Окончание.
Часть I.
Часть II.
Часть III.
Глава 8. «И я не знаю, каков процент сумасшедших на данный час…» (окончание).[2][3][10][13]
24 декабря 1955 г. в Денвер наконец-то были доставлены документы, касающиеся службы Грэма в Береговой Охране; Берт Китинг распорядился сделать несколько копий, которые были переданы в распоряжение психиатров.
Несмотря на то, что защита возлагала большие надежды на записи из личного дела Джека и его служебную медицинскую карту, их содержание весьма разочаровало адвокатов. По выражению прокурора, «там отсутствовали какие-либо подтверждения того, что Грэм сумасшедший. Единственное, что из них [этих документов] следовало- то, что он просто сопляк, который отказывался выполнять приказы командиров».
Во-первых, выяснилось, что никаким электрошоком в госпитале морской пехоты Джека Грэма не лечили. Во-вторых, ни в его медицинской карте, ни в личном деле не нашлось никаких упоминаний о «провалах в памяти» - которыми Грэм, по его заявлению, начал страдать после обследования.
Зато в личном деле нашлась весьма интересная объяснительная, послужившая причиной столь резкого замечания прокурора. В ней моторист 3-го класса так описывал причины того, почему он «самовольно оставил место службы» аж на 43 дня: ««…Я был сыт по горло всем этим «Да, сэр!» и «Нет, сэр!»- да еще и наказаниями за всякую ерунду. У меня было 200 баксов, и я объехал автостопом Нью- Йорк, Чикаго, Джорджию и Вашингтон. Повеселился- пил, танцевал, тусил… Я не сожалею об этом - но и счастливее меня это не сделало.. Ну и что такого, все равно это не стоит «увольнения с позором». И если я останусь в Береговой Охране и мне не дадут отпуск- я снова смоюсь, потому что хочу повидать мать».
Характеристика, которой командование «наградило» при увольнении Джона Грэма, была просто разгромной: «Является исключительно незрелой личностью, неспособной предвидеть отрицательные последствия своих поступков и действующей исключительно под влиянием сиюминутных импульсов. До сих пор сильно зависит от своей матери, в которой очень привязан. Плохо переносит даже малейшие разочарования и неудобства, связанные со службой. Прочими доказательствами его недальновидности и импульсивного поведения являются такие служебные проступки, как сон на посту, кража охраняемых продуктов и появление на службе в пьяном виде.
В настоящее время [Грэм] хочет оставить службу в Береговой Охране и вернуться домой - но при этом его планы на дальнейшую жизнь выглядят расплывчатыми и непродуманными».
На заседании суда 12 января 1956 г. обе группы врачей представили результаты своих исследований. Выводы, к которым пришли психиатры, нанятые защитой, уже были известны - все трое признали Джека Грэма психически здоровым*; по этой причине основной интерес для присутствовавших представляло мнение членов государственной комиссии, докторов Гевина и МакДональда. Их заключение гласило: «По имеющимся данным, ни 1 ноября (момент, когда было совершено преступление), ни 14 ноября (день, когда Джек подписал признание) Джон Гилберт Грэм не страдал психическим заболеванием- так же, как не страдает им в настоящее время».
Примечание 11. Когда 8 января 1956 г. Denver Post опубликовала результаты исследований докторов медицины Джека П. Хилтона, Роберта Коэна и Лео Тепли, судья Китинг был в ярости – еще 12 декабря он вынес предписание обоим сторонам, участвующим в процессе, не разглашать имеющуюся у них информацию. Однако ни защита, ни обвинение в «утечке» были не виноваты: как выяснилось значительно позже, журналист Зэк Шер просто спер черновик заключения из мусорной корзины в ходе визита в офис доктора Тепли.
Тем не менее (к удивлению и судьи Джозефа М. МакДональда*, и стороны обвинения) защита продолжала настаивать на рассмотрении вопроса вменяемости подсудимого в суде - и после долгих препирательств датой следующего заседания было назначено 5 марта. Однако еще до назначенного срока произошли два события.
Примечание 12. Судья МакДональд занял место судьи Китинга в результате т.н. «ротации», ежегодно проводившейся в суде Денвера.
Во-первых, 30 января 1956 г. судьей Отисом Отто Муром было обнародовано решение коллегии судей Верховного Суда Колорадо; касалось оно не только рассмотрения дела о взрыве рейса № 629, но и процесса осуществления правосудия вообще. Речь шла о допустимости фото- и киносъемки в ходе судебного заседания, а также возможности прямых телевизионных трансляций из зала суда; подробно историю появления запрета на подобные действия, содержавшегося в т.н. «Судебном Каноне № 35» (а также его эволюцию), я рассмотрю в первом комментарии к статье. Пока же только хочу сказать, что упомянутым выше решением Коллегии съемка и телевизионные трансляции разрешались - но форма их проведения определялась в каждом случае индивидуально и была «отдана на откуп» судьям по конкретным делам.
Во-вторых, в связи с окончанием экспертизы обвиняемого перевели обратно в тюрьму округа Денвер – казалось, что работа врачей Психиатрического Госпиталя Университета Колорадо окончена, и Джек Грэм покинет стены этого заведения раз и навсегда. Но все оказалось не так просто…
Джек Грэм на прогулке в тюрьме.
Как я уже писал, ранее камера Грэма находилась под непрерывным круглосуточным наблюдением. Но, видимо, успокоенная поведением заключенного охрана начала позволять себе некоторые «вольности» - ведь только этим можно объяснить то, что после ужина 10 февраля 1956 г. Джеку удалось на какое-то время оказаться «вне поля зрения» своих «надзирателей». В 17:30 из его камеры раздался шум, а затем- приглушенный хрип; заглянувший внутрь помощник шерифа обнаружил, что узник валяется на полу, а его шею стягивает петля. Судя по всему, Грэм попытался повеситься на собственных носках - но эта попытка провалилась; охранник ослабил удавку, а вызванный тюремный врач оказал несостоявшемуся самоубийце первую помощь и вкатил успокоительное. На следующий день Джека, «упакованного» в «смирительную рубашку», доставили для повторного обследования в Психиатрический Госпиталь, где немедленно привязали к кровати – и теперь охранники не отходили от него ни на шаг.
Примечание 13. До сих пор не ясно до конца, что послужило причиной этой попытки суицида. Возможно, она была «демонстративной» и имела своей целью все же убедить врачей и суд в наличии психического заболевания – и эта версия находит свое подтверждение в некоторых последующих поступках Грэма. Из списка возможных причин не стоит исключать и страха перед грядущим наказанием в виде смертной казни или (в лучшем случае) пожизненного заключения; сам же Джек заявлял впоследствии, что пошёл на это из-за «минутной слабости», вызванной оказанным на него «давлением». Все это, на мой взгляд, кажется вполне возможным; но вот в то, что Джек Грэм мог так поступить из-за угрызений совести, я не верю ни на грамм – и на то есть причины.
Уже упомянутая выше пара психиатров (Гелвин и МакДональд) провела повторное обследование на предмет того, может ли Джек Грэм предстать перед судом. По словам врачей, поведение обследуемого кардинально отличалось от того, которое он демонстрировал в ходе своего первого пребывания в клинике: в ходе бесед на лице сохранялось отсутствующее выражение, он мог не отвечать на вопросы или отвечать со значительной задержкой; якобы был не в состоянии решить простейшие арифметические примеры; путал имена родных; изображал провалы в памяти, интересуясь, придет ли навестить его мать или давно умерший отчим; периодически заявлял, что является жертвой всеобщего заговора и его собираются отравить.
Но главврач госпиталя и его заместитель были опытными психиатрами, и на этот «дешевый любительский спектакль» не купились; более того, они откровенно заявили Джеку, что он симулирует – причем делает это довольно бездарно. Убедившись, что провести врачей не удалось, 15 февраля Грэм «сбросил маску сумасшедшего» и впервые за все время расследования заговорил искренне. Как писал бывший прокурор и автор замечательных документальных детективов Чарльз Брандт: «Они сами хотят все рассказать, Чолл…».
Все, в чем Джек признался агентам ФБР, было правдой. Окончательное решение взорвать самолет, чтобы убить свою мать, он принял после того, как Дэйзи в очередной раз обидела его, отказавшись остаться с ним и его семьей на День Благодарения: «Я пытался сказать ей о своих чувствах – но она просто сказала, что не останется, и все тут. Безо всякого объяснения причин. Тогда я подумал, что это будет последний раз, когда она уезжает и бросает меня.
С тех пор, когда я был маленьким ребенком, она постоянно оставляла меня у чужих людей. Я старался сблизиться с ней, но каждый раз, когда я это делал, она отодвигала меня в сторону, словно мебель; словно я вообще был для нее пустым местом. Если она давала мне деньги – то сразу давала понять, что больше я ни на что не рассчитывал.
А я просто хотел заниматься чем-то вместе с ней, да хоть присесть рядом и поговорить – как это мог сделать любой другой ребенок со своей матерью.
Я не только хотел остановить ее - я хотел и освободиться от нее тоже. Она имела надо мной власть, которой я не мог сопротивляться. Когда самолет оторвался от земли, я почувствовал, как тяжесть упала с моих плеч, и я смотрел, как она покидает меня - в последний раз. Я чувствовал себя счастливее, чем когда-либо в жизни. Всю жизнь я боялся сделать что-нибудь без ее разрешения, но желал при этом жить самостоятельно. Глубоко в душе я понимал, что иногда она специально выводит меня из себя, чтобы потом манипулировать моим чувством вины.
Это такое облегчение - рассказать кому-нибудь о том, что я сделал. То, что я сделал - ужасно, и до этого момента поделиться этим я ни с кем не мог… Я заслуживаю того, чтобы меня вывели отсюда и поставили к стенке. Никакого извинения этому быть не может…».
Здесь необходимо дать небольшое пояснение. Под словами «то, что я сделал – ужасно», Джек Грэм понимал то, что он поднял руку на мать и испортил жизнь своей семье - а вовсе не то, что одним махом оборвал жизни еще 43-х человек: «Мне просто показалось, что так шансы на успешный исход будут выше – и меня это даже забавляло. Я не думал об остальных пассажирах на борту – и меня до сих пор не волнует их судьба. Я просто принял это – и выбросил из головы. Я не мог дальше жить так, как жил – и всё. Мне не жаль тех, кто был в самолете - или их родственников. Для меня их судьба так же безразлична, как если бы мне сказали, что при крушении погибло не 44 человека, а 44 утки. Я понимаю, что вряд ли это стоит сейчас говорить - но мне все равно».
Следующее его заявление не менее показательно: «Я осознавал, что на борту DC-6B могло быть еще 50 или 60 человек, но количество тех, кому было суждено погибнуть, для меня не имело значения – да будь их хоть тысяча. Их время пришло - и с этим ничего не поделаешь…».
Впрочем, об одной вещи Джек Грэм сожалел весьма искренне, а именно - о том, что в его план вмешались непредвиденные обстоятельства. Зная, каким рейсом полетит его мать, он заранее изучил маршрут - и выставил таймер с таким расчетом, чтобы взрыв произошёл над горами Вайоминга; поиск улик на заснеженных вершинах и в расщелинах стал бы весьма нетривиальной задачей – и вероятность того, что установить истинную причину гибели авиалайнера так и не удалось бы, была весьма велика. Но из-за опоздавшего на рейс сотрудника администрации президента самолет вылетел с задержкой в 22 минуты – и рухнул не в Скалистых Горах, а на ровное, как стол, поле в округе Уэльд; уцелевшие фрагменты взрывного устройства были обнаружены – и теперь Джеку Грэму предстояло держать ответ «по делам своим». Таким образом, доктор Гарольд Санстид сослужил последнюю службу своей стране – хотя и абсолютно не по своей воле…
Глава 9. «И когда мы все посмотрим в глаза его…».[2][3][4][9][10][11][12][13].
24 февраля, после второго заключения врачей, гласившего, что обвиняемый может предстать перед судом, Джек Грэм отказался от своего заявления о невменяемости.
Поскольку эта линия защиты оказалась отброшена, а с доказательственной базой у обвинения было все в порядке, адвокаты Грэма начали использовать различные процессуальные уловки. Вначале они стали настаивать на скорейшем рассмотрении дела по существу, апеллируя к праву обвиняемого на «рассмотрение дела в разумные сроки» - однако, на самом деле, рассчитывая на то, что к 5 марта обвинение просто не успеет доставить в Денвер всех своих свидетелей. Но судья МакДональд на поводу у адвокатов Грэма не пошёл и назначил датой следующего заседания 16 апреля.
Джек Грэм со своими адвокатами. Слева направо- Джон Гиббонс, Чарльз Вёджил и Пол Уидик.
Следующее заявление адвокатов (от 1 марта того же года) тоже было весьма любопытным: защита ходатайствовала о том, чтобы дело Грэма рассматривалось не судом присяжных, а судьей МакДональдом единолично. В качестве аргумента было заявлено, что во всем штате Колорадо не найдется присяжных, не страдающих предубеждением к обвиняемому, и единственное, на что может надеяться Джек Грэм – это на «справедливость и беспристрастность Его Чести, судьи Джозефа М. Макдональда».
Обвинитель Китинг на это едко возразил, что с удовольствием поддержал бы данное ходатайство - да вот беда: законы штата Колорадо не позволяют обвиняемому отказаться от права на суд присяжных, когда речь идет об «убийстве первой степени». В кулуарах прокурор пояснил в частном порядке, что прекрасно понимает, зачем всё это было затеяно: во-первых, если признать, что все в Денвере страдают предубеждением по отношению к Джеку Грэму, то это даёт возможность обжаловать обвинительный приговор в связи с нарушением права обвиняемого «на справедливый и беспристрастный суд»; во-вторых, если дело будет рассмотрено единолично судьей, ничто не помешает любому другому адвокату, не входящему ныне в «команду защиты» Грэма, выскочить на свет божий, как чертик из коробки, и ходатайствовать об отмене приговора в связи с нарушением права обвиняемого в особо тяжком преступлении на суд присяжных.
Упомянутые ходатайства защиты были отклонены, и 16 апреля 1956 г. начался процесс, беспрецедентный по своей публичности и освещению в средствах массовой информации. Еще 1 апреля судья МакДональд принял решение о том, что в зале суда будут разрешены фотографирование (ограничение было наложено лишь на использование фотовспышек), аудиозапись и прямая радиотрансляция; телекамеры также были установлены, хотя на прямую телевизионную трансляцию был наложен запрет – но после окончания заседаний все записи шли в эфир. Одна из местных газет провела прямую телефонную линию - от зала заседаний и до своей редакции; представителям прочих СМИ пришлось довольствоваться телетайпами и телефонами, установленными в специально отведенном для этого помещении в здании мэрии.
Впрочем, некоторые ограничения все же имелись. Судья сразу пояснил два момента: во-первых, никакой «вакханалии», когда журналисты мешают работе органов правосудия, он не допустит; во-вторых, если кто-либо из свидетелей (или обвиняемый) в ходе рассмотрения дела заявит о своем нежелании фотографироваться (либо оказаться под прицелом телекамер) - то его просьба будет немедленно удовлетворена; для этой цели на столе МакДональда был смонтирован специальный пульт, с помощью которого можно было выключать и включать средства фиксации - все или на выбор. Забегая вперед, надо сказать, что единственным, кто воспользовался этим правом, стал сам Джек Грэм- в ходе его допроса обвинением.
На один только отбор присяжных ушла неделя; всего была рассмотрена 231 кандидатура - и то, что получилось в итоге, можно было с полным правом назвать «срезом американского общества»: в состав жюри вошли две домохозяйки, две машинистки, кинорежиссер, инженер, водитель грузовика, продавщица, телефонист, литограф, бухгалтер и продавец. Для проживания присяжным было предоставлено общежитие – из опасения, что по месту жительства на их беспристрастность может повлиять мнение близких или иные факторы*.
Примечание 14. Как показали дальнейшие события, это опасение оказалось совсем не беспочвенным.
22 апреля 1956 г., после того, как Джек Грэм повторил судье свое заявление о невиновности, «народ штата Колорадо» в лице прокурора Берта Китинга приступил к поддержанию обвинения.
Сразу надо сказать, что ФБР и прокуратура проделали огромную работу- были заслушаны показания более чем 80 свидетелей; среди них были сотрудники наземных служб аэродрома (размещавшие багаж в 4-м грузовом отсеке), сменный экипаж лайнера (засвидетельствовавший об отсутствии каких либо неисправностей воздушного судна), очевидцы падения самолета, хозяин магазина, продавший динамит, продавец, у которого Грэм приобрел таймер, эксперты- и еще многие другие. Автору хотелось бы остановиться на показаниях двух свидетелей, не упомянутых мною в предыдущих частях статьи.
Первым из них был сотрудник авиакомпании Джек Легг, работавший в тот вечер у стойки авиакомпании United Air Lines; в его обязанности входили проверка билетов, а также веса багажа – и это именно им была подписана квитанция, найденная фермером Джоном Мартином 15 ноября 1955 г. (см. часть III). По показаниям Легга, когда около 18:10 1 ноября Дэйзи Кинг подошла к стойке, обнаружился «перевес» ее багажа, составлявший 37 фунтов (16,8 кг); миссис Кинг было предложено либо оплатить эту разницу, либо оставить часть вещей сопровождающим. Дэйзи колебалась, и, судя по всему, даже склонялась ко второму варианту – но человек, опознанный Леггом, как Джек Грэм, торопливо принялся убеждать ее в том, что «все, что ты взяла с собой, мама, тебе непременно понадобится…».
Еще одним свидетелем стал хозяин местной электроснабжающей компании; по его словам, в начале октября 1955-го Джек обратился к нему с просьбой взять его на работу за практически номинальную зарплату; причиной этого Грэм назвал желание освоить сборку электрических схем. Проработал он там всего неделю - после чего уволился, задав на прощание вопрос, где можно приобрести надежный таймер для электрической цепи; в ответ на это Джеку посоветовали обратиться в один из профильных магазинов- например, в Ryall Electrical Supply (см. часть III).
Что же касается вещдоков, то их у прокуратуры накопилось еще больше, чем свидетелей – 174. К ним относились не только куски найденного в доме Грэмов провода, страховой полис, билет миссис Кинг и прочие ранее описанные мною улики; например, авиакорпорация Douglas предоставила разборную модель DC-6B в масштабе 1:18, изготовленную с высокой детализацией и точностью. С помощью этого «наглядного пособия», обошедшегося Douglas в кругленькую по тем временам сумму (2500 $), свидетели и эксперты демонстрировали, куда был помещен багаж, каким именно образом разрушился самолет и т.д.
Модель DC-6B.
Модель – моделью, но обвинение этим не удовлетворилось, и некоторые обломки авиалайнера были доставлены в зал суда, что называется, в «натуре». Но и этого Берту Китингу показалось недостаточно – и для присяжных и судьи МакДональда был организована автобусная поездка в ангар, где до сих пор хранились обломки борта № 37559*.
Фрагменты салона «Mainliner Denver» в зале суда.
Примечание 15. Подобная практика «вывоза» присяжных и судьи на место не является чем-то «выходящим из ряда вон» в американском судопроизводстве; точно также возили по местам убийств присяжных заседателей по «Делу «Зебра».
Таким образом, за те 15 дней, пока обвинение представляло свидетелей и вещественные доказательства, оно сумело продемонстрировать, что сотрудники Бюро и прокуратуры не зря получают свою зарплату из денег налогоплательщиков; а вот что касается защиты - то здесь все было не так гладко.
Для начала выяснилось, что адвокат Джон Дж. Гиббонс в ходе подготовки к заседаниям не особо утруждал себя изучением материалов дела – судя по всему, больше надеясь на свое известное красноречие. В ходе перекрестных допросов свидетелей обвинения он путал систему охлаждения с топливной и даже не мог правильно назвать номер рейса; его заявление о том, что будь в багаже Дэйзи Кинг бомба, то тиканье таймера услышали бы грузчики, вызвало вполне понятную реакцию – на него посмотрели, как на сумасшедшего. Когда мистер Гиббонс в ходе перекрестного допроса в очередной раз «сел в лужу», он вообще повел себя неподобающим образом: в ярости швырнул на пол один из обломков лайнера, который держал в руках; собирать разлетевшиеся куски вещественного доказательства (одновременно с извинениями) пришлось его коллеге, Чарльзу Вёджилу. Гиббонс получил «порицание» от судьи МакДональда за несдержанность – но, как выяснилось, это была не единственная его выходка, порочащая статус адвоката.
Через несколько дней после начала рассмотрения дела жена одного из присяжных, Лестера Донелли, связалась с судьей МакДональдом и сообщила, что некий человек, назвавшийся «мистером Кеннеди», приходил к ней домой и пытался выведать информацию о настроениях, царящих среди членов жюри. Поначалу миссис Донелли не знала, что и думать – пока несколько дней спустя не увидела «мистера Кеннеди» мило беседующим возле здания суда с адвокатом обвиняемого, Джоном Дж. Гиббонсом.
Прижатый судьей МакДональдом, адвокат был вынужден признать, что действительно нанял частного сыщика, некоего Р. Дж. МакДональда по прозвищу «Маленький Мак»; но если верить Гиббонсу, сделал он это лишь с целью убедиться в том, что на присяжных никто не давит – а вовсе не с целью выведать их настроения, и уж тем более - не с целью сбора компрометирующей их информации. Да, доказательств злого умысла у судьи не было… но этим поступком Джон Дж. Гиббонс, несомненно, здорово настроил присяжных против позиции защиты - и против себя лично.
Что касается другого адвоката, Чарльза Вёджила, то он занимался больше «процедурной стороной» защиты – например, пытался опротестовать действия сотрудников ФБР в ходе расследования, заявив, что агенты:
1) перед задержанием не поставили Джека Грэма в известность о его правах;
2) незаконно обыскали дом подозреваемого- т.е. без его разрешения;
3) принуждением и угрозами «выбили» из Джека Грэма признание.
В связи со всем перечисленным, Вёджил требовал признать все вещественные доказательства, найденные в доме Грэма, «полученными с нарушением закона» - и, соответственно, подлежащими исключению из дела.
После этого эпицентр событий на несколько дней переместился в федеральный суд, где было рассмотрено указанное заявление – однако адвокатов Грэма и здесь ждала неудача. Допрошенные агенты продемонстрировали 8 страниц, подписанных Джеком и содержащих разрешение на обыск его «дома, автомобиля и прочей собственности». Кроме того, все они в один голос заявили, что права Грэму были зачитаны своевременно и в полном объеме; признание из него никто не выбивал, а подписал он его добровольно – хоть и находясь под впечатлением от предъявленных ему улик.
Что же касается свидетелей защиты - то их было всего 8, и никто из них не смог опровергнуть ни одного из тех важных моментов, на которых базировалось обвинение; общее время их показаний (с учетом перекрестного допроса) заняло всего лишь около двух часов.
Что же касается самого Джека, то он в ходе судебного разбирательства выглядел в высшей степени спокойным, а временами - даже беззаботным; развалившись в кресле, он жевал резинку и время от времени совещался со своими адвокатами.
Джек Грэм рассматривает фотографии.
На его показания Вёджил и Гиббонс возлагали самые большие надежды: по словам Джека, он знал нечто такое, что может убедить присяжных в его полной невиновности. Однако, когда пришёл черед свидетельствовать в собственную защиту, Грэм внезапно… отказался это делать - по неизвестной причине. Возможно, Джек не мог забыть о том, как обвинитель Китинг одним - единственным вопросом «срезал» всю его прочувствованную тираду о том, что признание он подписал лишь под влиянием угроз привлечь Глорию к ответственности за утаивание информации. Берт лишь спросил: «То есть, Вы хотите сказать, что признались в убийстве 44-х человек лишь потому, что вашей жене грозила ответственность за лжесвидетельствование???»; в ответ на неуверенное «Д-да» Джека Китинг развернулся к присяжным и развел руками: «У обвинения больше нет вопросов…».
Итог всего изложенного мог быть только один - обвинительный приговор; так оно и случилось – 5 мая, после всего лишь 69 минут совещания, присяжные заседатели признали Джона Гилберта Грэма виновным в «убийстве первой степени», а также одобрили применение к нему смертной казни.
Защита немедленно подала ходатайство о пересмотре дела, но 15 мая 1956 г. оно было отклонено. В тот же день Джек Грэм сделал заявление, что адвокаты действовали по собственному усмотрению - и вопреки его просьбе не обжаловать вынесенное решение. По решению судьи, казнь в газовой камере Государственного Исправительного Учреждения штата Колорадо, что в Кэнон Сити, была назначена на один из дней недели, заканчивающейся 26-го августа 1956 г. ; конкретный день и час должен был определить начальник тюрьмы
Джек Грэм в камере «блока смертников».
Однако 8 августа адвокаты все же подали апелляцию – несмотря на четко и ясно выраженную волю своего подзащитного. Приведение приговора в исполнение было приостановлено – но 22 октября Верховный Суд штата Колорадо подтвердил решение суда первой инстанции. Казнь была назначена на неделю, заканчивающуюся 12-го января 1957 г.
К тюрьме в Кэнон Сити, носящей прозвище «Старый Макс», Джек Грэм адаптировался быстро; он неоднократно заявлял охранникам, что камера здесь больше, а койка – удобнее, чем в Денвере. Вел он себя спокойно - и никакого сожаления по поводу содеянного по прежнему не выказывал. Когда один из соседей по «блоку смертников» попытался читать ему проповеди, Джек абсолютно безразлично заметил: «Ну, и что мне со всем этим делать? В аду мне от этой болтовни никакой пользы не будет…».
Как вспоминал начальник тюрьмы Гарри Тинсли, когда 19:45 11 января 1957 г. он вошел в камеру Джека Грэма, тот был «весел». Осужденный переоделся в тюремные шорты (прочую одежду тем, кто отправлялся в газовую камеру, не выдавали - она могла впитать пары отравляющего вещества), и в сопровождении Тинсли, трех охранников и священника направился к месту казни. Войдя в 20:03 в комнату цилиндрической формы, Джек сел на металлический стул, позволив зафиксировать себя прочными кожаными ремнями. Тюремный капеллан дал ему свое последнее благословение. «Я надеюсь, что Бог простит тебе твои грехи, сын мой, - сказал он. - Прими это, как мужчина». «Хорошо», - тихо ответил Грэм.
Сотрудники тюрьмы вышли из камеры и накрепко задраили за собой дверь с помощью большого штурвала. В комнате стояла абсолютная тишина – настолько полная, что (по словам Тинсли) было слышно, как через несколько секунд гранулы цианида плюхнулись в серную кислоту. Вскоре комната начала наполняться ядовитым газом; Грэм сидел спокойно и, по сообщениям присутствовавших при казни представителей прессы, «продолжал ровно дышать».
Примерно через минуту вся комната наполнилась газообразным туманом, и Джеку ничего не оставалось, как вдохнуть его. Он начал задыхаться, хрипеть и дергаться; внезапно он издал пронзительный крик и уронил голову на грудь, потеряв сознание.
В 20:08 11 января 1957 г. в присутствии 12 свидетелей Джек Грэм был объявлен мертвым. Он стал 96-м осужденным в штате Колорадо, к которому была применена высшая мера наказания.
Спасибо всем читателям за внимание и терпение!
Искренне Ваш, Лейтенант Дэн.
Источники информации:
[1] https://aviation-safety.net/database/record.php?id=19551101-...
[2] https://www.fbi.gov/history/famous-cases/jack-gilbert-graham
[3] https://history.denverlibrary.org/news/mass-murder-sky-john-...
[4] https://www.criminalelement.com/united-flight-629-americas-f...
[5] "Civil Aeronautics Board: Accident Investigation Report (File No. 1-0143)"
https://rosap.ntl.bts.gov/view/dot/33539
[6] https://www.denverpost.com/2005/10/30/victims-en-route-to-va...
[7] https://www.nydailynews.com/news/justice-story/justice-story...
[8] "A Case for 44 Mid-air Murders" https://books.google.ru/books?id=s1QEAAAAMBAJ&pg=PA35&am...
[9] https://web.archive.org/web/20131215010606/http://acrimetore...
[10] Andrew J. Field, «Mainliner Denver: The Bombing of Flight 629» Boulder, Colorado: Johnson Books, 2005.
[11] https://web.archive.org/web/20030921080444/http://www.crimel...
[12] R. Barri Flowers «Mass Murder in the Sky: The Bombing of Flight 629 (Historical True Crime Short)», 2012.
[13] Ron Franscell, «The Crime Buff's Guide to The Outlaw Rockies», 2011
https://archive.org/details/crimebuffsguidet0000fran_a1n0/pa...