Возле 22-го микрорайона были богатейшие склады. Когда первые снаряды, упав и разорвавшись, отделили закон от беспредела, склады познали людской поток.
Спустя некоторое время на 22мкр оказался и я. Там был кайф - еда, мясо, ром, виски, водка, консервы и тп.
Короче, все бухали, потому что склады с алкоголем - вот они! Мужики бухали на улице, а женщины на кухне. Газа нет, воды нет, света нет. НО - нет того, от чего мы сбежали с Волонтёровки на 22-ой(лучше бы не сбегали, но, кто же знал…)
И вот посыпалось! Грады, снаряды, земля, бетон, стёкла.
Причём, бля бу, были необъяснимые странные «перекуры» с обеих сторон, когда наступала ТИШИНА. Нам всем было похуй, почему ТИШИНА. Но мы об этом имели дискуссию. Пили ром, водку, виски и тп и говорили о важном.
Однажды, когда мы, после градов, выползли, оглядываясь вокруг, к нам изза угла примчался мужик и заорал - дайте машину, он умирает!
- Кто? Где? Кто? Там? Шо? (Это мы орали все. И это не смешно. Это кто-то где-то сейчас умирал)
Мужик орет - нужна машина! Мы его отвезём в больницу!
И тут все замолчали. И я замолчал! Моя машина (тогда - Копейка) стояла в десяти метрах от нас.
Я не поеду, пробурчал я.
Никто не поехал.
Тот чувак умер.
Но я, если бы и поехал - КУДА, НАХУЙ!? Вокруг смерть и пиздец! Я бросил бы маму и жену ради иллюзорного спасения какого-то чувака, которого понесло бродить под обстрелами … И где? И куда?- в городе, охваченном огнем?
Мужик нас обматерил и убежал дальше. А я смотрел на свою машину и не знал, как к себе относиться.
Некоторое время назад в комментариях под одной из прошлых статей мне задали вопрос, а как Теодор Банди вёл себя со своей приёмной дочерью? Ведь семья даже не подозревала о том, что живёт под одной крышей с жестоким манипулятором. Я решил раскрыть этот вопрос поподробнее, а потому оформил небольшую статью на тему того, как жили и что чувствовали родственники одного из самых жестоких маньяков в истории США. Итак, сначала мы поговорим о Элизабетт Кендалл - первой жене Теда, с которым она сошлась, уже имея на руках трёхлетнюю дочь от первого брака по имени Молли.
Как признаётся женщина, когда она встретила Банди, она сразу почувствовала, что между ними есть какая то связь. Кендалл с радостью приняла его в свою жизнь и в жизнь своей дочери, которой Теодор стал заботливым отцом. Но всё так радужно и беззаботно только на первый взгляд.
Вот как тот период своей жизни вспоминает Молли - приёмная дочь маньяка:
"Я чувствовала, что он волшебный и доверяла ему на все 100%, потому что он уделял мне всё своё время. У него был талант находить общий язык с людьми. Он действительно очень хорошо понимал, как себя правильно подать.
Оглядываясь назад, я осознаю, что он был выдающимся человеком. Нам очень повезло, что он выбрал нас, и мы с мамой чувствовали себя неотёсанными деревенскими девушками на его фоне — Тед был более утончённым, чем мы. Казалось, что он на голову выше нас".
Но так же Молли упоминает некоторые странности в поведении своего приёмного отца:
"Однажды мы играли в прятки. Он спрятался под одеялом, а я вышла в гостиную. Я стянула с него одеяло, а он был голый. Я в шоке сказала, что он голый. А он ответил: «Ну да, это потому, что я могу стать невидимым, а моя одежда — нет. И я не хотел, чтобы ты меня видела".
Тем не менее, первое время после того, как её мать всё таки позвонила в полицию и Банди было предъявлено обвинение, девочка не могла поверить, что её добрый и заботливый отец может быть жестоким и расчётливым маньяком, но когда Молли узнала, что в 1978 году Тед убил 12-летнюю Кимберли Лич, она наконец изменила своё мнение о нём.
"Эта девушка могла бы быть моей близняшкой. Мы были похожи, мало того, ей было столько же лет, сколько и мне. После этого мне стало наплевать на то, любил он нас с мамой или нет. Я прошла через всё это и смогла вырасти, а вот у Кимберли не было такой возможности".
Осознание того, что даже самый близкий человек может быть жутким монстром, толкнул девушку на не самую правильную дорожку. Молли признаётся, что некоторое время страдала от тяжёлой алкогольной зависимости, но сейчас она прошла курс реабилитации и просто пытается жить дальше, оставив своё детство позади.
Вторая жена Банди и его родная дочь Роза
Теперь поговорим о второй семье Теодора, а именно о его жене Кэрол Энн Бун и их общей дочери Розе. Они познакомились ещё во времена общей работы в Департаменте чрезвычайных служб, но сблизились лишь после того, как Банди уже предъявили обвинения.
Женщина отказывалась верить в то, что Тед может быть причастен к серии жестоких убийств, а потому не стала прекращать общение с ним, как это сделала Элизабетт, и даже переехала поближе, чтобы чаще видеть своего возлюбленного. Кстати, история того, как они поженились, действительно очень забавна.
Так, когда мужчина и женщина попросили тюремного нотариуса зарегистрировать их брак, тот ответил отказом. Тогда Банди нанял ещё одного нотариуса, чтобы он присутствовал в зале суда во время оглашения приговора, и заявил Кэрол в качестве свидетеля. Тэд был хорошим юристом и знал, что согласно законам штата Флорида, где проходило заседание, любое согласие на вступление в брак, данное в присутствии судьи и нотариуса, является действительным.
Поэтому прямо во время дачи показаний между маньяком и Бун произошёл следующий диалог:
" - Ты хочешь выйти за меня замуж? - Да! - В таком случае я беру тебя в жёны".
За время заключения Банди у него с Кэрол родилась дочь, которую назвали Розой. Существуют противоречивые данные о том, насколько хорошо девочка знала своего отца, но судя по сохранившимся фото, она как минимум периодически навещала его во время тюремных свиданий. Впрочем, семейная идиллия продолжалась недолго.
В книге «Тед Банди: влюблённость в убийцу» друг Кэрол рассказал, что Бун начала уставать от мужа, называя его изматывающим, одержимым, угрюмым и требовательным. Спустя время женщина перестала посещать своего суженого, а закончилось всё тем, что когда маньяк решил сделать последний звонок перед казнью, женщина отказала ему в том, чтобы поговорить с дочерью.
Вот что написано в одной из документальных книг про их дальнейшую судьбу:
"Я намеренно избегала любых сведений о местонахождении бывшей жены и дочери Теда, потому что они заслуживают права на личную жизнь. Я не хочу знать, где они, не хочу, чтобы какой-нибудь репортёр застал меня врасплох вопросом о них. Всё, что я знаю, — это то, что дочь Теда выросла прекрасной молодой женщиной".
Такие дела.
Ещё больше контента о маньяках и преступниках вы сможете найти в моём ТГ канале. Интересные факты, обсуждения, заметки по криминалистике и просто всяческий "неформат" буду публиковать там. Буду рад всем, кто поможет мне достичь новой цели в 2 тысячи подписчиков. Так же статьи там выходят раньше, чем на всех других ресурсах.
У нас был кот породы русская голубая. Красавец, взяли, когда ему было всего 2 недели. Кастрировали в 8-10 мес., точно не помню. Абсолютно домашний, на улице был 2 раза всего. Был толстый, хотя и кормили по норме, не перекармливали. Жопу вылизать себе не мог, развился парапроктит- воспаление желез рядом с анусом. Вылечили, но дальше пришлось массировать эти железы, чтобы выдавить их содержимое. Прожил он с нами 15 лет. Затем обычные болезни старых кошек - почечно - печеночная недостаточность... Основной симптом это рвота. УЗИ, анализы крови, лечение - все с небольшим эффектом. Он никогда не залезал к нам в кровать, не прятался под кроватью. В последний день была сильная рвота, он запрыгнул к нам в постель, а затем спрятался под кровать. Я работаю врачом анестезиологом, понимал что это конец. В холодильнике лежал препарат для усыпления, я понимал что долго он не протянет, поэтому принес домой заранее. Мы зафиксировали нашего котика, я побрил шерсть на передней ножке и ввел ему этот препарат. Когда остановилось дыхание и сердцебиение, я заплакал, хотя в своей жизни и работе видел много смертей. Это было утром, перед работой, после работы поехали в лес и похоронили. Сейчас, пока писал пост, в горле комок, а на глазах слезы. Но я твердо убежден, что животинки, которые прожили рядом с вами свою жизнь, должны уходить от нас без мучений и боли. Если есть возможность усыпить - делайте это при неизлечимой болезни.
Классическая история, моему другу также не повезло. Совет молодым парням: Никогда не оставляйте наедине лучшего друга с вашей дамой сердца, а при первом подозрении не верьте их словам, они будут лгать.
«Он либо пьян в стельку, либо трезв как стекло. Третьего не дано» — так отзывался о нём режиссёр Сергей Урсуляк.
Андрей Иванович Краско
Андрей Краско пил. Безудержно, отчаянно, словно пытаясь затопить в алкоголе ту боль, которую оставили после себя двое самых близких людей. Жена, которую он боготворил, и друг, которого считал братом. Они предали его так жестоко, что он едва не сошёл с ума.
Начало: Любовь, дружба и наивная вера в людей
Ленинградский театральный институт. Молодой, пылкий, влюблённый в жизнь и искусство, Андрей Краско встретил Наталью Акимову. Женился на ней, носился с ней, как с хрустальной вазой — боялся уронить, разбить. Квартира, подаренная отцом (знаменитым Иваном Краско), стала их первым семейным гнёздышком.
Андрей Краско и Наталья Акимова
Отношения с отцом были непростыми — тот словно откупался подарками, будто стыдясь, что годами не замечал собственного сына. Но Андрей не ждал подачек. Студентом подрабатывал грузчиком, маляром, монтировщиком декораций — лишь бы обеспечить любимую жену.
На свадьбе Андрея Краско и Натальи Акимовой
А ещё у него был друг. Игорь Скляр — однокурсник, который оказался в беде: без денег, без жилья. Краско, не раздумывая, пустил его в свой дом. «Живи, брат, помогай по хозяйству, если сможешь — скидывайся на еду».
Андрей Краско и Игорь Скляр
Трое жили душа в душу: вечерами на кухне — разговоры, смех, песни под гитару. Андрей работал за всех, но не жаловался. Лишь в дневнике, много лет спустя, он напишет горькие строки:
«Почему только я?»
Предательство: «Пойдём» — и она пошла
После института — распределение в Томск. Театр, сцена, та же троица под одной крышей. Но в воздухе уже витало что-то не то.
Наталья и Игорь всё чаще переглядывались, их шутки становились слишком тёплыми, а прикосновения — слишком долгими. Краско пытался закрывать глаза, но однажды не выдержал: «Игорь, нам с Наташей нужно пожить отдельно».
Это был настоящий любовный треугольник
Тот даже не стал оправдываться. Повернулся к жене Краско и сказал просто: — Пойдём.
И она… пошла.
Позже они признались: давно были любовниками. Мир Андрея рухнул. Он сидел на диване, глядя в одну точку, не в силах вымолвить ни слова.
Именно после этого потрясения Андрей Иванович начал пить как не в себя
Падение: Психушка, армия и бутылка как спасение
Скляр и Акимова уехали в Ленинград, а Краско остался в Томске — один, с разбитым сердцем и пустой квартирой.
Глубокая депрессия. Психиатрическая больница. Бутылка за бутылкой — лишь бы не чувствовать. «Я не хотел жить», — признавался он позже.
Андрей Краско в армии
Отец, увидев, во что превратился сын, жёстко сказал: — Хватит быть тряпкой. Иди в армию.
И он пошёл. Служба в войсках ПВО закалила тело, но душу так и не исцелила.
После: Жизнь без доверия
Он вернулся другим. Решил: «Больше никогда не буду жить ради кого-то».
Андрей Краско со второй женой Мириам Александрович и сыном Яном
Были женщины, дети, мимолётные романы — но семью он так и не построил. Страх предательства стал его тенью.
— Внешне — богатырь, а внутри — сломанный, — говорил о нём Михаил Боярский.
"Агент национальной безопасности-2" (2000), "Агент национальной безопасности"
Алкоголь стал единственным «другом», который не предавал. Краско пил каждый день, но утром был свеж, как огурчик — работал, не подводил, не ныл. В 90-е, когда кино почти не снимали, крутился как мог: водителем, продавцом книг, даже бетон для кладбищенских оград месил.
"Сёстры" (2001)
Но бутылка всё-таки убила его. В 48 лет, на съёмках «Ликвидации», он выпил две «огненные» за вечер — и сердце остановилось.
Несыгранная роль...Фима в фильме "Ликвидация"
Эпилог
Он заслуживал другой жизни. Без предательства, без боли, без этой проклятой бутылки.
Но судьба распорядилась иначе.
Игорь Скляр и Наталья Акимова
А те двое… Они ещё долго жили «счастливо». Вот только настоящего счастья, которое знал Андрей Краско, им, пожалуй, так и не довелось испытать.
_______________________________________
Ребят, спасибо, что дочитали до конца. Очень признателен всем тем, кто делится моими статьями, ставит лайки и оставляет комментарии. Я всегда только «ЗА» конструктивную критику или оправданные замечания. Благодаря этому, становлюсь лучше и лучше с каждым разом.
Вы также всегда можете поддержать автора канала (исключительно по вашему желанию и порыву)
Также буду рад, если присоединитесь к нашему уютному сообществу, где мы обсуждаем великих людей прошлого, делимся интересными фактами и эпизодами из их жизни
Большая часть жителей СССР были теми, кто продавали Родину, или молчали, или радовались падению колосса, не понимая, что на нём держались они все? Человечество как вид расписалось в своей окончательной никчемности, потому что любой порыв к чему-то высшему будет неизбежно предан и продан за миску похлебки и блестящие бусы?
Говорят, был в Душанбе один старик. Звали его Фарход Рахмонов. Он не был ни партийным бонзой, ни пламенным диссидентом. Он был геологом. Человеком, который всю жизнь ходил по крыше мира, по Памиру, и читал историю планеты по трещинам в камнях и слоям пород. Он видел следы древних океанов там, где теперь лишь выжженное солнцем плато, и мог по цвету глины рассказать о катаклизмах, случившихся миллионы лет назад.
Однажды, уже в конце девяностых, когда вокруг всё рухнуло, когда полыхала гражданская война и брат шёл на брата, его, уже седого и согбенного, спросил какой-то заезжий журналист: «Отец, как же так всё вышло? Кто виноват?»
Фарход Рахмонов долго смотрел на свои руки, покрытые старческими пятнами и въевшейся каменной пылью, а потом тихо, словно боясь потревожить спящих в горах духов, сказал:
«Планета не прощает двух вещей: глупости и неблагодарности. Человечество затеяло однажды великий геологический сдвиг. Оно пыталось построить новый материк на иных законах. И когда на этот неокрепший материк обрушился самый страшный тектонический удар за всю историю – разлом, дошедший до самого ядра, – он выстоял. Он умылся кровью так, как не умывался ни один континент, но выстоял и сломал силу удара. А потом… потом дети тех, кто выжил в этом разломе, решили, что камень, на котором они стоят, слишком серый и жесткий. И они продали его. Не врагу, нет. Они просто раскрошили его на гравий, чтобы посыпать себе дорожку к рынку, где торгуют чужими побрякушками».
Он помолчал, а потом добавил, и в голосе его не было злобы, лишь безмерная, вселенская усталость: «Не вините никого. Земля просто стряхивает с себя тех, кто не достоин ходить по ней. А мы оказались недостойны. Все мы».
***
«И Земля молчит. Она стара, и память её – это не письмена и не хроники, а шрамы на теле: борозды от ледников, оспины от метеоритов, язвы высохших морей. Но есть на ней один шрам, невидимый глазу, но самый глубокий и гноящийся. Шрам от величайшего в истории предательства.
Человечество, в своем вечном, суетливом копошении, однажды почти дотянулось до звезд. Не в ракетах – в идее. Оно породило чудовищный, титанический проект, выстраданный в муках, омытый кровью поколений. Этот проект, со всеми его уродствами и ошибками, совершил невозможное. Он в одиночку сломал хребет абсолютному, концентрированному злу, какого планета не видела никогда. В самой страшной, в самой кровавой, в самой истребительной бойне за всю историю своего существования, он победил. Не просто победил – он вырвал сердце тьмы и заплатил за это цену, которую невозможно осмыслить. Десятки миллионов жизней, сожженные города, испепеленные поколения – всё было положено на алтарь. Не ради вождей, не ради лозунгов, а ради смутной, но великой надежды, что мир может быть другим. Что человек – это не просто вечно грызущийся за кусок плоти хищник.
И что же стало с этой жертвой? Что стало с этой победой, оплаченной такой безмерной кровью?
Её продали.
Не враги сокрушили в бою. Не стихия смела с лица земли. Её растащили по кускам сами наследники победителей. Бездарно, пошло, буднично. Великую трагедию и великую мечту разменяли на джинсы, жвачку и право смотреть по телевизору, как красиво живут те, кто стоял по другую сторону. Продали за право бездумно потреблять, за блестящую фольгу чужих обещаний, за иллюзию личного, мелкого, скотского благополучия.
Это было самое неблагодарное и черное деяние в истории. Предать память отцов, сгоревших в танках. Предать дедов, замерзших в окопах. Осквернить саму суть их жертвы, заявив, что всё это было зря, потому что вон там, за горизонтом, есть сто сортов колбасы.
И сначала была эйфория. Пьянящее чувство освобождения от чего-то большого и требовательного. Пир на костях титана. Но похмелье оказалось страшнее любой тирании.
Когда туман рассеялся, они огляделись. И увидели, что мир не стал лучше. Он стал злее, циничнее и опаснее. Хрупкое равновесие, державшееся на страхе перед двумя гигантами, рухнуло. И в образовавшуюся пустоту хлынули мелкие, алчные хищники, позабытые распри, древняя ненависть. Мир не стал свободнее – он стал развязаннее. Напряжение не ушло, оно просто сменило форму, стало липким, вездесущим, как предчувствие новой, еще более страшной беды.
И пришло тихое, леденящее душу осознание. Стало хуже. Всем. Стало страшнее. Пропала большая цель, а без неё жизнь превратилась в судорожную гонку за выживание, где каждый сам за себя.
Но в этом нет несправедливости. Нет.
Они это заслужили. Каждый из них. Те, кто продавал. Те, кто покупал. Те, кто молчал. Те, кто радовался падению колосса, не понимая, что на нём держались они все. Вся планета это заслужила. Потому что в тот момент человечество как вид расписалось в своей окончательной никчемности. Оно доказало, что любая великая идея, любая жертва, любой порыв к чему-то высшему будет неизбежно предан и продан за миску похлебки и блестящие бусы.
Это проклятие не одного народа. Это клеймо на всей цивилизации. Всемирная, космического масштаба неблагодарность. Приговор, который они вынесли сами себе и теперь отбывают, барахтаясь в мире, лишенном надежды. Мире, который они сами и создали в тот день, когда за бесценок спустили с молотка самую дорогую победу в своей истории.
И земля носит на себе этот позор. И тишина после этого предательства оглушительнее любой войны».
Мать шести малышей Ксения Токарева по-настоящему любила жизнь. Ей 32 года, она нигде не работала, её «работой» были быт и ребятня.
Познакомившись с предпринимателем Альбертом Гайнуллиным, девушка сказала себе, что наконец обрела настоящую семью. Крупный двухметровый мужчина красиво ухаживал, возил её на дорогостоящие курорты.
Это был третий мужчина в её жизни, и, как заявляла Ксения подругам, последний.
Если бы кто-нибудь тогда в кафе ей сказал, что её фраза станет пророческой, она бы всё равно не поверила.
Альберт, вероятно, не понимал, что отношения с многодетной матерью — это особый труд, а не просто романтика.
Сначала у него началась бурная ревность к её бывшему мужу, а затем длительные запои. Эмоции настолько накалялись, что Альберт не видел ничего вокруг и полностью ушёл в себя.
Можно было спокойно уйти, если понимаешь, что не можешь нести ответственность за семью, но мужчина оказался во власти своих эмоций.
Словесные перепалки переросли в рукоприкладство.
Ксения писала заявления в правоохранительные органы, которые, как всегда, бездействовали. Знакомые сообщают, что часто общались с Альбертом Гайнуллиным, который создавал впечатление образованного и тактичного человека, избегавшего в общении бранных слов.
А вот дома Гайнуллин превращался в тирана — это был как будто совершенно другой человек. Язвительный и несдержанный, он, забывая, что его жена в положении, мог позволить себе нелицеприятные слова.
В день трагедии Ксения и Альберт сидели за столом, и очередной разговор по душам вылился в сцену ревности.
Альберт, не рассчитав силу, пришёл в себя только тогда, когда прибыли оперативники. Многодетная мать пала от рук ревнивца, заявил один из правоохранителей.
