Г. И. Раев - один из первых широко известных фотографов, работавших на Кавказе. Его фотографии большими тиражами выпускались и до революции, и после. Также он был талантливым педагогом и сотрудничал с музеями.
Автопортрет Г.И. Раева. Стеклянный негатив. Начало XX в
Григорий Иванович Раев родился 17 (29) ноября 1863 года в Пятигорске в семье отставного солдата и рано потерял отца. Его мать Анна Васильевна повторно вышла замуж за Александра Эдуардовича Гудсона, который заменил ему отца. Раев окончил три класса пятигорской прогимназии. Когда ему было 14 лет (по другим источникам 15), Гудсон устроил его учеником к известному пятигорскому фотографу и этнографу Александру Карловичу Энгелю. Энгель был уроженцем Вены, но большую часть жизни прожил в России, был членом Русского географического общества, много работал на Кавказе и в Средней Азии. Вместе с наставником Раев много путешествовал по Кавказу. Через 5 лет Раев перешёл в ателье Иогана Лангене. Также Раев учился в фотошколе в Мюнхене. В 1887 году он вернулся в Россию, а в 1888 году взял в Пятигорске в аренду фотоателье Энгеля, в котором работал до 1895 года. В 1890 году Раев женился на Любови Ивановне Тагайченко (1868 ‒ 1936). В 1895 году вместе с женой он переехал в Кисловодск. В 1896 году умерла тёща фотографа М. И. Тагайченко, которая оставила единственной дочери большое наследство. Он арендовал место и построил на нём павильон для своего фотоателье у гостиницы С. А. Бештау.
Фотограф Г.И. Раев за работой. Пятигорский музей
В Кисловодске, предположительно, в 1900 году он также начал выпускать открытки. Открытки появились в России относительно поздно – в 1890-х, и их издание оказалась прибыльным делом. Выходило много открыток как авторского дизайна, так с произведениями искусства, репродукциями картин. Спросом пользовались и виды городов. В 1906 году в Пятигорске было сильное наводнение, из-за чего фотоателье сильно пострадало. Затем Бештау захотел расширить территорию гостиницы, и пришлось искать новое место. После переезда дела пошли хуже. В 1911 году фотограф был вынужден вернуться в Пятигорск. Там он взял в аренду помещение для своего фотоателье у отеля «Бристоль».
Раев за работой
С 1900 по 1918 год вышло 30 серий открыток с видами Кавказа. Г.И. Раев был членом Кавказского Горного Общества, являющегося филиалом Русского Георгфического Общества, и сделал самые первые фотоснимки Северных склонов Главного Кавказского Хребта. За панораму в 1909 году Русское Георгфическое Общество наградило его большой серебряной медалью.
В 1913 году фотограф открыл филиал в Кисловодске. В 1914 году Раев выпустил «коллекциию из 200 открытых писем с видами Кавказа отличной работы, исполненных фототипией — цена 10 руб., в красках, фотохром и ручной раскраски за 200 штук — 20 руб. В отдельности черные — по 5 коп., в красках — по 8 и 10 копеек». Его работы не раз участвовал в крупных российских и зарубежных выставках и были отмечены наградами. Фотограф получил французский орден Почётного легиона.
Карачаевцы. Праздник в Тебердинском ауле
В 1920 году его ателье было национализировано. Раев приобретает в Пятигорске небольшой домик по улице Теплосерной, переносит туда свою собственную мастерскую и снимает там преимущественно портреты. В его объектив попадали актёры Ф.И. Шаляпин Л.В. Собинов, нарком здравоохранения Н.А. Семашко, М.И. Калинин, а также простые горожане. В 1923 году и этот дом попытались изъять, но владельцу удалось вернуть себе часть помещений. В 1920-х выходили серии открыток со снятыми Раевым видами Кавказа. Он преподавал в учебном комбинате Пятигорского горсобеса, сотрудничал с научными учреждениями, работал в пятигорском музее «Домик Лермонтова». Умер Раев в 1957 году. Его похоронили рядом с любимой женой.
Фотоальбом «Виды Кавказа», 1903-1905 годы
Другие работы
Портрет военного топографа и альпиниста А.В. Пастухова. Автор Г.И. Раев
Фаянсовая история в изгнании. Очерк по заявкам. Эгегей, бл**!
Ну что ж. Про этого деятеля меня просили написать чуть ли не больше всего.
Угадаете, кто он такой, по нескольким фактам?
В армию был зачислен ещё в младенчестве, и в отличие от наших прошлых героев за исключением Воронцова, к своим 14 годам стал неибацо капитаном.
Больше всего на свете любил 3 вещи: книги, пушки и "ЭГЕГЕЙ, БЛЯДЬ!"
Герой анекдотов, баек и смехуечков, которые о нём травил его кузен, тоже любитель "ЭГЕГЕЙ, БЛЯДЬ"
Женат не был, но плодился как не в себя. В историю вошел, как добрый и очень плодовитый дедушка. Всех незаконных детишек признал, а внуки пошли уже законные.
Первый свой орден он получил в 17. Георгия 4 степени.
Теперь проще пошло. "Первого чеха я убил в 17"
Пушкин сравнивал его со львом с головой тигра.
"Остроумный до язвительности, остроты его передавались из уст в уста"
Те, кто любит всех заставлять извиняться, сами извинялись, дон, перед ним, считали его заговоренным, верили, что он предвидит будущее, а сталь и пули его не берут.
Ну и вот, моя любимая его цитата:
Отгадали, о ком речь?
Та-дам! Конечно же об Алексее Петровиче Ермолове!
А вот в таком пиздюшачестве, в возрасте 17 лет, он уже командовал артиллерийским расчетом на штурме Праги. Да-да, ему всего 17 было!
О нём я расскажу вам на днях, когда запилю большой пост. А вот вам парочка моих любимых анекдотов и забавных фактов о Ермолове:
Он очень ругался, что в армии нашей было много басурман и немцев:
"Сенатор Безродный в 1811 году был правителем канцелярии главнокомандующего Барклая де Толли. Ермолов зачем-то ездил в главную квартиру. Воротясь, яа вопрос товарищей: «Ну что, каково там?» — «Плохо,— отвечал Ермолов,— все немцы, чисто немцы. Я нашел там одного русского, да и тот Безродный»" Однако, когда Александр 1 спросил Ермолова после Бородина, какую тот награду себе желает, Ермолов, взглянув на Барклая де Толли, сказал: - Произведите меня в немцы!
Любил он и покричать:
"Я действовал зверской рожей, огромной своей фигурой, которая производила ужасное действие, и широким горлом, так что они убеждались, что не может же человек так сильно кричать, не имея справедливых и основательных причин!" (с)
Когда Декабристы позвали Ермолова к себе, он ответил в письме:
"Мне не нравится и самый способ секретного общества, ибо я имею глупость не верить, чтобы дела добрые требовали тайны".
Когда Ермолов был ещё полковником, он так дерзко держался с генералами, что те шутили: "Скорей бы вас, батенька, повысили, сил нет выдерживать ваш тон, когда мы в разных чинах"
Как-то его отправили главой посольства к персидскому шаху и дали ему 100 тысяч рублей на представительские расходы, чтобы умасливать басурманских вельмож. Прибыв к персам, Ермолов сказал: "Так нахуй, я потомок Чингисхана, и если вы, сука, мир не заключите, вам пиздец нахуй. Поняли?" Персы поняли, заключили с нами мир, а деньги Ермолов вот вообще ни капельки не потратил. Вернувшись в Тифлис он на них построил военный госпиталь и библиотеку. Даже не пробухал!
Отдельно скажу, что книги Ермолов любил больше пушек, больше "эгегей, блядь" и почти так же сильно как царя и отечество. Ему принадлежит несколько переводов с латыни, а будучи старым и безденежным, он чтобы погасить долги выковыривал драгоценные камешки из наград, но отказывался распродавать свою библиотеку.
П.С. Ермолов при Павле 1 посидел в тюрьме, как и Чичагов, я же до 1 декабря сижу в бане на Пикабу, поэтому мои посты будет размещать Сергей с этого аккаунта. Об чем мы договорились, и администрацию Пикабу предупредили. Ждите историю про Ермолова. Я пишу.
Вы знали, что Кавказская война тянулась дольше, чем Великая Отечественная? Целых 25 лет огонь бушевал в горах! В самой гуще событий – легендарный имам Шамиль. Настоящий мастер партизанской войны, кавказский Леонид, он годами не давал покоя царской армии (вспомните Ахульго и как Воронцов получил там на орехи!).
Но за всем этим героизмом скрывается жуткая цена. Царские генералы не стеснялись использовать тактику выжженной земли:
Аулы сжигали до основания – а зимой это верная гибель.
Сады и поля уничтожали – обрекая людей на голод.
Целые народы, особенно черкесов, массово депортировали.
И самое жуткое: настоящие цифры потерь просто вымарывали из отчетов! Зачем? Чтобы скрыть весь масштаб трагедии, которую творили во имя империи.
Историки говорят:
В Чечне и Дагестане погибло до 40% населения! (В битвах, от голода, от рук карателей).
В Черкесии уничтожили или изгнали до 95% народа! Мухаджирство стало дорогой смерти.
Так был ли Шамиль героем? Для горцев – без сомнений! А был ли это геноцид? Цифры и методы, которые применялись, заставляют очень сильно задуматься. Это война, где правду очень долго прятали в архивах.
Хотите узнать ВСЮ правду, все детали, имена, документы и увидеть полную картину этой кровавой истории? Тогда переходите на наш Дзен-канал, там вас ждет полная, крутая статья без всяких прикрас.
Сегодня знаменательная дата. Сейчас расскажем чем же она так важна. 1810 год. Разгар Наполеоновских войн в Европе. Идёт кровавый передел сфер влияния. Участвуют сильнейшие империи. Главный приз-практически безграничное владычество в Евразии и мировом океане. На полях сражений дерутся солдаты Российской Империи, Великобритании, Франции, Священной Римской Империи, Османской Порты, Швеции, Турции и многих других. На периферии также идут разборки. Россия ведёт войну с Великобританией, начавшуюся в 1807. России тяжело. Петербург старается преуспеть везде, воюя буквально на разрыв. Приходится драться не только на Балтике и в Европе, но и в Адриатике, Атлантике, Средиземном море и даже в Финляндии.
Параллельно в Закавказье идёт русско-персидская война. Она то вспыхивает, то затихает, но идёт непрерывно. Выбрав удобный момент, персы в 1810 году отправляют на русские земли новое и хорошо вооружённое войско. Наследник шахского престола Аббас-Мирза собрал 30 тысяч хорошо обученных элитных бойцов и отдал приказ отобрать у России Карабах и Грузию. План состоял в том, чтобы добиться капитуляции, забрать земли и и заставить платить репарации. Это была далеко не первая попытка Персии ударить в самый неподходящий момент, предыдущая закончилась крахом. Разбирали в этой статье.
В общем персы переправились через реку Аракс и в середине мая 1810 заняли Мигри. Это такое местечко в сегодняшней Сюникской области Армении, в том числе через которое должен пройти всем известный Зангезурский коридор. Персы разделились, прежние ошибки они хорошо усвоили. Селение сразу же укрепили. Выставили артиллерию, сделали специальные засеки и стали ждать русских.
Место практически неприступное. Настоящая крепость. С одной стороны очень крутой берег реки Мегри, а с другой высоты и оборонительные сооружения. Для России это было огромной проблемой, потому что персы, помимо, основных отрядов, могли совершать очень опасные для нас вылазки в тыл из Мигри.
Командир карабахского отряда Русской Армии генерал-майор Пётр Фёдорович Небольсин отдаёт приказ отбить крепость. По данным русской разведки в Мигри засело 1500 персов. Принимается решение отправить на штурм 17-й егерский полк. Всего 500 бойцов. Задача взять без лишнего шума и быстро. Наш недостаток-ограниченность бойцов и вооружения, а преимущество-умение отменно драться в ближнем бою и знание местности.
Наши подходят к Мигри, разбиваются на три группы и заходят с трёх сторон. Ворвавшись в селение, русские буквально врукопашную перебили 400 персов, потеряв при этом всего 35 бойцов. Задачу выполнили без пушек, на штыках и стрелковом оружии. Командовал отрядом полковник Котляревский. Остальные персы были рассеяны. Дальше поступает приказ отходить к Шуше. Но наши отойти не успевают. К Мигри подходит 7-тысячное вооружённое до зубов персидское войско. Силы не просто не равны, они в принципе не сопоставимы. Наших в 10 раз меньше. Вооружения, пушек, провизии и патронов почти нет.
Начинается мощнейший обстрел русских отрядов. Лупят всем, что есть. Русские укрылись в садах. Но в ближний бой персы вступить не решаются. Во-первых, это опасно и можно потерять сотни, и даже тысячи. Во-вторых, нужно двигаться дальше. Три дня и так потеряно. Несколько сотен русских бойцов сдерживают 7-тысячное войско. Персы отходят на четвёртый день, оставив около тысячи караулить отряд Котляревского. Ночью наши численностью чуть больше 400 егерей выходят из Мегри и "с колёс" атакуют превосходящие по численности отряды персов на Араксе. 1000 персов уничтожены, 3000 бежали. Внимание, потери русских составили 21 человек. Это не шутка. Восточный фланг переломал персов буквально о колено. Они были вынуждены снять остатки войск и кооперироваться с турками в районе Тебриза. Бой у Мегри изменил ход войны.
Спустя три года Россия одержит победу в Закавказье и присоединит остатки современной Западной Грузии и Закавказья. Турки и персы будут вынуждены отступить, потеряв значительные территории. Параллельно Русская Армия нанесёт поражение армии Наполеона, взяв Париж, а заодно разобьёт Швецию и присоединит Финляндию.
По итогам серии Наполеоновских войн за новый миропорядок, с карты исчезнет Священная Римская Империя, а Франция станет "милюзгой" на политической карте Европы. Россия возвысится и станет абсолютно доминирующей державой Евразии. Настолько мощной, что Европа будет вынуждена объединиться и пойти с войной на Россию. Мы её знаем, как Крымскую войну. Но это совсем другая история. И да, отряд Котляревского взял Мигри сегодня, 26 июня 1810 года.
Котляревскому посвящены строки Пушкина в эпилоге к "Кавказскому пленнику":
«Тебя я воспою, герой,О Котляревский, бич Кавказа!Куда ни мчался ты грозой —Твой ход, как чёрная зараза,Губил, ничтожил племена…Ты днесь покинул саблю мести,Тебя не радует война;Скучая миром, в язвах чести,Вкушаешь праздный ты покойИ тишину домашних долов…»
И вот ещё
"Но вот из среды этих прожженных солнцем и прокуренных порохом войск и их бесстрашных командиров выдвинулся вождь – и по всему Кавказу прогремело имя Котляревского"
Большое спасибо за внимание. Приглашаем вас заглянуть в наш телеграм.
Энвер-паша в это время находился в IX корпусе, где вызвал разочарование командующего Ихсан-паши своими частыми вмешательствами в командование. Наблюдая за необоснованным оптимизмом Энвера, Ихсан-паша, ограниченный в своих возможностях субординацией, мог лишь представить ему суровые факты. 28 декабря он предоставил Энверу-паше подробный доклад о текущем положении корпуса, но командующий в ответ заявил: «Сегодня я видел командиров корпусов и дивизий в тылу. Все должны быть на фронте. В ваших рапортах постоянно говорится о низкой численности личного состава. Лично я вижу, что в российских ротах также не хватает по более чем 20 человек».
Энвер-паша полагал, что русские отступают к Карсу. На самом деле, то, что Энвер считал отступлением, на самом деле было циркуляцией. Он пребывал в эйфории, но вскоре это чувство сменилось растерянностью, когда к нему привели русского пленного тюркского происхождения. Пленный рассказал: «Русские готовятся окружить ваши войска в Сарыкамыше силами пяти полков». Это шокирующее известие позволило Энверу-паше узреть правду. IX корпус, дошедший до Сарыкамыша, фактически истаял. X корпус, который должен был прийти ему на помощь, потерял 90 процентов своего личного состава на склонах гор Аллахуекбер. XI корпус забуксовал в районе Арака, сражаясь там с сильными русскими заслонами. Полк, вошедший в Черкезкей, попал в плен, в результате чего русским представлялась возможность окружить оставшиеся турецкие силы. 29 декабря Хафиз Хакки попытался переломить ход сражения у Сарыкамыш силами остатков X корпуса. Первая попытка 88-го полка атаковать была отбита, но за ней последовало организованное наступление 31-й дивизии. Полковник Ланге, немецкий офицер, атаковал с юга, в то время как полковник Хасан Васфи начал продвижение с севера, достигнув русского оборонительного рубежа, оборудованного всего в 250 метрах от города. Несмотря на упорное сопротивление русских частей, возобновление атаки около 4 часов дня продемонстрировало высокий моральный дух турок, которые осознавали, что это их последний шанс. Дезорганизованные внезапным нападением, русские части оставили свои позиции и отступили к городу, что привело к уличным боям в Сарыкамыше. При этом голодные и обносившиеся турецкие солдаты одновременно как сражались с русскими, так и вынужденно мародерствовали в поисках пропитания и одежды.
Репортаж в османской газете "Тасвир-и-Эфкыр" о взятии железнодорожного вокзала в Сарыкамыше, 4 января 1915 года.
В тот день в Стамбул пришла первая радостная весть с Кавказа. Ардахан был взят. Высадившись с военного корабля «Явуз» (германский линейный крейсер "Гебен"), совершившего переход из Стамбула, специальный отряд Штанге-бея десантировался в Ризе и впоследствии усилился почти двумя тысячами добровольцев. Их наступление на юг завершилось 27 декабря занятием Ардахана. Но и этот отряд, доблестный, однако уступавший неприятелю по численности, через несколько дней проиграл бой трем русским пехотным и одному кавалерийскому полкам. Несмотря на поражение, стойкий отряд Штанге-бея продолжал удерживать оборону более двух месяцев, и в конечном итоге отступил на исходные позиции только 1 марта 1915 года. К вечеру 29 декабря турецкие войска захватили западные окраины города Сарыкамыш, включая железнодорожный вокзал и казармы русского Елизаветпольского полка. Генерал Пржевальский, командующий русскими войсками в Сарыкамыше, оказался в угрожаемом положении и решился развернуть свои последние резервы, чтобы выбить турок из города. Начальник его штаба полковник Термен проявил недюжинную храбрость, отбив обратно железнодорожную станцию в штыковой атаке. Когда ситуация изменилась в пользу русских, они вынудили турецкие войска покинуть город, что стало важной вехой в этом историческом столкновении двух империй. 30 декабря громовое эхо российской артиллерии разнеслось в окрестных горах. Турецкие войска несли тяжелые потери, мрачная тень поражения легла на поле боя. Энвер-паша, столкнувшийся с обескураживающей реальностью, получил два одновременных рапорта. Одно из них исходил от начальника штаба IX корпуса подполковника Шериф-бея, а другой – от полковника Хафиз Хакки-бея. Оба рассказа повторяли один и тот же рефрен: корпус был лишен сил, необходимых для нового наступательного удара. Тем не менее, даже перед лицом этих фактов непоколебимый ответ Энвера звучал следующим образом: «Наступление должно продолжаться во что бы то ни стало».
Когда 1914 год подходил к концу, из Бардыза поступила тревожная весть, еще одна пронзительная история этих трагических дней. 32-я дивизия не выдержала сильного натиска неприятеля и уступила свои позиции русским частям. В то время как дороги на Бардыз и Кызылкилизе перешли под контроль противника, турецкие войска оказались под угрозой опасного полуокружения. Вариант стратегически обоснованного отступления через открытое "окно" полуокружения взывал к разуму, однако Энвер-паша, испугавшись осторожности, выбрал смелость и приказал противостоять затягивающейся петле новой атакой. Одновременно, примерно в 40 километрах к югу от Сарыкамыша, XI корпус под руководством Галип-паши возобновил натиск на русские позиции. Этот маневр был направлен на ослабление растущего давления на осажденные IX и X корпуса, дислоцированные перед Сарыкамышем. Медленно сдаваясь осознанию страшной реальности, Энвер-паша наконец переориентировал свое внимание. Вместо того, чтобы упорствовать в бесполезном наступлении на Сарыкамыш, теперь он стремился обезопасить пути отступления. Объединив два корпуса, он назвал это соединение "Армией левого крыла" и поручил командование недавно получившему повышение до бригадного генерала Хафизу Хакки, которому теперь было присвоено почетное титулование "паша".
Турецкие военнопленные, взятые в боях за Сарыкамыш.
Хафиз Хаккы-паша с тревогой ждал подкрепления, все еще надеясь захватить Сарыкамыш. Несмотря на явный успех контрнаступления русских, он воздерживался от приказа об отступлении. У войск, с неимоверным трудом продвигавшихся ему на помощь в горах Аллахюекбер, еще теплилась надежда, но, увы, к Сарыкамышу никто не дошел. Ситуация ухудшалась по мере того, как кольцо окружения сжималось. Днем 4 января, объехав линию фронта верхом, Хафиз Хаккы-паша вернулся в штаб и торжественно заявил по-французски: «Tout est perdu, sauf l’honneur» («Все потеряно, кроме чести»). Горькая улыбка сопровождала его признание Ихсану-паше по-турецки: «Все кончено». Внезапно штаб попал под огонь прорвавшихся русских передовых частей, а вся 28-я дивизия была взята в плен. Хафиз Хакки-паша чудом спасся, но восемь высокопоставленных офицеров, в том числе Ихсан-паша, сдались. 17-ю и 29-ю дивизии постигла та же участь. Выжившие в числе 108 офицеров и всего 80 солдат были отправлены русским командованием в Сарыкамыш. Тем временем Хафиз Хакки-паша, надежно укрывшийся в штабе X корпуса, узнал о том, что русские войска разгромили и IX корпус, что побудило его отдать решительный приказ о полном отступлении. На рассвете следующего дня остатки турецких войск начали общий отход на Эрзерум. Энвер-паше и сопровождавшим его немецким офицерам потребовалось четыре дня, чтобы добраться до Эрзерума. В телеграмме в Стамбул он сообщал: "Хотя наступление против русских не нанесло врагу окончательного поражения, оно отбросило их за пределы наших границ, обезопасило часть наших территорий и нанесло урон их армии. Наше непосредственное внимание сосредоточено на предоставлении нашей армии отсрочки после пятнадцати дней беспощадных боев, за которыми последует возобновление наступления. Отбывая в Стамбул, я поручаю командование армией Хафизу Хакки-паше, требуя максимальной конфиденциальности в отношении этих событий и моего отъезда ". "Друзья, я был с вами почти месяц и видел, как вы атаковали врага в боях, которые продолжались несколько дней. Несмотря на суровую погоду, вы проигнорировали все виды трудностей и сломили сопротивление врага. Вы изгнали врага с родной земли и захватили вражескую территорию. Эти ваши усилия никогда не будут забыты. Весь народ, включая самого султана, поздравляет вас. Сейчас я возвращаюсь в Стамбул. С Божьей помощью вы добьетесь гораздо большего, вы уничтожите врага и благословите души наших мучеников. Я оставляю вас под защитой Бога. Не забывайте, что Бог всегда на нашей стороне ". (Прощальное послание Энвера солдатам в Сарыкамыше). Энвер вместе со своим штабом отбыл из Эрзурума в Стамбул через Сивас. На железнодорожной станции Улукишлы он встретил своего дядю Халил-пашу, который сообщил мрачную новость: "Все наши войска потеряны". По прибытии в Стамбул Энвер-паша ввел запрет на все публикации, связанные с Сарыкамышским сражением, ссылаясь на патриотические мотивы, чтобы "помешать шпионам и предателям деморализовать общественность с помощью пропаганды и лжи". Конкретные цифры, детализирующие турецкие потери в Сарыкамыше, до сих пор остаются неясными. Официальная история турецкой армии утверждает о потерях в 60 тысячах человек, опираясь на российские данные, свидетельствующие о 7 000 пленных и 23 тысячах погибших турок. Эти данные включают 10 тысяч погибших в районе действий XI корпуса и еще 20 тысяч за линией фронта, умерших от тяжких лишений, холода и болезней.
Энвер Паша с немецкими офицерами на Кавказском фронте.
Трагедия Сарыкамыша, которую сегодня часто связывают с личностью Энвера-паши, требует более пристального изучения факторов, приведших к одной из величайших военных катастроф Первой мировой войны. Ошибки командования сыграли ключевую роль, однако такие факторы, как суровые погодные условия, морозы, эпидемии и недостатки в материально-техническом обеспечении, также оказались существенными. Это сочетание привело к гибели тысяч турецких солдат в горной местности, их горькая судьба оказалась решена без единого выстрела. Ошибки Энвера-паши действительно внесли значительный вклад в печальный исход. Однако важно не винить исключительно его в развернувшихся событиях. Слишком быстрое продвижение по служебной лестнице лишило его полевого опыта, необходимого для эффективного руководства войсками. Недостаток практических знаний у командующих армией и корпусами также является очевидным, что привело к непониманию проблем, с которыми сталкивались солдаты, и к пренебрежению оперативными потребностями. В период, когда Третья армия собиралась вокруг Эрзерума, и в ходе последующих операций солдатам ставилась задача преодолевать пешим порядком исключительно большие расстояния. В суровых зимних условиях следовало лучше учитывать физические возможности человеческого тела. Как и следовало ожидать, подразделения с трудом исполняли поставленные перед ними задачи, что приводило к их "таянию". Выполнение боевой задачи в таких экстремальных условиях требует абсолютного взаимопонимания между командирами и солдатами, но даже высокопоставленным офицерам не хватало единого уровня решимости. Энвер-паша и Хафиз-паша, несмотря на свою энергию и деятельность, не могли предвидеть трудности, с которыми неизбежно столкнется армия. Сбалансировать стратегические аспекты военных операций с практическими задачами, с которыми пришлось иметь дело на местах, оказалось непросто. Как следствие, разногласия между командирами и солдатами, усугубленные суровыми зимними условиями, негативно сказались на общем успехе кампании. По сути, более детальное понимание роли Энвера-паши раскрывает сложную сеть проблем и ошибок, которые повлекли историческое бедствие при Сарыкамыше. Официальный исторический отчет турецкой армии выносит четкий вердикт: основная ошибка заключалась не в решении начать кампанию зимой, а скорее в некорректном исполнении этой цели. Более тщательно спланированное наступление, соответствующее стратегическим и тактическим принципам для облегчения скоординированных действий, обладало потенциалом для победы над русскими войсками даже зимой. Основой этого успеха были боевые качества турецкого солдата. Если бы выбор времени был более разумным, даже планы Энвера-паши могли бы оказаться удачными. К сожалению, ужасающие природные катаклизмы развернулась в неподходящий момент, вызвав цепочку последующих бедствий и ошибок. Дисфункциональность системы командования стала важным фактором, способствовавшим окончательному поражению в битве при Сарыкамыше.
Русские и турки под Сарыкамышем - победители и мертвые.
Действия против русских войск в Восточной Анатолии.
Хафиз Хакки-паша, командующий Третьей армией, умер от тифа 12 февраля 1915 года, и его место занял бригадный генерал Махмут Камиль-паша, который унаследовал армию, ослабленную суровой зимней кампанией и свирепствовавшими эпидемиями. Махмуту Камилю было поручено восстановить боеспособность. Среди засилия бед забрезжила надежда, когда из Первой и Второй армий начали прибывать подкрепления. К марту 1915 года X и XI корпуса снова можно было задействовать в боях, хотя они и не были сильнее одной дивизии. Формирующийся IX корпус, созданный из остатков артиллерии и вспомогательных подразделений, также занял оборонительные позиции.
Турецкие войска выдвигаются на фронт.
На фронте временно установилась стабильность. Русские войска, достигнув своей довоенной границы на севере, на юге сохраняли устойчивое присутствие в турецких городах — Элязыге, Ардебиле и Догубеязыте. Эта передышка подарила Третьей турецкой армии драгоценное время для восстановления, реорганизации и укрепления новых оборонительных рубежей. К сожалению, имеющихся сил оказалось недостаточно для защиты всей Восточной Анатолии. С улучшением погоды, как и ожидалось, началось наступление Российской императорской армии. 6 мая 1915 года ее кавказские силы начали продвигаться через долину Тортум в направлении Эрзерума. Доблестные 29-я и 30-я турецкие дивизии остановили это продвижение, что дало Х корпусу шанс на ответную контратаку в попытке вернуть утраченные позиции. К 13 июня русские войска вернулись на исходные позиции, на этот раз не добившись успеха, что еще раз свидетельствует о взлетах и падениях военной фортуны. На южном участке Кавказского театра военных действий турецкие войска столкнулись с проблемами, отличными от тех, что были на севере. 17 мая российские войска громко заявили о своем присутствии, войдя в город Ван и постепенно оттесняя турецкие подразделения. 11 мая пал Малазгирт (Манцикерт в российских документах), что усугубило ситуацию. Пути снабжения были перерезаны, а восстания армянского населения усложняли положение. Область к югу от озера Ван оказалась слабо защищенной, для обороны 600-километрового участка в наличии было всего 50 000 человек и 130 артиллерийских орудий. Турки значительно уступали русским в численности на этой гористой местности, которую было трудно защищать.
Переход пехотного полка через горный перевал.
19 июня 1915 года русские войска начали еще одно наступление, на этот раз на северо-запад, нацелившись на озеро Ван. Российские части двинулись маршем из Малазгирта в сторону Муша, не подозревая о передвижении IX турецкого корпуса, усиленного 17-й и 28-й дивизиями. Несмотря на сложные условия, турки эффективно провели перегруппировку, разместив 1-й и 5-й экспедиционные отряды к югу от линии наступления русских. "Группа правого крыла" под командованием бригадного генерала Абдулкерима-паши, подчинявшаяся непосредственно Энверу-паше, укрепляла оборону. Была подготовлена почва для турецкого ответа на предстоящий ход России. К 16 июля русское наступление было остановлено, а IX корпус подошел к району боевых действий с северо-запада, объединившись со свежими силами 5-го экспедиционного отряда. Вместе они начали преследование отступающих русских частей, кульминацией которого стал возврат Малазгирта 26 июля. Хотя эта победа была достигнута значительной ценой, и продолжалась тенденция к расту потерь, она оказалась ключевой для турок, подняв моральный дух перед лицом невзгод.
Офицеры передвигаются на конной повозке.
После заметного успеха Абдулкерим-паша немедленно телеграфировал в Стамбул, добиваясь разрешения продолжать наступление. Энвер-паша, исполненный радости, призвал Абдулкерима направить продвижение войск в направлении на Элешкирт и Каракеше, стремясь изгнать все российские отряды из приграничного региона. К 5 августа османская правофланговая группировка проникла на 20 километров на территорию России. Тем не менее, левое крыло IX корпуса оставалось незащищенным из—за того, что Абдулкерим-паша повторил ошибки Сарыкамыша - бросил все силы в наступление, не оставив никаких резервных частей. Русское командование интуитивно определило это уязвимое место и начало контратаку. Хотя для парирования этого удара спешно выдвинулась 29-я дивизия, наступающие турецкие соединения оказались в окружении. Абдулкерим-паша, не имея в сложившейся ситуации другого выбора, приказал отступать, в результате чего русские снова захватили Малазгирт. Интенсивные боевые действия прекратились к 15 августа, и их результатом стала гибель 10 000 турецких солдат, еще 6 000 попали в российский плен. Хотя перегруппировка турецких войск в Восточной Анатолии весной 1915 года стала значительным достижением, восстановленный боевой дух оказался бесполезным. Потери были настолько велики, что IX корпус не мог пополнить свои силы за счет маршевых подкреплений. Х и XI корпуса испытывали нехватку сил. Однако русские войска тоже понесли потери. Кавказский фронт снова застыл до конца года, грохот орудий на время смолк.
Турецкая артиллерия занимает позиции в зимних условиях.
Османское верховное командование имело крайне ограниченные возможности, чтобы восполнить потери, понесенные злополучной Третьей армией. Необходимость "питать ресурсами" Галлиполийское сражение истощила драгоценные материальные возможности и людские силы, оставив IX, X и XI корпуса без подкрепления. Вдобавок к этому переброска 1-го и 5-го экспедиционных отрядов в Месопотамию еще больше ослабила османский военный потенциал на Кавказе. Кавказский фронт отошел на второй план, и некогда могущественная Третья армия ослабла. К январю 1916 года общая численность Третьей армии составляла 126 000 человек, всего 50 539 из которых насчитывали пехотные части. Вооружение включало 74 057 винтовок, 77 пулеметов и 180 артиллерийских орудий. Им противостояли грозные русские силы численностью 200 000 человек и 380 артиллерийских орудий. IX, X и XI корпуса заняли оборонительные позиции вдоль Эрзерумской дороги, группируясь вокруг Кеприкея. Стратегическое планирование, каким бы ошибочным оно не оказалось, основывалось на вере в то, что русские воздержатся от дальнейших активных действий. 10 января 1916 года русский генерал Юденич начал масштабное зимнее наступление, застав турецкую Третью армию врасплох. В этот критический момент командующий Третьей армией Махмут Камиль-паша отсутствовал в войсках - он проводил время в отпуске в Стамбуле, в то время как начальник штаба полковник Феликс Гузе оправлялся от тифа в Германии. Первоначально главный удар российских войск был направлен против XI корпуса, и на его участке натиск русских опрокинул турецкую оборону всего за четыре дня. Впоследствии турецкие войска отступили с рубежей возле Кеприкея, и к 18 января российские войска вступили в Хасанкале, ключевой город на пути к Эрзеруму, создав новые оперативные трудности для штаба атакуемой Третьей армии.
Русская карта Эрзерума и его окрестностей.
Зона боевых действий вокруг Эрзерума.
Всего за одну неделю турецкие оборонительные позиции рухнули, что привело к потере 10 000 человек убитыми и 5 000 взятыми в плен. Потеряны были также 16 артиллерийских орудий. Около 40 000 человек искали убежища в стенах крепости Эрзерум. В этих отчаянных боях XI корпус понес особенно тяжелые потери. Тем временем русское командование разработало планы по взятию Эрзурума, мощной турецкой крепости, которая считалась вторым по силе укреплений городом Османской империи после Эдирне (от переводчика: Адрианополя, Одрина; болгары его, кстати, в 1912-13 гг. тоже успешно штурмовали и взяли). Вернувшись из Стамбула 29 января, командующий Третьей армией Махмут Камиль-паша понимал неизбежность наступления русских не только на Эрзерум, но и в районе озера Ван. Крепость была наиболее уязвима для неприятеля с севера и востока, что побудило Махмута Камиля укрепить оборонительные рубежи. К 11 февраля российская артиллерия начала бомбардировку фортификационных сооружений, окружающих Эрзерум, нанося им тяжелые повреждения. Турецкие батальоны, состоящие из 350 человек, доблестно оборонялись от российских численностью до 1 000 человек. Несмотря на задействованные наступающими ограниченные силы, русские войска за три дня установили контроль над высотами, господствующими над Эрзерумской равниной. Командованию османской Третьей армии стало очевидно, что город больше невозможно удерживать. Турецкие части начали отступление со своих укрепленных позиций, одновременно происходила эвакуация города Эрзерум.
Русские войска в Эрзеруме. Великому князю Николаю Николаевичу представляют взятые турецкие знамена.
Холодным утром 16 февраля 1916 года русские войска вошли в Эрзурум. Несмотря на то, что турецкие главные силы успешно отступили, умело избегая окружения, потери все равно оказались ошеломляющими. В руки русских попало 327 артиллерийских орудий, также были пленены некоторые вспомогательные подразделения Третьей армии и около 250 раненых, находившихся в Эрзерумском госпитале. Тем временем остатки доблестных X и XI корпусов развернулись, чтобы создать новую линию обороны в восьми километрах к востоку от Эрзерума. После ликования, вызванного недавним турецким триумфом при Галлиполи, веселье в Стамбуле резко пошло на убыль от мрачных новостей о поражениях на Кавказском фронте и сдаче Эрзурума. Энвер-паша быстро отреагировал развертыванием V корпуса, состоящего из 10-й и 13-й дивизий, для усиления потрепанного Кавказского фронта. 27 февраля он заменил Махмута Камиля-пашу на должности командующего фронтом опытным Вехибом-пашой, который к тому времени командовал Второй армией и был известным героем Галлиполи. Вехиб-паша, вставший у кормила, 16 марта прибыл в Эрзинджана, новый нервный центр Третьей армии. Его первоначальной задачей было восстановление порядка в разбитой Третьей армии, численность которой сократилась всего до 25 500 человек, вооруженных 76 пулеметами и 86 исправными артиллерийскими орудиями. Падение Эрзерума повлекло за собой не только потерю стратегических позиций, но и утрату важнейших госпиталей и материально-технической поддержки.
Применение трофейного пулемета.
Энвер-паша, осознавая ограниченность возможностей Третьей армии к самостоятельному удержанию линии фронта, принял решение усилить ее за счет Второй армии, которая дислоцировалась во Фракии под командованием Ахмета Иззет-паши. Ему был отдан приказ выдвинуться к Диярбакыру на юго-востоке Анатолии и укрепить восточный фланг, удерживаемый Третьей армией. К августу Вторая армия намеревалась усилить угрожаемое направление четырьмя корпусами в составе десяти дивизий. Тем временем русские войска продвигались вперед с поразительной быстротой. В марте 1916 года они высадились в Ризе, ключевом порту в восточном Причерноморье, развили наступление на запад и захватили Трабзон (Трапезунд в российских документах) к 16 апреля. Такой поворот событий создал серьезную угрозу для Третьей армии, которая теперь была изолирована от черноморских путей снабжения и доставки подкреплений. Эти проблемы усугубило откладывавшееся прибытие Второй армии, которая столкнулось с задержками из-за ограниченной пропускной способности железных дорог, при том что подразделения, направлявшиеся в Месопотамию, получали приоритет в транспортировке.
Российские войска вступают в Трабзон.
Оценивая обстановку как крайне тяжелую, Вехиб-паша решил разделить фронт на три оперативные зоны: Юго-восточная зона, простиравшаяся к северу от Диярбакыра, перешла под командование XVI корпуса Мустафы Кемаля. Центральная зона, которую контролировал Юсуф Зия-паша с X корпусом, получила подкрепление в виде IX и XI корпусов, а также 2-й кавалерийской дивизии. Северная зона, расположенная вдоль побережья Черного моря, была передана V корпусу Февзи-паши. На исходе июня V корпус Февзи-паши начал наступление в Восточное Причерноморье, стремясь вернуть порт Трабзон, который активно использовался русскими для переброски подкреплений по морю. Несмотря на достижение некоторых успехов, основная задача наступления не была достигнута из-за отсутствия достаточных сил. К 28 июня турки продвинулись к морю на десять километров, но были вынуждены остановить атаки перед лицом решительной обороны России. В то же время русское командование организовало контрнаступление, чтобы ослабить давление на Трабзон/Трапезунд и создать угрозу для турецкого города Сивас. 2 июля началось наступление, получившее название «Чорохская кампания». Когда русские войска вышли к окраинам Байбурта, они столкнулись с доблестной обороной турецким X корпусом. Однако, несмотря на все усилия, турки не смогли удержать позиции, и 17 июля 1916 года Байбурт пал. Оперативно пользуясь успехом, русские использовали Байбурт в качестве плацдарма и начали новое наступление, форсировав реку Карасу (Зап. Евфрат) и вынудив IX и Х турецкие корпуса отступить. 25 июля передовые отряды русских войск вступили в город Эрзинджан. Не видя другого выхода, Вехиб-паша сдал город русским и решил отступить на запад, чтобы помешать дальнейшему продвижению неприятеля в Анатолию. Чорохская кампания продолжалась 12 дней и привела не только к потере важнейших городов, но и к гибели 17 000 турецких солдат и примерно такому же количеству пленных.
Турецкие командиры руководят сражением.
Через неделю после завершения российского наступления и понеся существенное поражение, Ахмет Иззет-паша, ничуть не смутившись, сам перешел в наступление. Боевая задача османской Второй армии состояла в том, чтобы спасти подвергшуюся опасности Третью армию и вернуть город Эрзинджан. Начавшееся 2 августа 1916 года турецкое наступление развернулось силами трех корпусных оперативных групп: III, IV и XVI корпусов. В начале операции XVI корпус Мустафы Кемаля успешно захватил Битлис и Муш. Однако этот частный триумф не обеспечил окончательной победы, поскольку российские войска усилили свою оборону. Через две недели после турецкого наступления русские ответили контрнаступлением. Одновременно турки испытывали серьезные перебои в снабжении и логистике. К концу сентября турецкое наступление застопорилось, оно привело к некоторым территориальным завоеваниям, но ценой больших потерь - около 30 000 человек.
Вехиб-паша и штаб Третьей армии.
Остаток 1916 года турецкое командование занималось организационными и оперативными перестановками на Кавказском фронте. К счастью, русские войска в этот период демонстрировали статичность. Суровая зима 1916-17 годов сделала боевые действия практически невозможными, и холода продолжались всю весну. Россию, пережившую тяжелые политические и социальные потрясения, охватил хаос Октябрьской революции, остановившей все военные операции и вынудившей российские войска отступить. Ни российские солдаты, ни население не испытывали желания затягивать войну. Турки, сами переживавшие глубокий кризис, не смогли воспользоваться этой возможностью из-за нехватки боеспособных подразделений. В Палестине и Месопотамии под натиском британцев турки отвели большую часть своих сил (пять дивизий) на юг. Следовательно, 1917 год на Кавказском фронте прошел без существенных перемен положения. Под влиянием революционных настроений Российская армия постепенно распадалась, пока не перестала быть эффективной военной силой. Эрзинджанское перемирие, подписанное 16 декабря 1917 года, официально ознаменовало прекращение военных действий.
После заключения перемирия между русскими и турками Российская армия начала вывод войск с территории Анатолии. Однако отголоски конфликта все еще звучали. 4 февраля 1918 года Вехиб-паша, командующий Третьей армией Османской империи, отправил предупреждение своему российскому коллеге (генералу от инфантерии Пржевальскому), выразив намерение начать наступление. Целью было пресечь агрессивные действия воинских формирований Армении против турецкого населения на территориях, освобожденных Российской армией (от переводчика: о массовых депортациях и резне армян в Османской империи в годы войны д-р Алтай Атлы в духе официальной историографии Турции не упоминает).
Атака турецкого разъезда против казаков.
Опираясь на подробный рапорт лейтенанта Хусаметтина, который бежал из русского плена и добрался до Трабзона, Вехиб-паша собрал важные разведданные. Остатки Российской армии казались неспособными удерживать линию границы, и британские и французские военные миссии оказывали помощь в формировании армянских и грузинских частей. Тем временем армянские политические деятели, поддерживаемые российскими большевиками, вынашивали планы изгнания азербайджанцев-мусульман со всего южного Кавказа. В то же время в Стамбуле Энвер-паша оформил свое стратегическое видение военно-политической ситуации. Воспользовавшись благоприятным моментом русской революции, он стремился не только вернуть довоенные границы, но и возвратить территории, приобретенные русскими в войне 1877-1878 годов. Это расширение послужило бы стартовой площадкой для турецкого господства в Центральной Азии. Был отдан приказ о переброске в распоряжение Третьей армии подкреплений, и операции начались по мере готовности. 5 февраля 1918 года турецкие войска перешли наступление, которое успешно продвигалось на восток от линии между Тиреболу и Битлисом. В результате блицкрига, осуществленного Третьей армией, армяне были быстро вытеснены и утраченные ранее Османской империей территории возвращены под контроль. 7 февраля пал Келькит, 13 февраля — Эрзинджан, 19 февраля — Байбурт, 22 февраля — Теркан. После возвращения 25 февраля стратегического черноморского порта Трабзон турецкая армия пополнилась подкреплениями, прибывшими по морю.
Армянские отряды упорно сражались, чтобы удержать город Эрзерум, но 12 марта 1918 года он был захвачен турецким I Кавказским корпусом. За этим последовали новые победы: в течение следующих двух недель пали Малазгерт, Хинис, Олту, Кеприкей и Тортум. Ход истории снова переменил направление, ознаменовав важные этапы в этой запутанной военной кампании.
Перевод статьи турецкого военного историка д-ра Алтая Атлы о боевых действиях на Кавказском фронте Первой мировой войны в 1914-18 гг. События на этом самом успешном для Российской императорской армии театре военных действий хорошо известны любителям истории Отечества, но в данном случае интересна точка зрения "противоположной стороны". К тому же у Алтай-бея такой цветистый и яркий слог, которому позавидовали бы османские историографы!
Кавказская кампания разворачивалась на суровых просторах Северо-Восточной Анатолии, на местности, изобилующей высокими горами и обширными равнинами. Это регион, где берут свое начало могучие реки: Евфрат, который направляет свое извилистое течение в сторону Персидского залива; Аракс, прокладывающий путь к Каспийскому морю; и Чорух, живописно впадающий в Черное море. Эта дикая земля отличается суровым климатом, большинство вершин здешних гор превышают отметку в 3 000 метров. Установление снежных покровов, достигающих 1,5 метров, происходит в начале сентября. А в разгар зимней метели дневной свет сменяется чернильной тьмой, ограничивая видимость всего пятью метрами. Ртутный столбик термометра может опускаться до температуры ниже -30 градусов по Цельсию. В начале 20-го века этот регион был заселен анатолийскими турками и значительным контингентом армян. Несмотря на обширные территории, плотность населения здесь оставалась сравнительно низкой, в чем состояло отличие от других частей Османской империи. Театр военных действий Кавказского фронта развернулся в своей протяженности между озером Ван и Черным морем. Сложный рельеф местности делал ее неблагоприятной для наступательных маневров, но она давала стратегические преимущества оборонительной стратегии. Западная часть ТВД находились под контролем турецкой 3-й армии, в то время как восточные пространства контролировались 2-й армией. Эти земли с их сложными географическими и общественными характеристиками, стали театром военных действий огромного значения во время этой кампании, которую смело можно поворотным моментом в турецкой истории.
Турецкая карта Кавказского театра военных действий.
Немецкая карта Кавказского театра военных действий.
30 октября 1914 года был первый день исламского религиозного праздника, и в Эрзеруме, где располагался штаб 3-й армии, этот праздник вызвал воодушевление среди турецких войск. Однако празднества внезапно прекратились, когда из Стамбула была получена телеграмма от верховного командования. Сообщалось, что на Черном море произошли боестолкновения между русскими и турецкими кораблями, а Российская императорская армия нависла над османской границей.
Турецкие войска на вершине горы.
3-я армия, находившаяся под командованием генерала Гасана Иззет-паши, состояла из IX, X и XI корпусов. В Эрзуруме, в непосредственной близости штаба, располагался IX корпус, в то время как X корпус дислоцировался в Сивасе, а XI корпус - в Мамуретюлазизе. Территория ответственности 3-й армии, простиравшаяся на 1 250 - 1 500 километров, характеризовалась недостаточно развитой транспортной инфраструктуры. Живая сила армии, исчислявшаяся внушительной цифрой в 190 000 человек, включала регулярные войска (низам, 83 000 человек), местных резервистов (редиф), гарнизон крепости Эрзерум, транспортные части, логистические и обозные подразделения, жандармерию, а также 60 000 верховых, тягловых и вьючных животных. Русское наступление началось 1 ноября 1914 года, за день до официального объявления войны. 1-й корпус Российской императорской армии двинулся от Сарыкамыша к Кеприкею, в то время как русский 4-й корпус продвигался от Еревана по равнине на Пасинлер. К 4 ноября русские войска достигли Кеприкея и одновременно продвинулись вдоль линии Каракесе — Мурацуйу. Русский авангард насчитывал 25 батальонов пехоты, 37 кавалерийских сотен и эскадронов, а также 120 артиллерийских орудий. Это была солидная группировка для достижения перелома в ходе кампании. В первый день наступления русских войск в штаб 3-й армии пришел приказ Энвера-паши (военного министра, фактического главнокомандующего): «Силы неприятеля не кажутся превосходящими. X корпусу требуется дополнительно 2-3 недели, чтобы достичь линии фронта. Чтобы выиграть время и поднять боевой дух армии, я подумываю о проведении атак местного значения. Вы нанесете удар в тыл русским, курдские племенные ополчения проникнут за линию фронта, а войска, дислоцированные в Ване, вторгнутся в Персидский Азербайджан». Хасан Иззет-паша выступал против наступления в суровых климатических условиях, намереваясь остаться в обороне, заманить русских к Эрзерумской крепости и контратаковать в подходящий момент. Однако немедленный приказ о наступлении не оставил ему выбора. Основное наступление русских войск происходило вдоль дороги Эрзурум-Сарыкамыш при поддержке мощного вспомогательного маневра со стороны Олту. 7 ноября турецкая 3-я армия перешла в наступление силами XI корпуса и всех кавалерийских частей. К сожалению, эта атака оказалась плохо организована; кавалерия не смогла выполнить маневр окружения, а боеспособность курдского племенного ополчения оказалась разочаровывающей. После отхода 18-й и 30-й дивизий русские укрепили свои позиции. Посоветовавшись со своим начальником штаба немецким полковником Феликсом Гузе, Хасан Иззет-паша рассматривал возможность отступления в Эрзерум, чтобы избежать дальнейших потерь. Однако командир XI корпуса генерал Галип-паша возразил и убедил Гасана Иззет-пашу не отступать. Турецкие войска удерживали свои позиции при Кеприкее, и Первое Кеприкейское сражение завершилось без определившегося победителя. 12 ноября IX корпус под командованием генерала Ахмета Февзи-паши усилил позиции XI корпуса на левом фланге, положив начало перелому в ходе боев. При поддержке кавалерии турецкие войска, борясь с суровой стихией снежной бури, начали яростное наступление против отходящих русских частей, открыв таким образом Второе Кеприкейское сражение. Преодолевая коварные скалистые хребты и переправляясь через замерзшие реки, турецкие войска, игнорируя суровые погодные условия, победоносно заняли Кеприкей. Русские войска в результате упорных атак грозного 3-го пехотного полка Османской армии были вынуждены отступить. Однако этот тактический успех дал минимальные преимущества в более широком контексте кампании. Разворачивающиеся события привели к последующему турецкому наступлению на Азап с 17 по 20 ноября. Чувство тревоги среди российского командования нарастало, и командиры полевых частей и соединений в общении с верховным командованием Кавказской армии в Тбилиси высказывали мрачные предчувствия надвигающегося поражения. В то же время турецкая 3-я армия столкнулась с ухудшением погодных условий в сочетании со значительными потерями, понесенными в прошедших боях — 9 000 убитых и раненых, 3 000 попавших в плен и, что показательно, 2 800 дезертировавших. Очевидцы сообщают, что командующий армией Хасан Иззет-паша находился на грани нервного срыва. Несмотря на определенное продвижение вперед, турецкие войска оказались практически беззащитны против безжалостной реальности сурового и холодного климата. Получив приказ от верховного командования в Стамбуле продолжать наступление, Хасан Иззет-паша не справился с организацией эффективного маневра силами в таких неблагоприятных условиях. К концу ноября на фронте установилась хрупкая стабильность, и русские войска закрепились на выступе глубиной 25 километров вглубь турецкой территории вдоль оперативной оси Эрзурум-Сарыкамыш. Театр военных действий, сформировавшийся в ходе этих упорных сражениями, пока застыл в шатком равновесии, но оно не могло быть долговечным в силу стечения обстоятельств и стратегического планирования сторон. 8 декабря полковник Хафиз Хакки-бей, помощник начальника штаба Османской армии, прибыл в Трабзон на борту крейсера «Меджидие». Энвером-пашой на на него была возложена миссия "оживить Третью армию". Вопреки оборонительной стратегии, задуманной командующим армией Хасаном Иззетом-пашой, чтобы пережить зиму и начать новое наступление весной, Хафиз Хакки быстро распорядился о подготовке нового наступления. Сомнения Хасана Иззета-паши и командиров корпусов относительно практичности этого плана нашли отражение в телеграмме от 18 декабря 1914 года, в которой они сообщали Энверу о своих опасениях: «Мы должны выделить восемь или девять дней для выполнения широкомасштабного маневра окружения. Однако в это время XI корпус, удерживающий фронт, может оказаться в сложном положении. Даже в случае удержания фронта силами двух корпусов, они, вероятно, столкнутся с трудностями в борьбе с противником».
Турецкое пулеметное подразделение.
Но Энвер-паша стремился к полному разгрому русских войск в ходе зимнего наступления, основанного на маневре окружения. Приняв командование, он выехал из Стамбула на Кавказский фронт и прибыл в Эрзурум 21 декабря. Его сопровождали начальник штаба Османской армии генерал Бронзарт фон Шеллендорф, его помощник Казым-бей и начальник оперативного управления подполковник Фельдман. Энвер, будучи убежденный в том, что русские могут быть окружены и уничтожены в Сарыкамыше, был встревожен предостерегающей телеграммой Хасана Иззета. Когда эти два генерала, каждый из которых придерживался разных взглядов на кампанию, встретились в Кеприкее, Энвер не мог скрыть своего раздражения. Эта встреча, ярко описанная Казым-беем, не только помощником начальника штаба но и шурином Энвера, началась с острых слов Энвера-паши, обращенных к Хасану Иззету: «Были допущены ошибки, и ты дрогнул. Русская армия должна была быть разгромлена здесь. Теперь вам надлежит принять немедленные меры, чтобы уничтожить русских в Сарыкамыше». Хасан Иззет-паша, исчерпав свое терпение, возразил: “Это невозможно! Осмотрите окрестности самостоятельно. Зима, снежные бури. В таких условиях в это время года военная операция обречена на провал. Я атакую врага, как только установится зима и дороги станут проходимыми”. Разгневанный этими словами, Энвер закричал: “Я бы казнил тебя, если бы ты не был моим учителем” – примечательно, что Хасан Иззет-паша был преподавателем Энвера в высшем командном училище. Из-за своего нежелания начинать наступление Хасан Иззет-паша был вынужден уйти в отставку, а Энвер-паша назначил себя командующим Третьей армией.
Энвер-паша и один из его немецких советников на Кавказском фронте, 1914.
Энвер стремился повторить триумф Германии при Танненберге, используя аналогичную стратегию маневрирования. Тем не менее, он допустил элементарная оплошность — Сарыкамыш заметно отличался по географическим и природным условия от Танненберга. Трудно проходимая местность, зловещие горы, окутанные холодом кавказской зимы, резко контрастировали с европейскими равнинами и теплыми летними днями, ставшими свидетелями германского успеха при Танненберге. Кроме того, турецкая армия, не имевшая надежной техники своих немецких союзников, столкнулась с явным недостатком вооружения и обеспечения. Тем не менее, немецкое верховное командование одобрило стратегию Энвера, отдав приоритет предполагаемому отводу российских войск из Польши для усиления их позиций на Кавказе против турецкого наступления. Мемуары генерала Лимана фон Сандерса (главного военного советника в Османской империи) содержат интригующее описание принятия рокового решения: "Перед началом Кавказской кампании Энвер подробно разъяснил мне свои планы. Завершая нашу встречу, он раскрыл свои амбициозные, хотя и несколько самоуверенные намерения — выступить в направлении Индии и Афганистана после завершения операций на Кавказе". Одновременно из состава частей 3-й дивизии Османской армии, дислоцированной во Фракии, был сформирован отряд специального назначения. Его задача заключалась в выдвижении в окрестности Чоруха и воспрепятствовании движению российских войск вдоль побережья Батуми. Этот дерзкий маневр позволил бы турецкому X корпусу перейти от оборонительных действий на побережье к наступательной операции. Специальным подразделением командовал немецкий майор Штанге, и оно получило название: "Отряд Станге-бея". Недовольный руководством Третьей армии Энвер-паша спровоцировал дальнейшие изменения в ее командном составе. Полковник Ихсан-бей сменил генерала Ахмета Февзи-пашу на посту командира IX корпуса, в то время как полковник Хафиз Хакки-бей сменил генерала Зию-пашу на посту командира X корпуса. Обоим новым командирам не хватало оперативного опыта. Однако в очередной раз верные были предпочтены разумным.
Катастрофа при Сарыкамыше.
План турецкой операции предполагал одновременный охват неприятеля с задействованием трех корпусов. На правом фланге XI корпус проводил демонстративные атаки, чтобы сковать противостоящие русские части. В центре IX корпус должен был наступать к перевалу Сарыкамыш. X корпусу Хафиза Хакки на левом фланге была поставлена задача достичь Олту, пересечь горы Аллахукбер, перерезать дорогу на Карс и вынудить русские войска войти в долину Араса, где все три османских корпуса должны были скоординировать свои усилия для их уничтожения. Одновременно специальный отряд "Станге-бея" проводил десантную операцию по отвлечению и воспрепятствованию мобильности российских частей на черноморском побережье.
Турецкая артиллерия в снегу.
Исполненный предвкушения успеха, командующий Х корпуса Хафиз Хакки с нетерпением ожидал начала наступления. В письме Ихсану-паше, датированном 19 декабря 1914 года, он раскрыл чрезмерно амбициозные планы, лишенные прочной основы: “IX и X корпуса должны достичь Сарыкамыша и Карса раньше русских. Для этого необходимо выполнить два условия: внезапная начальная атака и быстрое продвижение после выполнения ее задач. Я планирую сокрушить оборону врага в течение одного-двух часов, а затем выйти к Олту.(…) Штурм Ид должен завершиться ко второй половине дня 22 декабря. Впоследствии мы будем преодолевать по 30 километров ежедневно, достигнув линии Карс-Сарыкамыш к 25 декабря”. По мере развертывания крупномасштабного наступления силы османской Третьей армии достигли 118 660 человек, 73 пулеметов и 218 артиллерийских орудий. Турецкая разведка оценивала численность противостоящих русских войск примерно в 65 000 человек.
Войска отправляются на Кавказский фронт пешим порядком.
Интенсивные боевые действия начались 22 декабря 1914 года. Османский X корпус начал наступление в направлении на Олту и на следующий день быстро занял город. В ходе этой удачной операции были взяты в плен около тысячи российских солдат и захвачены четыре артиллерийских орудий и четыре пулемета. Одновременно с этим IX и XI корпуса также решительно продвигались вперед на своих участках фронта. Однако на второй день кампании произошел досадный инцидент. В течение почти четырех часов у Нармана османские 31-я и 32-я дивизии вели между собой бой, принимая одна другую за неприятеля. Эта существенная ошибка объяснялась проблемами с чтением карт. К 24 декабря X корпус оставил далеко позади Олту, чуть более чем за три дня проделав изнурительный марш длиной в 75 километров. На этом этапе корпус готовился к развороту на юго-восток, планируя обойти Сарыкамыш с фланга. 25 декабря Энвер-паша издал исторический приказ, сообщив о победах и наметив будущую стратегию. Пленение тысячи солдат, офицеров и полковника Российской императорской армии, а также захват шести пушек, четырех пулеметов, винтовок и другого снаряжения ознаменовали значительный успех при Олту. Тем временем IX и X корпуса оказывали давление на неприятеля в своих секторах, отбросив часть его сил к Ардагану и оттесняя другие в горы. Директивы Энвера-паши для армии были ясными и решительными. Дороги, соединяющие позиции противника с Карсом, должны были быть перерезаны, и 25 декабря 1914 года османские 29-я и 17-я дивизии IX корпуса должны были вступить в Сарыкамыш. Должно было произойти смещение линии фронта на юго-восток, при этом особое значение придавалось захвату горных проходов и самого города. 28-я дивизия получила приказ обезопасить Бардыз и укрепиться там на случай возможных контратак со стороны Еникея. В то время как X корпус нацеливался на Сарыкамыш, армейское командование ожидало новостей о его передвижении и разрабатывало дальнейшие планы. Между тем, XI корпус и 2-я кавалерийская дивизия временно действовали без конкретных приказов, приспосабливая свои действия к общим целям. Общее настроение было таково: если враг отступит, его ждет гибель при Сарыкамыше; если бы русские войска остановились, IX и X корпуса были готовы начать атаку с тыла. Штаб армии, до полудня 25 декабря дислоцированный в Бардызе, планировал передислоцироваться в Сарыкамыш, где он должен был провести следующий день, 26 декабря. Вышеуказанные меры оперативного планирования и решительные действия османских войск заслужили себе место в военной истории, определив дальнейший ход событий на этом важном театре военных действий.
Немецкая иллюстрация, изображающая турецкое наступление через горы.
В 7 часов утра 26 декабря 29-я дивизия выступила из Бардыза. Несмотря на то, что снегопад прекратился, равнина возле Бардыза уже была покрыта глубоким снежным покровом, доходившим до колен солдат, что делало продвижение чрезвычайно тяжелым. Гужевой скот, тянувший гаубицы, застрял в снегу, что еще больше усложняло путь. Несмотря на эти трудности, командир дивизии полковник Ариф-бей предложил осуществить прорыв у деревни Кызылкилисе. Тем не менее, Энвер-паша продолжал настаивать, чтобы дивизия двигалась вперед. Войска были плохо снаряжены для суровых условий зимней войны в горах, не имели подходящей обуви, зачастую ничего, кроме сандалий. Самодельная обувь намокала и превращалась в ледяные наросты на ногах у солдат. Несмотря на невыносимые условия марша, людям было отказано в привалах, когда они могли бы согреться у костров. Обморожение схватило сначала пальцы ног, затем щиколотки. Еще несколько шагов по снегу, и их ноги были обездвижены, а обморожение распространялось на остальные части тела. Изо всех сил пытаясь бороться с обморожением, некоторые солдаты шли на отчаянные поступки типа самоампутаций. Такая мрачная судьба ожидала многих турецких юношей на равнинах Восточной Анатолии. Во второй половине дня в поле зрения уцелевшего личного состава дивизии оказались российские позиции. Полковник Ариф-бей обратился к командиру корпуса, полковнику Ихсан-бею, предложив дать солдатам отдохнуть хотя бы ночью, чтобы восстановить силы, прежде чем начать атаку на рассвете следующего дня. Ихсан-бей согласился, но Энвер настаивал на планах ночного штурма, не обращая внимания на тот факт, что батальоны за время снежного марша сократились до менее чем 200 человек, а температура держалась на уровне 26 градусов ниже нуля. Горы Аллахуекбер в сгустившейся темноте напоминали белый ледяной ад, и тишина смерти окутала сцену. В ту роковую ночь доблестные 86-й и 87-й полки успешно отразили контратаки русских войск и сами захватили стратегическую высоту Чамурлудаг. Первоначально турецкие офицеры полагали, что Сарыкамыш находится сразу за холмом, но быстро поняли, что до города оставалось еще 8 километров, которые предстояло пройти по равнине под неприятельским огнем; ошибочное суждение было связано с неадекватностью имевшихся в войсках карт. К счастью, подкрепление уже появилось на горизонте: после трудного 22-часового марша Чамурлудага достигла 17-я дивизия.
Турецкая колонна в горах Аллахгуэкбер.
Одновременно, части X корпуса под командованием полковника Хафиза Хакки продвигались вперед, маршируя в течение изнурительных 14 часов. Усталость и голод сменили первоначальные страхи перед обморожением и русскими пулеметами на непреодолимое безразличие. Ранним утром 26 декабря, на восемнадцатый час своего безнадежного марша, 91-й полк X корпуса попал под огонь противника. После почти двухчасового ожесточенного боя русские отступили, и полк мог продолжить свой путь как раз в тот момент, когда снежная буря охватила окрестности. Несмотря на тяжелейшие условия, 91-й полк прибыл в Косор через 21 час после выхода из Пенека, преодолев всего 8 километров. Аналогичный "прогресс" наблюдался и у других частей и подразделений, некоторые из которых в конечном итоге расположились на отдых в деревнях Косор, Арсеник и Пацик – в 40, 35 и 30 километрах от Сарыкамыша соответственно. Впереди над ними маячили огромные горы Аллахгуекбер, и требовалось как минимум два дополнительных дня, чтобы добраться до Сарыкамыша. Утром 26 декабря Энвер-паша, генерал Бронзарт фон Шеллендорф и другие старшие офицеры осматривали поле сражения в бинокли. Укрытая туманными лесами высота Чамурлудаг и видневшаяся неподалеку деревня Черкезкей указывали на близость к Сарыкамышу. Сам город, гордившийся функциональным железнодорожным вокзалом, русскими военными казармами и высокими церквями, ожил в тот зимний день, готовясь к упорной обороне. Стратегия Энвер-паши заключалась в том, что он намеревался захватить город силами IX корпуса и впоследствии окружить русские войска и предотвратить их отступление к Карсу, тем самым обеспечив их разгром.
Турецкий обоз в горах, 26 декабря 1914.
Османская атака началась в 7:30 утра. Русские войска занимали стратегически выгодное положение в лесах к северу от Черкезкея, ожидая предстоящего наступления турецких войск. Воздух был насыщен беспримерным напряжением, когда турецкие солдаты продвигались вперед и были встречены непрекращающимся огнем станковых пулеметов. В то же время русская артиллерия беспощадно обстреливала турецкие гаубицы, эффективно подавляя их огонь. В течение всего дня не затихал грохот сражений. Когда солнце опустилось за горизонт, командир IX корпуса Ихсан-паша подошел к Энвер-паше с серьезной оценкой положения: «Наши силы для штурма недостаточны, а резервы истощены. Дорога на Еникей уязвима, что может привести к захвату противником Чамурлудага и наших тыловых позиций. Без резервов передислокация подразделений невозможна. Сомневаюсь в нашей возможности перегруппироваться за ночь, восстановить порядок и начать новое наступление завтра утром.» Энвер-паша, признавая суровую реальность, согласился с этими выводами. Солдаты X корпуса, состоящего из 30-й, 31-й и 32-й дивизий, в ночь с 25 на 26 декабря расположились лагерем в трех деревнях. В 5 часов утра корпус начал очередной тяжелый марш, взбираясь на громады гор Аллахуекбер. В тот день не шел снег и светило холодное солнце. Чем выше поднимались войска, тем сильнее становился ветер и тем ужаснее ощущался мороз. Продвижение по толстому снежному покрову было затруднено, и солдаты падали один за другим. Перед подходившими сзади подразделениями разворачивалось леденящее душу зрелище: вереница серых точек поднималась вверх, один ряд медленно продвигался, другой стоял неподвижно - то были обессилившие, умиравшие или умершие от переохлаждения. Неподвижная колонна, мрачное свидетельство того, как тяжело давалось восхождение на вершину, увеличивалась в размерах по мере подъема. Усталость, голод и недосыпание преследовали войска, усугубляемые неадекватным зимним обмундированием. Суровые условия оставляли людям мало шансов выжить. Изможденные солдаты выпускали винтовки и падали на колени, не способные двигаться или говорить. Смертельное безразличие охватило их, возвещая о глубоком сне, от которого они никогда не пробудятся. Таким образом, труднопроходимая местность и ужасающий холод стали причиной мрачного завершения великого пути, предвещая начало конца. В ходе изнурительной одиссеи, длившейся 14 мучительных часов, получившей впоследствии печальную известность как «марш смерти», остатки X корпуса упрямо достигли своей первоначальной цели — заветной деревни Бейкей. Последовал зловещий подсчет личного состава, показывающий ошеломляющий уровень потерь в 90 процентов. Всего 1 400 доблестных солдат из 30-й дивизии успешно достигли Бейкея, в то время как неумолимые горы унесли жизни 15 000 человек. Эти тяжелейшие потери отражали и судьбу двух других дивизий; бесчисленное количество потерянных жизней, и ни одной - от пули в бою. «Мы выступили из деревни, когда было еще темно. Аскеры (рядовые) следовали за чаушами (мл. командирами) в полном молчании. У нас были местные проводники, и, судя по картам, которыми мы располагали, мы верили, что сможем достичь вершины за три часа. Мы шли в два раза дольше, а дорога все еще вела вверх. По мере того, как мы поднимались выше, пейзажи становились все более дикими, хотя и красивыми. Казалось, что вся эта местность состоит из бесконечного снегового пространства и замерзших рек. Мы видели под собой холмы, покрытые снегом и льдом. Я и представить себе не мог, как наши артиллеристы смогут поднять свои орудия на эту крутую снежную гору. Мы поднимались в сложных условиях, но сохраняли порядок и дисциплину. Наконец, мы добрались до самой высокой точки, которая представляла собой широкое заснеженное плато... Все были измучены. Внезапно задул резкий ветер, а затем налетела метель. Видимость была нулевой. Никто не мог ни говорить, ни отдавать приказы, не говоря уже о том, чтобы помогать друг другу. Длинная походная колонна распалась. Солдаты уходили туда, где могли разглядеть черную точку на опушке леса или берегу реки, где был виден дым от костра. Офицеры изо всех сил старались собрать свои подразделения, но их никто не слушал. Я до сих пор помню эту сцену. Рядовой стоит на коленях в снегу у дороги, кричит, крепко обхватывает руками кучу смерзшегося снега, кусает ее и царапает ногтями. Я попытался помочь ему и увидел, что под настом погребен еще один солдат, замерзший насмерть. Я хотел помочь живому встать, чтобы отвести его обратно на дорогу. Он никак не реагировал и продолжал раскапывать погибшего товарища, срывая ногти и раня руки в кровь. Бедняга сошел с ума. Мы оставили так более десяти тысяч душ за один день под снегом в этих проклятых ледниках». (Из воспоминаний лейтенанта 93-го полка 31-й дивизии) 93-й полк, первоначально насчитывавший 5 000 человек, прибыл в деревню Башкей всего с 300 солдатами. Чтобы предотвратить подобную судьбу других полков, полковник командир 31-й дивизии Хасан Васфи-бей издал важнейшую директиву. В приказе говорилось, что первоначальное приказание всем частям прибыть в Башкей этой ночью было нецелесообразным. Расстояние между Арсеником и Башкеем, в обычных условиях составлявшее более 7 часов ходьбы по извилистой равнине, оказалось коварным. Ледяные метели и снежные заносы уносили жизни как людей, так и тягловых и вьючных животных, их безжизненные тела были разбросаны по дороге. Полковник Хасан Васфи-бей, став свидетелем душераздирающей сцены, счел попытку движения войсковых колонн ночью равносильной убийству. В свете этого был разработан новый план. Частям, уже вышедшим из Арсеника, было рекомендовано ночевать в обширном сосновом лесу к западу от равнины, в направлении села Яйла. Им было велено разжигать костры, чтобы согреться, а людям воздерживаться от сна, чтобы предотвратить обморожение. На следующий день они смогли продолжить свой путь в Башкей. Кроме того, следующий день для всех подразделений был объявлен днем отдыха. Тем, кто еще не покинул Арсеник, в директиве было рекомендовано найти опытных проводников и использовать дорогу Иссыздере. Рассвет следующего дня открыл истинные масштабы бедствия. В 30-й и 31-й дивизиях из первоначальных 32 300 солдат и офицеров в строю остались только 3 400 человек, большинство из них были больны. Продвижение 32-й дивизии в Бардызе было остановлено мощными русскими силами. Русские передовые отряды проникли в тыл корпуса и фактически разделили 30-ю и 31-ю дивизии. Следуя приказу Энвер-паши, полковник Хафиз Хакки отменил запланированный день отдыха. Вместо этого он приказал остаткам своего корпуса отойти на линию Дивник-Чатак, стремясь нанести решающий удар русским частям у Новоселима и окружить якобы отступающего из Сарыкамыша противника. Вопреки ожиданиям, русские войска только укрепляли свою оборону в Сарыкамыше. Одновременно Энвер-паша лично отдал приказ 29-й дивизии IX корпуса начать новое наступление на русские позиции в окрестностях Сарыкамыш. В последние дни декабря 1914 года 87-й полк под командованием подполковника Лютфулла-бея одержал быструю победу, под покровом ночи войдя в Черкезкей. К сожалению, восторг победителей был недолгим, так как вскоре они обнаружили себя в ловушке в деревне. Русские солдаты полковника Барковского не отступили из Черкезкея и решительно возвращали населенный пункт под контроль. Бои продолжились на рассвете, и на следующее утро турецкие подразделения в Черкезкее сдались, став военнопленными.
Битва при Сарыкамыше. Российское изображение.
Осознавая бесполезность продвижения к Сарыкамышу силами одного только IX корпуса, Энвер-паша предпочел выжидательную тактику. 28 декабря было объявлено днем передышки в ожидании прибытия X корпуса полковника Хафиза Хакки. Тем временем X корпус достиг железной дороги Сарыкамыш-Карс, уничтожив рельсовые пути. Одновременно к Сарыкамышу прибыла 31-я дивизия. Тем не менее, полковник Хафиз Хакки по прибытии столкнулся с удручающим положением – от первоначального личного состава дивизии численностью в 14 000 человек осталось всего не более 1 000 усталых солдат. Чтобы перегруппироваться и сохранить силы для возобновления наступления, он отдал приказ об отходе. Когда турецкие войска приблизились к деревне Ягбасан, их встретил шквальный огонь российских пулеметов. Последовало короткое, но ожесточенное столкновение, прежде чем русские отступили обратно к Сарыкамышу, подготовив этим маневром условия для разворачивающейся драмы этой исторической кампании.
Усиление России в Закавказье в начале XIX века вызывали недовольство региональных держав - Турции и Персии. Первая из них, незадолго до это потерпевшая эпичное поражение в очередной войне с Россией (1787-1791) не смогла быстро отреагировать военным путём на присоединение к России Картли-Кахетии (1801), а также Менгрелии и Имеретии (1803). В результате в том же 1803 году в результате успешного похода русских войск под командованием генерала Гулякова России покорились Джаро-Белоканские общества и Илисуйский султанат. Удачные действия русских заставили эриванского хана (вассал персов) принять все требования, а открытые в это же время переговоры с бакинским ханом о принятии его в подданство давали возможность главнокомандующему кавказскими силами генералу князю П. Д. Цицианову (грузин, кстати) направить все свои силы против Гянджи, которую он считал первостепенной важности. В январе 1804 года князь открыл боевые действия, и русские штурмом взяли Гянджу. Это послужило поводом к началу войны Персии с Россией. Однако последовавшие за этим осада Еревана, действия в Карабахе и покорение Баку немного попячили персов, в результате шах был вынужден взять паузу. Как итог - 14 мая 1805 года был заключён Кюрекчайский договор, согласно которому Карабахское ханство входило в состав России. Да-да, тот самый Карабах.
Для всех любителей карт
Затишье на Кавказе позволили России переключить внимание на Европу, где как раз полным ходом шла война третьей коалиции, и все игроки готовились вот-вот увидеть высокое небо Аустерлица. Персидский шах, разумно решивший, что пока внимание России занято войной с французами, неплохо бы воспользоваться ситуацией и вернуть себе контроль над территорией Карабаха. Для этого 40-тысячное войско под командованием наследного принца Аббас-Мирзы перешло реку Аракс по Худаферинской переправе. Переправу оборонял батальон 17-го егерского полка под командованием майора Лисаневича, который после быстрого боя отступил в Шушу. Не имея существенных сил под рукой, князь Цицианов выслал навстречу неприятелю второй батальон того же полка, под командованием полковника Карягина (493 человека) с обозом и двумя орудиями. Батальон вышел из Гянджи по направлению к Шуше. Данный путь составлял около 100 км.
Спустя три дня на подступах к Шуше в районе Шахбулага батальон натолкнулся на передовой персидский отряд сардара Пир-Кули-хана, численностью около 3—4 тысяч. Карягин перестроил батальон в каре и продолжил марш, отражая атаку персидской кавалерии. К вечеру к персам подтянулись основные силы и Карягину пришлось укрепиться с помощью вагенбурга в районе Аскерана на берегу реки Каркарчай на территории старого татарского кладбища. В результате ожесточённых атак русский отряд понёс значительные потери (почти 200 человек). В результате обстрелов из фальконетов в строю осталось лишь 150 человек. 26 июня отряд поручика Ладинского сделал вылазку, чтобы добыть воду. Также им удалось штыками переколоть батарею персидских артиллеристов. Посланный в ближайшую деревню Храморт за фуражом отряд поручика Лисенко сдался персам. Положение осаждённого отряда становилось критическим: патроны и сухари были на исходе.
29 июня было решено тайно покинуть лагерь и внезапно атаковать крепость Шахбулаг. Крепость была взята, однако русский отряд вновь на 13 дней оказался блокированным персидской армией. Армянский проводник Юзбаш помог отправить донесение князь Цицианову и вернуться обратно. Чтобы выиграть время, Карягин начал вести переговоры о сдаче. Однако, усыпив бдительность Карягин решился на дерзкий рывок в соседнюю крепость Мухрат, которую впоследствии и занял. Однако до этого нужно было переправитьб людей, и главное - орудия, через стремительный горный поток. Один из солдат (его имя известно - Гаврила Сидоров) предложил соорудить "живой мост". Это решение стоило малочисленному отряду чувствительных небоевых потерь. По одной версии, десяток солдат встали в поток, а у них на плечах соорудили импровизированный настил из ружей. Ломая кости солдат, пушки перекатились на другой берег. При переправе орудий Гаврила Сидоров получил травмы, от которых впоследствии умер. Однако крепость удалось занять.
Примерно так было дело
15 июля князь Цицианов разбил персов, а после соединился в Мардакерте с остатками отряда полковника Карягина. Сам Карягин получил за этот поход золотую шпагу, все офицеры и солдаты — награды и жалованье, а погибший при переправе пушек Гаврила Сидоров — памятник на полковом плацу в городе Манглиси.
Война с Персией закончилась лишь в 1813 году Гюлистанским мирным договоров и полной победой России. За эти 9 лет (с 1804 по 1813 годы) Россия также успела повоевать с Францией (1805, 1806—1807, 1812), Турцией (1806—1812), Швецией (1808—1809), а также находилась в состоянии войны с Англией (1807—1812).
«Государь Император Высочайше повелеть соизволил: 1) Взятый пароходом Владимир с боя, 5-го ноября, 10-ти пушечный турецко-египетский пароход в 220 сил Первас-Бахры, наименовать Корнилов и приписать к 42-му Флотскому Экипажу и 2) Взятый 4-го нября пароходом Бессарабия, турецкий транспортный пароход в 200 сил Меджари-Теджарет, наименовать Турок, с причислением к 4-му Ластовому Экипажу. ______
Действия отряда Вице-адмирала Серебрякова. В ночь с 6-го на 7-е ноября, вице-адмирал Серебряков с отрядом, состоящим из фрегатов: Мессемерия и Сизополь, корветов: Андромаха и Пилад, брига Птоломей, пароходов Херсонес, Могучий, Боец и Молодец, и с 8 казацкими лодками, - снялся с редутского рейда, и 7-го числа в 11 часов утра, подошёл к посту св. Николая, стал на якорь. Тотчас был открыт с наших судов огонь, на который Турки отвечали сильными и меткими выстрелами из земляных батарей, устроенных на берегу. Вице-адм. Серебряков продолжал бомбардирование около двух часов, и нанеся значительный вред неприятелю, снялся с якоря, для следования вдоль анатолийского берега; понижение барометра не позволилопредпринять отряду сему никаких военных действий против Требизонда, и вице-адм. Серебряков решился отправится в Сухум-Кале. Проходя мимо Эски-Требизонда (Старый Требизонд), в 40 милях от Батума, отряд встретил 5 кочерм, под турецким военным флагом, тотчас напал на них и отрезав одну, с 14 человеками команды, взял её в плен; остальные же кочермы выбросились на берег. Ппонижение барометра и тут не дозволило в. адм. Серебрякову, истребить их *); отряд возвратился в Сухум-Кале. Во время бомбардирования поста св. Николая, с нашей стороны потеря состояла из убитых нижних чинов 2, раненых: обер-офицеров (мичман Обезьянинов) и нижних чинов 5. Суда потерпели следующие повреждения: фрег. Мессемерия, с левой стороны под скулой 1 пробоина и повреждена фок-ванта. Фрег. Сизополь, в борте пробоин 5, повреждены два катера, перебиты: фор-брам штаг и фордуны; убито 2 и ранено 2 матроса. Корв. Андромаха: у правого ретирадного порта разбиты ядром обшивочные доски; пробита роковина; перебит шпринг и во многих местах бегучий такелаж; 8-ми вёсельный катер изломан гранатою. Корв. Пилад, фок-мачта ниже ахкантов на сажень пробита ядром; на высоте 1 1/2 саж. от палубы, сделана на той же мачте выбоина, глубиною на 3 дюйма; по корпусу, три пробоины; ранено: мичман Обезьянинов и 2 матроса. Парох. Херсонес, две пробоины в баргоуте и кожухах; перебиты стёкла рам в машинных люках. Парох. Могучий, две пробоины, в носу и в корме, обе над обшивкою. Парох. Боец, в разных частях надводной части корпуса 8 пробоин, их коих 3 сквозные; повреждена фор-стеньга; ранен кочегар 1.
Рапорт командира 44пушечного фрегата Флора, Капитан-лейтенанта Скоробогатова, от 11-го ноября 1853 года, командующему отрядом судов, крейсерующих у восточных берегов Чёрного моря, контр-адмиралу Вукотичу 1-му. 9-го ноября, в половине 2-го часа по полуночи, нв пути из Севастополя в Сухум-Кале, находясь на высоте укрепления Пицунда, - в 12 милях от ближайшего берега, при тихом бом-брамсельном ветре от SO, имея ходу 2 узла, увидел впереди на ветре, - в одной миле расстояния, - три парохода, державшиеся соединённо. На сделанный с фрегата опознательный сигнал, ответа не получил и заметил, что пароходы, выстроясь в линию и скрыв огни, взяликурс к фрегату, когда же приблизились на пушечный выстрел, вверенный мне фрегат был уже совершенно готов к бою. В 2 часа, пароходы, идучи малым ходом, по направлению к носовой части фрегата, остановились, - открыли порты и начали действовать по фрегату ядрами. Не допуская бить себя продольными выстрелами, и уклонил фрегат под ветер и с левого борта открыл по пароходам батальный огонь, продолжавшийся около 20 минут. Манёвр этот, соединённый правильным огнём артиллерии, заставил пароходы замолчать и выйти из-под выстрелов фрегата; тогда, осмотрев и заделав полученную в борт пробоину, я привёл в бейдевинд на прежний галс. Пароходы же, сойдясь на близкие расстояния между собою, вероятно для совещания, через 10 минут снова приблизились к фрегату, по тому же направлению как и в первый раз, и вторично открыли огонь. Фрегат, повторяя свой первыйманёвр, отражал нападение пароходов, действуя с того же левого бортабатальным огнём, продолжавшимся 30 минут, что и заставило пароходы, с повреждениями в корпусе, опять удалиться от фрегата. Таким-образом повторяя свои нападения, пароходы действовали с 2 до 6 часов; после чего удалившись, оставались вне наших выстрелов до рассвета. Фрегат же, находясь от берега в 10 милях, на середине расстояния между укреплениями Пицунда и Бомборы, поворотил на правый галс, к берегу. С рассветом, пароходы подняли турецкие флаги и тогда замечено, что пароход, делавший ночью сигналы фонарями, имел на фор-брам-стеньге вице-адмиральский флаг и выкрашен был чёрною краскою; два другие имели по борту белые полосы и 16 пушечных портов; все пароходы были 3-х-мачтовые, с батареями. В 1/2 7 часа, по сигналу с адмиральского парохода, два другие парохода взяли направление к фрегату, на наветренную сторону; адмиральский же пароход следовал за кормою фрегата. В сие время мы увидели на ветре в 4-х милях, к берегу, шхуну Дротик с выкинутыми вёслами; - заключая по направлению, взятому двумя пароходами, о намерении их напасть на шхуну и чтобы сколь-возможно воспрепятствовать этому, - я поворотил обер штаг и приведя остававшийся адмиральский пароход против своего борта, открыл по нём усиленный огонь. Действия мои заставили пароходы оставить покушение на шхуну и идти на помощь к адмиральскому пароходу, спешившему соединиться с ними и старавшемуся избегать моих выстрелов. Таким-образом, обращая на себя всё внимание пароходов и не допуская действовать продольно я во всё время сражения заставлял их держаться соединённо, что подавало мне возможность наносить им сильный вред; так-что к 9 часам утра, пароходы решительно были не в состоянии выдерживать долее огня моеё артиллерии и постыдно бежали по направлению к W, оставя поле сражения парусному фрегату, получившему от них только две надводные пробоины. Во время действия днм, я приказывал преимущественно целить в адмиральский пароход и с удовольствием заметил, что он был повреждён гораздо более прочих; я видел также, что отойдя от меня на довольное расстояние, сей пароход был взят другими на буксир.Фрегат же, имевши при маловетрии ходу 1 1/2 узла, скоро потерял их из виду, - а в 10 часов сделался штиль. Движения адмиральского парохода и управление его артиллериею, во всё время сражения, было гораздо правильнее остальных двух. Замечено также, что люди у него были не в турецких костюмах. Экипаж фрегата, во время этого дела, оказал беспримерное самоотвержение, мужество и храбрость. Убитых и раненых не имеется. В отзыве, сделанном контр-адмиралом Вукотичем, командиру Севастопольского Порта вице-адмиралу Станюковичу, в рапорте от 11 ноября 1853 г. за № 23, сказано: "Необыкновенное мужество, храбрость и искусство капитан-лейтенанта Скоробогатова, при отражении трёх больших турецких пароходов, шедших для нападения на Сухум-Кале, спасли редут сей, ибо в то время там был только один тендер Скорый; фрегаты же Месемерия и Сизополь, корветы: Пилад и Андромаха, бриг птоломей, пароходы: Херсонес, Молодец, Могучий и Боец находились в экспедиции против укрепления св. Николая, под начальством вице-адмирала Серебрякова. По доведении о сём деле до сведения Государя Императора, Его Величество повелеть соизволил:командира фрегата Флора, капитан-лейтенанта Скоробогатова, произвести в капитаны 2го ранга; офицеров представить к наградам и всем объявить Высочайшее благоволение; нижним же чинам пожаловано: 6 знаков отличия военного ордена и по рублю серебром на человека.»
Михаил Николаевич Станюкович, командир Севастопольского порта, военный губернатор Севастополя в 1852–1855 гг. Источник: https://m.vk.com/wall-42871788_6700
