В мои 8 лет родители переехали жить в Москву. Папу перевели служить в подмосковную военную часть, а мама уволилась из армии.
Этот день, остался у меня в памяти на всю жизнь. Я сидела на диване и смотрела в окно, а бабушка перекладывала бумажки на столе, что-то писала и вдруг говорит:
- Сегодня приедут мама с папой. И теперь ты будешь жить с ними.
Это было неожиданно. Я подумала: «Ого, вот прям сейчас. Почему заранее мне никто об этом не сказал?»
И когда раздался звонок в дверь, я выглянула из комнаты с мыслью: «А как выглядят мои родители»? Потому что в моей памяти их черты лица затерлись.
Они вошли в дверь с чемоданами, все заулыбались и обнялись, брызнули слезы радости. На этом историю можно было бы закончить фразой: «и жили они долго и счастливо». Но в трехкомнатной квартире теперь живут пятеро взрослых и двое детей, из них три хозяйки на одной кухне постоянно задевают, толкают и спотыкаются о личные границы друг друга. Постепенно они начинают, рычать, фырчать и в конце концов брызги недовольства прорываются в бурный поток взаимных претензий.
Среди ночи мои родители собирают чемоданы, меня и уходят жить в гостиницу напротив театра Дурова.
В гостиничном номере было три кровати, шкаф, стол, пара стульев и раковина. Душ, туалет в конце коридора. Есть мы ходили в пельменную напротив. Пельмени там были необыкновенно вкусные. Я таких, больше никогда не ела.
Через несколько месяцев папа снял жильё, недалеко от военной части. Район Щербинка, улица Кооперативная. Дом состоял из двух частей, в правой стороне жили хозяева, а в левой мы. В доме была веранда, кухня и комната. Туалет на улице. Вода из колонки у дороги. На кухне имелась плита и железный умывальник с палкой, которую надо теребить, чтобы полилась вода.
Хозяйка дома - деловая бабуля в платочке, которая постоянно высказывала замечания по поводу и без. Я предпочитала её избегать. С ней жил сын, по профессии милиционер участковый. Он всегда шутил и угощал конфетами, печеньками.
Разобрав вещи, мы с мамой пошли прогуляться, осмотреть окрестности и встретили двух девочек двойняшек. Мама поспрашивала, где магазины и познакомила меня с ними.
Те потом познакомили меня с другими ребятами. Так я влилась в местную компанию. Научилась прыгать в резиночки, прыгалки, классики, играть в вышибалы, казаки разбойники и много чего ещё. Мы пропадали на улице целыми дням. Даже обедали гурьбой у кого-нибудь дома, настолько мы были поглощены общением.
Улица начиналась с музыкальной школы, а заканчивалась просторным полем из луговых трав. Которые в конце лета косили и собирали в копну. И мы гурьбой скакали по этим стогам.
До сих пор аромат луговых трав и свежего сена вызывают улыбку и напоминают мне о беззаботном детстве на Коопиротивной улице.
Некоторые дети задавали вопросы при знакомстве: «А почему ты так говоришь?» или «А почему ты как будто бы дрожишь?», я рассказывала причину и объясняла последствия, меня понимали, принимали такой, какая я есть. Иногда мы ссорились в стиле «дурак – сам дурак», если кто-то нарушал правила в игре или не тому бросил мяч. Но не было ни одного случая, чтобы меня дразнили из-за ДЦП.
Все игры со двора я таскала в интернат. По детской глупости, кичилась и задирала нос тем, что у меня есть друзья во дворе. Такое счастье было не у всех. Многие сидели днями дома, в четырех стенах, интернат было единственным местом, где они могли пообщаться и найти друзей. Поэтому иметь свою тусовку во дворе считалось круто.
А ещё я научила всех, кто хотел, прыгать в резиночки. Однажды ко мне подошла какая-то воспитательница и говорит:
- Вот ты тут прыгаешь, вся такая ловкая. А ты не подумала, какого на тебя смотреть тем, кто так не может. Им обидно.
Вот это я никогда не понимала, почему во всех лечебно-учебных учреждениях не подтягивают слабых детей к тем, кто шустрее и ловчее? А наоборот активных детей осаживают и заставляют подстраиваться под медлительных и неповоротливых. Ведь в жизни всё не так. Семеро одного не ждут. Какая польза от массажа, ЛФК и прочих процедур с утра, если после обеда все сидят и мышцы не работают?
