В 1548 году в семье солдата Джованни Бруно из городка Нола близ Неаполя родился мальчик, которому родители дали имя Филиппо. В возрасте 17 лет юноша поступил в монастырь Сан-Доменико-Маджоре, а 16 июня 1566 года постригся в монахи под именем Джордано. В 1572 году Джордано получил сан католического священника, однако спустя 3 года на его церковной карьере был поставлен крест. В 1575 году, после того, как настоятель монастыря обнаружил в келье Джордано запрещенные католической церковью книги, Бруно пришлось срочно бежать из Неаполя, дабы не оказаться в застенках инквизиции. Проскитавшись несколько лет по разным итальянским монастырям, в апреле 1579 года Джордано отправился в Женеву, в которой он решил навсегда покончить с церковью и впредь жить светской жизнью. Бруно устроился работать в местную типографию, где он стал заниматься исправлением печатных оттисков.

В качестве хобби Джордано посещал различные диспуты, на одном из которых он познакомился с сочинениями врача и философа Парацельса, который считал, что Адам и Ева не являются прародителями всего человечества и что открытие новых материков лучшее тому доказательство. Также Джордано участвовал в диспутах, проходящих при Женевском университете, в котором преподавали протестантскую картину мира (первым ректором этого учебного заведения был сподвижник Жана Кальвина Теодор Беза). На одном таком собрании Бруно представил свою брошюру, посвященную разоблачению ошибок женевского профессора философии Антуана Делафе, в которой перечислялись 20 заблуждений профессора. В результате такого фортеля Джордано вновь обвинили в ереси, и, сбежав от католической инквизиции, он попал в руки "инквизиции" кальвинистской. По результатам расследования суд постановил уничтожить еретическую брошюру, а самого Джордано на две недели посадить в тюрьму и отлучить на этот срок от церкви, хотя он сам никогда не заявлял, что переходил в протестантизм. 27 августа 1579 года церковная комиссия постановила снять отлучение и освободить Бруно, после чего он сразу же уехал из Женевы во Францию.

В 1581 году он стал преподавателем Сорбоннского университета в Париже. Там он обратил на себя внимания французского короля Генриха III, который даже пригласил его ко своему двору. Казалось, что Джордано наконец-то нашел свое место в жизни, однако экстраординарность его взглядов вновь сыграли с ним плохую шутку. На своих лекциях Бруно принялся критиковать логику Аристотеля, считавшегося в католическом мире непререкаемым авторитетом, чем вызвал на себя гнев профессуры Сорбонны. Получив от короля Генриха рекомендательные письма, Джордано собрал вещи и переехал на сей раз в Англию, которая к тому времени окончательно стала протестантской страной. На Туманном Альбионе Бруно вновь стал посещать диспуты, на которых он на этот раз пытался убедить собравшихся в истинности идей Николая Коперника, согласно которым Солнце, а не Земля, находится в центре планетарной системы. Впрочем, сломать убеждение английской элиты в том, что Солнце вращается вокруг Земли, ему так и не удалось.

В 1585 году французский посол Мишель де Кастельно, под чьим покровительством находился Бруно, был снят со своей должности и отозван во Францию. Вместе с ним Англию покинул и Джордано, который после коротко пребывания в Париже переехал в Священную Римскую Империю. По ней беспокойный философ скитался 5 лет и, как всегда, вступал в ожесточенные споры с апологетами веры, в результате чего в 1589 он был вновь отлучен от лютеранской церкви. В конце концов, уставший от постоянных переездов Джордано решился вернуться на родину. В 1591 году он переехал в Италию, где устроился преподавателем в Падуанский университет.

Отличительной способностью ума Бруно была его удивительная память. Он даже создал собственную науку для усиления запоминания – мнемонику. Сам он помнил наизусть сотни книг - от Священного писания до алхимических трактатов. Именно на эту способность Джордано обратил внимание молодой венецианский аристократ Джованни Мочениго, который предложил Бруно за щедрое вознаграждение переехать в Венецию и взять его, Мочениго, к себе на обучение. Джордано принял приглашение и переехал в морскую республику, однако уже через год Бруно обозвал своего ученика безнадежным и не за какие деньги не хотел продолжать обучение Мочениго. Такое поведение учителя жутко взбесило молодого аристократа, в результате чего он в ночь с 22 на 23 мая 1592 года в сопровождении своих слуг ворвался в спальню Бруно, вывел его оттуда и запер на чердаке своего замка, чтобы задержать. На следующий день Мочениго направил венецианскому инквизитору донос на Бруно, в котором сообщил, что - "много раз слышал от Джордано Бруно, что существуют бесконечные миры; что Христос совершал мнимые чудеса и был магом; что Христос умирал не по доброй воле и насколько мог старался избежать смерти; что возмездия за грехи не существует; что души, сотворённые природой, переходят из одного живого существа в другое. Также он говорил, что Дева Мария не могла родить; что все монахи ослы, которые позорят мир; что у нас нет доказательств, имеет ли наша вера заслуги перед Богом".

В ночь с 24 на 25 мая Джордано Бруно был доставлен в тюрьму венецианской инквизиции, после чего местные инквизиторы начали собирать улики против подозреваемого. 26 мая были допрошены проживавший в Венеции сиенский книготорговец Джамбаттиста Чотто и венецианский книготорговец Джакомо Бертано. Оба не подтвердили основного содержания доносов Мочениго, но сообщили, что Джордано слывёт человеком неверующим. Сам же Джордано на допросах заявил, что: "Существует бесконечная вселенная, созданная бесконечным божественным могуществом. Ибо я считаю недостойным благости и могущества божества мнение, будто оно, обладая способностью создать кроме этого мира другой и другие бесконечные миры, создало конечный мир". Бруно провозгласил существование бесчисленных отдельных миров, подобных миру этой Земли. Когда инквизиторы спросили, что Бруно думает о Христе, он ответил, "что в нем было такого рода присутствие, благодаря которому можно сказать об этом человеке, что он - божество, и об этом божестве, что оно - человек". Также на допросе Бруно сообщил, что прошло уже приблизительно 16 лет с тех пор, как он в последний раз исповедовался. За эти годы он пару раз пытался получить отпущение грехов, однако священники сказали ему, что они не могут принять у него исповедь, так как Бруно отступник, а соответственно, он не может присутствовать при богослужении. Также Джордано рассказал, что он на протяжении долгих лет находился в еретических странах, был в общении с еретиками и жил как они. В том числе он пил и ел все продукты, включая мясо, во время Великого поста.

Выслушав показания Бруно, инквизиторы заявили ему, что отступничество в течение столь длительного времени ставит Бруно под очень большое подозрение в отношении святой веры. Джордано попросил наложить на себя любое покаяние, даже превосходящее по тяжести обычное покаяние, но не такое, которое могло бы публично опозорить его и осквернить святую монашескую одежду, которую он носил. Летом на Бруно был получен новый донос, на этот раз от монаха Челестино, в котором тот сообщил, что Бруно говорил: "что Христос не был распят на кресте, а был подвешен на столбе с перекладиной в форме костыля, который тогда употребляли, называя виселицей. Что Ада нет, и никто не осужден на муки вечные. Что имеется множество миров, что все звёзды - это миры, и что величайшее невежество - верить, что существует только этот мир; что Каин был честным человеком и поделом убил своего брата Авеля, ибо тот был злодей и палач животных; что Моисей был коварнейшим магом и легко победил магов фараона, будучи более опытным в магическом искусстве. " В конечном счете, именно показания аристократа Мочениго и монаха Челестино и стали основой инквизиционного процесса против Джордано Бруно.

27 февраля 1593 года после года в венецианской тюрьме Бруно по запросу папы Климента VIII был перевезён в Рим. В римских тюрьмах он провёл еще семь лет, не соглашаясь признать свои убеждения ошибкой. Наконец, 10 сентября 1599 года Бруно был предоставлен сорокадневный срок для покаяния, в течение которого уполномоченные инквизиторы убеждали Джовани признать свои "тягчайшие заблуждения и ереси", однако Бруно так и остался непреклонным. В результате этого упорства 8 февраля 1600 года инквизиция объявила Джордано Бруно нераскаявшимся еретиком и передала его на суд губернатора Рима, поручая подвергнуть осуждённого "наказанию без пролития кров", что означало требование казни на костре. По решению светского суда 17 февраля 1600 года Джордано Бруно предали сожжению на площади Цветов в Риме. Палачи привели Бруно на место казни, привязали к столбу, что находился в центре костра, железной цепью и перетянули мокрой верёвкой, которая под действием огня стягивалась и врезалась в тело. Последними словами Бруно были: "Я умираю мучеником добровольно и знаю, что моя душа с последним вздохом вознесётся в рай". После произошедшей казни пепел костра сбросили в реку Тибр.

Все произведения Джордано Бруно были занесены в 1600 году в католический Индекс запрещённых книг и находились в нём до его последнего издания 1948 года. В 1998 году глава Римско-католической церкви Иоанн Павел II отказался рассмотреть вопрос о реабилитации Бруно, считая действия инквизиторов оправданными. На 400-летие смерти Бруно в 2000 году кардинал Анджело Содано назвал казнь Бруно "печальным эпизодом", тем не менее, указал на верность действий инквизиторов, которые, по его словам, "сделали всё возможное, чтобы сохранить Бруно жизнь". Вопреки расхожему мнению, что Джордано Бруно был казнен инквизицией за веру в то, что земля круглая и вертится вокруг Солнца, в дошедшем до нас смертном приговоре не упоминается наука. Джордано был убит исключительно за свои взгляды на религию. Гелиоцентрическая система мира же, предложенная Николаем Коперником и на которую ссылался в своих диспутах Бруно, была запрещена католической церковью только в 1616 году при Папе Павле V, и произошло это во многом из-за работ Галилео Галилео - активного сторонника гелиоцентрическая системы мира.

Галилей родился в 1564 году в итальянском городе Пиза в семье родовитого, но обедневшего дворянина Винченцо Галилея. В 1581 году 17-летний Галилео по настоянию отца поступил в Пизанский университет изучать медицину. В университете он успел основательно ознакомиться с сочинениями античных философов и математиков и заработал среди преподавателей репутацию неукротимого спорщика. Уже тогда он считал себя вправе иметь собственное мнение по всем научным вопросам, не считаясь с традиционными авторитетами, Вероятно, в эти же годы он познакомился и с теорией Коперника. С медициной, впрочем, у Галилея так и не сложилось - ввиду обнищания его отца он больше не мог вносить плату за обучение, в результате чего был отчислен из университета на 3 курсе. Однако к этому времени Галилей сумел зарекомендовать себя как очень талантливый юноша, благодаря чему его на попечение взял богатый покровитель науки маркиз Гвидобальдо дель Монте.

В 1589 году Галилей вернулся в Пизанский университет, но теперь уже не учеником, а профессором математики. В 1592 году он получил место в престижном и богатом Падуанском университете Венецианской республики и вскоре стал самым известным профессором в городе - студенты толпами стремились на его лекции, а венецианское правительство постоянно поручало Галилею разработку разного рода технических устройств.

Однако были у Галилея и недоброжелатели. В 1604 году на него поступил донос в инквизицию, в котором его обвинили в занятии астрологией и чтении запрещённой литературы. Впрочем, падуанский инквизитор Чезаре Липпи, симпатизировавший Галилею, оставил донос без последствий. В 1609 году, узнав об изобретении в Голландии зрительной трубы, Галилей собственноручно сконструировал первый в мире телескоп, с помощью которого он открыл горы на Луне, увидел, что Млечный Путь распадается на отдельные звёзды, а также обнаружил четыре спутника Юпитера. Сделанные с его помощью открытия были настолько поразительны, что даже многие годы спустя находились люди, которые отказывались поверить в изложенные им факты, утверждая, что это иллюзия. После изобретения телескопа Галилей стал самым знаменитым учёным Европы, а в его честь начали сочинять оды, где он сравнивался Колумбом.

В 1610 году Галилео получил доходное место советника при дворе тосканского герцога Козимо II Медичи. Во Флоренции Галилео начинает активно пропагандировать гелиоцентрическую систему мира, чем вызывает сильнейшее раздражение у церкви, считающей в то время теорию вращение Земли противоречившей текстам Псалмов, в которых говорится о неподвижности Земли и движении Солнца. В 1611 году Галилей отправился в Рим, надеясь убедить Папу, что теория Коперника вполне совместима с католицизмом. В Вечном городе он продемонстрировал священнослужителям свой телескоп и предложил посмотреть в него всем желающим. Однако кардиналы для начала создали целую комиссию для выяснения вопроса, не грешно ли смотреть на небо в трубу, но пришли к выводу, что это позволительно. Тем не менее, убедить Папу в том, что Земля это не центр вселенной, учёному так и не удалось.

В 1613 году Галилей опубликовал открытое письмо к своему ученику аббату Кастелли, в котором заявил, что Священное Писание относится только к спасению души и в научных вопросах не авторитетно, так как "ни одно изречение Писания не имеет такой принудительной силы, какую имеет любое явление природы". В конце концов, такое поведение учёного привело к тому, что 25 февраля 1615 года римская инквизиция завела против Галилея дело по обвинению в ереси, а на следующий год, 5 марта 1616 года, Папа Павел V признал всю теорию гелиоцентризма опасной ересью. После такого Галилею ничего не оставалось, кроме как согласиться на закрытие его дела в обмен на отказ от поддержки "коперниканской ереси". В реальности же Галилей на протяжении следующих 16 лет собирал материалы в защиту своей теории и ждал удобного момента для их публикации.

В марте 1632 года Галилео решил, что этот момент настал, и выпустил в свет книгу "Диалог о двух главнейших системах мира - птолемеевой и коперниковой". В ее сюжете лежит диалог между тремя любителями науки: коперниканцем Сальвиати, нейтральным участником Сагредо и простаком Симпличио, твердящим постулаты Аристотеля и Птолемея. Автор воздерживается от суждений о том, какая система мироздания истинна, геоцентрическая или гелиоцентрическая, но вложенные в уста Сальвиати аргументы в пользу последней говорят сами за себя. После выпуска книги Галилей отправил 30 экземпляров своей книги влиятельным духовным лицам Рима, чем, по сути, сам себе подписал приговор.Как говорят, прочитав книгу, Папа Урбан VIII пришел в ярость, так как узнал в простаке Симпличио самого себя и свои собственные аргументы в защиту геоцентрической системы. Книга была немедленно запрещена и изъята из продажи, а Галилея вызвали в Рим на суд инквизиции по подозрению в ереси.

Следствие тянулось с 21 апреля по 21 июня 1633 года. По окончании первого допроса Галилея взяли под арест, однако в заключении он провел всего 18 дней. Такая необычная для инквизиции снисходительность была вызвана согласием Галилея покаяться, а также влиянием тосканского герцога Козимо, непрестанно хлопотавшего о смягчении участи своего старого учителя. Однако за столь недолгий срок Галилея, судя по всему, успели попытать, так как в приговоре были обнаружены следующие слова: "Заметив, что ты при ответах не совсем чистосердечно признаёшься в своих намерениях, мы сочли необходимым прибегнуть к строгому испытанию". После "испытания" Галилей в письме из тюрьмы сообщает, что не встаёт с постели, так как его мучает ужасная боль в бедре.

На церковном суде обсуждалось два основных вопроса: сознательно ли Галилей нарушил эдикт о запрещении теории Коперника и раскаивается ли он в содеянном? Три эксперта инквизиции дали заключение, что книга Галилея нарушает запрет на пропаганду доктрины Коперника. В итоге учёный был поставлен перед выбором - либо он покается и отречётся от своих "заблуждений", либо его постигнет участь Джордано Бруно. На последнем допросе, состоявшемся 21 июня, Галилей подтвердил, что согласен произнести требуемое от него отречение. После этого Галилео объявили "сильно заподозренным в ереси" и приговорили к тюремному заключению на срок, который установит Папа. После оглашения приговора Галилей на коленях произнёс предложенный ему текст отречения. Копии приговора по личному распоряжению Папы Урбана были разосланы во все университеты католической Европы.

Вскоре после вынесения приговора Галилея поселили на одной из вилл Медичи, откуда позднее он был переведён во дворец своего друга, архиепископа Пикколомини в Сиене. Спустя пять месяцев Галилею было разрешено отправиться на родину, и он поселился в Арчетри, рядом с монастырём, где находились его дочери. Остаток жизни Галилео провёл под домашним арестом и под постоянным надзором инквизиции, которая постоянно угрожала ему переводом в тюрьму за малейшее нарушение режима. Несмотря на надзор, Галилей сумел написать несколько книг. Последней его работой стала книга "Беседы и математические доказательства двух новых наук", в которой он разгромил основы аристотелевой динамики. Бросая вызов инквизиции, Галилей вывел в новой книге тех же трёх персонажей, что и в запрещённом ранее "Диалоге о двух главнейших системах мира". В мае 1636 года учёный провёл переговоры об издании своего труда в Голландии, а затем тайно переправил туда рукопись.

Галилео Галилей умер 8 января 1642 года на 78-м году жизни в своей постели. Все труды великого ученого в конечном итоге унаследовал его единственный внук, который, впрочем, решил связать свою судьбу с религией, а не с наукой. Постригшись в монахи, он сжёг все хранившиеся у него бесценные рукописи своего деда как богопротивные.

31 октября 1992 года папа Иоанн Павел II на пленарном заседании Папской академии наук официально признал, что инквизиция в 1633 году совершила ошибку, силой вынудив Галилея отречься от теории Коперника.

Итак, в какой-то определенный момент времени вы понимаете, что ваш скилл в Medieval Total War достаточный для завоевания Европы. После чего вас по каким-то заурядным обстоятельствам занесло на рубеж XV-XVI веков. Да еще в качестве какой-нибудь важной особы, например, Максимилиана I, сына Императора Священной Римской империи, регента герцогства Бургундского (того, что от него осталось).

И вот вы ищите привычный интерфейс, чтобы нанять себе отправленных по почте и демонтированных рыцарей. У нас есть прекрасный шанс ощутить на себе весь процесс сбора правильной армии на примере Максимилиана.

С одной стороны, можно было бы вообще не нанимать, а тупо собрать ополчение забесплатно и пойти воевать. Но, проведя незапланированный отпуск на 4,5 месяца запертым в Брюгге (1488 г.), Максимилиан был, похоже, недоволен куцей анимацией, которая состояла из пыток и казней его сторонников на площади под окнами его «тюрьмы». Прочувствовав на себе обратную сторону мобилизации, он решил сосредоточиться на наемных войсках. Благо задел найма он уже успел сформировать на базе немцев, коим для инструкторов наняли ветеранов-швейцарцев. В этом была определенная историческая ирония, ведь, привлекая к военной службе швейцарцев, предки Максимилиана ровно так же получили среди них восстание. Леопольд II, который пошел их приводить к покорности, погиб при Земпахе (1386).

Слуги немецкой земли

В статьях по ландскнехтам любят уделять внимание обсуждению этимологии самого термина, которые по сути сводятся к пересказу рассуждений историка Ганса Дельбрюка [1]. Или, если по-простому, то мы не знаем точно, что означает этот термин и как он возник, но мне нравится одна общая линия, проходящая через множество исследований – термин «ландскнехт» нужен был, чтобы замаскировать «военную» принадлежность [2]. И это не просто так, но обо всем по порядку.

Немного неочевидных экономических нюансов для тех, кто задается вопросом, а что мешает просто набрать армию под свои запросы и завоевать Европу.

Дам несколько цифр – предположим, что мы собираем армию в 20 000 пехотинцев и тысячи 4 всадников. Сила солидная, хотя Максимилиан хотел 50 000. Начнем с малого, итак, жалование одного пехотинца – 4 гульдена в месяц [3]. Итого 80 000 гульденов в месяц, однако, есть солдаты на двойном жаловании, которые составляли первые шеренги, было, соответственно, 8 гульденов, плюс старшие, капитаны и пр. Возьмем 100 000 для ровного счета. Добавим 4000 всадников, для удобства округлим до 140 000 гульденов в месяц. Все личные владения Максимилиана приносили 364 000 гульденов [4]. Это без учета расходов, к примеру, его двор «съедал» 90 000 гульденов. Все еще думаете, впишемся? Можно самостоятельно снарядить их оружием и доспехами на 16 гульденов — вот еще плюс тысяч 213 000 (у допельсолднеров они есть) [5]. Вот мы 364 тысячи и освоили – больше, правда, ни на что не останется.

Остается последняя проблема: 150 000 гульденов такая армия съедала в месяц, а 364 000 владения Максимилиана приносили. в год.

Естественно, я несколько нагнетаю – в частности, указываю доходы Максимилиана от его родовых владений. Но в целом даже на пике он выходил со всей империей на уровень 500 000–1 000 000 гульденов [6]. Нидерланды были богаче и зарабатывали «астрономические» 1,2 млн. в год, Франция еще больше [7]. Да, его внук ужал расходы на армию в 24 000 человек до 128 000 гульденов в месяц [8]. Но уже понятно, порядок цифр такой, что поставить «под ружье» на постоянную основу армию было астрономически дорого.

Добро пожаловать в средневековье, где набор армии представляет собой кнопки с выбором последствий:

Или остается вариант рыцарей — они как бы служат за землю и в теории вообще бесплатные, но есть нюансы…

Рыцари

Несмотря на кажущуюся идентичность, рыцарство не было прямым синонимом Имперских князей. Военное сословие было несколько отделено от олигархата и в теории должно было подчиняться напрямую Императору. На практике с этим было также масса проблем – времена, когда несколько тысяч всадников могли что-то решить на поле боя давно прошли, армии требовались большие числа. Поместья зачастую не обеспечивали достаточный денежный поток, чтобы обеспечить себя вооружением. Ресурсы были сосредоточены в руках князей, а рыцарям иногда просто приходилось наниматься к ним в виде рэкетиров и бандитов [9].

Для примера, Максимилиану вместо планировавшихся 12 000 человек для похода удалось выковырять из Империи… 1000 [10].

Как-то в шутку Максимилиан сказал, что у него «четыре дьявола: французы и венецианцы, которые никогда не сдерживают своих обещаний; турки, истинные честные люди, которые уважают заключенные ими договоры; четвертый дьявол — швейцарцы, которые разрушили все, что построил король; и если бы его спросили под присягой, кто несет главную вину за все, то это были бы немецкие князья».

Вот и причина, по которой название воинов новой армии пытались заретушировать. Самый лучший правитель – это тот, у кого нет ни армии, ни денег и он полностью зависит от знати. Но если у него появится у него появится армия...

Однако рубеж XV и XVI веков ознаменовался тем, что предохранители начали гореть.

Предохранитель первый

Первый предохранитель сожгли швейцарцы. Столетие побед привело их к мысли о собственной неуязвимости, что в свою очередь породило тактику тотального превосходства над всеми. Они просто не сбегали при первом шухере, что в свою очередь было дикостью для наемных армий итальянских кондотьеров, которые задавали моду того времени. Если ты не сдаешься, то за тебя не будут платить выкуп, если не убегаешь, то могут же убить. В итоге потери в наемной армии Карла Смелого в битве при Грансоне составили 200 человек убитыми при разбежавшейся армии [11]. Куда серьезнее была вторая проблема – на военном совете в 1471 году Жан V де Бюэй (бывший спутник Жанны Д, Арк) сказал Людовику XI [12]:

«В дни вашего отца, когда было восемь или десять тысяч человек, считали это очень большой армией: сегодня это совсем другое дело. Никогда не видел более многочисленной армии, чем армия моего господина Бургундского, как по артиллерии, так и по боеприпасам всевозможного рода: ваша же армия тоже самая прекрасная, которая, когда‑либо была набрана в королевстве. Что же касается меня, я не привык видеть столько войск вместе»

Средняя полевая армия того времени, способная решать стратегические задачи насчитывала 12-15 тысяч человек. Швейцарцы применяли ноу-хау, они просто мобилизовали все что мобилизуется, выставляя в поле до 30 000 человек, что вкупе с тактикой бежать в сторону врага, а не наоборот произвело настоящий фурор в военном деле. Такая технология вроде бы была не масштабируемая, поскольку она могла работать на относительно небольшом удалении от городов. Для длительных походов она не подходила, с одной стороны, отсутствовали логистические линии для снабжения этой группировки. Перед битвой при Муртене союзным частям просто поставили в поле столы с едой, они поели, поспали в траве и пошли бить войска Карла. C другой стороны – это все-таки гражданское мужское население, которое должно быть занято в обычной экономике кантонов.

Но… Вкусив легких денег, на такие нюансы швейцарские мужики забили болт. Пропитание они добывали грабежом, а на угрозы властей союза был положен основательный швейцарский меч…

Как отмечает Джон Маккормак, автор книги по истории наемничества в Швейцарии, «группа швейцарских наемников пятнадцатого века была скорее буйной бандой мародеров, чем организованным военным формированием» [12]. Короче говоря, одномоментное появление на рынке наемников силы, которая была способна менять любой политический расклад, перевернуло баланс сил.

Несмотря на то, что швейцарцы номинально относились к Священной Римской империи, на деле их отношения были далеки от дружелюбия, и Максимилиан задался вопросом, где бы найти наемников поближе. В этом ему помогла экономика немецких земель.

А там всё было очень плохо – количество безземельных жителей колебалось от 50 до 65%, причем тенденция была к росту [13]. В Гамбурге официальная заработная плата плотников и ткачей выросла на 40 процентов в течение шестнадцатого века, в то время как цена их основных продуктов питания, ржаной муки для черного хлеба, выросла на 380 процентов [14]. В Швабии, как отмечает один из современников. «пища самых зажиточных крестьян теперь почти значительно хуже той, что раньше ели поденщики и батраки» [15]. Малоимущие ремесленники были вынуждены заниматься нищенством, помимо основной работы. В свою очередь, это было тяжелым социальным ударом, поскольку в Германии нищенство сильно порицалось, что для рабочих людей было эмоционально тяжело принять. Наемничество давало очевидный выход – престижная служба, входной билет куда ограничивался одним гульденом, именно столько стоила пика, а доспехи были недоступной роскошью [16].

Другим источником найма были дети богатых буржуа и дворян. Невольно представляешь себе этакий образ богатого отпрыска в доспехах, решившего посвятить себя военной службе. Увы, необходимо снова сделать поправку на средневековые реалии. Я думаю, многие помнят сказку про кота в сапогах, хотя это в целом общий паттерн – когда старшему сыну достается мельница, среднему жернов, а младшему кот.

Знакомьтесь, право майората, когда старший наследует всё [17]. Остальные либо остаются в семье на унизительном положении Hausgenossen (кто жил на одной площади с хозяевами дома) или Gesinde (прислуга) [16]. Ну или просто идут нахер, а точнее в армию. Что иронично, это нашло отражение в специфичном фольклоре, когда старший сын изображается опорой семьи, ухаживающим за старым отцом, а младший – непутевым ландскнехтом.

Обратите внимание на ландскнехта, над которым скачет черт и его благочестивого брата, ухаживающего за родителями. То, что брату просто не оставил выбора майорат, современники, видимо, вынесли за скобки сознания.

В итоге ряды ландскнехтов с запасом пополнили люди, у которых стоял выбор между тем, чтобы сдохнуть в канаве от голода и сдохнуть в канаве от голода в красивых шмотках [18].

Впрочем, юг, где майората не было и имущество делили по-братски, также давал основательный приток наемников. Дело в том, что пропорциональный раздел наследства просто приводил к тому, что уже ни один из сыновей не мог позволить себе служить в тяжелой коннице. А если условную мельницу делили два-три поколения, то внуки могли сказать что-нибудь в стиле «а ничего тот факт, что нам остался только жернов?».

Но они могли купить себе доспех и считаться солдатом на двойном жаловании, образовывая первые шеренги строя за 8 гульденов в месяц. А если удавалось приобрести чахлую лошадку и пару пистолетов, то ты уже рейтар, ебать. Разведка, фуражировка и кратно больший доход по сравнению с простыми наемниками, но шанс получить пизды от своих же, ибо тяжесть войны несут как бы они, но за меньшие деньги.

Как можно видеть, фактически кадровый состав наемников составляли люди, места которым в обществе не нашлось. Максимилиан же активно пиарил наемную службу, шагая с пикой наперевес, дабы все поняли, что умереть за Императора лучше, чем жить для себя. Такой нарратив решал и проблему доспехов - зачем они? Император защищает.

Предохранитель второй – деньги

Невольно возникает вопрос: а если всё это стоило таких безумных денег, то как правители умудрялись сводить дебет с кредитом? Просто не внедряли этот бесовский бухгалтерский учет, да и всё.

Первоначальный план Максимилиана был надежен, как швейцарский пехотинец: он нанимал на время кампании несколько тысяч местных немцев, а потом распускал. Поначалу всё шло по плану, но быстро полетело в пизду. Предполагалось, что по окончании войны наемники просто вернутся к своей гражданской жизни.

Внезапно оказалось, что, оказавшись без жалования, ландскнехты начинали тупо грабить все вокруг. Возвращаться наемникам зачастую было просто некуда, что моментально создало маргинализированные банды солдат, которые терроризировали население.

Т.е. государства просто не имели военных институтов, куда можно было интегрировать вчерашних наемников и заниматься тем, что приписывают им популяризаторы, а именно высокой организацией, муштрой и прочими атрибутами нормальных армий. Если первоначальное ядро, которое собирал Максимилиан, еще имело какое-то обучение владению пикой, то по мере увеличения их количества ландскнехты имели два агрегатных состояния – ожидание нанимателя (Gartzeit), которое становилось настоящим бичом окрестностей, и найм. Мирное население писало Максимилиану жалобы о том, что ландскнехты грабят все живое вокруг, в ответном письме он отчитался, что проблему решил.

Естественно, безумные расходы нанимателя не способствовали желанию тратить драгоценное время на подготовку, в то время как сокращение поголовья солдат в ходе войны было хорошим способом сэкономить на жаловании. Наемник в первую очередь считался инвестиционным активом, который должен был приносить прибыль [19]. Общество исторгло из себя наемников и платило им той же монетой, города держали вооруженные отряды всадников, задачей которых было отлавливать странствующих наемников без хозяина и вешать по окрестным деревьям.

Ландскнехты платили обществу тем же, дистанцируясь от мирной жизни и создавая свое собственное военное сословие. Декреты об одежде, призванные укрепить сословные ограничения (по типу малиновых штанов), в отношении ландскнехтов на период похода были просто сняты [20]. Как говорил Максимилиан: «Их жизнь настолько коротка и безрадостна, что великолепная одежда — одно из их немногих удовольствий. Я не собираюсь отбирать его у них». В теории, возвращаясь с похода, они должны были вернуться к обычной мирной жизни, с соответствующими ограничениями на одежду сословий, на практике же попробуй заставь [21].

Необходимость платить наемникам завязывала экономику государств в бублик. В теории, можно ввести налог. На рейхстаге в Констанце в 1507 году Максимилан оценил поступления налоговые поступления в Империи примерно в 32 000 гульденов в год, вклад же его наследных земель составлял в разные периоды от 500 000 до 1 000 000 [22]. Иначе говоря, Император в основном обкладывал сословия не налогами, а хуями. Князья тупо саботировали попытки собрать с них деньги – их прекрасно устраивала концепция феодализма, при которой они должны государству нихуя. Не устраивает? Найми войска и предъяви претензии, этого как раз ждет Французский король, при первой же междоусобице он первый что-нибудь отожмет. Впрочем, это работало и в обратную сторону, хотя Франция более уверенно шла к централизации, но сословия также восставали при усилении власти монарха [23].

При таких раскладах война финансировалась не только за счет регулярных поступлений (на это уходило 70% бюджета), но путем займов, субсидий, продаж индульгенций, сборов с евреев и вообще всего, что можно было превратить в деньги. В 1493 году Людовико Моро передал Максимилиану миллион (!) флоринов (~гульденов), за что получил титул герцога Миланского в 1494 г., а его племянница Бьянка Мария Сфорца стала женой Императора. Но, конечно, главным кредитором Императора стал знаменитый дом банкиров Фуггеров, который щедро одалживал Максимилиану баснословные суммы (около миллиона гульденов за первые 10 лет) в обмен на эксклюзивные торговые права. Здесь важно понимать – денег не было не у страны, их не было у правителя, Максимилиан на Ульмском сейме (1503) пошутил, что хорошо, что руда так глубоко зарыта и он не может сразу до нее добраться. Отдельные богатые семьи обладали доходами, превышающими поступления всей Империи. Вклад наследственных земель Максимилиана, которые он контролировал, в казну составлял 90% по сравнению со всей Империей. Итог всего этого 6 миллионов гульденов долга, доставшегося его внуку, имя которого легко понять по мему:

Долг, конечно, разными путями постарались всем простить, но прикиньте как все охуели.

Промежуточный итог

При всех входящих данных военной революции в XV-XVI веке не должно было случиться, ибо на нее тупо не было денег. Кроме того, не было военных институтов, которые отвечали бы за организацию процесса хотя бы логистики, про пресловутое обучение или снабжение доспехами я вообще молчу (но расскажу в следующей статье). Знатные сословия вообще упирались всеми конечностями, потому чилить в своем поместье, не плотянологи было намного приятнее, нежели жить под центральной властью. Но… Самые яркие представители эпохи просто сделали вид, что проблем не существует. Наниматели вербовали солдат больше, чем могли оплатить, чтобы победить и рассчитаться с военной добычи. Угадайте, что делал тот, кто не хотел стать военной добычей? То же самое.

Максимилиан просто занимал денег у всех, до кого мог дотянуться, и больше, чем смог бы выплатить до смерти. Что фактически привело к появлению того понятия, про которое вы хотите пошутить в комментариях [24]. Но я это сделаю первый:

На этом мы закончим тему появления наемников, а в следующей статье рассмотрим, как ландскнехты сочетались с такими нюансами, как жалование, обоз/логистика, женщины, религия, инквизиция и общество в целом. Кроме того, там будет много аутентичных гравюр, за фундаментальное изучение которых мы должны сказать спасибо Маттиасу Роггу. Я же в свою очередь говорю огромное спасибо пикабушнику @JohnWestDee, который организовал операцию по доставке книги из Германии прямо мне в объятия.

Примечания

1. Дельбрюк Г. Всеобщая история военного искусства в рамках политической истории //М.: Эксмо. – 2008. Стр. 646

2. Schöggl A. Vom Söldner zum Free-Lancer: eine rechtshistorische Analyse von den Maximilianischen Reformen bis in die Gegenwart/verfasst von Anja Schöggl. Далее Schöggl A. 1976, P. 9-10

3. Miller D. The Landsknechts. – Osprey Publishing, 1976. – №. 58. P. 6

4. Benecke G. Maximilian I (1459-1519): an analytical biography. – Routledge, 2019. (10 The court of Maximilian and Bianca Maria)

5. Richards J. J. H., Embleton G. Landsknecht soldier, 1486-1560 – 2002. P. 13

6. Wiesflecker H. Kaiser Maximilian I.: Das Reich, Österreich und Europa an der Wende zur Neuzeit: Der Kaiser und seine Umwelt. Hof, Staat, Wirtschaft, Gesellschaft und Kultur. – Oldenbourg, 1971. Band V, P. 571-573

7. Wiesflecker H., Maximilian I. die Fundamente des habsburgischen Weltreiches //Wien/München. – 1991. – Т. 24. P. 44, 349

8. Richards J. J. H. (2002), P. 14

9. Wiesflecker H., BAND V, p. 56-58

10. Wiesflecker H. (1991), P. 156

11. А.В. Куркин «Бургундские войны» Том 3. Часть 3, стр. 120

12. McCormack J. One Million Mercernaries: Swiss Soldiers in the Armies of the World. – Pen and Sword, 1993.

13. Майер В. Е. Деревня и город Германии в XIV-XVI вв. – 1979. С. 158

14. Benecke G., 2019 P. 53

15. Александров С.Е. Германское наемничество в период позднего средневековья: дисс. ... канд. ист. наук. М.: Московский педагогический государственный университет, 2001. С. 69

16. Дятлов В. А. «Хаусгеноссен» в немецких городах XV-XVI веков //Вестник Удмуртского университета. Серия «История и филология». – 2007. – №. 7. – С. 108-122.

17. Baumann R. Landsknechte: ihre Geschichte und Kultur vom späten Mittelalter bis zum Dreißigjährigen Krieg. – Beck, 1994., P. 66

18. Александров С.Е., 2001 С. 68

19. Rogg M. Der Soldatenberuf in historischer Perspektive //Handbuch Militär und Sozialwissenschaft. – 2006., P. 84

20. Rogg M. Landsknechte und Reisläufer: Bilder vom Soldaten //Ein Stand in der Kunst des. – 2002. – Т. 16.. – С. 436-448.

21. Александров С.Е., 2001 С. 176

22. Wiesflecker H., BAND V, p. 572-573

23. Wiesflecker H. (1991), P. 51-52

24. Александров С.Е., 2001 С. 103

Когда-то, десятки тысяч лет назад, ещё не существовало разумных рас. Великий Континент только начинал обретать свои очертания, земли двигались по собственному желанию, а первичные боги лишь учились ремеслу хозяев мира. В то время произошёл величайший всплеск магии.

Сейчас причины этого явления неизвестны, они канули в небытие вместе с воспоминаниями последних древних божеств. Страшный взрыв вызвал невероятный переполох и волны волшебного хаоса. Он был настолько силён, что поднял в воздух огромные куски земли и камня, образовав парящие острова.

Со временем катаклизм стих, и дикие потоки маны ушли глубоко под землю. Однако та сила, что осталась на парящих землях, не нашла выхода и навечно сохранилась в этих местах. Спустя сотни лет магия начала стремиться к материальному, живому воплощению. Так появились высшие эльфы мира Азкен.

Тысячелетиями аркана острова создавал новых эльфов, обретавших материальную форму. Так возникла первая разумная цивилизация. Эти существа идеально ощущали потоки мира, ведь сами были сотканы из его плетения. Они наблюдали за происходящим внизу при помощи своих способностей, записывали на волшебных скрижалях всё, что удавалось собрать: знания, тайны и наблюдения.

Но остров создавал всё больше и больше высших, и не все они хотели жить по заветам предков, созерцая и фиксируя изменения мира. Некоторые жаждали приключений и перемен. Сложно существовать идеальному обществу на ограниченной территории. Так появились первые преступления, насилие, инакомыслие.

Старшие эльфы не стали рисковать стабильностью. До того как они научились контролировать появление новых эльфов, всех, кто не подходил под уклад жизни, просто сбрасывали вниз.

Некоторые из тех, кого сбрасывали, сумели зацепиться за ветви, удержаться при помощи магии или иным способом избежать гибели. Лишённые непосредственного источника силы, они начали меняться и постепенно превратились в лесных эльфов. Именно они по сей день обитают в лесу Бастроуг, раскинувшемся под парящими островами Вира’асиль.

О лесных эльфах я подробно расскажу в следующем посте.