MariaSelesta

***

За дверью слышалась ругань, причем только в один голос, а когда парень нажал кнопку звонка, к двери подошли не сразу, но все стихло.

- Кто там? – послышался нервный, мужской голос.

Он поднес удостоверение в развернутом виде к глазку, представился и задал вопрос.

- Молохов Андрей здесь проживал?

Дверь ему открыли, но казалось, что внутри отсутствовала жизнь. Необъяснимый холод прошел по спине при лицезрении сидящей на диване женщины, смотрящей впереди себя отсутствующим, потухшим и даже каким-то безумным взглядом. Впустивший его мужчина подошел к окну и встал, держа руки в карманах брюк и глядя вдаль. Максим заметил, как на его скулах играли желваки.

- Спрашивайте, что нужно и уходите. Не до вас сейчас, - выдавил он из себя, изо всех сил стараясь скрыть раздражение.

- Это не совсем официальный визит, - с долей неуверенности начал парень, - вы ведь оба его родители?

- Да, я его отец. И что значит неофициальный визит?

- Неофициальный потому что я знаю, кто забрал их, в том числе вашего сына. И возможно я смогу помочь, только мне нужна будет поддержка и хотя бы капля доверия.

Мужчина повернулся и уставился на него, выгнув одну бровь, хотел заговорить, но первая начала женщина.

- Ему уже никто не поможет. Точно не вы. Андрей мертв, я чувствую это. Я его предупреждала, просила остаться… я знала, что он пойдет туда. Но он ослушался, это его наказание. Дети расплачиваются за грехи родителей, Андрюша платит за безрассудство отца. Я лишь молюсь, чтобы его душа исчезла прежде, чем с ней случится что-то страшное. Отче Наш, сущий на Небесах…

Максим, смотря на женщину, понял, что ей… скорее всего нехорошо. Мужчина не выдержал, стиснув зубы, и обратился к ней.

- Ты че несешь, мразь?! – он в два шага преодолел почти все разделяющее их расстояние, а остановил его только правоохранитель, на коего он недобро зыркнул, - извини, не до тебя. Сам видишь.

Максиму оставалось только кивнуть и покинуть квартиру, а когда за ним захлопнулась дверь, ругань продолжилась, но не так громко, почти не слышимо. Оно и понятно, не выглядел отец Андрея дураком и скорее всего, прекрасно понимал, что полицейский еще какое-то время будет у двери.

***

Максим встряхнул головой, вместе с тем сбросил неприятное воспоминание.

Каждому сгинувшему в парке он выделил минуту молчания. Ровно сто человек, сто первой он сгинуть не позволил. Именно он, а не кто-то там. Это давало ему самому надежду, что не все потеряно.

- Я знаю правду. Я знаю кто вас забрал. Я вытащу вас, только потерпите…

Он собрался уходить, обернулся и вздрогнул, увидев перед собой Никитина. Оба промокшие под проливным дождем они с минуту стояли молча, и полковник, решившись, заговорил.

- Ты ничего не знаешь, Торопов.

- Товарищ полковник… Погром…

- Нет, сержант. Нет никакого Погрома. И не было. Ты думал, что о твоем геройстве не узнают в Москве? Ты слишком шебутной для этого дела. С этой минуты ты не имеешь права вступать в контакт с родителями и родственниками погибших.

- П-почему?

- Ты отстранен от должности. Уволен приказом полковника ФСБ Валентина Афанасьевича. Документы подписаны, можешь заехать в отдел, забрать свои пожитки и свободен.

- Но… товарищ полковник!

- Или статья 286 часть 1. Лишение свободы на срок до двух лет. Ты не выполнил приказ майора, бросился к парку и плевать, что ты спас девку. Выбирай. Не моя инициатива, Торопов, и вини в этом только себя. Те, кто поделился с тобой информацией о Громове, заплатят цену куда большую, чем ты. Дело о заключенном под номером шестьдесят три засекречено, а разглашение даже мельчайших деталей я уже покрыть не смогу, да и не буду, это сто процентный срок.

Парень заметно сник, огонь надежды погас, а слова Никитина ножом разбили душу на мельчайшие осколки. Вслед за опустошением пришла ярость, и он оскалился.

- Да пошли вы все! Эти люди, которых забрал Громов, ни в чем не виноваты! А это был именно он, уж глазам своим я верю, как и Сергей Арсениевич. Громова осудили в семидесятые по позорной статье! Поставили крест на жизни, а когда одумались… стало поздно. Эти дикари удавили порядочного человека! Откуда в камере цепь взялась!? Не мудрено, почему дело засекречено. Жалкая попытка скрыть свою промашку и собственный позор! Знайте… вы и породили Погрома! Вся эта кровь… она на ваших руках, на руках таких, как вы.

Он хотел пройти мимо, пихнул полковника плечом, но он обхватил сержанта изгибом руки за шею и злобно зашептал ему на ухо.

- Послушай, сука внимательно… я знаю, что твое дело нужное, но делается оно не так. Какого сука черта ты начал орать об этом на каждом углу!? Все кончено, Максим. Твой поезд ушел. У тебя был шанс сделать все тихо, но ты его упустил. А теперь иди отсюда и помни два правила так же, как ты помнишь имя своей матушки. Первое – ты этим людям ничем не поможешь. Они мертвы. И второе – не забывай о сроке. Докладная у меня в столе в самом низу, но одно малейшее поползновение, и я ее подниму. А если и это не проймет… помнишь хроника, который болтать начал, что знает правду об Ичкерии? Конечно, помнишь. Вот будешь, как он в земле мерзнуть. Понял меня?

- П-понял, - пустым голосом просипел Максим.

- Вот и молодец, - полковник отпустил его и напоследок крепко врезал в челюсть, свалив его с ног, - а это за длинный язык. Держи его за зубами.

Никитин отряхнул руки, повернулся и пошел на выход к своему тонированному, черному Лэнд Крузеру. Торопов сплюнул тягучую, кровавую слюну, провожая полковника с озлобленным и одновременно растерянным видом, держась за ударенное место.

Он забрался в салон, взъерошил мокрые волосы, протер лицо ладонью, покосившись на пожилого мужчину на пассажирском сидении. Тот следил равнодушным взглядом за уходящим прочь с территории Максимом и обратился к Никитину.

- Объяснил молодому человеку политику партии?

- Так точно, товарищ полковник.

- Ну-ну, Серега. Между нами можно и по имени отчеству.

- Все сделано, Валентин Афанасьевич.

- Ну и хорошо. Слушай, Серег… а ты долго собрался в полиции жопу протирать?

- В каком смысле? – опешил Никитин.

- Я наблюдаю порой за тобой. Ты перспективный малый, не хочешь повыше?

- Вы ведь предлагаете это не по доброте душевной?

- Нет, но и многого от тебя не попрошу. Свои люди мне нужны поближе, времена сейчас смутные начинаются. Давай мы с тобой договоримся. Наведи в Вишнецке порядок. Любыми способами. За полгода управишься… и добро пожаловать к нам. Я замолвлю за тебя словечко нужным людям.

- Три месяца.

- Что… три месяца? – не понял Валентин.

- Управлюсь за три месяца.

Мужчина потупил взгляд, затем расплылся в добродушной улыбке и протянул ладонь. Никитин крепко пожал его руку, завел двигатель, и Лэнд Крузер умчался вдаль, скрывшись за стеной проливного дождя…

***

Погода в этот холодный, майский день разгулялась не на шутку. С самого утра шел ливень, а после визита Максима на оцепленный объект, погода словно взбесилась, подкрепив страшный дождь порывами шквального ветра, под которым раскидистые деревья клонились к земле, а старые тополя вовсе выдирало с корнями.

Торопов зашел в отдел, как велел Никитин. Забрал старый, потертый пакет из Пятерочки, сунул туда свою кружку и поплелся к выходу, у которого вспомнил, что хотел попрощаться с напарником, уже развернулся, но вовремя осекся. Не было у него больше напарника, нашли мертвого с торцевой части парка с продырявленной головой, распластавшегося примерно около забора.

Машины у него не имелось, поэтому он заказал такси до больницы и уже там сидел у палаты в ожидании. Ксюша вышла почти сразу за врачом, одетая в больничную пижаму и с гипсом на правой руке, а в левой она держала черного, плюшевого кролика. Единственное, что осталось в память об Андрее. Присела рядом с Максимом, обняла его, не выпуская игрушку. Она была ему благодарна за спасение и питала теплые чувства, как к родному дяде, коего у нее никогда не имелось.

- Родители уже заходили?

- Да, перед обедом принесли нормальной еды, следователь еще приходил, когда эти расспросы уже закончатся? – девчонка надула губы, отпрянула от него, зачесав за ухо прядку выпавших волос.

- Понятия не имею, Ксюш.

- А ты… - она перешла на шепот, осмотревшись в коридоре и убедившись, что поблизости никого нет, - как собрался в парк попасть?

Максима еле заметно передернуло. Он ведь и с ней разговаривал, обещал, что не оставит их, в том числе ее любимого.

- Уже никак, - он с сожалением вздохнул, глянул на Ксюшу, - меня отстранили от службы. Выперли, проще говоря. Нельзя у нас быть добрым и быть за правду. У меня отец маму метелил в пьяном бреду чуть ли не до полусмерти, а от государства грамоты получал за то, что хороший человек и прилежный работяга. Мать потом ушла после очередных побоев, еле ноги унесла, а через неделю ее нашли мертвую. До теплотрассы каких-то пары метров не дошла. Она выбрала насмерть замерзнуть вместо того, чтобы быть с таким хорошим человеком. Ирония, да? Он был первым, кого я засадил, там и подох, животное. Собственно, поэтому я и пошел работать в органы. Прости, если дал тебе какие-то надежды. Те, кто остались в парке… мертвы. Их не вернуть.

Он сочувственно погладил девчонку по плечу и встал, не дожидаясь ответа. Она провожала его растерянным взглядом, пока он не скрылся за первым поворотом. По щекам покатились слезы, и Ксюша, посмотрев на плюшевого кролика, прижала его к груди, горько расплакавшись…

***

Последнее, что запомнил Андрей, прежде чем провалиться в темноту – страшное землетрясение, обрушение построек в парке и спина убегающей со всех ног Ксюши. После этого его на какое-то время поглотило забытье. На день или два, а может на неделю, он не помнил и не понимал. Да и как тут понять, когда с закрытыми глазами здесь кажется светлее…?

Он с трудом поднялся на ноги, чувствуя, как все тело неприятно ноет, а кожа покрывается мурашками. Не удивительно, учитывая то, как здесь холодно. Он продрог, обнял себя за плечи, растирая их ладонями, осмотрелся. Глянул вверх - небо абсолютно черное, ни одной звезды, сплошное одеяло сумрака.

Он не сразу обратил внимание на непонятно откуда взявшиеся куски бетона, осколки стекла и прочий строительный мусор. Мало, но было, будто здесь прибрались, но не до конца.

Однако парк на удивление был целым. Четыре ларька с пустыми и чистыми прилавками, все постройки с шипастыми крышами на месте, как и выложенная камнем площадь у фонтана. На него Андрей и обернулся и тут же шарахнулся, не сдержав крика ужаса…

Фонтана он не увидел… он был облеплен живой, пульсирующей плотью словно кость, обросшая мясом. При каждом толчке, будто биении сердца, из рассечений этого уродливого слепка сочилась кровь. Также оттуда торчали шевелящиеся конечности и слышался стон… или вой? Из чего бы ни состояла эта мерзкая куча, она была жива и просила о помощи на несколько десятков голосов.

Юноша затрясся от страха и глянул в сторону выхода, тут же сорвавшись с места. Отсюда надо бежать и как можно быстрее. Он припустил как испуганная лань, и уже на тропе в кого-то врезался, не ожидая кого-либо увидеть. Он сшиб с ног Витю и вместе с ним повалился оземь, отшатнулся от него и вскочил, тяжело сглотнув.

- Андрюха… твою мать! – прогнусавил рыжий, а Андрей, осмотрев его, не поверил своим глазам.

Его друг выглядел абсолютно нормальным. Ни безумного взгляда, ни таящей кожи, ничего…

- В-витя!?

- Ага… ты меня и здесь угробишь, - недовольно буркнул он, вставая, - куда ты так несешься?

- Т-ты видел, что там!? У фонтана!? – прошипел юноша, остервенело указав в сторону площади, - нахер отсюда валить надо! И… где он?

- А… ты только щас очухался? – огорченно хмыкнул Витя, приблизившись к другу, - не уйдем мы уже отсюда.

- В… в смысле? Почему? Вон же… выход!

- Пошли. И не шуми, пока он не услышал, - рыжий сочувственно хлопнул друга по плечу, направившись к воротам парка.

Андрей не мог понять, почему он никуда не торопится и что значит – не уйдут? Они в западне? Ворота закрыты? Так полиция что-нибудь придумает, хоть с вертолетов их отсюда вытащат, если учесть опасные фокусы с заборными прутьями.

Но когда они дошли, вся надежда на спасение померкла. Вопреки его опасениям створки были распахнуты, как и прежде. Одна наружу, вторая вовнутрь. Только за пределами парка ничего кроме черноты он не увидел. Лишь небольшой клочок прилегающей к парку территории, а за ним будто обрыв.

- Что это…? Так везде?

- Да. Пока ты в отключке был, он тебя не трогал. Сбрасывал тела, на части их рвал, как-то силой мысли разжижал их, фонтан ими облеплял. Как меня не заметил, не знаю, но я все вокруг тут обшарил. По периметру свалка целая, сплошной забор, а за ним эта чернота.

Андрей продрог, поежился и подошел к самому краю. Становилось немного легче от того, что он здесь не один, а с ним его друг. Какой бы он ни был раньше, Витя именно его друг.

- Слушай, Вить, я не хотел тебе этого говорить. Не хотел этих распрей, не горжусь тем, что Ксюша тебя продинамила. Мне это никогда душу не грело. Кстати… где она?

Рыжий за его спиной скупо усмехнулся.

- Да забей. А Ксюха успела проскочить. Ей повезло.

Юноша прикрыл глаза и облегченно выдохнул. Успела…

Он вздрогнул от раската грома, а следом увидел, как перед ним, во тьме словно загорелся прожектор, освещающий клочок земли, омываемый проливным дождем и стоящего там парня, и услышал его голос будто сквозь толстый слой ваты.

«Я знаю правду. Я знаю кто вас забрал. Я вытащу вас, только потерпите…»

Эти слова зажгли в душе Андрея слабый огонек надежды. Кто-то в курсе… значит, за ним придут, вытащат отсюда. Но потом, когда парень обернулся, собираясь уйти, встретился с кем-то, чьего лица юноша не увидел из-за его спины, но услышал неутешительную речь о том, что этот Торопов уволен из структур по приказу полковника ФСБ Валентина Афанасьевича…

Далее они чуть не подрались, и все это время Андрей пытался докричаться до них, дать знать, что он здесь и слышит их, но на каждый его выкрик небо по ту сторону усмехалось очередным раскатом грома и усиливающимся дождем…

- Он говорит, что мы мертвы… но мы живы! – в отчаянии выпалил юноша, - как ему доказать? Может… шагнуть туда? Прыгнуть?

- Я не знаю, Андрюх… попробуй. Но я на твоем месте не стал бы.

- Почему? Может… это шанс? Ты не хочешь попробовать? Хотя бы узнать?

- Да я бы попробовал, - пожал плечами рыжий, а когда друг повернулся к нему, он устало улыбнулся, указав себе за спину, - но я не могу. Я там… в той куче у фонтана.

Юноша тяжело сглотнул, смотря на Витю, и тот прямо на его глазах обтаял, как мороженое на жаре, а спустя пару секунд бесследно исчез…

Вместо него появился сам Погром. Андрей попятился, но мужчина сосредоточенно сдвинул брови, и створки ворот захлопнулись, не позволив ему вывалиться во тьму.

- Лучше бы я преподавал не архитектуру, а психологию. Вы слишком быстро сходите с ума. Ты действительно думал, что Витя с тобой? Ты забыл, что я с ним сделал на твоих глазах?

- Не трогай меня… не трогай! – вжимаясь в прутья изо всех сил, взмолился юноша, попутно заметив в его руке маску…

- Ты наслышан о том, по какой статье меня посадили и удавили? Нет? Что ж, меня оклеветали, но легче тебе от этого не станет. Твоя самоотверженность мне нравится, а еще я заметил связь той игрушки, которую берегла девчонка… с тобой. Ты ведь ей подарил этого кролика?

Погром приблизился вплотную к Андрею, изучая его заинтересованным взглядом.

- И специально для тебя я сделал эту маску. Носи на здоровье, - улыбнулся мужчина, натянув на голову юноши черную, угрюмую маску кролика со стоячими ушами, - только натуральные, живые материалы.

Иван отступил, с умиротворением наблюдая, как края маски сомкнулись и спаялись на затылке Андрея, и как он ни пытался ее с себя сорвать, ничего у него не получалось. Он свалился на колени, сдавленно мычал, истерично и приглушенно визжал, а в глазницах украшения то и дело вспыхивали кроваво-красные огни, но это лишь веселило Погрома.

- Пойдем, малыш банни. Нам с тобой предстоит еще очень многое… - взяв брыкающегося юношу за шею, Иван силой поставил его на ноги и повел вглубь парка.

К площади с фонтаном…

Номер шестьдесят три… а номер на полукомбинезоне может означать только одно – это роба заключенного, но неужели туда в течение дня успел проникнуть беглый зэк? Исключено, да и форма какая-то… старая. Нет, у нынешних сидельцев одежды не такие, точно нет.

Задумавшись, он осмотрелся. Рядом с патрульной машиной никого нет. Завел двигатель, включил печь – холод из парка уже окутал приличную часть прилегающей к нему земли. Разблокировал телефон, набрав знакомого опера. Длинные гудки вскоре сменились ответом.

«Здарова, Макс. Чего у вас там такое? Весь город, говорят, на ушах»

- Да кто бы знал. Никитин только учит Арсениевича новым матюгам. Оба красные уже, сука, как раки, глядишь, прихватит тут обоих, но нет же, полковник позиций не сдает. У тебя там как, булки еще не сварил в Египте своем?

«Вот пока они такого же цвета не будут, как рожи нашего руководства, я отсюда не уеду. За все годы я заслужил этот отпуск. Так чего ты?»

- Да я тут мужика одного видел, уголовник похоже. Только вот форма мне его покоя не дает. Слушай, ты тут как старожил, может, подскажешь?

«Старожилы, Максим, в званиях растут. А я как был опером всю жизнь, так им и подохну, спасибо Арсениевичу. В жопу бы тебя отправить по-хорошему за напоминание, но ладно. Опиши, как форма выглядела»

- Извини, не хотел, - с долей вины буркнул Максим, вздохнул и напряг память, - у нас же сейчас черные костюмы, у того куртки не было вообще, только тельняшка и серый комбез, еще это… как там его, с пуговицами короче вместо молнии.

«У-у-у… знаю я такие. Когда я заступил на службу только, а это было на минуточку в девяностых, зэки уже не носили такие. Тогда остатки на ветошь распускали и на заводы продавали за бесценок. Может, клоуна ряженого какого-то увидал, сейчас на всяких Али экспрессах можно таким раритетом поживиться. Я видал такие, они похожи, но оригинал даже я отличу от китайского новодела»

Максим невольно напрягся, слушая товарища. Последний его довод звучал бы логично, если бы не одно «но».

- Погоди, у него рваная она вся была и с номером чуть правее нагрудного кармана, - он до боли закусил губу и повернул голову, с нарастающей тревогой глядя на парк, - точно не китайский новодел.

В трубке повисла тишина, и опер продолжил без прежнего энтузиазма.

«Ну… да, вообще-то. Она, получается. На этой детали и прокалываются обычно».

- Слушай, а эта школа ведь относительно новая. Ты не знаешь, что на ее месте раньше было?

«Много вопросов, Максимка. Школа раньше там неподалеку была, на Циолковского, буквально за поворотом. А еще у нас есть такая же относительно новая тюрьма на Бекетова. Сечешь?»

- На месте этой школы была… тюрьма?

«Умный мальчик. Колония номер 17. Ее в восьмидесятых снесли, признали землю аварийной и перенесли зону, но мне кажется, это был финт ушами администрации, потому что с Циолковского школу тоже снесли и дали отмашку, что строить на месте старой колонии можно. Все, давай, меня уже сынишка с женой заждались, на экскурсию пойдем»

- Последняя просьба будет, только не по телефону, в телеге щас напишу. Хорошо?

«Давай, только быстро»

- Спасибо! – только и успел поблагодарить Максим, как послышались короткие гудки.

Он зашел в мессенджер, кратко расписал свою просьбу. Опер сообщение прочитал, ответил, как и ожидалось, что попробует, но ничего обещать не может.

В голове в это время была настоящая каша, он никак не мог адекватно переварить поступившую информацию, однако один пазл складывался очень гладко, даже слишком. И лучше бы это оказалась его неверная догадка, да хоть выдумка…

Пришло уведомление в телеграмме, пересланное сообщение от другого человека с прикрепленным файлом-досье, а также текстом – «много ты там не найдешь, только поверхностная информация. Дружище у меня давненько шерстил, да много не нашерстил, там все шито-крыто, только его заметки. После прочтения – удали. Как вернусь - поговорим»

Максим сглотнул, поерзал задом на сидении и неуверенно открыл вложение, бросив взгляд на первые строчки.

«Громов Иван Федорович. Дата рождения – 17 июля 1920 года. 50 лет. Дата смерти – 20 мая 1970 года. Место работы – Вишнецк-Петровский аграрный университет. Предмет преподавания – архитектура.

Личные проекты – школа (на Циолковского). Колония номер 17.

Нереализованный, запатентованный проект – развлекательный комплекс - Парк Погрома.

Осужден в 1970 году по статье 120 УК РСФСР. Повторное разбирательство в связи с общественным резонансом не состоялось. Иван был обнаружен повешенным в камере-изоляторе на цепи»

Полицейский опомнился, только когда капелька пота упала на дисплей смартфона. Он утер лоб, не обращая внимания на то, как дрожали руки и заходилось сердце. Наброски состояли из двух страниц, и первую он только что прочитал полностью. На второй имелись две фотографии, и он перелистнул…

С экрана на него потухшим взглядом смотрел растрепанный мужчина с густой бородой, в тельняшке и сером полукомбинезоне под номером шестьдесят три…

Второй снимок был помечен как не попавший в архив. Тот же заключенный, только лежащий на шконке без признаков жизни. На опухшем лице нет живого места. Свернутый набок нос, разбитые в мясо губы, рассечения, ссадины… и свежий след от удавки на шее. Ошибки быть не могло, это он. Только уже мертвый, причем давненько так мертвый… ровно пятьдесят лет. Тогда был юбилей жизни, сейчас юбилей смерти…

- Вот так вот и живем, - грустно усмехнулся Максим, - колонию спроектировал, в ней же и удавили.

Он осекся, поджав губы, ведь слово «удавили» вылетело само собой. Дураком он не слыл и мало-мальски знал о том, что самоубийцы не возвращаются, а явление Погрома – не что иное, как показательное отмщение за свою судьбу.

Его сознание молнией прострелила мысль о четырех подростках, спрятавшихся в парке. Позабыв о заведенном двигателе, он выскочил из машины и побежал к входу на территорию. Никитин взял паузу в односторонних баталиях и закурил, а отчитанный, как нашкодивший щенок майор стоял рядом с ним, оба они смотрели в сторону парка.

- Товарищ майор, товарищ полковник! – запыхаясь, подорвался к ним Максим, - дети… дети в опасности!

Никитин недобро зыркнул на него, Арсениевич, кажется, покраснел еще сильнее.

- Я тебе Колумб премию выпишу за такое открытие.

- Торопов, - прошипел майор, закончив одними губами, - пошел нахер отсюда.

- Да послушайте же! Погром это… Иван Громов! Вот он! – парень продемонстрировал им двухстраничное досье с фотографиями, - осужден в 70-м году, тогда его и удавил…и. Здесь же была тюрьма! Он ее и проектировал! Это его земля! Земля Погрома! Сергей Арсениевич, вы же видели его!

У полковника от нервного перенапряжения кадык заходил ходуном, он забыл про тлеющую сигарету и выкинул ее, когда она обожгла пальцы. Он перевел озверелый, выжидающий взгляд на майора. Тот утер взмокшее вмиг лицо, смотря на снимок и не веря своим глазам.

- Товарищ полковник… - начал было майор, но старший по званию его перебил.

- Арсениевич, если я от тебя услышу, что все это дерьмо тут устроил полтергейст, - тихо, но многозначительно заговорил Никитин, - я тебя уни-что-жу.

- Торопов, езжай домой. На завтра административный.

- Но товарищ ма…

- Никаких «но»! – взревел мужчина.

Они втроем практически синхронно вздрогнули, когда улицу огласило шипение и треск репродукторов, а следом за этим по земле прошла ощутимая, нарастающая вибрация. Помехи ушли на задний план, поскольку рупор разразился бодрой речью.

- Дорогие жители Вишнецк-Петровска и гости нашего города! Я был очень рад повидаться со всеми вами, так же благодарен всем, кто составил мне компанию. Я так и знал, что наши доблестные блюстители порядка не удержатся и заглянут ко мне. Надеюсь, вам все понравилось.

Из парка послышался приглушенный, но надрывный девичий крик, а вибрация обратилась мощным, подземным толчком.

Все постройки в парке пошатнулись, некоторые шипы на крышах надломились и с грохотом обрушились. Одна створка ворот опасно накренилась. Максим убрал смартфон и сжал кулаки, вот-вот намереваясь сорваться с места.

- Вы все еще ответите за свою тягу решать чужие судьбы и выносить приговоры. Я еще вернусь и моей экспансии вам не миновать. А сейчас… - Погром повысил голос, наверняка завершая речь, - con brio, moto, fuoco!

Рупоры замолчали, и земля содрогнулась с такой силой, что многие из присутствующих не устояли на ногах. Парк рушился прямо на глазах, уходил под землю, и Максим среди этой какофонии чудовищного разрушения снова уловил девичий вопль и сорвался с места…

- К-куда!? – выпалил Никитин, обернувшись к ОМОНу, - задержать этого имбецила, быстро!

Бойцы, недолго промешкавшись, рванули следом за сержантом…

***

Андрей сделал шаг назад, с необъяснимым трепетом и нарастающим страхом смотрел на мужчину, пусть и не мог понять, откуда тот взялся. Конечно, он не присматривался к нему, но выглядел тот в отличие от остальных вполне нормально. Обернулся на перепуганную Ксюшу, она так и стояла в ступоре, а за ее спиной двое мертвецов. Удивительно, но они послушали незнакомца и почти не шевелились. Лишь слесарь устало покачивался.

- П-послушайте, - заикнулся юноша, облизнув пересохшие от волнения губы, - мы… хотим уйти. Пожалуйста, выпустите нас…

Тело мужчины подернулось рябью, он внезапно исчез и появился рядом с Андреем, вынудив его испуганно шарахнуться и ошеломленно уставиться на уже нависающего над ним Погрома. Радужка его глаз вдруг вспыхнула ярко-красным светом, лицо исказил звериный оскал.

- Я бы оставил вас всех и собрал бы еще больше, но боюсь, - он досадно вздохнул и цыкнул, мельком покосившись на фонтан, по поверхности которого пошли мелкие трещины, - сто первый будет уже лишним.

Иван выпрямился, прошел мимо Андрея и остановился возле девчонки. Присел на корточки и взял плюшевого кролика, внимательно его осмотрел и заговорил.

- Но она останется. А ты можешь идти. Если, конечно, успеешь.

Облезлое лицо Вити скривилось в негодовании. Как это – он его отпускает!? Но он промолчал.

- Отпустите… - в слезах проскулила Ксюша, хотела сорваться к любимому, но ей на плечо легла тяжелая ладонь и ощутимо сжала, - прошу! Дайте нам уйти!

Андрей шагнул вперед, тяжело сглотнул подступивший ком и обратился к Погрому, когда по земле прошла вибрация, разразившаяся мощным, подземным толчком.

- Она тебе не нужна. Отпусти ее, забери меня! Какая тебе разница!? – повысил голос он, глянув на подругу, - отпусти…

Мужчина смерил его оценивающим взглядом, мелко покивал собственным мыслям, а затем вскинул руку с цепью, и ее конец ловко затянулся вокруг шеи Андрея, и Погром начал наматывать стальное лассо на кулак, притягивая его к себе.

- Мне без разницы, это ты правильно заметил. Слышала? Твой рыцарь сделал выбор, - Иван толкнул девчонку в спину, кинув ей вслед игрушку, Ксюша по инерции пробежала пару метров, тут же обернувшись.

Сердце бешено заколачивалось и болезненно сжималась, когда она смотрела на любимого, как он пальцами впивался в цепь, пытаясь ослабить удушающий захват, и как мужчина, расплываясь в хищной улыбке, гладил и трепал его волосы…

- Зачем, Андрей… - выдавила она из себя, захлебываясь слезами.

- Ух-ходи-и-и, - сдавленно просипел юноша.

- Эй… нет-нет! – Витя вдруг вышел вперед, подволакивая ногу, и обратил на себя внимание Погрома, - так не пойдет! Она должна остаться! Пусть оба остаются!

Он уверенно двинулся в ее сторону, а Иван, хмуро сведя брови, поднял свободную ладонь и крепко сжал пальцы. Радужка его глаз вновь вспыхнула алым переливом, а рыжий рвано вдохнул, застыв на месте. Послышался укоризненный, злобный голос.

- Кто тебе разрешал вмешиваться?

Но Витя ничего не ответил. Его затрясло, он захрипел и забулькал, а спустя секунду расплескался на земле такой же кроваво-мясной лужей, как и Стас…

Погром опустил руку, земля снова содрогнулась, и девчонка не устояла на ногах, рухнув на колени рядом с плюшевой игрушкой.

- Уходи… пожалуйста! – что есть сил просипел Андрей, чувствуя неподдельный ужас за судьбу любимой.

Первыми не выдержали ларьки, они порушились, опорожнив свое содержимое в виде чужих органов и конечностей по площади, а Ксюша, словно для нее это был укол адреналина, схватила черного кролика и со всех ног понеслась прочь к выходу. Стас из кучи осклизлой плоти протянул к ней костлявую руку.

- Пивское-е-е…

А далее, пока она бежала, Погром вещал на весь парк и за его пределы свою прощальную речь. Земля под ногами растрескалась и начала обваливаться, постройки рассыпались одна за другой, одна створка ворот обломилась и ушла в рыхлый грунт, и Ксюша сквозь душащие ее слезы увидела силуэт, кажется, полицейского…

- Быстрее! Быстрее! – закричал он, когда ей оставалось пробежать всего лишь десяток метров…

Парк прямо на глазах уходил под землю, забирая с собой все, что имелось на поверхности, и она бы не успела, но все-таки она решилась на прыжок. Последний и единственный шанс.

Она разогналась, оттолкнулась и прыгнула, когда почва под ногами разрыхлилась. Девчонка хотела зацепиться за последнюю створку ворот, но и та обломилась.

Она закричала, скользя ладонями и сдирая ногти о твердую землю за пределами парка, почти сорвалась…

Но внезапно ощутила, как ее за шкирку кто-то схватил, будто бродячего котенка. Затем Максим, решившийся на такой отчаянный шаг перевалиться через край, изо всех сил потянул ее на себя и вместе с ней отпрыгнул назад, когда за ними остановилась подоспевшая группа ОМОНа.

Сначала он зажмурился в предвкушении худшего, и осмелился открыть глаза только через минуту, при этом прижимая к себе плачущую Ксюшу, как родную дочь.

Землетрясение утихло, парк Погрома… исчез. На его территории не было ничего кроме перепаханной почвы. Ни единого следа.

- Ты… ты как? – он пригладил растрепанные, грязные волосы девчонки, бросил мимолетный взгляд на кролика, которого она не выпускала из пальцев, а когда он коснулся ее второй руки, она болезненно простонала.

Максим обернулся, через плечо глянув на бойцов, также заметив приближающихся медиков и его руководство. Осторожно встал вместе с Ксюшей, передав ее врачам.

- Аккуратнее, у нее правая рука, кажется, сломана. Я… в порядке.

Женщина фельдшер кивнула и вместе с помощником повела до смерти перепуганную девчонку к выходу с территории бывшей школы, попутно спрашивая, может ли она сама идти.

Задерживать Торопова уже никто не собирался. По крайней мере, ОМОНовцы сообщили Никитину, что тот, жертвуя собой, спас школьницу от гибели. Полковник мельком, без осуждения, но и без благодарности глянул на Максима. Однако больше его интересовало то, что произошло с парком.

Похоже, он сам начинал верить в версию сержанта…

Воздух перед ними исказился помехами, зарябил, и непостижимым образом в нескольких метрах материализовался силуэт крупного мужчины.

- Это еще что за… - сглотнул майор, шагнув назад, и сразу переменился в лице, увидев, как сержанты направили на незнакомца пистолеты, - не стрелять! Ты кто такой!?

Он стоял, не двигаясь, и сотрудники не сразу обратили внимания на цепь в его руке, намотанную на кулак, а второй ее конец лежал на земле.

Здоровяк был облачен в серый, местами рваный полукомбинезон, справа от нагрудного кармана виднелся потертый номер 63. Под основной одеждой просматривалась старая, почти обесцвеченная тельняшка. Дополняла его образ густая борода и седые, на удивление аккуратные волосы, зачесанные назад. Ненормально свирепый взгляд карих глаз недвусмысленно намекал на то, что незваный гость не пышет радостью от этой встречи.

Максим аккуратно тронул плечо майора, зацепившись взором за самое главное. Кажется, никто кроме него этого не увидел.

- Товарищ майор… шея, - шепнул он.

Сергей Арсениевич пригляделся и оторопел, не без труда различив на шее мужчины синюшный след как от удавки или… цепи.

Верзила сделал тяжелый шаг. Лязгнула цепь, потащившись по земле. Полицейские почти синхронно отступили.

- Не двигайся! Руки за голову! – выпалил Максим, прицелившись, но незнакомец никак не отреагировал, продолжая идти, но внезапно замер, и причина на то имелась.

У выхода с территории раздался женский вопль.

- Отпустите! Там мой мальчик! Стас!!!

Правоохранители пытались ее удержать, но она вывернулась и побежала к парку. Мужчина хмуро свел брови, потерял интерес к сотрудникам, его тело зарябило… и он исчез, окончательно ошеломив полицейских.

- Стой! – вскрикнул Макс бегущей, однако она игнорировала абсолютно все, но она не могла ожидать, что врежется в ниоткуда взявшуюся преграду.

Паника, грозящаяся вылиться в ужас, не позволила ей сообразить, что что-то не так, и она подняла глаза полные отчаяния и слез на здоровяка.

- Помогите… там мой сын!

Мужчина спокойно поднял руку, положил ей на плечо, слегка потрепав, затем повел выше. Пальцы сомкнулись на нежной коже всхлипывающей женщины, и он резким, мощным рывком сломал ей шею, отпихнув ее от себя.

- Огонь!!! – закричал майор, и трое без промедлений нажали на спусковые крючки, но каждая пуля проходила сквозь него, а его тело отзывалось лишь легкой рябью, и он вновь двинулся в их сторону, - к-какого дьявола…

Верзила взмахнул цепью и нанес удар, пропахав на земле борозду, но достал только одного полицейского, и тот, еще не осознав, что с ним произошло, повалился с ног. Второй, в ужасе осмотревшись, сорвался с места и побежал прочь, но не к выходу, а наоборот… вглубь территории.

Сергей вовремя опомнился и потянул за собой Максима, и им удалось пересечь, как им показалось, безопасный рубеж, хотя по лицу мужчины можно было догадаться, что он не преследовал цель покончить со всеми. Он от чего-то не торопился…

У калитки начался гомон. Обеспокоенные гражданские так и пытались прорваться через оцепление, другие сотрудники почти все отвлеклись на то, чтобы удержать буйный народ.

- Товарищ майор, там еще двое наших осталось! Один ранен! – сбивчиво говорил Максим.

- Хватит галдеть, Торопов! – майор недобро зыркнул на сержанта, и тот притих, - знаю я, знаю! Куда этот… пропал!?

Мужчина в потрепанном комбинезоне показался в десятке метров и медленно шел в их сторону, то проявляясь, то исчезая, как мираж в пустынном мареве, вместе с тем периодически раздавался лязг цепи, волочащейся по земле.

Люди, узревшие это явление, немного успокоились и теперь с недоумением осматривали здоровяка. Макс вновь прицелился в него, но Сергей шикнул.

- Опусти пистолет, дебил. Это его только злит.

Бугай остановился у калитки, и майор на свой страх и риск приблизился, но не переступал черту.

- Погром, так полагаю? – хмыкнул Арсениевич, сопоставив надпись на вывеске с его появлением.

Названый Погром смерил майора угрюмым, бешеным взглядом.

- Не лезьте в парк, если, конечно, не хотите, чтобы я вас оборотней там и передавил. Лучше вспомните свои достижения и пеняйте на себя. У вас еще есть немного времени.

Мужчина развернулся и так же неспешно направился к парку, остановившись у стонущего от боли, лежащего на земле сержанта с перебитыми ногами. Он прошел мимо, а конец цепи обвился вокруг шеи раненого, и верзила потащил его за собой, скрывшись на территории парка…

Майор утер взмокший лоб трясущейся ладонью, глянул на подчиненного – тот пребывал в ступоре и откровенно не понимал, что предпринимать в этой ситуации. Собственно, как и его начальник.

Тем временем, через оцепление беспрепятственно прошел крупный мужчина в сером костюме, и у майора подкосились ноги, стоило ему увидеть, а тем более услышать строгий, требовательный голос.

- Арсениевич, какого х… - полковник не договорил, все его возмущения и недовольства смыло волной недоумения и шока, когда его взгляд приковался к телу женщины на территории бывшей школы, - а вот с этого момента потрудись внятно объяснить то, что здесь произошло…

***

Ребята, только забежав в парк, хотели сразу ринуться вглубь со всех ног, но в итоге сошли с тропы и остановились, скрывшись за одним из домиков.

Витя шикнул, аккуратно выглянул из укрытия, заметив столпотворение полицейских у ворот, и вернулся, прижавшись спиной к холодному дереву и покосившись на друга.

- С чего ты взял, что они в парк не пойдут?

Андрей растерянно огляделся, пожал плечами.

- Догадался.

- Догадался!? – взвился рыжий, шагнул к нему и пихнул в грудь, - ты совсем что ли ахерел? Нам твои догадки могут очень дорого обойтись, догадливый, сука! Если нас из сборной выкинут…

- А ты че быкуешь на меня теперь? Вы сами хотели со Стасом парк посмотреть, вот, - юноша сделал пригласительный жест вглубь, - смотрите.

- Нормально хотели посмотреть, по-тихому, без палева, а не кучу ментов на хвост посадить! – продолжал распаляться Витя, и никто из них в перебранке не обратил внимания на лязг ворот, поскольку длился он куда меньше, чем ругань ребят.

Остудила их пыл Ксюша, вовремя вклинившись между ними, и положила ладони им на грудь, ненавязчиво отпихнув их друг от друга.

- Хватит уже, а! Столько не виделись и как собаки уже лаетесь.

Она не нашла, что еще добавить, да и не нужно было. Витя, почувствовав ее касание, вдруг успокоился, но почти сразу же они услышали вдали женский вопль, испуганно переглянувшись. Рыжий снова украдкой выглянул, присмотревшись, и обернулся на здоровяка.

- Мля-я-я, Стасян… там твоя мама сюда рвется…

- Я труп. Давайте свалим подальше, да где-нибудь в другом месте вынырнем! Тут заборы-то, и не такие перепрыгивали! Пойдемте, а!

Возражений ни у кого не нашлось. Идти на выход и сдаваться полиции, мало кому хотелось. Андрея ждал настоящий разнос от матери, у Стаса она уже тут как тут, Витя боялся административной ответственности, того, что его попрут из команды, и отца. Но даже он не мог ответить себе на вопрос, последний или предпоследний пункт доводил его до дрожи в коленях. Ксюша не хотела портить напускную репутацию прилежной девочки, да и клеймо хулиганки ей было ни к чему.

Сначала они, воровато озираясь, перебежками преодолевали расстояние от одного домика к другому, затем, когда они достаточно удалились от выхода, вышли на тропу и пошли уже спокойнее, озадаченно обозревая округу. Андрей, держа подругу за руку, покосился на обеспокоенного Стаса и ухмыльнулся, задав волнующий его вопрос.

- А откуда она узнала, что ты здесь? Унюхала что ли?

Здоровяк нахмурился и по итогу отмахнулся, а за него ответил рыжий.

- Че она, не знает своего раздолбая что ли?

Андрей задумался и про себя согласился. Даже его мать весь день изводила себя и его нескончаемыми истериками. Чувствовала, что сын туда пойдет и как видно не ошиблась.

Тропа привела их к большой площади с грязным, высохшим или ни разу не использованным фонтаном. По левую руку ребята увидели четыре притененных, старых ларька, а справа громоздилось, судя по всему, какое-то главное строение во всем парке с винтажным, деревянным крыльцом.

Правда, настил и перилла потемнели и растрескались от времени. В принципе, как и все вокруг. Они уже давно обратили внимание на то, что здесь ненормально холодно и темно. Фонари имелись, гирлянды тоже, но они не работали, не давали даже капли света.

Словно бы в ответ на их мысли на центральной площади разом вспыхнули все осветительные приборы, и ребятам в глаза ударило непривычно яркое, слепящее зарево. Фонари, казалось, хотели прожечь их насквозь.

Над козырьками ларьков так же зажглись старые лампы накаливания, озарив содержимое на открытых прилавках. Первый туда посмотрел Стас, слегка пихнув рыжего в плечо.

- Зырьте… кажется, мы не зря сюда пришли.

Они не верящими взглядами вперились на открывшийся ассортимент. В первом ларьке имелись самые разные конфеты, начиная от простых шипучек, заканчивая красивыми, заполненными коробками Рафаэлло. Во втором они увидели кое-что интереснее, а именно – кириешки, чипсы, кальмары… в общем, вся закуска на любой вкус и цвет. Третий ларек пестрел изобилием напитков, в числе коих были энергетики, заметив которые, Ксюша сглотнула подступившую слюну. Она бы сейчас с удовольствием сделала вожделенный глоточек Ред-булла, ее любимого… такого дорогого, сейчас такого доступного, но по-прежнему запретного. Сердце…

Последний ларек мог похвастаться кое-чем более интересным для ребят, а именно – алкоголь и сигареты.

Девчонка отвлеклась от лицезрения этой страшно манящей картины и в свете фонарей осмотрела площадь, а также прилегающую к ней территорию с редкими, мертвыми деревьями без единого листика. Еще по пути сюда она думала – показалось? Плохо видит? Но нет, сейчас-то все прекрасно различимо.

- Надо… уходить отсюда, - нервно отозвалась она, когда Витя и Стас шагнули к ларькам, - слышите!?

Андрей тоже хотел пойти к бесплатным угощениям, но на его порыв девчонка дернула его за руку, сжав ее с такой силой, что у нее побелели пальцы.

Двое обернулись, и рыжий глумливо хмыкнул.

- Че ты ссышь? Мы уже пришли куда надо. Щас наберем халявы и двинем.

- Ксю, что случилось? – не понимая перемену ее настроения, мягко поинтересовался Андрей, с завистью косясь на ларьки.

- Вы идиоты что ли!? – взвизгнула Ксения, а ее дыхание заметно участилось, - здесь школа была! Огромная, мать ее, двухэтажная школа! Глаза разуйте, где тут хоть один кусок бетона? Стекла, обломки парт… люди, в конце концов, которые не успели сбежать!? Где завалы!? Здесь же… ничего нет!

Здоровяк и Витя потупили взгляды, а Андрей с приоткрытым ртом огляделся. Действительно… пусто. Будто и не было никакой школы.

Площадь огласил треск и шипение рупора на одном из столбов, приковав к себе внимание ребят, и вдруг из него послышался довольно бодрый голос, заставивший их дернуться и шарахнуться.

- Бу! Испугались? Не бойтесь, я друг! Я вас не обижу!

Взяв короткую паузу, он наигранно расхохотался.

- Прекрасная компания! Пусть один и лишний. Вы мне нравитесь, ребятушки! Добро пожаловать в парк Погрома, то есть в мой парк. Вы видите все эти угощения? Они вас тоже видят. Сегодня все за мой счет, то есть для вас абсолютно бесплатно, мои дорогие детишки. Полагаю, конфеты и прочие сладости вам не интересны, вы ведь уже считаете себя взрослыми? Специально для вас есть четвертый ларек, и весь его ассортимент к вашим услугам. Налетайте, хорошие мои, но не жадничайте! А самый главный приз вас ждет в доме танцующих теней! Да-да, именно то здание по правую руку от вас. Развлекайтесь!

Треск и шипение стихло, репродуктор замолчал…

Витя осмотрел здание с крыльцом, безразлично пожал плечами и двинулся к ларьку, позвав за собой здоровяка.

- Андрей… давай уйдем, мне страшно, - умоляюще выдавила из себя Ксюша, но юноша боролся с собой до последнего, уйти без друзей он не мог, но в то же время хотелось прямо сейчас со всех ног рвануть обратно, пусть хоть в лапы полицейским.

Мысль о происхождении всего содержимого прилавков справедливо насторожила, ведь даже многие из сигарет уже давно не продаются, и он вспомнил про свою наполовину полную полторашку, которую сжимал онемевшими пальцами.

- П-пацаны, у меня есть пивас. Пойдем отсюда, в круглосуточный зайдем, я еще поставлю.

- Сам давись мочой своей Окской, тут ништяки поинтереснее будут, Стасян, захвати Принглз, во-он те, - Витя в предвкушении взял ноль пять «GUINNESS», открыл и сделал первый глоток, шумно и с удовольствием выдохнув, - о-о-о-о… вот это пивское!

Стас подскочил к нему уже со вскрытой пачкой чипсов, без раздумий подхватил такую же бутылку пива, пока его друг распечатывал сигареты, а когда достал одну штуку, без промедлений закурил и сделал первую затяжку.

- О-о-о… ка-а-айф. Андрюха, иди, попробуй. Узнаешь хоть, что такое настоящий пивас.

Острая боль прошила Андрея с головы до пят, когда Ксюша ущипнула его за руку. Желание сделать шаг отпало так же быстро, как и зародилось.

- Д-да нет, не хочется.

- Ну и пей дальше свою ссанину, - отмахнулся рыжий, и они со Стасом отвернулись, налегая на закуски и алкоголь с нездоровым азартом.

Первые окурки и пустые сосуды полетели на землю, здоровяк буквально сгребал вредную пищу, разделяя ее с другом, пока в один момент они не начали спорить, кому и что съесть или выпить, причем молча, без всяких слов или криков, обходилось лишь маханием руками и отбиранием облюбованной пачки или бутылки. Андрей, смотря на это, скептически выгнул одну бровь.

- Вы че, из голодного края пришли что ли? Наберите уже, да пойдем! Сами хотели!

Ответом ему стал непрекращающийся хруст чипсов и мерзкое, жадное чавканье, ставшее вдруг каким-то влажным…

- Ч-что с ними? – голос девчонки дрогнул, а глаза испуганно расширились.

Свет на площади замерцал, и в момент, когда все вокруг погрузилось во тьму, ей или показалось, или…

- Что они е-едят?

Андрей аккуратно отстранился от подруги, шикнул ей, а сам медленно направился к друзьям, пружиня шаг. Он остановился в паре метров от них, подав голос.

- Ребят, вы… чего?

Не прекращая чавкать и натужно сопеть, двое медленно обернулись, лампы вновь замерцали и погасли окончательно, и Андрей шарахнулся, с трудом сдержав крик ужаса и рвотный позыв. Они ели и пили… только никакого пива и закусок в помине не было. Все их руки, пальцы и лица измазаны в крови и желчи, они обгладывали конечности, коими были забиты все четыре ларька без исключения.

Витя взял вырванный глаз с нервным окончанием, и как ни в чем не бывало, отправил его в рот, раздавив зубами с громким, влажным хрустом, совсем не обращая внимания на то, как по губам и подбородку потекла белесая слизь.

Стас, с блаженным видом сжимая пальцами блестящий, испачканный, судя по всему желудок, прогрыз его и присосался, с жадностью опорожняя в свою глотку соки и возможно не до конца переваренную еду, куски которой буграми выпирали вместе с кадыком.

Юноша таки услышал плеск. Это Ксюша еле успела отвернуться, как ее обильно стошнило от лицезрения мерзкой картины.

Он глянул на девчонку через плечо, но когда снова обернулся, вскрикнул и шарахнулся назад – перед ним стоял Витя, по куриному склонив голову набок. Он блаженно выдохнул, обдав Андрея гнилостным, тухлым дыханием и поднял раскрытую ладонь, с которой свисала оборванная кишка, и заговорил еще более гнусавым, страшным и хриплым голосом.

- Хлебни пивского, дружище-е-е…

Тормоза сорвало в эту же секунду, он толкнул парнишку и побежал прочь к выходу, подхватив под руку Ксюшу.

- Бежим, бежим! Потом проблюешься!

Девчонка уже на бегу утерла губы, они неслись со всех ног по тропе, не обращая внимания на мелькающие с двух сторон домики, также они не знали, как быстро их настигнут преследователи, если, конечно, они за ними побегут.

Однако им пришлось остановиться, да так, что они по инерции проскользили ногами по земле и застыли восковыми статуями, словно увидели перед собой хищного зверя, пока что еще спокойного, но уже обратившего на них внимание. Но никакого хищника там не было.

Практически у последних строений, спиной к ним стоял крупный мужчина в спецодежде, кажется, слесаря из домоуправления. Под лопатками виднелась сквозная рана, как от лома или… шипа, а его форма от пояса и ниже пропиталась бурой жижей, местами была рваной, но Ксюша заострила взгляд кое на чем другом. Она подергала юношу за рукав и нервно ткнула пальцем, указав на руку мужчины, который, словно по наитию начал медленно поворачиваться, пока не встал к ним передом.

Андрей пропитался первобытным, невиданным ранее страхом, осматривая его физиономию, украшенную глубокими рассечениями, посеревшую, растрескавшуюся кожу, а также его глаза… точнее зияющие чернотой провалы вместо них. Девчонку по-прежнему больше пугало то, что он держал в руке.

Мужчина потянул носом воздух и, прихрамывая, двинулся к ребятам, удерживая в руке большую, угловую шлифмашину с заряженным отрезным диском, провод от которой бесхозно тащился по земле…

Он заговорил сиплым, умоляющим голосом, а изо рта непрерывной струей полилась густая кровь.

- Они кажется… съели-и-и мои глаза. Вы… не видели мои глаза-а?

Андрей медленно попятился вместе с девчонкой, тяжело и шумно сглотнул.

- Да че ты все в эту болгарку тычешь… она же не подключена, - сам не зная, кого больше пытался успокоить, прошептал он.

Лицо слесаря вдруг исказила ядовитая ухмылка, и он поднял инструмент, нажал на кнопку, и диск в секунду набрал бешеные обороты даже несмотря на висящую в воздухе вилку, на нее и уставился Андрей, медленно подняв глаза на болгарку.

- Да ты сука издеваешься…

Ксюша до одури боялась подобных вещей, и она не сдержалась, закричав во все горло. Ее вопль вывел юношу из кратковременного ступора, и они с завидным проворством развернулись, но так и не побежали, вытаращившись на уже изуродованных друзей. Кожа, как плавящийся воск стекала вниз, и на землю падали кровавые шлепки.

Стас протянул раскрытую, таящую ладонь, пусть в ней ничего и не было.

- Ты так и не попробовал, Андрюха… но у меня осталось еще, можешь с пальчиков слизать…

- Г-господи, Андрей… вытащи нас отсюда, - всхлипывая, взмолилась девчонка.

Невзирая на переполняющий все существо страх, юноша не потерял самоконтроль, глянул влево, вправо, повернулся к приближающемуся слесарю и зашептал Ксюше.

- Уходи влево, я догоню. Ничего не бойся и беги к забору, поняла?

Она судорожно покивала и, с трудом отпустив его ладонь, сорвалась с места и вскоре скрылась за постройками. Андрей, проводив ее взглядом, через плечо глянул на друзей и заметил, что Витя повернул голову в ее сторону, сделав первый шаг с тропы.

- Можешь за ней бегать, сколько хочешь, только она все равно придет ко мне. Или ты забыл?

На удивление, его слова возымели эффект. Рыжий застыл, посмотрел на друга, а его и без того изуродованное лицо исказила гневная гримаса. Значит, они еще не до конца изменились…

Незримое давление между тем возрастало, Стас подходил к нему с одной стороны, а слесарь с визжащей болгаркой - с другой.

Он почувствовал себя матадором, впервые вышедшим на сцену или словно первый раз севшим за руль, не имея ни малейшего опыта. Хотя в тех ситуациях он бы так не нервничал. Счет шел на секунды, и Андрей дождался…

Мужчина, сократив расстояние, вскинул болгарку и сделал рывок, а юноша в это же мгновение прыгнул в бок, упал и несколько раз перекатился по земле, а ревущий диск вгрызся в череп Стаса и практически сразу располовинил мягкую, податливую плоть и кости до самой шеи. На стоящего за его спиной Витю брызнуло кровью, ошметки плоти и костяная крошка разлетались в разные стороны на манер праздничного конфетти.

Андрей вскочил на ноги, а слесарь отжал кнопку и шагнул назад. Инструмент затих, вымазанный отрезной диск остановился, а здоровяк задергался в конвульсиях и рухнул оземь бездыханным телом, продолжая таять, как медуза под палящим солнцем…

Юноша победоносно дернул рукой, не сдержав злорадного оскала, но осекся в следующую секунду, столкнувшись взглядом с разъяренным и абсолютно спятившим Витей.

Скривив губы и дернув плечами, будто извиняясь, он развернулся и изо всех ног припустил за Ксюшей, петляя между домиками, а когда те закончились, оставшийся путь до забора он вилял между деревьями точно испуганный уж, лишь бы мало-мальски запутать след, выиграть время.

Подругу он нашел как раз у забора и не одну. По ту сторону он увидел правоохранителя, осматривающего высокую, винтажную преграду.

- Ксю…

- Я ему все рассказала! – перебила его девчонка, - у входа тоже что-то случилось, он все знает и сейчас он нас вытащит!

Юноша притих, а полицейский, ухватившись за прутья, начал взбираться.

- Спокойно, молодежь! Не знаю, че здесь происходит, но тут небезопасно! Сейчас подсадим вас и перебросим на светлую сторону. Печеньки тут не раздают, но звездюлей вы получите знатных.

Андрей был согласен на что угодно, даже на истерики фанатичной матери, лишь бы выбраться из этого проклятого парка.

Мужчина вскарабкался, почти перевалившись через забор, оказавшийся весьма высоким, больше двух метров, и взял короткую паузу.

- Он же не был таким большим, - пустым голосом скандировал Андрей.

- Ну и высотища, - подтвердил полицейский, вытянул шею, и вдруг прут прямо под ним аномально быстро удлинился, выстрелив копьем, острие коего показалось из его темечка …

Он закатил глаза в приступе острой боли, свалился и распластался на земле, изредка подергиваясь…

Пронзивший его голову штырь непостижимым образом втянулся обратно, сравнявшись с другими элементами забора и как бы намекая, что данный выход им заказан.

Ксюша снова закричала, но Андрей сгреб ее в охапку и зажал ей рот ладонью.

- Тихо ты! Заткнись!

Девчонка сдавленно промычала, но затем замолкла, и повисшую тишину нарушили лишь отдаленные шаги, визг включившейся болгарки и искаженный, озлобленный голос Вити, эхом разлетающийся словно по всему парку.

- Андрюха, а ты далеко ли собрался? За базар тебе придется ответить, как и за Стасяна.

Он отпрянул от подруги, а та вопросительно на него уставилась. Андрей пожал плечами и провел пальцем по шее, недвусмысленно намекая, что случилось со здоровяком. Затем он прикинул маршрут и жестами объяснил Ксюше, как они сначала проберутся вглубь парка, выйдут на площадь с фонтаном и уже оттуда, запутав след, со всех ног припустят к выходу. Они осторожно двинулись вдоль забора, короткими перебежками перемещались от одного дерева к другому. Витя тем временем не унимался.

- Ты можешь сколько угодно бегать, но от себя не убежишь, - Андрей в ответ на это хмуро свел брови, но не останавливался, - ты решил меня уколоть? Что ж, у тебя получилось, козлина. Ксюха! А тебе какого, когда тебя использовали как отвлекающий маневр?

Девчонка будто получила удар током, но встать на месте ей не позволил юноша, однако она не удержалась и спросила.

- О чем он говорит?

Ответом снова стал голос рыжего.

- Будто ты сама не знаешь. Или забыла, как я перед тобой на задних лапках бегал? Но в итоге ты все равно досталась ему, но ты моя! Я тебя давненько застолбил!

Они почти вышли на площадь с фонтаном, но Ксюша, застыв столбом, грубо отдернула руку, вобрав в грудь побольше воздуха.

- Это с чего я твоя!? В школе ты всегда был самым отбитым, а не красивым и обаятельным!

- Ксюш, пойдем, - шикнул Андрей, собираясь снова взять ее ладонь, но она шагнула назад, - Ксюша!

- Тебя никогда не волновало мнение девушки! Все, кто с тобой встречался, делали это из страха или личной выгоды. И ни одной, слышишь! Ни одной ты не был симпатичен. Так что пошел ты! А Андрея я выбрала сама и никто меня не заставлял!

Повисла тишина, даже шаги затихли. Андрея, конечно, тронули ее слова, но время поджимало, и ее откровенные баталии с Витей совсем были не по плану.

- Валим отсюда! – рявкнул он, все-таки ухватил ее за руку и вместе с ней рванул через площадь.

Но ему так же, как в прошлый раз перед слесарем, пришлось затормозить, поскольку дорогу ему преграждал… Стас.

Точнее то, во что он превратился. Посреди тропы лежала уродливая, осклизлая, булькающая, будто кипящая куча плоти с вкраплениями рваной одежды.

Юноша застыл, тяжело сглотнул, сдерживая рвотный позыв, и в этом месиве с трудом различалил физиономия Стаса, у которой вдруг распахнулись глаза, раскрылся рот, и он обратился к другу.

- Андрюха-а-а… попробуй пивское… на пальчиках осталось, - из кучи показалось запястье, оттопырившее облезшие, окутанные слизью расплавленной плоти пальцы.

У юноши дернулся глаз, он шагнул назад, вместе с ним и подруга, но она тут же закричала, потому что сзади ее обхватили две тощие, но довольно сильные руки и так рванули назад, что у нее из рюкзака выпал плюшевый кролик. Андрей обернулся, в ужасе уставившись на Ксюшу, которую удерживал Витя, устроившись подбородком на ее плече, куда стекала тающая кожа с его лица. За его спиной остановился мужчина с болгаркой, удерживая ту двумя руками.

- Ксюша-а-а. Не бойся, мы скоро будем вместе… ты в этом парке юбиляр, - ласково произнес рыжий, поцеловав ее в щеку, на коей и оставил алые, отслоившиеся от губ лоскуты.

Девчонка изо всех сил пыталась вырваться, а после такого контакта ее чуть ли не стошнило.

- Не трогай ее, урод! – вскрикнул Андрей, дернулся вперед, но слесарь, поравнявшись с рыжим, нажал кнопку, и шлифмашина взревела, а диск набрал бешеные обороты, как бы намекая, - отпусти ее…

- А с чего бы вдруг? – осклабился почти оголенной челюстью Витя, - хозяин скоро закрывает парк, а я останусь с ней и как следует, позабочусь…

Юноша не знал, что предпринять в данной ситуации. Страх за любимую и паника настолько окутали его, что он готов был бросаться даже на слесаря, и плевать. Будь, что будет…

За спиной послышался какой-то странный звук, на который он не обратил внимания, но мужчина отжал кнопку, болгарка затихла. Он отступил, а Витя, пусть и потерял человеческое лицо, явно озадачился.

- Отойди от девочки, - раздался громогласный голос за спиной Андрея, и рыжий немедля отпустил ее.

Юноша медленно обернулся, увидев перед собой высокого мужчину в сером полукомбинезоне поверх тельняшки и с густой бородой…

- Андрюш! Господи, я так испугалась! Ты почему трубку не берешь!?

Она прижималась к нему, а он ненадолго выпал из реальности, вдохнув аромат ее смоляных волос, пахнущих чем-то сладковатым и прекрасным.

Стараясь не забываться, он поцеловал любимую в губы и отпрянул.

- У меня беззвук, Ксень, - в подтверждение своих слов он достал из кармана брюк смартфон, но не стал показывать ей экран, увидев входящий вызов от матери, и убрал гаджет обратно.

- Ты у Сашки был? – она хмуро свела брови, уловив от него свежий, алкогольный дух, но затем сочувственно спросила, - с мамой поругался?

- Как, поругался… - он беззлобно хмыкнул, покачав головой, - снова всю адскую иерархию возглавил и подчинился шепоту Сатаны. Все как всегда. А что случилось? Откуда столько раненых? Меня ведь не глючит?

Ксюша взяла его за руку и потянула за собой ближе к толпе, где кончались деревья, растущие вдоль забора, ограждающего школу, только у самого входа и на расстоянии пяти метров, как по правую, так и по левую руку был свободный обзор.

Когда он увидел сквозь поредевшие ветки и листья очертания, должные быть учебным заведением, внутри забрезжило неприятное чувство, усилившееся в разы, как только Андрей уставился впереди себя ошалелым взглядом.

Школы… не было. На ее месте раскинулся целый парк, так же огражденный железным забором. Получалась территория внутри территории. Единственное, что напоминало о некогда существовавшем здании, это крупные обломки и мелкое крошево бетона за пределами невесть откуда взявшегося периметра.

Юноша с тупым изумлением таращился на многочисленные домики с шипастыми крышами, а на мысль, что это именно парк, натолкнули развешанные от одной постройки к другой гирлянды, флажки, создающие праздничную атмосферу. И ей вроде должно вызывать на лицах улыбку в предвкушении хорошего отдыха, если бы все это архитектурное, отталкивающее уродство не вырвалось из-под земли среди белого дня.

Юноша продрог от явственного осознания – так не бывает.

Он не имел степени по физике, но она и не нужна, чтобы понять одну простую вещь – закопанный парк так и останется под землей и никакая сила не вытолкнет его наружу в целости и сохранности, замесив при этом целую школу.

Лицезрение этой ненормальной, неправильной картины заставило его задать резонный вопрос.

- Это… каким нахер образом!?

Мысль о том, что не нужно идти в школу, ожидаемо не грела, как и палящее солнце, и Андрей почувствовал непривычно холодное дуновение со стороны парка, а подкрепилось оно липким страхом, который обуял все существо юноши, стоило ему заметить на кусках бетона кровавые разводы, и… кажется, что-то плотное, неужели останки…?

Он отвел взгляд, обратив внимание на не менее озадаченную и перепуганную девчонку, и заострился на торчащей из ее рюкзачка мордашке черного, игрушечного кролика с забавными, стоячими ушами. Надо же, все с собой таскает этот пылесборник. Хотя этот пылесборник он ей сам и подарил, пусть и миновал уже не один год их отношений.

Гомон толпы тем временем тише не становился. Среди ругани, причитаний и болезненных стонов раненых не удавалось вычленить ничего разборчивого. Никто и ничего не понимал, это Андрей осознал, двинувшись к входу на территорию, поддетый желанием посмотреть на парк поближе, но осекся. У калитки стояли двое полицейских, не решаясь сделать и шага. Вид у них был озадаченный, ситуация явно нештатная. Еще один дуэт сотрудников ходил среди людей, в основном опрашивая до смерти перепуганных ребят, кому посчастливилось сбежать до обрушения школы. Многие молчали, тараща бараньи глаза, кто-то заикался, с трудом связывая слова.

У дороги, неподалеку от машины ППС с визгом колес остановился другой автомобиль, откуда выбежали двое, мужчина и женщина. Бегло осмотрели толпу, поспрашивали что-то у школьников и, бросив ошалелые взгляды на территорию, ломанулись туда, но не были допущены вовремя спохватившимися полицейскими.

- Туда нельзя!

- Кто сказал!? – средней комплекции мужчина попытался прорваться, но сотрудники отпихнули его, а один из них достал резиновую дубинку, - там наш сын!

- И че теперь? Хочешь к нему отправится? – подойдя вплотную к беспокойному отцу, угрожающе хмыкнул правоохранитель, указав на парк, - нет больше школы, кто успел – тот успел.

- Как вы можете так говорить!? – в слезах выпалила женщина.

- А как тут иначе скажешь? Мы все понимаем, но пустить туда никого не можем. Неизвестно, что там еще произойдет. Нужные люди уже едут, и пока ситуация не прояснится, никто и шага не сделает за эту калитку!

Андрей достал телефон и удивился настойчивости матери, но все-таки принял вызов.

«Андрей! Слышишь? Ты где!?» - сразу послышался ее взволнованный голос.

- У школы. Тут что-то случилось, сложно объяснить.

«Немедленно возвращайся домой, мне Сергеевы и Абашкины уже позвонили, там опасно! Слышишь меня? Быстро домой!»

- Понял я, понял, - буркнул юноша и сбросил звонок, убрав смартфон и, заметив еще несколько мчащихся машин, вздохнул, взяв Ксюшу за руку, - пойдем отсюда, тут такой гвалт сейчас начнется. Провожу тебя.

Девчонка сжала его ладонь, податливо двинувшись с ним в обратном направлении. Сама хотела уйти…

Одним из автомобилей, остановившихся у территории, оказалась черная Тойота Камри. Из салона вышел мужчина пятидесяти лет в штатском, подошел к полицейским, стоящим у калитки, те сразу ему козырнули.

- Здравия желаю, товарищ м…

Тот отмахнулся, вперив бездумный, не верящий взгляд в парк. Мельком осмотрел вывеску над двойными, широкими, винтажными воротами с надписью «Парк Погрома». Прозвучал его пустой, сдавленный голос.

- К-как давно?

- Чуть больше, чем полчаса, товарищ майор.

Он осмотрел не прекращающих галдеть людей, сопоставил их количество с вымазанными в крови кусками бетона, раскрошенными стеклами, кусками рам и прочим строительным мусором.

- Сколько там людей было?

- Мы опросили учителей, по предварительным данным около сотни человек… не успели.

Майор, выслушав, до боли сжал кулаки, впиваясь ногтями в кожу до тех пор, пока не побелели пальцы, затем саданул по калитке, тихо выругавшись.

- Сука… твою-то мать… - прохрипел мужчина, протерев лицо ладонью и потянувшись в карман брюк за смартфоном, - придется с Москвой связываться…

Он только успел достать телефон, как на территории послышалось странное, нарастающее шипение и непонятный треск, как во время настройки старого радиооборудования.

Майор покрутил головой, в итоге уставившись на ворота парка, где заметил под вывеской старый, облезший рупор. Такие были по всему городу, остались еще с незапамятных времен СССР. Не работали, но имелись.

Как оказалось, звук исходил именно от громкоговорителя, следом за ним включились и остальные, и люди недоуменно втянули головы в плечи, глянув вверх, на висящие на столбах репродукторы, а спустя полминуты улицу огласил громогласный, искаженный помехами голос, изредка обрывающийся.

- Мальчишки и девчонки, а та-а-ак же их роди-и-ители! Я приветствую всех жителей Вишнецк-Петровска и гостей нашего города!

- Это кто говорит? – полицейский удивленно поднял брови, а майор шикнул ему.

- Тихо! – мужчина от чего-то выглядел настороженным, даже напуганным, - ни звука.

Сотрудники беспрекословно послушали старшего по званию, остался лишь гомон гражданских лиц. Рупор снова разразился ободряющей, торжественной речью.

- Сегодня поистине знаменательная дата, и сегодня я объявляю свой парк открытым для всех прекрасных детишек! Забудьте об учебе, кому она нужна в такой беззаботный, теплый майский день? Лучше загляните в гости к старику Погрому, для вас подготовлены самые вкусные угощения и самые захватывающие аттракционы! Даю свое слово, никто не останется равнодушным и не уйдет обиженным. Действует только одно правило – с взрослыми нельзя. В противном случае… хотя, чего я рассказываю? Вы же, оборотни в погонах, никогда и никого не слушали и были далеки от голоса разума, считая, что вы – вершители судеб и решаете, кому жить, а кому нет. Сегодня мы сыграем в другую игру.

Голос затих, а следом за ним треск и шипение громкоговорителя.

Люди словно не придали значения его словам или вовсе не слушали, а майор, озадаченно почесав затылок, почувствовал себя крайне неуютно, глядя на парк. И чем дольше он смотрел на эти постройки на его территории, тем сильнее нарастало необъяснимое чувство тревоги. Создавалось отталкивающее впечатление, что это сооружение не возникло просто так, из-под земли, как утверждают свидетели, а было где-то в другом месте, недоступном для чужих глаз. Или прямо здесь, затаилось на долгие годы в терпеливом ожидании добычи. Еще он заметил одну странность – в парке было темно. Будто солнечный свет огибал шипастые крыши и выплескивался прочь, не желая даже притрагиваться к этим землям, или наоборот бесследно растворялся.

Мужчина отвернулся, нервно перебирая пальцами в сжатых, вспотевших кулаках, долго думал, что же делать в этой ситуации, как поступить? А самое главное, кто с ними разговаривал? Майор оглядел старые рупоры, обратился к полицейским.

- Слушайте, а эти штуки давно ли работать снова начали?

- Н-никак нет, - пожал плечами один из сотрудников, задрав голову, - насколько я знаю, в городе есть радиобашня, и если идет вещание, то только оттуда. На них же питание даже не идет…

Парень удивленно поднял брови и потупил взгляд, словно только сейчас осознал, что трансляция шла через неподключенный репродуктор.

- А… как?

- В том-то и дело, - отрезал майор, достал телефон, выбрал номер и приложил трубку к уху, ожидая ответа, который последовал спустя минуту, - здравия желаю, товарищ полковник. Ситуация у школы внештатная, я не могу ничего предпринять.

«В курсе я, скоро приеду. Ничего там не трогать, гражданских разогнать, и не дай Бог, Арсениевич, хоть муха туда проскочит, понял!? Головой отвечаешь!»

- Так точно, - отчеканил мужчина, услышав короткие гудки.

Через минуту приехали еще две патрульные машины, и когда полицейские сгрудились вокруг майора, он отдал приказ.

- Гражданских нахер отсюда, занять периметр, никого не впускать и не вы… - он осекся и нервно хмыкнул, - впрочем, оттуда уже никто не выйдет… выполнять.

***

Весь оставшийся день Андрей провел под настоящим моральным прессом, двигателем коего являлась его мама. Когда она услышала от других родителей о невесть откуда взявшемся парке и увидела фотографии, отправленные в беседу, ее как подменили. Почему-то она была уверена, что он обязательно туда пойдет и с ним что-нибудь случится, и ее переживания, а также факт того, что он не брал трубку поначалу, к вечеру довели ее до истерики и, как итог, до повышенного давления и причитаний со страдальческим видом лежа на диване.

- Свинья… в могилу мать свести хочешь, неблагодарный… это Сатана тебе шепчет, в парк этот зазывает…

Уже собранный, одетый в темную водолазку и брюки юноша, надевая носки, не выдержал безосновательных обвинений и вспылил в ответ.

- Да кто меня зазывает!? Надоела ты уже! Я о нем забыть не могу только потому, что ты талдычишь весь день об этом парке!

Женщина чуть ли не задохнулась от возмущения, но глаза ее вдруг влажно блеснули, и она протянула к нему руку.

- Не ходи никуда, сынок… останься дома, прошу тебя. Не ходи, Андрюша. Останься с мамой…

- Меня Ксюша ждет! Девушка моя!

У него даже не имелось мысли подойти к ней. Он только сходил на кухню, взял из выдвижного ящика глицин, налил стакан воды, поставил его около дивана, пусть и хотелось вылить ей в лицо, а блистер бросил рядом с ней. Хотел пойти в коридор, но она вдруг ухватила его за запястье.

- Андрей! Останься дома!

Но он лишь грубо одернул руку и быстрым шагом двинулся в коридор, шикнув.

- Идиотка.

Натянул кроссовки, открыл дверь и захлопнул ее за собой, дернул ручку вверх, закрыв китайский замок, и направился вниз по лестнице.

На площадке между вторым и первым этажом его уже ждала Ксюша. Она понимала, что он мог дома выслушивать, поэтому особо не наседала с расспросами и не обиделась на то, что он не поцеловал ее в знак приветствия. Они вернулись в подъезд спустя двадцать минут с двумя полуторалитровыми бутылками пива. Общались на отстраненные темы, сидя на ступеньках и изредка поднимаясь, пропуская людей.

Градус в крови со временем возрастал, настроение сменилось нейтральным, а затем стало постепенно подниматься в компании любвеобильной девчонки. Довольно часто они прерывались на нетерпеливые поцелуи.

Дело это было молодое, а для Андрея еще и хоть какая-то отрада после морального прессинга от матери.

С трудом оторвавшись от ее теплых, влажных и бархатных губ, юноша сделал несколько глотков пенного, положив голову ей на плечо.

- Ксень.

- Да, хороший мой? – мгновенно отреагировала она, облизнулась и приобняла его, пригладив каштановые волосы.

- Я на лето работу нашел, деньги буду откладывать, а как мне восемнадцать стукнет, сразу сниму квартиру. Костьми лягу, но свалю от этой ненормальной. Будешь жить со мной, Ксюш? Я без тебя не смогу.

Девчонка, слыша серьезные, практически железные ноты в его голосе понимала, он настроен серьезно. Но если ему восемнадцать будет через три года, ей только к этому времени приблизится семнадцать. Однако она не хотела его сейчас как-то огорчать или обременять проблемами в плане родительского одобрения и прочих бытовых мелочей. Поэтому она поцеловала его в макушку и чуть ли не промурлыкала.

- Спрашиваешь, Андрюш? Конечно!

Он поднял голову и улыбнулся, глядя ей в глаза, и потянулся, слившись с ней в чувственном, благодарном поцелуе, но в это время дверь подъезда с грохотом распахнулась, что означало только одно – открыли не ключом, а рывком. Очевидный минус расположения слабого магнита сверху двери.

Гомон поднимающихся пацанов юноша распознал быстро, поскольку догадывался, кто это мог быть, и вот на площадке остановились двое. Витя и Стас, и последний, как только Андрей оторвал зад от ступеньки, усмехнулся и примирительно махнул рукой.

- Ну, ты как всегда, Андрюха! Здарова!

Он поручкался и обнялся с ними по очереди, цыкнув.

- Еще бы неделю ваши рожи не видел. Как съездили, пацаны?

Ксюша стушевалась и сама встала, зачесав прядь смоляных волос за ухо, держа практически початую полторашку. Витя, смакуя жвачку, слегка прогнусавил.

- А мы че, помешали? Можем и уйти, а ты братан лижись дальше со своей семиклашкой.

- За базаром следи, она моя девушка.

- Так, харош, пацаны, - Стас, бритый паренек крупной комплекции пихнул товарища плечом, - Витян, осади, мы это уже проходили. Ну, чего ты, Андрюха? Не кипятись. Короче, съездили мы топово, правда… до первого места не дотянули. Я думаю вообще хоккей – это не мое. Это мы щас не вытянули, а там дальше игры продажные идут, как вот там вообще нам быть?

- Да никак, - буркнул Витя, - как батя твой – грузилой-роботом на складе зерно таскать.

- Витян, ты за базаром-то в натуре следи, - обозлился Стас, но вдруг вспомнил кое-что, похлопав Андрея по плечу, - слушай, братан, мы тут про парк этот слышали. Только приехали – и вот на тебе еще одну хорошую новость. Школы-то нет больше.

Юноша переменился в лице, скривив губы.

- Как и сотни человек, которые не успели…

- Да это не суть. В общем, мы щас с Витяном туда лыжи направили. Ты как, с нами? Говорят там вообще дичь полная! Менты кружат вокруг забора, но мы-то знаем, где залезть можно, а? – Стас многозначительно поводил бровями, подначивая друга.

Андрей выругался про себя. Ну почему они вернулись и узнали об этом именно сегодня!?

- Стас… не надо туда соваться, не оберетесь потом.

- Ты это мне говоришь? – Стас указал на себя, выгнув одну бровь, - или ты забыл, сколько мы заброшек вместе прошерстили?

- Стас, это не заброшка... эт…

- Да ты так и скажи, что зассал, - перебил друга Витя и пихнул его в плечо, - или твоя семиклашка трусики намочила? Так ты подотри ей. Пойдем, Стасян.

Стас неуверенно переглянулся между Андреем и Витей, который направился вниз, и по итогу двинулся следом за ним.

Дверь подъезда открылась и захлопнулась, и юноша, чертыхнувшись, тяжело опустился на ступеньку, протерев лицо ладонью.

- Идиоты!

Ксюша, заметно потухшая после их визита и уязвленная словами Вити, присела рядом с Андреем и прильнула к нему.

- Да пусть хоть куда идут, Андрюш! Не связывайся ты…

- Они мои друзья. Стас, по крайней мере. Витя совсем уже берега путает. Ладно, Ксень, - он поцеловал девчонку в висок, ненадолго задержав взгляд на ее рюкзаке, откуда выглядывала мордашка черного кролика, - ты иди домой, а я с ними схожу. Иначе вляпаются ведь, дебилы.

Он поднялся, но Ксюша сразу же следом за ним подскочила, буквально вцепившись в него.

- Нет! Не ходи!

- Ксюш, это не обсуждается, - терпеливо высказался Андрей, - не надо быть как моя мама. Мне этого и дома хватает, поверь.

Она озадаченно похлопала ресницами, хотела возразить на счет того, с кем он ее вообще сравнивает, но поняла, что сейчас не самое время для распрей. Сердце болезненно ухнуло в груди, и она, судорожно перебирая варианты, смогла только сказать.

- Я с вами.

- Ксень!

- Андрюш… не прогоняй…

Он вобрал в грудь побольше воздуха, но перед ее жалобным тоном оказался бессилен. В итоге он просто выдохнул, погладив ее по затылку.

- Пойдем.

***

Быстрым шагом нагоняя силуэты друзей, юноша в который раз пожалел, что подружился с этим ходячим, рыжим и гнусавым сумасбродом. Он по сути своей не сдержан, нагрубить кому-то – обычное для него дело. Но Андрей понимал, что Витя давненько затаил на него страшную обиду, ведь именно ему приглянулась Ксюша, и когда они гуляли все вместе и, понятное дело, выделывались перед дамами, девчонка не могла отвести взгляд от Андрея. Он еще скромничал, а может и не понимал, что происходит, пока не получил дружеский подзатыльник от Стаса.

- Че ты тупишь? Не видишь, как она на тебя глазеет? Бери, пока не поздно.

Они вскоре начали встречаться, а для Вити это было жестоким ударом по его самолюбию, ведь он еще тогда прослыл самым сильным среди сверстников, даже старшеклассники не решались с ним драться. А значит, девчонки по определению должны вешаться в первую очередь на него.

Как бы уязвленный подросток не скрывал свою зависть, Андрей все равно понимал – он этого не забудет. Да и деревенский, гоповатый Стас, несмотря на угрюмую наружность, был весьма добродушным человеком, но в компании Вити стремительно шел по наклонной.

Двое догнали друзей, те уже готовы были лезть в кустарники. Как раз в этом месте забору недоставало одного прутка, и можно было спокойно попасть на территорию.

- Мы с вами! – шикнул Андрей, воровато озираясь.

Неподалеку, у парадного входа виднелись проблесковые маячки служебных машин, слышались голоса людей, но внутрь пока еще никто не ступал.

Витя, смерив друга хмурым взглядом, взял у него из руки полторашку, щедро отхлебнул пива и обратил внимание на Ксюшу.

- А не боишься? Вдруг там укрытие беглых педофилов?

Стас, услышав это, переменился в лице и обернулся через плечо.

- Чего ты прицепился-то к ним? Продули и продули этим Ястребам, че теперь, собак на всех спускать?

- Вить, если там действительно беглые педофилы, то пол жертвы их как бы не волнует особо. В преимущественном большинстве, - недвусмысленно обозначил Андрей, многозначительно поводив бровями.

Рыжий осекся и, кажется, побледнел, а здоровяк весело хмыкнул, поразившись тому, как друг может без угроз и кулаков так ловко с помощью остроты ума приземлить практически любого. Девчонка сдавленно хихикнула и прижалась к юноше, уткнувшись ему в плечо.

Стас нырнул в кустарник и через минуту уже был за забором, зазывая остальных. Андрей пропустил вперед Витю, но заметил периферийным зрением блик фонаря, повернул голову и тут же услышал выкрик.

- Э, стоять, шпана! Парни! Проникновение!

Люди у парадного входа засуетились, сорвались с места. Юноша выругался про себя и думал убежать вместе с девчонкой прочь, но там остались его друзья…

- Пошли, давай! Лезь, Ксю! – выпалил Андрей и, когда она оказалась на той стороне, он сам юркнул на территорию, осмотрев испуганные лица ребят, - бежим в парк, туда они не сунутся!

Двое полицейских подбежали к кустарнику, и один из них, раздвинув редеющие ветви, скривился от хлынувшей злобы, а школьники со всех ног рванули к входу в парк мимо старого, винтажного забора.

- Твою мать… дыра в заборе! Погнали, нас Арсеныч с дерьмом иначе сожрет!

Ловко преодолев препятствие, сотрудники припустили за беглецами.

- Они че, в парк намылились!?

- А куда, по-твоему!? Да не успеют они, не ссы, им еще через ворота лезть, а если к парадному выходу кинутся, их наши встретят.

Они свернули за угол, увидели силуэты скрывающихся ребят и за несколько секунд добежали до входа и остановились, не верящим взглядом уставившись на приоткрытые, широкие створки. Причем левая вовнутрь, а правая наружу. Там, в мрачной утробе сооружения они увидели скрывшихся за домиком школьников, а их поступь с каждой секундой становилась тише, пока не смолкла окончательно…

- Не понял… а кто ворота расхлебянил? – полицейский шагнул назад, обняв себя за плечи и потер их ладонями, выдохнув еле заметный клуб пара, - с-сука… а че там так холодно? Макс? Мне не кажется?

- Да какая в жопу разница? – выпалил названый Максим, снял кепку и взъерошил волосы, затем упер ладони в колени и смачно сплюнул, тяжело дыша, - если Арсеныча Никитин вздрючит из-за этих идиотов, тот потом с нас с живых не слезет! Надо идти за ними…

Со стороны парадного входа к ним оперативно подоспели еще двое коллег.

- Че, проскочили? - один из них посветил фонариком вглубь парка, но когда свет лег на самое ближнее строение, мужчина потупил взгляд и встряхнул головой, - не понял, че за приколы?

Он тряхнул фонарик, направил его себе в лицо и тут же крепко зажмурился, услышав Макса.

- Че ты не понял? Хана нам!

- Я не за это, смотри, - он показательно посветил на стоящую по правую руку трехэтажку, щедро озарив ее, затем перевел луч на первую постройку в парке, - видите? Хрущевка минимум в двадцати метрах отсюда, до нее пробивает, как нехер делать, а до этого домика в парке сколько? Метров пять?

Остальные так же уставились на необъяснимое явление. Искусственный свет буквально растворялся во мгле парка, едва доходя до первого строения.

- Согласен, странно, - Максим задумчиво покусал губу, но по итогу развел руками, - нам как твое открытие поможет, Никит? Кто вообще ворота распахнул? Мы бы их прямо здесь скрутили.

- А чего ты титьки мнешь? Идти, так идти, - Никита дернул плечами и уверенно вышел вперед, двинувшись к воротам, но с каждым шагом его энтузиазм как-то заметно утихал.

- Осторожно там!

- Да, не спеши.

- Тихо вы, - буркнул он и достал табельный пистолет, на всякий случай.

- Растяжек нет?

Никита осмотрел взрыхленную землю, переступая куски бетона и строительного мусора, коим была усыпана прилегающая к парку территория.

- Вроде нет… - он встал на ровный след, отпечатанный ранее закрытыми воротами, - ладно, щас достанем сопляков. Ни пуха.

Трое, слегка ободрившись, двинулись к нему, но в эту же секунду, не успел Никита сделать и шага, ворота с огромной скоростью и невообразимой дурью пришли в движение и за несколько секунд поменялись местами… левая створка распахнулась наружу, а правая вовнутрь… и оказавшийся между ними сотрудник их не остановил…

- Маме своей напиши, - буркнул мужчина, поморщившись, - хотя самому две среды осталось, скоро и так увидятся.

- Вась, че ты быкуешь сразу? Промолчал бы и все.

- Промолчал? У нас в городе людей раз-два и обчелся, к тому же мы одни такие самаритяне, и в эту дыру приходим только мы, че этот обморок нам предъявы кидает? Пришли – значит, сука, надо! – вспылил в ответ названый Вася.

Леха, его друг и напарник по добровольной каторге на администрацию, многозначительно хмыкнул и ничего не сказал в знак согласия.

В подвале они быстро нашли источник течи по звуку. Кипяток фонтанировал с приличной мощностью, еще чуть-чуть и полного прорыва не избежать.

- Эта кочерга по телефону сказала, что у них течь тут. Нихрена себе течь…

Перекрыли нужный кран, прошлепали по луже к трубе, осмотрели, то и дело разгоняя перед собой пар, окутавший весь подвал.

Вася надел перчатку, протер металл, пристально осмотрев, и услышал догадку напарника.

- Вроде не сгнила.

- Мы уже были здесь, Алеша ты. Это твой шов. Растягивай удлинитель, варить будем.

Скорчив угрюмую мину, Леха принялся за дело, пока Василий раскладывал на поддоне сварочный, болгарку. Постелил тряпочку, переобулся в резиновые сапоги, заметив недалеко под трубой затаившуюся, жирную крысу.

- Че пялишься, усатая? Щас сверкать будем.

Уложиться до семи утра не получилось, работы оказалось прилично. Если бы не примирительная речь от директора «ой, да там в подвале течет немного, мальчики быстро управятся» накануне этого дня, то они бы приехали в пять, а в идеале – в четыре.

Леха зачистил старый шов большой, углошлифовальной машинкой, Вася начал варить, и когда закончили, пустив воду, время уже перевалило за семь утра. Теперь самое главное – побыстрее уйти. Мало ли, проверка нагрянет, да и задерживаться здесь особо не хотелось.

Пока Алексей менял зачистной круг обратно на отрезной, сматывал удлинитель, а также все остальное, напарник рассматривал проделанную работу.

- Когда мы здесь были? Года два или три назад… спорим на пятак, Лех, вся труба сгниет, а мой шовчик останется.

Мужчина, укладывая сварочный в клетчатую сумку, покосился на товарища.

- Дело вообще-то не в этом. Они же сами говорят, что здесь земля садится. Чего тянут? Ждут, пока школа не развалится? Давно бы уже новую построили. А вообще иди ты… ты меня сам варить тогда заставил, с бодуна потому что был.

Вася коротко усмехнулся, понимая, что тот спорить не будет, хотел его подначить, но вдруг почувствовал что-то странное, как будто по полу прошла еле ощутимая вибрация, но в резиновых сапогах, стоя на бетоне, он не мог не обратить на это внимание и шепнул.

- Лех, ты почувствовал? Чего это?

Напарник непонимающе глянул на него, но спустя секунду понял, о чем он, только теперь раздался внушительный, подземный толчок, заставив пол содрогнуться. Алексей резко выпрямился, двое насторожились, обратившись в слух и не зря. Они уловили какой-то всасывающий звук, покрутили головами, и Вася указал на пол в нескольких метрах от них.

И там было, на что посмотреть. Два слесаря, всю жизнь отпахавшие в этой сфере открыли рты и не могли понять, что они видят. На небольшом участке в полу закрутилась воронка, и вода в подвале стремительно убывала в невесть откуда взявшийся разлом в бетоне…

Крыса, наверняка тоже заинтересованная неизвестной аномалией, вышла из укрытия. Осторожно просеменила до трещины, которая оказалась на самом деле до смешного маленькой. Однако воды в подвале уже не было. Она сунула нос в трещину, но земля вновь содрогнулась, и оттуда, словно игла, продетая в ушко, поднималось что-то острое, но усатая не успела среагировать, и ее насадило, как кусок масла на раскаленный нож.

От следующего сейсмического толчка мужчины чуть ли не попадали, с трудом удержав равновесие. Игла с насаженной на нее крысой продолжала подниматься, но еще и расширялась, беспощадно разламывая бетон.

- Валим, валим отсюда! – тяжело сглотнул мужчина, переглянувшись с перепуганным Лехой.

Они похватали все, кроме деревянного поддона, об который Вася неудачно запнулся и мешком полетел на пол, чем привлек внимание убегающего товарища.

- Да еб твою, косоногий! – выругался Алексей, бросившись на помощь, но не успел, услышав его крик…

Он осекся и широко раскрыл рот, хватая сырой воздух и смотря на то, как точно такой же шип, вырываясь из бетонных недр, пронзил Васе грудную клетку и беспрепятственно продолжал подниматься. Мужчина испустил дух довольно быстро, когда игла начала расширяться, увеличивая тем самым область сквозного ранения, а потом и вовсе потащила тело вверх.

- В-Вася, да как так-то, сука! – взвыл Леха, но пришел в себя от того, что весь пол едва ли не заходил ходуном.

Он побросал весь инструмент и сорвался к выходу, но у него внутри все разом похолодело, стоило ему увидеть, как шип, взмывая остроносой башней, давненько так перекрыл проем, ведущий на свободу из злополучного подвала.

Не совсем давно, пару минут бы у него имелось в запасе, брось он напарника, но он не мог. Он метался по помещению как пойманная птица, стараясь не нарваться на невесть откуда взявшиеся громадины. Проведенный в агонии испуганного разума расчет дал понять, что держаться надо рядом с уже пробившимся из пола шипом, и он так и сделал.

Когда под ним проломился бетон, он готовился к долгому и возможно роковому падению. Но нет…

Теперь его всего без труда поднимало, и он, бросив беглый взгляд вниз, осознал – он стоит на крыше. На крыше какой-то палатки, рвущейся наружу из недр земли, а шип являлся ничем иным, как ее навершием.

Пока он пытался уложить в голове тот факт, что стоит на крыше восходящего здания, но при этом находится в подвале, роковой момент подкрался неожиданно. Леха, ткнувшись темечком в потолок, начал пригибаться и заорал во все горло, не представляя, насколько мучительная участь его ждет в роли прослойки между двумя сходящимися плитами…

***

Андрей плелся в школу в легком подпитии и с откровенно поганым настроением, а на жаре еще и разморило. Май месяц на улице, как-никак, а точнее почти июнь.

Кому в такую прекрасную пору не претит учеба? Разве что прожженным отличникам. Им хоть снег, хоть зной или дождик проливной – все одно.

А Андрей к таким никогда себя не относил и не видел ничего зазорного в том, чтобы немного проспать. Ошибся…

Мать устроила такую взбучку, хоть вешайся. Это все бесы, библию не читаешь, да потому что сам бес.

И к чему это привело? Вместо того, чтобы идти на учебу, зашел к болеющему однокласснику, принес ему пачку Camel-а, а взамен тот, видя понурое состояние Андрея, угостил его малиновым самогоном из отцовских запасов. Юноша знал, где и чем можно поживиться.

В итоге еще больше задержался, да и какие уроки в таком состоянии? Сейчас бы только ее увидеть… его яркий лучик в унылой, скандальной рутине. Лучик, даже несмотря на то, что брюнетка.

Он шел и мыслями невольно возвращался туда, в дом, откуда давно так хотелось свалить.

Неужели во всем виновата фамилия? Мать не раз ему говорила, что не помешай его поганый папаша сменить ее, и все было бы хорошо.

Он пусть и жил в этом, сколько себя помнил, но никак не мог смириться с истериками набожной матушки, которые могли возникнуть буквально из воздуха. Проспал? Это Сатана нашептал, от знаний хочет оградить, вот и спалось слаще утром. Крошки после обеда со стола не вытер? Естественно по наущению бесов, угощение им оставляешь, приглашаешь в наш дом.

Порой ее вопли и визги доходили до того, что у нее подскакивало давление, лицо покрывалось красными пятнами, и она без сил падала на диван, причитая о том, что это он ее довел, сволочь неблагодарная. Она все для него, а он стоит, чепуха, слушает и даже не извиняется и никак не оправдывается.

В более осознанном возрасте юноша волей-неволей ловил себя на мысли, кому еще надо замаливать грехи с учетом целого кладезя знаний в голове матушки о Дьяволе, демонах и прочих тварях, пытающихся из раза в раз поработить ее сына. Но благоразумия хватало ей об этом не говорить.

По рассказам его отца, она была всегда такой. Андрей первое время задавался вопросом – как мужику с такой фамилией удалось затащить ее в койку, да еще и так удачно?

Мужчина, решивший, что пацану пора бы и узнать, как так вышло, встретился с ним и на целый вечер завис в кабаке, несмотря на то, что общались они редко, а виделись – еще реже. Угомонил он одну пинту и начал рассказывать историю знакомства с его матерью.

***

- Я к друзьям тогда пришел посидеть, тогда только пошла мода называть такие тусовки вписками. Не знаю, че она там забыла, какими силами ее притащили туда подружки, наверное, наплели ей с три короба, что не будет никакого алкоголя, а тем более парней. А у нее тормозов, оказывается, нет, да и на передок она слаба, если лызнет. В общем, ей как капля в рот попала, она по итогу здорово так накирогазилась. А я сам выпил, и твоя мамка мне показалась хорошим вариантом перепихнуться. Да, сынок, не смотри так, в мои годы не было никаких серьезных намерений. Я тогда еще не знал о ее прибабахе, но смело могу сказать, что святым духом там и не пахло с учетом того, как она жопой передо мной крутила, зато спиртягой тащило - будь здоров. В общем, я ее домой к себе проводил, ну и остаток вечера кувыркался с ней, пока ее не развезло окончательно, и она не вырубилась лежа прямо на мне.

Я, конечно, закончил, да и сам на боковую лег. Только к полудню опомнилась, вроде как время хорошо провели, можно и познакомиться. А я как фамилию ей свою сказал, она от меня как от огня шарахнулась. С криками вещи собрала и напропалую. Как узнала, что залетела, там вообще началось черти что. Антихриста, говорила, носит, а аборт нельзя, грех. Так и пришлось ей рожать, но хотела фамилию свою тебе дать, но я как узнал, что она конченая фанатичка, понял, я это так не оставлю. Пришлось отбашлять круглую сумму кому надо, и тебе железно присвоили мою фамилию. Была бы она нормальной бабой, я бы и не лез даже. Наверное, это мое самое приятное достижение в жизни, так жестко нагадить шизанутой девке. А я сначала думал, классная девчуля. Благо, что не скрывала, а сразу все полезло. Видимо, Господь отвел.

Он умиротворенно выдохнул, отхлебнул еще немного пива, глянув на часы.

- Ладно, Андрюха, давай еще пол часика за жили-были перетрем, да дуй домой. А то с тебя эта фурия богоугодная с живого не слезет. Я-то знаю, как она мозги долбать может.

***

Словом, Андрей не разделял позицию ни отца, ни матери. Мужчина был для него практически незнакомым человеком, и как хотелось не знать еще и маму. Насчет фамилии он даже не заморачивался.

Будь у него материнская – Лисина, он бы не расстроился.

Но за ним уже второй десяток крепилась другая – Молохов.

Он знал, что это за существо в библии – Молох, да и не только в ней. К тому же прекрасно понимал негодования матери от ироничного поступка отца. Наверное, это худшее для нее, что он мог сделать в данной ситуации. Вроде и в жизнь их не лезет, а к матушке и подавно, но она, слыша малейшее упоминание о нем, сразу багровеет, свирепеет и готова волосы на себе рвать.

Андрей, поправив почти невесомый рюкзак, пытался сосредоточиться на оставшемся пути до школы и гнал скверные мысли, как мог, но он не сразу осознал, что возвращению в реальность поспособствовал мощный, сейсмический толчок, затем еще один, и еще.

Настоящее землетрясение среди белого, тихого дня вынудило его замереть в попытке понять, что это?

Редкие прохожие, снующие туда-сюда, тоже повставали, как вкопанные, закрутили головами. Значит, ему не показалось. Через несколько минут о бедствии неизвестного происхождения напоминали лишь угасающие отголоски дрожи земли под ногами. Юноша, провернув за это время немногочисленные варианты о произошедших вещах, в число которых входил снос какого-нибудь древнего здания неподалеку отсюда, двинулся дальше.

До школы оставалось пройти чуть больше двух кварталов, но уже на полпути послышался нарастающий вой сирен, заставивший Андрея насторожиться. Вскоре мимо промчались на внушительной скорости полицейская машина и две кареты скорой помощи, сопровождаемые поистине удивленным взглядом юноши.

Видимо, случилось в Вишнецке, в их Богом забытом городке что-то более серьезное, нежели попытка ограбления алкомаркета наголову больным хроником со старым ножом на вооружении, на лезвии коего была выгравирована аббревиатура «ЧРИ». В подпитии он частенько подпугивал местную молодежь, демонстрируя нож и говоря, что он знает правду.

Что конкретно служивый ранее хроник имел в виду, ребятам не уточнял, да и в целом, когда трезвый, казался вполне безобидным и мирным мужиком, немного пришибленным и зашуганным. А после того раза с неудачной попыткой грабежа его никто больше не видел...

Но стоило Диме повернуться, Полудница стояла прямо перед ним, и с размаху вонзила серп ему в грудь, с легкостью пробив насквозь плоть и кости…

Дрон пусть и не увидел этого, но провалившаяся в пятки душа вынудила его застыть у одной из изб, а когда он обернулся, с губ сорвался отчаянный стон при виде друга. Насаженного на серп, девушка поднимала его в воздух, словно невесомого.

- Димон!!! – не выдержал и заорал во все горло Андрей, но его крик потонул в треске пламени и гневе взбешенной Полудницы…

Дима закашлялся, изо рта хлынула кровь, и он осмотрел изуродованное, растрескавшееся лицо чудовища угасающим взглядом.

Она же, приблизив его к себе, разразилась свирепым, гортанным рыком.

- Ты думал – я испугаюсь? Не заставлю тебя ответить за эту выходку, молокосос!? Ты не аватар Хроноса, он в отличие от тебя был осторожен, когда раскрывал пасть. Ты гнусный червяк, и теперь ты сдохнешь в своей же тюрьме.

Дима, прикрыв веки, слабо усмехнулся, затем вовсе рассмеялся, не обращая внимания на слабость.

- Тебе осторожность тоже не повредит. Или ты всегда была уверена, что у деревни только один Хранитель?

Повисла тишина. Полудница переменилась в лице, на коем отчетливо проступила озадаченность и растерянность. Деревню огласил протяжный гудок тягача и бешеный рев мотора, и чудовище, подняв голову, увидело несущийся прямо на них старый Фредлайнер…

Опустила глаза на Диму, и он ей подмигнул, оскалившись окровавленными зубами.

- Время пришло.

Андрей в ужасе распахнул глаза, когда многотонный грузовик снес со своего пути Полудницу вместе с Димой, разметав его с девушкой по округе. А спустя мгновение переднее колесо фуры вылетело с остатками сгнивших болтов, тягач завалился на крыло и проскрежетал по дороге десяток метров, развалившись на составляющие за несколько секунд.

Небо вновь, как и при убийстве Веника разразилось страшным раскатом, а ужасающий порыв ветра, обращающий пылью дома и селян, вынудил Андрея упасть и крепко зажмуриться, а также прикрыть голову руками.

Все стихло настолько резко, что парень на миг засомневался в реальности происходящего, но еще долго не решался двигаться. Конечности тряслись от страха, в памяти раз за разом проносилась смерть друга. Разболелась голова, а живот непривычно заурчал.

Пересилив накативший ужас, он распахнул глаза и приподнялся на локтях, мгновенно переменившись в лице. Он обнаружил себя около заросшей тропы в густой траве среди жидкой чащи. То тут, то там угадывались очертания полуразрушенных, давно заброшенных изб, окутанных вьюнком и почти не различимых за высоким сорняком.

Сердце налилось кровью, когда он прошел на то место, где погиб Дима. Он опустился на колени и прикоснулся к земле, роняя горькие слезы.

Неужели все…? Кончился бесконечный, адский круг, а проклятая аномалия, как и полагал его друг, не выдержала гибели столь могущественного существа, как Полудница. А заодно и его собственную…

***

Андрей без сил плелся через поселок Голованово, который тоже оказался заброшенным.

Как же многое изменилось за год…

Сколько времени прошло, он не помнил, как и тот момент, когда смог поймать попутку. Единственное, чего ему сейчас хотелось, так это домой, к Лене. Она наверняка заждалась, если, конечно, за минувший год не нашла себе нового хахаля, посчитав, что Дрон несерьезный человек, пытающийся сделать из селфхарма научное достояние.

На этих мыслях, понимая, что откровенно вымотался и уже засыпает, он почесал бугристые шрамы под футболкой…

Сонная пучина затянула его в свой омут с головой, она тянула… тянула и тянула, не отпуская, и парень, почувствовав странное натяжение и последующий за ним хлесткий удар, распахнул глаза, таращась в потолок комнаты и слыша за окном крик петухов…

Он с нарастающей паникой вскочил с кровати, Димы нигде не было. Оббежал всю избу в его поисках, но никого не нашел. Выбежал на улицу, не обращая внимания на водителя ЗИЛа и обеспокоенных местных… и заметил лежащую вдалеке фигуру, а также несколько спаленных домов в северной части села.

Внутри все разом провалилось, стоило Андрею подойти и узнать в бесхозно лежащем теле своего друга…

На ватных, трясущихся ногах он приблизился и опустился на колени, чувствуя, как душа рвется на клочки и тонет в ужасающем отчаянии. По щекам вновь покатились слезы, и он перевернул товарища, обратив внимание на зияющую в груди рваную рану. Безразличный взор открытых, застывших глаз Димы был обращен вверх, в чистое небо…

- Нет же, Димон! Мы же смогли…! Ты смог! Ты разрушил эту петлю…

Земля под ним не ощущалась, хотелось удавиться здесь и сейчас, пелена слез застилала абсолютно все. На плечо легла тяжелая ладонь, но он рефлекторно дернулся, не желая ни с кем говорить.

- Парень, ты чего? – вслед за вопросом Андрей получил легкую пощечину и вздрогнул, в ужасе раскрыв глаза и уставившись на водителя легковушки.

Машина стояла на обочине, без перерыва работали дворники, полноватый мужчина, обернувшись, потормошил его еще раз, взволнованно поинтересовавшись.

- Че случилось?

Парень утер слезы, встряхнул головой и посмотрел в лобовое стекло, где вдали, в ночной тьме угадывались огни города, а мимо по трассе на внушительной скорости пролетали автомобили.

- П-простите, кошмары замучили… - он искал, на чем бы сосредоточить взгляд, пока не зацепился за бортовой компьютер, - а…

Электронные часы на голубом экранчике показывали две минуты первого ночи.

- Бывает, - сочувственно вздохнул мужчина, - сам только, как после западного конфликта вернулся, спать нормально не мог.

Андрей не придал значения его словам, напрочь их проигнорировав и таращась на часы.

- У вас они правильно показывают?

- Обижаешь, - усмехнулся водитель, глянув на парня через зеркало, переключил передачу и вырулил на дорогу, указав вверх, - по спутнику.

Дрон не то, что готов был облегченно выдохнуть, а взвыть. Они справились… он выбрался. Дима, переживая за душевное состояние друга, скрепил уговор, что если они и выйдут, то только вместе…

А сколько ему еще видеть эти кошмары? Наверное, долго…

***

Андрею страшно повезло, что попутка была лишь одна, и мужчина ехал тоже в Ижевск, поэтому дорога заняла сутки, и утром они уже были на месте. В самом городе ему было не совсем по пути, но он все же подвез его и до дома.

Когда попрощались, водитель, пожав ему руку, заговорил.

- Ты во сне про Диму говорил, извини, не мое дело, но въелось в память. Дима твоим другом был?

Сердце болезненно кольнуло, и Андрей скупо кивнул.

- Я тоже друзей там терял. Лучше сходи к психологу, не стесняйся этого. Лучше будет, поверь. И близких обезопасишь.

Парень снова кивнул, мужчина поднял окно и вскоре вырулил со двора. Этот мужик наверняка побывал на войне и принял Дрона за такого же служивого. Не имелось мысли даже про себя упрекнуть его, что «то, что ты пережил, еще цветочки». Обе ситуации поганые, никакая из них не лучше.

Глубоко вдохнув сырой воздух и впервые за такое время ощутив запах мокрого асфальта, а не сухой пыли, он сглотнул и глупо расхохотался.

Так пахнет свобода…

При осмотре он отметил, что все дома отремонтированы, дверь его подъезда так же заменена на новую. Здесь тоже многое поменялось, как видно.

Старые ключи он не помнил, куда дел, поэтому решено было звонить.

Сигнал ожидания сменился ответом, и Дрон удивленно выгнул одну бровь, услышав голос, определенно старика.

«Кто там?»

В голове вспыхнули самые разные мысли, но он пока что старался их отмести.

- А-а-а… я друг Лены, Андрей.

«Чего? Какой еще друг?»

- Откройте, пожалуйста, - терпеливо попросил он.

Это будет край, если его не пустят в собственную квартиру.

Однако ожидания не оправдались, электронный замок размагнитился, и парень, пока поднимался на пятый этаж, проворачивал самые разные варианты. Начиная от того, что Лена пригласила жить своего дедушку, заканчивая тем, что этот дедушка не ее родственник, а… нет, это уж совсем бред.

Он встал у входа и постучал. Дверь вскоре открылась, и Дрон увидел сухощавого, пожилого мужчину, осматривающего гостя с удивленной гримасой на лице. Нет, это не ее дед.

- Лена дома? – с нажимом поинтересовался Андрей, понимая, что его тут явно не ждали, - нам надо поговорить.

- Д-да, дома, - старик обернулся, вышел в зал, - Леночка, там к тебе. Парнишка какой-то поговорить хочет.

От волнения у парня вспотели руки, чуть ли не перехватило дыхание, он шагнул за порог и замер восковой статуей, когда в коридор вышла преклонного возраста женщина в халате и шерстяных носках, а на ее рыжих волосах, заплетенных в хвост, ясно просматривалась проседь.

- Вы кт…

В глаза бросилась родинка под левым ухом, и он осекся, его ноги подкосились, Андрей невольно сделал шаг назад, чуть не споткнувшись о порог, а старуха смотрела на него, как на призрак. По ее щекам градом полились слезы.

В памяти отчетливо всплыл напряженный голос Димы.

***

«Я пробовал, Андрюх. Надежда была, когда я Веника только… убил, но это только пошатнуло аномалию. Какой-то сдвиг был точно, причем неприятный»

***

- Сдвиг… - парень пятился до тех пор, пока не уперся в противоположную дверь спиной, а на их площадку в это время поднялся крупный мужчина лет тридцати с девушкой, держащей за руку школьника.

Настороженно переглянувшись между незнакомцем и женщиной, он возмущенно поинтересовался.

- А это еще кто, мам?

Старушка схватилась за сердце, ватные ноги подкосились, и она повалилась на пол, а сын, сорвавшись с места, влетел в квартиру и опустился на колени, приподняв ее голову.

- Мам! Мама! Аня, скорую вызывай, бать, корвалол неси! Быстро!!!

Голос мужчины тонул в оглушительной пучине отчаяния и страшного осознания, насколько чудовищной силы оказался сдвиг при убийстве Хроноса и скорее всего Димы, и что жизнь Андрея осталась за толщей временной завесы, безвозвратно поглотившей его любимую и все, что он когда-либо знал и помнил. Нельзя было обрывать жизнь старика, ни в коем случае. Они должны были объединиться и думать, как деликатно решить вопрос их заточения… но какое это теперь имеет значение…?

Таращась впереди себя безжизненным взглядом, он, казалось, абсолютно спятивший за считанные мгновения, съехал по двери на бетонный пол, не обращая внимания ни на что…

Он думал, что проклятая, потерянная вне времени деревня отобрала у него всего лишь один год.

Нет. Эгербаш отнял у него всю жизнь...

Вениамин хрипло посмеялся, и глянул за спину Димы.

- Я не ошибался в твоих способностях, но он не только возвращает. Но и местных стережет.

Парень обернулся, увидев в нескольких метрах стоящего Петра. Взгляд его говорил обо всем. Одно лишнее движение и все, капитан НКВД свое дело знает, пуля вылетит со скоростью молнии.

- Пойдем, - старик повернулся, скрывшись во тьме избы.

Димон пошел следом, а за ним и хранитель, но не успел дед открыть дверь в горницу, его окликнули.

- Кто ты такой?

Дядя Веник глянул на блогера и пожал плечами.

- Местный. Живу здесь.

- Рядом с местными я не слышу тиканье гребаных часов! А вот рядом с тобой да… ты не тот, за кого себя выдаешь, - парень повернул голову, боковым зрением заметив стоящего на пороге Петра, затем снова заострил внимание на старике.

Тот устало вздохнул, пожевал сухими губами.

- Ты нравишься мне все больше, мальчишка. Даже я не слышу их…

Лицо Вениамина на несколько мгновений изменилось, представ совершенно в другом свете. Парень увидел мелькнувший вместо головы череп с выгравированной в районе лба каймой часов, и все это зрелище было в окантовке, подсвеченной ровным, голубым сиянием. Димон рефлекторно вздрогнул и отшатнулся, моргнул пару раз и… старик был уже прежний.

- Хронос, мое настоящее имя, если тебе это о чем-то говорит. Но мне привычнее дядя Веник. Я не собираюсь тебя убивать, если будешь вести себя хорошо и, как полагается, искать выход. В обход хранителя можешь не пытаться действовать, он, на вашем языке выражаясь, запрограммирован. Мне нужно, чтобы ты нашел другой выход отсюда, независимый.

- Хронос… - Дима опустил голову, горько усмехнувшись, - вот уж не думал, что в погоне за селфхармом нарвусь на Бога времени и буду вынужден плясать под его дудку…

- Какой еще Бог? – не понял старик, скривив губы, - я лишь маленькое воплощение, не более того. Просто понимаю чуточку больше, вот и все. Вижу маховик времени с другой стороны, с которой не видите его вы. Селфхарм… в принципе, вы нашли причину, по которой люди могут осознанно себе вредить, порой это даже забавно, сколько я тут повидал уже...

- Селфхарм – это наука! А то, что происходит в этой гнилой деревне – даже близко на это не похоже. Ты вынуждаешь людей извлекать из этого положения хоть какие-то утешения. Кому же не захочется шагнуть под грузовик, зная, что этим ничего не кончится!? Только они все равно не выдерживают!

Вениамин лениво закатил глаза, помотал головой.

- Ты зубы мне не заговаривай, а лучше делай, что говорят. Глядишь, однажды вместе выйдем. А сейчас отдыхать пора, день был тяжелый.

Старик только успел взяться за ручку двери, как раздался глухой удар и хруст. Дима резко обернулся и увидел повалившегося лицом вниз Петра, а также стоящего на пороге Андрея с увесистой балкой в руке.

Капитан выронил пистолет и попытался подняться, но парни среагировали молниеносно. Димон размахнулся и ударил старика в лицо, свалив его с ног, а Дрон продолжил орудовать тяжелым предметом, разбивал череп мужчины до тех пор, пока не превратил кости с серым веществом в однородную массу.

Хронос лежал на деревянном настиле, и оторопело пялился на ребят. Дима взял ствол и прицелился в голову хозяина избы.

- Надурили… сучата! – прошипел старик.

- Не наебешь – не проживешь, - пожал плечами парень, целясь в мужчину, - ниче так куколка получилась, да? Сена то у вас тут куры не клюют, а Полина голышом полежит пока, ей все равно, а нам в дело.

Вениамин понял, о чем тот говорил. Конечно, как хранитель отреагирует, если не трогать местных, а эти и вовсе труп раздели…

***

- Какие-то проблемы? – поинтересовался Петр, когда ребята пришли к старику на разговор.

Взгляды парней говорили лучше всяких слов. Не пустит… однако выкручиваться надо, чтобы ненароком не схлопотать пулю.

- Да вот, хотели к дяде Венику зайти, узнать, как здоровье, - дружелюбным тоном ответил Димон, поджав губы, - а то он в последнее время… жаловался, что годы уже не те.

- Вениамин занят, говорите, что нужно, - отрезал капитан.

Дима посмотрел ему в глаза и хотел прямо сказать, что он знает и все видел. Притворяться бессмысленно.

- Тогда передайте ему, что Андрей сегодня уходит, как стемнеет.

Не дождавшись ответа от мужчины, приятели ретировались, и снова начали замечать на себе не доверительные взгляды селян. Неужели у них так все завязано на этом Петре, что на объект его подозрения и другие начинают волком смотреть?

Парни снова уселись на лавочку и закурили, озираясь по сторонам.

- Сука, так и знал, что темнит этот старпер! – злобно скривился Андрей, сплюнув, - ты нахер сказал, что я ухожу? А со мной планом моего побега не хочешь поделиться!?

- Тихо ты, не ори так, - Димон кашлянул в кулак, замявшись, - он понял, что мы уже что-то знаем, и двоих к себе не подпустит, не зря его утром в избе не было. В общем, один я должен быть.

- Ну а мне что делать? Не поверят же просто так…

- Есть у меня одна идея – хмыкнул Дима, посмотрев в сторону холма, - пошли…

***

Андрюха отдышался и подошел к другу, уперев балку в пол.

- А теперь говори, сука, как отсюда свалить!?

Но ответа они не услышали, и Димон решил поторопить. Он размахнулся и пнул старика в подбородок, хрустнула челюсть, и он откинулся затылком на настил.

- Еще раз – где выход!?

- Да не знаю я! Не знаю! – прохрипел мужчина.

Ребята непонимающе переглянулись, Дрон шутку не оценил и добавил ему кроссовком в бок, повторив требование.

- Я и сам… не могу выбраться…

Андрей замахнулся балкой, но приятель его остановил. Жалкий вид старика и немощность наталкивали на мысли, что тот вовсе не притворялся. И теперь его требование искать выход - не самым приятным образом накладывалось на общую картину.

- Это как? – Дима опустил пистолет, присел рядом с Хроносом на корточки, - то есть ты заливал тут про людей, какие они жалкие, а сам чего? Как понимать – не можешь выбраться?

Вениамин отполз от парня, привалившись к стене. Дыхание было тяжелым, он вдруг закашлялся, сплюнув осколки зубов, выбитые щедрым пинком.

- Ни в какие игры я тут не играл! Я пришел сюда и просто жил, как все! Долго скитался до этого, но здесь было спокойно, пока не началась война. Когда Максимка приехал и всем растрепал, что немец нападает, они переполошились все. Кто за свою скотину переживал, кто за дома, за семьи. Я сам не знаю, как это получилось. Может, желание местных оказалось сильнее моей власти над временем, и деревня навсегда застыла в этом проклятом дне, стерлась с лица земли! Мне бы и ничего, иди да ищи другое место, да не тут-то было - в меня она крепче остальных вцепилась. Пока в силах был, пытался я эту петлю разорвать, со счета сбился, сколько раз пробовал. Да все ей нипочем.

Как понял я, что застрял тут вместе со всеми, решил хоть порядок навести, а то разбегались они к ночи все и кто где погибал, такой закон. А как пришел через год этот капитан, я его главным назначил, за местными приглядывать, значит. Все равно он ночь здесь провел, а это прямой ход, после которого петля уже не отпустит…

- А на какой хер ты за местных так переживаешь? Перебить их не судьба, чтобы не мучать? Нахрена они тебе?

- А ты сам захочешь в пустой деревне один и тот же день проживать и ни души не видеть? – хмыкнул старик, заставив Диму задуматься, - то-то и оно. Да… эгоистично, неправильно, но остаться здесь одному – это верный путь к сумасшествию. А почему я других не выпроваживаю взашей… сами должны понимать. Может, однажды мне повезет, и кто-то найдет этот выход, если таковой имеется…

- Если мы и найдем выход, - парень исподлобья посмотрел на Вениамина, оскалился, - то это будет без тебя. У твоих часов батарейка села.

Приняв окончательное решение, он направил пистолет на лоб старика и нажал спусковой крючок…

Как только Веник, получив смертельное ранение врезался затылком в стену и бесхозно свесил голову, в эту же секунду от его тела отошел мощнейший, видимый ярко-синий импульс, сбивший парней с ног, а землю сотряс страшный раскат грома. Друзья, не поверив в то, что услышали, тут же бросились на выход. Осмотрелись на улице – все по-прежнему, только небо пульсировало переливающимися переплетениями энергии, что отдавалось вибрацией в воздухе и писком в заложенных ушах. Зарево, накрывающее куполом деревню, рассеялось, и парни, переглянувшись, тут же со всех ног рванули прочь из проклятого села…

***

Кто бы мог подумать, что единственная надежда – Хронос, займет почетное место на холме рядом с Хранителем. Теория с обманом петли и ее разрушением в связи со смертью Веника была ошибочна, в этом ребята убедились лично и без жертв, отделавшись плохим самочувствием на ближайшие несколько дней. Очевидно, что при убийстве старика в аномалии произошел чудовищный сдвиг, она пошатнулась… но выдержала.

Местные быстро забыли и про дядю Веника и капитана НКВД. Ближе к вечеру многие разбегались из села.

Парни об этом не переживали, никуда не денутся. И никогда.

Только Дима с того дня изменился, и его друг не мог это не заметить. Он стал серьезным, почти отрешенным от всего. Часто изучал границы деревни. Просто молча ходил и делал какие-то одному ему известные умозаключения.

И в этот раз он промолчал на счет того, что видел.

Каждый день парень наблюдал за временем, как оно непрерывным, пульсирующим потоком вьется вокруг села и только ему видимыми нитями тянется к тому, кто решается уйти. И чем дальше уходишь, тем сильнее они натягиваются и больнее бьют, возвращая беглецов в исходную точку. Понятие «время» здесь было неправильным, искаженным, запутанным, как змея, кусающая собственный хвост.

Дима это прекрасно замечал, и после убийства Хроноса он слышал, как должны вести себя секунды, минуты и часы. Только в одну сторону, лишь вперед и не меняя направление.

Эгербаш сам похоронил себя в бесконечном омуте, и пусть те люди на холме не двигаются, не дышат, им можно только посочувствовать. Ведь если из-под толщи земли не слышны их мольбы о помощи, это не значит, что их все устраивает. Они живы, и деревня их не отпустит, уже никогда.

Близился вечер. Приятели сидели на лавочке, молча курили и не обращали внимания на взволнованных местных. При возможности они бы устранили Максима, водителя ЗИЛа, но с его появления начиналась точка невозврата, и раньше его приезда проснуться физически не получалось. Не спать всю ночь так же не выходило. В момент замыкания петли они чувствовали, как мозг прошивало электрическим разрядом, и они обнаруживали себя в той самой комнате, где впервые переночевали.

- Все возвращается к своим истокам, - подал голос Димон, выпустив в пропитанный тленом воздух горький дым, - но в одном старик был прав. Люди в эту петлю себя загнали и, к сожалению, уже ничего не смогут с этим сделать.

- Ты о чем? – непонимающе посмотрел на него Дрон.

- Ты как-то говорил, что люди неосознанно прибегают к селфхарму для укрепления духа. Якобы слабое поколение фриков и нытиков делает это для того, чтобы совсем на дно не скатиться. У кого-то получается, а у кого-то нет. Так и эта деревня – все, что с ней происходит, это результат неосознанной деятельности человеческого разума. Хронос не врал, не он закольцевал этот день, он лишь выступил катализатором желания местных. Но эти люди… уже ни на что не способны.

- Я… не понимаю, - пустым голосом отозвался Андрей.

- Я пока тоже, - как-то сухо, апатично буркнул Дима, неосознанно погрузившись в воспоминания, - я тебе не рассказывал, но еще до нашего знакомства я толкался в одной сомнительной компании, и они меня чем-то ядреным накурили до передоза. Конечно, не под дулом пистолета, но если ты знаешь, что ты даешь несведущему человеку, можно ведь и одернуть? Но это не суть. Так, для связки. В общем, тогда у меня все шансы были откинуться, но к сожалению или, к счастью, я выжил. Только потом все стало иначе.

- Как понять – иначе?

- Как хочешь, так и понимай. В коматозе я видел не свет в конце тоннеля, а закольцованное воспоминание, предвестник того, что попаду сюда. Я не горжусь тем, что винил тебя в этом, но даже ты тут не причем, это лишь стечение обстоятельств. Так или иначе попал бы, с тобой или без тебя. А еще я никому не говорил, что вижу… то, что за гранью. Сначала это были не ушедшие неприкаянные души, а сейчас, когда я убил Хроноса…

Дима так же спокойно и неспешно повернул голову к другу, и Андрей сначала не понял, что увидел. Ему или показалось, или в неверном свете садящегося солнца лицо его друга перемешалось с еле видимым черепом, окруженным окантовкой голубого сияния…

- К-какого!? – Дрон рефлекторно отсел подальше, таращась уже на абсолютно нормальную физиономию приятеля, - кто ты такой!?

- Опять же, к счастью или сожалению – все еще я. Но теперь я вижу и понимаю время, в прямом смысле. Не знаю, что случилось после взаимодействия с Хроносом. Я или обрел его зрение или…

- Его силу, - чуть ли не с отвисшей челюстью просипел Андрей, а в его глазах разгорелась надежда, он позабыл о страхе и приблизился к другу, подергав его за плечо, - Дим… я тебе верю, слышишь? По крайней мере я верю своим глазам! Я не хочу ворошить прошлое, потому что, сука, будущее меня для меня важнее, и я не хочу остаток жизни тут толкаться! Ты можешь вытащить нас отсюда, хотя бы нас двоих!

Он заметил, как Дима косился на его руку, выпустил из дрожащих пальцев его одежду, но все еще походил на собаку, натягивающую поводок в нетерпении.

- Извини, но… ты должен попробовать!

- Я пробовал, Андрюх. Надежда была, когда я Веника только… убил, но это только пошатнуло аномалию. Какой-то сдвиг был точно, причем неприятный. Эта петля и в самом деле сильнее. Она что-то вроде отдельного вида, неправильная, искривленная. Как белая ворона, только еще и очень недружелюбная. Я вижу это пространство плотным коконом, и в любого, кто пытается вырваться, будь то даже я, оно вцепляется и как резинкой зашибает обратно.

Надежда в глазах Андрея после неутешительной речи потухла, но, что странно, не до конца.

- Что ты говорил о людях? О местных.

- А что о них говорить? Они уже давно мертвы. В них нет жизни. Петля воспроизводит их образы и действия из одного дня, по сути, гоняет мертвецов…

- Я не совсем про это, - заговорщицки продолжил Андрей, оглядев село в видимом окружении, - ты сказал, что они ни на что не способны, пусть и сами себя загнали в эту петлю. Может, они ничего не могут, но мы! Пока мы еще в памяти, у нас получится? Веник че говорил? Устали они, да и он тоже. Так что, если даже он был Богом времени, он не додумался, как оборвать петлю, потому что был… простым стариком невзирая на силу? Что твердит обратная сторона селфхарма? Тяжелые времена порождают сильных людей, хорошие времена – слабых. Он тут, по сути, почти сотню лет ошивался и в ус не дул, конечно, он размяк. Он, но не мы.

- И что ты предлагаешь? – скептически хмыкнул Дима.

- Думать, Дим… думать. Других вариантов у нас нет.

Парень промолчал, задумчиво покусывая губу. Андрей не впал в уныние даже, когда услышал недвусмысленный намек на то, что отсюда им не выбраться. В какой-то степени это ободряло и его самого. Если Дима чувствовал в себе такие силы и готов был опускать руки, то его друг, все еще оставаясь человеком и не теряя надежды, подавал достойный пример.

Приятели вновь закурили, и Дима посмотрел на друга.

- Ты ведь понимаешь, что это может затянуться? – на этот вопрос Андрей кивнул, пусть и неуверенно, и увидел, как тот протянул ему ладонь, - только давай при неудачах не забывать, что холм – не выход. Смерть отсюда еще никого не увела. Если удача нам улыбнется, и мы сможем что-то сделать, то только вместе.

Дрон внял его словам, хоть и хотелось от такого подавленного тона в эту же минуту залезть в петлю. Он крепко пожал руку Димы, который пристально осматривал взволнованных местных. Время близилось к вечеру.

- Надо собрать совет, что ли… Веник говорил, что нельзя допускать, чтобы они разбегались. Тут он был прав, это… волнует аномалию, что ли? Или даже злит.

Парни докурили, поднялись с лавочки.

Андрей огляделся, в душе взыграл ранее погасший огонек лидера.

- Давай тогда бери северную часть, я южную. Промаринуем деревенщину. Будто им без нас мало, - усмехнулся Дрон, его приятель кивнул, и они разошлись, не забывая при этом подходить к селянам, указывая им на место скорого сбора…

***

Один за другим однотипные дни проходили в страшной безнадеге и заунывной тоске, и даже это чувство вскоре им приелось. Про сбор совета идея была очень даже дельная, и только Дима мог это заметить.

В один из поздних вечеров, когда они стояли у указателя с перечеркнутой надписью «Эгербаш», он осматривал только ему видимую преграду.

- Уже спокойнее себя ведет. Ну и хорошо. Пусть…

Почувствовав приближение неизбежного, он обернулся, увидел ярчайшие всполохи, сумасшедший калейдоскоп, заливший село ярким заревом. Еще чуть-чуть, и круг замкнется в очередной раз.

Ребята находились у опасной черты, у Андрея начали подрагивать руки. Только руку протяни и сделай шаг за мгновение «до», и ты свободен…

Он оторвал стопу от земли, но что-то заставило его замереть. Пока друг смотрел в сторону деревни, как околдованный, Дрон заметил «за пределами» вдалеке нечто странное.

- Дим… - он потрепал товарища за плечо, и тот повернулся, - меня ведь не глючит?

В глаза ударил дальний свет фар, в сотнях метров неподвижно, как гепард на охоте, стоял старый Фредлайнер. Двигатель его начал надрываться так, что кабину фуры заметно покачивало.

Они, как по наитию шагнули назад, подальше от черты, а спустя мгновение сознание подернулось рябью, а перед глазами проплыла затуманивающая пелена, окончательно сморившая друзей, а как только Андрей открыл глаза, уставившись в потолок комнаты, за окном послышался крик петухов…

***

Блогеры сидели за кухонным столом, лица их отражали страшную озадаченность и серьезную задумчивость.

Дом этот без Веника пустовал, поскольку «механизм» действия его спутницы, Любы, перестроился, и хлопотала над завтраком уже она, докучая ребятам с бесконечными разговорами о хозяйстве, и о прочем-прочем-прочем. Одним вечером совместными усилиями они вернули ее Вениамину, и женщина заняла место на холме рядом с ним и Петром.

- Я все равно не понимаю, всю башку уже сломал, - взъерошив волосы, выпалил Дрон, - тягач же никогда так близко к деревне не подъезжал. Откуда он нахер взялся!? Да и… зачем? Не было ведь его раньше?

- Не было, - закусив губу, пустым голосом скандировал Дима, - потому что мы идиоты. Веник нам изначально про него, как про Хранителя втирал. А не подъезжал он, потому что тут НКВДшник был! Видимо, правила изменились и нихера не в нашу пользу.

- Так… Петра-то мы забили, хер с ним, а с дальнобойщиком че делать? Когда мы его вне фуры видели?

- У забегаловки под Барабинском… - помрачнел Димон, - но в деревне этого отрезка времени не существует. Петля начинается с приезда ЗИЛа, а мы за несколько часов «до» с Фредлайнером разминулись.

Андрей невнятно, но весьма крепко выругался, а через минуту в озарении оживился.

- Помнишь, на видосе он остановился, когда Игорька снес?

- Помню, - Дима удивленно приподнял брови, - и что ты предлагаешь?

- Бери вилы, а я под фуру шагну! Как только тормознет, дальше ты знаешь, куда их ему запихать, - Дрон сжал кулак и хлопнул по столу, ожидая оценки своей идеи.

Друг же смотрел на него с нескрываемым скептицизмом.

- А ты уверен, что его смерть будет окончательной? – после этого вопроса Андрей задумался и спустя десяток секунд сник.

- А-а-а…

- Ага. Он тоже связан с деревней, я видел это… свечение от фуры, что ли? Так что, если и мочить его, то только… - Дима указал пальцем в пол, - здесь.

- Да, а как его сюда загнать-то, умник!? НКВДшник никогда не уходил, этот наоборот – носа не показывал здесь. Че делать-то?

- Че делать, че делать, - вздохнул Димон, цыкнул и посмотрел в глаза другу, дернув плечами, - думать, как ты и сказал. Других вариантов у нас нет.

***

Ребята проживали один и тот же день десяток раз, сотню, но невзирая на молодые мозги и незатуманенные умы не смогли придумать, как загнать в деревню проклятый Фредлайнер. Заваруха с Веником, убийство Петра - в той суматохе они и не могли предположить, что Эгербаш может иметь двух Хранителей. 

В одну из вылазок к черте Дима кое-что вспомнил. Очередную попытку побега из деревни, когда они только начали понимать, во что вляпались. И если тогда все списалось на само собой разумеющийся провал, то сейчас тот случай заставил парня задуматься…

Припомнил он и слова старика при первом их серьезном разговоре, а все вместе породило в голове не что иное, как план. Он аккуратно поделился им с приятелем, столкнувшись в первую очередь с волной негодования и даже осуждения, но вариантов у них больше не было. Пришлось ждать…

***

Год… прошел ровно год с того дня, как они заехали на территорию потерянного во времени села Эгербаш.

Считали просто. Каждое утро ножом выскабливали полоску на стене в той самой комнате. Физическое влияние отпечатывалось на всем и сохранялось даже при замыкании петли. Правда, когда Дима вышел, Андрей посмотрел в старое, настенное зеркало и задрал футболку, обнажив испещренный маленькими рубцами живот и всю грудную клетку. Пересчитал собственные увечья и порезы на стене, убедился в том, что аномалия не подбросила лишних полос или наоборот, не стерла.

Ведь если глядеть на их отметины в избе, можно засомневаться, а точно их было триста шестьдесят пять? Может, вчера они нанесли только триста пятьдесят пятую?

Но нет. Андрей помнил каждое ласковое касание холодного лезвия на своей коже.

Триста шестьдесят пять, ни больше, ни меньше. Нанося последний след, он даже получил некое удовольствие от осознания, что догадался вести параллельный счет.

Плевать, что таким образом. Основателя канала «Селфхарм» больше нет. Есть только закаленный суровой реальностью мужчина, понимающий, что все вокруг иллюзорно. Все, за исключением боли. Она всегда была и будет реальна…

Он положил нож на трюмо, одернул футболку и вскоре покинул избу. Димы уже нигде не увидел, зато слух сразу резанул приближающийся, ровный гул двигателя.

Посмотрел влево, увидев заезжающий в село черный Лэнд Крузер. Водитель ЗИЛа, покосившись на пришельца, забрался в грузовик, завел двигатель и уехал восвояси, а расходящиеся селяне так же бросали недоверчивые взгляды на автомобиль.

Ниссана Димы уже не было. Когда металл прогнил настолько, что уже едва ли не сыпался от прикосновений, раздербанили его и вынесли остатки подальше, чтобы не оставалось напоминаний о некогда хорошем транспортном средстве.

Внедорожник остановился возле Андрея, тот прикрыл глаза от палящего солнца, разглядывая тех, кто внутри. Пассажирское стекло опустилось, и он отчетливо увидел молодую девушку, а также крупного мужчину за рулем.

Как же давно он не видел других людей, особенно… таких. Живых.

Местные настолько приелись взору, что казалось, из них утекли краски, они обесцветились, а эти выглядели яркими, настоящими.

- Дружище, доброго дня!

Дрон невольно ухмыльнулся.

- Доброго. Подсказать что-то?

- Да, нам бы напрямик до Абакумово выехать, там дорога есть?

Парень посмотрел вдаль, в сторону северного выезда. Нет, туда им нельзя.

- Я как бы и сам далеко не ходил, но вы уже пятый за сегодня, и все четверо до вас разворачивались и возвращались через полчаса, - на ходу придумал Андрей, поджав губы, - у одного спросил, что да как, мол там ухабы такие, что на танке не проедешь.

- Я же говорила тебе! – взвилась девица, - поехали, как знаем!

- Да надоело мне уже этими козьими тропами вилять! – в свое оправдание возмутился мужчина, осмотрелся в деревне, погладив живот, - слушай, друг, а тут есть где перекантоваться? Часок-другой, я бы пожрал да кемарнул немного.

- Ты совсем дурак, Олег? – нахмурилась девушка.

- Нам еще тащиться хрен знает сколько, к тому же опять на трассу возвращаться! А я не железный, Марин!

Андрей громко прочистил горло, обратив на себя внимание и прервав их распри.

- Я бы не советовал. Люди тут неприветливые. Один заглядывал, так пока он щи бабушкины хлебал, ему машину разули, бензин слили, а во-он те двое, - парень указал на здоровяков поодаль, - очень до чужого охочи, и я сейчас не про машину. Сил и энергии им не занимать…

Он бросил многозначительный взгляд на девушку, а она продрогла всем телом, поерзав на сидении и сжав колени между собой.

- П-понял, спасибо, - водитель поднял окно, внедорожник развернулся и с пробуксовкой умчался в обратном направлении.

- То-то же, - усмехнулся Андрей, отойдя подальше от поднятой в воздух пыли.

Мертвецами и страшной правдой деревни никого не напугаешь. А вот живыми и здоровыми – запросто. Чего только стоил один косой взгляд на двух мордоворотов.

Наверняка холеный бизнесмен представил, как сладко дремлет после тарелки вековых щей, пока его ненаглядную в сарае насилуют двое громил.

Ощутив, как солнце начало непривычно сильно припекать, Дрон понял… скоро друг вернется.

***

Дима покинул пределы села и выжидающе бродил у полей в паре километрах от указателя. Небесное светило грело куда настойчивее, чем во все остальные дни, это он прекрасно почувствовал. Голову нещадно пекло, но парень ждал…

В траве послышался шелест, и он машинально резко повернул голову, увидев выходящую из глубин поля девицу в длинных, серых лохмотьях и с плетеным венком на голове.

Старая знакомая пристально его оглядела уже с интересом, а не как в тот раз, с брезгливым любопытством.

- Надо же… давно вас не видно было. А чего один? Вижу, что-то в тебе изменилось. Ну и как тебе, аватар Хроноса, в собственной тюрьме гнить?

- Не жалуюсь, зато погода всегда хорошая. А сегодня так вообще жарища.

- Каждый день в пекле… это был его ад, а теперь твой, - цыкнула Полудница, сделав еще шаг навстречу парню, - я вижу, как лето передает права осени, потом ложится снег, а когда он тает, приходит весна, а ты этого никогда не увидишь, ежели старик клюнул на перспективу жить с людьми. Нам нельзя. Неспроста мы незримы для других, Всевышний не ради шутки так устроил.

Дима задумался над ее словами, и в чем-то она была права. Ошибка Хроноса обошлась весьма дорого.

- Слушай, а ты была там? Видела Эгербаш?

- Была, пока деревня еще не была запечатана. Приходила разговаривать с Хроносом, но он меня погнал, сказал, что это не мое дело. Пусть так, больше я туда не совалась.

- А сейчас не хочешь прогуляться? Все-таки, как ты сказала, я аватар Хроноса, а не он сам. Поболтаем, посмотришь, как там теперь? Столько лет ведь прошло, - парень говорил мягко, доброжелательно, располагал к себе нежным тоном.

Девушка глянула в сторону села, потянула воздух носом и поморщилась.

- Даже отсюда я чувствую, как из деревни несет гнилью и тленом. Ноги моей там не будет.

Дима скривил губы, осмотрел ее лицо и подошел к ней вплотную.

- Что ж, ладно. Тогда поцелуй меня в жопу, шлюха, - на этих словах он врезал Полуднице оглушительную, унизительную пощечину и сорвался с места, со всех ног рванув обратно в село.

Она вышла на пыльную дорогу, держась за обожженную щеку, смотря ему вслед. Солнце вспыхнуло ярче, окатив волной страшного жара всю округу, и Дима оступился, на мгновение повалившись с ног, но собрался с силами, вскочил и побежал дальше.

В руке ее из воздуха возник раскаленный добела серп, а глаза вспыхнули гневным пламенем. Уголок ее рта приподнялся, как у дикого пса, облик ее поплыл, словно мираж в пустынном мареве, и она увеличилась в размерах, кожа ее посерела и растрескалась, а глаза обернулись сплошными бельмами. Венок из цветов вспыхнул открытым огнем, и девушка уверенно направилась за жертвой, не собираясь мириться с таким отношением к себе в свой законный час, когда могущество ее на недостижимом уровне…