Понимаете всю соль, да? Школа на 3 недели полностью отрывала от образовательного процесса учащихся с 6 по 11 классы, и везла их на ЧАСТНОЕ поле ЧАСТНОГО предприятия убирать ЧАСТНУЮ картошку какого то человека. Посещение «добровольное», поэтому быть всем! Иначе учителя определят тебя в «не такой как все», и все, будешь ходить с клеймом выскочки в этом обществе.

Теперь, давайте по порядку. Начнем с доставки рабов учеников на поле, количество которых, ввиду обстоятельств, от года в год составляло около 80-100 человек (школа была маленькой и находилась в глуши). Поля находились на расстоянии 20-30 километров от школы. Одно время «Совхоз» расщедрился возил нас на двух новеньких ПАЗиках, потом, по какой то причине, он их зажал и выделил нам супер древний скотовоз ЛиАЗ, который, наверно Ленина видел. Нас утрамбовывали в скотовоз по 40 человек и возили в 2 рейса. В середине пути был достаточно крутой подъем в гору, бедный ЛиАЗ кряхтел и хрипел в предсмертных муках, пускал сизый дым в салон (ну классно же да?) и умирал посередине подъема, после чего мы, натрамбованные, выбирались из газовой камеры и толкали горемыку наверх. Там, на вершине подъема, скотовоз чинился таким же замученным, как и он сам водителем. В это время мы дышали свежим воздухом, затем трамбовались обратно и продолжали круиз. Потом ЛиАЗ окончательно отправился к праотцам, и школа нас стала возить на школьном автобусе, взяв на себя транспортные издержки.

Ведра для картошки у нас были свои. То есть, да, мы несли из дома старое, раздолбаное жестяное ведро на 10-12 литров, которое само уже весит полтора килограмма. Брать пластиковые ведра было жалко, в полевых сражениях они быстро трескались, а у жестяного - максимум могло отлететь днище, да и это чинилось гвоздем и куском проволоки. В Скотовоз залазили также с ведрами. Тем, кому не хватало места, садились в проходе на перевернутое ведро. Также, в периоды ожидания транспорта, на обеде или во время отдыха мы также сидели на железных ведрах. На земле сидеть запрещалось категорически и возбранялось учителями, якобы - холодно, а на железном ведре можно, это другое.

Добравшись до поля, мы получали старые, вонючие мешки из серо-коричневой мешковины, хранившиеся на складах десятилетиями. После получения мешков шли к бригадиру, который у каждого записывал фамилию, класс и объем ведра. Исходя из объема, считали количество собранных ведер, затем переводили ведра в килограммы, позже расскажу, для чего это было нужно.

После выдачи мешков нас распределяли на участки. Участком называлась полоса метра 2 шириной, по которой шел трактор МТЗ с плугом-копалкой, выкапывающий красноватые клубни картофеля. Картошку собираешь в ведро, сначала крупную, затем мелкую, ведра высыпаются в безразмерные мешки, благо мешки в транспорт грузили взрослые рабочие, и даже им было от них тяжело. Мешки нагружали в двухосный длинномер, в который, не по размеру, был запряжен Зил-130, отчаянно пытавшийся вытащить груженый прицеп на дорогу. Помимо «Совхозных», с нами параллельно трудились частные наемные рабочие, которые подрядились на период уборки за зарплату и безлимитную картошку. Все были на разнообразном транспорте, были обычные УАЗики и Буханки, Газели, Волги и много жигулей. Особенно мне запомнилась ВАЗ-2101 с надписью «Форсаж», спортивным рулем и на 15 сликах, наматывающих большой слой полевой грязи. Копейка невозбранно нагружалась до отказа безлимитной картошкой, после чего местный Доминик Торетто садился за руль, и натужно газуя, проделывал путь на асфальтовую дорогу.

Теперь расскажу касаемо обустройства в поле. На счет этого мне больше запомнилось моя первая «картошка» в 6 классе, когда мы приехали в чистое поле, и там не было НИЧЕГО. Вообще ничего, абсолютно. В туалет бегали в «кустики», но вы же понимаете, какие здесь, в чистом поле кустики, еще и на ветру. На второй или третий день привезли наскоро сколоченный из ярко-желтой доски туалет типа «Сортир», поставили его на пригорке, при этом вырыть яму никто не удосужился. К тому же у сортира отсутствовал нижний ряд досок. Один из самых бойких парней, хулиган и раздолбай, который учился с нами, решил стать первым посетителем единственного в поле заведения, проигнорировав момент с отсутствием нижних досок и публично сбросил тактический снаряд на виду почти у всей школы и преподавательского состава. Однако, в этот день гвоздем программы он так и не стал, потому что за каждую насмешку мог поколотить всех и каждого, ибо был второгодник и на 2 головы выше сверстников.

С туалетом вопрос худо-бедно решен, но вы спросите, а как же с пропитанием? А вот никак. Еду каждый несет из дома в виде бутербродов, пирожков и прочих съестных вещей. Ребята, у которых водились деньги, покупали сухарики, чипсы и газировку, больше всего в сырую ветренную погоду ценился горячий чай или кофе из термоса, но такое было редкостью. Поработав в наклон пару часов руками в мокрой земле, ты готов мести как пылесос, и съешь даже такое, на что дома и смотреть бы не стал. Поэтому к обеду курс пирожка с капустой многократно превышал курс доллара, а курс пирожка с мясом или с луком и яйцом шел на все золота. Во время обеда, тут же на ведрах каждый сметал все, что принес, рынок ценной еды обваливался, и мы шли дальше собирать картошку. Вопрос с пропитанием - пожалуй самый важный момент момент, учитывая период и географию происходящего. Питание не привозят, на худой конец можно было бы напечь картошек в золе, а заодно и согреться, но разводить костры было запрещено. Здесь я выступаю за уравниловку, можно хотя бы какой-нибудь сухпаек ввести, одинаковый для всех. Потому что, кто то из родителей снабжает любимое чадо на достойном уровне, а у кого то дома шаром покати. Преподавательский состав обедает тут же, учителя (мягко говоря, очень небогатые) кушают бутерброд с дешевой вареной сосиской, на виду у учеников, а некоторые из этих учеников, возможно и не завтракали, ибо нечем. Все это, мягко говоря, неправильно.

Но паек, ни сухой, ни горячий, не был нам положен. Потому как мы здесь никто и звать нас никак. Никаких официальных бумаг, подтверждающих договорные отношения между школой и «Совхозом» не было и нет. Именно поэтому учителя следили за этой шумной оравой лучше, чем на уроке, потому что потом будет сложно объяснить районо, почему учащийся во время урока самоубился ведром по голове или упал с крыши туалета на частном поле в 30 км от школы.

Однажды, во время работы с другом на участке, я увидел, как один разбитной и находчивый паренек из бедной семьи энергично перебрасывает картошку с крайнего участка в траву на меже. Мы переглянулись с другом, смотри мол какой глупец, нам же работу засчитывают за ведра, а не за убранный участок. Потом мы увидели, что он выбросил только крупную картошку, оставив мелочь. И тут до нас дошло, что глупые здесь мы, а не он. Этот парень незаметно провозил картошку в ведре, потому что у него дома НЕ БЫЛО картошки, а он таким образом таскал домой своей семье хоть какое то пропитание.

Данный факт, в силу времени и обстоятельств, не порицался учителями, они наоборот говорили под конец уборки, мол, наберите овощей, только накройте шапками или перчатками сверху, вам же в школьную столовую надо овощи сдавать.

Вот! Еще один момент для лирического отступления. В школьную столовую нужно было сдавать каждую осень норму овощей - процесс трудоемкий, бессмысленный, а главное - унизительный. Данным действом руководила заведующая, милейшая женщина, она же мадам Цербер. Её таланта и самоотверженности вполне бы хватило руководить Гестапо, на родителей учащихся она смотрела как на унтерменшей, а такие щенки, как ученики вообще не считались за людей. Если ты принес слишком грязную морковь с землей, отгадай, где она у тебя окажется. Впрочем, если ты помыл морковь, тем хуже для тебя, потому что мытые овощи долго не хранятся, бестолковый ты олень.

Вернемся к картошке. Допустим, картофельная трудовая повинность закончилась, и все вернулись за школьные парты. Продолжаем учебу? Не совсем. Многие из учеников, после работы под дождем и на ветру начнут сопливить и начинается эпидемия. Под конец года учителя рвут и мечут, что мы отстаем из за программы из-за этих ваших эпидемий. Нет, дорогие преподаватели, эпидемии не причем. Мы тут 3 недельки батрачили на поле у одного дяди, а потом в январе потеряли 2 недели, потому что администрация школы в -20 не смогла поддерживать нормированную температуру в классах. Но вы не понимаете - это другое.

Через пару недель приходит оплата за картошку. Да, вы не поверите, эта работа еще и оплачивалась! Давайте посмотрим каким образом, исходя из норм:

В среднем, ученик за 3 недели зарабатывал. ВНИМАНИЕ! 300 рублей. Триста. Рублей. То есть 100 рублей за неделю. То есть 20 рублей в день.

В среднем, в день, ученик собирал 50 ведер картошки. И получает 40 копеек за ведро. 40 копеек, Карл! В дождик, отковырять из мокрой земли 10 килограмм картофеля детскими руками, стоит 40 копеек. У нас был один стахановец, вот он в силу финансовых трудностей дома, решил «обмануть» систему. И знаете как? Он взял большое ведро, объемом 15-20 литров и все 3 недели бегал с ним угорелый. Ломал систему и спину. Получил денег как за двоих, рублей 600-700. От школы получил звание - лучший уборщик урожая (доски почета, слава богу тогда уже не было.), кроме почетного звания и надорванной спины, никаких ценных подарков и бонусов школой предусмотрено не было.

Сейчас кто то усомнится в моих цифрах, но я заранее сделаю поправки. Сумма в 250-350 рублей на брата приходилась на годы 2003-2004. В 2005-2006 даже самый расслабленный уборщик получал 400-500 рублей, но никогда, ни один ударник труда не зарабатывал тысячу, это я точно знаю.

Но что такое 300 рублей в те годы? Мороженое стоило тогда 5-10 рублей за стаканчик. Твикс или марс - 12 рублей. Сникерс - 14 рублей. Так что для карманных расходов школьнику 300 рублей было очень неплохо. Для сравнения, мне, как избалованному дитятке, родители на весенние или осенние каникулы выдавали 300-400 рублей, а в новый год и того больше. Чтобы купил себе что-нибудь вкусное и полезное. Вкусным и полезным, по моему мнению были чипсы и кока-кола. Родители брались за голову, сокрушались, что это все вредно, и на полезные вкусности снова выдавали денег. На этот раз значительно меньше. Теперь я покупал 1 яблоко, 1 грушу, 1 банан и .... 1 кока-колу.... Вот такой неисправимый, ни в чем не нуждающийся человек. А для кого то, эти 300 рублей были деньги для выживания. Знал лично ребят, которые отдавали заработанные на картошке деньги родителям, дабы было на что то жить.

Лично я, немного повзрослев, начал сильно сомневаться, что частник на полном серьезе оплачивает школе норму труда в 4 копейки за каждый убранный килограмм картофеля (тогда, в магазине картофель стоил 5 рублей за кг.), и считал эти баснословные «зарплаты» в пару тройку сотен личной подачкой школы. Куда девались остальные деньги частника, заплаченные школе за детский труд, и в чьих карманах они осели - остается загадкой и по сей день, так как я давно перебрался из того далекого региона, и эта школа вряд ли еще существует.

Знаете, когда я сейчас пишу и перечитываю эту статью, по тексту выглядит, как вопиющая эксплуатация, и вы справедливо спросите, как же так, автор? Как вы все это терпели, послушно работали, и никто даже не пытался быть против? Дело в том, что будучи школьником, ты воспринимаешь все по другому, для тебя это поле - романтика. Учиться не надо, все бегают с ведрами, развлекаются, хохочут, дерутся - весело же! Ну и что, что есть хочется, за то деньги заплатят! Мы не знали другой жизни. Все было в порядке вещей, как будто так и должно. Помню, как перейдя в среднюю школу, будучи пятиклассниками, мы ЗАВИДОВАЛИ старшим ребятам, то что они, наравне со взрослыми работают в поле, а мы еще малыши.

Сознание коллективизации еще не покинуло умы учителей, поэтому людей, отстаивающих свои права, они называли «выскочками» и в открытую осуждали перед всем классом. И не дай бог ты станешь «не такой как все» - это на самом деле сулит тебе большими трудностями. Я провел в этих краях со странными людьми, только свое детство и будучи там, всегда стремился отстоять свои права и интересы. Иногда это доставалось слишком большой ценой.

Преподавательский состав вообще довольно странно себя вел в то время, на стыке двух эпох. Вот какой то ученик-постреленок перебежал дорогу перед быстро едущей машиной - и тут у учительницы чуть сердце не остановилось, до того она распереживалась за несмышленого ребенка. И тут же, через 5 минут, по ее мнению, мы сильно шумим и не слушаемся, а поэтому - враги народа и вообще, неплохо бы Сталина вернуть, тогда бы живо кое кого из нас поставили к стенке и дело с концом.

Для чего я участвовал во всем этом картофельном безумии? Лично мне деньги были не особо нужны, а картошки было полно и дома. Я ездил туда, дабы развеять скуку в этой глуши, а всяческие лозунги коллективизации меня вовсе не впечатляли.

«Отрицание»

Я был уверен, что последний год обойдется без полей, т.к. годом ранее «Совхоз» закупил современные картофелеуборщики. Мы тогда смотрели на них, как старый крестьянин в начале двадцатого века на железный трактор с плугом. Комбайн работал рядом нами, делая за час больше всей нашей выработки за день, при этом для обслуживания требовал всего 3-4 квалифицированных механизаторов

Я думал, что на этом полевая «романтика» закончится, но не тут то было. На следующий год нам нашли другую работу - убирать свеклу и турнепс, чего картофелеуборщик делать не умел. Нужно было вручную выдергивать клубни, отрезать ножом ботву и складывать клубни в ведро. Представьте орду школьников, которые кидают в друг друга ведра и картошку. Этих дикарей, для которых забросить петарду в деревянный туалет к девочкам - весело и остроумно. А теперь дайте каждому из них по острому ножичку. Безопасно, да? К тому же, все дети итак с ног до головы красные, попробуй разгляди, кто из них порезался. Будь я ответственным за охрану труда, я бы еще заряженный пистолет выдавал каждому, чтобы наверняка.

На последнюю отработку я ходил всего день - первый и последний. Это был сложный день - раздолбаный автобус, обед на ветру, дети с холодным оружием и СВЕКЛА. С последним мириться было нельзя и за дело принялся мой внутренний протест. На следующий день я категорически отказался ехать в поля и гнуть там спину. Как истинный тролль, приходил на точку сбора с ведром, у нас было около часа посидеть на ведрах, погрызть семечки и сухарики, а также найти какое-нибудь развлечение. Потом приезжал автобус, все грузились в него, а я с ведром шел домой.

Руководитель практики, по словам одноклассников, бомбил от всей души, стучался в окно автобуса, кричала водителю остановиться, однако в автобусе было шумно и водитель не услышал, а пробраться к нему было сложно из-за давки.

Цирк на колесах уехал по своему привычному маршруту Школа-Рабская плантация, а я свинтил домой. Руководитель потом весь день звонила на мой номер, но я не брал трубку. Вечером домой пришли родители, и выяснилось, что она дозвонилась до кого то из них, высказав какой я прохвост, лодырь и лентяй. Как это, все работают, а он, видите ли, не хочет, единоличник. И главный, неопровержимый, железобетонный аргумент - НАДО. Кому НАДО ? Хозяину поля, директору? Но ведь это их проблемы. Пусть сами собирают, могу ведро дать, на время. А мне вот не НАДО. И все.

Еще руководитель потребовала срочно явиться мне в школу завтра на отработку в школу (отработка, Карл!). Оказывается, там была какая то группа Джанго освобожденных от работы в поле.

К счастью, родители отнеслись ко всему этому с юмором. Только попросили сходить на отработку, а то преподаватель, как она и выразилась, поставит пропуски. Пропуски где? На поле? На отработке? В зажигании? Але, у нас тут как бы учебный процесс, мы за партами должны сидеть, да что, черт побери, в вашей школе не так со всеми? Конечно я был недоволен, но из уважения к родителям пообещал им сходить, так сказать разведать обстановку.

Прибыв на другой день в пустую школу, я застал там отряд освобожденных в составе из 2 человек. У одного была пожизненная астма, у другого диагноз посерьезнее - СД (сын директора). Руководителем недееспособных был назначен, без всякого энтузиазма, завхоз, который направил нас прибираться в актовом зале. Прибирать там было нечего, мы послонялись по залу, переложили с места на места виды видавший реквизит, потом вышли на улицу. На улице в тот день была не погода, а сказка - по летнему тепло, и потому я откланялся своим коллегам из департамента тунеядства и отчалил в сторону дома. Дома доложил про школьную обстановку, что она тухлая и насквозь понятная мне. Больше никто, абсолютно никто не лез ко мне с практиками и отработками, ни учителя, ни родители.

Оставшиеся 2 недели, я сидел дома и добровольно занимался подготовкой к экзаменам, ну еще были развлечения в виде гулянок и популярных ситкомов по тв (такое время было), да и компьютерные игры сами себя не пройдут, знаете ли.

Покинув школьные пенаты, я через год узнал, что картофельно-свекольное рабство навеки упразднено. По причине высокой производительности новых комбайнов, а также в связи с тем, что за условиями труда стали пристально следить, и нажить себе кучу проблем за эксплуатацию детского труда никто не имеет желания. Так что Добби свободен и бегите, глупцы.

Я познакомилась со своим бывшим через друга. Он был на пару лет старше меня и выпустился в начале наших отношений. Он был таким заботливым (приходил ко мне в библиотеку после работы, просто чтобы быть рядом), приносил мне еду во время стрессовых периодов учебы и просто был рядом.

Оглядываясь назад, понимаю, что относилась к нему отвратительно. После череды неудачных отношений (среди них были изменщик, парни, которые лгали о желании отношений ради секса и тому подобное), я научилась запирать свои чувства в отдельный уголок сознания и эмоционально отгораживаться от обидчика. После первых же ссор я на несколько дней закрывалась от своего парня, чтобы «остыть». Он писал мне пару раз за время моего молчания, спрашивал, когда я буду готова поговорить – мы мирились, и всё снова становилось хорошо.

Наверное, потому что он был таким замечательным, я неосознанно держала его к гораздо более высоким стандартам. Мы должны были пойти на фильм вместе после моей сессии, но он пошел с друзьями. Он предложил сходить еще раз со мной и не спойлерить, не высказывать свое мнение, чтобы для меня это было как первый просмотр, а я "закрыла" его на пять дней. Он писал, извинялся, а я набрасывалась на него. Я никогда не брала ответственность за свои действия. Казалось, даже малейшая вещь, которую я воспринимала как "неправильную", заканчивалась тем, что я "закрывала" его. Все достигло апогея, когда он сказал, что мое игнорирование его стрессуют, и что если я так несчастна, я могу уйти — он не будет заставлять меня меняться. Я пообещала измениться.

Какое-то время все действительно изменилось. Я ушла на стажировку, поэтому стресс от учебы и экзаменов исчез, и у нас был лучший год в отношениях. Мы общались даже по мелочам, и он стал еще более романтичным. Даже самые простые события (вроде похода за продуктами) превращались в отличное свидание, и я была по-настоящему счастлива. Мы даже обсуждали свадьбу, когда моя карьера стабилизируется, и он подарил мне серебряное кольцо с гравировкой наших инициалов и датой моего выпуска на безымянный палец левой руки. Он назвал его "заменителем настоящего, когда придет время".

Потом я вернулась в университет. Последний год учебы был ужасен. Мои партнеры по лаборатории были злыми или ленивыми. Преподаватели — жестокими, а материал давался мне тяжело. Мой бывший пытался помочь, но, как показала мне терапевт, в стрессе я становлюсь агрессивнее. Он пришел ко мне и помыл посуду, но забыл про сковородки. Я накричала на него и "закрыла" его на неделю. Я заметила перемену, потому что за эту неделю он написал только один раз. Теперь я понимаю, что он готовился уйти. После недели он снова поднял тему моего игнорирования. Я была в стрессе, и мне казалось, что ему все равно (терапевт сказала, что он, скорее всего, был просто в ярости), поэтому я отбрехалась.

На этом моменте моя терапевт резко сказала: "Ты очень везучая, что он не ушел от тебя прямо тогда". Последней каплей стал мой день рождения. Он экономил последние полгода (мы ходили в более дешевые рестораны, он сократил походы с друзьями, заменяя бары на доставку и видеоигры), но я не думала, что он сэкономит на моем дне рождения. Он повел меня в дешевое место (вместо нашего обычного стейк-хауса), а его подарком были бомбочки для ванны и корзина с моими любимыми снеками и шоколадом. Я взбесилась и набросилась на него, сказав, что он может экономить на себе или друзьях, но я думала, что для него я важнее. Время пролетело, и я "закрыла" его на две недели. Он не написал ни разу. Когда я позвонила, чтобы попросить его прийти и поговорить, он просто сказал: "Я совершил ошибку, пытаясь изменить тебя. Тебе стоит быть с тем, кто примет тебя такой, какая ты есть. Я все". Я ответила: "Ну, я не буду ждать, пока ты вернешься". И, конечно же, он (и все его друзья и семья) заблокировали меня сразу после звонка. К счастью, подруга, которая нас познакомила, не заблокировала меня, так что мы остались друзьями.

Когда я закончила эту часть истории, моя терапевт не стала меня жалеть. Она сказала, что мне нужно работать над своей самооценкой, больше рефлексировать над своими действиями и их влиянием на других, учиться справляться с разочарованием и лучше общаться с партнером (например, спрашивать, почему он экономил). Я так и сделала, и пришла к ужасному осознанию: я была ужасна с ним. Терапевт заставила меня написать список всего, что он для меня делал, и список того, за что он был "наказан" моим игнорированием (с указанием длительности). Список "плохого" оказался длиннее списка "хорошего", но хорошее, казалось, перевешивало. Потом терапевт спросила, задумывалась ли я о том, что злилась из-за мелочей и использовала своего бывшего как "мальчика для битья" для своего разочарования и фрустрации. Сначала я подумала, что она не понимает, но чем больше я размышляла, тем больше осознавала — и мне стало плохо.

Наверное, мой бывший отомстил мне. Я встретилась с подругой, которая нас познакомила (мы довольно близки), и, рыдая, вывалила ей все, что рассказала терапевту, спросив, казалась ли я контролирующей и абьюзивной. Она помолчала минуту и сказала: "Да. Он рассказал нам все, и остальные тебя недолюбливают за то, что ты сделала". Она даже немного разозлилась и добавила: "Ну, ты знаешь, почему он экономил?" Это был его пост в Instagram: новый iPhone, AirPods Pro и несколько видеоигр с подписью "Копил на кольцо, но, похоже, оно больше не нужно. Увернулся от пули и получил айфон в придачу!"

Это действительно было больно. Если бы я послушала его и раньше пошла на терапию, возможно, сейчас была бы помолвлена с этим замечательным человеком. Оказывается, он планировал сделать предложение на выпускном.

Я просто не знаю, что теперь делать. Я все это потеряла. Я попросила подругу больше не рассказывать мне о его жизни. Больно думать, что какая-то другая девушка испытает то счастье, которое он дарил мне. Я спустила выигрыш в лотерее, потому что не умела контролировать свой гнев.

Я заслужила это.

P.S. Хочу поблагодарить всех, кто прокомментировал и дал обратную связь. Честно, пока я печатала ответы, я осознала, как много для меня сделала моя подруга. Мне стоит поблагодарить ее за то, что она не бросила меня в это трудное время.

Подозреваю, что мой бывший специально не дал ей указаний отрезать меня и не заставил ее выбирать между нами. У меня не так много друзей (ну, она сейчас моя единственная подруга), и он, наверное, не хотел, чтобы я осталась одна. Думаю, это был его последний акт доброты.

Хотела бы я вернуться назад во времени и ценить этого мужчину. Но, увы, его больше нет.

КОММЕНТАРИИ

AnimatorDifficult429
Что происходило у тебя в голове эти две недели? Типа, ты просто злилась все это время? Или скучала? Забыла о нем?

Автор
В основном злилась. Что-то вроде коктейля из "дерьмового" подарка на день рождения, того, что он не пытался наладить контакт, проблем с учебой и отсутствия его поддержки.

Просто все шло не так, а эта ссора дала мне легкого "злодея", на которого можно было выплеснуть злость.

havoc294
:( Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО заслужила это. Но теперь ты знаешь, и можешь сделать так, чтобы не заслуживать такого в будущем. Очень грустно читать твою историю, потому что я мужчина, который был в такой же ситуации, как твой бывший. Любил девушку до безумия, но был измотан, пока не вырвался. Единственная разница — я уверен, что она социопатка, которая в терапии только притворялась, что "становится лучше". Но ты действительно работаешь над собой. Надеюсь, все будет хорошо.

Автор
Спасибо, что поделился своим взглядом со стороны моего бывшего.

Я знаю, что облажалась по полной. Судя по прошлому, я, возможно, отпустила свою "вторую половинку". Почему? Потому что мне нужен был "мальчик для битья", раз я не могла справиться со своими чувствами.

Черт, я могла просто поговорить с ним о своем раздражении, и он купил бы мне пиццу или вино, чтобы успокоиться. Что я сделала? Просто игнорировала его.

Не думаю, что найду кого-то похожего на него.

fu_kaze
Ты говоришь только о том, что он делал для тебя. Когда ты говоришь, что "потеряла все", что именно он упустил? Я спрашиваю, чтобы помочь тебе переосмыслить отношения и понять, что ты можешь предложить партнеру в будущем, кроме как быть получателем подарков и жестов.

Автор
Мы еще не дошли до этой темы на терапии. Пока что мы сосредоточились на том, как мои действия повлияли на него, на то, как мне повезло, что он был таким терпеливым, и что я могу сделать, чтобы избежать такого поведения в будущем.

Обновление (тот же пост, 2 дня спустя.)

Раз было так много поддержки, думаю, должна дать вам апдейт. Я связалась с подругой, чтобы поужинать и поблагодарить ее за поддержку.

Мы приятно пообщались, и она сказала то же, что и вы — она рада, что я обратилась за помощью. Я прочитала много ваших ответов, и многие из вас сопереживали моему бывшему. Честно, я никогда не задумывалась о том, через что он проходил во время моего игнорирования. Я просто знала, что это вызывало у него тревогу, и ему это не нравилось. Поэтому я сделала глупость и решила спросить ее.

Сначала я спросила, как он поживает. Она уточнила, точно ли я хочу знать. Я сказала "да". Вы все писали, что игнорирование наносит травму, и я просто хотела узнать, в порядке ли он. Она просто показала мне их групповое фото. Я его почти не узнала. Он сильно похудел и выглядел подтянутым. Мы оба были полными во время отношений, но он сбросил щеки и теперь носит облегающую одежду. Оказалось, во время последнего "игнора" друзья купили ему абонемент в зал, и после расставания он ушел в это с головой, регулярно занимаясь.

Я решила спросить, что я с ним сделала. Я сказала подруге, что терапевт хочет, чтобы я поняла, как мои действия (в данном случае — игнор) повлияли на него. То, что я услышала, заставило меня почувствовать себя еще хуже. Оказывается, он начал извиняться за любую мелочь (например, однажды принес меньше еды на вечеринку и начал бесконечно извиняться). Потом начал уходить в запои. Он говорил друзьям, что это из-за "стресса на работе", но теперь все знают — мы ссорились. В один из таких запоев друг упомянул, что поспорил с девушкой из-за того, что ему не нравится "Дневник памяти", и это вывело моего бывшего из себя. У него была истерика, и он вывалил все, что я с ним делала.

Именно тогда они отвернулись от меня. Когда я его игнорировала, они позволяли ему написать мне один раз, а потом забирали телефон и отвлекали, пока он не переставал паниковать и извиняться. Потом они начали говорить ему, что он в абьюзивных отношениях, и уговаривать уйти. Это было до второго раза, когда он попросил меня измениться. Они хотели, чтобы он бросил меня тогда, но он настаивал, что я изменюсь. В последний раз он согласился с ними и дал четкие указания: заблокировать мой номер и удалить контакт по его сигналу. Однако моей подруге он сказал, что она может поступать как хочет. Он не хотел разрушать дружбу из-за своих проблем.

А потом он ушел — и наступила стена молчания.

Лучше бы я не спрашивала. Лучше бы я задумалась о том, через что он прошел. Я была настолько поглощена собой, что считала себя правой, а его — виноватым, заслуживающим "наказания".

В общем, я закругляюсь. Больше не буду использовать этот аккаунт. Спасибо за поддержку и за то, что открыли мне глаза на тяжелые вещи. Я продолжу терапию и, надеюсь, найду человека, который будет относиться ко мне так же хорошо, как мой бывший.

Мама вернулась с ножом в руках.

Обычно китайцы используют для приготовления пищи здоровенные тесаки, которые по виду больше напоминают топор. Но моя мама использовала самый обычный кухонный набор европейского образца. Лезвие было длинным и тонким.

Больше ничего похожего на оружие в нашем доме не было, так что она протянула мне палочки для еды.

Не смейтесь. На самом деле палочки - очень опасная вещь. Ими убили не один десяток человек. Главное – знать, куда ткнуть. К тому же это очень болезненно.

Вооружившись таким образом, мы тщательно осмотрели квартиру, чтобы убедиться, что к нам никто не проник, пока дверь стояла распахнутой.

Остаток ночи мы провели, сидя на полу в коридоре. Подперев входную дверь собственными спинами. От металла шел жуткий холод, так что пришлось сунуть подушки под лопатки и постелить одеяло на пол.

Было страшно даже представить, что это может повториться.

Первое, что сделала мама утром – это позвонила папе и все ему рассказала.

Я слышала весь разговор. Папа несколько раз не удержался и прыснул от смеха, чем совершенно вывел маму из себя.

Он у нас отчаянный скептик – всегда все пытается объяснить с позиции разума, логики и физических законов.

Естественно, он тут же вынес вердикт, что дверь мы забыли запереть сами. После чего пожурил маму за невнимательность и потребовал пообещать, что в будущем мы будем поосторожнее.

А уж такие мелочи как: чей-то ночной плачь, странная песня или взорвавшаяся лампочка – и вовсе, по его мнению, объяснений не требовали. Дело житейское!

Мама обижалась, горячилась и требовала, чтобы он приехал как можно скорее.  

Папа успокоил ее обещанием, что вернется, как только сможет. А потом рассказал, что сегодня... нам доставят кровати. Он «не мог позволить, чтобы его девочки спали на полу, так что уже обо всем позаботился».

Разговор этот совершенно не удовлетворил маму. Она была подавлена и пребывала в мрачном настроении духа.

Мы позвонили в домоуправление и попросили поменять дверной замок на пару более качественных.

Потом поднялись к соседям, и мама спросила госпожу Джан, не плакала ли та ночью.

Вся приветливость мигом сползла с лица соседки, и она, вдруг став очень серьезной, медленно помотала головой.

Мама тяжко вздохнула и попросила меня перевести, что мы очень просим ее рассказать о том, что же все-таки здесь происходит. 

Госпожа Джан какое-то время молчала, пожевывая губами, потом сказала:

- Наш жилой комплекс построен в очень нехорошем месте. Эта земля пропитана смертью. Мы узнали об этом не сразу... А когда узнали... В общем, все, кто мог – давно сбежали. Остались лишь те, кому совсем некуда идти. Если у вас есть возможность съехать – съезжайте! Да поскорее! А сейчас - извините, меня ждет сын. Он и так уже взвалил на себя слишком много работы.  

Пока мама ждала мастера по смене замков, я спустилась вниз, чтобы встретить грузовик с кроватями.

Госпожа Джан уже вовсю махала метлой, а Лян как раз выходил со двора. Я догнала его и спросила, куда он направляется.

- На рынок, нужно купить продуктов.

- Отлично! – заявила я, - Нам как раз тоже очень нужно узнать, где здесь лучше закупаться. Покажешь?

- Конечно! – он впервые улыбнулся мне. И лицо его осветилось, тут же став еще симпатичнее.

Безумно испугавшись, что сейчас он поймет, как сильно мне нравится – я отвернулась.

По дороге мы весело болтали, обсудили кучу разных вещей. Он показал мне рынок, рассказал, у каких торговцев что лучше брать, даже познакомил с несколькими.

А на обратном пути я снова завела речь про наш странный райончик.

- На самом деле, - ответил Лян, - проблема не во всем ЖК. Прокляты лишь двенадцать домов.

- Пп-прокляты?! – заикаясь переспросила я.

- А ты как думаешь? Если построить дом на проклятой земле – будет он проклят или нет?

Я потрясенно молчала. И он продолжил:

- Когда начали стройку – по всему выходило, что возводить дома здесь нельзя. Сваи не вбивались в землю! Знаешь, что это значит?

Я кивнула.

Всем известно, что это первый признак присутствия нечисти.

- Но они все равно продолжили строить, - тут Лян перешел на таинственный шепот, - Пригласили пару то ли священников, то ли шаманов. Проводили обряды, взрывали петарды, чтобы отогнать духов. И все. И продолжили, как ни в чем не бывало. И уж не знаю, испугались ли духи, но то, что они разозлились – это точно! Потому что вскоре упал кран, насмерть задавив нескольких рабочих!

Я смотрела на него расширенными от ужаса глазами:

- Но откуда взялось столько нечисти?

- Они потревожили древние могилы. Раскопали старое кладбище. Вывезли отсюда несколько самосвалов костей! И все же многое еще осталось там, внизу, - он кивнул на землю под ногами, - Мы даже сейчас идем по костям!

Я судорожно сглотнула:

- Ну, хватит! Ты разыгрываешь меня! – как же мне хотелось, чтобы он засмеялся и сказал: «Извини, да, все это просто шутка!»

Вместо этого он, кажется, обиделся:

- Не веришь??? А ну, постой здесь! – поставив на асфальт пакеты с продуктами, Лян бросился к зарослям кустарника и стал ковырять землю палкой.

- Что ты делаешь? – нахмурилась я. Но он не обращал на меня никакого внимания.

Прошло минут десять. Я устала стоять на солнце – уже начинало неслабо припекать.

- Слушай, все, с меня хватит! Я иду домой!

- Нашел! – радостно воскликнул он и подбежал, держа что-то в ладони.

Сначала мне показалось, что это маленький белый камушек.

Однако Лян сказал:

- Видишь? Вот здесь был сустав. Это маленькая косточка. Думаю, от пальца.

Я побледнела и отшатнулась.

Ох уж эти мальчишки! Вечно берут в руки всякую дрянь! То насекомых, то теперь вот... это! 

- Ты... ты это серьезно?

- Сама смотри! – он снова протянул мне раскрытую ладонь. Но я лишь попятилась.

- Мы с пацанами знаешь, сколько тут такого понаоткапывали! Тут не только кости. Еще и шпильки для волос, пуговицы, бусинки... Некоторые целые коллекции собирали! А я однажды старинный гребень нашел! Деревянный. Только он сгнил весь. Рассыпался прямо в руках. А то я бы тебе его тоже показал!

- Ну все, хватит! Брось ее! Пойдем домой! – жалобно попросила я.

Он согласно кивнул, забросил кость назад, в кусты, поднял свои пакеты, и мы пошли. 

- Тут еще много всего можно найти. Иногда даже возникает ощущение, что эти останки... как будто сами прут из земли. Будто нарочно хотят выйти на поверхность! Понимаешь?

- Ты специально меня пугаешь! – снова заканючила я.

- А вот и нет! – опять обиделся Лян, - Мы правда так думаем. Иначе как объяснить, что все это до сих пор можно найти вот так, просто лежащим на земле? Да моя мама каждый раз целую кучу всякого разного сметает! Даже такого, что, казалось бы, уже должно было сгнить давно! Ты просто не поверишь, что ей иногда попадается! Бывают даже простенькие колечки, сережки и волосы!

- И она что, просто сметает все это метлой???

- Ну, а что с ними делать?

Этот вопрос застал меня врасплох. Я и сама не знала, как на него ответить.

- На работе ей сказали сметать и выбрасывать – она и сметает, - пояснил Лян. И продолжил: - Они будто нарочно лезут к ней! Возможно, хотят, чтобы она взяла себе что-то...

У меня внутри все похолодело.

- Но то, что можно найти – еще не самое страшное.

- В смысле??

- Самое страшное – это то, что уже нельзя просто так взять и убрать отсюда.

- О чем ты??

- Я о том, что сгнило, разложилось и впиталось в землю! Все эти... тела, остатки гробов и одежды... Возьми любую горсть земли – и там точно окажется чья-то плоть!.. – мрачно заключил он.

Я только хотела снова воскликнуть, что он нарочно пугает меня, (все-таки эти мальчишки – невыносимы!), как тут же услышала окрик мамы:

- Лили! Я же просила тебя дождаться грузчиков! И еще просила не уходить, не предупредив! Ну, где ты бродишь?!

Перед подъездом стояла машина. Деловитые мужчины стаскивали вниз какие-то доски.

Вдруг Джан Лян резко остановился и спросил странным голосом:

- Что это?

- Кровати привезли. Папа заказал.

Он в ужасе отшатнулся:

- Я же говорил!.. Мы же говорили, что... – не закончив фразы, он бросился к своей матери, которая, отставив метлу, хмуро взирала на происходящее.

Он шепнул ей что-то на ухо. Она кивнула, и оба они странно посмотрели на меня.

Не зная, как на все это реагировать, я глупо помахала рукой и побежала к подъезду.

Вдруг что-то заставило меня обернуться. Что-то выглядело не так, как обычно.  

Я огляделась по сторонам - и изумлению моему не было предела!

На улице было непривычно людно!

Неподалеку от семьи Джан, будто старый злой петух, нахохлился старик Ву. Из дальнего подъезда высыпали несколько человек.

Я бы не удивилась, если бы изо всех проулков сюда сейчас хлынула толпа из других частей района.

И все взгляды были прикованы к нашим кроватям.

А выражения их лиц... даже не знаю, как их описать.

Все же мама права: это не район - а чистой воды дурка!

Когда рабочие уехали, мы занялись уборкой.

- А с этим что? Выбросить? – кивнула я на огромные целлофановые пакеты и картонные коробки из-под матрасов и деталей кровати, сваленные в углу в родительской спальне.

- Пока не надо, - устало утерла пот со лба мама, - Может быть, еще пригодятся. 

Заговорили о другом, и я вкратце пересказала свой разговор с Ляном.

- Но такого ведь не может быть, правда? – добавила я, - Чтобы везде вот так валялись кости - а всем было плевать. Он же просто наплел с три короба, да?

Мама не ответила. Вместо этого, закусив губу, она прошлась по комнате, потом сказала:

- А знаешь, что нам нужно? Интернет!

Не мешкая ни минуты, она тут же занялась оформлением заказа. И едва успела закончить с этим, сказав, что мастер обещал прийти завтра, как в дверь постучали.

Пришла соседка. Она долго мялась на пороге, заговаривая то о погоде, то о каких-то других неважных вещах. Потом, наконец, выдала главное:

- Вы бы... не ложились спать на кроватях.

Можете себе представить, как вытянулось мамино лицо?

- У нас никто так не делает, - опустив глаза, пояснила госпожа Джан, - Я... от чистого сердца - не рекомендую.

- Почему? – не выдержала мама.

- Это... может плохо кончиться. Поверьте.

Но мама категорически не была расположена верить на слово этим странным людям. Она кивнула, будто соглашаясь. А когда соседка вышла, покрутила пальцем у виска.

Я понимала ее. Наше новое жилище было далеко от того, чтобы считаться комфортным. А эта ночь обещала быть чуточку более приятной – и отказываться от этого – просто потому, что соседка так сказала - совершенно не хотелось.  

Не прошло и часа, как снова постучали. На этот раз пришел Лян. Чтобы не мешать маме, мы с ним вышли на лестницу.

Я все еще обижалась на него за утренние россказни. (Не то, чтобы у меня были основания не верить ему. Теперь я понимаю, что мне просто нужно было время, чтобы принять столь жуткую правду).

Как и его мать, он пытался отговорить нас спать в кроватях.

Помнится, на все его уговоры я смеялась и закатывала глаза, а потом развернулась, собираясь уйти.

И тут Лян схватил меня за руку. Он сказал, что боится за меня. Это прозвучало так странно.

Его горячая ладонь обжигала кожу и заставляла мое сердце биться быстрее.

Было очень приятно, что он держит меня за руку и что он беспокоится. Так приятно. Что становилось почти непереносимым. 

Я вырвала руку и убежала. И долго потом еще лежала в своей комнате, спрятав лицо в подушку и глупо улыбаясь.

Вечером мама тщательнейшим образом заперла дверь. Я слышала, как щелкали замки, закрываясь на все обороты. Когда чуть позже я пошла чистить зубы перед сном, то и сама тоже на всякий случай проверила, действительно ли все закрыто. Естественно, мама все закрыла как надо. Но на душе стало легче, когда я увидела это собственными глазами.

Теперь у нас было два новеньких замка с необычными ключами и тугая задвижка в придачу. Простая, но надежная. Железный прут толщиной в палец.

Покончив с ежевечерними процедурами, я зашла к маме. Она еще не спала, стояла возле окна в задумчиво-печальной позе.

Какое-то время мы смотрели друг на друга, потом я спросила:

- Мам, а... ты... будешь спать в кровати?

- Что за дурацкий вопрос? Конечно, в кровати! – слишком быстро ответила она.

Я пожелала ей спокойной ночи и ушла к себе.

Может быть, если бы не Лян, с его горящим тревогой взором, я бы тоже последовала маминому примеру.

Но... он так просил.

Я все еще считала это глупым, но... казалось, что если я его не послушаю, то... как будто бы предам.

А если послушаю – то папа обидится, что зря купил мне эту койку. Да и мама будет ругаться, наверное.

Я вздохнула.

Но все же стянула матрас с кровати и легла на полу. Получилось почти такое же неудобное лежбище, как и у самого Ляна, в таком же узком простенке за кроватью.

Что я делаю? Кажется, схожу с ума. Становлюсь такой же чокнутой, как и все в этом ЖК.

Если честно, ложе получилось так себе. Мало того, что тесно, так еще и приходилось смотреть либо в стену, либо в пространство под кроватью, что вовсе не добавляло комфорта. Там все время чудилось какое-то смутное движение. Будто что-то переплывало из угла в угол, и я всматривалась во все это, пока перед глазами не поплыли красные круги.

Даже не помню, как мне удалось уснуть.

Ночь была поистине страшной.

Одна из самых страшных ночей в моей жизни.

Не знаю, отчего я проснулась. Кажется, от странного металлического лязга. Но, может, это был и ветер, пролетевший по ногам. А может, просто чувство опасности.

Я открыла глаза, уставившись в темноту, и сначала не поняла, где нахожусь. Что это за доски перед глазами? И почему так тесно?

Я в страхе приподнялась – и тут же все вспомнила.

Бедный Джан Лян! И как ему только удается еженощно спать таким образом?

Я с трудом выползла из своего логова, разминая затекшее тело, и осторожно выглянула в коридор.

Темно.

Если бы мама встала, она бы зажгла свечу. Теперь мы были готовы ко всему, оставляя свечи и спички повсюду.

Тогда что происходит?

Неужели дверь опять открыта, и кто-то проник внутрь?!

От одной только мысли об этом, меня бросило в дрожь!

К счастью, зажигалка все еще была в кармане. Я не вытащила ее даже тогда, когда она впивалась в тело, мешая спать. И не зря!

Я прикрыла дверь, нашла свечу, зажгла ее и только теперь отважилась выйти в коридор.

В лицо сразу пахнуло холодным ветром.

О, нет!!!

Надо немедленно разбудить маму!

Я сунулась к ней в комнату - и застыла на пороге.

Постельное белье было все перекручено, будто здесь бесновался психически больной.

Мамы не было.

Понимая, что это глупо, я все же осветила все темные углы и даже заглянула под кровать.

Разумеется, ее не было и там.

Яростно отмахиваясь от страшных мыслей о том, что мама могла встретиться с той воющей хренью, я заставила себя поверить, что она просто вышла в туалет - и продолжила поиски.

Кухня представляла собой небольшой аппендикс – она легко просматривалась насквозь. Поэтому я заглянула туда лишь на секунду, бросила беглый взгляд – и двинулась дальше.

Теперь передо мной была гостиная.

Журнальный столик весь состоял из стекла и железных палок – тени от него причудливо изгибались и шевелились в свете живого огня, однако укрыть никого не смогли бы. Другое дело – диван, вот за ним был большой квадрат густой тени. Надо было бы заглянуть туда, однако мое внимание оказалось полностью приковано к снова настежь распахнутой двери!!

Я похолодела.

Нет!! Только не это!

Неужели худшие опасения сбылись???

Дверной проем был угольно-черным, будто открывался не на лестничную клетку, а в самые темные глубины ада. Я стала осторожно приближаться к нему, но, как ни продвигался вперед круг света - за дверью по-прежнему невозможно было разглядеть ни перил, ни даже клочка напольной плитки.

Это точно была не обычная тьма.

От нее тянуло могильным смрадом.

Она клубилась, шевелилась и как будто пыталась проникнуть внутрь.

Что делать?!

Если мама там, снаружи... значит, придется идти туда??

Я колебалась, не зная, что предпринять. Вдруг за спиной раздался тихий шорох, и я обернулась, чуть не вскрикнув.

Передо мной стояла мама!

«Боже! Слава богу!..» – хотела уже было выпалить я... но вместо этого лишь судорожно сжала челюсти.

Мама держала в руках нож. Тот же, что и накануне.

Все было так же, как и накануне.

Только не слышно было горестных всхлипов за окном и... мама... была какой-то не такой.

Она смотрела сквозь меня мутным стеклянным взглядом. А нож сжимала так, что побелели костяшки пальцев.

Что-то подсказывало, что звать ее сейчас не стоит. Но, даже если бы и захотела, то вряд ли смогла бы выдавить хотя бы один звук!  

Меня просто трясло от страха.

Не знаю, сколько мы стояли так друг перед другом, я – боясь пошевелиться, она – в каком-то гипнотическом состоянии. Мне показалось, что прошла вечность.

Потом снова послышалась та же песня. Та самая старинная мелодия.

Мама шагнула вперед, чуть не сбив меня с ног, и быстро направилась к двери.

Еще пара секунд – и она достигнет этой тьмы за порогом!

«Это было бы хорошо», – шепнула рациональная часть меня, - «Пусть она уйдет с этим ножом вместе».  

Сама не понимая, что делаю, я вдруг на чистом инстинкте бросилась вперед и захлопнула дверь прямо у нее перед носом.

От резкого сотрясения ледяного воздуха огонек свечи резко погас. Мы оказались в полной темноте.  

Поспешно закрывая замки и возясь с тугой щеколдой, я вынуждена была повернуться к ней спиной и каждую секунду ожидала, что она вот-вот вонзит мне нож в спину.

В голове кружил хоровод мыслей: что с мамой? Что, если это вообще не она? Сердце сжалось от одной только мысли, что я сама заперла себя здесь с... кем? Или чем?

Но поступить иначе было невозможно! Потому что, если это мама, то я должна... нет, просто обязана - защитить ее!

Наконец, справившись с замками, я повернулась. Ничего не было видно. Не было слышно и дыхания или звука шагов.

Здесь ли она еще?

Может, мама давно за дверью?? А это был просто морок?

А я – вот так взяла и захлопнула дверь!

Можно было протянуть руку и узнать, стоит ли кто-либо передо мной сейчас. Но у меня желудок сводило от одной только мысли об этом.

Вновь нащупав в кармане зажигалку, я щелкнула ею...

Она.

Стояла.

Прямо.

Передо мной.

Набычившись. Поднятый в замахе нож застыл над моей головой.

Я взвизгнула и отскочила в сторону. Зажигалка выскочила из мгновенно взмокших пальцев и поскакала по полу.

На то, чтобы найти ее сейчас - не было ни единого шанса.

Не помня себя от ужаса, все время ожидая, что сейчас меня схватят сзади – я, как могла быстро, продвигалась по темной квартире, мечтая добраться до своей комнаты и закрыть за собой дверь.

Вдруг рядом раздался звук, от которого меня в очередной раз бросило в холод, хотя казалось бы - куда уж больше?

Это было что-то вроде басовитого хриплого стона, в котором я не узнала голоса матери.

Ноги сами собой двинулись в сторону, уводя меня подальше от источника звука. И когда я, наконец, уперлась спиной в стену, то внезапно осознала, что пропустила нужный поворот.

Распластавшись по стеночке, я двинулась было назад.

Но хриплое стенание внезапно повторилось. Причем гораздо ближе! Не у входной двери, а всего в паре метров от меня.

Похоже, спасительный путь в мою комнату был отрезан!

Дернувшись, я стала пятиться назад, боясь дышать, боясь громко чиркнуть рукой по стене. У окна пришлось сползти на пол, потому что, как ни был черен пейзаж за стеклом - возникли опасения, что мой силуэт может быть виден на его фоне.

Опустившись на четвереньки, я медленно проползала под подоконником. Если на цыпочках это получалось еще более-менее бесшумно, то теперь ладони и коленки так и норовили громко шлепнуть по ламинату. Локти задевали стену, а волосы все время цеплялись за какие-то щепки на нижней поверхности подоконника – никогда бы не подумала, что там столько неровностей!

Когда я пару раз поворачивала голову, не в силах не смотреть туда, откуда исходила опасность - в темноте все время чудилось какое-то движение, и вспыхивали белые точки – хотя, возможно, это просто рябило в глазах. 

Добравшись, наконец, до противоположного угла, слегка врезавшись лбом в стену - я присела и постаралась понять, получилось ли сбежать.

Последние пару минут было тихо. Так тихо, что в другой ситуации я бы и не заподозрила наличие здесь кого бы то ни было, кроме самой себя.

Потом увидела что-то в темноте. Какую-то парящую светлую полосу – и чуть не вскрикнула.

Во тьме смутно поблескивала зеркальная поверхность лезвия.

Тело само понесло меня дальше, вдоль следующей стены. Но это не могло продолжаться долго – на пути меня ожидало серьезное препятствие в виде старого скрипучего дивана. Бесшумно перелезть по нему не представлялось возможным. Он издавал громкое шуршание обивки и скрип усталой деревянной конструкции, даже когда на него слегка присаживались. Сейчас, в этой оглушительной ночной тишине не стоило даже и думать о том, чтобы незаметно его миновать.

Обойти? Да, можно было бы попробовать – хоть это и очень страшно.

Но почти вплотную стоял не менее древний столик из стекла и железа, который тоже начнет звонко тренькать, если натолкнуться на него. Уж я-то знаю!  

Если же пройти между ними, то опять же - велика вероятность тирануться об одно или о другое.

Обойти и столик тоже? Но это значит сделать широкую дугу и пройти почти через всю комнату. В том числе и мимо той точки, где только что маячило лезвие. Кстати, где оно?

Как будто ответ на этот мысленный запрос вновь раздался басовитый хрип – и совсем близко!

Что делать?!

Пришлось разворачиваться и снова ползти к окну. Вновь достигнув подоконника, я опять повернула голову, чтобы осмотреться – и едва сдержалась, чтобы не заорать.

Не знаю, что происходило во дворе, но буквально на мгновение там вдруг вспыхнул слабый голубоватый свет – и я очень четко увидела... ее.

Она стояла всего в двух шагах. Лицо выглядело страшно – мертвенно-бледное, даже синюшное, черная полоска рта, глаза распахнуты так широко, что чуть не вываливаются из орбит – и ярко сверкающее льдисто-голубым светом лезвие ничуть не улучшало картины!

Хотя это и длилось всего секунду - я, наверное, никогда этого не забуду...

Когда луч света то ли погас, то ли переместился, и на все снова упала стена мрака – я услышала оглушающий звук стремительных шагов, двигающихся прямо ко мне!

Прикрыв голову руками, я скрючилась в углу и приготовилась к худшему...

Она остановилась возле буквально в считанных сантиметрах от моего тела.

Я перестала дышать, опасаясь издать хотя бы звук.

Не знаю, что было бы, простой она там достаточно долго – но она лишь бросила взгляд в окно (видимо, заинтересовавшись той вспышкой света) и тут же двинулась прямиком к входной двери. Залязгали замки, а потом босые ноги зашлепали вниз по ступенькам.

И снова первым порывом было – захлопнуть за ней дверь.

Но я все еще не могла этого сделать.

Ведь если это мама... как я могу не впустить ее назад??

Все еще опасаясь, что это может быть какой-то трюк, и на самом деле она никуда не ушла - я мышью скользнула вон из комнаты. Было очень страшно наткнуться на кого-то в темноте. Разогретое последними событиями воображение так и рисовало жуткие картины монстров, скрывающихся во тьме...

В конце концов, приблизительно вечность спустя, ссадив коленку о дверной косяк и больно ударившись обо что-то локтем, я все же ввалилась в свою спальню и закрыла за собой дверь, тут же подперев ее собственным телом.

Однако теперь и спальня уже не казалась мне столь уж безопасной. Что, если здесь уже кто-то есть? Что, если кто-то спрятался под кроватью?

От ужаса и отчаяния я скатилась по полотну двери, обхватила коленки руками и впервые за последние пару лет не смогла сдержать слез. Они лились из глаз и капали на пижаму – крупные и горячие.

А ведь на свой десятый день рожденья я решила, что больше не буду плакать. Никогда! Ведь я уже взрослая.

Кто же знал, что у взрослых поводов поплакать может быть даже больше, чем у детей?

Как ни старалась я рыдать бесшумно, все же пришлось пару раз всхлипнуть и прочистить нос.

Голову посещали самые страшные мысли: «Вдруг мама покалечит себя? Надо было отнять у нее нож! Но как??..»

Не знаю, сколько времени прошло, пока я решилась пройти к изголовью кровати и взять телефон.

Нужно было позвонить! Отцу или в полицию.

И в ту самую минуту, когда я уже готова была двинуться вперед - в дверь позади меня толкнулись! Тут же забыв про все, я уперлась в филенку обеими руками.

Сердце шумно бухало в ушах.

Кто там на сей раз?

Она вернулась?

Или это... что-то другое? Пришло за мной.

Несколько часов я провела так. То упираясь руками в дверь, то подпирая ее спиной. Иногда там слышались шаги, легкий шорох и какой-то стук. Периодически кто-то пытался ее открыть.

Не знаю, сколько это продолжалось. В какой-то момент я просто вырубилась, скрючившись на полу в позе эмбриона.

Проснулась оттого, что в дверь дважды стукнули. Подняв голову и с трудом разлепив неподъемные веки, быстро осмотрелась. Солнце за окном окрасило все в золотисто-розовые тона. Комната больше не выглядела пугающей.

Однако, кто там за дверью?..

Я затаилась, не решаясь открыть!

- Лили! – послышался вдруг знакомый голос.

Тут же подскочив, я распахнула дверь.

Передо мной стоял Джан Лян.

- Как ты здесь оказался?! Тебя мама впустила???

Нет, я не забыла о ночных событиях. Просто невыносимо хотелось услышать, что в доме все нормально. Что все это был просто... не знаю... дурной сон!

Однако он только медленно покачал головой.

Я выскочила в коридор, быстро обежала квартиру.

Увы, ничто не было сном.

Дверь стояла нараспашку.

И нигде никого.

- Ты видел мою маму?

Он опять грустно помотал головой.

- Надо ее найти! Подожди секунду! – я бросилась в комнату, быстро переоделась и мы выскочили из квартиры.

- Надо позвонить в полицию! И отцу! – тараторила я, пока мы спускались.

- Лили! – он снова взял меня за запястье, пытаясь притормозить, - Ты послушалась меня, а твоя мама – нет. Я угадал?

Опустив глаза, я кивнула.

Он высоко поднял голову, о чем-то задумавшись. Потом бросил:

- Пошли! – и стал быстро сбегать вниз по лестнице. Я понеслась следом.

За его спиной, которая казалась мне такой широкой - было спокойно. Я могла бы бесконечно смотреть на эти плечи и загорелый затылок. Просто хотелось положить на них голову и уснуть, обняв его сзади и забыв обо всем.

Во дворе Лян покрутил головой, настороженно осматриваясь, и побежал дальше. Мы миновали пару домов, внезапно оказавшись возле какой-то траншеи. Лян напряженно оглядывался и здесь, даже зачем-то заглянул внутрь ямы. Глубоко заинтригованная, я заглянула туда тоже – и, наверное, к большому счастью - не увидела ничего интересного. Мы двинулись дальше.

Выбор мест, в которых Джан Лян искал мою маму был предельно странным. Логика эта была понята лишь ему.

Или, вернее, так: она была бы странной для обычного человека. Но для кого-то в том помрачении рассудка, в каком я видела маму прошлой ночью... Возможно - самое то?

А он, кажется, уже не впервые сталкивался с этим.  

Пробежав нехилый круг по окрестностям, мы вернулись во двор - и тут же услышали крики бежавшей к нам госпожи Джан:

- Вон она! Вон она!!

Мы посмотрели туда, куда указывала соседка - это было одно из окон в ближайшем подъезде.

Створки были распахнуты, а мама стояла на подоконнике и без выражения смотрела куда-то вперед.

- Скорее!!! – Лян дернул меня за руку, и мы ринулись вперед.

После всего этого марафона я уже не могла бежать: в боку кололо, легкие горели, пот щекотно стекал по вискам - а нужно было еще подняться на последний этаж!

― Что ж, здесь гораздо интереснее...

Куратор хохотнул:

― Извини, не привык ещё, что ты ― новичок и не способен видеть истинную суть вещей. Смотри...

Послушно вытаращился на серые... нет, и как только сразу не заметил? Я стоял в огромном зале, потолок которого терялся где-то в непостижимой для человеческого глаза вышине. Под ногами переливался лаком дубовый мозаичный паркет, достойный покоев императора, а обтянутые шёлком стены были украшены десятками картин старых мастеров в потемневших от времени золотых рамах...

― Вот это красота, прямо как в Лувре... ― восхищённо прошептал никогда не бывавший в Париже, но страстно мечтавший однажды посетить этот великий город Джо, задрав голову так, что чёрный капюшон соскользнул на плечи, обнажив вихрастую голову с большой запекшейся раной на затылке.

― Ну ты и фантазёр, Ученик! ― хмыкнул Куратор, незаметно поправляя вновь превратившейся в гигантское щупальце рукой непослушный капюшон, ― на самом деле всё гораздо проще. Это же не дворец, а твоё новое место службы.

Словно подслушав его слова, мир вокруг снова изменился. Так что пришлось безо всякого энтузиазма брести по обитым светлыми панелями коридорам, пытаясь сквозь стеклянные двери однообразных офисов рассмотреть движение снующих с бумагами в руках, таких же как я, «тёмных плащей».

― Как будто и не покидал родную контору, ― эта мысль заставила начинающего Ученика приуныть, машинально прибавив шаг. Что привело к обратному результату, намного увеличив расстояние между мной и Куратором, напомнив, что я не дома. Значит, привычные законы мироздания «здесь» не работают, и поговорку:

― Тише едешь, дальше будешь ― надо воспринимать буквально...

Мы остановились у неприметной двери в самом конце длинного коридора и, пройдя сквозь неё ― что мне очень понравилось ― оказались в небольшой, но вполне уютной комнате с двумя столами, шкафом и стоящим в углу чем-то наподобие лохматой пальмы в большой кадке.

Судя по накопившейся пыли, здесь давно не убирались, а печально опустившее листья, требовавшее немедленного полива растение с одиноким, но очень крупным фиолетовым бутоном вот-вот было готово испустить дух.

Босс плюхнулся в кресло за большим столом, подняв целый рой пылинок, оглушительно чихнул, мгновенно позеленев лицом, что у него, как я позже узнал, означало крайнюю степень озабоченности. Кивнув на скромный стол у стены, он вздохнул, и длинный, раздвоенный на конце хвост, вынырнув из-под плаща, со скрежетом процарапал пол:

― Какое безобразие! Стоило ненадолго отлучиться, и вот результат ― местная клининговая служба о нас забыла... Паразиты, я им это припомню. Ты садись, устраивайся, Джо, передохни, если устал. Не устал? Тем лучше, тогда принимайся за уборку. Да, да ― это входит в обязанности Ученика, как и беспрекословное подчинение Учителю. Есть вопросы?

Он снова чихнул, и я поспешно с ним согласился, напуганный появлением у Куратора во время чихания дополнительной пары рук. Или, лучше сказать, конечностей. Даже не знаю, как назвать нечто, больше похожее на прижатые к груди суетливо потиравшие друг друга лапки гигантской мухи. К счастью, быстро спрятавшиеся в безразмерном плаще:

― Сделаю, босс. Только вот здесь нет воды, да и тряпка бы не помешала...

Куратор снова вздохнул, с большой неохотой вставая с кресла, и оно громко и, как показалось, обиженно заскрипело. Но стоило «хозяину» строго на него взглянуть, тут же прекратило своё нытьё. Сделал вид, что не удивлён, и это понравилось боссу:

― Привыкай, Джо ― если тебе что-то понадобится, включай фантазию и твори! Сначала будет непросто, но тут главное ― стараться. Сейчас помогу…

Он сурово уставился на стену, и прямо на моих удивлённых глазах из неё выросла ржавая мойка с плохеньким, сразу же начавшим противно тарахтеть краном, а рядом плюхнулась непривлекательного вида тряпка.

С довольным видом Куратор подошёл к стене за большим столом, быстро создав окно, в которое и уставился, заложив руки за спину. Повозившись с не желавшим открываться краном, вооружённый тряпкой Ученик приступил к исполнению своего первого задания на новом месте службы.

И пока я пыхтел, пытаясь оттереть, казалось, вековые наслоения грязи с начальственного стола, босс, не поворачиваясь и не отвлекаясь от наблюдения, видимо, за чем-то очень захватывающим, решил поделиться с подчинённым своими воспоминаниями:

― Знаешь, Джо, мне первый раз приходится работать с человеком, но такова воля провидения. И я не жалуюсь. Раньше помощником в нашем отделе был паршивец Грэг, но этот лентяй доводил начальника до белого каления, без конца допуская ошибки, а в довершении всего умудрился сожрать двух посетителей, пока я отлучился на каких-то пару минут.

Он повернулся:

― Хочешь знать, что с ним стало?

Я кивнул. Если бы у Джо было живое сердце, наверное, оно замерло от страха, вслушиваясь в историю своего предшественника.

― Его понизили, ― вдруг ухмыльнулся босс, опустив большой палец вниз, ― Да, да, именно туда он и отправился. Хотя, думаю, на новом месте ему понравилось больше, чем здесь. Он ведь был... эх, как бы тебе объяснить? Кем-то вроде небольшого, но очень тупого, привыкшего к жаре ящера, постоянно хотевшего жрать...

Куратор снова отвернулся, а я, посмотрев на слишком медленно продвигающуюся работу, в отчаянии представил мамин ручной пароочиститель. И чуть не сел на пол, когда в руке появилась знакомый жёлтый кувшинчик с длинным носиком. Дальше дело пошло не просто «гораздо лучше», а «отлично», и вскоре комната блестела чистотой...

Довольный начальник нахваливал способного Ученика, особенно, когда ржавую мойку я заменил на итальянскую керамику, навсегда распрощавшись с краном, слишком напоминавшим о детстве в небогатом родительском доме:

― Что ж, Джо, подаёшь большие надежды, ― весело щебетал, как я уже догадался, не любивший пачкать собственные руки босс, усевшись в кресло и задрав ноги в постоянно менявших свой цвет сапогах на стол, ― а что ты собрался делать с этой штукой? Стой, убийца! ― вдруг завопил он так, что я со страха чуть не заполз под широкий подоконник.

Прижимая к себе только что созданную силой мысли лейку с водой, Ученик пытался как можно дальше отодвинуться от покрывшегося фиолетовыми ― несомненно, плохой знак! ― пятнами начальства:

― Э... босс! Я только хотел полить бедный цветок, смотрите, он же почти засох, ― лепетал в своё оправдание, с ужасом глядя на приближавшийся к лицу хвост, на котором выросло сразу два способных проткнуть насквозь жала.

Видимо, Куратор передумал останавливать меня таким радикальным способом, потому что хвост спрятался на положенное ему место под плащом, а пятна из фиолетовых изменились на ярко розовые... Босс очень осторожно взял сотрудника за плечи и по-дружески их сжал. И тогда я понял, что даже в посмертии, вероятно, в некоторых случаях, человек способен чувствовать боль.

Куратор об этом догадался по вытаращенным глазам и мокрым от слёз щекам Ученика. Голос начальника был полон неподдельного раскаяния:

― Прости, Джо ― мне трудно контролировать силу, всё время забываю, как хрупко человеческое тело. Дело в том, что Бесси ― то, что ты назвал растением, не совсем обычное создание. Вода для неё ― губительна; малышка просто голодна, а я, задумавшись, совсем об этом забыл. Пойдём, покажу, как её надо кормить...

Он подошёл к единственному в комнате шкафу, распахнув его дверцы. Там было пусто. Почти, если не считать большой миски с крышкой, под которой что-то очень знакомо жужжало.

Я охнул:

― Неужели мухи? Значит, Бесси ― плотоядная?

Босс кивнул, забирая миску и с большой осторожностью неся её к вдруг задёргавшемуся «растению».

― Ага, так это что-то вроде огромной росянки, ― сообразил я, легкомысленно обогнав Куратора, рявкнувшего на меня так, что пришлось заткнуть итак уже почти оглохшие уши:

― Ты плохо слушал, Джо? Она не просто плотоядная, она ― жрёт всё, что движется, и откусит тебе сначала палец, потом руку, а потом и...

― Не продолжайте, босс, я всё понял, ― проныл перепуганный Ученик, как можно дальше отодвигаясь от страшного, увеличившегося в размере и распахнувшего свою ненасытную, полную острых зубов пасть «цветка».

Думал, что отвратительнее этого ничего в жизни не видел, но я ошибался! Как только босс открыл миску, как оказалось, наполненную не только мухами, но и кусками тухлого мяса, меня чуть не вырвало. Я метался по комнате, в попытке спастись от ужасающей вони и не соображая, где находится дверь. Пока не услышал подозрительное кряхтение...

Моя добрая душа не могла оставаться в стороне, если кому-то было плохо, так было ещё при жизни. Так случилось и сейчас: я повернулся, застыв в ужасе ― ненасытная утроба, видимо, не наевшись мясом с мухами, решила добавить в свой рацион забывшего её покормить хозяина. Часть хвоста босса уже была зажата между острых зубов плотоядной твари, и попытки Куратора вернуть свою «собственность» пока не увенчалась успехом.

В отчаянии крикнул:

― Чем Вам помочь, босс?

И сквозь рычание покрасневшего от натуги начальника еле разобрал:

― Режь немедленно!

Кивнув, я «получил» в руки длинный и очень острый кинжал, точно такой, как когда-то висел на стене в доме деда, и только собрался изо всех сил ударить по стеблю паразита, как босс взвыл:

― Да хвост режь, дубина безмозглая! Живо, пока Бесси меня не затащила к себе в брюхо...

Что ж, колебаться не было времени, и Джо, в жизни не обидевший даже паршивой мухи, взмахнул кинжалом. Удар произвёл потрясающий эффект: Бесси с довольным видом заглотила желанную добычу, после чего смиренно закрыла лепестки, уменьшившись почти в три раза. Рухнувший на пол Куратор охнул, довольно засмеявшись:

― Молодец, Джо! Отличный удар. Не волнуйся ― хвост отрастёт в течении недели. Сегодня ты спас сразу две жизни ― мою и Бесси. Никогда этого не забуду... Можешь теперь называть своего начальника детским именем, оно короткое и легко запоминается, ― после чего очень долго кряхтел, сопел и улюлюкал. Но поняв, что и это для человека сложновато, великодушно разрешил сократить его ― до Эрга, правда, используя только наедине.

После случившегося меня ещё долго трясло, но повеселевшего Куратора такие мелочи не занимали. Он на полном серьёзе заявил, что с чистой совестью может доверить Ученику эту ответственную работу ― раз в две недели кормить Бесси:

― Мясо готовь заранее, ровно столько же. Это важно. И продумай, как будешь доставлять ей «обед» ― советую использовать багор на длинной ручке. Не смотри так испуганно, Джо. Ты привыкнешь к ней. Я же привык и даже привязался, к тому же твой начальник не может всё время быть рядом ― проклятые командировки. Но обещаю, во всех остальных случаях буду заботиться о малышке сам...

Скажу прямо, это было слабым утешением. Если бы наивный Джо тогда знал, что «кормление монстра» окажется не самым страшным в предстоящей работе, так сильно не переживал из-за подобных пустяков...

Я с тоской осматривался по сторонам, впечатлённый безрадостной перспективой быть разорванным на части и проглоченным злобной росянкой-переростком, когда босс вдруг радостно выдал:

― Ну вот теперь, когда в отделе наведён порядок, можно заняться настоящим делом!

Пришлось навострить уши, лихорадочно перебирая в уме, о каком «деле» идёт речь на этот раз, и не придётся ли, к примеру, доставать Луну с неба или укрощать венерианские пожары. Словно прочитав мысли Ученика, босс ухмыльнулся:

― Не волнуйся ― ничего «такого», займёшься тем, что хорошо знаешь. Компьютерами...

Я облегчённо выдохнул, довольно потирая руки, но тут вспомнились дополнительные конечности босса, и пришлось срочно сцепить дёргавшиеся пальцы:

― Всегда готов, Эрг! Ведь можно Вас так называть?

Он благосклонно кивнул:

― Разумеется, Джо ― мы же наедине. Вот они, проверь ― их давно не включали, я слишком долго был в командировке, ― с этими словами Куратор кивнул на столы, где тут же материализовались допотопные, устаревшие минимум на полвека модели. Даже глаза полезли на лоб:

― Что это, босс? На какой помойке Вы подобрали этот «раритет»? ― к счастью, обнаглевший сотрудник неизвестного пока отдела не менее загадочной организации вовремя опомнился, заискивающе заныв, ― простите, «подобное» ― было в ходу ещё до моего рождения...

Но, кажется, Эрг не обиделся, пожав плечами:

― Наверное, ты прав, они давно тут стоят ― Грэг мало что в них понимал, в основном раскладывал пасьянсы, всё время обещая достать новые. Но не успел... Теперь дело за тобой, Ученик ― действуй, и не вздумай потерять даже крошечный бит[2] «секретных материалов», ― блеснул он знаниями, многозначительно пошевелив седыми бровями, и в ответ я «понимающе» кивнул, хотя в голове было пусто, если не считать лихорадочно проносившихся в сохранённой боссом памяти отдельных кадров культового сериала.

Почесав в затылке, принялся за работу, и должен признаться, это был нелёгкий труд. Заменить устаревшие компьютеры на новые оказалось, конечно, несложно, ведь с самого детства руки Джо порхали над клавиатурой, приводя окружающих в восторг. Не удивительно, что это стало моей профессией, принося душе радость, пока... пока я не умер по вине торопливого придурка и не попал сюда.

Но полученное задание от босса ― отсортировать и систематизировать огромные, к тому же, практически ежеминутно обновлявшиеся файлы с непонятной информацией ― стало тем ещё геморроем.  Пришлось писать программу, и не одну, а потом их отлаживать. Короче, наконец-то Джо был в своей стихии, и когда Куратор, похлопав по плечу, сказал, что на сегодня пора заканчивать, я с удивлением осмотрелся, не понимая, почему вокруг не бродят собирающиеся домой ребята, и Мэл, привычно ворча, не убирает со стола пустые стаканчики от кофе...

Эрг оказался на редкость заботливым начальником ― у стены появился небольшой, но уютный диван с пледом и подушкой. И, взглянув на него, я вдруг понял, что устал, хотя по идее не должен был. А ещё ужасно хотелось принять душ, несмотря на то, что, как известно, мёртвые не потеют.

Подозреваю, что всё-таки читавший мысли босс, пробурчав:

― Это всё уже ненужные привычки, но раз тебе так неймётся... ― создал рядом с диваном маленькую дверь, ведущую в ванную, ― а теперь отдыхай, а я пойду ― у меня сегодня планы... ― и он игриво подмигнул.

― Босс, ― нерешительно огляделся по сторонам, ― скажите, а тут безопасно по ночам?

Эрг очень удивился, движением руки «убирая» окно, заглянуть в которое у работяги так и не нашлось времени:

― Разумеется, думаешь, кто-то чужой рискнёт сунуться в наше отделение? При мне таких случаев не было, хотя однажды утром в коридоре нашли чьи-то растерзанные останки, но это было очень, очень давно... Кстати, пока ты здесь новичок, не советую по ночам выходить из отдела ― твой запах всё ещё слишком привлекателен для охраны... ― начальник выразительно подвигал бровями, ― но если тебя это беспокоит, создай любой замок...

Он усмехнулся, выйдя сквозь дверь, словно напоминая забывчивому Ученику, что для здешних обитателей нет преград. Так что ничего не оставалось, как, побаловав себя ванной с душистой пеной, пробраться к стене за столом Эрга, пожелав увидеть в «окне» родительский дом. Это было опрометчивое желание, потому что вид собравшейся за большим столом семьи вызвал у Джо такую сильную тоску, что пришлось срочно, вытирая слёзы, закутаться в плед и улечься на диван:

― Босс прав, надо отпустить прошлое, ведь его уже не вернуть. Всё, теперь точно не усну... ― но вопреки страхам, я практически сразу провалился в баюкающую тьму.

Хотя продолжалось это недолго ― меня разбудил чей-то шёпот и пытавшиеся быть «тихими» шаги. Примерно так, наверное, ходил бы очень осторожный слон в посудной лавке. Испугавшись вторжения, я быстро прикрыл себя воображаемой пеленой невидимости, ото всей души пожелав остаться незаметным.

Не знаю, как это выглядело со стороны, но бродившие по комнате существа, увидеть которых в полной темноте ― летавшие под потолком светящиеся шары погасли, как только я лёг на диван ― так и не довелось, быстро ушли. Оставив перенервничавшего Джо тихо радоваться этому обстоятельству...

Утро, или то, что его здесь заменяло, наступило с приходом босса, наткнувшегося на опрокинутый ночными гостями стул и громко заявившего о себе крепким «словцом». Я слез с дивана, и тут включившееся под потолком «освещение» представило обоим невесёлую картину ― со столов исчезли новенькие компьютеры. А заодно и вся «секретная» информация с них, хотя, честно признаюсь ― то, что мне удалось увидеть, больше напоминало отчёты об инвентаризации на каком-нибудь складе, чем «Х-файлы».

Но кто такой Джо, чтобы судить о подобных вещах? Правильно ― всего лишь новичок... Похожее на дедулю лицо Эрга снова позеленело, а его напоминавший львиный рык голос мрачно заявил:

― Счастье, что они тебя не тронули, Джо. И жаль, что мы вчера покормили Бесси ― не сделали бы этого, не оказались сейчас с такими проблемами, и малышка была сыта ещё как минимум пару месяцев...

Я второпях напяливал плащ, то и дело на него наступая, с ужасом спрашивая задумавшегося Куратора:

― Что будем делать, босс?

Он посмотрел на меня, внезапно улыбнувшись и впервые продемонстрировав огромное количество мелких, впечатляюще заострённых зубов:

― Найдём преступников, поймаем и вернём наши компьютеры на место. Хочешь поиграть в сыщика, Джо? Что мнёшься, как школьник у доски? Даже если не хочешь ― всё равно придётся. Но сначала давай посовещаемся...

«Совещание» проходило так: Эрг рассуждал, а я скромно помалкивал, кивая. Потому что понятия не имел, кому в таком месте могли понадобиться компьютеры, лишь однажды робко спросив:

― Может, происки конкурентов?

Этот простой вопрос заставил Эрга надолго задуматься ― видимо, за прошедшие годы, а, возможно, и столетия у него накопилось огромное количество недругов. Но, приготовившись к долгому перечислению списка подозреваемых, я был крайне удивлён, когда босс сказал:

― Нет, уверен, дело не в этом. Вспомни, не показалось ли тебе вчера что-нибудь странным, когда ты сортировал файлы? Ну же, напряги память, я ведь не стёр её, как положено, именно поэтому ― для эффективной работы нам с тобой просто необходимо всё помнить. Ну или почти всё...

Пришлось задуматься ― перед глазами поплыли тысячи каких-то донесений, больше напоминавших кляузы соседей друг на друга или списки абсолютно не связанных между собою предметов, начиная с кошелька и заканчивая прогулочным катером.

― Вы имеете в виду, нет ли у всех этих файлов чего-нибудь общего?

Начальник согласно потряс склонённой на бок головой, словно в ухо попала вода ― ему так легче думалось.

― Хм... Есть кое-что, босс ― все они были получены ровно год назад. Неужели...

Эрг ударил могучим кулаком по моему столу, и у того отломилась ножка, что, впрочем, с новыми способностями было просто исправить.

― Молодец, Ученик! Ну-ка посмотри, кто год назад отвечал за получение запросов и сохранность вещей...

Подражая боссу, я поднял брови как можно выше:

― Каких конкретно вещей?

Он засмеялся:

― Любых, оказавшихся к тому времени под нашим надзором. Ты разве не помнишь, как называется отдел?

Я печально вздохнул:

― Нет, босс, до сих пор не в курсе...

Он схватил новоиспечённого помощника за руку так, что искры посыпались из глаз, но быстро ослабил хватку, увидев его перекошенную физиономию. Мы снова прошли сквозь дверь, и новичок, задрав голову, громко прочитал сделанную крупными буквами надпись:

― СБН, ― что меня совершенно не впечатлило.

Куратор поднял указательный палец вверх и гордо произнёс, словно оглашал имя победителя на всемирно известном конкурсе:

― СБН ― специальное бюро находок.

Ему явно не понравилось разочарованное выражение моего лица:

― Бюро находок? А как же секретные материалы?

― Вот же, глупыш, ― хмыкнул Эрг, осторожно тыкая в плечо помощника чёрным когтистым пальцем, ― слово «специальное» его не впечатляет... А напрасно: каждая из этих вещей по-своему уникальна и стоит на «чёрном рынке» безумно дорого. Чего тут только нет, включая и самые засекреченные файлы... Наша с тобой задача ― сохранить и вернуть эти предметы законным владельцам, а судя по всему, в прошлом году слишком много вещей так и не нашли своих хозяев. Ты говорил, что сделал временную копию обработанных файлов на диске, вот молодец! Давай посмотрим на старом компьютере, для этого и он сгодится. Ищи колонку ― «потерянное»...

Мы вернулись в отдел, вскоре обнаружив больше двадцати «затерявшихся» на складе СБН вещиц, стоимость которых в крупных алмазах Эрг сообщил своему помощнику на ухо и шёпотом. После чего у меня задёргался глаз:

― Сколько, сколько? Невероятно... А нам положено какое-нибудь вознаграждение? Ох, ты... Так что же мы до сих пор стоим? Смотрите, босс, ответственными приёмщиками были... Ой, как это правильно произносить ― Крыдгорын-джа и Мефтаргон-уз? Да что Вы, босс, я не выражаюсь ― просто тут неразборчиво...

На встречу с подозреваемыми мы отправились при полном параде: наши плащи украшали металлические оранжевые знаки, по форме напоминавшие ощетинившегося ежа со злобно ухмылявшимся черепом и флуоресцирующей надписью:

― СБН ― the best! ― это была моя идея, очень понравившаяся боссу.

Перед выходом, вручая Ученику красивую дубинку, обитую металлическими полосами и острыми шипами, Наставник Эрг ― именно так к нему следовало обращаться в присутствии посторонних, сказал:

― Это твоё первое настоящее дело, Ученик, не подведи ― вперёд не лезь, но и не стой за спиной ― бей, не жалея, как только я моргну два раза. Эти мерзавцы, покусившиеся на чужое добро, не заслуживают снисхождения. Но не переусердствуй ― всё должно быть по закону: их ждёт суд, а нас ― вознаграждение за поимку злоумышленников. Так сказать, каждому своё...  И разумеется, надо вернуть новые компьютеры, глаза б не смотрели на это старьё...

Наш выход в коридоры Учреждения, название которого пока так и осталось для меня загадкой, произвело настоящий фурор.  Босс шёл впереди, гордо задрав орлиный, точно копировавший дедушкин нос, суровым взглядом распугивая всех, кто попадался на пути. Я семенил следом с дубинкой на плече, стараясь не отставать от величественного Наставника, представляя, как круто сейчас выгляжу в тёмном одеянии со знаком на груди и серебряной серёжкой в ухе, о которой давно мечтал.

Но, в отличие от остальных обитателей этого места, двое похитителей компьютеров, видно, испугавшихся, что пополнение отдела пронюхает об их делишках и придёт с разборками, были к нам не столь внимательны. Похожие на горилл-убийц, не побоюсь этого слова, монстры с мордами, страшнее которых я пока не видел, встретили противников кулаками и разнообразными, способными в их руках летать предметами обстановки ― от стульев до складных лестниц.

Но босс, показавший себя настоящим бойцом, быстро прекратил эти трепыхания, так что его помощник не успел даже вступить в сражение, ограничившись несколькими пинками побеждённым и грозным потрясанием дубины. Передав преступников в руки внушительного вида Страже, мы потом до вечера, проклиная бестолковых похитителей, перерывали проклятый склад. Пока наконец не нашли свои компьютеры...

С чувством выполненного долга я еле дополз до отдела, без сил рухнув на диван. И, глядя на меня, Эрг улыбнулся, «сообразив» упаковку пива и огромные чизбургеры, от вида которых сладко заныл живот. Мы чокнулись банками, и босс задумчиво протянул:

― Что же с тобой не так, Джо? Ведь не должен уставать, а тем более хотеть есть, пить и спать... Может, ты не совсем умер? На моей памяти такого ещё не было, ― и он присосался к пиву, энергично закусывая сырной булкой.

Я жадно вгрызался в любимую еду, запивая пенным и чувствуя, как она прямо из горла летит не в желудок, а космическую бездну, и устало пожимал плечами:

― Кто знает, босс, кто знает. Поживём... ой, короче, побарахтаемся ещё, а там будет видно...

P.S.  Друзья! Этим рассказом прощаюсь с вами до конца лета. До встречи! 

[1] Рассказ «Божественное провидение»

[2] Минимальная базовая единица измерения количества информации