Как вы знаете, моё хобби — это сохранение и восстановление старой техники. В этом смысле мне повезло с местом работы: я сотрудник Политехнического музея. Правда, там я занимаюсь другими вещами, не связанными напрямую с экспонатами из коллекции. Но так или иначе в наших фондах я бывал не раз — и по делу, и просто как посетитель. Наконец-то мне удалось найти время, чтобы подготовить серию постов о самом интересном из того, что мне удалось увидеть.
Пока музей на реконструкции, все его сокровища хранятся на территории технополиса «Москва» (это бывший завод АЗЛК). Технополис — не выставочная площадка, а именно музейное фондохранилище, святая святых. Тем не менее, попасть туда могут не только сотрудники: в рамках проекта «Открытая коллекция» экспонаты доступны для просмотра всем желающим. Разумеется, по предварительной записи и в сопровождении музейного хранителя, но хорошо, что в принципе есть такая возможность: в большинстве других музеев людей со стороны в запасники вообще не пускают.
В условиях пандемии посещение ограничено, да и не всем легко добраться до Москвы. Поэтому предлагаю отправиться вместе со мной в небольшое фотопутешествие. Снимков у меня получилось много, и в один пост они всё равно не влезут, так что сегодня у нас будет скорее знакомство с коллекцией. Итак, поехали!
Изнутри здание технополиса прежде всего поражает своими размерами. Внутри даже есть свои улицы и переулки, а работники перемещаются на электросамокатах.
Первое, что видит посетитель в фондах, это шкафы. Ранее они использовались просто как мебель для хранения и демонстрации экспонатов, но со временем уже сами превратились в экспонаты.
То же произошло с масштабными моделями, которые на момент создания отражали современное положение дел в промышленности, но с годами приобрели ещё и историческую ценность. Теперь они отвечают не на вопрос «как это есть», а на вопрос «как это было».
Большая часть экспонатов по-прежнему хранится в деревянных ящиках, что делает фондохранилище похожим на склад реликвий из «Индианы Джонса».
Фото с сайта музея
Но самые важные и любимые публикой артефакты извлечены из упаковок и выставлены на стеллажах.
Вы наверняка заметили, что к каждому экспонату прикреплена бирка. При переезде коллекции из исторического здания в 2013 году всё постарались максимально автоматизировать. Каждый экспонат получил этикетку с номером, описанием, штрих-кодом и QR-кодом, после чего был сфотографирован, бережно упакован, перевезён и посчитан по прибытии.
Ни одного экспоната при переезде не потеряли, зато нашли несколько ранее неучтённых. На 2019 год в фондах музея насчитывалось 235 174 предмета. Сейчас их уже больше, поскольку пополнение коллекций продолжается.
Часто спрашивают, какой экспонат Политехнического музея значится под номером 1. Ответ довольно неожиданный: это слиток чугуна. Первый экспонат — не значит важнейший или старейший: в 30-е годы коллекция музея была реорганизована по отраслевому принципу, и первые номера получили экспонаты, связанные с металлургией. Так что этой отливке нет и ста лет.
Если же смотреть по ценности и уникальности, то первый экспонат — пожалуй, знаменитый «Руссо-Балт», старейший из сохранившихся автомобилей российской постройки.
Машина с удивительной судьбой — свыше 30 лет была в эксплуатации, затем попала на Горьковскую киностудию, чудом не была уничтожена по время съёмок фильма о Гражданской войне, и наконец в весьма плачевном состоянии в 1966 году поступила в коллекцию музея.
Компиляция фотографий из книги Л. М. Шугурова «Погоня за Руссо-Балтом». Изображение с сайта www.drive2.ru
О «Русско-Балтийском» написано много хороших статей, и нет смысла здесь их пересказывать. Расскажу лишь об одной детали. Крышку радиатора украшает двуглавый орёл, но вы не встретите его на более ранних фотографиях автомобиля. Понятное дело, что в советское время (а машина была на ходу до 1942 года) никто бы не стал разъезжать с символом царской власти, так что оригинальный орёл был давно утерян. И только в 2016 году энтузиасты случайно нашли на аукционе такую же фигурку, которую нынешний владелец считал навершием для знамени или чем-то в этом роде. Так машина стала ещё немного ближе к оригиналу.
Если какого-то старинного автомобиля в Политехническом музее нет живьём, там наверняка отыщется его модель. Например, АМО-Ф15 — как считается, первый советский грузовик. С детства помню: «Полуторка АМО — всем машинам мама!».
Масштабных моделей в музее вообще очень много, и одна интереснее другой. Некоторые из них поступили в фонды ещё с Политехнической выставки 1872 года. Это было грандиозное событие, которое собрало свыше 12 тысяч участников из разных стран и почти 750 тысяч зрителей. Публике демонстрировалась готовая продукция, различные машины, а в тех случаях, когда объект экспонирования был слишком велик, — его точные уменьшенные копии.
Вот одна из них — действующая модель маслобойного завода с паровым приводом. Тогда это было последнее слово науки и техники, а сейчас — чистой воды стимпанк. Но как сделана, а?
Модель можно рассмотреть получше на профессиональном фото.
Конечно, я не мог пройти и мимо стеллажа со звуковой техникой. Бытовые модели мне хорошо знакомы, а некоторые даже есть в моей личной коллекции. А вот необычное устройство в сером корпусе, похожее на проигрыватель пластинок, — на самом деле магнитофон МАГ-Д1, не кассетный и не катушечный, а дисковый. Такие использовались для записи сигналов азбуки Морзе в служебных целях. Длительность записи не превышала 5 минут.
Рядом выставлены ещё более раритетные устройства для звукозаписи и воспроизведения — фонографы. Фонограф считается примером «запоздавшего изобретения»: принципиально ничто не мешало ему появиться ещё во времена расцвета античной цивилизации — конструктивно он точно не сложнее, чем знаменитый Антикитерский механизм.
Увы, эта идея не пришла в голову древним мастерам, так что мы никогда не услышим голосов Аристотеля и Александра Македонского. Кстати, «Разрушители легенд» проверяли гипотезу о том, не могло ли пение древних гончаров случайно записаться на горшках, которые они лепили на гончарном круге. Спойлер: гипотеза не подтвердилась.
А вот — один из ранних ламповых радиоприёмников, модель 1929 года. Он ещё не имеет собственного громкоговорителя и рассчитан на использование в паре с наушниками, как детекторные приёмники. Но благодаря лампам он отличается от них более высокой чувствительностью и избирательностью, да и звук на выходе получается заметно громче.
Вторая моя любовь, а заодно и специальность, — это вычислительная техника. Она в коллекции музея представлена очень широко, так что ей одной можно было бы посвятить десяток постов. Но кратко пробежимся по тому, что сейчас выставлено в Открытой коллекции.
Разнообразные ручные приспособления, в первую очередь для суммирования и вычитания. Деревянные русские счёты кое-где можно было застать в использовании даже в XXI веке.
Суммирующие машины первой половины XX века. Такие машины называют полноклавишными, поскольку в них на каждый разряд числа приходится полный набор клавиш со всеми возможными значениями. При определённом умении на них можно было набирать многозначные числа одним движением руки. Может, отсюда пошла распальцовка у некоторых коммерсантов? :)
Машины, в которых числа набирались последовательно (как на современных калькуляторах), называли десятиклавишными. Вот несколько таких машин, дополненных печатающим устройством. Это предшественники портативных терминалов с чековым принтером.
Арифмометр «Оригинал Динамо» — скорее всего, довоенного выпуска. По своим возможностям полностью идентичен более известному «Феликсу», но имеет отличия в дизайне. Вы только посмотрите на эту ручку в форме буквы μ!
Механических и электрических счётных машинок в музее ещё очень много, но все они выполняют одиночные арифметические действия. Давайте теперь взглянем на машины, с которых началась автоматизированная обработка данных. И нет — это ещё не компьютеры, как можно было бы подумать. Вот этот изящный деревянный шкаф со множеством циферблатов — табулятор Германа Холлерита, от которого в конечном счёте ведёт свою историю «голубой гигант» IBM. Хотя в 1889 году, когда появился первый подобный аппарат, этого названия ещё не существовало.
Машина из коллекции музея применялась в ходе всероссийской переписи населения 1897 года. Данные о жителях наносились на перфокарты при помощи ручного перфоратора, который виден на переднем плане. А вот подсчёт результатов производился уже автоматически благодаря системе контактов и электромагнитных реле. В итоге стало известно, что империю населяют 125 680 682 жителя, а городов-миллионников в ней всего два — Санкт-Петербург и Москва (именно в таком порядке).
В коллекции музея есть немало другой техники для работы с перфокартами.
Суммирующие, сортирующие, репродуцирующие и расшифровочные машины в 1920-е — 1950-е годы позволяли значительно ускорить обработку информации. В компьютерах перфокарты «прописались» уже позднее. Упоминания о перфорационной технике можно встретить даже в художественной литературе. Так, в романе «Уловка-22» рассказывается, что рядовому по имени Майор Майор (папа у него был тот ещё шутник) машина IBM по ошибке присвоила звание майора.
Ну и раз уж упомянули компьютеры, то мы просто обязаны увидеть хотя бы один из них. Встречайте «Урал-1» — первую из серийно выпускавшихся советских ЭВМ и одновременно старейшую из сохранившихся до наших дней. Конкретно этот экземпляр выпущен в 1959 году. Увы, от более ранних разработок — М-1, МЭСМ, БЭСМ — остались лишь небольшие фрагменты.
Несмотря на размеры, по меркам тех лет «Урал» относится к классу малых ЭВМ. Процессор машины содержит всего 838 радиоламп — в основном двойных триодов 6Н8С. Такие до сих пор применяются энтузиастами при конструировании ламповых усилителей звука.
Программы и данные для машины записывалась на перфорированную ленту, в качестве которой применялась обычная киноплёнка: практично и экономично. Лента прокручивалась со скоростью 1,4 м/с и позволяла считывать до 4500 чисел в минуту.
Любопытно, что к идее использовать киноплёнку в качестве перфоленты ещё за 15 лет до «Урала» пришёл Конрад Цузе — создатель одного из первых компьютеров, Z3.
Внизу (так и хочется сказать «у подножия», учитывая монументальность ЭВМ и её название) стоит запоминающее устройство на основе магнитного барабана. В каком-то смысле это дедушка современных жёстких дисков, только запись в нём ведётся не на плоскость, а на боковую поверхность.
Но если в современных компьютерах магнитные жёсткие диски используются для долговременного хранения данных, то в «Урале-1» магнитный барабан выступал в качестве оперативной памяти. Да, работало небыстро, но от малой ЭВМ вершин производительности и не требовалось. Даже 100 операций с фиксированной запятой в секунду позволяли одной такой машине заменять целый зал счетоводов с арифмометрами. Подробнее о разновидностях компьютерной памяти можно почитать в одном из моих старых постов.
Кстати, в СМИ можно встретить информацию, что «Урал-1» в Политехе восстановлен до рабочего состояния. Это не совсем так: ламповые «мозги» машины не запускали уже много десятилетий. Но в 2007 году студенты Дмитрий Соловьев и Михаил Гляненко разработали функциональный аналог процессора ЭВМ на основе современной микросхемы программируемой логики, а также необходимый набор средств сопряжения с периферией. Всё это они подключили к пульту ЭВМ, благодаря чему стало возможным демонстрировать её работу с использованием оригинальных кнопок управления и индикаторных лампочек.
На этом лимит фотографий подошёл к концу. Прошу не судить строго за качество снимков: для сохранности экспонатов в фондах поддерживается очень неяркое освещение, а фотографировать со штативом возможности не было.
Надеюсь, пост был вам интересен. В продолжении я готов показать другие редкие образцы вычислительной техники, а также мотоциклы, автомобили, макеты промышленных установок и многое другое. А ещё у меня есть кадры из Политехнической библиотеки и реставрационных мастерских музея — поверьте, там тоже есть на что посмотреть!
С уважением к вам и с любовью к старым железкам, Алексей Бутырин aka BootSector.
