sterblich

Лебор. Базельская башня. Увлекательная история Банка Международных Расчётов, специализирующегося на скрытных финансовых манипуляциях центробанков.

Дартнелл. Первоистоки. Как внешние обстоятельства планеты обитания сформировали прошлое, настоящее и будущее Homo sapiens.

Даймонд. Переворот. Попытка анализа кризисных ситуаций, в которые попадали разные страны. Разумеется, не без обобщений и рецептов на будущее.

Холланд. Доминион. История формирования западного мировоззрения, начиная с античных времён. Идеи, которыми гордятся европейцы, не возникли в одночасье. Они выросли на навозе христианства. Хотите заглянуть в душу европейцу - почитайте апостола Павла.

Гребер, Уэнгроу. Начало всего. Последняя книга Дэвида Гребера, знаменитого антрополога и анархиста. Глубокий взгляд в историю человечества с целью донести до нас мысль о том, что человек был способен сказать "нет" иерархиям и и просто жить, опираясь на сотрудничество с равными.

Томпсон. Беспорядок. Финансы, энергетика, политика - глубокий анализ недавнего прошлого цивилизации. Как мы пришли туда, где находимся сейчас.

Дант. Как быть либералом. История либерального мировоззрения. Почему либерализм сегодня в кризисе и как этот кризис преодолеть.

Маунтин. Прошлые ошибки. Разбор нескольких исторических мифов и мистификаций. Не без политики, но в меру. Автор изучал национализм и хорошо разбирается в вопросе.

Миллер. Микросхемная война. Обзор индустрии микроэлектроники с момента её появления и до сегодняшних дней. Рост и падение гигантов, шансы на будущее - очень толковая книга, написанная знакомым с "нужными" людьми неспециалистом.

Перлрот. Так кончится этот мир. Кибертерроризм и всё, что с ним связано. Попытка взглянуть на малопрозрачный мир эксплойтов, атак и кибершпионажа. Написано журналюгой "Нью-Йорк Таймс", и этим всё сказано.

Экономика

Чанг. 23 вещи. Разбор кучи вещей, о которых у обывателя порой неправильное мнение. Развенчиваются популярные мифы. Автор раскрывает глаза на суть современного капитализма.
Чанг. Как работает экономика. Популярное изложение главных школ современной экономической мысли. Непредвзято.
Чанг. Съедобная экономика. На примере разной еды обсуждаются важные экономические вещи. Много познавательного и пищи для ума.

Шарма. Взлёты и падения. Попытка оценить будущее ведущих экономик мира при помощи оригинальных критериев автора.

Рикардс. Валютные войны. Обзор финансовых военных действий, начиная с Великой Депрессии. Мировой бестселлер.
Рикардс. Смерть денег. Что не так в мировых финансах и чем это нам грозит.
Рикардс. Дорога к краху. Скоро (в 2018 году) грянет страшный кризис или так дальше жить нельзя.
Рикардс. Последствия. Как будет протекать и чем закончится экономический Армагеддон. И, конечно, как пережить его с наименьшими потерями.
Рикардс. Новая Великая Депрессия. Ух! Коронавирус! Годная критика мер по борьбе с пандемией, предположение об искусственном происхождении вируса, а также попытка предсказать последствия для экономики (см. название книги).
Рикардс. Распродано. Мировая логистика пытается выдержать удары, не разваливаясь. На волне перебоев с поставками автор в очередной раз пророчит кризис.

Хадсон. Убивая носителя. Анализ мировой экономики с точки зрения критика финансового капитализма. Всему виной паразиты, которые жонглируют финансами, страховками и недвижимостью. Надо бы их прижучить и раскулачить.
Хадсон. Судьба цивилизации. Серия лекций с описанием исторических сложившихся современных схем эксплуатации, мешающих развиваться мировой экономике. Есть рецепты по изменению ситуации.

Вейк, Фридрих. Капитальные ошибки. Описание сути современной экономической системы с предложениями по исправлению ситуации (спойлер: нужно перестроить финансы).

Кригер. Денежный базар. Старая, но интересная книга о работе мировых финансовых рынков, написанная известным валютным спекулянтом. Исторические экскурсы о том, как объединились рынки капиталов.

Шайдель. Великий уравнитель. Мировое неравенство и что на его влияет. Прогноз неутешительный: уменьшается оно как правило после войн и катастроф разного рода, но не в результате реформ.

Банерджи, Дюфло. Хорошая экономика для трудных времён. Типично левый анализ мировой экономики от нобелевского лауреата с типично левыми предложениями по её улучшению. Обложим всех паразитов налогами, и наступит благоденствие.

Майер. Призрак инфляции. История денег и их непрестанного обесценивания. Нас тоже не минёт чаша сия. Взгляд экономиста австрийской школы.

Политика

Маршалл. Узники географии. Десять карт, рассказывающие всё, что нужно знать о глобальной политике.
Маршалл. Сила географии. Десять карт, раскрывающие будущее мира. По следам успеха первой книги, но тоже годно.

Шульте. Под внешним влиянием. Как Германия страдает под американской пятой. Немцам не стоит стесняться своего прошлого. Залог процветания - дружба с Россией.

Баллог. Страна денег. Офшоры, олигархи и тому подобное. Как ведутся тёмные делишки мировой экономики.

Пури. Великое имперское похмелье. Рассказ о величайших империях мира с приложением к современной ситуации.

Вагенкнехт. Самоуверенные. Что мы имеем сегодня в лагере левых и как выйти из этой незавидной ситуации.

Доддз. Пограничные войны. Границы и всё, что с ними связано в контексте геополитики.

Ханна. Будущее принадлежит Азии. Оглянитесь - и увидите: иного и быть не может. Азиаты уже догнали Европу и не собираются останавливаться на достигнутом.

Мюррей. Безумие толпы. Точно и ясно о "повесточке" с гендером, расами и прочим. Кто-то должен был это написать, и одним из первых был Мюррей.
Мюррей. Война против Запада. Как современные борцы за равноправие рушат страны, их вскормившие.

Ричел. Вскрытие пандемии. Как мировые политики под предлогом борьбы с коронавирусом проворачивают свои делишки, а коронаскептики не верят в очевидные вещи.

Росс. Неистовые двадцатые. Нехорошая ситуация сложилась на Западе и в целом в мире. Надо что-то делать, иначе будет ой-ой-ой. Традиционные левые рецепты по обузданию мировой олигархии. Удивительно, но этот человек работал на Хиллари Клинтон.

Дэвис. Нервные состояния. Одна из книг, написать которую заставили победы популистов (Брекзит, Трамп). Как они добиваются успеха и как им противостоять (их же оружием: разжигать страсти).

Ергин. Новая карта. Недавняя история геополитических событий с упором на энергию и энергоносители. Какие вызовы стоят перед нами и какими инновациями мы можем воспользоваться.

Плакроуз, Линдси. Циничные теории. Подробный обзор новомодных левацких течений, начиная с постколониалистов и кончая трансгендерами. Их мир надо знать, чтобы уметь ответить.

Голдман. Вас ассимилируют. Как Китай собирается без единого выстрела завоевать мир. Автор знает, о чём пишет и заставляет задуматься.

Блэттман. Почему мы дерёмся. Война - очень плохая вещь, но снова и снова их развязывают. Почему? Потому что стремятся получить больше, чем потеряют. А потом оказывается, что не так это просто, как казалось. Но назад дороги нет, и приходится искать дорогу к миру. Находят не все и далеко не сразу.

Эял. Бунты. Хорошая ж вещь - глобализация, или? Надо просто исправить то плохое, что в ней есть. Взгляд из Израиля.

Брегман. Утопия для реалистов. К чему стоило бы стремиться современному человеку. Идеи из левого лагеря.

Научпоп

Брегман. Добрые внутри. Каков человек по природе - добр или зол? Автор голосует за первую опцию.

Хейр, Вудс. Оригинальный взгляд на эволюцию человека, согласно которому человек развился в общественное животное, склонное к кооперации.

Морлан. Людской прилив. Прошлое, настоящее и будущее в контексте демографии.

Граймс. Неразумная обезьяна. Дезинформация, конспирология, пропаганда - мы все падки на это. Почему это так и как этому противостоять.

Лоутон. Эта книга могла бы спасти вам жизнь. Как жить дольше и лучше. Обзор современного состояния науки о здоровье с критикой хайпа и отбором действительно полезных вещей.

Ридли. Как работает инновация. Рассмотрение истории появления разных прорывных вещей с попыткой анализа того, что продвигает, а что тормозит инновацию.

Пинкер. Рациональность. Почему мы принимаем решения не всегда на основе логического анализа. Написано с претензией, но получилось не очень.

Макмиллан. Война. Рассмотрение феномена войны и его влияние на человека. Есть многое, о чём забывается в мирное время. Но которое всегда остаётся с нами. Очень интересный взгляд на разные аспекты войны и всего, что с ней связано.

Чан, Ридли. Вирус. Пандемия Covid-19. Результаты расследования интернет-активистов об искусственном происхождении вируса.

Кукушкин. Хлопок одной ладонью. Человеческая эволюция в популярном изложении учёного-биолога.

Ричи. Научные вымыслы. Халтура, подлог, мухлёж - всего этого навалом в современной науке. Потому её авторитет оказывается иногда подорван. Есть предложения по исправлению ситуации. Как по мне - недостаточные.

Левитин. Счастливое старение. Процесс старения глазами нейробиолога. Много ценных советов о том, как успешно провести осень жизни. Не всё так мрачно, как видится.

Филлипс, Элледж. Заговор. Рассказ о конспирологии и конспирологах. Хороший обзор всяких бредовых теорий. Доставляет.

Мюллер. Верь малому. Как читать современную прессу и не попасться на удочку пропаганды.

Мемуары

Зомари. Воспоминания. Его называли "цюрихским вороном" - так точно он предсказывал мрачные события. Он же был умнейшим человеком и очень способным банкиром, блестяще прошедшим все передряги неспокойной эпохи. Много деталей, объясняющих те события и раскрывающих угол зрения людей тех лет.

Шахт. 76 лет моей жизни. Воспоминания банкира, обеспечившего взлёт Третьего Рейха. Этот хитрый лис вовремя спрыгнул и избежал наказания, попав на скамью подсудимых в Нюрнберге. Пару-тройку лет он всё-таки отсидел, и, я думаю, не зря.

Ирвинг. Война Гитлера. Фюрер надеялся, что когда-нибудь появится британец, который напишет историю Третьего Рейха так, как бы сделал он сам. И он появился, этот британец, который перевернул кучу документов и описал шаг за шагом историю этой неоднозначной персоны. Куча интересных нигде не упоминаемых фактов.

Всякое-разное

Джеффрис. Всё, всегда, повсюду. Постмодерн - как он появился, вырос и умер. А может, не умер? И кому он был нужен?

The Economist. Интересные факты и истории со страниц всемирно известного журнала.

Наварро. Я вижу, о чём вы думаете. Язык тела и как его истолковывать. В жизни пригодится!

Глаудуэлл. Разговор с незнакомцем. Журналюга надёргал жареных историй и пытается сделать из них многозначительный вывод: мы плохо знаем людей.

Восс. Никаких компромиссов. Искусство ведения переговоров. Главный секрет: поменьше уступать и стоять на своём. Неудивительно, ведь автор общался в основном с террористами.

Что увидел Алоис Не успела окончиться Вторая, как один немец увидел Третью мировую.

Средняя температура поверхности Земли со времени Последнего Ледового Максимума

Так или иначе, где-то десяток тысяч лет назад наши предки получили хорошие условия и там, и в плодородном полумесяце. При этом они стали искать и находить новые способы обращения с растениями и животными, то бишь едой. Они стали их одомашнивать и приручать. Это позволило пустить корни, перестать непрестанно скитаться. Размер и количество поселений стали расти.

Хоть нам все уши прожужжали о том, что фермерство приводит к появлению частной собственности, надёжных доказательств тому привести чрезвычайно трудно. Однако ясно, что оно ускорило процесс создания новых технологий. Вместо скорлупок от страусовых яиц стали пользоваться керамическими сосудами, например. Технологии – это хорошо. Но самым важным результатом улучшения климатических условий стал резкий рост населения. Мы стали получать больше калорий, которые тратили более рационально. А также стали экономить свои силы, когда 6 тысяч лет назад запрягли первого вола крутить жернова, а затем и тянуть повозку и плуг. Сельское хозяйство стало превращаться в мужское занятие. Далее, повозка, да и вол, имеет своего владельца, который пользуется своими преимуществами. Получаем социальное неравенство. Вола нужно где-то рядом с собой поместить и вообще тесно с ним контактировать. Получаем оспу и другие «животные» болезни. Это принесло нашим предкам немало горя. Но к болезням организм приспосабливается из поколения в поколение. И вот прошли века – и испанские конкистадоры истребили львиную долю туземцев Америк не пушками и ружьями, но патогенами, носителями которых они являлись. Похожим образом распространение народов семьи Банту в Африке стало результатом устойчивости их к малярии.

Потепление привело к новым миграциям населения и технологий. Белокожие генетические комбинации появились в Африке, которая до сих пор отличается наибольшим разнообразием в этом плане. Агротехническая революция произошла не сразу и не повсюду. Несмотря на появление деревень в Китае уже 7000 лет до нашей эры, культурные растения и домашние животные обрели там устойчивое применение лишь две тысячи лет спустя.

Около 6200 лет до н.э. ледовый щит над Гудзоновым заливом окончательно прорвался, и озеро Агассис вылилось в Атлантический океан. Это привело к ослаблению течений и похолоданию климата на 160 лет. Казалось бы, ерунда по глобальным масштабам. Но Сахара начала высыхать. И не только Сахара. В Юго-Восточной Азии муссоны тоже изменили свой ход. 6150 лет до н.э. от Скандинавского полуострова отвалился в океан 190-километровый кусок, который привёл к цунами и промыванию Ла-Манша. Так Британия стала островом. А вот что было до того:

Доггерленд

После всех этих бедствий ситуация потихоньку устаканилась. Наступил климатический оптимум, наши предки получили возможность дальше совершенствовать агротехнику и увеличивать свою численность. Лишь к 3000 годам до н.э. случился новый шок, вызванный высоким вулканизмом и солнечным минимумом. Ослабла и южная осцилляция Эль-Ниньо. Муссоны ушли из Средней Азии, а Сахара окончательно высохла. Людям пришлось разбегаться оттуда направо-налево, о чём свидетельствуют результаты генетических исследований. Эль-Ниньо потом вернулись, но мир уже безвозвратно изменился. Средиземноморье стало таким, каким мы его знаем сегодня: вечнозелёным, способным перенести и жаркое лето, и холодную сырую зиму. А Юго-Восточная Азия стала получать пользу от обильных дождей, изливающихся на её равнины. Конечно, все эти трансформации и изменения проходили не одномоментно, но протекали десятками и сотнями лет.

И всё же считать, что подобные изменения климата заставили наших предков создавать новые политические системы, строить города и изобретать письменность – неверно. Это всё – результат роста населения. Роль окружающей среды при этом огромна. Чтобы жить и процветать, нужно не только доминировать над природой, но и изменять её своей волей. К середине четвёртого тысячелетия до н.э. влияние наше на планету выросло настолько, что некоторые исследователи говорят об этом времени как о начале антропогенной трансформации Земли. На него приходится резкое повышение углекислого газа в атмосфере, что многие связывают с дефорестацией. Кто-то заговорил о первом влиянии на климат. Но это остаётся пока что гипотезой. Корреляция – это ещё не причинная связь.

Остаётся загадкой причина заката Трипольской культуры, который пришёлся на это время. Быть может, очередное похолодание. Может – истощение почв. А вот недавние исследования открыли в евразийских степях следы Yersinia pestis – чумной палочки. Так или иначе, в результате быстрых социальных транформаций эта культура ушла в прошлое. Серьёзные изменения проходили в это время и в Южном Китае, и на Атлантическом побережьи Северной Америки. Сопоставление данных генетики, лингвистики и археологии указывает на это время, как на период раннего распространения по Северо-Востоку Евразии таких языков, как тюркский, японский, корейский, тунгусский и монгольский. Европа пережила несколько волн нашествия представителей Ямной культуры. Те пришельцы расселились в том числе на островах Эгейского моря и прочей территории современной Греции. Это их потомки возвели первые монументальные дворцы. Результаты генетических исследований свидетельствуют, что генофонд континента обновился почти полностью: в Британии на 90%, а в Центральной Европе – на все сто. В азиатских цивилизациях и на Ниле население скорее увеличивалось, чем распространялось.

Проживание в тесных рамках оазисов создавало давление к дальнейшему развитию. Появлялись и развивались социальные иерархии, которые являются неразлучными спутниками роста городов. Имущественное неравенство стало фамильной чертой обществ с ранней и высокой урбанизацией. Появление элит в таких местах, как древний Урук, имело ключевое значение в процессе дальнейшего роста. Правящий класс смог использовать свои ресурсы и способность к принуждению для выстраивания более эффективных процессов и преобразования облика городов. Мы видим это во всё более величественном и отделанном облике храмов. Бурный процесс централизации пережил Древний Египет, в котором фараон председательствовал над множеством регионов и городов. Также не остался в стороне от процесса Древний Китай.

Интересно: там, где человек так сильно зависел от природы, где ему угрожали засухи, наводнения и ураганы – появились космологические системы с «морализирующими» богами, которые использовали катастрофы в «воспитательных целях». Конечно, все эти храмы, церемонии и погребения служили средством контроля для элит. Внушительным средством, к которому прибегали древние арабы, тюрки, эскимосы, индейцы, автронезийцы, китайцы, японцы и месопотамцы, были человеческие жертвоприношения. Так утверждалась власть и демонстрировалась сила правителя. Тот, кто построил пирамиду в свою честь, явно мог похвастаться способностью мобилизировать массовый труд. Простой рабочий в этой системе не имел ничего и был вынужден полагаться на центральные учреждения, чтобы получить свой паёк. Об этом говорят клинописные таблички Междуречья. Ещё одним свидетельством системы поддержания контроля являются массивные городские стены, которые в том же Уруке явно превосходили размер, необходимый для обороны от внешних врагов. Крепостная зависимость, в некотором роде.

Система требовала постоянного притока рабочей силы, а также эффективной бюрократии. Естественно, для неё потребовалось средство для сохранения и передачи знаний – письменности. Где есть спрос – там будет и предложение в виде глиняных цилиндров и папируса, на которых записывали приход, расход, баланс и запас. Сборщик налогов – вот главный работодатель древнего писца.

И в Египте, и в Месопотамии высокая плотность населения совпадала с социальным расслоением. А вот в долине Инда не осталось развалин чего-то подобного урукским храмам или египетским пирамидам. Там население было не скучковано в оазисах, а распределено по большой площади. Похожая ситуация была и в древних цивилизациях Анд. Когда пространства широки, а ресурсы обильны – не так страшно за имущество, и не так нужна демонстрация статуса. Ограниченность же ресурса (например, воды), побуждает города соперничать между собой, как это было в южном Междуречье. Там местные условия способствовали производству излишков товаров и продовольствия и росту элит. Эти элиты контролировали труд и конфисковывали эти излишки в свою пользу. Система поощряла патриархат и агрессивные культуры. Её эффективность приводила к дальнейшему росту. Проблема, однако, в том, что крупная система требует огромных средств для поддержания её в состоянии и становится таким образом уязвимой. При этом страдает и экология. Неурожаи, голод, болезни и прочие бедствия заставляли древних представлять в уме картинки древнего рая, из которого был извергнут человек. Древние евреи были далеко не первыми в этом смысле. До них были и шумеры, и вавилоняне, и арии с Ригведой, в конце концов. Но нам в голову приходит Книга Бытия с Адамом и Евой.

Природные стрессы были серьёзным испытанием для первых цивилизаций, живших на грани экологической и сельскохозяйственной устойчивости. В принципе, подобная картина повторялась из века в век: империя встаёт на ноги, растёт, чтобы потом достигнуть расцвета и развалиться. Иного результата быть не может при наличии непредсказуемого климата и невообразимо сложное государство, которое якобы too big to fail, именно разваливается, как карточный домик.

Красноречивым примером тому служит история Аккада, который объединил Саргон Древний и который стал приходить в упадок уже при его правнуках. Крокодил не ловился, не рос кокос. Пошли бунты, потом развал и хаос. Сегодня мы знаем, что череда засух была вызвана нарушениями в Североатлантической осцилляции и колебаниями солнечной активности. Учёные назвали тот период суши «Тёмными веками». Если посмотреть, как растворялись города в то время, то нельзя не отказать им в рациональности. Автор считает, что мы, тоже живя на грани, рискуем повторить судьбу Аккада, а также других современных ему цивилизаций.

Саргон Древний

Всё же следует заметить, что планета большая, и не всем было одинаково тяжко. Кто-то жил вполне неплохо. В долине Инда,например, ослабление муссонов не привело к коллапсу. Тамошние общества смогли адаптироваться к новым условиям: уменьшился размер поселений, изменился набор выращиваемых культур, сами поселения стали смещаться ближе к Гималаям.

Впрочем, даже падение Аккада – достаточно тёмная история. Вполне может быть, что держава погибла не из-за климата, а из-за чрезмерного растяжения. Аккадским правителям пришлось иметь дело с бунтами задолго до череды засух. Голод не был из ряда вон выходящим явлением, а уж потопы и прочие бедствия случались достаточно часто. Недаром тема Великого потопа обыгрывается и у шумеров, и у вавилонян, и в Библии. Содом и Гоморра, вполне возможно, тоже имели естественным объяснением падение метеорита или какую-нибудь другую подобную историю. Аккад, захватив обширные пространства, стал вывозить отовсюду запасы еды и прочего полезного сырья. Один плохой урожай – и массовый голод обеспечен. И если на него не ответить надлежащими оргмерами – горе тому правителю. Правнуки Саргона не справились.

Те засухи не обошли стороной и Египет, который погрузился в хаос в XXII веке до н.э. Действительно, воды в Ниле в те годы было катастрофически мало. Дополнительным фактором был коллапс дальней торговли, вызванный в том числе и упадком Аккада. Фараоны тоже не смогли справиться с вызовом времени. Их система была заточена под себя и не обеспечивала устойчивости во времена внешних кризисов. Вот так связанность регионов обеспечивала не только достаток в благополучные годы, но и лишения в неблагополучные.

Рост и расширение торговых путей вызываются неравномерным распределением ценного сырья. Где-то есть медь, где-то лазурит. А где-то умеют обрабатывать то или другое. Некоторые учёные даже описывают тот расцвет торговли как «бронзизацию», наподобие глобализации. Тогда, четыре тысячи лет назад, ей наступил конец. Рынки высохли вслед за природой. Подобная картина замирания ещё много раз повторится в истории. И всё же, как отметил Нобелевский лауреат Амартия Сен, голод случается не столько из-за непогоды, сколько из-за плохих решений и слабого управления. Человек со всем может справиться, и если где-то не получилось – ищи причины не в природных бедствиях, а в неэффективной организации.

-----------------------------

Вот он пишет у себя снова и снова: общество живёт на грани устойчивости. Случается климатический шок, и полстраны вымирает нафиг. Но ведь проживание популяции при наличии некоего резерва долго не длится ввиду отсутствия контроля рождаемости и потребления. Свято пусто место не бывает, что подтверждается историей: после того, как бедствие случается, население довольно быстро восстанавливается до первоначального уровня, снова достигая той самой грани устойчивости. Понятно, что автор намекает нам про наш современный образ жизни. Мол, надо экономить, спасать планету. Но я не вижу причин, по которым сегодняшнее развитие должно идти как-то иначе, чем было всегда. А именно всегда человек находил, как приспособиться к изменяющемся обстоятельствам.

Гребер и Уэнгроу в своей книжке «отмыли» сельское хозяйство как причину возникновения частной собственности. Действительно, люди веками жили и возделывали злаки, деля всё поровну. Но, признаться, и перспектив роста у такой системы было меньше, чем у той, где всё кому-то принадлежит и где этот кто-то стремится своё добро приумножить. Нельзя назвать такую систему идеально справедливой, но в чём её не откажешь – так это в эффективности. Которая и приводит к победе в войне с соседями.

И всё же правитель обязан заботиться о своих подданных, без обратной связи нельзя. Иначе его трону не устоять. Это снова и снова подтверждается историей, начиная с Аккада и кончая... Эх, хотелось бы мне назвать последнего правителя, совершившего подобную ошибку, но не могу. Боюсь, что такое было, есть и будет ещё долгие века. Если не сказать, тысячелетия.

В последние дни перед нападением на Польшу он попытался связаться с фон Браухичем, чтобы подвигнуть его к противодействию, но тот даже не захотел с ним говорить. Начиная с 1939 года, Шахт вёл частную жизнь, не участвуя в политике, несмотря на декоративный министерский пост. Своего отрицания войны он не скрывал, и когда Гитлер после победы над Францией триумфально спросил, что он теперь скажет, он ответил лишь: «Да сохранит вас бог». В последний раз он виделся с фюрером в феврале 1941 года. Тот предложил ему совершить визит в Штаты для налаживания отношений. Шахт не видел в этом перспективы ввиду вступления в силу закона о ленд-лизе.

В подготовке покушения на Гитлера Шахт не участвовал, но с заговорщиками контактировал. Те спрашивали о его возможном участии в новом правительстве, на что получили в ответ «посмотрим». Через три дня после случившегося наш герой начал своё скитание по тюрьмам. Доказать участие в заговоре нацистским следователям не получалось. Надо сказать, что Шахт с самого начала показал себя хитрым лисом. На требование составить список своих знакомств он ответил отказом. Потому что боится забыть кого-нибудь, а также назвать кого-то первым в списке, чем навлечь подозрения. Лучше справиться в гостевой книге (в которой, однако, отмечены были лишь те, кто ночевал, а не приходил днём в гости).

Заключённый

Время шло, война закончилась, но не закончилось тюремное заключение Шахта. Из концлагеря он перекочевал в американскую тюрьму. Его ждала скамья подсудимых в Нюрнберге.

На суде старый лис отрицал свою поддержку преследования евреев (многим он помог, это правда). От Гитлера он с самого начала не ожидал слишком многого, но оказался обманут его обещаниями вместе со всем немецким народом. Членом правительства он стал потому, что лишь там и была возможна сколь-либо значительная оппозиция режиму (вот уж действительно, не можешь совладать – возглавь...). Вот и пришлось получить золотой партийный знак НСДАП и сидеть на их съездах. На которых, кстати, в качестве почётных гостей сидели и многочисленные дипломаты западных стран. Здесь американскому прокурору крыть было нечем. Участие в программе вооружения Третьего Рейха он оправдывал вооружением других европейских стран, а также ограниченным объёмом поддержки. С тем, на что готов был дать деньги Рейхсбанк, много не навоюешь. Не забыл Шахт и упомянуть связи с одним из главных заговорщиков 1944 года фрицем Линдеманом. Что было – то было, и нашего борца от виселицы спасло скорее всего то, что Линдеман оказал сопротивление и был смертельно ранен при поимке.

Советский обвинитель генерал Александров, похоже, проспал добрую часть опроса Шахта, поскольку стал задавать повторные вопросы. В конце концов он ознакомился с протоколом и задал всего два вопроса обвиняемому: признаёт ли обвиняемый, что он активно участвовал в подготовке к наступательных войнам (нет, конечно!) и не состояла ли его позиция к 1938 году в том, чтобы создать впечатление согласия с Гитлером и его методами правления. Ответ Шахта красноречив:

Я был полностью согласен с ним, пока он делал мою политику. Потом этого не было, и я ушёл.

Прекрасно. Оказывается, Гитлер делал политику Шахта. Хвост вилял собакой. В этой фразе в полной мере выразилось самомнение нашего героя. Вообще, многие читатели жаловались на непрестанное хвастовство автора мемуаров.

На скамье подсудимых

Его оправдали. По-видимому, его спасло то, что наци избавились от него ещё до войны. Потом ещё был процесс в Западной Германии, где он получил было восемь лет, но впоследствии снова был оправдан по апелляции. Надо сказать, у него были блестящие адвокаты, которые впоследствии помогли ему и с денацификацией. На свободу он вышел практически без имущества, но в долгах перед ними. Благосостояние быстро к нему вернулось: его не забыли. Издатели практически с первого дня после освобождения предоставили рабочее место для написания книг. Правительства Индонезии и Египта приглашали на консультации. Бороться с инфляцией – ценное умение во все времена. Курьёзным моментом восточных послевоенных вояжей было возвращение из Египта через Израиль, который на тот момент находился в состоянии войны с Германией. Когда Бен-Гурион впоследствии узнал, кто сидел в трансфер-зоне аэропорта, носящего сегодня его имя, он сказал, что немедленно бросил бы его в тюрьму. А так – повезло. Кельнер в аэропорту оказался из Франкфурта. Он узнал господина президента и попросил у него автограф, сожалея в короткой беседе о былой своей молодости. Конец жизни Шахт провёл в работе, руководя банком под красноречивым названием Schacht & Co.

------------------------------------

Думаю, свои четыре года в тюрьмах Шахт заслужил. Ему помогли хорошие адвокаты, а также послевоенная неразбериха. Например, удалось скрыть членство в НСДАП, несмотря на наличие золотого партийного знака. Принятие этой награды означало принятие в ряды партии (да, был один, кто отказался принять!). Он получил партийный номер 3805230 и платил ежегодно 1000 рейхсмарок членских взносов. Не думаю, что это делалось без его ведома.

Ладно, в конце концов, можно быть членом партии и всё равно иметь другие убеждения. Может быть, он реально заботился о рабочем классе и двигал вперёд экономику страны? Но как – создав им рабочие места на военных заводах? Ведь капиталовложения такого рода при отсутствии значимого экспорта окупаются лишь военной добычей. Пушки ведь не масло, ими не пропитаешься. Все эти МЕФО-векселя были по сути финансовой пирамидой, которая не обрушивалась по причине грабежа захваченных стран. Вряд ли он этого не осознавал, вступая на свой пост. Он, как и фюрер, стремился к величию Германии, которое должно было быть достигнуто на поле боя. Но быстро убедился в том, что снова придётся воевать на два фронта. И вовремя спрыгнул. Да его заранее предупреждали, и не кто иной, как старый друг Феликс Зомари. Закончу свой обзор отрывком из воспоминаний последнего. Я думаю, у вас тоже не останется сомнений после его прочтения.

Ялмар Шахт был вскоре после этого назначен президентом Рейхсбанка. На эту новость я написал ему следующее письмо:

«Я не могу понять, что ты вступил в это правительство. Мне ясно, что эта ситуация разрешится новой битвой народов под Лейпцигом, где русские с англичанами, французами и американцами встретятся в совместной борьбе против Германии. И что будет тогда с судьбой Германии и что – Европы?»

Шахт ответил, что он удивлён, что я так ясно вижу события будущего. Но он надеется, что столкновение будет происходить за пределами Германии.

Другим важным делом президента Рейхсбанка было устроить безработных. Конечно, работы он им предложить не мог. Её дал главным образом оборонный госзаказ. А вот для финансирования его Шахт придумал хитрую схему с векселями МЕФО. Эти ценные бумаги формально выпускались частной лавочкой (и не входили в госстатистику, естественно). Но по факту являлись формой денег, предназначенной для кредитования и не имеющей наличного обращения. За пять лет ВВП в Германии удвоился, вот так. В 1934 году фюрер доверил Шахту в дополнение к Рейхсбанку ещё и пост министра экономики. Перед тем, как вступить в должность, Шахт спросил у Гитлера, как ему поступать с еврейским вопросом. На что было отвечено:

В экономике вы можете так же обращаться с евреями, как раньше.

Трудно сказать, насколько правдивы слова мемуариста о том, что он использовал это высказывание для защиты каждого еврея от экономического ущерба со стороны НСДАП. Фактом является то, что, несмотря на всю помощь отдельным его представителям, по истечении войны мировое еврейство имело большой зуб на нашего героя.

Ночь длинных ножей побудила автора, по его словам, начать борьбу за правопорядок и справедливость. На кого можно было опереться в этой борьбе? Военные, министры, политические партии – они все проглотили бесчинства, творимые режимом, без малейшего писка. Бывший рейхсканцлер Фон Папен, который в Нюрнберге оказался соседом автора на скамье подсудимых, открыл было рот, но на него быстро надавили и отправили послом в Вену. Социал-демократы, так бравировавшие своим сопротивлением после войны, – так те на последнем голосовании Рейхстага 12 мая 1933 года проголосовали за доверие внешней политике Гитлера. Церкви тоже проявили верность фюреру. Промышленникам своя шкура была дороже всего, а учёные ушли с головой в научную работу. В результате наш «борец» решил сражаться в одиночку. Это выразилось в поддержке друзей-масонов и вообще стремлении ограничить влияние НСДАП в министерстве. Эсэсовцы не получали от него денег на «экскурсии» в Британию. Вообще, его отношения с партией с самого начала были неважными. Многие гауляйтеры не могли его терпеть. В речах своих он не скрывал сарказм в отношении стремления наци преобразовать мир и восхвалял традиции и преемственность. Фюрера он стремился направить на верный путь. Он написал ему докладную записку, в которой вступался за церковь и обличал преследования в отношении некоторых евреев. Ведь мировое еврейство мстит за каждый случай. В докладной Шахт напомнил известные (?) слова Шопенгауэра:

Когда еврею во Франкфурте наступают на ногу, вся международная пресса от Москвы до Сан-Франциско вопит от боли.

Он даже катил бочку на гестапо, которое, несмотря на все «заслуги» по защите от коммунистической и прочих угроз, бросало в концлагеря людей без суда и следствия.

Фюрер лишь отмахнулся с невнятными словами утешения. Но Шахт не успокоился и в своём публичном выступлении в Кёнигсберге, транслируемом по радио, обратился против

...людей, которые по ночам героически обрисовывают оконные стёкла, выставляют предателями любого, кто покупает в еврейских магазинах, объявляют прежних масонов люмпенами и не могут в оправданной борьбе с влезающими в политику священниками сами различить религию и злоупотребление церковной кафедрой.

И это ему сошло с рук! Как сошло с рук и похожее по духу выступление на съезде НСДАП. Его не трогали. Ему можно было всё.

Что касается антисемитизма, то наш автор видит его причины в доминированни евреев в культурной и духовной сфере, что представляет собой вмешательство чужого духа в народный дух. Культура коренится в религии, и потому народ, коренящийся в христианстве, всегда будет противиться проникновению чужеродных элементов. До тех пор, пока евреи этого не поймут, они снова и снова будут сталкиваться с трудностями. Саму церковь Шахт считает неотъемлемым носителем государства и источником морали, права и культуры. Потому религия не может быть частным делом. Да, христиане любят всех людей, и государство обеспечивает терпимость и защиту по отношению к представителям других конфессий. Но допускать их к влиянию на духовную жизнь государства нельзя.

Мировой кризис тяжело сказался на внешней торговле Германии. Страны бросились в протекционизм. Валютная выручка Рейха продолжала падать. В таких условиях Шахту удалось заключить целый ряд двусторонних торговых договоров в рамках своего Нового плана. Белград, Афины, София, Будапешт, Стамбул, Тегеран – всюду рейхсминистра ждал успех. Во внешней политике Шахт прекрасно сознавал, что свобода торговли не является священной коровой. Британия стала упирать на неё лишь тогда, когда сама смогла достичь экономического превосходства за стеной протекционизма. Немцам же в двадцатом веке говорили красивые слова об освоении неразвитых областей как необходимости в экономической политике. Делами эти не подкреплялись. В свои бывшие колонии немцев не пускали. В книге Шахт предсказывает, что если Германии не предоставят доступа к сырью и продовольствию и после двух войн, то социальные проблемы немцев будут по-прежнему служить помехой в мировой политике и торговле.

Старания его окупились. В 1936 году Германия достигла вершины международного престижа. Версальский диктат остался в прошлом. Экономика была сбалансирована. Берлинская Олимпиада продемонстрировала блеск Третьего Рейха всему миру.

Закладка фундамента нового здания Рейхсбанка

76 лет моей жизни.

Я не ставлю своей целью пересказать здесь все мемуары. В конце концов, не всё из них так уж интересно, да и самомнение автора часто бросается в глаза. Но всё же кое-что интересное можно привести.

Родился наш герой в 1877 году, получив вычурное имя Ялмар Хорас Грили Шахт. Его отец эмигрировал в США, но так и не смог прижиться на новом месте. Тянуло на родину, куда он и вернулся перед рождением второго сына, которого он назвал в честь своего кумира Хораса Грили. Несмотря на наличие кое-каких состоятельных родственников, в детстве Ялмар познал бедность. Лишь когда отец устроился в американскую страховую компанию (помог беглый английский), он смог получить приличное образование и с ним – путёвку в жизнь. Всё прочее было достигнуто своим умом (ну и, может быть, ещё членством в масонской ложе, я так подозреваю). Но если кто-то думает, что президент Рейхсбанка блистал математическими познаниями в гимназии, то ошибается. По математике у него был стабильный трояк. Директор банка – не бухгалтер. Ему нужно знать психологию, экономику, обладать здравым смыслом, быть решительным и прежде всего – как следует уяснить, что такое кредит.

Своё призвание Шахт нашёл не сразу. Он начал с медицины в Киле, куда потянул его старший брат, потом семестр германистики в Берлине, потом семестр в Мюнхене, где добавилась экономика, потом семестр в Лейпциге (журналистика), потом снова Берлин с риторикой, потом Париж, гдя познавалась социология и учился французский. Диссертацию написал на экономическую тему, получив доктора философии. Ну не было в 1899 году в Кильском университете программы доктора экономики. Хорошо, когда папа за всё платит и можно ездить по странам безо всяких паспортов и необходимости собирать кучу бумаг для продолжения обучения в другом университете.

На работу молодого доктора взяли в Союзе торговых договоров, который основали ведущие немецкие экспортёры. Его взяли главным образом потому, что, в отличие от других кандидатов, он был одет в смокинг. Впрочем, они не прогадали. В Союзе он обзавёлся знакомствами с ведущими банкирами страны, которые в свою очередь были впечатлены последовательным стилем работы молодого референта. В 1903 году его взяли главным пиарщиком в Дрезднер Банк. Занятие было новым для того времени. Успехи не заставили себя долго ждать. Берлинер Моргенпост, регулярная поливавшая «дрезденцев» в своих передовицах, не стеснялась размещать на последних страницах объявления банка. Шахт доступно объяснил газетчикам, что не стоит кусать руку дающего. Так строптивцев приручили. Помимо контактов с прессой, пришлось заниматься аналитикой и сопровождением выпуска займов.

И всё же карьера пиарщика в банке имеет потолок, в который честолюбивый молодой человек быстро упёрся. Потому он решил постичь непосредственно профессию банкира, в чём ему помогли коллеги, давшие возможность поработать в разных подразделениях. Его стали брать с собой на переговоры члены правления в качестве секретаря. Работу свою он делал хорошо, в деле разбирался. В 32 года Шахт стал титулярным директором Дрезднер Банка, вот так. В 1908 году он вступил в масоны, что было не новостью для его семьи: и отец, и прадед тоже принадлежали к различным ложам. Автор отрицает, что масоны вмешивались в политику. Это было верно для его родной Германии. Во время путешествия по Турции он связался с местным братством, и оказалось, что там масонство – в самой гуще политики. Масоны составляли костяк движения младотурок.

Потом разразилась Первая мировая. В армию Шахта не взяли из-за сильной близорукости. Но остаться в стороне было не судьба. Практически сразу ему пришлось заняться административной работой в финансах оккупированной Бельгии. Там он подружился с Феликсом Зомари, про воспоминания которого я рассказывал. Кстати, именно книжка Зомари позволила мне сформировать о Шахте правильное впечатление. Тогда, в 1914 году, два молодых банкира вошли в конфликт с начальником, который, по словам Шахта, терпеть не мог превосходящих его выскочек. Зомари, однако, видел другие причины у своего увольнения (да, они оба ушли): его желание ограничить грабёж Бельгии оккупантами. Как видим, хоть у друзей были разные мотивы, в солидарности им не откажешь. Вернувшись домой, Шахт ушёл из Дрезднера на должность директора Национального банка из карьерных соображений. К этому периоду относится важное замечание, сделанное по поводу финансовой политики государства в военные годы. Шахт отмечает, что англичане сделали правильно, обложив общество высокими налогами, чтобы каждый внёс свою лепту, в том числе обогащающийся на войне олигархат. Немцы же переложили тяготы финансирования на простых граждан. Это им аукнулось в конце концов.

К концу войны относится занятие Шахта общественными делами. Коммунистическая угроза побудила его войти в число основателей Немецкой Демократической партии, которая мыслилась как лево-буржуазная. Впрочем, депутатом он не стал, хоть и предлагали. Начало 1919 года продемонстрировало, что немецкий народ отверг большевизм. Но в то же время перед ним встал новый зловещий призрак – военные репарации. Первые же переговоры с победителями, которые намеренно не предоставили достаточное количество стульев для немецкой стороны, наглядно иллюстрировали дух, который царил сразу после войны. На немцах с душой оттаптывались, как могли. Обессиленная после войны страна не могла платить столько, сколько от неё требовали. В ответ на это была занята Рейнская область. Немцы начали пассивное сопротивление, то есть прекратили работать. Зарплату протестующим стал платить Рейхсбанк. Где взял деньги? Из воздуха. Так началась знаменитая гиперинфляция 1923 года. На то время Шахт покинул банковскую работу, потеряв желание трудиться в компании со спекулянтами, такими как Якоб Гольдшмидт. Его больше занимал вопрос репараций. Уже тогда он видел в них неразрешимую проблему: чтобы заплатить огромные суммы в валюте, эту валюту Германия должна была заработать, продавая свою продукцию на внешних рынках, в том числе на рынках стран-победителей. Излишне спрашивать, понравилось ли бы это англичанам с французами.

На тот момент проблема репараций отошла на задний план. Инфляция поставила на кон существование самого государства. Сепаратизм и большевизм подняли голову. Необходимо было срочно проводить валютную реформу, и эту задачу рейхсминистр финансов возложил на плечи нашего героя. Шёл ноябрь 1923 года. Комиссар по валютным делам получил уборщицкую комнату в конце коридора, пропахшую старыми тряпками, но с телефоном. Шахт писем не читал, но зато много курил и общался по телефону. С заданием своим он успешно справился. Для этого пришлось забороть чёрный рынок и всевозможные формы эрзац-денег, выпускавшиеся общественными учреждениями. Первым же решением было прекратить приём последних Рейхсбанком. Валютным спекулянтам (имеются в виду банки) в свою очередь перестали давать кредиты, согласившись при этом принимать валюту по заранее установленному официальному курсу в 4,2 триллиона рейхсмарок за доллар. Такого кровопускания они не ожидали. Первое сражение за стабильность валюты было выиграно.

После такого успеха Шахт на рубеже нового 1924 года переехал в кресло президента Рейхсбанка. Но прежде, чем он приступил к новым обязанностям, он мотанулся по-быстрому в Лондон, где он завёл очень важное знакомство с Монтегю Норманом. У своего британского коллеги Шахт заручился поддержкой в создании специального банка DeGo, который бы предоставил нужный, как воздух, кредит немецкой индустрии, работающей на экспорт. Это было чрезвычайно важно на тот момент: сепаратизм никуда не пропал. Французы уже вовсю рисовали планы по введению параллельной валюты Рейнского Эмиссионного банка и даже заручились в этом поддержкой правительства. У них не получилось. Норман даже показал Шахту своё письмо с отказом Британии участвовать в этой авантюре.

К концу зимы валютные спекулянты вновь подняли голову, и Рейхсбанк с Шахтом во главе снова перекрыл им кислород, то есть кредит. И не только им, а всей экономике! При этом «палач немецкой экономики» всё же снабжал кредитом тех, «кому он особенно был нужен». Вряд ли в число таких нуждающихся вошли банки-спекулянты. Излечение прошло быстро, и уже 3 июня Рейхсбанк накопил столько валюты, что смог полностью удовлетворять все заявки. К концу лета был готов план Дауэса. Немцев обеспечили кредитом, который шёл в конечном счёте на выплату репараций. Шахт пишет, что эта музыка не была вечной, но играла лишь тогда, когда шли деньги из США. Немецкие муниципалитеты вошли во вкус, строя бассейны, парки, стадионы и прочие объекты за занятые деньги. Занимали они в валюте, доход свой они возвращали в Рейхсбанк в рейхсмарках, который платил по репарациям опять же в валюте, полученной в займе. Плюс проценты. Губительная практика валютных займов распространилась по стране. Снова подняли голову валютные спекулянты.

Музыка стала кончаться в «чёрную пятницу» 13 мая 1927 года, когда после того, как Шахт стал снова грозить кредитными ограничениями. Информация просочилась в прессу. Берлинская биржа рухнула. Зарубежным кредиторам стало ясно, что скоро они могут не увидеть своих денежек. Потому в 1927 году была созвана конференция, на которой был одобрен новый, более мягкий план Юнга. Но и он был недостаточно мягок (жадность победителей никуда не делась), потому Шахту пришлось подписать его лишь под давлением. Он пишет, что для решения проблемы репарации кредиты надо было давать не немцам, а странам-импортёрам немецкой продукции, которые, платя за немецкие товары, и предоставили бы валюту для выплаты репараций. Ага, а чем бы сами импортёры расплачивались по кредитам? Не иначе, сырьём. В рамках подобных соображений Шахт убедил Оуэна Юнга в необходимости создания специального банка, который бы распределял репарационные платежи и помогал бы со средствами аграрным странам. Так появился на свет Банк Международных Расчётов, про который я когда-то рассказывал.

Подписание плана Юнга

На родине за план Юнга на Шахта повесили всех собак, и в марте 1930 года он подал в отставку. Интересной байкой из арсенала автора было описание визита в Нью-Йорк к тогдашнему президенту ФРС Бенджамину Стронгу. Уже тогда немцы держали часть своего золотого запаса в подвалах ФРС. Шахт захотел посмотреть на это золото, и Стронг с гордостью повёл его в закрома. Вот только найти накопления Рейхсбанка им тогда не удалось. Прошло почти столетие, и вот уже в наши дни Бундесбанк безуспешно пытается пощупать своё золото в нью-йоркских подвалах. После отставки Шахта стали приглашать читать доклады в разных странах, в том числе в США. И всюду бывший президент Рейхсбанка не уставал повторять, что Германия не сможет платить столько, сколько хотят от неё. В конце своего американского турне вышел сборник его речей под красноречивым названием «Конец репараций». Говорил он с глазу на глаз и с президентом Гувером. Через полгода, в июне 1931 года Гувер объявил мораторий на платежи по репарациям. План Юнга был мёртв.

Мораторию, однако, предшествовал европейский банковский кризис, который начался с дефолта ротшильдовского Creditanstalt в Вене. Как это бывает, при панике все стали стремиться достать свои деньги. Валютные резервы Рейхсбанка (и многих крупных банков) растаяли в одно мгновение. Всё случилось, как предсказывал Шахт. Немецкие заёмщики оказались неспособны исполнять свои обязательства, и проблему получили их кредиторы, английские и американские банки. Всем стали нужны деньги, в первую очередь доллары. Включился первый в истории долларовый пылесос, который привёл к девальвации одной из ведущих резервных валют – английского фунта. Она была первой, но не последней в последовавшей гонке девальваций.

Излишне говорить, что банковский кризис сопровождался массовым обнищанием, банкротствами и безработицей. В этом всём кризисном хаосе позицией Шахта было – полагаться на свои силы, на свою промышленность. Похожую позицию имела новая политическая сила, набравшая вес на выборах 1932 года – НСДАП...

- Перераспределить богатство посредством налогов на прибыль.

Мировые финансы и так уже постепенно съедаются государством. Если посмотреть на процент пособий и субсидий в федеральном доходе США, то можно заметить, что он не только вырос с двадцати до восьмидесяти процентов. Но и временами стал значительно превосходить федеральный доход. То есть американское государство жило в долг.

Трасфертные платежи в США

Если данный способ существования мыслится моделью на будущее, то с мечтой о дальнейшем росте придётся распрощаться. Мало кто захочет искать работу, если есть пособие. Этот эффект стал явно наблюдаться особенно после пандемии. Экологические ограничения рост тоже не ускоряют. Влезать в долги имеет смысл, когда занятые деньги служат базисом для дальнейшего роста. А вот когда они просто проедаются – смысла в этом мероприятии мало. Только инфляцию разгонишь.

Правда, не всё будет проедено. Международное энергетическое агентство предлагает потратить 100 триллионов (триллионов, Карл!) на достижение углеродной нейтральности, то есть чтобы отказаться от газа, нефти, угля, дров и прочего ископаемого топлива. Дэвид называет это неработающей фантастикой. Этот барьер слишком высок для правительств и бизнеса, который уже сегодня сортируют по соответствию стандартам ESG. Считают, сколько углекислого газа они эмитируют, сколько инвалидов, женщин и цветных нанимают и т.д.

В нефтегаз в то же время вкладывается всё меньше. Несмотря на наличие месторождений, компании используют имеющиеся средства для снижения долгов, обратного выкупа акций или выплаты дивидендов. Но не для наращивания производства.

Капиталовложения энергокомпаний США

Это всё – результат политического давления, а не экономики. Закрытие Байденом проекта трубопровода Кистоун стало сильным месиджем. Сильным и разрушительным.

Желание давосцев воспользоваться плодами Четвёртой промышленной революции похвально. Вот только плоды эти упадут в руки того, кто более настойчив в их выращивании. У США есть серьёзный конкурент – Китай. Он достаточно организован, обеспечен и мотивирован, чтобы выиграть соревнование. На сегодняшний день китайцам уже есть, чем гордиться. Они смонтировали 819 тысяч 5G-телевышек, это 70% мирового объёма. И, несмотря на проблемы из-за ковида и американских санкций, они не собираются снижать темп и построят ещё почти столько же. Средняя скорость 5G-интернета в США находится где-то в районе 60 Мбит/с, а в Китае – впятеро выше. Построение инфраструктуры связи сопровождается и ростом промышленных и коммерческих приложений. Становятся возможными такие вещи, как предсказание источников инфекции в реальном времени, обмен информации между самообучающимися промышленными роботами, автоматические порты с минимальным контролем со стороны оператора, «умные города», удалённая диагностика и многое другое.

А ещё грядёт цифровой юань. Скептики отмахнутся: вряд ли что-то в настоящее время может угрожать доминированию доллара, особенно со стороны «несвободной» валюты с неразвитым рынком капитала. Но китайцы не собираются перенимать у доллара его существующие функции. Они просто хотят сделать их менее нужными. Одна из технологий Индустрии 4.0, так называемая «умная логистика» обещает драматически снизить роль банковской системы и объём циркулирующих в ней средств. Новая система, разрабатываемая Huawei, свяжет бизнесы посредством мобильных приложений и искусственного интеллекта, а также снизит необходимость в кредите. Конечно, никто не забывает и о цифровых финансах и новых системах перевода средств. В конечном счёте тот, кто доминирует в глобальных производственных цепочках, тот будет доминировать и в системе валют.

Несмотря на риторику и желание участвовать в начинаниях по сохранению климата, Китай, в отличие от давосских мечтателей, не намерен приносить свою экономику в жертву углеродной нейтральности. Сначала экономика, потом – климат. КНР собирается продолжать увеличивать мощности в ископаемых источниках энергии. Китайцы знают, что экономическое развитие – ключ к решению всех проблем. Они будут говорить Западу то, что тот хочет слышать, и в то же время наращивать свою промышленную базу. А Великая Перезагрузка не дождётся своей сотни триллионов для перестройки всего мира, потому что Штаты рухнут задолго до её завершения.

Вторая половина книги мне показалась не столь интересной. Дженис Фиаменго опасается, что идеологи-реформаторы разрушают семью. Что они заботятся о карьере женщины, а не о перспективах замужества. Феминистки вещают, что женщина может быть в безопасности только тогда, когда она может законным образом контролировать любой элемент сексуального взаимодействия и может посадить мужика, просто рассказав историю жертвы. Мужчинам они навязывают благочестие и в то же время поощряют «сучье» поведение женщин и девушек. Цель подобных активистов – своё благополучие, а обиженными женщинами легко манипулировать.

Кто-то рассказывает про контролируемый леваками юмор, кто-то критикует энергостратегию ВП, продвигая «умную сеть», при которой автономные электроавто обеспечивают баланс мощности, отдавая свой заряд обратно в сеть, когда нужно. Кто-то опасается централизованного планирования и бесконечных схем спирали госрасходов. Кто-то нападает на теорию стейкхолдеров.

Наконец, Ричард Фернандес обращает внимание на то, что в случае с Великой Перезагрузкой мы сталкиваемся с чем-то вроде религиозного движения. Несмотря на то, что предлагаемые меры по противодействию изменению климата упаковываются в научную обёртку, не всё в их обосновании безупречно. Проблемы сложные, понимание их ограничено. И всё равно наука не может нам сказать, что хорошо, а что плохо. Касательно ценностей, дающих ответ на этот вопрос, нет консенсуса даже на Западе. В этом свете нетрудно предсказать, что политические группы будут пытаться создать нечто вроде квазирелигии, которая предоставит эти ценности. ВП – лишь одна попытка из многих. Давосские жрецы смело пытаются изменить мир в своих финансовых интересах, не глядя на возможные последствия. При этом они не стеснены ни какой-то высшей силой (будь они настоящими жрецами), ни экспериментальным доказательством (будь они настоящими учёными). Ричард считает, что человечество продвинет вперёд не монополия Великой Перезагрузки, перерождающуюся в Великий Диктат, а свободное соревнование разных идеологий, которое приведёт к эволюции новых идей.

--------------------------

Могу согласиться с Голдманом. Пока Запад спасает климат, Восток будет наращивать свою индустриальную базу и захватывать всё новые рынки. У стран слишком разные ситуации, чтобы все одинаково тянули эту лямку. Китай с Индией уже сегодня говорят: «Это из-за угля, который сжёг Запад, у нас изменение климата. Потому пусть он первый и сокращает выбросы». В таких условиях экономическая деградация современных развитых стран становится вопросом довольно скорого времени. Первый же серьёзный экономический кризис поставит жирный крест на планах зелёных. Уже сегодня в свете подорожания энергоносителей в Германии отменили топливные налоги, например.

Планы давосских стратегов уже сегодня приходится корректировать. Недавно прошедший форум оказался менее представительным, чем обычно. Климатическая повестка ушла на задний план. Сегодня думают о сотрудничестве в мире, разрываемом холодными и горячими войнами. Разногласия есть даже внутри самого Запада, страны которого в одностороннем порядке субсидируют свою экономику в ущерб другим. Одним словом, наступило время разбрасывать камни, в то время как элита пытается их собрать. Вряд ли у них получится.

Как видим, наш буржуин не хочет терять пёрышки и выставляет себя патриотом своей страны. Однако хочется задать ему вопрос: с какой стати капиталист должен заботиться о какой-то отдельно стране и её жителях, если эта забота не принесёт ему прибыли? Его главная печаль как раз деньги, и ничего больше.

Майкл Антон в своей статье «Социализм и Великая Перезагрузка» спешит успокоить тех, кто боится за судьбу капитализма в свете последних поползновений давосцев. Эти деятели в самом деле собираются уравнять условия жизни в обществе. Но не для себя! Социализм – не то, чем они занимаются. Кстати, то, что под социализмом понимается сегодня – прогрессивное налогообложение, социальное государство, национализация здравоохранения и прочих ключевых сфер экономики, обширный список прав человека, гарантированных государством при сохранении частной собственности на средства производства – даже это Маркс с Энгельсом презрительно называли «буржуазным социализмом». Что же тогда такое – настоящий социализм?

Далее автор популярно излагает основы марксизма, и делает это совсем неплохо. Ещё Жан-Жак Руссо стал отстаивать идею о непостоянстве природы человека. Человеческая рациональность привела к изобретению частной собственности. Для её защиты были созданы специальные институции, и они стали источником неравенства и нищеты. Руссо писал, что историей движут противоречия и конфликты. Кант и Гегель были в этом с ним согласны, но считали, что процесс имеет разумное направление. Когда-нибудь мы придём в некое идеальное конечное состояние. Фукуяма, написав о конце истории, был в каком-то смысле их последователем. Оказались в их лагере и Маркс с Энгельсом.

Для Маркса фундаментальный факт человеческой жизни – это сознательное производство и потребление. Человек, общество определяются способом этого производства. Человек адаптируется к этому способу (базису). Все другие аспекты жизни (так называемая надстройка) определяются этим базисом: прошлое, настоящее, будущее. Религия, мораль, мировоззрение… Таким образом, история – это не что иное, как процесс перехода от одного базиса к другому с сопутствующими изменениями надстройки. Движет этот процесс классовая борьба, которая проистекает из того, что все средства производства принадлежат меньшинству, которое эксплуатирует оставшееся большинство. Рабовладельцы эксплуатируют рабов, феодалы – крепостных, буржуазия – пролетариат. Конечно, системы эти кишат противоречиями, и переход от одной формации к другой часто принимает форму революции.

Живя в условиях капитализма, Маркс и Энгельс чувствовали, что он находится на грани своего коллапса, вызываемого им же. Капитализм сметает все промежуточные классы и делит мир на два: состоятельные эксплуататоры и нищие эксплуатируемые. Которым, как известно, нечего терять, помимо своих цепей. Ведь вся их свобода – лишь способность к продаже своего труда. Буржуй же, заплатив зарплату, не чувствует себя больше ни в чём обязанным. Вся феодальная романтика канула в прошлое. Капитализм расчеловечивает. Люди становятся винтиками капиталистической машины, заточенной на инновацию и эффективность. Страх потерять работу и утеря старых традиций ввергает их в постоянное беспокойство и изоляцию.

Цель капиталиста – постоянный рост. Если не будешь расти – тебя сожрут. Так что развивайся, захватывай рынки и выходи на новый уровень. В процессе роста бизнес становится настолько силён, что начинает соперничать и даже попирать государственную власть. Как минимум, обширные ресурсы позволяют эффективно влиять на госчиновников в своих интересах. Подрывает капитализм и семью. При нём существуют три типа личности: капиталисты, рабочие и потребители. Для первых двух семейная жизнь становится как минимум отвлекающим фактором, а как максимум – угрозой лояльности. Мужья и жёны, родители и дети теряют связи между собой и втискиваются в прокрустово ложе денежных отношений.

Непрестанный рост эффективности приводит к кризисам перепроизводства. Механизация, организация, разделение труда и другие факторы позволяют произвести всё больше, но в то же время зарплаты падают, как падает и свободное время. Как результат, работник не может приобрести товар. Фирмам приходится сокращать персонал, который пополняет ряды армии безработных. Порочный круг замыкается. Какой выход из этой ситуации? Разрушение производительных сил, более основательная эксплуатация старых рынков и завоевание новых, что мостит дорогу к новым, ещё более разрушительным кризисам. В этом процессе формируется армия сплочённых могильщиков капитализма.

Сами же буржуины нуждаются в самооправдании. Совесть есть и у них тоже. Его они находят в идеологии, которая намного слабее, чем даже языческие мифы. Человек в ней – максимально эгоистическое и потакающее своим желаниям существо. Материальное потребление – вот всё, что ему можно предложить. Душе же ничего не предлагается. Духовное не только обесценивается, ему даже отказывают в существовании.

Однако не стоит печалиться: так не может продолжаться вечно. Могильщик буржуазии рано или поздно совершит революцию. Капитализм сделает своё дело, устранив нужду из нашей жизни. А пролетарии (которыми будут все) позаботятся о справедливом распределении благ. Классовая борьба уйдёт в прошлое, потому что не будет больше классов! При коммунизме трудящиеся будут управлять сами собой, и потому это будет конечной стадией развития человечества. Новые способы производства и распределения неизбежно породят новое общество и нового человека. Коммунизм объединит людей и вернёт человека в состояние первозданной доброты и братства. Государство, по словам Энгельса, «испарится». Оно окажется не нужным, потому что все будут рациональными и добрыми. И потому никого не надо будет принуждать или уговаривать.

В чём ошибался Маркс? Мы знаем, что человеческие убеждения могут сильно меняться. Времена бывают разные. Но почему единственной причиной их изменения должен быть способ производства? А может быть, есть что-то в человеческой душе, что остаётся неизменным? Истории известны примеры, когда общества сопротивляются технологическим переменам для сохранения образа жизни предков. Достаточно вспомнить японские порядки до 1868 года. Далее, изменения нравов людей от эпохи к эпохе также не являлись чем-то новым для современников Маркса. Но причиной их могли быть не марксовы жернова истории, а человеческая природа. Недостаток, нужда и опасность дают дорогу миру, безопасности и изобилию, что в свою очередь создаёт условия для досуга и деградации добродетелей. Что приводит к возвращению нужды и опасности. Так называемый «цикл режимов», не имеющий ни конца, ни начала. Маркс же считал, что определённые страсти в человеческой душе когда-нибудь будут искоренены. Человек утратит весь свой эгоизм, жадность, амбиции и тщеславие. Философы до Маркса полагали, что это вряд ли. Потому они делали упор не на искоренении, а на подавлении низменных страстей с помощью образования, убеждения и принуждения.

Сегодня мы видим, что, несмотря на некоторые успехи, фундаментальные предсказания Маркса не сбылись. Коммунизм не построен. Вообще его не видно. Может, подождать ещё пару сотен лет? Но почему тогда соцстраны либо перестали существовать, либо остались таковыми лишь формально?

Скорее всего потому, что низменные страсти нельзя искоренить. Всегда будут и альтруисты, и эгоисты, и те, кто между ними. И потому, если убрать капитализм с его жаждой прибыли – мало кто будет продолжать добросовестно трудиться. У экономики нет автопилота. Её движет человеческая жадность. Потому-то социалистические страны, несмотря на весь прогресс, тем не менее, отстали в производительности труда от Первого мира.

Стоит заметить также, что то, что Маркс обличал «дикий» капитализм, на самом деле является экстремальным либертарианством. А ведь ещё Адам Смит считал политическую и моральную добродетель неотъемлемым основанием для экономической свободы. Свобода предпринимательства служит добродетели, а не наоборот! Это средство, а не цель.

Наконец, мы знаем сегодня, что практика социализма никак не могла обойтись без непрестанной пропаганды и принуждения. Марксисты признавали их необходимость, но говорили, что она постепенно отпадёт. При коммунизме. Который не наступил. Пока. А может быть просто человеческая природа неизменна и потому приходится постоянно промывать мозги? И одной из задач ответственной политики должна быть минимизация принуждения и пропаганды? Недаром в условиях относительно свободных выборов люди имеют склонность голосовать за то, что Маркс презрительно именовал «буржуазным социализмом».

Критики марксизма смеялись над несбывшимися предсказаниями массовой безработицы и превращения пролетариев в нищих. Но прошли годы, и современность с её армиями прекариата нам всё больше напоминает то, что предсказывал Маркс. Всё чаще торжествует логика «чистого» капитализма, согласно которой должна быть законной даже продажа героина. Вступающее во взрослую жизнь поколение не может быть уверено, что добьётся такого же благосостояния, что и родители. Какую работу не отнимут роботы – за ту возьмутся иммигранты. Казалось бы, повод бунтовать. Но современные капиталисты нашли способ умиротворить своего могильщика. Старый способ, надо сказать: хлеб и зрелища. Фастфуд, игрушки, порнуха и наркотики. Проблема в том, что «умиротворённый» таким образом работник плохо способен к продуктивному труду. Приходится завозить всё новых иммигрантов. Парадокс: чем крупнее низший класс, тем острее нужда в импорте труда.

Идеологи Великой Перезагрузки делают из этого тренда на обнищание массы цель. Всё по известному лозунгу давосцев: «У вас ничего не будет, и вы будете счастливы!» Не «у нас» а «у вас», обратите внимание. Маркс, говоря про отчуждённость буржуина от пролетария полтора века назад, оказался прав в отношении новой мировой элиты. Которая считает себя достойной своих благ: ведь они люди знающие, окончили нужные университеты. Этой элите нужен мир, который был бы благоприятен для «рынков», но не свободных рынков, а таких, которые бы служили их интересам. Интересам глобального капитала. В угоду этим интересам переформатируются правительства и целые общества, разрушается семья.

Мы видели уже, что идеологи ВП делают ставку на дальнейшую автоматизацию. Если эта ставка сыграет, то столь любимый Марксом пролетариат окажется без возможности продавать свой труд. Чем же он сможет прокормиться? На этот счёт уже есть домашняя заготовка: безусловный базовый доход (ББД). Он успокоит совесть элиты (никто не будет голодать) и в то же время сделает зависимыми низшие классы. Им уже не будет смысла бунтовать. А деньги, ими получаемые, уйдут обратно в экономику. Они будут служить источником стабильного спроса в любой кризис. И пусть никто не надеется отложить что-то на чёрный день. Не дадут.

Если вспомнить про марксовы базис и надстройку, то параллели с сегодняшним днём бросаются в глаза. Сегодня цифровые технологии правят нашей жизнью гораздо более явным образом, чем паровая машина в прошлом. Персональный компьютер и смартфон дали нам новых олигархов, их финансистов и прочих «технократов», которые используют технологии для контроля всех остальных. Однако в такой системе не было бы места для воук-капитализма с его букетом из феминизма, ЛГБТ-, климатического и прочего активизма. Их роль не отличается от роли любой идеологии по Марксу: они служат для придания системе видимости легальности. Наши правители, как и Маркс, верят в то, что общество должно избавиться от всего: религии, семьи, ассоциаций, организаций-посредников. Но за одним исключением: государство должно остаться, хоть и в видоизменённом состоянии корпоративизма. Оно будет служить, однако, не пролетариату, а элитам.

Современные воук-идеологи признают три класса в основе общества: «добродетельных экспертов» с собой в их числе, низший класс, не заслуживающий своей бедности и отсутствия привилегий, а также средний класс, чьё имущество и положение полностью не заслужены. Этот средний класс выставляется истинными властителями и эксплуататорами. Против него и ведётся война союзом элиты и плебса. Все обиды переадресовываются с реальных олигархов на соседей по кварталу, чья вина состоит в их цвете кожи или гендере. Да, современные культурные марксисты взяли на вооружение (якобы) антирасизм, переписав знаменитые строки из Манифеста следующим образом:

История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов расового угнетения.

Да, они считают расу фундаментальной характеристикой, отличающей поработителя и угнетаемого. И если Маркс считал, что все люди добрые, то оказывается, что это относится не к каждой расе. Одна из них несёт в себе семена зла. Потому-то коммунизм с его вечным миром недостижим. Добродетельной элите вечно придётся сдерживать незатухающий конфликт между злой «белизной» и всеми остальными.

Остаются, однако, две проблемы. Надо как-то объяснить преобладающий цвет кожи существующих элит, а также несознательность многих небелых, не желающих разделять подобные убеждения. Последних можно попытаться перевоспитать или изолировать. Для марксистов не в новость подобная проблематика. А вот с первыми труднее. Их придётся задекларировать «правильными» белыми. Впрочем, не ищите непротиворечивости в современных левых учениях, её там быть не может. Ищите, кому она выгодна. А именно правящему техно-финансо-административному классу. Что-то перепадает современным низам. Средний и рабочий класс – теряют.

Вот что значит современный социализм: прибыльная наркоторговля и социальные выплаты в одном флаконе. И никакого имущественного равенства. Вместо него подсовывается выравнивание демографических групп. При этом выносятся за скобки те, кого надо бы раскулачить в первую очередь. Капитализм с прибылями – для избранных, социализм с экспроприациями – для всех остальных.

Реальную угрозу современной цивилизации представляет, таким образом, не марксов пролетарий с вилами, а технобанкир, мечтающий о Великой Перезагрузке. Проблема не в государстве таковом, а в его захвате капиталом элит. Государство никогда не испарится, вопреки прогнозу классиков коммунизма. Вопрос лишь в том, чьим интересам оно будет служить. Пробудится ли классовое сознание в головах эксплуатируемых?

Не верьте Марксу. Не смотрите на всё через призму класса. Есть вещи посильнее классовой принадлежности. Это раса, нация, род, семья.

Раса бьёт класс.

Воук-активисты и их спонсоры не имеют подобного слепого пятна марксистов и используют эти вещи в своём синтезе новой системы. Системы, в которую взяли всё худшее от капитализма и всё худшее от социализма и заполировали воуком. Власть и прибыли – элите, жалкие пособия – всем остальным. Всех недовольных – в ГУЛАГ. Правда, его не построили. Пока.

------------------------------------

Блестяще. Ради одной только статьи Антона стоило прочитать всю книгу. Могу подписаться под его анализом марксизма, но только вот последующее приложение его к современной ситуации несколько невнятно и вызывает вопросы. Так прав был Маркс с его классами или нет? Если крупная буржуазия захватывает контроль над планетой, обрекая трудящихся на незавидное существование – то прав. Если же трудящиеся как класс пропадают – то определённо нет.

Не надо пользоваться негодными инструментами. Суть нынешней ситуации не в классовой борьбе, а в разделе ренты. Ренты с природных ресурсов и с капитала, который научается обходиться без труда и грозит выбросить на обочину истории уже не только физический, но и умственный труд. Рост производительности труда – объективный процесс. Всеобщая занятость в таких условиях – недостижимая мечта. Потому надо решать вопрос – что делать с миллионами, миллиардами ненужных рабочих рук. Идеологи ВП хотят посадить их всех на пожизненное пособие. Антон от души критикует этот метод. Но, к сожалению, не приводит альтернатив.

Оптимальным решением проблемы лишних людей в условиях глобального капитализма как раз и будет ББД, который нужно будет выколачивать из корпораций высокими налогами на капитал, обязательными во всех странах. Вполне в духе Давоса. Другое дело, что это – утопия. Не готовы ещё народы на жизнь в глобальном человейнике. Нас ждут новые границы, холодные и горячие войны, борьба за ресурсы. Процесс уже идёт. Новое мироустройство будет состоять из нескольких блоков, у каждого из которых будет возможность попробовать то или иное решение. Кто-то впадёт в дикий капитализм. Кто-то сохранит пособия, навесив их финансирование на крупный капитал. Кто-то решится снова строить коммунизм. Где-то воцарится анархия. Если на планете будет царить мир и экономическое преимущество не будет превращаться в военное завоевание, то такое параллельное развитие может продлиться очень долго.

Но пройдут десятилетия – и народы неизбежно соберутся вместе. И мы снова столкнёмся с теми же проблемами, которые имеем сегодня при глобализации. Предлагаемые решения будут схожими. Люди должны будут найти себе достойное занятие в условиях повальной автоматизации. По моему мнению, они должны стремиться делать друг другу добро вместо того, чтобы ширяться и убивать время другими бесполезными способами. Но мы уже знаем, что, хоть мы добрые внутри, мы носим в себе и неистребимые семена зла. Ещё мы знаем, что тоскливо жить без великой цели. Побеждать зло добром и стремиться к лучшему должна помогать мораль, которую без идеологии выработать нельзя. То, что есть сегодня – с задачей не справляется. Нужно что-то новое, и оно неизбежно появится. Нужно только подождать.