлять каждый раз струны, он научился играть на перевернутом «вверх ногами» строе – редкое умение.
С гитарой Хендрикс практически не расставался. Он тянулся к ней, едва проснувшись, ходил с ней повсюду, брал с собой в туалет. С одной стороны, он был полностью поглощен музыкой, с другой – гитара стала для него, патологически застенчивого человека, инструментом общения с окружающим миром. С ней он чувствовал себя полноценным. Более того, она стала как бы продолжением его самого, частью его плоти. Казалось, ему не нужно прикладывать усилий, чтобы извлекать из нее звуки, это происходило так же естественно, как любое телодвижение.
Джим не изменил гитаре даже в армии, куда попал в 19 лет. К этому времени он уже вовсю играл в сиэтлских группах и приобщился к богемному образу жизни, который стоил ему нескольких попаданий в полицейский участок, например, за угон машины. Когда его поставили перед выбором – тюрьма или армия, он выбрал второе.
Хендрикса определили в десантные войска, где в свободное от муштры время он продолжал исступленно музицировать. Осмелев, он стал предаваться любимому занятию и вместо муштры, из-за чего через год службы был демобилизован. В рапорте сержанта взвода говорилось: «Армия только приобретет, если избавится от Хендрикса как можно скорее». Сам Джим утверждал, что его уволили после перелома лодыжки, заработанного в результате прыжка с парашютом, но в документах об этом нет упоминания.
На службе Хендрикс значительно усовершенствовал свою исполнительскую технику, а также познакомился с бас-гитаристом Биллом Коксом, с которым впоследствии много выступал. Вспоминая, как он впервые услышал игру Джима в казарме, Кокс говорил: «Это была смесь Джона Ли Хукера и Бетховена».
Демобилизованный Хендрикс устроился аккомпаниатором в ночной клуб. Благодаря этой работе он стал универсальным музыкантом – мог играть в любом стиле, мог с ходу подхватить любую песню. Тонкий слух и невероятная восприимчивость позволяли ему впитывать всякую музыку – от народных песен до академического авангарда. Вскоре Джим стал ездить на гастроли, подыгрывая Литтл Ричарду, The Isley Brothers и другим звездам черной поп-музыки.
Такая непыльная работа не удовлетворяла Хендрикса. Ему хотелось играть свою музыку, и прежде всего блюз. Но блюз в середине 1960-х в США считался таким же старомодным, как фокстрот: черная молодежь слушала соул и фанк, а белая о нем вообще не слыхивала. На молодого Джими смотрели, как на заблудившегося во времени чудака.
Совсем иное отношение к блюзу было в Англии. Там любознательная белая молодежь не просто усвоила американский рок-н-ролл Чака Берри и Литтл Ричарда, но и взялась изучать его истоки и таким образом открыла для себя блюз Мадди Уоттерса, Вилли Диксона и других черных артистов. Британские группы The Rolling Stones, The Yardbirds, The Animals, Alexis Korner’s Blues Incorporated стали подражать блюзменам и сделали блюз новой модой, которую привезли и в США. Таким образом британцы открыли американцам их же собственную музыку. Они же открыли миру Джими Хендрикса.
Женщины всегда играли в жизни Джими большую роль – вторую после музыки. По рассказам его многочисленных подруг, в нем были не только редкое обаяние и большой сексуальный аппетит, но и какая-то беззащитность, побуждавшая их заботиться об этом талантливом и неприкаянном человеке, брать его под крыло.
Одной из таких женщин была Линда Кейт, фотомодель и подружка гитариста The Rolling Stones Кита Ричардса. Познакомившись с Хендриксом в нью-йоркском клубе, где он выступал уже с собственной группой The Blue Flames, она, будучи причастной к шоу-бизнесу, стала звать на его концерты различных деловых людей. Но все они, включая менеджера The Rolling Stones Эндрю Олдэма, оставались на удивление безучастными к творчеству черного гитариста.
Наконец энтузиаст все-таки нашелся: Чес Чендлер, басист группы The Animals, как раз в это время подумывал о продюсировании молодых талантов. Его поразила не только игра Джими, но и неожиданное совпадение, показавшееся ему знаком судьбы. Накануне он услышал песню Билли Робертса Hey Joe в исполнении фолк-рокера Тима Роуза, и в его голове созрел план: найти молодого артиста, чтобы записать с ним рок-версию Hey Joe и сделать ее хитом в Великобритании. Таким виделось Чендлеру начало его продюсерской карьеры. И вот он приходит по приглашению Линды Кейт в нью-йоркский клуб посмотреть на какого-то Хендрикса, и первое, что он слышит в исполнении этого Хендрикса, – потрясающая версия Hey Joe.
Джими Хендрикс и Эрик Клэптон
Так как Чендлер был не просто бизнесменом, а музыкантом одной из популярнейших британских групп, он легко смог заинтересовать знаменитых друзей своим подопечным. Вскоре Пол Маккартни, Джон Леннон, Эрик Клэптон и Мик Джаггер стали горячими поклонниками Хендрикса.
В Лондоне Джими познакомился с басистом Ноэлем Реддингом, который позвал своего друга ударника Митча Митчелла, любившего колотить по барабанам, как бешеный, – так возникло трио под названием The Jimi Hendrix Experience («Опыт Джими Хендрикса»).
Рок-группа The Jimi Hendrix Experience, март 1967 года
В 1967 году в западной поп-культуре случился, как сказал бы Лев Гумилев, пассионарный взрыв. В одночасье на поверхность вышли тысячи музыкантов, прежде сидевших в подполье. Они играли диковинную музыку, и не менее диковинную музыку заиграли давно признанные звезды вроде The Beatles, выпустившие альбом Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band. Лето 1967-го провозгласили летом любви – массовым нашествием блаженных хиппи на города Англии и Америки. С одной стороны, можно сказать, что Хендрикс удачно поспел к началу рок-революции, а с другой стороны, он сам и был этой революцией.
Теперь он исполнял не старомодный блюз, а нечто новое, что звучало, как смесь тяжелого электрического блюза с роком и психоделическим авангардом. Его гимном этого периода стала песня Purple Haze, накатывавшая на слушателя, как грохочущий танк, из кабины которого доносились выкрики, описывающие наркотический трип: «Лиловый туман в моей голове! Извините, мне надо поцеловать небо».
В Лондоне Джими сменил строгий костюм блюзмена на яркие хипповые наряды. Покорив Европу, он отправился на родину, где в то время было не протолкнуться среди молодых талантов. Но Хендрикс уже знал, чем привлечь внимание, и устроил для своих сограждан настоящее огненное шоу.
Фестиваль 1967 года в Монтерее собрал столько звезд, что на их фоне мало кому известный Хендрикс рисковал остаться просто незамеченным: Дженис Джоплин, Jefferson Airplane, Canned Heat, Отис Реддинг и десятки других. Но все случилось ровно наоборот: именно его выступление запомнилось больше всего.
Джими Хендрикс со своим синглом, декабрь 1967 год
Застенчивый в жизни, на сцене Джими превращался в свою полную противоположность – властного бога гитары, способного передавать все оттенки музыки, от возвышенно-небесных до порнографически-сексуальных. В Монтерее он показал, на что способен: бился в экстазе, имитировал совокупление с музыкальным инвентарем, а в финале облил гитару бензином и поджег, после чего раскрошил на куски. Это была уже не просто рок-н-ролльная разнузданность, а какой-то шаманский обряд.
На документальных съемках фестиваля можно видеть шокированные лица зрителей, причем не каких-нибудь пожилых консерваторов, а самых что ни на есть молодых людей.
Как это обычно бывает, сначала публика впадает в ступор от увиденного, а затем начинает просить добавки. Хендрикс стал заложником своих трюков, на которых выехал вначале. Он мог играть зубами, мог играть, закинув гитару за голову, – в общем, знал весь цирковой арсенал. С одной стороны, эти трюки помогли ему привлечь внимание, но с другой – сильно отвлекали от самой музыки. Вскоре любое упоминание об этих фокусах стало откровенно раздражать Джими.
Для Америки появление рок-группы, в которой белые музыканты подыгрывают черному фронтмену, было явлением экстраординарным. Это не совсем обычно и сегодня, а что говорить о середине 1960-х, временах Мартина Лютера Кинга. Одно дело полностью чернокожая группа или черный музыкант, аккомпанирующий белому, а другое – когда негр возглавляет коллектив белых. Уже одна эта нетривиальная конфигурация – трио с черным лидером – заставляла многих обратить внимание на The Jimi Hendrix Experience.
Для афроамериканской же аудитории непривычным было то, что Хендрикс играл рок – музыку белых, как тогда считалось. Нечто подобное делал в то время только Артур Ли, «первый черный хиппи» из калифорнийской группы Love, но, в отличие от Хендрикса, он не стал звездой мирового масштаба. Хендрикс изменил представление о том, что неграм нечего делать в роке, и проторил дорогу для таких черных рок-коллективов, как Funkadelic, Death, Fishbone, Bad Brains и Living Colour.
Среди музыкантов, которых поразил Джими Хендрикс, был трубач Майлз Дэвис, один из популярнейших джазменов. Он искал новые пути в музыке и, услышав Хендрикса, понял, что наконец нашел нужное направление. Дэвис стал одержим Джими, хотел познакомиться с ним и пытался на трубе имитировать «голос» хендриксовской гитары.
Под влиянием молодого Хендрикса мэтр Дэвис отказался от традиционных джазовых инструментов и перешел на электрическое звучание, создав новое направление в музыке, которое начали называть джаз-роком или фьюжн. Альбом Дэвиса Bitches Brew (1970) стал одной из вершин этого жанра и настоящим бестселлером.
Майлз даже начал одеваться под Хендрикса – сменил строгие костюмы на яркие хипповские балахоны. Дэвис мечтал записать с Хендриксом совместный альбом, а у Джими была идея собрать супергруппу, в которую помимо него и Дэвиса вошли бы Пол Маккартни и джазовый барабанщик Тони Уильямс.
Майлз Дэвис был далеко не единственным, кто оценил влияние Хендрикса на джаз. В 1970 году, вскоре после смерти гитариста, читатели крупнейшего джазового журнала Down Beat проголосовали за его включение в Зал славы. Хендрикс стал первым неджазовым музыкантом, удостоившимся такой чести.
Вся основная творческая жизнь Хендрикса уложилась в четыре года – с осени 1966-го, когда Чес Чендлер привез его в Лондон, до 18 сентября 1970 года, когда Джими умер, захлебнувшись рвотой во сне, приняв очень большую дозу снотворного.
За это время он дал бесчисленное множество концертов, записал сотни часов студийных экспериментов и выпустил четыре полноценных альбома: Are You Experienced? (1967), Axis: Bold As Love (1967), двойной Electric Ladyland (1968) и Band Of Gypsys (1970).
Последний был записан уже не с The Jimi Hendrix Experience, а в составе другого трио, которое так и называлось – Band Of Gypsys. В нем вместе с Хендриксом играли его армейский приятель Билл Кокс и барабанщик Бадди Майлз.
Джими Хендрикс на Вудстоке, 1969 год
В отличие от шумного и пестрого звучания The Jimi Hendrix Experience, эта команда играла сухо и «монохромно», с сильным уклоном в фанк. Если бы Хендрикс был из тех гитаристов, для которых важнее всего самолюбование, Band Of Gypsys была бы для него идеальной командой: на фоне скупой ритм-секции Кокса и Майлза можно было развернуться во всю ширь. Но хотя Хендрикс мог играть соло, как никто другой, он мыслил категориями музыкального полотна, а не своей единственной партии. И для бурного стиля Хендрикса барабанщик Митч Митчелл с его порой хаотичной манерой подходил больше сдержанного Майлза. Так что Джими продолжил работать с Митчеллом, хотя жить ему оставалось недолго. Новый состав успел записать в студии материал для альбома Cry Of Love и съездить на гастроли в Европу, где Хендрикс и скончался. Альбом вышел уже посмертно.
Эти пластинки не только впечатляют сами по себе. В них разбросаны сотни музыкальных идей, которые подхватили и развили современники Хендрикса и артисты последующих поколений. Хард-рок, хэви-метал, хип-хоп, нойз, эйсид-джаз – зерна этих и многих других стилей можно найти в музыке Хендрикса.
В 1969 году Хендрикс выступил в Вудстоке, на самом известном в истории рока фестивале. Ему досталась почетная обязанность закрывать это трехдневное событие. Из-за постоянных сдвигов в расписании играть пришлось не в полночь, а поздним утром следующего дня, когда значительная часть зрителей уже расползлась. Как это нередко случалось с Хендриксом, играл он много и вдохновенно, но запомнилась главным образом 20-минутная авангардная импровизация на тему американского гимна.
Начались дискуссии: правые посчитали этот номер надругательством над национальным гимном, левые – лучшим бессловесным высказыванием против войны во Вьетнаме. Сам Хендрикс скромно назвал его портретом современной Америки – тревожной и раздираемой социальными, политическими и расовыми противоречиями.
«Когда он играл, я слышал, как плачет ребенок, как рвутся бомбы, видел, как летит орел, как бегут по небу облака, – он был способен изобразить все это на своей гитаре, – говорил гитарист Карлос Сантана, – можно сказать так: Джими играл жизнь».
Знавшие Хендрикса люди вспоминают о нем, как о милейшем человеке, не страдавшем звездной болезнью, очень застенчивом. Лемми Килмистер, лидер группы Motörhead и настоящая рок-легенда, в молодости работал у Хендрикса роуди – рабочим на гастролях – и до конца жизни с теплотой вспоминал о Джими как о «щедром, благородном парне, настоящем джентльмене».
Однако под воздействием алкоголя мил человек Хендрикс мог продемонстрировать свою темную сторону – драться и скандалить. Не обходил стороной Джими и наркотики: с приходом славы лиловый туман стал постоянным спутником его недолгой жизни.
Тем не менее его нельзя назвать классическим рок-гедонистом: никакой гедонист не станет тратить столько времени и сил на творческие поиски. «Мало того, что у него был дар от природы, но я не встречал другого человека, который столько времени проводил бы, играя на гитаре и развиваясь», – вспоминает Чендлер.
Его мечтой было поселиться прямо в студии, чтобы можно было сочинять и записывать музыку круглые сутки. И в последний год жизни у него появилась такая студия – Electric Ladyland, где он был сам себе хозяин, и никто не указывал ему, что делать, как это случалось прежде с Чесом Чендлером, привыкшим к деловому темпу работы: записал трек – и домой. Хендрикс же, записав трек, отправлялся записывать другой. Благодаря этому количество оставленных им рабочих записей и набросков огромно. После смерти были изданы десятки альбомов с этим крайне любопытным материалом. Даже черновые записи Хендрикса интереснее, чем «чистовики» иных артистов.
Уход Хендрикса символизировал закат большой эпохи: бурного праздника жизни вольных 1960-х, царства «детей цветов», наивных надежд и рок-н-ролльного пиршества. Вскоре после него мир покинули другие знаковые фигуры поколения: Дженис Джоплин и Джим Моррисон.
Как и всякая безвременная смерть знаменитого человека, гибель Хендрикса обросла множеством конспирологических теорий, которые сходятся в одном: это было убийство. Якобы кто-то из британских врачей обмолвился, что в легких музыканта было столько воды, сколько бывает у утопленников, а не у захлебнувшихся рвотой. Предполагаемые мотивы убийства разнятся: от связей Джими с радикальной политической организацией «Черные пантеры» и секретной программы британской разведки по обезвреживанию влиятельных кумиров молодежи до ревности бывшего менеджера, которому мертвый Хендрикс был дороже, чем живой.
Уезжая на последние гастроли, Джими сказал подруге, что, по своим ощущениям, не доживет до 30. Говорил об этом с сожалением, потому что, в отличие от многих рок-идолов, не был одержим смертью, а, наоборот, хотел жить и играть как можно больше. Он спешил делать новую музыку, но смерть обогнала его на повороте.
Автор текста: Александр Зайцев
Источник: https://profile.ru/culture/genij-v-lilovom-tumane-80-let-so-...
Гастрономические ужасы — 5 хорроров «о вкусной и здоровой пище» (с полезными советами)
Кровища, загадки бытия и много секса — чем круты «Книги крови» Клайва Баркера
Черный юмор, фантастика и публицистичность — Курт Воннегут и его наследие
Одержимость, ведьмы и серийные убийцы — 7 жутких испанских фильмов ужасов
Что смотреть, если вам нравится «Футурама» — ещё 5 фантастических мультсериалов с убойным юмором
«Происхождение Дюны» — эссе Фрэнка Герберта о создании великой научно-фантастической вселенной
«Звёздный путь 2: Гнев Хана» (1982) — Лучший фильм по знаменитой вселенной
Такой же разведчик, как мы — Как «Семнадцать мгновений весны» стали киноманифестом идеологии 1970-х
Вилли Вонка — история персонажа, которому в следующем году стукнет 60
Уэс Крэйвен — создатель «Кошмара на улице Вязов», «Крика» и «У холмов есть глаза»
Ловушка Джокера — история Арлекина Ненависти от Фингера до Леджера
Женщина, которая выжила — Мама Гарри Поттера Джоан К. Роулинг
По следам забытого царства — магический реализм Хулио Кортасара
Созрела у меня идея написать ряд композиций и обозвать это дело "Электрический марафон". Ну и время пришло. Я написал и выкладываю на всеобщее обозрение номер первый.
Это будет серия постов, всего я планирую написать 24 композиции - по одной в каждой тональности. А уж потом соберу в сборник, организую обложку, ну и выпущу.
На этот трек ушла неделя работы. Ноты/запись/озвучка/сведение/мастеринг: Многоруков. То есть я. Гитары живые, всё остальное электрическое. Есть ноты.
Подписывайтесь и всё такое. Любой поддержке буду рад.
P.S. Для видеоряда ничего лучше пока не придумал, но вроде оно недурно. Хочется верить, что на квадратики вам будет смотреть любопытнее, чем втыкать в кривой арт какой-нибудь.
Мой второй пост. Мне 32 года и с 17 лет я пишу аранжировки. И однажды я написал вот это, вдохновлённый скандинавскими мотивами.
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Всем привет! Не так давно я выкладывал несколько постов со своими разными музыкальными проектами:
Некоторых пользователей Пикабу интересовал вопрос - на каких площадках можно послушать треки. Так как они не были нигде изданы - я решил попробовать открыть свой музыкальный лейбл, что бы не зависеть от дат релизов, жанровости в тяжёлой музыке и т.д. - "DARK OWL". Первый пробный трек, официально выпущенный мной, вы можете послушать ниже.
P.s.: Спасибо огромное за вашу поддержку и мотивацию, ваши добрые слова и пожелания!)