Серия «Почему мы дерёмся»

Заканчиваем знакомиться с книгой Кристофера Блэттмана "Почему мы дерёмся".

Ссылки на предыдущие части: 1 2 3

Коротко для ЛЛ: наводить порядок в стране можно и извне, методом кнута и пряника. Но миротворчество, увы, не гарантия решения проблем. Задача миротворца нелегка, путь его нелёгок и тернист. Даже маленький успех - это успех. Делая маленькие шаги - далеко зайдёшь.

Рецепт миротворчества номер четыре: вмешательство со стороны. Здесь у миротворца выбор из нескольких альтернатив: наказание (кнут), стимулирование (пряник), принуждение, информационная поддержка, социализация и содействие.

Касательно кнута, у автора любимый пример: финансовые санкции против поджигателей войны. Так делал его знакомый с южносуданскими олигархами, побуждая госорганы замораживать их капиталы. Олигархи стали слабее, и они вне себя. Они не приглашают его, как бывало, на чай. Подобным образом городские власти в США и Колумбии делают плохо главарям преступных картелей, когда те переходят красные линии, требующие, как правило, ограничения убийств. Это называют также "условными репрессиями". Успех таких мероприятий, пожалуй, ограниченный. Да и трудно его посчитать. Мы же не знаем, как сложились бы дела, не будь их. Эта тема остаётся скорее привлекательной идеей, чем испытанной стратегией.

Принуждение к миру - это то, ради чего в страну засылают миротворческие контингенты. Как правило, ситуация в проблемных странах чревата повторным возгоранием войны. Любое лишнее убийство может начать всё сначала. Миротворцы могут быстро справиться с невооружённой толпой, ограничить стимулы для необузданных элит, установить радиостанции, контролировать соблюдение договорённостей враждующими сторонами а также принудить к самим договорённостям. Их эффективность далеко не всегда высока. Но в целом эффект положительный. В общем, они делают ужасные ситуации немножко лучше. Автор считает, что не надо от них отказываться.

Содействие может принимать разные формы. Это и обеспечение площадки для переговоров, и посредничество, и даже обучение враждующих сторон в целях улучшения их договороспособности. Содействие независимых посредников помогло, например, договориться IRA и британским властям, чтобы закончить многолетний конфликт в Северной Ирландии.

Обучение может содержаться также в социализации, в процессе которой стороны учатся распознавать свою предвзятость, прислушиваться к словам врага и пытаться понять его точку зрения. И даже контролировать свой гнев. Некоторые социологи называют это "цивилизующим процессом". А выглядит это порой почти как КПТ. А почему бы и нет, если оно работает? Если число убийств и вообще преступность - падает? Автору известны с США многие активисты, которые целенаправленно работают с преступниками подобными методами, помогая им становиться нормальными людьми. В целом, мир можно назвать результатом социализации.

У поощрения, при котором большие и маленькие главари группировок получают немалые суммы, хватает критиков. Это практиковалось в Афганистане, в бывших советских республиках, в африканских странах. Результат, кстати, не стопроцентный, хоть и не нулевой. Есть ещё проблема: подобные методы делают элиты ещё более необузданными. Баланс пользы и вреда - неустойчив. Причём польза чаще всего лишь кратковременная, в отличие от.

Это всё - методы, в которые верит автор. Но есть и другие, ненадёжные, к которым он сохраняет скептицизм. Например, к продвижению женщин на руководящие посты. Да, на индивидуальном уровне они, пожалуй, менее агрессивны. Да, исторически война - дело мужчин. И даже эмансипация имела, быть может, одним из результатом, продвижение мира, поскольку она уменьшает дисбаланс в политике. Но сложив индивидуальные чувства - не получишь групповое действие. Группа политологов сравнила данные 120 лет политического лидерства и пришла к выводу, что страны, которыми руководили женщины, не реже других начинали войны. А королевы вообще на 40% больше воевали, чем короли. Правда, часть "заслуги" лежит на их врагах, желающих воспользоваться кажущейся слабостью соседа. Но лишь часть.

Ещё одна сомнительная идея - покончить с бедностью. Тогда и войны уменьшатся. Казалось бы. Однако механизм здесь непростой. Если война уже идёт - тогда да, бедность позволяет её продлиться, ведь народ, потерявший работу, подаётся в солдаты. Но вот на предотвращение войны материальный достаток, похоже, не влияет.

Автор не верит и в высокий процент молодёжи как фактор вероятности войны. Статистика этого не подтверждает. Также не была найдена связь и с устойчивостью и числом этнических идентичностей. Да и влияние изменения климата на конфликты - пока что остаются чисто гипотетическими. Воды не хватает повсюду, а войны случаются лишь кое-где. Тем не менее, на более низком, индивидуальном уровне, современные горячие деньки могут усилить агрессию.

В конце главы автор занимается вопросом: может стоит иногда дать сторонам повоевать как следует, чтобы одна сторона убедительно победила, сделав будущие конфликты менее вероятными? Некоторые идут дальше и задумываются об очищающей силе конфликтов. И даже о том, что из войны выросли современные государства. На все эти соображения можно ответить, что они игнорируют страдания людей. Далее, не факт, что война вообще улучшит стабильность, равенство или силу государства. Достаточно отрицательных примеров. И в-третьих, не стоит путать войну с соперничеством. Которое действительно может двигать вперёд. Но при нём нет таких разрушений. Наконец, надо не забывать успехи стабильности, равенства и государственного строительства в мирное время. Особенно после окончания Второй мировой войны, когда рухнула колониальная система, а ООН выросла с 51 до 193 государств-членов. Но лучшим примером служит улучшение гражданских прав, которое медленно, но неуклонно, продолжается на протяжении трёх сотен лет. Элиты, видя, что им придётся несладко, делали уступки раз за разом. Что это происходило не всегда и не всюду - автор, увы, не упоминает. Вот и ушла Великая Октябрьская социалистическая революция из памяти современников.

Заканчивается книга десятью заповедями миротворца: различай легкие и трудные проблемы, не верь в великие планы и лучшие практики, не забывай, что всюду есть шкурный интерес, иди малыми шажками, работай методом проб и ошибок, не бойся неудач, будь терпелив, ставь осязаемые цели, будь подотчётен и знай свои сильные стороны.

-----------------------------

Заметно, что книгу писал не историк, но практически настроенный специалист. Он ясно видит, что успех миротворческих мероприятий не гарантирован. Но, к сожалению, не задумывается почему. А потому, что он не верит в объективные предпосылки конфликтов. Можно долго жить на бочке с порохом, а потом захотеть закурить. Виноватой у нашего автора окажется сигарета. Что ж, если альтернативного места для проживания нет, то так оно и есть...

А если есть, то следует озаботиться устранением основы для конфликта, к которым относится и бедность, например. Гитлер пришёл к власти после банкротства крупнейших немецких банков, в результате которого миллионы немцев оказались за чертой бедности и проголосовали за того, кто предложил лёгкое решение проблем.

С другой стороны, одной из глубоко лежащих причин войн являлось и является имперское мышление. Мышление это в виде национализма присуще и большим, и малым странам. На мой взгляд, оно - и есть та самая пороховая бочка. И если от него нельзя избавиться, то так и придётся вечно полагаться на половинчатые решения, предлагаемые автором. Окончательным выходом из ситуации будет - убедить критическую массу людей, что все они - братья. Титаническая задача. Но решать её надо.

Продолжаем знакомиться с книгой Кристофера Блэттмана "Почему мы дерёмся. Корни войны и пути к миру".

Ссылка на начало.

Коротко для ЛЛ: туман войны затрудняет принятие нами решений. На неприятеля нельзя положиться: он может блефовать и вообще не отвечать за свои слова. Наша ограниченность застилает нам глаза и мешает адекватно оценивать себя и других.

Следующим классом предпосылок, приводящих к войнам, является неопределённость. По сути, недостаток информации. Информации о силе и намерениях врага, например. В результате потенциальные стороны конфликта имеют не соответствующие действительности представления и не могут договориться. Одна сторона может считать себя заведомо сильнее другой, у которой на самом деле есть козыри в рукаве. Соответственно на переговорах она не будет делать больших уступок. А та, другая сторона, не будет соглашаться на то немногое, что ей будет предлагаться. И требовать большего. В таких условиях вероятность мирного исхода переговоров невелика. Недостающей информацией стороны обменяются уже в ходе военных действий. Learning by fighting. Или "слабак" докажет, что он на самом деле серьёзный противник, или гегемон достанет свои козыри из рукава, которыми он побьёт вражеские. И вот тогда-то договориться станет легче.

Обмен информацией в ходе конфликта - долгая и запутанная процедура, которая может длиться годами. Генерал Карл фон Клаузевиц проницательно заметил на этот счёт:

Война — область недостоверного: три четверти того, на чём строится действие на войне, лежит в тумане неизвестности, и следовательно, чтобы вскрыть истину, требуется прежде всего тонкий, гибкий, проницательный ум… Недостоверность известий и постоянное вмешательство случайности приводят к тому, что воюющий в действительности сталкивается с совершенно иным положением вещей, чем ожидал; это не может не отражаться на его плане или по крайней мере на тех представлениях об обстановке, которые легли в основу этого плана.

Из этого высказывания миру стало известно выражение Туман войны. Получить ясность в этом тумане можно при помощи разведки, как известно. Известить другого - при помощи сигналов. Вооружённые провокации, испытания оружия, заморозка банковских счетов и военные парады часто несут именно функцию информирования противника о том, что эскалировать ситуацию не стоит.

В целом, недостатком информации можно объяснить множество конфликтов, особенно краткосрочных. Автор считает, что сегодня, когда мы живём зашумленном мире, короткие войны станут более частыми.

Есть ещё одна трудность. Дело в том, что сигналам противника в целом нельзя доверять. Просто потому, что он может блефовать, чтобы отгрызть кусок побольше. В таких условиях оптимальной стратегией для получившего сигнал является отказ от постоянных уступок. А для сигналящего - время от времени блефовать. Эти наилучшие стратегии, как видим, имеют далеко не нулевую опасность войны. Как и в покере, в жизни нужно быть непредсказуемым - иногда сдавать назад, но иногда и принимать вызов.

В мире также есть не две, а много действующих сторон. В таких условиях ещё опаснее не принимать вызов: испортишь себе репутацию, и о тебя будут вытирать ноги третьи страны (банды, кланы). Как раз по причине неопределённости и приходится беречь репутацию. Любой гангстер знает: нельзя оставлять без ответа ни один наезд. Иначе последуют новые. На Корсике мстить за своих выходят целыми деревнями даже в случае незначительных оскорблений.

Недостатком информации Кристофер объясняет войну в Ираке. Саддам выбрался наверх из самых низов общества, используя вполне себе гангстерские методы. Естественно, он нажил себе множество врагов, с которыми он не церемонился: ни с курдами, ни с шиитами, ни с Ираном, ни с Кувейтом. В своём окружении он не терпел малейшего несогласия со своим мнением. Однажды на совещании один из членов кабинета стал критиковать его правление. Саддам не стал гневаться, а просто попросил его пройти в соседнюю комнату поговорить с глазу на глаз. Из которой затем послышался одиночный выстрел. Вернувшись, диктатор, как ни в чём не бывало, продолжил совещание. Ничего не скажешь, мощный сигнал. Неудивительно: внутренний заговор был опасностью номер один для Хусейна. Курды с шиитами - опасностью номер два. Иран с Израилем - номер три. И лишь где-то на четвёртом месте маячили американцы. Которые явно не были в курсе о своём положении в иерархии врагов.

Но вернёмся к войне. Оружие массового поражения (ОМП) издавна привлекало Саддама, и он был всего в годе от создания своей атомной бомбы, когда Израиль разбомбил его реактор. Как известно, предполагаемое обладание ОМП Ираком послужило оправданием для американского вторжения в 2003 году. Колин Пауэлл потрясал пробиркой с белым порошком в ООН:

Казалось бы, чего было проще для Саддама - впустить международных инспекторов, чтобы те убедились в ложности обвинений? Но нет, от отпирался до последнего момента, создавая видимость, что ему есть, что скрывать. Проблему представляли недружественные соседи Ирака, на которых блеф иракского диктатора оказывал сдерживающее действие. Сдашь раз - испортишь репутацию навсегда.

С другой стороны и Штаты посылали противоречивые сигналы. В 1991 году Буш-старший отказался влезать в Ирак на плечах отступающей иракской армии. Они вели себя нерешительно на других театрах военных действий, уйдя из Сомали в 1993 году после гибели всего лишь восемнадцати солдат. Короче, у Саддама создалось впечатление, что вряд ли янки станут штурмовать Багдад.

Мы знаем, что стало результатом: американцы вошли в Багдад, чтобы убедиться в том, что у Саддама не было оружия массового поражения. Но было уже поздно. Прошлого не вернёшь.

Переходим к предпосылке войн, которая носит наименее субъективный характер. Её автор называет commitment problem, а мне пришлось перевести это как ненадёжность сторон. В нашем мире всё течёт, всё изменяется. Одна группа набирает силу, другая теряет её. Чего ради растущему молодому хищнику соглашаться на сделку, которая подрезает ему крылья? А чего ради старый гегемон должен терпеть и смотреть на то, как рядом подрастает тот, кто скоро свергнет его с пьедестала? Получается, что стороны ненадёжны в своих позициях. Даже если они о чём-то официально договорятся, они в принципе не смогут соблюдать свои обязательства в свете меняющихся обстоятельств.

Автор иллюстрирует своё изложение ситуацией перед Первой мировой войной, вступить в которую немцев частично побудил непрестанный рост мощи Российской империи. А также геноцидом в Руанде, где находящиеся у власти хуту ограничивали растущее влияние тутси. Ну и ловушку Фукидида упомянул, куда ж без неё (я писал о ней здесь и здесь). Ожидаемые серьёзные сдвиги во власти, которых трудно предотвратить - идеальный рецепт для любой превентивной войны, в которой старый гегемон стремится задушить молодого выскочку. Такие ситуации очень трудно разрулить при отсутствии вышестоящих органов по обеспечению соблюдения договорённостей.

Даже когда война окончена, тяжело бывает рассчитывать на честность победителя в ней. Который имеет силу и возможность отступить от соблюдения своих обязательств буквально на следующий день после заключения мира. Особенно часто это бывает в гражданских войнах, по окончании которых диктатор запросто может отправить засветившихся оппозиционеров в тюрьму.

Вернувшись обратно к иракской войне, автор напоминает о Доктрине одного процента, согласно которой американцы должны вмешаться даже при минимальной опасности наличия ОМП у Ирака.  Дик Чейни говорил:

Если есть вероятность в один процент, что пакистанские учёные помогают аль-Каиде строить или разрабатывать ядерное оружие, мы должны относиться к ней как к несомненному факту с точки зрения нашего ответа. Это не про наш анализ… Речь идёт о нашем ответе.

Даже если оружия массового поражения нет, агрессивные намерения Хусейна не оставляли у сомнений в том, что рано или поздно оно у него появится. Ненадёжность сторон, как она есть.

И последняя в списке субъективная предпосылка: misperseptions, а именно ошибочные представления. Здесь имеет значение психология. Вслед за Канеманом автор говорит нам о быстром мышлении (Система 1 по Канеману), которое подсказывает нам простые, но часто неправильные решения. Ошибочные представления, которые имеет в виду Кристофер - это "рефлексивные ошибочные убеждения, которые ведут к поспешным действиям и о которых часто приходится сожалеть".

Всё потому, что мы существа эгоцентричные, которые заботятся прежде всего о себе и не влезающие в чужую шкуру. Мы основываем свои выводы не на полной, а на доступной нам информации. Поэт - Пушкин, птица - курица. Ещё мы склонны к подтверждению своей точки зрения, а также имеем свой интерес и чувства с эмоциями. Это приводит к тому, что группы слишком уверены в своих силах, они ошибочно проецируют свои убеждения на противника и ложно истолковывают чужие мотивы.

Самоуверенность не обязательно пропадает, когда ставки в игре высоки. И даже когда за дело берутся эксперты. И даже когда они работают вместе в рамках организаций. Вспомним дельцов Уолл-Стрит с их многочисленными сенсационными провалами, которые стоили миру триллионы. Спортсмены, недооценивающие соперника, тоже не исключение в этом смысле. И, конечно, политики. Уж сколько раз стратеги, запланировавшие маленькую победоносную войну, получали на выходе долгую и кровопролитную. Что интересно: видя чрезмерную самоуверенность у других, мы склонны не замечать её у себя. Более того, чем более объективными мы себя считаем - тем менее объективны мы на самом деле. К этому делу чаще склонны мужчины, чем женщины и неопытные, чем матёрые. Есть и отягчающие обстоятельства, например необузданные интересы.

Любое стратегическое решение предполагает оценку того, как ответит неприятель. Здесь мы часто забываем, что он имеет свою интерпретацию событий, отличную от нашей. Когда у нас что-то случается не так, то мы виним в этом обстоятельства. Если же неудача постигает противника - это он сам в этом виноват. А как же: ситуацию можно простить гораздо легче, чем человека.

Все эти ошибки скрыты в индивидуальной психологии. Может быть, коллективное принятие решений позволяют избавиться от ошибочных представлений? Да, позволяют, но не всегда и не до конца. Достаточно примеров коллективных ошибок. Многие слышали термин: групповое мышление. Оно приводит к планированию заведомо неудачных операций наподобие высадки в заливе Свиней. Организационная культура, поощряющая конформность и препятствующая критике имеет результатом устойчивые ложные убеждения у всей группы. Группы склонны фокусироваться не на всей доступной, а на разделяемой всеми информации. Часто включается процесс самоусиления и намеренной радикализации мнений. Кроме того, большие бюрократические машины склонны терять фокус на конкретной и важной проблеме, ведь есть много других задач, в то время, как неприятель бывает гораздо более целеустремлён. Сценарий типа "Давид и Голиаф". Короче, если вы руководите кучей народа и хотите избежать ложных представлений - культивируйте как минимум у себя в узком кругу открытость, дебаты и оппозицию.

Неверные представления приводят к гневу и прочим непродуктивным эмоциям. Доктор Бек много лет занимался пациентами, склонными к гневу. В конце концов он пришёл к выводу, что экстремальные реакции предваряются ошибками мышления. Хронически враждующие супруги строят у себя в голове искажённые картины мотивов и действий друг друга. Всяк норовит видеть себя жертвой, а партнёра - злодеем. Это приводит к порочному кругу усиливающихся негативных мыслей и автоматических агрессивных действий. Доктор задумался и пришёл к выводу: разорвать этот круг может лишь осмысление своих ошибочных представлений и ограничение автоматических реакций. Так появилась рационально-эмоционально-поведенческая терапия.

На все наши действия влияют эмоции. Они формируют восприятие новостей, они работают даже тогда, когда мы принимаем решения в спокойной и взвешенной обстановке. И при этом располагают нас к автоматическому действию. Которое не всегда оптимально.

Все эти ложные представления играли большую роль в конфликте в Северной Ирландии, получившем в английской историографии название Смута. Отношения между католиками и протестантами были конкурентными и поляризованными. Симпатий - практически никаких. История конфликтов - богатая. Всё это сформировало негативные стереотипы и ошибочные представления о другой стороне. Эти неверные убеждения оказалось очень сложно изменить. Если это и происходило, то медленно и пристрастно, с жадным глотанием всего хорошего, что говорится о тебе и плохого - о неприятеле.

Этот цикл начинается с факта, согласно которому человеческие группы склонны позитивно судить о себе и негативно - о конкурентах. Все это приводит к провокации автоматических контрапродуктивных вспышек в ответ на ничтожные стимулы. В процессе мы преувеличиваем свой успех и приписываем злые мотивы оппоненту. Неистовая чрезмерная реакция и несправедливости усиливают негативные установки, а гнев и ненависть делают дело ещё хуже. Всё это можно видеть долгие годы во взаимоотношениях католиков с протестантами, евреев с палестинцами, индуистов с мусульманами, сербов с хорватами...

-----------------------------

Я не понимаю, как эти пять логик, представленных автором могут "дисциплинировать наше мышление", если они включают себя такие разнородные вещи, как эмоции и ненадёжность сторон? Может быть, удобнее классифицировать? Но тогда он хотя бы дал признак, по которому классифицируется, а не просто набросал пять куч. Кристофер сам признаёт, что эти описанные им предпосылки - лишь вероятные объяснения причин конфликтов, а также отмечает роль случая.

Во что я могу поверить - это в то, что концентрация на этих пяти предпосылках может помочь нам найти дорогу к миру, а именно пытаться строить свои отношения таким образом, чтобы не доходило до войны. Об этом - в следующей части.