Ясно мыслящий. Часть 3⁠⁠

Ясно мыслящий. Часть 1

Ясно мыслящий. Часть 2

После этого душещипательного случая, Севастьян кардинально пересмотрел свою жизнь, а в том числе и будущую специальность. Первое образование он получал для галочки, и хотел освоить программирование для того, чтобы работать удаленно. Желательно всю жизнь, чтобы не контактировать с такими людьми, как та ненормальная.

Вот только его влюбленность не прошла бесследно, а переросла в помешательство, и парень сделал свой незамысловатый, возможно странный выбор. Променял возможное будущее в кресле за компьютером в уютной квартире, и с Мариной под боком. На что променял? Та же Марина вскоре разошлась с ним, сказав, что он променял перспективы на полную и бессмысленную хуйню. Конечно, Маришка, тебе-то только о перспективах говорить, любительница лысых надзирательниц и заглота блэк штативов.

Когда Марина свалила, Сева вынужден был на время вернуться к матери в квартиру, потому что за съемную квартиру в одну каску, как он объяснил, платить не очень комфортно в финансовом плане. Елисей отбыл возвращать долг родине, и Сева договорился с ним, что после его службы они будут снимать квартиру вместе, а пока он поживет у матери. Самого Севу, кстати, в армию не взяли из-за детской травмы, записав в категорию «В».

Вскоре все пошло по новым планам. Они с Елисеем снимали квартиру, а Сева, договорившись с нужными лицами через отца друга, «перепрошил» образование и уже вскоре смог устроиться туда, куда здравомыслящие люди просто так-то ходить не любят. Да, он пожелал работать в психбольнице, и очень скоро зарекомендовал себя как реабилитолог узкого профиля. Через какое-то время, правда, он перебрался в частную клинику, там и платили больше, и контингент был более разношерстный. К нему ходили люди не только «странные», но и те, кто переживал потерю памяти по различным причинам. И Сева легко мог определять, на какой стадии выздоровления находится человек, посмотрев, о чем он думает, или же взглянув на окружение глазами пациента. И с настоящим безумием ему только предстояло познакомиться.

***

Сева посмотрел карточку очередного пациента, мельком на него глянув. Мошкин Николай, 31 год, серьезная авария, череда тяжелых операций и не менее мучительная реабилитация. Физическое здоровье пациентов его волновало мало, важно было то, что у пациента в голове.

Этот пациент был у него уже не в первый раз, и картина была достаточно печальная во всех аспектах. А цель была проста — понимание, в какой стадии выздоровления пребывает пациент, и что ему нужно для дальнейшего и эффективного лечения.

Сева шустро посмотрел собственные записи в карточке, отложил ее и снова осмотрел Мошкина. Уже лучше, пусть и в инвалидной коляске, весь в шрамах, но уже без гипсов. Сопровождающая Николая супруга, конечно же, покинула кабинет — работа была исключительно индивидуального характера.

— Выглядите куда лучше, Николай, — Сева потер руки, размял плечи, — давайте посмотрим, как дела обстоят там, внутри. В прошлый раз мы работали с плохим восприятием информации, искажением образов.

Парень внимательно посмотрел пациенту в глаза.

— Давайте представим, ну, скажем так, большое помещение. Пустой склад, и вы находитесь в нем.

Пациент сосредоточился, и Сева увидел вспышку.

Картина была довольно красочная, вот только помещением тут и не пахло. Сева увидел огромную, тут уж не поспорить, пустыню. В центре внимания был мужчина в потрепанном и грязном черном костюме. Он стоял, покачиваясь, а его голова с редкими пучками волос была украшена свежими шрамами, глаза были налиты кровью, кожа сухая, растрескавшаяся. Кулаки крепко сжимались от злости, а изо рта текла гнойная слюна.

Вокруг, вся пустыня была устлана автомобилями до самого горизонта. Они все были искореженные, побитые или с глубокими вмятинами и царапинами. Многие были закопаны под песком, торчали лишь багажники или крыши. Местами из-под песка проглядывались лишь капоты. Картина существенно дополнилась людьми, которые появлялись в машинах. Все они были раненые, окровавленные, с изломанными конечностями. Они кричали, хрипели и стонали, захлебываясь собственной кровью, но не умирали. Когда пустыня начала обрастать высокими домами и гулом городской улицы, Сева отвел взгляд и сморгнул эту картину.

Ну и ну, Николай, вам до выздоровления, как моей посылке с Алика до меня.

— Что ж, — Сева откинулся в кресле, сцепил руки в замок и смотрел в потолок, — уже лучше. По крайней мере, образы более четкие, нет размытых силуэтов и маслянистых пятен. Но почему пустыня? Машины я еще могу понять, и людей в них, такое так просто не забыть.

Николай был явно удивлен тому, что слышал от врача, и его хваленая компетентность не была столь иллюзорна, как раньше.

— Ну, мы с ж-женой п-песок смотрели, фильм, — ответил пациент.

— И я так понимаю, это ужасы, — покачал головой Сева. Мужчина виновато потупил взгляд, — давайте попробуем еще раз. Склад, хорошо? Большой склад, и вы в нем. Автомобилей там нет.

Сева снова посмотрел в глаза пациента, оба сосредоточились.

Вспышка, и Сева видит большой склад без крыши, только пол в нем весь укрыт песчаным одеялом. Снова покачивающийся, изуродованный человек, под которым Николай подразумевает себя. Вскоре стены пропадают, и вокруг все та же пустыня.

— Нет же, нет! — вдруг подал голос Сева, — склад, никакой пустыни.

И тут он увидел, как стены начали снова проявляться. Команда сработала, и это хороший знак. Внезапно, ему показалась интересной одна идея. В тот момент, когда начали появляться искореженные автомобили, Сева подумал о том, что их не должно быть, просто песок.

Какого же было его удивление, когда не успевшие заполнить весь склад искореженные груды металлолома начали исчезать. Без прямой команды. То есть, он понял, что сам смог внушить пациенту нужный образ. Сева продолжил эксперимент — через считанные минуты не было и песка, у склада появилась крыша, а изуродованный мужчина выглядел более презентабельно. Но тут у парня возникли сомнения, и он спросил.

— Что вы видите сейчас?

— Э-м-м, ну… склад?

— Песок есть?

После этого вопроса Сева увидел, что нарочитый песок начал появляться сыпучими горстками то тут, то там. Но он пресек эти попытки разума внушить образу эту деталь, и пол снова стал чистым.

— Нет, просто пол, — задумчиво ответил пациент.

— Как вы выглядите? Есть шрамы, вы покачиваетесь? — спросил Сева, переключившись на образ Николая.

И как по волшебству, образ мужчины начал уродоваться, и он покачивался, стоя на ватных ногах. Сева снова внушил, что мужчина в полном порядке, и шрамов у него нет.

— Нет, как до аварии, — в голосе Николая слышалась легкая радость, ему было приятно видеть себя таким.

После этого ответа Сева прервал сеанс.

— В общем, продолжайте принимать те лекарства, которые были выписаны в последний раз, они более результативны, и больше никаких фильмов ужасов. Только нейтральные, а лучше добрые картины, не напрягающие и не нагнетающие.

Сева открыл карточку пациента, сделал несколько записей. Вышел на пару слов с супругой Николая и вскоре они покинули кабинет.

Сева погрузился в собственные раздумья. Надо же, он не просто может видеть чужие мысли в виде образов, он может вносить в эти образы свои коррективы, как сейчас было с Николаем. Это было довольно интересное открытие, но бесполезное в медицине. Он должен знать, что разум пациентов без сторонней помощи способен воспроизводить образы, требуемые от него. Это и помогало понять, выздоровел человек, или еще требуется лечение.

Сева перерыл карточки на столе в поисках нужной, у кого следующий прием. Мелькнула новая, незнакомая карточка с прикрепленной фотографией а4. Какой-то Заур, странно, еще не приходилось работать с таким типажом людей. Это напомнило ему звонок дневной давности. Звонивший был человек с акцентом, и он хотел «пагаварить». Сева сразу подумал, что это «служба безопасности» какого-нибудь банка, сбросил вызов и добавил его в черный список.

Не придав особого значения мелькнувшей карточке, он продолжил поиски и нарвался на нужное имя.  

Павлова Елизавета, молодая женщина, есть ребенок, впала в глубокую депрессию после гибели мужа. Попытка суицида, прошла лечение и находится на реабилитации. И вот, дабы убедиться в том, что в дальнейшем не будет рецидива, а тем более угрозы для чада, ее направили прямиком к Севе.  

Со временем он научился контролировать свою странную способность в двух аспектах — видеть представляемые людьми образы или же смотреть на окружение их глазами — Сева решал сам по мере необходимости. Если человек на реабилитации после душевной болезни, в первую очередь парень наблюдал то, как они видят окружающий мир, а потом уже работал с качеством и многогранностью образов, генерируемых разумом.

Прием следующей пациентки прошел хорошо, женщина была практически полностью стабильна. Но Сева назначил еще один прием и велел продолжить лечение, чего Лиза немного не поняла, но послушала. Бывает и так, когда люди сами не замечают деталей, которые разум вплетает в образы. Елизавета по просьбе Севы представила двор с пятиэтажными домами, играющих детей в песочнице, желательно не только их собственных. И наметанный глаз Севы уловил два момента. Раз, довольно часто в окнах мелькали свисающие с потолка веревки. Обычно петли висели в пустых комнатах с голыми стенами. И два, у нескольких детей на шее были синюшные следы от удавки. Но это не мешало им весело возиться в песочнице с нормальными детьми.

Когда женщина ушла, Сева пересмотрел список лекарств, которые она принимает, проверил, нет ли ничего лишнего, а может, чего не достает. Не успел он закончить, в дверь даже не постучали, а нагло вломились.

Сева поднял голову, увидев перед собой крупного мужчину в черной рубашке, с огромной, бородатой мордой, и серьезным взглядом. Верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, нарочито демонстрируя растительность на груди.

Он вспомнил, кто это. Кажется, его карточка тут валялась где-то, новая.

— Здравствуйте, доктор, — с явным акцентом сказал наглый Заур.