Надо ли говорить, что, узнав Лену поближе, я окончательно влюбился в нее без памяти? Я не мог дождаться, когда опять услышу ее жизнерадостное «Привет, Леш! Как успехи?», и каждый день сидел, с нетерпением ожидая ее появления. Если же она не приходила – день был безнадежно испорчен и ничто не могло привести меня в хорошее расположение духа.
Как мне казалось, Лена, со своей стороны, тоже стала проявлять ко мне признаки симпатии. Мы все дольше болтали при встречах и все чаще отвлекались на посторонние темы. А однажды, когда мы обсуждали один из тезисов ее доклада, она долго и внимательно меня слушала, а потом вдруг сказала: - Как бы я хотела, чтобы у меня был такой же умный и добрый парень, как ты! – и легонько погладила меня по плечу. Я покраснел так, что мне показалось, что даже кончики ушей запылали, промямлил что-то невнятное в ответ, а остаток дня ходил, как пьяный, в состоянии полной эйфории, и не было в тот день человека, счастливее меня!
За неделю до олимпиады доклад Синичкиной был готов. Это был не доклад, а целое произведение искусства – каждая фраза выверена и отточена, каждый факт проверен и подтвержден, при необходимости, сноской, при этом доклад был максимально кратким, чтобы его можно было выучить наизусть, но достаточно длинным, чтобы его хватило на установленные пять минут выступления. Мы даже проверили, с какой скоростью Лена должна говорить, чтобы точно уложиться по времени. Еще три дня я потратил на то, чтобы подготовить Лену к дополнительным вопросам – необходимая информация была подготовлена еще в ходе работы над докладом, Лене осталось ее только заучить. Надо сказать, что Лена оказалось очень способной и прилежной ученицей – за эти три дня она выучила все, что я от нее требовал, назубок и не путалась даже при самых заковыристых вопросах, что я для нее придумывал. В общем, за четыре дня до олимпиады Лена была уже полностью готова к выступлению и я занялся, наконец-то, подготовкой своего доклада. Разумеется, ничего качественного за такой срок сделать было нельзя, но я не переживал, да и не старался особо. Я был так горд докладом Лены, а работа над ним меня так вымотала, что свой доклад я уже делал только «для галочки», чтобы не подвести учителей, ну и не выглядеть совсем уж полным идиотом на олимпиаде.
И вот наступила суббота, день олимпиады. Я с самого утра сидел, как на иголках. Надел белую рубашку, костюм и галстук, долго причесывался перед зеркалом, наводя лоск. Наскоро выпив чай и съев бутерброд, схватил доклад и побежал на автобус. Причина спешки была вовсе не в самом мероприятии – оно меня беспокоило меньше всего. Сегодня я должен был вновь увидеть Лену, с которой толком не виделся уже три дня, лишь мельком здороваясь в коридорах школы, а главное – увидеть ее блистательное выступление. То, что оно будет блистательным, как и сама Лена, я не сомневался – не зря же я любил читать речи Плевако и других известных адвокатов, уж чему-чему, а словоблудию я у них научился!
Я не ошибся в своих ожиданиях – Лена и впрямь была великолепна! Облегающее короткое синее платье очень эффектно подчеркивало ее стройную фигуру, а стройные ножки в элегантных туфельках на невысоком каблуке выгодно дополняли картину. Она, разумеется, была самой красивой из всех собравшихся в зале в этот день. Мы успели перекинуться парой слов перед началом олимпиады, и я убедился, что Лена полностью готова и меня не подведет.
Я выступал раньше Синичкиной, но мое выступление меня практически не волновало и не интересовало. Я быстро оттарабанил свой довольно бледный доклад, ответил на несколько дополнительных вопросов из зала и быстро вернулся на место – особо меня никто мучить не стал, и так было понятно, что особой конкуренции лидерам я не представляю. Но я ждал главного шоу этого мероприятия, и был вознагражден за ожидание.
Мне показалось, что Лена покорила сердца всех присутствовавших, уже только выйдя к трибуне и нежным голоском объявив тему доклада. Я не мог оторвать от нее глаз – так она была хороша! И выступала она не менее хорошо – излагала текст практически наизусть, лишь изредка сверяясь с докладом, говорила громко, отчетливо и с выражением, и меня просто распирало от гордости за нее! На все дополнительные вопросы она также ответила блестяще, развернуто и детально – еще бы, не зря же я целыми днями исследовал все нюансы темы и натаскивал Лену по каждому пункту! И Лена оправдала мои ожидания с лихвой!
Разумеется, первое место по результатам выступлений досталось Лене. Она просто сияла от счастья, спускаясь со сцены после награждения, и я сиял вместе с ней. То, что мой доклад вообще не вошел в число призовых мест, меня не только не расстроило – меня это даже ничуть не интересовало! Я был счастлив за Лену, и этого мне было более, чем достаточно!
Лена уже подходила меж рядов к нашим местам и я встал, чтобы пропустить ее, поскольку сидел у прохода. И тут произошло то, чего я ожидал меньше всего на свете – Лена подбежала ко мне и повисла у меня на шее! Я был просто в ступоре, а она чмокнула меня в щеку и тихо сказала: - Спасибо, Леша!
Заключительную часть мероприятия я помнил плохо. Я сидел, пунцовый от румянца, и едва не писался кипятком от счастья! Сердце стучало, как пулемет и было готово выпрыгнуть из груди, а Лена сидела рядом, взяв меня под руку и прижимаясь к моему плечу, и я боялся шелохнутся, чтобы не спугнуть этот дивный сон.
Лена не отходила от меня всю дорогу до автобусной остановки, по-прежнему держала меня под руку и щебетала, щебетала, делясь впечатлениями, а я глупо улыбался и кивал. Я был просто счастлив. Перед тем, как сесть в свой автобус, Лена посмотрела мне в глаза и сказала: - Леш, еще раз спасибо тебе за все! Я не знаю, как тебя благодарить! - и, подумав, добавила: – А чем ты занимаешься завтра?
- Да вроде ничем… - ошарашенно ответил я, не смея надеяться на то, что может последовать дальше. Но Лена задала именно тот самый вопрос: - Может, увидимся завтра, часов так в шесть вечера?
Земля в очередной раз за день ушла у меня из-под ног, а сердце забилось уже где-то у горла. Охрипшим от неожиданности голосом я еле слышно ответил: – Да, конечно, давай!
- Ну ладно тогда, значит, завтра увидимся! Приходи к шести к моему дому. Знаешь, где я живу? – Я закивал головой. Уж что-что, а адрес ее я давно подглядел в журнале в учительской. – Пока! – и Лена опять прижалась ко мне, еле заметно, прямо воздушно коснулась губами моей щеки и заскочила в автобус, помахав мне на прощанье через стекло двери, а я остался стоять, ошалелый, готовый прыгать и кричать от счастья! Меня позвала на свидание сама Синичкина – я не мог в это поверить, но это было так и это был самый счастливый момент за несколько последних лет моей жизни!
Ночью я еле смог уснуть. В голове была путаница мыслей, я вновь и вновь перематывал в памяти события прошедшего дня и вновь и вновь меня накрывало волной счастья. Завтра я иду на свидание с Синичкиной – эта мысль не давала мне покоя!
На другой день я с утра сидел, как на иголках. Время тянулось до бесконечности медленно, и я поглядывал на часы каждый пять минут. За час до назначенной встречи я вышел из дома, при полном параде, как на вчерашней олимпиаде. Нужно было купить цветы, причем не абы какие, а самый красивый букет в округе, а качественные цветы еще надо поискать! Наконец, в одном из цветочных киосков я нашел наиболее подходящие, как мне казалось, темно-красные розы, купил букет из пятнадцати штук, потратив половину своих карманных денег, выданных родителями на месяц, и, довольный, направился к дому Синичкиной.
Ровно в шесть я уже подходил к углу ее дома. Первый подъезд, квартира 16 – вспоминал я, заворачивая за угол. Уже опускались сумерки. Под козырьком подъезда я увидел несколько фигур, до меня донеслись голоса и смех. Местные пацаны тусуются – подумал я, – Надеюсь, проблем с ними не будет. Хотя – какие проблемы с местными могли омрачить мне радость свидания с Леной?
Я подошел к подъезду и голоса стихли. Я разглядел стоящих у подъезда на ступеньках – их было человек шесть - семь, выше у дверей маячила еще пара фигур. И тут мое сердце екнуло. Среди стоящих я увидел гопоту из своей школы – первым стоял, ухмыляясь, Рыба, шестерка Казанца, за ним сам Казанец, позади них стоял, затягиваясь сигаретой, Чига. Рядом с ним – Сема, еще один отморозок. А наверху, у дверей подъезда, стояла Лена – такая же красивая, как всегда. В ней все вновь подчеркивало ее красоту – и короткая юбочка, и стройные ножки, и модная шубка, и стильная прическа, и обнимающий ее за талию парень – крепыш лет 20 с хищным и злым лицом, словно вышедший из фильмов про бандитов девяностых…
Я стоял перед ними с букетом в руках и в ушах у меня раздавался гул! Мой мир рушился, распадаясь на части, это был мой личный Армагеддон, до которого никому не было дела. Я просто стоял и смотрел, не понимая, что происходит.
- Зырьте, пацаны, он еще и с букетом! – Рыба повернулся к своим и радостно оскалился. – Покемон, ты что, на свидание собрался? – компания с готовностью загоготала, и Лена смеялась вместе с ними. – Да не, он со свидания идет, ему там букет подарили! – заржал Казанец. Парень, стоящий рядом с Леной, не спеша спустился по ступенькам и подошел ко мне, уставившись мне в лицо глазами-буравчиками. От его взгляда мне стало не по себе. – Тебе чего здесь надо? – голос у парня был жесткий и хриплый. Я молчал, не зная, что ответить. – Ты чего, на свидание с Ленкой пришел? – парень нехорошо улыбнулся, обнажив по-волчьи зубы. Потом повернулся к улыбающейся Лене: - Лен, да тут у тебя ухажер появился! С цветами, между прочим, все серьезно! У него, наверное, и кольцо в кармане есть! – от дружного гогота компании вновь задрожали стекла в доме. Лена смеялась едва ли не громче всех. – Слышь, Покемон, ты что, вообще дурак? – она прямо закатывалась от смеха и вся шобла вместе с ней. – Куда ты вообще полез? Ты реально думал, что я с тобой буду встречаться? Да ты же лох по жизни, кто с тобой вообще будет встречаться, кому ты нужен? – Она еще что-то говорила и смеялась, а я продолжал стоять, как в ступоре, и чувствовал, что меня сейчас не то, что оплевали – на меня попросту нагадили, и даже не на меня, а в меня, прямо в душу, смачно и с удовольствием. – Слава, забери у него букет, он мне понравился! – Лена требовательно протянула руку в мою сторону. Крепыш выдернул у меня из руки букет и передал ей. – А теперь пусть проваливает и больше никогда тут не показывается! – Синичкина смотрела на меня с бесконечным презрением, держа в руках мой букет. – Ты все понял? – Слава четко выполнял указания. – Пошел вон! – и неожиданно он залепил мне затрещину, от которой зазвенело в ушах. Компания снова заржала. – Нахер пошел отсюда! А это тебе, чтобы мозги включал впредь и знал свое место! – передо мной нарисовался Казанец и резким ударом пробил меня в печень, отчего у меня подкосились ноги и я просто рухнул на асфальт, скрючившись и держась за бок. Тут же я почувствовал, что кто-то пинает меня в спину – Рыба, шестерка Казанца, поспешил выслужиться перед шефом. К нему, подключились и остальные, радостно охаживая меня ногами, толкаясь, пыхтя и мешая друг другу. – Ладно, хватит ему! – голос Синичкиной. – Он все понял, пошли, мальчики! – Компания начала удаляться с радостными комментариями и довольным ржанием. Я, полежал, отдышался и медленно поднялся, превозмогая пульсирующую боль в боку – удар у Казанца и впрямь был великолепен, в бокс надо было идти, а не на улице ошиваться! Даже удары ногами от остальных не дали такого эффекта, как одна его подача! Сзади послышался быстрый топот и прежде, чем я обернулся, смачный поджопник с разбега швырнул меня опять наземь, вдали раздался дикий гогот – Рыба решил порадовать компанию и не поленился еще раз сбегать в мою сторону прописать пендаля. Веселая компания скрылась во дворах, а я побрел домой, униженный, растоптанный и обгаженный. Мой еще десять минут назад светлый и радужный мир перевернулся и окунул меня в дерьмо так, что глубже было некуда, и я находился словно в трансе, не понимая, что произошло и как такое могло случиться, что милая девочка, приличная и воспитанная, могла оказаться такой двуличной мразью.
Я тогда не знал, что у Синичкиной был парень значительно старше нас всех, который тусовался в одной компании с гопотой нашей параллели. Соответственно, она тоже была вхожа в эту компанию, но в школе держалась от них на дистанции, дабы не портить свой имидж порядочной девочки. И вся эта история была подготовлена с самого начала, с момента, когда мы вроде бы начали общаться по-приятельски. Ее парень был в курсе моих робких ухаживаний, он-то и посоветовал разыграть сценку с ее возникшим ко мне интересом и организовать это свидание, дабы все могли здорово поразвлечься и поржать над наивным лохом. И, надо сказать, все прошло, как по нотам – лох повелся, развлекуха удалась на славу. Не учли они в тот момент только одно: лоху, как тому пролетарию, уже практически нечего было терять, кроме своих цепей, а последняя соломинка сломала спину верблюда.
Дорогу до дома я практически не помню – в голове был туман и пульсировала одна мысль: «Как? Как она могла так поступить? Как она могла такой оказаться?». Дома отказался от ужина, сославшись на усталость, заперся в своей комнате, упал на кровать и попытался уснуть, чтобы забыть все произошедшее, как страшный сон. Разумеется, ничего не получилось, и все та же мысль непрерывно сверлила мне мозг – «Как?!».
Постепенно сумбур в голове стал упорядочиваться. Я стал думать о том, что будет дальше, как завтра идти в школу, где всем уже будет все известно и где меня вновь будут ждать Казанец с дружками. И Синичкина, которая будет тешить свое самолюбие, развлекая подружек рассказами про неудавшийся роман лоха. Всем будет весело, кто-то будет хихикать за спиной, а кто-то откровенно ржать, показывая пальцем – каждый в меру своего воспитания.
Я понял, что наступил переломный момент, когда я должен что-то предпринять. Завтра вся школа будет в курсе моего позора, и жизнь моя окончательно превратится в ад. Кроме осознания этого факта, внутри кипело чувство негодования, осознания несправедливости и подлости, проявленной в моем отношении, и все это сплеталось в тугой комок озлобления и ненависти ко всем тем, кто был причастен к этой истории, кто довел меня до такого униженного состояния, кто измывался надо мной день за днем, не давая прохода. Я почти физически ощущал, как всеми фибрами своей души ненавижу Казанца и всю его пристяжь, ненавижу Рыбу и здорового тупого Чигу. Но больше всех я сейчас ненавидел Синичкину. Я лежал, уткнувшись лицом в подушку, и злоба и ненависть нарастали, овладевая мною все сильнее…
Ночью я так и не уснул. Решение пришло ко мне под утро, внезапно, простое и понятное, которое меня вполне устроило: эти люди не дают жить мне – значит, они все тоже не заслуживают жизни. Я вынес им приговор в одно мгновение, и вдруг в душе наступило спокойствие и умиротворение – теперь я знал, что нужно делать. Исполнять приговор тоже буду я, и мне нужен был план, который, впрочем, созрел очень быстро, благо, все обстоятельства складывались в мою пользу.
Мой отец увлекался охотой и часто брал меня с собой за город, где учил стрелять. В сейфе он хранил охотничий карабин «Сайга» 12 калибра и патроны к нему. Ключи от сейфа всегда лежали в вазе в серванте – маленьких детей в доме не было, прятать их было ни к чему, как считал отец. Видимо, он напрочь забыл поговорку: «Маленькие детки – маленькие бедки!» Спасибо ему за это, вопрос «Где достать оружие?» благодаря отцу не стоял вообще. Нужно было только дождаться, пока они с матерью уйдут на работу – уходили они на полчаса раньше меня, поскольку работали довольно далеко от дома.
Когда наступило утро, я уже все обдумал и план был готов полностью. Я еле дождался, пока родители позавтракают, и, едва щелкнул замок входной двери, метнулся к серванту. Ага, ключи на месте! Открыв сейф, вытащил «Сайгу», достал из патронного отделения две коробки патронов с картечью – двадцать штук, мне для моего дела хватит за глаза. «Сайгу», сложив приклад, спрятал в спортивную сумку, предварительно зарядив десять патронов в магазин, остальные сунул в сумку прямо в коробке – все равно вряд ли понадобятся, но запас карман не тянет. Сверху уложил спортивную форму, застегнул сумку, полюбовался – спасибо производителям «Сайги-12К», благодаря тому, что длина карабина в сложенном состоянии меньше семидесяти сантиметров, моя сумка вообще не привлекала внимания, тем более, что по расписанию шестым уроком была физкультура.
Забросив на плечо сумку, взяв пакет с учебниками, я вышел из дома. До школы шел не спеша, дыша холодным осенним воздухом – по моему плану я должен был немного опоздать к началу уроков. На душе было спокойно и даже радостно, и я сам поразился своему состоянию. Казалось бы, меня должно было колотить от нервной дрожи – но нет, иду, как на праздник, даже в каком-то предвкушении, аж самому странно! Наверное, я все же принял верное решение!
Как и следовало ожидать, охранника я прошел без проблем – он просто скользнул равнодушным взглядом по знакомому ученику, которого он видел каждый день, и отвернулся, продолжив что-то читать в телефоне.
Оставив верхнюю одежду в гардеробе, я поднялся на второй этаж – первым уроком была история. Я знал, что сегодня у нас будут сдвоенные уроки – один из учителей заболел и расписание накануне было перекроено в спешном порядке. Именно на этом и строился мой план – я хотел, чтобы все мои обидчики были в одном месте, и судьба мне в этом сегодня благоволила.
Остановившись перед дверью в кабинет истории, я бросил на пол пакет с учебниками и достал из сумки «Сайгу». Разложил приклад, вставил магазин, снаряженный патронами с картечью, передернул затвор. Сложив приклад, сунул карабин обратно в сумку. Все, я готов.
И вот – момент истины. Захожу в кабинет, сумка висит на боку. В классе сразу раздается радостный гул: - У-у, Покемон пришел! Ухажер недоделанный! Ну, как вчера свидание прошло? – Смешки и подколки раздаются со всех сторон класса, всем весело. Но довольные рожи Казанца с дружками и их радостные оскалы в этот раз не то, что не противны мне – пожалуй, я рад их видеть! Все на месте, просто замечательно! Закрываю дверь и быстро поворачиваю защелку. В шуме глумливых голосов звук закрывающегося замка остался незамеченным. Иду вдоль стены к своей первой парте второго ряда. Ага, Синичкина тоже на месте – середина третьего ряда, прекрасно. Подхожу к своему месту, ставлю сумку, спокойно достаю карабин и раскладываю приклад. Шум в классе резко стихает и щелчок защелки приклада раздается уже почти в полной тишине и звучит оглушающе. Беру карабин наизготовку, поднимаю голову и улыбаюсь: - Я рад, что мое появление вызвало у вас такую бурю эмоций! А теперь – разрешите вас перебить?
В классе гробовая тишина. Почти пятьдесят пар глаз смотрят на меня с недоумением и ужасом. И несколько человек – с начинающим приходить пониманием. Слышу ошарашенный голос Чиги: - Э, Покемон, ты чего???
Каким-то шестым чувством я чувствую резкое движение за своей спиной. Быстро разворачиваюсь и сразу жму на курок. Вспышка, грохот выстрела сильно бьет по ушам, чье-то тело бесформенным комком отлетает в угол и там скрючивается в комок. Блядь! Нина Ивановна, историчка! Я не хотел ее убивать – нахрена ей потребовалось строить из себя героя боевика? Теперь она лежит в углу, вцепившись руками в развороченный живот, ее глаза озадаченно смотрят в одну точку перед собой, губы шевелятся, словно она что-то пытается сказать, потом резко вздрагивает и затихает. Глаза так и остаются смотреть прямо перед собой.
Я поворачиваюсь к классу. Все смотрят не на меня – на нее. Лица у всех белые, выражают полнейшую растерянность и непонимание происходящего. Это шок, я много читал об этом. Сейчас начнется паника, надо торопиться, иначе в толпе могу не сразу найти тех, кто мне нужен, и жертв будет значительно больше – заряд картечи из карабина 12 калибра с расстояния в пару метров способен снести сразу двоих-троих человек. Мне это не нужно, я не маньяк, я мститель.
Список тех, кто сегодня не выйдет из класса живым, у меня уже определен, так же, как и очередность. Пора начинать. Поворачиваюсь и иду к Рыбе. Он встречает мой взгляд и все понимает, в его широко открытых, реально рыбьих глазах, плещется ужас. Не вставая со стула, он начинает мелко перебирать ногами, отталкивая заднюю парту, и пытается приподняться. Не успевает – я вскидываю «Сайгу» и стреляю почти в упор – расстояние между стволом и его головой меньше полуметра. Опять вспышка, грохот, звон в ушах. Голова Рыбы будто взрывается, тело откидывается на спинку стула и заваливается на его соседа по парте, Симакова. Сима, тихий и незлобивый парень, дикими глазами смотрит на нижнюю челюсть Рыбы, которой оканчивается обрубок шеи – выше нет ничего, все, что было, теперь бурыми брызгами закидало девчонок за следующей партой, и они теперь похожи на мясников после бойни. Куски черепа и мозгов висят у них на кофточках, лежат на парте, на полу, даже на стене за третьим рядом – что и говорить, «Сайга» - это мощь!
И тут раздается дикий визг – шок прошел, девчонки, обвешанные Рыбьими мозгами, первыми начали проявлять ожидаемую реакцию. Началась паника. Парты и стулья опрокидываются, все бегут к запертой двери, сталкиваясь и падая, долбятся в дверь, с перепугу не соображая, что ее надо отпереть. С той стороны тоже кто-то ломится в дверь – похоже, на звуки выстрелов прибежали охранники. У меня остается совсем немного времени и много дел.
Замечаю, как из-за своей парты срывается Казанец и бежит в сторону двери. Беру его на мушку, улавливаю момент, когда за ним никого не окажется, и жму на курок. Заряд картечи швыряет его на стену, Казанец буквально размазывается по ней пластом, потом «стекает» на пол и, скрючившись, затихает, дернувшись перед этим пару раз.
Кто-то, наконец, справляется с дверным замком и двери распахиваются под напором тел. Первым, разбросав всех, вылетает Пингвин – и откуда только силы взялись у этого жирного задрота? Похоже, страх придал ему таких сил, что он и стометровку бы сейчас пробежал быстрее любого спринтера! Хотя ему-то точно ничего не угрожало, претензии у меня были совершенно к другим товарищам.
Пока что все по-прежнему складывается, как нельзя лучше. Запрыгиваю на первую парту первого ряда. Теперь, стоя сбоку от дверей, мне с высоты прекрасно видно всех выбегающих. Вижу, как самые здоровые и трусливые парни оттерли от дверей всех остальных, в первую очередь – девчонок. Нечего сказать – истинные рыцари! Синичкина зажата в угол, шансов выбраться раньше других у нее просто нет, оставим ее на сладкое, как и планировалось. Мне нужны еще двое – Чига и его друг Сема, к ним у меня тоже есть претензии. Эти двое вдоволь попили моей крови и теперь тоже в «расстрельном списке». Сейчас Чига бегает вокруг толпы, пытаясь прорваться к дверям, но там и без него полно желающих. Сему пока не замечаю, будет обидно, если уйдет.
- Чига! – кричу я. - Чига испуганно поворачивается и видит нацеленный на него ствол. Он бледнеет и его начинает трясти – понял, скотина, что сейчас будет! Показываю ему стволом отойти левее. Чига торопливо отбегает в сторону от толпы, на лице заметно облегчение – он явно решил, что я заслоняю ему мишень, вот лошара! Просто мне не нужны лишние жертвы, а если стрелять в толпе картечью – они, несомненно, будут, вот и приходится выкручиваться! Между нами метра три, не больше. С наслаждением жму на курок и чувствую толчок приклада в плечо одновременно с грохотом выстрела. Чигу, как секундами раньше – Казанца, швыряет на стену, но он не падает, а тоненько взвизгивает и как-то неловко приседает на пол и пытается на четвереньках двигаться к выходу, делает несколько шагов, утыкается головой в пол и затихает в позе «рака».
Из класса выбежало уже большинство, толпа у дверей совсем небольшая, и среди последних оставшихся я с радостью замечаю Сему – сегодня мне просто сказочно везет! – Стоять, Сема! – ору я во все горло! – Сема вздрагивает и поворачивается, видит смотрящий ему в грудь ствол и начинает икать, пятясь задом к двери. В это время в дверь выбегают последние девчонки и в коридоре за спиной Семы я вижу охранника, который с отвисшей челюстью растерянно переминается с ноги на ногу и мнет в руках резиновую дубинку, не зная, что предпринять. Краем глаза я наблюдаю за Синичкиной, которая так и стоит в углу справа от меня, даже не делая попыток проскользнуть в дверь за спиной Семы. Сема, продолжая пятиться, проходит задом в дверь и я вскидываю карабин к плечу. Сема спотыкается и валится назад, охранник отскакивает и Сема падает на задницу, вскидывая левую руку, словно пытаясь защититься ею от выстрела. Заряд картечи сносит ему на ней пальцы и превращает лицо в кровавое месиво. Тело выстрелом отбрасывает к окну и оно остается, вытянувшись, лежать поперек коридора. Я отпинываю в сторону его ноги, мешающие закрыть дверь, быстро тяну на себя дверную ручку, опять закрываю замок и поворачиваюсь к Синичкиной. Она по-прежнему стоит в углу, всхлипывая, ее бьет крупная дрожь, слезы бегут по щекам, тушь поплыла и размазалась, и теперь она уже вовсе не выглядит той эффектной красоткой, что кружила голову половине парней нашей школы.
Навожу ствол ей на грудь и смотрю в глаза, эти бездонные синие озера, которыми я еще совсем не давно так восхищался и которые сводили меня с ума. В них слезы, паника и пустота. Ее колотит, губы трясутся, она пытается что-то сказать, но язык не слушается. – Жалко выглядишь! – говорю я ей и ухмыляюсь. – Даже я вчера у тебя во дворе лучше смотрелся! – Ее глаза расширяются еще больше, в них плещется ужас. Я жму на курок, грохот снова бьет по ушам, ее швыряет спиной на стену и она сползает на пол в угол, оставляя на стене кровавую полосу – ну еще бы, 12 калибр – это вам не шутки, с такого расстояния шьет насквозь! Вместо той самой восхитительной груди – кровавая каша, на губах лопаются кровавые пузыри, она пытается дышать, но захлебывается кровью. Я отворачиваюсь от нее и осматриваюсь. В классе никого, все, кто смог и успел, уже убежали. Вернее, все, кому я позволил. Шесть выстрелов, шесть тел – да я просто снайпер, твою мать! Хотя – «что тут не попасть, когда четыре ствола и все небо в попугаях!», как говорил мой отец, когда учил меня стрелять. Интересно, он будет гордиться мной? Шутка, конечно, он будет в шоке, как и все остальные.
Я присаживаюсь на свою парту, ставлю карабин прикладом между ног, прижимаюсь щекой к горячему стволу, расслабляюсь и медленно выдыхаю, прикрыв глаза. В воздухе пахнет порохом и кровью. По полу разбросаны отстрелянные гильзы. Из дальнего угла класса доносятся тихие затухающие хрипы, но я не реагирую – после заряда картечи в упор в грудь выжить практически нереально, поэтому не стоит тратить патрон, пусть помучается перед смертью. Вдали начинают завывать милицейские сирены, смотрю на часы – 15 минут почти, как и следовало ожидать, быстрее наша милиция по вызову является только в кино. Я сижу в пустом классе, закрыв глаза, слушая вой приближающихся сирен, и мне нереально хорошо. Я несовершеннолетний. Мне не дадут больше 10 лет. Я знаю законы.