Посмотрел здесь пару роликов про хамелеонов (ссылки в конце) и что-то меня понесло :)

- Прошу всех встать,суд идёт
- Прошу садиться. Продолжим. Обвиняемый, расскажите суду, как по-вашему было дело.
- Ну... как и везде сейчас, в нашем доме много квартир сдавалось ценным специалистам из ближнего зарубежья, торгующим овощами на соседнем рынке. Каким-то образом они договорились , как я думаю, с управляющей компанией или Администрацией (выкрики "Протестую! " из зала), отгородили часть подвала и устроили себе склад. Выгнать их из подвала не получалось, несмотря на жалобы в администрацию. Начали плодиться тараканы. Попытки их вытравить не увенчались успехом.
- Вытравить мигрантов ?
- Интересная мысль, Ваша честь, но нет. Тараканов. Перебрав множество способов, решил купить на Авито несколько хамелеонов. Мне привезли 6 особей Chamaeleo calyptratus.
- С нарушением законодательства РФ, Йемена, международной конвенции CITES и правил авиакомпании. Контрабандой.
- Это выяснилось только потом, Ваша честь. На Авито поставщик числился Надёжным продавцом... Через месяц тараканы исчезли. Внезапно, начали плодиться сами хамелеоны и часть из них смогла воспользоваться тем , что за неделю до этого я начал ремонт на кухне , и убежали через вентиляцию. И плодиться, видимо, не перестали. Ибо еще через 2 месяца тараканы начали исчезать и по всему дому. Но начали случаться странные вещи.
Антон, шибко пьющий мужик со второго подъезда, начал видеть зеленых чертей. Сначала под шафе, а потом и в короткие периоды похмелья, что для него равнялось состоянию "как стекло". Никто ему не верил, все высмеивали, что вгоняло его в тоску , отчаяние и запой, пока он, спасаясь от чертей, не сиганул неудачно из окна 5го этажа.
Елена Фёдоровна, одинокая подслеповатая бабуля с 6го подъезда, периодически начала видеть по ночам маленьких зелёных человечков. Звонки в МЧС не помогли - ей там не верили . А после пикетоа возле районной, а потом и городской и областной администраций с плакатом "Перестаньте плевать на народ! Спасите город от марсиан!", старушку принудительно отправили сначала к наркологу, а потом в психиатрическую клинику. (гул возмущения в зале)
Потом хамелеоны нашли лазейку на склад ценных специалистов и начали по ночам поедать овощи. Специаалисты предположив , что виной всему мыши , попытались оных травить. Но хамелеоны отраву не ели , а продолжали есть овощи. Поняв, что мыши не при чём и в поисках подозреваемых, специалисты пару раз накрутили уши пацанам играющим у склада. Потом поколотили пару-тройку пьяненьких мужиков, между дозами амброзии в местной наливайке по привычке справлявших малую нужду на дверь уже не в подвал, а в склад .
Охваченные праведными гневом и перегаром, подтянув сотоварищи из числа коренного населения и подкараулив всех супостатов вечером у склада, невинно опороченные выписали специалистам не иллюзорных .. хм.. воспитательных процедур лёгкой и средней тяжести.(бурные аплодисменты в зале.) Начался затяжной конфликт.
Тем временем , воспользовавшись благоприятной летней погодой, хамелеоны начали расширять ареал обитания, заселять соседние дома, и уже там поедать насекомых и размножаться. Хамелеоны были выявлены и опознаны.Конфликт со специалистами это не прекратило, но особенно удачливые из детишек начали находить себе необычных питомцев, а Елену Фёдоровну выписали из клиники, и она подала иски против управляющей компании, администраций всех уровней и МЧС. ( сдержанные , но продолжительные аплодисменты в зале.)
На клинику же, сэкономившую ей немало денег, которые иначе были бы потрачены на питание, коммуналку и поездки в поликлинику, подавать в суд и вовсе не стала.
Двое местных бомжей, изловив и поджарив на костре пару упитанных ящериц , по достоинству оценили нежное мясо откормившихся на тараканах и морковке рептилий, и начали создавать местный элитарный клуб любителей экзотической кухни, приглашая своих приятелей из числа бомжей с соседних районов. Ящерицы полностью удовлетворяли потребности гурманов в питании и стали источником стабильного дохода - их с удовольствием покупали местные из тех , кому не посчастливилось с поимкой хамелеонов своими силами. Заработанные средства тратились членами клуба на алкоголь, способствующий улучшению настроения , хорошее настроение же выплёскивалось в весёлом смехе и песнопениях , под час до утра.
С наступлением холодов клуб распался на небольшие отделения оного и расселился по подвалам близлежащих домов, в том числе нашего. Так сказать, поближе к кормовой базе. К чести членов клуба, по ночам они не шумели, но каким-то образом заготовив и натаскав в подвал дров, приняли решение как можно меньше мозолить глаза местным и стали готовить ящериц разжигая костры тут же, в подвале. Ожидаемо , в одну из ночей в подвале начался пожар, перекинувшийся на всё здание. Затем взрыв газа , и дом перестал существовать.Хорошо что не было жертв. все успели эвакуироваться.Как видите ,Ваша честь, моей вины тут особо нет.( гул возмущения в зале)

- Вот как ? значит Вы не раскаиваетесь в содеянном и вину не признаёте?

- Да за что раскаиваться то ? (гул возмущения, шум и выкрики в зале)

- Ясно. Присяжные, вам нужно время для совещания?

- Нет, Ваша честь. У нас единогласное мнение.

- Какое ваше решение?

- Виновен по всем пунктам! (крики одобрения и бурные аплодисменты в зале) .

- Подсудимый, отсутствие раскаяния только усугубляет ужас от содеянного Вами. Будучи соучастником и ,по сути финансируя преступную группу, занимающуюся контрабандой редких видов фауны, Вы нарушили неисчислимое множество статей Таможенного, Уголовного и Гражданского кодексов. Не удивлюсь,если в дальнейшем окажется, что именно вы были организатором и идейным вдохновителем этого криминального сообщества. Не в этом суде определять степень Вашей вины за нарушения международного законодательства и законов других стран , но Ваши действия нанесли непоправимый репутационный урон нашему государству.
Ваша незаконная и бесконтрольная деятельность по разведению рептилий и прочие действия привели к уничтожению экологического баланса и экономической стабильности в регионе. Десятки предприятий и предпринимателей, работающих в сфере дезинсекции, в сфере производства инсектицидов и торговли ими , зоомагазины - все остались не у дел. Тысячи людей остались без средств к существованию.
Достойного члена общества Ваши действия подтолкнули к самоубийству.
Нанесли непоправимый моральный вред и пошатнули психическое здоровье другого человека. А как следствие и этого факта, привели к репутационным и приведут к финансовым потерям администраций всех уровней нашего региона.
Та же участь постигла и уважаемую всеми управляющую компанию Генезис.
Брошена тень на чистейшую репутацию известнейшей торговой площадки.
Колоссальный материальный и моральный вред нанесён ценным иностранным специалистам, что может тяжело отразиться на отношении к нашему государству со стороны стран ,из которых эти специалисты прибыли для оказания посильной помощи в развитии нашей отчизны.
Ваши преступные действия привели к зарождению очага межнациональной розни и ненависти и развитию ужасающего по масштабам конфликта .
К уничтожению материальной собственности многих сотен ваших, теперь уже бывших, соседей.( гул, крики "Пожизненное" и "Расстрелять" в зале )
И только благодаря своевременным действиям членов неформального объединения граждан , героев, которых вы презрительно называете бомжами, поднявших криками тревогу, удалось сохранить жизнь всем вашим соседям. Почти всем ... Ваша вина бесспорна и , боюсь, что никакие апелляции вам не помогут.
На основании всего выше указанного , и руководствуясь статьями... (бурные овации, крики "Браво" , скандирование "Каз ! - нить! ")

02.11.2025

ааа ,.. да ... ссылки на ролики:

Австралийский лайфхак
Вот как надо приспосабливаться к жизни!
Хорошего настроения ! :)

От автора

Не пропагандирую насилие, выступаю против него.

Все описанные в книге люди, государства, уклады жизни, разработки, события и обстоятельства являются вымышленными. У героев и героинь романа нет и никогда не было конкретных прототипов в реальном мире.

Если читатель найдет какое-либо сходство с реальностью — это будет исключительным плодом его фантазии.

Высказывания, любые слова, мысли, действия, мнения героев и героинь романа никоим образом не выражают позицию автора.

Синопсис

2126 год. Республика Гетто — безупречная Система, обеспечивающая стабильность. Граждане получают пособие, мало работают, разряжаются в ритуале протестов и не задают вопросов. Им в этом помогает «Личный Посредник» — биотехнологический модуль, гасящий тревожные мысли.

Алиус — сбой в этом алгоритме, о чем узнает раньше Системы. Теперь выбор невелик: изолятор, где стирают личность, или Изоляция — мертвая зона, откуда не возвращался никто.

Он решает исчезнуть, но не готов к тому, что найдет за пределами Гетто. Его ждет мир, где Республика — лишь часть чужого грандиозного замысла. Мир, где зарождается война всех против всех.

Главы I и II

Три. Республика Гетто

Утро уже угасало. На сцену обыденности постепенно выползал день, но в серости Сектора 7 разницы между поздним утром и ранним днем практически не существовало. На улицах все еще хватало ярости, которая разлилась по дорогам, просачиваясь даже в самые спокойные закутки.

Алиус прокручивал в голове маршруты, позволяющие обойти все горячие точки. Ни один путь не казался полностью безопасным — пришлось выбрать наименее рискованный. Кроме как идти в обход, вариантов не оставалось. Вместо одного километра — два с половиной.

Маршрут вел через практически незаселенный район, который прозвали заброшенным. Там не водилось толп протестующих, но можно было напороться на чей-то одинокий нож. В эти дни люди менялись, до такой степени, что сама степень уже была не в силах их признать.

Каждый выпускал из сознательного заточения бессознательное в виде миллионов своих диких и жестоких предков. Ведь потом целый месяц следовало держать себя в руках. Иначе попадешь в исправительное учреждение под названием «изолятор». А оттуда выходишь совсем другим человеком, в котором остается больше от овоща, чем от человека… В случае если повезет выйти, конечно.

Алиус опять осознал, что этот поток мыслей унес его далеко от размышлений о маршруте. А еще он понял, что раньше совершенно не задумывался о том, как устроена жизнь в Республике. Тогда он просто жил. И жил — счастливо, как почти все в Гетто.

— С тобой все хорошо? — спросил его Ювенс.

— Да, — задумчиво ответил он.

— Что-то не заметил. Пятый раз спрашиваю одно и то же, а ты молчишь. Уставился в одну точку — стоишь и что-то бормочешь.

— Мысли всякие... — Алиус посмотрел на Ювенса. — Давай попробуем пройти через заброшенный район.

Подросток пожал плечами и кивнул. Они быстро зашагали в выбранном направлении, иногда переходя на бег, прислушиваясь и прячась в подворотнях.

Пока Алиус шел, он чувствовал, как висок пульсировал, а ухо горело. Ирония заключалась в том, что первую попытку рассечь ему лицо предпринял школьный учитель. Сосед. Тот самый, что обучал в младших классах детей десяти-двенадцати лет — на начальной ступени общественного образования, после которой большинству предстояло пройти среднюю и старшую школу, а затем отправиться на распределение по фабрикам, став полноценными гражданами Республики.

Этот учитель был сущим одуванчиком. Таких редко встретишь. Безобидный, кроткий и стеснительный, как евнух на первом свидании. За чуждую для Гетто кротость ему постоянно доставалось, в том числе и от детей.

Но сегодня граждане имели право сбросить ненужные условности, избавиться от напряжения. Сектор 7 Республики Гетто, в котором жили Алиус и Ювенс, с радостью принимал разгневанную толпу. Сектор 7 был самым настоящим гетто в Гетто. Этакая примитивная рекурсия. Алиус только сейчас это ясно осознал. Значения слова «рекурсия», как и самого слова, он не знал до тех пор, пока не произнес его.

Раньше Алиус всячески избегал улицу в первые три дня Недели протестов. Если же и выходил, то всегда мог уложить нескольких из нападавших, а потом убежать. Но сегодня он пошел против своего же правила.

За минуту до встречи с протестующими Алиус вышел из здания социальной лечебницы, откуда его выписали. У порога уже ждал Ювенс, которому было строго запрещено покидать сегодня комнату. Но тощий, среднего роста и средней для Гетто внешности рыжий подросток не верил в запреты.

Встреча с Ювенсом не входила в планы Алиуса, который на тот момент боролся с последствиями местного наркоза. Нападавшие в его планы тем более не входили. Пришлось выбираться из положения нестандартным образом.

— Что тебе сказали в лечебнице? — оторвал его от мыслей шепот Ювенса. В этот момент сын из-за угла осторожно осматривал очередной участок маршрута, по которому им предстояло пройти.

— Ничего толкового… — Алиус не хотел говорить на эту тему.

— А зачем вызывали? — не отступал от своего интереса Ювенс.

— Обновить «Личный Посредник».

— Это ведь не очень хорошо?

— Нормально… Не отвлекайся. Что там? Чисто?

— Да, можно идти, — заверил Ювенс и продолжил движение.

Они вышли на небольшой пустырь. Кругом было спокойно. Только в нескольких десятках метров от них виднелись две пошатывающиеся фигуры, которые медленно и не очень уверенно удалялись. Эти граждане опасности не представляли.

— Пробежать к тем домам сможешь? — спросил подросток, разглядывая грязную форму своего приемного отца.

— Думаю, да. Побежали.

Они быстро пересекли пустырь и нырнули в одну из подворотен. Узкий коридор, зажатый с двух сторон бетоном многоэтажных домов, был пуст.

— Так что тебе сказали в лечебнице? Ты мне не ответил, — тяжело дыша, опять донимал Ювенс.

— Говорю же, ничего особого. Обновили и отпустили. Заверили, что такое бывает, — нехотя отвечал он. — Лучше смотри по сторонам. Дома поговорим.

Отец пока сам не верил в произошедшее с ним сегодня.

....

Главы из ознакомительного фрагмента буду выкладывать каждый день.

Если кого-то заинтересовало, то мою книгу можно найти здесь.

"Неповторимая красота снежинки — это не про вас". Тайлер Дерден

Интересно мы устроены. Когда нам показывают, как несколько славных ребят, уникальных в свои молодые годы, идут к призрачной цели под дулом винтовок и прочих орудий, мы в свою очередь испытываем сочувствие к ним и ненависть к Главному, соотвественно. Но...
В Бойцовском клубе, например, Тайлер Дерден начинает строить свою личную армию из мужиков, которым ближе к сорока годам и которые в самом рассвете кризиса среднего возраста согласны на любые авантюры, даже если у них нет, какой-то понятной ощутимой цели или денежного вознаграждения.
То есть по сути своей мужиков жалко пока они молоды и перспективны, а дальше они сами сообразят, как им героически самоубиться.
Этот фильм мог бы претендовать на вызов системе и всем Главным в совокупности. Но...
Человеки сами строят себе Вавилоны, революции и прочие поводы для подвигов. Мы все так далеко заплыли в этом безбрежном океане цивилизованного общественного взаимодействия, что теперь вряд ли сможем согласовать причинно-следственные связи. Нам остается только идти вперед не сбавляя скорость и надеяться, что именно мы доживем до финала.
Был помнится в конце нулевых фильм Валерии Гай Германики про девочек подростков в период полового созревания с подходящим названием "Все умрут, а я останусь". Так вот может показаться, что юноши в фильме "Долгая прогулка" умирали, как-то более осмысленно. Таки нет, всё таже пубертатная показушная самоотдача без прогназирования ближайшего будущего. Так мы устроены. Лобные доли коры головного мозга созревают к 25 годам, а всю чушь и недоразумения хочется совершать уже с 15 лет.
Вывод такой, что вывода нет. Авторитарные общества о которых писал Стивен Кинг в 70е годы были и тысячи лет назад, скорее всего будут и спустя тысячелетия. Так же не смотря на то, что мы все умрем, останутся славные молодые парни, которые будут бросать вызовы системе, забывая, что именно система сформировала их личность. Именно благодаря системе Киплинг нас всех обманул. Мальчик, воспитанный волками, никогда больше не сможет стать человеком. Мальчики воспитанные в мире конкурентной борьбы даже в условиях абсолютной свободы найдут себе противника.©

Апокалипсис – это лучшая часть книги. Нет, я серьёзно.

Жёсткий и жестокий, мрачный и величественный, он ставит точку в истории, даруя читателю катарсис, сводя воедино все идеи, темы и смыслы, что автор заложил в книгу. И как все дороги ведут в Рим, так и все линии сходятся к нему. И в конце читателя ждёт осознание неотвратимости грядущего. Того, что обязательно наступит после финала книги.

Что же собой представляет «Ни вчера, ни завтра»? В основе повествования лежит мрачная история Четвёртой и последней Империи, в которой под началом Великой Германии оказалась Объединённая Европа в недалёком уже две тысячи тридцать девятом году от Рождества Христова.

Уже на первых страницах автор обещает шпионский триллер, ведь: «В шесть ноль-ноль Француз не приходит. Не появляется он и в шесть десять. Как и в шесть пятнадцать. На часах шесть сорок. […] Значит, пора для запасного плана. Как договаривались.»

Но почти сразу дополняет его классической любовной линией. Тут не только: «[здесь по смыслу есть «я» – С.Х.] …осторожно целую её в щеку, и она отвечает взаимностью. Я обнимаю её, она прижимается и ещё раз говорит, что очень скучала. Очень-очень», но и: «…Лина переставляет кружку на стол и говорит, что справится сама. Она открывает шкаф с посудой, берёт две суповые тарелки и перекладывает в них лапшу с рыбой. Вытаскивает из пакета пузырьки с соусом и заправляет. Каждому из каждого», и даже: «Я шепчу, что всё будет хорошо. А Лина рыдает взахлёб и прижимается ещё сильнее. Она зарывается лицом в свитер и тихо-тихо воет, а я целую её в лоб, в щёку, в ухо, в шею».

Не остановившись на любовной лирике, автор бросает в общий котёл щепотку киберпанка, в котором «Весь путь назад Лина поглядывает на полицейского и женщину-кинолога, что идут напротив. Они при карабинах и с механической собакой на проводе. Но не детекторной, а боевой: в бронеплитах, с прошипованными копытами и пустым пулемётным гнездом на капотном хребте перед плавником радиатора», а корпорации владеют целыми городами.

И словно бы смеясь над шаблонами (как будто предыдущего было мало), помещает в текст философские размышления на тему бога и разума, того, что делает человека человеком, а машину – самой человечной из людей. Но не чурается автор и полемики с адептами постмодерна, «…ведь постмодернизм всего лишь тушевал неудачу европейской мысли, что почти объединилась под знамёнами третьей империей. Он сластил привкус гнили от лекарства, что отбивала собственность у призрака общего. Он готовил побег в ничто, где не будет конца частного. Он маскировал фашизм».

Плохо ли то, что автор смешивает жанры? Не думаю. Красному графу ведь никто не запрещал рассказывать трогательную и нежную историю любви одиноких сердец, кружащихся в вихре Гражданской Войны – постапока, говоря современным языком. Так почему же антиутопия не имеет право на нечто подобное?

Отношения влюблённых, пускай и укладывающиеся в заезженный троп «воссоединение после долгой разлуки», он же «судьба решила за них», на самом деле отлично работают на развитие и раскрытие истории, и заставляет задуматься – кто же на самом деле главное действующее лицо книги? Генрих Рихтер – герой войны и богач, от лица которого ведётся повествование, или же рыжая лиса Лина, рождённая в простой семье и вынужденная выживать в лицемерно-религиозной христианской общине, в которой давным-давно уже молятся не Ему, а Злату?

А потом внимательный читатель получает ответ – да, главный герой книги — это отнюдь не ветеран-мясник, истово ненавидящий Империю, сделавшую его героем войны на уничтожение, и готовый на всё, лишь бы увидеть её гибель. Истинный протагонист романа - обычная девушка, мечтавшая стать врачом.

Почти обычная, ведь её сны имеют обыкновение сбываться. Ведь Лина, сама того не осознавая, видит будущее, которое пока что не понимает. И в этом образе лично мне видится важный символизм, ведь быть Кассандрой в стране без завтра – это приговор, но одновременно с тем и намёк на то, что ничего ещё не кончилось, что шансы есть, что это самое «завтра» где-нибудь да настанет.

Но чтобы понять это, не следует пропускать подобные мелочи! И потому – да – читателю придётся быть внимательным - книга не прощает наплевательского к себе отношения и наказывает за чтение по диагонали. Стоило мне на секунду отвлечься в диалоге, иносказательно повествующем о крахе СССР, как фраза об общих потерях (включая демографические и эмиграционные) c тысяча девятьсот девяносто первого года («Восемьдесят три миллиона с их стороны») трансформировалась в мысль о жертвах войны начала тридцатых годов двадцать первого века.

Книгу эту следует читать внимательно, запоминая имена, события и даты, ведь автор не вываливает на читателя экспозицию в первой же главе, а подобно художнику мазок за мазком наносил на полотно страниц краску слов, медленно, спокойно, без спешки, столь модной сегодня, творя картину страшную в своей поразительной безнадёжности, и предоставляя читателю возможность по крупицам частного собирать общее.

И потому для текста важно, что бюргер «…салютует водителю по-германски», а «…бродяга – враг Германии», и потому европейской литературе нужно показать, «…что такое немецкая кровь и германская почва», а выпускник «…должен выйти из школы законченным немцем! Ибо его предназначение – нести свет в загибающийся от левоты мир».

В мире книги, мире недалёкого будущего, свершилась тысячелетняя мечта десятков и десятков истинных европейцев, почти исполненная сперва Артиллеристом, а после - Художником. Объединённая Европа, раскинувшаяся от мыса Даннет-Хед и до Межи, этой великой засечной черты имени Керзона, наконец-то едина и счастлива, ведь благородные победители наконец-то избавились от химеры левизны в каждой из стран, а из французского Пантеона «…вынули всех левых, всех гуманистов, всех активистов, всех бойцов и всех героев сопротивлений и революций. Эбуэ – вон, Шёльшеров – вон, Карно – вон, Золя – вон, Жореса – вон, д’Оверня – вон, Грегуара – вон, Бодена – вон, Аруэ – вон. Всех вон».

И с первых же страниц книги в лицо читателю демонстративно пихают омерзительное мурло истинного фашизма, того, что меряет не только черепа, но и толщину кошелька. Потому как в чудесной Европе из «Ни вчера, ни завтра» правит бал социал-дарвинизм, достигший своего пика и отказывающий слабому в праве на существование. Здесь каждый вдох и выдох, каждый заработанный пфенниг и каждая потреблённая калория сосчитаны и приносят выгоду, а описанная великим Золя война толстых и тощих дошла до своего логического финала.

Толстяки победили и с истинно германской рачительностью позволяют нищим старикам, счастливо улыбаясь, умирать на хрустящих пластиковых простынях от смертельной инъекции, предварительно оплатив собственную гибель, конечно же. Ведь даже смерть – это услуга, на которую выставлен прайс. А новые валькирии поведут их в Валгаллу, не забыв предварительно списать стоимость перехода через Радужный Мост.

И то, что хорошо для Рейнметалл или Байер – хорошо для каждого европейца, а любой, кто осмелится даже подумать иначе, очень скоро окажется в месте, которое охраняют люди, чьи любимые слова по меткому замечанию Ремарка: «я выполнял приказ» и «я ничего не знал». Там, где живой щепой топят печи крематориев.

А всё потому, что владыки Объединённой Европы решили не просто переписать историю, нет. Они возжелали остановить маятник истории и обрушить на подконтрольные земли вечное «сегодня». Именно потому «Ни вчера, ни завтра» написан в настоящем времени, что играет на общую тему романа – гибели прошлого и будущего, которые будут принесены в жертву ради «здесь и сейчас», что продлится до самой тепловой смерти. Всем же недостаточно понятливым объяснят, что так было всегда, и так было правильно.

И потому красной строкой через всю книгу идёт мысль о сокрушительном и разрушительном влиянии пропаганды на мозги граждан, почти столь же важная, как и тема вечного сегодня. Той самой пропаганде, что во времена Художника за десять лет превратила в зверей народ Шиллера и Гёте. И потому Мартин Урхарт – главный пропагандист Партии – это такое же действующее лицо, как и Анна с Максом и Стасом, пускай он ни разу и не разговаривает ни с кем из героев, а лишь вещает с телевизионных экранов, по радио или со страниц книг. И потому едва ли не в каждой сцене где-нибудь обязательно проскочит пропагандистский материал, убеждающий, запугивающий, мотивирующий, и – обязательно – рассказывающий, кто же главный враг европейца. И потому европеец вновь освобождён от химеры, именуемой совестью.

Впрочем, замечу, что автор не слишком много придумывал. Да, пока что нет региональных версий классических кинолент, переснятых с другими актёрами и сюжетами, пока ещё нельзя рассказать о том, что «совгады умаслили германскую армию на совместные учения под Сталинградом, как сбросили на него три ядерные бомбы и как обвинили в этом нас», нельзя и приписать Стейнбеку повесть о «Красном Волке», в котором автор станет сокрушаться: «проехавший весь союз, посмотревший во всякие глаза, обомлевший от азиатских зверств, могу точно сказать лишь то, что прав был мой дорогой друг, сказавший однажды, что будь Россия в руках людей – она была бы Европейской Калифорнией». Но будем честны, до этого и безо всякой Партии осталось недолго. К тридцать девятому, авось, управятся, в чём им помогут многочисленные доброжелатели что правого, что центристского, что левого толка, успевшие вовремя эмигрировать в Благословенные Дали и отрабатывающие свои три десятка монет.

Кстати, полагаю, что за эту книгу левые, особенно из той их части, что именуется «истинными» или «настоящими», вполне могут подвергнуть автора обструкции и пожелать тому публичного сожжения на костре из собственных книг, потому как он безо всякой жалости и снисхождения, демонстрирует их ущербность и убогость, неспособность ни на что за пределами скулежа в стремительно угасающей сети Сети, всё больше и больше заполненной брейнротом.

Увы, но наши левые давно уже превратились в субкультурку для своих, в которой прав тот, кто лучше знает Священное Писание и больше раз сумеет в одном предложении употребить фразы вроде «эксплуатация», «диалектика» и «пролетариат». И качество написанного при этом не будет иметь ровным счётом никакого значения, потому что кто смотрит на него в наши дни, верно? Главное же – быть в правильной тусовочке.

Это, кстати, касается не только левацкой маргинальной субкультурки, но и литературной тусовочки, для которой «Ни вчера, ни завтра», боюсь, тоже окажется чужой, причём не потому, что книга написана плохо. Я, говоря честно, давно не встречал в современной отечественной прозе столь умелой работы со Словом, не крутящейся, как это модно в голландско-штурвальной среде нашей «большой литературы», вокруг нормы, афедронов, летних пионерских галстуков в пищеблоках и, конечно же, широко открытых глазах кулаков-нацменов.

Как-то так получилось, что современные писатели – люди, которые, по идее, должны любить Слово, всё чаще уродуют и поганят его, но у нас здесь другой случай. Книга написана с огромной любовью к классической русской литературе, её устоям, нормам и правилам, хотя временами и кажется, что автор ненавидит читателя, кажется, будто бы он объявил войну всем любителям простеньких массовых книжек, стараясь добавить в текст столько сложных, редких и необычных слов, что просто диву даёшься. Все эти «бесцентонный», «самопаянный», «сапапьерка», «штифтомозаика», «нейрогеографический», «прометизм» и многие, многие другие не упрощают работа. А уж про шестую часть романа с её «машинотипичностью предпринятого отбора», «приматированием неполноценности сверхсоциализации», «затрицикливанием для самоочужения» и другими столь же замечательными конструкциями может показаться откровенным издевательством. Но лично я после прочтения книги придерживаюсь иной точки зрения и думаю, что автор не считает читателя идиотом и не стесняется общаться с ним сложно, не боится играть словом и со словом. Что хочет поделиться своей любовью к Слову с читателем и показать тому – не обязательно жрать серенькое, ровненькое, гладенькое с кормовой лопаты. Что «прол» и «оранус» – это отнюдь не синонимы и что любому человеку надлежит стремиться к качественному и сложному.

Правда, это всё сыграло с книгой злую шутку, сделав «Ни вчера, ни завтра» излишне флегматичной и медленной, что, конечно же, будет воспринято в штыки многими читателями, причём заслуженно.

Потому что, будем честны, не каждый захочет погружаться в созерцательную, временами даже медитативную работу, каждый абзац которой следует пропускать через себя, наступив на горло СДВГ.

Да, не каждый найдёт на это достаточно времени, крутясь, как белка в колесе и читая лишь в автобусе или метро. Но если он этого не сделает, то сам не заметив, окажется в мире, где «…в двадцать восьмом году издательства дошли не только до стратификации аудитории по маршрутам, но и до специальных книг для метро, электричек и трамваев, где главы точно были подогнаны под остановки».

Да, не каждый пожелает напрячь извилины и подумать, ибо во мраке будущего таится кошмар, который с ненулевой вероятностью в состоянии постучать к нему в дверь лет этак через пять-десять.

Да, не каждый простит автору превращение шпионского триллера через любовный роман в какую-то оруэлловско-хаксливскую антиутопию, а после – в философское размышление, где воедино смешались рассуждения о постмодерне, материализме и трансгуманизме, потому что читатель не любит метаний и хочет, чтобы автор, заявив начале повествования одну тему и один жанр, не соскакивал с них. А больше даже, чем постоянства, он хочет пресловутой гладкости, серости и ровности. Комфорта и понятности. Впрыска очередной порции дофамина, делающего унылое существование не столь тяжким. Читатель жаждет текстоморфина! Его и только его! И ради новой дозы он пойдёт на всё.

Увы, но автор, явно считая читателя равным себе, не подумал о том, что тот имеет полное право набрать полный рот той самой нормы, которую я упоминал выше, и вернуться в уютное болотце простенькой, комфортненькой, приятненькой литературки, почёсывающей у него за ушком, бросив смелое, необычное, сложное и неординарное произведение.

И да, читатель, пройдя мимо «Ни вчера, ни завтра» будет неправ и совершит ошибку, потому что эта книга – в чём-то спорная, в чём-то дискуссионная, в чём-то пугающая, а в чём-то даже наивная (ну не верю я в победу новых левых и воскрешение «Союза», пусть и в куда более жестоком воплощении, и всё тут), – честна с читателем и не пытается льстить ему, ластиться и, склонившись в халдейском угодливом поклоне вопрошать: «чего изволите-с?» А это, определённо, заслуживает уважения.

В завершении мне бы хотелось повторить слова Толстого об Андрееве: «он пугает, а мне не страшно», но не выходит, потому как у автора получилось меня напугать, причём – качественно. Потому что я вижу, как прямо сейчас разрозненные фрагменты книги, точно детали хитроумного, бесчеловечного механизма, встают на свои места, из фантазии переходя в реальность.

И могу лишь надеяться на то, что мы, подобно Андреевским безумцам, не отправимся гулять по миру, заливаясь красным смехом.

Ведь Апокалипсис, он же ἀποκαλύπτω — это не только гибель всего, но и открытие, откровение, явление. Именно поэтому он – лучшая часть подразумевающая, прямиком в соответствии с законами диалектики так не любимых в книжной Четвёртой Империи бородатых евреев, рождение нового через гибель старого.

Он – и ужас, и надежда на лучшее. На то, что вчера останется самим собой, а завтра всё же настанет.