Бордово-красный щербатый кирпич лежал прямо посередине дороги. Автомобили сбавляли перед ним скорость, осторожно объезжая его сбоку или пропуская под грязным, пыльным днищем. Люди шли мимо, безразлично скользя по нему взглядом.
«Надо же, кирпич. И откуда он тут взялся? – рассеянно думали они, продолжая идти по своим делам. – Убрать бы его, но зачем? Лежит себе и лежит. Может, так надо».
Один день сменялся другим, месяц – месяцем, а он продолжал упрямо оставаться на месте. Ни снег, ни дождь, ни град были ему не указ. И даже дорожные службы, что решили однажды подлатать прохудившийся асфальт, как-то обошли его стороной, ничуть не потревожив.
Кирпич успел растерять часть своей былой яркой окраски, изрядно потускнел, но зато стал частью пейзажа. Своей незыблемостью он начал вселять в проходящих людей какую-то странную уверенность. Чувство, что раз уж такая мелочь, как этот кирпич, умудряется столько времени оставаться на месте, и всё ему нипочём, то и им волноваться незачем. Каждый день они продолжали торопиться мимо него по своим делам, но смотрели уже, как на старого друга, с которым не обязательно лично здороваться или интересоваться, как у него дела. Достаточно лишь поднять руку издалека и улыбнуться. И он сделает то же самое. И это значит, что всё у вас будет хорошо.
А в одно прекрасное (хотя, может, и не очень) утро кирпич исчез.
Первые несколько человек споткнулись взглядом о непривычную пустоту и даже сбавили шаг. Соседи, что шли им навстречу, вовсе остановились. Через несколько часов вдоль дороги стояла разгневанная толпа.
«Да что же это такое! Довели страну! Как же так! Уже кирпичи воруют! Казнокрады! Сколько можно это терпеть?! Что им, своего мало?! Куда смотрит правительство! Довольно с нас этого беспредела!»
***
Как это иногда бывает, столь малое и незначительное событие привело к самым неожиданным последствиям. На этой и других дорогах появились танки. Люди строили баррикады, размахивали флагами и кидали бутылки с зажигательной смесью в наступающие ряды полиции и армии.
Бойтесь гнева терпеливого человека.
Революция вспыхнула неистовым лесным пожаром, и по улицам потекли бурные реки людской ненависти и крови.
***
– Ну что, с тебя пятьсот душ.
Стоявший у разбитого окна высокий мужчина любовался качающимися на столбах висельниками в разодранных дорогих костюмах. Он широко улыбнулся и повернулся к низенькому широкоплечему толстяку с лицом внезапно состарившегося ребёнка. Тот гневно пыхтел, переводил хмурый взгляд со своего приятеля в тёмно-синем полосатом костюме на хаос и беспорядки за окном.
– Ты всё это подстроил!
Назаретянин вскинул руки в умоляющем жесте.
– Балбер, дружище, я просто положил кирпич!
– А потом забрал!
– А потом забрал.
– Зачем?
– Мой подозрительный друг, ты забываешь наш уговор. О чём мы поспорили?
– Что для великих свершений нужны великие люди, – буркнул толстяк в ответ.
– А я тебе сказал, что это необязательно, и может быть достаточно самой обычной мелочи. Так?
– Ну так.
– Революция – великое событие?
– Да, – с каждым ответом Балбер мрачнел всё больше.
– А кирпич – обычная мелочь, так?
– Так.
– С тебя пятьсот душ.
– Ты хуже Люцифера!!! – взорвался наконец падший херувим. – Зачем вообще Отец отправил тебя его искать?! Ты ведь идеально подходишь на замену! Хитрый и двуличный, как Змий!
– Тот, кто не знает историю, обречён совершать одни и те же ошибки.
– Это ты к чему ещё?
– Люцифер тоже долго терпел, друг мой. Очень долго.
