Белорусы — мы
Есть повод еще раз поговорить о «национализме», вопрос о котором нам явно пытаются навязать извне
Потому как обозначились разные «националы», очень разные. При том, что, повторим, в Беларуси «националы — есть, а вопроса — нет». На одном фланге (скажем так, помня, что это не единый строй) — те условные патриоты, которых аж колбасит от слова «кiроўца». Спать не могут, все соцсети заспамливают.
На другом, как ни удивительно, тоже условные патриоты. Которые тоже не стесняются: «Дзецям купiў беларускiя кнiжкi. Я зразумеў, што дома не патрэбная расейская лiтаратура. Хай будзе польская, ангельская, беларуская. Усё».
Между ними, понося тех и других, гордо и демонстративно болтаются продолжающие слушать «Океан Эльзы» и дроздиные колядки: «Сыходзь хутчэй, стары».
Противоположности, как ни удивительно и как ни жаль, получается, сходятся. Ультрапатриотизм обнимается с беглой невероятностью, теша промеж себя оппортунизм.
Самое точное (и поведенчески правильное, белорусское) — это сказать: «Чума на оба ваши дома!» Хотя Шекспир себе позволял гораздо более экспрессивные выражения. Потому что нормальный белорус, памяркоўны ды разважлiвы, — он вовсе не такой. Он гораздо смышленее.
О национальной гордости
Оставим пока в стороне вопросы, когда именно белорусы начинают складываться в нацию (в середине XIX века самое раннее) и что советское время формировало нацию белорусов дольше и больше (и лучше, я бы добавил).
Обратим внимание вот на что: нынешние беглые — они ведь уже и не белорусы никакие. Они потеряли связь (ну, или вот-вот оборвется пуповина) с нацией, с родиной, с культурой, с корнями.
Как это сделал давнишний ренегат Наумчик. Молодые белорусы и не знают, кто это, старшим же этот «барацьбiт за незалежнасць» без тени сомнения доложил недавно, мол, уфф! заработал на пенсию. На американскую пенсию. Ибо всю жизнь на них — на англосаксов — и прогорбил. Он даже не стесняется, он этим гордится! И что вы думаете, он — еще белорус?
В советское время кто хотел учиться, становился образованным. Кто не хотел — журналистом Цыганковым. «Вось i простае рашэньне, — пишет он про нации, про белорусов и остальных. — Калi ты сапраўды маеш свае ўласныя каштоўнасьцi i лад жыцьця, у цябе няма неабходнасьцi даказваць, што «ты не яны».
Простые решения — они или гениальны, или для (от) идиотов. Тот же Виталик сидит в Польше, с потрохами продавшись «Свободе» и «Белсату», мае i лад жыцьця, i пару каштоўнасьцей, а доказать окружающим, что он поляк, что свой, буржуинский, — не может. И что общеевропеец — тоже. На него смотрят, как пан на быдло, распознают сразу. Не работает формула.
Другой же историк-коллаборационист убежден в обратном: «У белорусов есть национальное движение, которое направлено на построение нации». Иными словами, нету нации белорусов, у самозванцев есть потуги в ту сторону… Понятно, что о национальной гордости тут речь не идет. Она, эта национальная гордость Павла Терешковича, вся ушла в беглость и невероятность.
Однако он, ссылаясь на чеха Мирослава Гроха, повторяет: «Нация — это прежде всего представление об общей судьбе, об общей истории».
И смотрите, как оно забавно получается-то: у нас, белорусов, с россиянами (не с либердой, а с патриотами — Уралом, Севером, Сибирью, Дальним Востоком) есть такое представление. И об общей истории, скрепленной кровью Великой Отечественной. И об общей судьбе представление есть. «Спина к спине — и отстреливаться», — как сказал наш Президент.
А вот со своими беглыми у белорусов представления об общей судьбе и истории не совпадают совсем. Так что это у нас никакой не «раскол общества» — это сблев чужеродного из организма.
Отторжение десятой части ставших злокачественными клеток.
Кто тут нация
Доставляет почти мазохистское удовольствие читать и другие рассуждения беглых по национальному вопросу. Не забудем, что большинству таких мыслителей «не тот народ достался» — это у них в базе, на подкорке.
Итак: «Крытэрыi сфармiраванасцi нацыi залежаць ад канкрэтнага кантэксту — гiсторыi, культуры, палiтыкi». То есть нет в том ничего научного, ибо и критериев, по сути, нет. Но это лишь начало беглой интэлектуяльной мысли.
«Першы аспект — агульнасць культуры: усе беларусы, якiя жывуць на тэрыторыi, з’яўляюцца носьбiтамi беларускай культуры». Вывод удручает: беглые не живут на «сваёй» территории. Значит, с течением времени неизбежно утратят белорусскую культуру. Впрочем, их, для которых «Вялiкая Айчынная вайна з партызанкай, бацькам Мiнаем i дзедам Талашом — афiцыйная i замусоленая», — их и не жалко.
«Другi аспект — гэта гiсторыя i агульныя грамадскiя каштоўнасцi, якiя аб’ядноўваюць народ у адзiнае цэлае». В этом аспекте сами они — отколовшаяся от объединенного в единое целое, общественно-исторически не нужная часть.
Тут вообще не о чем спорить. «Западные ценности — не наши ценности», — от имени белорусов провозгласил Президент. А для эмигрантов других-то и не осталось, причем им на деле достаются огрызки того, чем европейские господа пользуются в своем общем доме.
Паны же ведут свою родословную от римлян, правильно? Quod licet Iovi, non licet bovi — быдло должно знать стойло. Это касается и прибалтийских лимитрофов, и пошедших на службу Западу славян.
Наконец, «часам пры вызначэннi паняцця «нацыя» таксама ўлiчваюць наяўнасць агульных грамадзянскiх правоў i абавязкаў у яе носьбiтаў». Здесь у беглых катастрофа. Голосовать на выборах они не могут, просто пойти и обменять паспорт — тоже, недвижимость кто продать не может, а у кого ее скоро просто не будет, с доверенностями проблема, на апостиль очередь…
То есть мы здесь — нация белорусов со всеми своими правами. И, разумеется, обязанностями. А эмигранты там — люди без «агульных грамадзянскiх правоў i абавязкаў». К нации не относятся.
Во всяком случае, скоро уже не будут. Как та пережившая всех генсеков Ивонка Сурвилла — ну кто скажет, что она белоруска? Формально — да, но не более чем бледная моль, вывезенная отсюда вместе со скарбом.
На службе у нью-нацистов
Выводы достаточно просты и вполне очевидны. Эмиграция в принципе, разрывая корневые связи с родиной, часто приводит к потере исходной национальности — этот вопрос действительно хорошо бы подробно исследовать профильным ученым.
А вот конкретные беглые… последней, так сказать, смывающей волны… которые у нас на глазах… Предав и бросив свою идею (в чем бы она ни заключалась); бежав, расплевавшись со своей страной, зовя на помощь (вплоть до военной) чужие страны; охотно принимая деньги от врагов своего государства и одновременно призывая на свою бывшую страну и якобы родной народ санкций побольше и поразнообразнее; сетуя на «быдло кругом, не тот народ достался» и одновременно требуя к себе былого уважения, а себе былых преференций; не имея никакой информационной и смысловой повестки, кроме как хаять нашу, ими же вроде бы и отринутую… — вот они, наши беглые, теряют национальную принадлежность стремительно и неотвратимо.
Они потому так и цепляются за фиктивные структуры, за их использование (типа признание) Западом, за измазанные в крови и дерьме символы — вплоть до вот каких заявлений, не поверите. «Пропагандисты говорят, что бчб-символика широко использовалась националистами в годы оккупации, тогда как есть документы: ни администрация Остлянда, ни ведомство Розенберга не разрешали официально использовать эту символику в Беларуси. То, что бчб и «Погоня» использовались… — инициатива Вильгельма Кубе, который это разрешил».
Как вам? Нацисты, оказывается, не разрешали. Это проказник Кубе им весь мундир испортил и в панамку наложил. Те, что так говорят и пишут, — они продолжают называть себя историками, попросту закрыв для себя и своего окружения историю о том, как уничтожили треть их соотечественников. Каждого третьего.
Потому и цепляются, что спинным мозгом чувствуют, как из белорусов превращаются… кто в кого, разумеется, но большинство — в «хиви». В людишек на подхвате, когда нужно что-то сделать против Беларуси или против Союзного государства.
А у «хиви» конец один — безрадостный и бесславный. Другого просто не может быть. История не предусматривает.
Что беглых особенно бесит.
