"Коммунисты захватили власть в России, совершенно неподготовленные ни к управлению государством, ни к ведению хозяйства. Это были подпольные «интеллигенты», «старые нелегальщики», коммунистические литераторы» и «профессиональные журналисты» (1921. I. 25), привыкшие разговаривать, писать партийные статьи и сидеть по тюрьмам. «Нас в тюрьмах торговать не учили! А воевать нас в тюрьмах учили? А примирять различные наркоматы и согласовывать их деятельность? Нигде нас этому не учили…» Отсюда у нас всеобщее, повальное неумение вести дела. «Ответственные коммунисты в 99 случаях из 100 не на то приставлены, к чему они сейчас пригодны, не умеют вести своё дело и должны сейчас учиться» (1922. III. 27).

Необходимо «воспитание нас самих», необходимо «изучение практического опыта», «деловая проверка» и «деловитое исправление» (1921. I. 25). «Несомненно, что мы сделали и ещё сделаем колоссальное количество глупостей» (1922. XI. 13). «Дела с госаппаратом у нас до такой степени печальны, чтобы не сказать отвратительны…» «Мы уже пять лет суетимся над улучшением нашего госаппарата, но это именно только суетня», «засоряющая наши учреждения и наши мозги…» (1923. III. 4). «Буржуазные деятели знают дело лучше, чем наши лучшие коммунисты, имеющие всю власть, все возможности и ни одного шага не умеющие делать со своими правами и своею властью» (1922. III. 27).

Именно поэтому буржуазные спецы могут дурачить коммунистов: если сколько-нибудь толковый саботажник встанет около того или иного коммуниста или у обоих по очереди и поддержит их – тогда конец. Дело погибло навсегда» (там же). Поэтому «построить коммунистическое общество руками коммунистов – это ребячья, совершенно ребячья затея»; «управлять хозяйством мы сможем тогда, если коммунисты сумеют построить хозяйство чужими руками, а сами будут учиться у этой буржуазии и направлять её по тому пути, по которому хотят» (там же).

Итак, способность коммунистов пугать, мучить, развращать и убивать людей – общеизвестна, но управлять и хозяйствовать они не умеют. «Что такое наши заседания и комиссии? Это очень часто игра» (1922. III. 6). «У нас направо и налево махают приказами и декретами, и выходит совсем не то, чего хотят» (1922. III. 27). «Надо поменьше играть в администрирование» (1921. II. 21) и «научиться бороться с волокитой» (1922. III. 6), ибо «волокита и взятки» – это «такая болячка, которую никакими военными победами и никакими политическими преобразованиями нельзя вылечить» (1921. X. -1922).

Так же обстоит дело и в ведении хозяйства: «мы доказали с полной ясностью, что хозяйничать мы не умеем», «ответственные и лучшие коммунисты хуже рядового капиталистического приказчика» (1922. III. 27). «Не заботятся о том, чтобы сберечь копейку, которая им дана… а составляют планы на миллиарды и даже триллионы советские» (1922. III. 8), «у нас живую работу заменяют интеллигентским и бюрократическим прожектёрством» (1922. II. 21), «до какой степени мы в торговле дьявольски неповоротливы, мешковаты!» (1922. III. 27), «а купцы над коммунистами смеются – раньше были главноуговаривающие, а теперь главно-разговаривающие»

http://rovs.atropos.spb.ru/index.php?view=publication&mo...

Мысли о мерах борьбы с революционной партией конца семидесятых годов. 1880-й год.
...Революционная партия, как бы она ни называлась, – монтаньярами, карбонариями, фениями, клерикалам, воггабитами, дунганями, тайтенчами, социалистами, нигилистами или просто бандитами Италии и Испании, – может быть в разные времена слабою и сильною. Революционная партия не только не опасна, но презирается обществом, если за правительством стоит большинство народа. Если же народ раздражен административною неурядицею, равнодушием властей к его интересам, отсутствием способности, уменья и твердости управления, одним словом, – если кредит к управляющим лицам потрясен, революционные принципы начинают приобретать разрушительную силу. При этом народ обыкновенно становится раздражительным и восприимчивым ко всякого рода революционным бредням, не потому, чтобы он им верил, а потому, что он не верит более властям. В подобные времена политический смысл будто оставляет общество, и крайние учения начинают, если не поддерживаться, то покрываться людьми умеренными и состоятельными, т. е. самыми уважаемыми в государстве.
Следовательно, для успеха революционной партии необходимы три условия: 1) ослабление веры в способность правительственных лиц, и в их желание угадывать действительные нужды народа; 2) брожение общественного организма, вызванное чрезвычайными надеждами или разочарованиями и 3) содействие, оказываемое революционерами со стороны умеренных граждан.
Отсюда, как кажется, вытекает и программа действий для борьбы против революций. Эта программа может быть выражена так: 1) необходимо освежить и усилить правительственный элемент способными людьми; 2) успокоить народ, заставивши его перенести внимание с политики на свои собственные дела и 3) привлечь на правительственную сторону умеренных и влиятельных людей. По выполнении этой программы революционная партия должна потерять всякое значение, потому что исчезнет среда, в которой она могла распространяться, и пропадут элементы, которые ее питали и множили. Тогда инициаторы беспорядков попрячутся по своим углам, а менее фанатизированные люди искренне возвратятся на истинный путь.

...Петр Великий казнил десятки тысяч революционеров, которые в его эпоху поставлялись наиболее отсталыми людьми. Если серьезный историк не поставит это в вину гениальному преобразователю, если Россия могла снести его беспощадную суровость, то потому только, что он гораздо более творил, чем истреблял, потому что он много горячее заботился о благе всех, чем об ослаблении своих врагов.
Во время польского мятежа Муравьев безмилосердно казнил и давил поляков, но он имел право это делать, потому что, в то же время, он неустанно работал над упрочением свободы миллионов замученных и забитых панами крестьян.
В обеих приведенных случаях, люди, не щадившие врагов государства, нашли оправдание своим крутым мерам в сочувствии масс, в том, что они заставляли страдать некоторых, но улучшали материальное положение всех.
В этом и заключается различие между Ришелье, истребившим массу людей, чтобы создать единую Францию, и Фердинандом Бурбонским, делавшим то же самое, чтобы передать Неаполитанское королевство ненавистной ему Савойской династии.
И так, для успеха борьбы с революционерами нужно купить сочувствие главной массы народа рядом мер, направленных к улучшению его материального благосостояния.
Тот, кто этого достигнет, имеет право действовать против революции не только решительным, но и беспощадным образом, причем, во всяком случае, будет поддержан народом.
К несчастью, хозяйство России и ее материальный быт не озабочивает никого в высших правительственных сферах, между тем от большего или меньшего их процветания зависит покой страны и ее преданность существующему порядку. В Петербурге забывают, что народ кормится не циркулярами, не образчиками высокого канцелярского красноречия, – урожаем, скотом, хорошими путями и отсутствием болезней в городах и селах.