Запретная зона
Автор: Алексей Грибанов
Какой УЖАС утаивают стены ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ЛЕЧЕБНИЦЫ закрытой ещё в далёком СССР - ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА
Автор: Алексей Грибанов
Какой УЖАС утаивают стены ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ЛЕЧЕБНИЦЫ закрытой ещё в далёком СССР - ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА
Автор Волченко П.Н.
Ссылки на предыдущие части:
- Что?
- Пошли-пошли, Кость, только ничему не удивляйся, - он уже не смотрел на Костю, он уже шагал вперед, будто всю жизнь на этой секретке провел, едва ли ее не проектировал. Бухали его тяжелые сапоги по коридорам, распахивал двери, одну, даже не попытавшись толкнуть, саданул с ноги тяжело и увесисто, и она, дверь, высадив рассохшийся косяк запертым язычком замка, распахнулась. Всё было так, словно он знал всё наперед, хотя… почему «словно» - его эхо зацепило чуть больше, чуть больше он узнал и познал в том видении.
Они шли мимо каких-то огромных установок, больше всего похожих на трансформаторы, только обвешанные дополнительными шарами, обмотками, и, что самое удивительное, в этом царстве тьмы, эти установки чуть-чуть светились холодным синеватым светом. Призрачным, слабым, едва угадываемым, если посветить в их сторону фонарем, то и не видно будет. А так, оглянувшись – видно: светятся, и едва слышно – гудят.
- Сюда, - он остановился у последней двери, толстенной, железной, даже на вид бронированной.
- Что там?
- Полигон.
- Такой же?
- Нет. Этот весь армированный. Наученные уже были.
Костя потянул ручку, боясь, что дверь может быть заперта, или же просто – приржавела, сдвинь теперь такую многопудовую громадину, но нет. Дверь пошла плавно, беззвучно, без единого скрипа, легко. Отворилась и пред Костей предстал зал, огромный, высокий, будто наполненный синеватым фосфорицирующим туманом. Им было окутано всё кругом, он плавно, медленно, слоисто выплывал из громоздких саркофагов, стекал вниз, как туман в фильмах про ведьм, растекался.
Костя шагнул в зал, шагнул в этот плывущий туман, замер на входе. Фонарь в его руке моргнул, тихонько зашипел и погас. Тут даже горение похоже не дозволялось, не то что работа электрики, электроники.
Костя сделал еще шаг вперед, туман расползался от его движений, обтекал его. Оглянулся, Сергеич стоял всё там же, за дверью. Он курил, глубоко затягивался, задерживал вдох, и выдыхал уже почти прозрачный сизый дымок.
- Сергеич, - почему-то не громко, едва ли не шепотом, позвал он, - Ты чего там?
- Не хочу я, не хочу я, Костя, вот так вот, как скотина на убой.
- Ты вообще про что?
- Про это я, Кость, - и вдруг, внезапно, закричал так, что заметалось, загремело эхо под сводами этого огромного зала, - Про это вот всё! Про это!
Зло бросил окурок, вдавил его в пол, сплюнул смачно, и резко, порывисто вошел в зал. Вошел, и не остановился, пошел вперед, к саркофагам, по дороге хватанул плечом по замершему Косте, да так, что тот едва не повалился, прошел к центральному из саркофагов, встал над ним, смотря туда, внутрь. Дышал он тяжело, грудь его вздымалась и опадала, кулаки сжимались и разжимались, вздувались ноздри.
Костя поспешил за ним следом, чуть испуганно озираясь, и было от чего. Вокруг стала кишеть жизнь. Будто из нор, то ли из вентиляционных отверстий, то ли еще откуда-то, стали появляться мелкие твари. Странные, гротескные, разные. Какая напоминает лисицу, какая куницу, а всё больше таких, что на крыс похожи. Они словно зрители, выбегали, останавливались, замирали. Вставали на задние лапы, смотрели.
Костя встал рядом с Сергеичем, глянул в саркофаг и… там, в питательном растворе, лежал человек. Как живой, как спящий. Обычный, среднестатистический, чуть пожилой, голый, облепленный электродами, как там, в видении. Глянул в соседний саркофаг. Там старик. Тоже голый, обвисшая плоть, закрытые глаза, электроды, провода.
- И что это? Что дальше? – голос у Кости дрожал.
И тут случилось дальше!
Весь проект выложился у него перед глазами, расстелился пред его памятью от начала, от больших надежд и до самого конца, до последних его минут, и понесся дальше, сквозь время, вперед, набирая обороты, уже обгоняя дни сегодняшние, улетая в далекое-далекое, предполагаемое будущее.
Давно-давно, чуть не тысячу лет назад. Шаман, камлающий на взгорке в одиночестве, чувствующий, как место это волшебное вытягивает из него душу, и он выходит в след за ней, погружается в камень, в почву, и чувствует жизнь вокруг. И видит уже глазами птицы, и сам парит. И птица потом следует за ним его извечным спутником.
Уже много позже. Другой ведун, что принес кровавую жертву, и смог уйти в медведя, стать им навсегда. А человеком – нет, не перестал быть, и потому медведь этот всё больше на задних лапах, и всё больше похож на человека.
И дальше-дальше – через время, поколения. Слуги шаманов, волхвов, колдунов. Познание. И потом – проект. Все так же – через малое сначала. Попытаться управиться с управлением мелких тварей, грызунов, и распахивающееся нечто иное, новое, непостижимое. Эфир, астрал – называйте как угодно. Знания. Знания о прошлом, знания о будущем, ведовство грядущего. Но не неотвратимого. Разного. Оно может быть любым. Убей, спаси, уйди – всё может изменить грядущее, всё оставит след в завтрашнем дне.
Желание отдать, выложить центральному комитету компартии новое, непознанное, но… Видение: полыхающий ад, танки, вгрызающиеся в растрескавшуюся, обгоревшую землю траками. Зарево ядерных вспышек. Захват. Война. Неуемность… Надо остановиться. Нельзя отдавать знания – эти знания, нельзя отдавать никому! Никогда! Даже там, далеко в будущем!
И тогда, чтобы никому не была дана власть, злые электрические хлысты зарядов бьющие по людям на этой секретной точке, паника, огонь, бег, никого нельзя отпускать! Смерть… Они – те кто здесь в саркофагах, хранители. Потому что придут, пришли за их знаниями, и придут после. Нельзя… никому нельзя отдавать… Потом, к телам пришли они – мелкая живность. Они рвали тела, доставали из них всё то, что было нужно для физиологического раствора, для поддержания жизни в телах лежащих в них людей. Органы, глаза. Потом они с годами перестроили себя, доросли до того, чтобы органика была не родной – животных. Так и появились хранители в открытом мире. А точка эта секретная: произошло землетрясение, обрушение подъездных путей, осел целый склон, и всё – заблокировало вход. И забыли про них, был год больших перемен, 1953 – умер Сталин. Хватало того, что творилось в мире, а точку – списали, дело легло в архив, на потом, на далекое потом. И больше нет путей сюда, а там, где пробрались они… Тот путь, кому нельзя – не увидят, не заметят, блуждать будут и уйдут.
Костя пошатнулся, едва не упал. Отступил на пару шагов, помотал головой. Теперь он знал свою задачу, свою миссию. Он должен подняться, он должен выйти из глубин, он должен защитить их, хранителей этого места.
Глянул на Сергеича, тот уселся на пол, привалился спиной к стенке саркофага, снова закурил. Тут, внутри, где гасли карбидные фонари, его сигарета тлела нехотя, но всё-же, кое-как, протягивалась, чадила.
- Пошли?
- Нет, Кость… нет. Ты иди. А я нет. Мне нельзя, - он расстегивал ворот своей штормовки, застежки на рукавах, - я уже тут… я тут буду. Привет Фоме там передавай, - вздохнул, - да и вообще.
- Сергеич…
- У каждого свой путь, Кость. Я – смена… - вздохнул, сдергивал с себя уже штормовку, - Я тут теперь буду, там место одно есть свободное для меня, - живность подтягивалась ближе, и до Кости вдруг дошло, что они, мелюзга эта для того подбираются, чтобы когда Сергеич уляжется, прицепить к нему всё это, что кругом, чтобы облепить его так же электродами, как остальных, и то, что правда – останется тут Сергеич навсегда, - Ладно, ты не унывай. Свидимся еще.
Костя шел следом за шустрой мелюзгой. Его вели наружу не тем же ходом, а вверх, по самой базе. Подвели к широкому проему вентиляционной шахты, он ухнулся на четвереньки, пополз в след за бегущими перед ним голенастыми, длиннолапыми то ли ласками, то ли крысами. Оцинкованный, отржавелый короб шахты кончился, дальше труба, узкая, тоже ржавая, но там, впереди – виден свет дня. И он пополз, пополз вперед, обдирая локти, колени, плечи. Уже пахло свежестью, лесом, тайгой. И…
Он выполз, оказался снаружи, в высоких зарослях какого-то куста. Он дышал глубоко, никак не хватало у него сил просто перестать валяться и глубоко-глубоко вдыхать этот чистый, прекрасный, живой таежный дух.
Но надо, очень надо. Будущее, оказывается, очень зыбкое. И даже тогда, когда его знаешь наперед, оно может быть очень маловероятным, как сейчас. Он должен сделать так, чтобы никто не ушел, он должен… Только сможет ли? Он не убийца.
Перевернулся, на корточках, взобрался на вершину кряжа. Там, внизу, простирался вид на ту поляну, с которой они несколько часов назад сбежали в пещеры. На поляне уже была развернута бурная деятельность: один малый вертолет, и один большой, грузовой что-ли? Рядом, наверное из грузового, что-то наподобие передвижной лаборатории выкатили, только уж совсем футуристического вида она. Рядом с нею суетятся будто пузатые, люди в каких-то странных, защитных костюмах, бликует, холодно отблескивает материал их комбезов. Меж ними снуют военные, немного, но все же – это сила. А вон и спецы стоят. Те, двое, что загнали их с Сергеичем, в пещеру, что уложили таки Хозяина тайги. Интересно – жив ли он? Жив… Вон, подняли на носилках вчетвером, тащат тяжело, а он слабо отбрыкивается такими большими, такими страшными, но такими бессильными сейчас лапами.
Кусты, чуть в отдалении, зашуршали, затрещали тонкие веточки, Костя вздрогнул, обернулся. Рядом лежала винтовка в обвесе из мелкой поросли, обмотанная тряпьем цвета зелени, и рядом подсумок с уже снаряженными магазинами. В кустах уже никого не было, только хвост чей-то рыжеватый на прощание вильнул.
- Прям как в мультфильмах, - грустно усмехнулся Костя, взял винтовку, в которой признал СВ-8, приложил ее к плечу, улегся на нее щекой, приник глазом к прицелу. Вот они все, как на ладони. Только… не успеть. Не успеть. Да. Начать со спецов, дальше – военные, дальше…
- Да что же ты! – Костя отпрянул от прицела, упал на спину, уставился в небо, - Это же люди! Живые люди, а ты…
Закрыл глаза, и снова накатило: горящий термоядерный горизонт, спекающаяся в красноту пылания броня танка, остовы тел, война, где не будет победителей. И это пришло не как информация, не как просмотренная сцена фильма, а насыщенное болью, потерями, агонией еще живых, но умирающих людей. Он все это почувствовал. Почувствовал своей нервной системой, это он бился в агонии, это он умирал, это его города пылали, сносились ветром под ножкой циклопического ядерного гриба там, на горизонте, под сгорающими небесами.
- Надо, - снова приник к прицелу. Спецы.
Навелся. Спец сидел спокойно, курил, винтовка лежала у него на коленях. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох…
Выстрел!
Спец сделал еще одну затяжку, прищурившись, глянул в небо, выдохнул облачко дыма. Палец Кости закаменел на спусковом крючке, из глаз текли слезы. Он не мог, он просто не мог вот так взять и убить человека. Нет… Не получалось. Он не послушный инструмент в их руках. Они, те – в саркофагах, просто привыкли к власти и не хотят ее отпускать, а ему – ему они могли показать какие угодно картинки, ведь так? Сейчас он просто поползет вниз, тихонько исчезнет, тихонько уйдет в тайгу, и никто его уже не найдет.
Все эти мысли пролетели у него в голове за секунды, и он уже собрался оторваться от прицела, когда на поляне началось действо. Стали появляться они – Эхо. Один за другим. Они явились из ничего, проявились мерцающими своими, будто электрическими, силуэтами, и пошли вперед. Тут же и ожил лес вокруг, затрещали ветви, и на поляну, громко дыша, играя мускулами на боках, вылетел лось, вскинул ближайшего бойца лопатистыми рогами, быстрыми, стремительными силуэтами промелькнули волки, меж кустов своей седой рыжиной промелькнула рысь, с небес спикировал сарыч.
Застрекотали очереди, а те, в спецкостюмах, засуетились, торопливо выволакивая из своей передвижной лаборатории какие-то установки. Выстрелили разряды из силуэтов по людям, но лишь пара бойцов завалилась, а тем, что были в комбезах – ничего.Разряды просто разбились об них, разлетелись синим маревом. Костя не отрывался от окуляра прицела, торопливо осматривал поле боя. Бойцы быстро сориентировались, прятались за научников в защитных костюмах, стрекотали быстрые выстрелы, живность валилась. Научники, под шумок, суетливо что-то монтировали, и в следующее мгновение – полыхнуло вспышкой от центра поляны.
Голова Кости взорвалась от крика. Он услышал, как воют, бьются в агонии те, кто там, внизу в саркофагах. Их ментальный крик, их боль, настоящая – ее не подделать, и отзвук их мыслей, который дал ясность, осознание ему – Косте. Они знали, что погибнут. Погибнут все… Это их последняя схватка, они знали, о его нерешительности, о том, что не сможет и это и было той самой точкой невозврата, неопределенностью будущего, где он либо уйдет, либо начнет бой. Но они погибнут в любом случае – это была их плата. Потому и Сергеич остался. Он останется один, но он будет хранить точку.
Костя выцелил установку. Нажал на курок – выстрел! Установка заискрила, сияние ее померкло, животные всё еще напирали, лес огласился медвежьим ревом, на поляну из леса валила целая толпа крупных кабанов, падали, но следующие перелетали, перепрыгивали через трупы поверженных, поднимали на клыки научников, сбивали, топтали. С треском вылетели из подлеска олени.
Костя перевел прицел на бойца с РПК, выстрел – завалился. Ствол в сторону, мимо меркнущего силуэта одного из саркофаговцев, тот уже испарялся, но еще жил, еще руководил наступлением животных, выцелил еще кого-то – выстрел!
Затренькали рикошеты рядом с ним по скале – быстро нашли! Костя перектился за разваленный валун, выглянул на мгновение, снова к прицелу – выстрел. Перекат – выстрел! Перебежка…
Он так не умел воевать. Он вообще не умел воевать, кое чему научился в армии – азам, кое что узнал от бывалых, что еще на чеченские катались – воевать не умел, но сейчас… Как будто ему дали эти знания. Как надо, как лучше. И он вовсю ими, знаниями, пользовался.
Скатиться ниже по холму, там в глубине кустов, меж ветвей – еще два выстрела! Обожгло плечо – задели! Пока не понятно. Сильно? Нет? Поменять точку, выцелить – вот он, спец! За вертолетом! Целит, сволочь, куда надо. На опережение! Выстрел! И выстрел от него в это же мгновение. Пуля высекла искру в сантиметре от головы Кости, а вот спец – завалился.
Дальше! Уже перебежкой, загромыхало что-то крупнокалиберное, ноги подкосились, упал, навелся – выстрелил. Перезарядил магазин, взвод – выстрел!
***
Темнело. Тяжело было быть в сознании. Глаза закрывались. Костя знал – нельзя. Нельзя отключаться. Надо держаться. Надо… Было тихо. Никого больше не было. Кого не успел добить он, дострелить, с теми закончили хозяева тайги. Ему должно было быть страшно, но ему было спокойно, легко, и даже, почему-то, не больно.
Затрещали рядом кусты, он хотел повернуть голову, но сил не было. Краем глаза увидел что-то огромное, здоровенное, а вот и он – Хозяин тайги, дух леса. Оклемался, бедолага. Он бережно поднял Костю с залитого его кровью валуна, и пошел в лес, в чащу. Еще несколько мгновений, и всё – бездвижие, тишина, покой.
***
«На месте высадки группы никого не был обнаружили. Оборудование по гашению мю-ноль поля так же не обнаружено. Все остальное в целостном состоянии. Во время операции связь с группой была потеряна, последний контакт был в 5:32, потом связь пропала. Местоположение базирования точки 72 «Идол» не установлено. Поиски в округе не дали результатов. Тел, крови, следов нападения, ведения боя – не обнаружено»
- И? – Селиверстов поднял докладную записку Нехорошкова, - Что вы мне этим хотите сказать? О чем говорит ваше заключение? Что я в этом, - потряс листами, - должен увидеть? А?!
- Павел Владимирович, но это все…
- Что это, я вас спрашиваю?! Вы мне заявляете, что люди просто пропали? Всё?! И что дальше? Действия? Что предпринимали? Мент этот… летеха, как его? Бабенко. С ним что?
- Пропал. Нет его.
- Егерь? С ним?
- Пропал.
- Всё? Концы в воду? Операция на смарку? Сворачиваемся? Действия! Действия! Семья, окружение, деревни эти. С собаками, цепью – всё вокруг!
- Было… Было сделано. Следов не найдено. Там, посмотрите, на втором листе расписаны предприня…
- Хватит! – заорал Павел Владимирович, тяжело ухнул ладонью по столу, - Хватит вешать мне лапшу на уши. Плохо искали! Плохо! Хоть землю рой мне, но…
- Не помешаю, - в кабинет без стука вошел молодой паренек в строгом костюме, простой офисный сотрудник по виду, правда чуть бледноватый, будто недавно тяжело переболел.
- Что? – Павел Владимирович повернулся к нему, а Нехорошков, оглянувшись на гостя, вдруг как-то побелел, примолк, - Вы кто? От кого?
- Я к вам, Павел Владимирович. От Сергеича. Но вы его лично не знаете.
- От кого?- он мотнул головой, и тут же заорал, - Да кто вы, в конце то концов, такой?!
Молодой человек, не обращая внимания на крик, уселся, достал пачку красного «Максима», закурил, спросил:
- Ничего если я закурю? Я Бабенко. Константин Бабенко. Лейтенант полиции. Был.
Павел Владимирович сел, недоверчиво уставился на гостя, глянул на Нехорошкова, спросил:
- Он?
- Он, - Нехорошков торопливо закивал.
- Ну так вот, Павел Владимирович. Людей ваших нет. Они, - помахал рукой в воздухе, - в астрале, растворились в мировом эфире. В дальнейшем, при повторных попытках вашего, хм, - усмехнулся, - весьма интересного отдела, результат будет тот же. Не по зубам оно вам… пока.
- И что? Вы думаете, что мы вас так спокойно сейчас отпустим, поверим вам? – наигранно улыбнулся Павел Владимирович, по хозяйски развалился в своем кресле, для пущего эффекта открыл шкатулку с сигарами, стал крутить одну из них в пальцах, - Всё будет так просто?
- Нет. Я знаю, что вы мне поверили. У них там… На точке, оно знаете – с будущим тоже связано. Я был нужен, чтобы передать информацию, вы эту информацию примете к сведению, будете продолжать попытки к исследованиям, но действий предпринимать не будете никаких. Еще на протяжении почти семидесяти лет. Потом будет предпринята еще одна попытка. Тоже, кстати, провальная. Но это уже не наше с вами дело. Нас к тому времени и в живых то не будет.
- Всё?
- Почти. Меня вы в покое не оставите. Об этом они, ну и я, тоже знаем. Поэтому… Я буду работать у вас.
- Так просто?
- Да. Сейчас у вас в разработке еще одна точка, и две аномалии. Если не ошибаюсь, точка на дальнем востоке, там с генетикой что-то, а аномалии – это смерть геологоразведочной группы, и, как это у вас называют «шахты мертвецов» - под Адлером пещеры. Точка – глухо, там нет информации. Просто землятресение, обрушение. Геологоразведка – потрясите местных, хорошо потрясите, банальный грабеж, убийство, антураж просто такой, после перевала Дятлова немного на этом все поехали. Мода, - улыбнулся, - Шахты мертвецов. Пока не знаю. Но рано это. Результатов не будет. Время потеряете, людей… возможно. Не стоит.
- Э-э-э… - протянул Павел Владимирович.
- Поэтому я сейчас буду вами направлен в архив, кстати, папочку можно с делом по «Точке 72 Идол» - я занесу, и там пороюсь, выберу направление. Хорошо? – он встал, взял папку со стола, вложил туда листочки докладной записки, что так и лежали на столе, направился к выходу, оглянулся у дверей, - Не провожайте. Я знаю дорогу.
Дверь закрылась, Нехорошков, глядя на Павла Владимировича, сглотнул. Павел Владимирович выдвинул ящик стола, достал оттуда коньяк, два низеньких стакана, налил, выпили. Протянул сигару Нехорошкову, тот взял, попытался раскурить.
- Не так… - отрезал кончик, раскурил сам, протянул подчиненному, - Не затягивайся только, - вздохнул, сказал, - Оформи его там. Ну там перевод, все дела. Чувствую – сработаемся.
***
Костя вошел в архив, под мышкой он нес папочку с делом по своей точке, положил папку на стол перед архивариусом, что преспокойно дремал, возложив седую голову на руки на столе. Рядом кружка с остывшим уже чаем.
Прошел мимо него и дальше, в глубины, в архивы. Высокие, метра в три стеллажи, убегали вдаль, тянулись и тянулись долго и длинно, и так же, проходя ряд, глянув по сторонам, виделось – как далеко они разбегались в стороны. Стадионы секретных дел, аномалий, утерянных точек, тайн. Большая страна, долгая история, бесконечность тайн. Он шагал вперед, ведя рукой по папкам, коробкам, ящикам, дыша пылью архивной, улыбаясь. Да, наверное он об этом и мечтал, когда шел учиться в школу полиции – расследовать такое, а не бытовуху. Да… наверное…
Автор Волченко П.Н.
Ссылки на предыдущие части:
- Подожди, - Костя сдернул с плеча рюкзак, конечно Сергеич этого не увидел в кромешной тьме, но услышал, как тот тяжело брякнулся об пол, взвизгнула молния, значит есть у него еще что-то при себе. Тихое шебуршание, а потом вспыхнул фосфорицирующий зеленый, призрачный свет – вспыхнул маленький экранчик спутникового телефона, - Во!
- А это…
- Да, чтобы связь держать, но у него аккумулятор должен быть – мама не горюй. Видно плохо, но лучше чем ничего, - он выставил руку вперед, сделал шаг в слабо освещенный проход пещеры, и тут и его хваленый аккумулятор спутникового телефона дал сбой. Замерцала экранчик, нехотя стал тусклеть и вот – погас.
- Круто, да, - съехидничал Сергеич.
- Да нет! Да быть не может, там полная зарядка была!
- Ладно, - уже очередь Сергеича была шуметь своим рюкзаком, только он шумел уже гораздо дольше. Слышалось позвякивание, похрустывание полиэтилена, и вот, чиркнула кремнием зажигалка, слабосильный язычок ее огонька пропал за склонившимся над чем то на полу Сергеича, и вот он уже распрямляется, держит в руках железную кружку вверх донышком, а на донышке том синеватым пламенем горит таблетка сухого горючего.
- Как-то так, - Сергеич вздохнул.
Побрели вперед, уже не торопясь, медлительно, чтобы таблетка сухого горючего не соскользнула с донышка кружки. Огонек был прозрачным, тщедушным, и тени в его пламени вытанцовывали, кривились, гримасничали, прятались за уступами пещеры, и всё казалось, что тут что-то мелькает, что-то бродит, а они этого просто не могут поймать, успеть за ним взглядом.
- У тебя много таблеток? – спросил Костя, глянув в очередной раз на кружку в руках Сергеича. От таблетки осталась в лучшем случае половина.
- Две упаковки. Запасливый я.
- Это хорошо… - Костя вздрогнул, глянул в сторону, ему вновь показалось, что что-то прошмыгнуло, исчезло в одном из плавных ответвлений пещеры, только в этот раз явственно – реалистично.
- Что? – напружинился как-то сразу Сергеич.
- Тихо… - шепнул Костя.
Они замолчали. Огонек таблетки уже пыхал, а не горел ровно, и это пыхание даже слышно было во влажной, капающей тиши пещеры. Шуршание. Да-да, шуршание оттуда, куда ему показалось скрылось движение.
- Там, слышал? – шепотом спросил Костя. Сергеич кивнул, - Крыса наверное?
- Крыса тоже знает куда бежать, - тихо ответил Сергеич.
Они заспешили следом. Этот проход был вихлястым, длинным, и больше не было в нем никаких ответвлений. Гладкие своды, может река тут раньше проложила свое русло, намыла, капли влаги отблескивают мерцающему свету огонька на кружке, и больше нет никаких звуков, никакого света, хотя Костя, где-то внутри, надеялся, что вот свернут они за крысой, и где-то там, далеко впереди, увидят едва заметный, рассеянный белый свет выхода. Никогда и никому он не признался бы, не рассказал, что где-то внутри, в глубине его души по сию пору из был жив страх из детства – страх перед темнотой, страх замкнутых пространств. Пещера давила на него своими сводами, заставляла дышать отрывисто, колотиться сердце. Сергеич шел впереди, поводя рукой с кружкой из стороны в сторону, а Костя оглядывался то и дело, ему было страшно.
- Всё, - сказал Сергеич, и негромкое это слово отразилось от завала впереди, понеслось обратно по длинному извилистому коридору, тихим шепотом, дуновением. Костя тоже глянул вперед, уставился на завал. Коридор был перекрыт намертво. Здоровенные валуны, усыпанные камнями поменьше, - Пошли назад.
- Давай отдохнем, - Костя оттянул воротник своей штормовки. Да, тут было морозно, но его давило это чувство потерянности в глубинах, - Сергеич, покури что-ли. Хочется теплого запаха.
- Давит? – догадался Сергеич.
- Есть малеха, - чуть нахраписто ответил Костя, пытаясь за этой пренебрежительностью, бравадой спрятать свой страх.
Сергеич присел, скинул с плеч рюкзак, поставил кружку на пол, полез за сигаретами.
- Сергеич, смотри! – Костя показывал пальцем на огонек пламени, - Смотри!
Сергеич посмотрел, сдвинул брови. Пламя клонило, немного, но клонило в сторону от завала, будто легким сквозняком оттуда тянуло, а еще, на полу каменном, на граните, или какая тут была порода, стали видны будто ржавые потеки, буроватые пятна. Можно было спутать эти пятна, потеки с текстурой камня, но нет – ясно было видно, что они как натекшие что ли. Он аккуратно поднял кружку и на четвереньках, стал по малу, по чуть-чуть двигаться вперед. Пятна эти, размытые, едва заметные уже, тянулись к завалу, и дальше, выше, громоздились на камни, взбирались выше и выше.
- Сергеич, ты что?
- Кость, а это кровь тут. Вот, посмотри. Сюда что-то тащили. И это было в крови.
- Давно? – он тоже присел на корточки, вглядывался в рыжие разводы на камне.
- А я знаю? Почти не видно, может и давно, - ему на макушку упала холодная капля воды, потекла за шиворот, его передернуло, - а может и недавно. Каплет здесь вона как.
- Посвети повыше, - Костя глянул туда, на вершину завала, что отсюда, казалось, упиралась в самый сводчатый потолок пещеры. Сергеич послушно приподнял кружку, даже на один валун взгромоздился, залез, но все одно – наверху завал плавно изгибался вдаль, и не видно было, что там. Зато было видно, что пятна крови тут, на камнях, были куда как заметнее, не столь размыты, как внизу.
- Я полез, - Костя скинул рюкзак, застегнул верхнюю пуговку своего камуфляжа, чтобы меньше цеплялось за камни, и полез вверх. Застучали падающие, соскальзывающие вниз мелкие камушки, слышалось его, Костино пыхтение. И вот уже Сергеич видит только ноги его, и ползет Костя куда-то, прямо под сводом пещеры. Сергеичу даже страшно за него стало, вдруг у него клаустрофобия, или еще что из этого, а он сейчас там протискивается. Вот и ноги из виду пропали.
- Эй, слышишь? – голос Кости был приглушенный.
- Да.
- Проход под потолком. Можешь рюкзаки закинуть?
- Да.
Сергеич поставил кружку с уже почти сгоревшей таблеткой на валун, схватил рюкзаки, полез вверх. Вот и вроде проход, не видно толком, но там темнее чем кругом, не хватает отсветов, полез туда, и отпрянул, едва не сверзился вниз с насыпи. Оттуда, из глубины, из черноты, выпростались грязные руки, послышался голос:
- Давай.
- Держи… - сглотнул, голос у него дрожал. Всучил рюкзаки Косте, сам вниз, за кружкой.
Уже на той стороне, когда спустился, когда осветили проход, увидели то, чего тут особо то и быть не должно. Чуть поодаль, по сводчатой стене пещеры, на уровне глаз, протянулся тонкой ниткой провод, что убегал вперед, дальше.
- Это что?
- А это, похоже, секретка, - сказал Сергеич. Он поднял светоч повыше, и стал виден в высоком полумраке висящий плафон лампы, - ну и путь они себе сделали.
- Может вход где-то в другом месте был, а это – эвакуационный выход?
- Может и так, пошли.
Все такая же пещера, и если бы не провод этот, не редкие отсветы, отблески от плафонов ламп сверху, можно было бы подумать, что идут по, по природному рукаву давно промытого русла подземной реки. А потом, в ровном камне стены – провал, и проход уходит дальше, а этот провал – он ровный, резанный. Сергеич остановился, поднес огонек к провалу, там была древняя, ржавая дверь с окошком, уже навеки забранным металлическим листом – приржавело насмерть. Сергеич взялся за влажную ржавую ручку, потянул на себя и дверь со скрежетом пошла, распахиваясь все больше и больше, а за ней – темнота.
- Что там? – спрашивал Костя за спиной, а Сергеич не отвечал. Он молча выставил руку с огоньком вперед, стены, уже не своды, а именно что стены беленые. Шагнул вперед, в коридор. Сделал несколько шагов, Костя следовал за ним, остановился, присел на корточки. Перед ним, на полу, лежало тело. Древнее, высушенное годами, почерневшее, больше всего напоминавшее мумию. Тело было в форме, в стандартной армейской советской форме, тускло поблескивали пуговицы, пряжка со звездой. Мертвец слепо, безглазо, уставился в потолок коридора. На поясе у него, виднелась растрескавшаяся кобура.
- Глянь, - тихо сказал Сергеич, и Костя глянул. Там, в кобуре, был ТТ. Самый настоящий. На черных его щечках так же была звезда.
- ТТешник… Круто.
- С поясом вместе снимай.
Костя послушно выполнил действие, сдернул с тела пояс с кобурой, протянул Сергеичу, а после уже, с интересом, стал рассматривать самого мертвеца.
- Сергеич, поближе посвети, пожалуйста.
Тот приопустил огонек пониже, и Костя чуть отвернул ворот рассыпающейся в его пальцах гимнастерки, потянул дальше. Присохшая ткань рвалась легко, с тихим, будто бумажным, треском. Там, на груди, на животе, Костя увидел распахнутый разрез, как и у тех мертвецов, что были на поляне. Он наклонился поближе, пытаясь вглядеться в черноту провалов глазных впадин, надеясь там, в глубине, увидеть высохшие глаза или что-то в этом роде, сам не знал как оно должно выглядеть, но вместо этого увидел рваность краев кожи. Так и есть – глаза тоже извлечены. Все точно так же - та же картина.
- Как те, на поляне, - сказал Костя, спросил, - Ты пользоваться то пистолетом умеешь? Показать?
- Не в те времена рос, в армии все служили, - ответил Сергеич.
Поднялись, двинулись дальше. И снова – тело, не одно, поверх него навалился еще один мертвец. Тоже оба в форме, тоже высохшие донельзя, растрескавшаяся черная кожа, свалявшиеся редкие патлы волос.
- Переверни.
Костя перевернул. Всё так же. Глаза, грудь - выпотрошены. Пистолет взял себе, у следующего мертвеца только обойму выщелкнул, патрон из ствола тоже, положил в карман.
Шли дальше. Тел становилось больше. Все одинаковые. Разве что некоторые попадались и в гражданской одежде, у одного из мертвецов был калашников, старый, еще под калибр 7,62. Костя поднял его, осмотрел, перекинул через плечо.
- Сколько их тут?
- Все, наверное. Все кто был, - тихо сказал Сергеич, - Случилось, и они сюда, а тут… вот оно как тут вышло. Смотри, что там?
Костя послушно шагнул вперед, открыл ящик на стене, там в несколько рядов угнездились фонари. Старые, пыльные, но, что радовало – карбидные. Тут же коробка картонная, разорванная, из нее торчат, ссыпались знакомые белые камушки того самого карбида.
- Кость, это выходит, что не сбежали они сюда, а притащили их после… - Сергеич сглотнул, - так бы разобрали. Не тут они полегли, чую, не тут, дальше. Ладно, давай проверим.
Дальше шли освещая путь фонарями. Лучше, много лучше, но все же это не электрический свет, а пламя, свет был желтый, тусклый, не яркий. Но ровный.
Там, вдалеке, на границе света этого длинного коридора, превращенного кем-то в огромный склеп, что-то промелькнуло, тень низенькая, но нет – не крыса, исчезла за углом. Костя, свободной рукой, вырвал из кобуры табельный ПМ, выставил вперед.
- Видел?
- Еще бы не видел, - так же шепотом ответил Сергеич, - пистолетик не убирай.
- Ага.
Дошли! Всё, вот она – та самая секретка, после длинного эвакуационного коридора, тут же раздались вширь стены, взметнулся вверх потолок, так что, развернув фонарь вверх, можно было разве что угадать его, не то что увидеть. Кругляки света их фонарей забегали по сторонам. Тут всё было как в старом кино: шкафы электроники с круглыми экранчиками, пыльными, матово отблескивающими, множество тумблеров на шкафах, кнопок квадратных. Столы кругом, на них громоздились старые, еще те, что надо было подключать к розетке, калькуляторы, бумаги на полу веером разлетевшиеся, опрокинутые стулья, кадки, в которых, когда-то давно, что-то росло, а теперь висит сухими тряпочками-остовами. Вымерло всё. Давно вымерло. Костя присел на корточки, посветил фонариком вниз, на пол. Вроде именно тут пробежало то нечто, мелкое, быстрое. Он ожидал увидеть на пыльном полу следы наподобие крысиных, но вместо них увидел совсем уж непонятное. Да, следы были, тут много их было, сновали тут эти существа, только форма их больше напоминала то ли кошачьи, то ли человечьи – нечто среднее. Чуть вытянутое от пятки, и отпечаток пяти пальцев в ровное полукружье.
- Сергеич, глянь, видал такие?
Тот тоже присел рядышком, посветил, прищурился, вглядываясь, отрицательно помотал головой. Поднялся, двинулся дальше. Похоже это был большой вычислительный зал. Слишком тут много всего было понаворочено. Вдоль стен стояли все те же шкафы – некое подобие компьютеров того времени, на некоторых из них стояли здоровенные бабины с магнитной лентой. Всё это обветшало, покрылось пылью, хоть воздух тут был и сухой, не то что в пещере – вентиляция все еще исправно работала, не засыпало ее, но всё одно, тут и там темнели пятна ржавчины, а может быть и не ржавчины… может быть и крови… Одна из стен вместе со шкафами была испещрена дырками, разбитый экранчик монитора поблескивал острыми осколками, трещинами. Кто-то даванул очередью сюда, душевно, во весь рожок, попал или нет? Теперь уже не узнать.
Дальше, за шкафами с ламповой электроникой, стояли столь привычные взгляду, белые шкафы, этажерки, какие стояли, кажется, во всех советских регистратурах. На их полках ровными рядами картонные, пожелтевшие от времени папки, на их корешках фломастерами надписи.
Сергеич подошел ближе, стал светить на корешки. Названия были странные, месиво какое-то из науки, колдовства, поверий. Тут, на одной полке, соседствовали: «Напряженность Мю-ноль поля в активном излучении» и «Духи леса 1921», рядом папка «Ведомость расходных материалов Апрель Отдел 16/4» и «Шаман Ныыыкан Огонньор», следующая «Черные и белые люди». Сергеич вытянул папку с Мю-ноль полем, картон крошился под пальцами, слоился. Потянул за тесемки завязок, открыл, пролистал. Формулы, графики, надписи разъяснений, приложено несколько фотографий. На снимках все больше рябь, будто помехи на телевизоре, смазано нечто - наподобие перекрученного жгута и от него ветвистые, тонкие разряды в стороны. Попытался вчитаться, осознать формулы, все же тоже – физик, даже поработал на этом поприще неплохо, но это было все равно, что пытаться понять квантовую физику, не пройдя школьного курса обучения.
Закрыл, поставил на место, взял следующую. Духи леса. Тут тоже были фотокарточки, совсем немного их было, с десяток от силы. Старые, растрескавшиеся, но уже много более понятные. На одной из фотографий он признал прообраз того духа леса, что остался там, наверху. Такой же большой, такой же плечистый, морда тоже вытянутая, но взгляд у него был другой, более дремучий, дикий взгляд. На других фотографиях было много непонятного. Какие-то крысы, странные, гротескные, на вытянутых лапах, и тоже в дикой среде, смазанные, бегущие. Фотография солдатика довольного, в пилотке набекрень, что в одной руке держит АК47, а в другой, держит за хвост, подняв над высокой, по пояс травой, нечто наподобие лисы, только измененной, с приплюснутой мордой, с удлиненными то ли когтями, то ли пальцами. А дальше шли рисунки, наброски по описаниям надо полагать. Ну и сами описания прилагались: «лисица «укун» – сообразительная, сложно загнать, по рассказам шаманов, в ней живут духи учеников, не смогших выйти из камня. Явственно видны физические изменения. Укороченная морда, концы передних лап удлинены, напоминают пальцы, видна прогрессия развития противостоящего пальца. Может лазить по деревьям. Перекликается со своими лаем, но лай имеет различную тональность, присутствуют звучания, по модальности, схожие с согласными звуками. Внутреннее строение тела изменено, размерность легких и головного мозга увеличен».
Пролистал до страницы где значилось: «Хозяин тайги» - этого он знал. Стал читать. Описание было коротким, дальше шли, в основном предположения. Ну понятно – не смогли взять, не смогли отловить и исследовать. Но все же, как-то , умудрились поймать его в объектив фотоаппарата.
- Что там? – Костя глянул ему через плечо.
- Легенды таежные.
- Интересно?
- Очень. Но бесполезно, - поставил папку на место, - нам не поможет.
- Думаешь? Они нас сюда привели, привели, Сергеич, ты это понимаешь? Мы должны были оказаться здесь, и у этого есть какая-то большая цель, - Костя говорил горячо, истово, почти фанатично. Ну да, для него эти чудеса были внезапные, непривычные, с бухты барахты, а Сергеич уже привык к своей маленькой роли во всем этом, потому и не было в нем горячности, желание искать, изыскивать. Привели? Хорошо. Значит всё, что нужно, они и так увидят. А если не нужно – не увидят. Всё просто.
- А может они нас просто спасали? Об этом не подумал?
- Может, всё может, но я в это не верю. Ты тут уже лазил по этим пещерам, искал – не нашел. А сейчас – на раз вышли и…
- Ладно, если они нас сюда притащили зачем-то, то всё равно, свою роль мы исполним. Они наперед знают.
- Но может мы должны им помочь, может… - Костя смотрел на Сергеича просительно, умоляюще.
- Изучай, - широким жестом повел вдоль полок с папками, а этих самых полок, этих папок было от него и до конца огромного зала, - Я уверен, что это лишь малая часть. Давай, приступай, отвлекать не буду.
Костя повел взглядом в след за его рукой и тут же как-то скуксился, плечи его опустились, значимость момента – погасла. Хорошо ощутить себя избранным, этаким героем на белом коне, и вот – открывай, изучай, и сразу будет дано тебе и… А тут – нет, не получается.
Он все же поднял свой фонарь, и пошел вдоль полок, изучая корешки папок, вглядываясь в них, читая, думая, что может быть, сейчас увидит, и сразу поймет – вот оно! Оно самое – нужное, необходимое. Шум, фонарь в сторону, и увидел сидящую на заднице крысу на полу вдалеке. Крыса смотрела на него черными глазками, изучала. Он сделал к ней шаг, она тут же плюхнулась на все четыре лапки и шустро исчезла в темноте. Костя подошел, осветил фонарем пыльный пол, уставился на следы – такие же, неправильные, необычные.
- Сергеич.
- Что.
- Эти… крыса с непонятными следами. Туда побежала.
- Пошли.
И они пошли, освещая пол низко опущенными фонарями, изыскивая свежие следы. Залы, кабинеты, запыленные стекла, но тел тут больше не было, похоже и правда – стащили всех в тот эвакуационный коридор. Поворот, приоткрытая дверь, на ней надпись «Полигон 1», распахнуть и… Обрушенный зал. Посреди него стоит нечто наподобие то ли гроба огромного, то ли саркофага, и прямо на этот саркофаг рухнул потолок. Рядом куча шкафов управления, черные, будто выгоревшие, на полу валяется костяк – сгоревшее тело, выгоревшее по самое нехочу. Торчат белесые кости, покрытые черными чешуйками сгоревшей плоти, щерится белыми зубами серый, в налете огарков кожи, череп.
Сергеич посветил фонарем вверх, на обрушившийся потолок, прищурился, сказал:
- Похоже давно, еще тогда упало.
Костя смело, не обращая внимания на возможность повторного обвала, пошел к заваленному саркофагу посреди зала, желтый луч его фонаря метался по сторонам, выхватывал то этот самый саркофаг заваленный, то камни, то еще что из темноты. Среди прочего осветилась и нечто наподобие клетки из оргстекла, внутри высохший трупик крысы.
- Смотри, смотри что здесь, - Костя указал светом фонаря, там, из саркофага торчала высушенная рука, внутри этого высокотехнологичного ложа пятидесятых годов было тело, и вот – рука его.
Сергеич подошел ближе, посветил на руку так, этак, на ней были заметны какие-то черточки, линии. Он присел, прищурился, осторожно взялся за высохшую руку, повернул чуть удобнее, она чуть слышно затрещала, разобрал на ней рисунок солнышка, и подпись внизу «С.Л.О.Н.».
- Заключенный это. Соловецкий Лагерь Особого Назначения.
- А я другое слышал, - подал голос Костя, - Смерть легавым от ножа.
- Все одно – сиделец, - Сергеич выпустил руку, и… Их настигло эхо. Все было не так, как тогда, не как привычно. Не было фигур, не было явления, разрядов, родившихся в голове знаний. Нет. Это было именно эхом, отзвуком жизни этого вот, сидельца, подопытного кролика, что уже много лет лежал в саркофаге, сох.
Всё вокруг проявилось светом, и сквозь него, как сквозь голограмму, проглядывалась тьма реального окружения, обвал этот, похоронивший саркофаг. Воспоминания похороненного были размытыми, с помехами, будто при просмотре старой, много раз перезаписанной, видеозаписи. Работники лаборатории в тяжелых полных костюмах защиты с капюшонами, будто бы даже освинцованных, в респираторах, и этот самый подопытный, которого укладывают в саркофаг. Саркофаг наполнен питательной смесью, заключенный словно в теплой ванне. На него лепят великое множество электродов, их присоски испещряют его тело, голову, грудь, руки. Там, где сейчас видны выбитые стекла, за ними, в видении сидят люди. Тоже в костюмах, тоже в респираторах, ни единого участка кожи без защиты.
Голосов не слышно, но есть чувство ощущения происходящего, знание окружения. Он, подопытный, бывший военнопленный, что был отправлен на работы в Германию, во времена Великой Отечественной Войны, и вот, чтобы искупить свой плен, он вызвался добровольцем сюда, для экспериментов. Тут он два дня, за которые его всё больше опрашивали, брали множественные анализы, проводили какие-то тесты, где он отвечал на вопросы, а в это время у него на голове была шапочка с множеством электродов, и он видел как на экранах осциллографов, на лентах самописцев рисуются кривые, когда он отвечает. Их привезли много, под полсотни человек, а выбрали только его, только он подошел для эксперимента. Сейчас его уложили, принесли клетку со здоровой крысой, та металась, вставала на задние лапки, тревожно нюхала своим розовым носиком воздух, беспокойно поблескивали ее черные глазки.
Всё. Всё подготовлено к началу эксперимента, ученые, что готовили его, ушли, в зале «Полигона» остался только один человек. Отправился к управляющим шкафам, а он, тот, над кем должны были проводить эксперимент, вдруг, неожиданно даже для самого себя, покрылся холодным потом. Ему, вдруг, стало страшно до дрожи, появилась вера, что он отсюда уже не выберется. Защелкали тумблеры, закрутились бабины с пленкой на шкафах управления, люди за стеклом смотрели в показания приборов, отдавали какие-то команды, их голоса доносились через динамики в зале. Голоса приглушенные, слова непонятные, и тот, что остался в зале, ходил меж шкафами, щелкал, переключал, включал – выполнял указания.
В зале разлилось синее сияние, будто сам воздух засветился, подернулся поблескивающим туманом. Туман набухал, ширился, превращался уже в матовую, искрящуюся пелену, и он, подопытный, будто пророс сквозь себя, вырвался из своего тела, ощутил, как он высвобождается. Раскинулся своим ощущением окружения. Он почувствовал мысли, желания, стремления всех тех, кто был вокруг него, он почувствовал, что станется с ними потом, позже, но не поверил этому знанию – не захотел верить. Он протянулся мыслью к крысе в клетке, и эта мысль его обрела визуальную форму, тонкий, светящийся белым светом, извивающийся отросток от него к клетке. Поймал ее скомканное, рваное мышление, где был только страх, желание бежать. Вошел в сознание, и уже сам в ней перестал метаться по клетке, он стал ею. И подумал, сможет ли так же с человеком, мысль была быстрее, чем понимание, и тут же выпростался лучик энергии к мечущемуся меж шкафами, человеку. Тот замер, покачнулся, его повело, он оперся об шкаф, нажал что-то, затрещали искристые разряды, засуетились люди за стеклом. Хлысты излучения били по шкафам управления, выжигали их, прожгли защитный костюм этого, покачнувшегося. Он заполыхал искристо, ярко, не пламенем, а разрядами, ветвящимися молниями. Лопнули стекла, и те, что там были, в контрольной рубке, тоже заполыхали.
Подопытный бился в этом пространстве, пытался вернуться в себя, в свое тело, но нет – потолок пошел трещинами, мигнул свет, и вроде уже должно было всё отключиться, обесточиться, но нет – реакция поддерживалась им самим, его жизнью. Потолок рухнул, упал прямо на него, огромные валуны скалы, что высилась над ними, раздавила его тело – всё. Но он был во вне, он чувствовал, что будет после, что было до – он словно слился со временем, с эфиром, и всё это было вариативно, можно было изменить, можно было подтолкнуть, но… Он уже угасал, растворялся, исчезал. Еще чуть-чуть и видение погасло, растворилось в темноте, отзвучало.
- Кость, - Сергеич сглотнул, - видел?
- Видел.
- Это…
- Хрен знает. Пойдем отсюда, - его трясло.
- Куда?
- Куда угодно, лишь бы отсюда… - Сергеич чуть не бегом сорвался с места, громко забухали его сапоги по пыльному полу, послышался хлопок двери. Костя не торопился. Он сначала подошел к тем самым разбитым окнам, что разлетелись в видении, заглянул за них, посветил фонариком. Так и есть – тела. Тоже такие же выгоревшие, как и то, что в зале. Только после этого он вышел прочь.
Сергеич стоял за дверью, и, чего уж от него он никак не мог ожидать, крестился, бесшумно, одними губами, читал молитву.
- Э… - протянул руку, положил на плечо товарищу, тот вздрогнул, как от удара, оглянулся испуганно, - ты чего это? Ты…
- Кость, ты это… Ты, у меня там в избушке схрон, ну как схрон, заначка есть небольшая. Там немного, да и вещи хорошие тоже есть. Ты в деревне, тому же Фоме отдай. Он на вид только такой вот, вороватый, а по душе то – мужик хороший, надежный, справедливый. Ему завези всё потом, и…
- Сергеич, - он замахнулся, едва-едва остановил ладонь рядом с его небритым лицом, едва не залепил ему хорошую такую отрезвляющую оплеуху, - Ты, что себя хоронишь то? Если вместе, то…
- Кость, я знаю, я по делу же всё, - он посмотрел Косте в глаза так холодно, так обжигающе ясно, что Костя примолк, - знаю я… Знаю. Ты, похоже, только свое видел, а мне еще чуть показали… Так там это, у меня то, дома, под дровами, за печкой, колода полая, в ней. Нашел такую, долбленую, - Сергеич улыбнулся, неловкая это улыбка у него получилась, грустная, - думал, интересная вещь, может сгодится под что, может что выстругаю. А руки не дошли. Вот я ее под заначку и взял. Так. Вот. Ну ладно, Кость, ну что ты смотришь так, хорошо всё будет, хорошо. Пойдем, дорогу покажу.
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Мы ищем то, что лучше не находить
Я вздохнул. Можно было кричать сколько угодно, повод был, но толку не было. Нужно было принимать решение самому, остальные стояли за моей спиной и ждали. Я помнил выход в этот тамбур, когда мы шли через него с той стороны. Это было вчера, но казалось, что с того момента минула неделя, а то и больше. Вчера он мне показался прямым, мы вышли, Игорь на минуту задумался, а потом повел нас прямо. Но теперь коридор загибался буквой Г и ни один из трех тоннелей не выглядел прямым, все шли под значительным углом, относительно двери.
- Давайте по среднему, - наконец, решил я.
Средний коридор был широким, мы втроем шли плечом к плечу. На потолке была маркировка К-750. Я не помнил этого по пути сюда, но мог и не заметить.
- Что скажете? – обратился я к ребятам, - мы через него сюда проходили?
Мнения разделились. Евгений был уверен, - что однозначно да! А Даша утверждала, что вчерашние коридоры были уже, чем этот. Я скорее склонялся к ее мнению, но продолжал продвигаться вперед. Во-первых, возможно, Женя был прав, а во-вторых, этот коридор тоже мог вывести нас на поверхность. Пройдя по нему метров сто, мы увидели, что дальше он переходит в длинную лестницу, ступени которой плавно опускаются вниз. Там, где начиналась лестница, на стене справа располагался красный пожарный щит. Мы такой уже видели, но определенно, ранее этим коридором мы не проходили. Из щита торчал длинный металлический багор, заканчивающийся острой пикой и крюком перед ней. Женя, не без труда, вытащил багор и взял в руки.
-Тяжелый, прокомментировал он уважительно.
- Давайте вернемся, попросила Даша, - попробуем другой коридор.
Мы развернулись обратно. И в этот момент я почувствовал сильный порыв ветра. Ветер дул снизу, с той лестницы, что осталась у нас за спиной. Порыв ветра был резкий и короткий, как будто где-то там, в глубине тоннеля, открылась и закрылась дверь. И в это же мгновение, меня охватил приступ паники, рационально объяснить который, я не мог. Мы потеряли двоих товарищей при весьма странных обстоятельствах и заблудились в тоннелях, мой фонарь, который был единственным источником света, подавал признаки разряженного аккумулятора, но дело было не в этом. Это был иррациональный панический приступ, объяснить природу которого я был бессилен. Мне хотелось бросить все и бежать. Все равно куда, лишь бы не оставаться на месте. Это длилось несколько секунд, после чего, паника также внезапно прошла, как и появилась.
Мы переглянулись, и по лицам своих товарищей я понял, что каждый испытал тоже самое. И тут неожиданно Женя сказал:
- А давайте спустимся по этой лестнице? – Там был ветер, а значит, где-то внизу есть выход. Возможно, он гораздо ближе, чем тот, через который мы сюда попали.
Даша стояла с закрытыми глазами, видно она еще не пришла в себя. Но, к моему удивлению, она согласилась с Женей. Лично я, предпочел бы вернуться обратно и попытаться пройти другим туннелем. В любом случае, их оставалось всего два и какой-то из них вел к выходу на поверхность. Я был уверен, что самая короткая дорога та, - которую знаешь. Но потом вспомнил, что впереди, по ходу движения, нам еще не раз встретится развилка. Игорь провел нас сюда по этим разветвлениям быстро и, практически, не задумываясь. Но тогда нас было пятеро и у каждого был фонарь, теперь же дорогу освещал только один фонарик, который светил все тусклее и тусклее.
- Хорошо, согласился я, - давайте спустимся и посмотрим, что внизу этой лестницы.
Мне не хотелось говорить остальным, что батарейки в фонаре, скорей всего, на обратную дорогу уже не хватит. Лестница выглядела не больше пол метра в ширину с металлическими ступенями и металлическим поручнем. Ее ступени под небольшим углом уходили вниз. Евгений шел первым, держа в руке ржавый багор, за ним шла Даша, я снова шел последним, стараясь светить фонарем так, чтобы ребята видели ступени перед собой.
Когда мы начали спускаться вниз, мне показалось, что света от моего фонаря стало больше. Я никак не мог понять с чего бы это, ведь других источников освещения в туннеле, по-прежнему, не наблюдалось. Женя довольно бодро отсчитывал ступени вниз, мне, даже, пришлось пару раз попросить его не торопиться, - хватит с нас и одного со сломанной ногой. При мысли об Игоре и Марине я почувствовал сильный укол совести, фактически, мы бросили их. С другой стороны, - что нам оставалось? Мы искали их в комнате с запертой дверью, но их там не было. Выйти они не могли, проплыть мимо меня, тоже вряд ли. Во всяком случае, в отличии от остальных, я, хотя бы, попытался искать Игоря и Марину. Я честно прошел до конца туннеля, где он оканчивался тупиком, и поискал их там. Если там их не было, оставалось одно, - они как-то прошли мимо нас и направились к выходу из бункера. Получалось, что это они бросили нас, а не мы их. Вот только, я никак не мог выкинуть из головы запертую дверь в ту комнату, окрашенную в белый цвет, со странным круглым столом. Там было много коробок со старыми марлевыми бинтами в шкафу, возможно, выбравшись из комнаты, Игорь и Марина решили перебинтовать поврежденную ногу, наложить шину? Но, тогда почему они ушли молча. Я посмотрел на толстый металлический прут в руках у Жени, который заканчивался острым жалом. Был бы у меня в руках этот багор раньше, я бы попробовал открыть дверь, за которой горел свет.
Погруженный в эти мысли, я продолжал спускаться. Примерно, через каждые пять – семь метров, ступени, ведущие вниз, переходили в пологие площадки и через несколько шагов, снова начинались ступени. Мы прошли уже пять или шесть таких лестничных пролетов. Я начинал жалеть, что не настоял на своем, чтобы мы вернулись к развилке коридора, так как теперь, на обратном пути, нам предстоял долгий путь с подъемом наверх и, вероятно, в темноте. А в том, что возвращаться придется, я уже не сомневался.
И тут лестница кончилась. Мы оказались в небольшой продолговатой комнате с закругленным потолком, как в туннелях метро. Пол в комнате был металлическим, но самое главное, - на потолке комнаты горели светильники. Я выключил фонарь и стал осматриваться. Комната была шириной метра три и длинной в семь-восемь метров. По всему периметру стен стояли узкие столы, на которых находились гипсовые бюсты Ленина. Среди гипсовых, попадались и металлические, судя по цвету, - бронзовые. Еще в комнате были портреты Ленина и Сталина, и высокие шкафы с бумагами. За ними, на стене я увидел фанерную доску, на которой были аккуратно закреплены и пронумерованы штыки от винтовок. Эта доска просто мечта любого коллекционера, от одного взгляда на нее, у меня загорелись глаза и пропала усталость. Пусть, я не был коллекционером, но я знал сколько все это стоит. А состояние у штыков было образцовым. На столе под штыками, были расставлены фонари. Огромные металлические фонари, которые теперь уже нигде не купишь. Рядом с ними, в промасленной бумаге, лежали стопки толстых круглых батареек, которые, скорей всего, уже тоже не выпускались. Да, здесь определенно было чем поживиться.
От мыслей про мародерство, меня отвлек новый поток сквозняка, после которого снова настал приступ паники. Только что я рассматривал штыки, фонари и батарейки, как вдруг мне стало на столько неуютно, хотелось одновременно бежать и забиться под стол, я был готов выпрыгнуть из собственной шкуры, лишь бы это прекратилось. И это, чем бы оно не было, прекратилось также внезапно, как пришло. Я покрутил головой, отыскивая ребят. Женя побелевшими пальцами вцепился в край стола с бюстами, Даша сидела на корточках, обхватив голову руками. По всей видимости, досталось всем.
Первым пришел в себя Евгений, он быстро подошел к дальнему концу комнаты и позвал меня.
- Макс, подойди сюда, посмотри, мне кажется, это может вывести нас наружу.
Я подошел к Жене. Он стоял возле стены, из которой торчал круглый люк. Люк, наподобие тех, которые можно увидеть в танке. Люк оканчивался круглой металлической ручкой, начищенной до блеска и гораздо меньшей на вид, чем ручки от гермодверей, которые попадались нам на всем протяжении тоннелей.
-Давай, попробуем, предложил Евгений.
Мы вдвоем навалились на металлический поручень и стали его крутить. По часовой стрелке поручень не поддался, но против часовой, он с трудом провернулся. При этом, провернулся он тихо, не раздался, даже, намек на поскрипывание. Механизм был надежен и хорошо смазан. Мы несколько раз провернули поручень на триста шестьдесят градусов, после чего, дверь люка с шипением откинулась в сторону, освобождая проход в тесный тамбур, в конце которого, виднелась точно такой же люк, как тот, который мы только что открыли. Мы с Женей переглянулись.
- Ну что, полезем внутрь? – спросил я.
Даша подошла к нам и с любопытством смотрела внутрь люка. Изнутри шел гул, такой, который бывает от сильного ветра или сквозняка. Но, стоя возле него, я никакого ветра не чувствовал. Ветра не было, но гул стоял такой, что уши закладывало.
- Давайте уже откроем его, раз мы сюда пришли, - предложила Даша.
Всем добра, продолжение следует...
С наступающим Новым Годом, друзья, желаю счастья и позитива!
Не подписался на канал? Не жди Деда Мороза ;)
Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9, Часть 10, Часть 11, часть 12
Прошу прощение за возможные ошибки и опечатки, но отредактированный текст уже не принадлежит автору, у издательства жесткие рамки.
( автор фотографии: <a href="Изображение">https://ru.freepik.com/free-photo/dark-scarry-tunnel-with-a-few-lights-under-the-castle_26262426.htm#query=%D0%BF%D0%BE%D0%B4%D0%B7%D0%B5%D0%BC%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%B5&position=24&from_view=search&track=sph">Изображение от ASphotofamily</a> на Freepik)
Каких монстров прячет привычное – на первый взгляд – московское метро? Что ужасного скрывается в скользкой темноте? Почему человека порой так сложно отличить от животного и к каким ужасным последствиям может привести, казалось бы, безобидный поступок?
Исчезнувшая девушка, до смерти напуганный сотрудник, абсолютный мрак и кошмарные тайны, которые лучше никогда не открывать.
ISBN: 978-5-04-162230-5
Издатель: Редакция Eksmo Digital (RED)
Правообладатель: Редакция Eksmo Digital (RED)
Обратите внимание:
Массовая драка на станции метро, перечеркнувшая жизни пятерых пассажиров, необъяснимая гибель профессора психологии и дерзкое ограбление комиссионного магазина. Каждый раз, выезжая на место преступления, следственная группа находит загадочный символ, оставленный рукой неизвестного преступника. Свидетелей нет, но камеры видеонаблюдения фиксирует мужчину, лицо которого скрыто под маской. Начальник следственного отдела Сергей Федотов приступает к расследованию, не имея никакой дополнительной информации, но чем глубже он изучает детали преступлений, тем сильней в нем уверенность, что под маской скрывается не обычный преступник.
Бежать больше некуда. Город закрыт.
Мрачные стены и обшарпанный потолок, скрипучая дверь и решетки на окнах. Сквозняк и стоны в темных коридорах, и безумие видно в каждых глазах.. Нет, это не глубины ада, это больница для умалишенных, или дом скорби, как принято ее называть.
Иная реальность. Задача - выжить и вернуться обратно.
Мы ищем то, что лучше не находить
И я решился. Набрав полную грудь воздуха, я отпустил руки и ушел с головой под воду, примерно на метр. И по-прежнему, мои ноги ни во что не упирались, казалось, что у этой ямы нет дна и это мне сильно не понравилось. Я вынырнул на поверхность. Даша опустилась на корточки и заглядывала внутрь провала, мы чуть не стукнулись лбами, когда я выныривал. Женя, как я его и инструктировал, держал веревку из простыней так, чтобы она была слегка натянуть.
- Ну что там? – спросила Даша.
- Там глубоко, - ответил я. Вниз нырять толку нет, попробую проплыть вперед на сколько смогу, если что – вернусь обратно. Жень, если веревка начнет кончаться, значит дальше я не проплыву – дерни за конец веревки, чтобы я почувствовал.
Даша нагнулась еще ниже, обвила мою шею руками и поцеловала в губы, - Будь осторожен, Максим, сказала она. Это было трогательно и приятно. Похоже, что только ее одну волновала моя судьба. И я снова погрузился с головой в черноту ямы. Глаза тут же начало щипать. Я старался не закрывать их полностью, чтобы хоть немного видеть луч фонаря.
В темной воде было сложно ориентироваться, я чувствовал веревку на ноге и греб руками в противоположную сторону, постоянно ожидая что вот-вот моя голова обо что-то стукнется. Проплыв вперед около двух метров, я увидел прямо перед собой дыру в стене. Кислород у меня в легких уже закончился, поэтому я решил не рисковать и вернуться обратно.
Доплыв вдоль веревки до ямы в полу, я вынырнул и отплевался от воды.
- Нашел что ни будь? – спросил Женя.
- Нашел. Там метра три вперед, может чуть больше и такая же дыра в стене, как эта в полу. Куда она ведет не знаю, еще не заплыл за нее. Но, в принципе, это возможно, воздуха должно хватить. Сколько там веревки еще осталось? – спросил я.
Евгений оценил глазами конец веревки, - метра два с половиной еще, может быть три, - сказал он. Выходит, я проплыл под водой не больше двух метров, у страха глаза велики.
- Ну что, я попробую еще раз, доплыву до провала в стене, загляну туда и если что, то сразу обратно. Ты веревку-то не бросай, чтобы я все время чувствовал ногой ее натяжение, а то там темно, заблудиться не долго, - проинструктировал я Женю.
Дождавшись его кивка, я нырнул. На этот раз, я действовал гораздо быстрей, зная о том, что камней и металлических прутов на пути к проему в стене нет, пытаясь не делать резких движений, я добрался до проема быстрее, чем в первый раз.
Не раздумывая, пролез в него и попробовал проплыть еще, хотя бы, метр вперед. За проемом была такая же чернота, как везде. Ни стен, ни дна видно не было. Но и потолка не было видно. И я рискнул. Подплыв к поверхности, я выставил вперед руку. Рука ни во что не уперлась и продолжая плыть вверх, я ощутил, как кисть моей руки оказалась на суше. В этот момент за ногу сильно дернули. Видимо, веревка кончилась и Евгений давал понять, что пора возвращаться. Но все-таки, я вынырнул на поверхность. Я доплыл!
Отдышавшись, я дотянулся рукой до привязанной к ноге веревке и несколько раз не сильно дернул за нее, в надежде на то, что на том конце меня поймут правильно, но никакого натяжения я не почувствовал. Значит, простыни не выдержали и порвались.
Посветив лучом фонаря на стены и потолок помещения, в котором оказался, я сразу заметил, что это длинный коридор, пол которого уходит под приличным углом вниз, а посередине коридора идет металлический короб. Выходит, этот тот самый затопленный коридор, по которому мы не смогли пройти до конца. И вынырнул я, как раз, где-то в середине этого коридора. Получается, нужно всего-то – проплыть несколько метров и подняться в начало коридора, там тамбур, из которого ведет одна лестница в комнату с койками и окном, а другой закругленный коридор ведет к комнате, где оказались заблокированы остальные ребята.
Я прикинул возможные варианты. Можно было выбраться и попытаться подойти к запертой гермодвери с другой стороны, а можно было донырнуть обратно до проема в полу и вывести таким путем еще кого-нибудь из ребят. Я решил, что вдвоем открыть дверь будет больше шансов. На этот раз веревка не тянула мою ногу, поэтому направление под водой было определить сложно, но я помнил, где была моя спина в тот момент, когда вынырнул на поверхность и без труда отыскал проем в стене, через него выплыл к дыре в полу, вокруг которой, все также, стояли Даша с Женей. Даша выглядела испуганной, при моем появлении она обрадовалась и заулыбалась.
- Наконец то, Максим! А мы все думали, что случилось. Женя сказал, что веревка оборвалась.
- Оборвалась, подтвердил я, - но ее длины почти хватило, там чуть дальше под водой в стене есть дыра, если проплыть через нее, то впереди будет коридор, по которому мы вчера пытались пройти. Всего-то, нужно проплыть под водой метра четыре, или чуть больше, главное плыть прямо. Там темно, правда, но, если натянуть веревку, думаю, проблем не будет.
Женя помог мне вылезти на поверхность. С меня ручьями стекала вода, в туфлях противно чавкало и воздух тут был значительно холодней, чем температура воды, так, что я начал замерзать.
- Пойдемте расскажем остальным, что выход найден, сказал я, стуча зубами.
Следом за мной, ребята вошли в комнату с кроватями, где нас должны были ждать Игорь с Мариной. Я зашел первым и сразу почувствовал что-то не ладное. В комнате стояла полнейшая тишина. Нашему появлению никто не обрадовался, помимо прочего, я не заметил и признаков света, фонари были погашены.
- Игорь?! Марина?! – позвала Даша.
Ответа не было. Остальные тоже почувствовали, что в комнате мы одни. Даша позвала Игоря и Марину, но и ей никто не ответил. Женя включил свой фонарик и побежал к койке, где лежал Игорь, когда мы уходили. На кровати было пусто, если не считать рюкзака Игоря. Тоже самое мы обнаружили на кровати, где спала Марина. Их рюкзаки лежали, в рюкзаках лежали мобильники, но Игоря и Марины нигде не было. Я подошел к двери, попробовал толкнуть и покрутил ручку. Ничего. Дверь была закрыта. Выйти через нее они не могли. Мы еще раз методично обследовали всю комнату, проверили все кровати сверху, Даша заглянула во все прикроватные тумбы, но следов Игоря и Марины мы так и не обнаружили.
Женя с Дашей утверждали, что в мое отсутствие ничего странного не происходило. Они особенно не прислушивались, но из соседней комнаты никаких подозрительных звуков не раздавалось. Не было слышно криков и звука открывающейся двери. Было тихо. Я подошел к окну, ведущему в соседнюю комнату с деревянным столом и двумя металлическими койками, посветил туда лучом фонаря, попробовал толкнуть окно. Окно оставалось, запертым, но мне показалось, что в соседнем помещении или где-то не далеко от него был какой-то источник света. Я выключил свой фонарь и долго всматривался в темноту за окном, но ничего определенного сказать не мог.
Я подошел к кровати, на которой спал прошлой ночью. Мой рюкзак был на месте. Ноутбук было жалко окунать в воду, но оставлять его до следующего раза мне тоже не хотелось. Я нашел целлофановый пакет из-под бутербродов. Пакет был большой, ноутбук туда влез без проблем, но в герметичности пакета были сомнения. Я засунул ноутбук в рюкзак Игоря, а его рюкзак засунул внутрь своего. Получилась халтура, но иного выбора не было.
- Ладно, - сказал я, обращаясь к Даше с Женей, - делать нечего, нужно нам самим выбираться отсюда. Давайте, еще раз: рвем простыни на ленты и связываем их друг с другом, только на этот раз, свяжем толстую веревку из трех – четырех штук, чтобы снова не порвалась.
Работали мы молча. Даша с Женей казались сильно напуганными происходящим, но вопросов задавать не стали, тем более, что ответов на них у меня не было. Втроем мы быстро связали полоски простыни между собой в несколько слоев. С виду получилось надежно. На этот раз, мы сделали веревку длинней на несколько метров. Один конец мы привязали к ножке ближайшей ванной, а второй я обмотал вокруг пояса.
- Я доплыву, как и в первый раз, выплыву на поверхности и постараюсь где-нибудь закрепить другой конец, или буду в руках держать, если не к чему привязать будет. Жень, ты возьмись рукой за веревку, когда я дерну, ты почувствуешь, значит можно будет нырять следующему. Вам нужно будет всего-то набрать воздуха побольше и держась за веревку плыть вдоль нее. И аккуратней, единственное место, где можно головой удариться, это проем в стене под водой. Там темно, но бояться нечего.
Я надеялся, что сказал это достаточно уверенно, потому, что самому было страшно. Снова опустившись в воду, я несколько раз глубоко вдохнул. Затем сделал еще один вдох и с головой погрузился под воду. В этот раз плыть оказалось гораздо сложнее. Рюкзак с ноутбуком, который, вероятней всего, уже промок на сквозь, тянул меня вниз. Из-за него я плыл гораздо медленнее, чем в прошлый раз. Я, даже, стал подумывать чтобы сбросить рюкзак, когда в луче фонаря показался проем в стене, протиснувшись в него, я с силой оттолкнулся от стены ногами и проплыл еще несколько метров под водой, после чего благополучно вынырнул на поверхность в затопленном водой коридоре.
Я доплыл до сухого места в наклонном коридоре и с трудом выбрался на поверхность. Пол был скользким, но помогал металлический короб по центру коридора. Я выгрузил на него свой рюкзак и отдышался. Найдя ближайший крепежный болт, которыми короб крепился к полу, я обвязал вокруг него веревку и несколько раз несильно дернул. После этого я снова погрузился в воду и поплыл, держась за веревку. Доплыв до места, где в прошлый раз вынырнул на поверхность, я опустил руку с фонарем в воду и стал водить им из стороны в сторону, - это могло хоть как-то помочь моим товарищам сориентироваться под водой.
Всем добра, продолжение следует...
Из сборника Паранормальное рядом
Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9, Часть 10
Прошу прощение за возможные ошибки и опечатки, но отредактированный текст уже не принадлежит автору, у издательства жесткие рамки.
Каких монстров прячет привычное – на первый взгляд – московское метро? Что ужасного скрывается в скользкой темноте? Почему человека порой так сложно отличить от животного и к каким ужасным последствиям может привести, казалось бы, безобидный поступок?ISBN: 978-5-04-162230-5
Исчезнувшая девушка, до смерти напуганный сотрудник, абсолютный мрак и кошмарные тайны, которые лучше никогда не открывать.
Издатель: Редакция Eksmo Digital (RED)
Правообладатель: Редакция Eksmo Digital (RED)
Обратите внимание:
Массовая драка на станции метро, перечеркнувшая жизни пятерых пассажиров, необъяснимая гибель профессора психологии и дерзкое ограбление комиссионного магазина. Каждый раз, выезжая на место преступления, следственная группа находит загадочный символ, оставленный рукой неизвестного преступника. Свидетелей нет, но камеры видеонаблюдения фиксирует мужчину, лицо которого скрыто под маской. Начальник следственного отдела Сергей Федотов приступает к расследованию, не имея никакой дополнительной информации, но чем глубже он изучает детали преступлений, тем сильней в нем уверенность, что под маской скрывается не обычный преступник.
Фрунзенск - 19. Закрытый и мертвый (18+)
Бежать больше некуда. Город закрыт.
Мрачные стены и обшарпанный потолок, скрипучая дверь и решетки на окнах. Сквозняк и стоны в темных коридорах, и безумие видно в каждых глазах.. Нет, это не глубины ада, это больница для умалишенных, или дом скорби, как принято ее называть.
Иная реальность. Задача - выжить и вернуться обратно.
Ядерный апокалипсис настигает маленького человека в одной подмосковной усадьбе. Не желая погибать от смертоносной радиации, главный герой отправляется в усадебные подземелья и находит в них старое советское бомбоубежище. Но не станут ли крепкие стены и стальной гермозатвор могилой для выжившего мужчины?
Автор постапокалиптического рассказа «ЛИХОЛЕТОВ» – Владислав Афонин
Рассказ / Постапокалипсис, Ужасы, Триллер
Всем приятного просмотра и прослушивания! Надеюсь на вашу обратную связь!
***
Перед ним сидели и строго, насколько это возможно, молчали двое его коллег. Нет, не в смысле те коллеги, с которыми он виделся каждый день, говорил сугубо вежливое «доброе утро» или даже ходил вместе выпить в один из баров, выбранный сослуживцами. Коллеги в том смысле, что они являлись представителями ведомства, в котором он работал в целом, но в частности, угрюмые парни в официальных серых костюмах были из отдела внутренних расследований. Однажды он уже был в подобной ситуации, сидел и стойко отвечал на поставленные вопросы в рамках расследуемого дела. Был по праву, во время операции застрелил двоих гражданских – девочек лет двенадцати, невесть как оказавшихся на месте операции. Тогда обошлось. Не для них - для него, операция была выполнена, он же, будучи молодым и чрезмерно высокомерным, даже имён девочек не узнал, да и ни к чему было. На этот раз он никого не застрелил, но, спустя уж почти десяток лет службы, вновь оказался в этой бетонной, почти не имеющих других цветов и красок, комнате. Одинокий, такой же бетонный стол посередине, три металлических стула, как можно догадаться, один с одной стороны, два через стол, напротив. Никаких окон, невидимых барьеров, записывающих устройств или наручников, лишь одинокая камера рыбий глаз высокого разрешения под потолком, с интервально мигающим и отчего-то жутко раздражающим красным диодом, обозначающим ведущуюся запись.
Костюмы почти одновременно положили на стол кейсы, один достал ноутбук, второй же -кучу бумаг по делу. Разговаривать не спешили. Пока он сам в непонимающем жесте не махнул им рукой, мол, пора бы уже, не с мальчиком-новичком дела обсуждаете.
- Запись ведётся. – Объявил тот, что сидел за ноутбуком.
- А то я не вижу. – Усмехнулся он и придвинулся ближе к столу. – Мужики давайте быстрее к делу и разойдёмся, потому как единственное, что я сейчас понимаю, это моё непонимание того, почему я здесь.
Костюм с бумагами протянул ему лист и проговорил каким-то железным голосом. Ого, этот крутой, подумал он.
- Сверьте данные, поставьте подпись, положите ровно на середину стола и скажите, что подтверждаете данные. После начнём. – Отчеканил железноголосый.
Он въедливо прошёлся глазами по листу, проверяя каждую строчку. Достал ручку из своего внутреннего кармана и чиркнул в нужной графе.
- Данные подтверждаю. Серафим Николаевич, мы по телефону не могли обсудить? Зачем концерты эти без зрителей? – Посмотрел он наверх и сказал в камеру.
Комната погрузилась в тишину. Железноголосый спросил.
- Расскажите про Дело за номером РФНО-СБ-34.
- Ты бы ещё про дела пятилетней давности спросил. Думаешь я номера наизусть знаю. – Он задумался и продолжил, похрустывая костяшками пальцев правой руки. – Так РФНО-СБ. Про бункер рассказать вам. Ясно. Точнее не ясно, что там непонятного, у вас полная видеозапись есть, мужики, и маяк я там оставил, и карту с дрона тоже есть.
- Расскажите про Дело за номером РФНО-СБ-34. – Монотонно повторил железноголосый. Второй в это время, что-то быстро печатал на клавиатуре ноутбука, такого же серого, как и всё в комнате.
- Откуда начинать? С самого начала? – Оба костюма вразнобой кивнули. А старший-то, писака за ноутбуком, отметил он про себя.
- С момента получения задания. – Сказал первый костюм и чуть прикрыл экран гаджета.
- Я не получал задание. – Поправил он. И бросил в их сторону. – Запись с отчётом чтоли разнится? Ладно, пиджаки, слушайте, выходит мы тут надолго. Только я без официоза буду рассказывать, если не против.
***
Так сложилось, что мне знакомый позвонил, Серёга Жевнов, их местный участковый. Мы с ним в учебке вместе служили, кажется, что сто лет прошло, ну да ладно. Говорит, приезжай, у меня для тебя дело есть, тут полиции делать нечего, сразу тебя набрал. Он мужик серьезный, попусту дергать не будет. И не волнуйтесь, он думает, что я из ГРУ, отдела по изучению, так сказать, послевоенного наследия Союза, во что только люди не верят. В виду того, что это был мой законный отпуск, я решил смотаться-таки до Нижегородской области и посмотреть на это странное дело, заодно знакомца повидать. Заехал в контору, сам завёл дело, номер автоматически присвоился, отметил, что один еду, взял на всякий случай комплект Формы.
Место это у деревеньки на четыре улицы, домов может на сорок, ну и дачи поновее. Лаз нашёл сын Серёгин, проболтался отцу, тот посмотрел, что дело нечистое и решил, что нечего там ни ему, ни местной пацанве, ни поселковой милиции делать. Камеру я включил, как в лес вошли, а там идиллия – птицы щебетали, шуршали листья на кронах деревьев, ручей слышно неподалеку, если вслушаться. Подошли к месту, там лаз. На вид похож на овальную дыру, обрамленную металлическими поржавевшими подпорками, давно поросшими травой, мхом и оплетенный корнями, рядом стоящих деревьев. Впрочем, металл там хорошо сохранился, и на первый взгляд я не определил, сколько лет простояла в лесу данная конструкция. Вниз, до полностью непроглядной тьмы, уходила лестница, так же поизношенная природой и временем. На вид крепкая была.
Серёга сказал, что стоит там лаз второй день. Давил на то, что ребятня туда спускалась, и довольно долго, в какой-то момент испугались, дальше лезть не стали. Тут бы вам спросить, с чего он мне вообще позвонил, но не успеете, я сам расскажу. Дело оказалось в том, что лаз был на светлой полянке, заметен, с какой стороны ни посмотри. Серёга говорил, что там народу уйма ходит, и гулять, и по грибы, просто у ручья посидеть на лужайке. Ходят из их деревни, в Чучелиху, как раз через лес, а тропинка рядом. И вот никто и никогда данного лаза там отродясь не видел, мол из пустоты появился, словно из-под земли его вытолкнуло. За десятки лет просто не могли не заметить, а по виду металла, этому лазу, ну лет, сколько, пятьдесят, может больше. Постройка в общем совсем не новая. Я фонарём рабочим посветил, там лестница вниз, конца и края не видно.
Серёгу отправил в деревню, следить, чтобы пацанва молчала, чтоб под домашний арест посадил их, да следил за народом. Сам переоделся на Форму, маяк включил, камеру поправил, на всякий случай веревку зацепил себе за пояс, да за дерево обмотал. На всякий случай сразу точку на контору скинул. Ну и полез вниз. Я минут тридцать спускался, верёвка кончилась давно. По прибору я долез до глубины почти в три с полтиной сотни метров. Лестница порой пошатывалась, но оказалась довольно крепкой на всём пути. Внизу площадка, тоже из металла, но на вид уже поновее, или менее изношена, ржавчины почти нет. Странным поначалу показалось то, почему не затопило всё на такой глубине, у них край озёрный, да и болотца имеются, а там довольно сухо. Отдалённо похоже место группа Лазарчука обследовала под Мурманском, но там не столь глубоко было, да и оказалось в итоге закупоренным на сто замков Советским военным складом с пробирками с болезнями всякими. Ладно, о чём я? Сразу на площадке гермодвери открытые, небольшие, на пару человек, чтобы разойтись. По приборам тишина, не фонит, в воздухе, кроме скоплений углекислого газа тоже ничего сверхъестественного, но оно и понятно на такой глубине-то. Забавно, что температура была почти ровна поверхностной.
А вот дальше интереснее. За гермодверью помещение, что-то вроде шлюза, всё в металле, сливные отверстия по бокам, и вторая, уже закрытая, но видно, что рабочая, дверь. Всё изучил под фонарём, питания не нашёл, но искал, мало ли, Лазарчук вон находил. А сейчас я признаюсь, в тот момент я немного испугался, потому как двери, оказавшиеся позади, закрылись. Форма мне сразу нужную и одной ей понятную гадость вколола, чтобы беды не натворил. Кто захочет оказаться меж двумя дверьми, чёрт знает в каком бункере, на глубине трёхсот метров? Вот и я не хотел, но просидел там, изучая каждый уголок, часов восемь, наверное. Уже начало возникать некое ощущение безысходности, подавляемое препаратами Формы и желание, чтобы группа прибыла по отправленной мной точке, несколько быстрее регламентных суток. Я даже корил себя за самодеятельность, что мне несвойственно, но это быстро прошло. Я всё излазил вдоль и поперёк, просто сидел и ждал, по-моему, даже уснул на какое-то время. Большинство систем Форма выключила. Вот в полной темноте и случилось чудо. Для меня в тот момент это точно было чудом, вторая дверь сама открылась. Форма очнулась, я на ноги вскочил и не долго думая, юркнул туда.
Луч фонаря выхватывал разруху, я правда не знаю, как описать. Там всё, в отличие от лестницы вниз и гермодверей, было ржавое, просто уничтоженное временем и внешней средой, какое-то месиво из очертаний шкафчиков, ламп, стоек и прочих конструкций из металла. По личной оценке, месту этому было не менее половины тысячелетия, но тут точнее анализ образцов покажет. Я пустил дрон полетать, чтобы карту сделал, сам смотрел анализ воздуха от Формы. Древесная пыль, железная, но что странно было – минимальные содержания сероводорода, метана и углекислого газа, тогда как ранее, там нельзя было снимать шлем. Впрочем, я и сейчас не снимал. Дрон прилетел с долгожданной картой, всего было с десяток помещений, судя по всему, совершенно разного назначения. По камере видно, я прошёл везде, и везде был только многовековой мусор. Лишь в одном месте, посередине некоего зала стояло что-то вроде больших, с человеческий рост, пробирок. Всего две целых, покрытый просто толстенными корками грибка и плесени. Там же было толстое и разбитое стекло, от оставшихся пробирок, полагаю.
Собственно, всё. Вышел я обратным путём. Наверх очень долго лез, с пяток раз останавливался отдохнуть и размять руки. Поднялся, ещё дал точку и вызов. Форма взяла анализ крови, и я остался сидеть у входа в лаз, ждать группу.
***
- Чего вы на меня так уставились? – Спросил он несколько встревоженно, смотря в глаза то одному, то второму костюму. Первый раскрыл экран ноутбука, щелкнул несколько раз и повернул экран к нему.
- Посмотрите. Всё с данного момента, когда прошли через вторую гермодверь.
Он тяжело и глубоко вздохнул носом и сильно выпустил воздух изо рта, чуть раздув бумаги под туками железноголосого.
- Ну показывай. Что я пропустил мужики?
- Смотрите. От начала и до конца, без комментарием, вопросы зададите потом. – Ответил владелец ноутбука.
Он, сильно зажмурив глаза, тщетно пытался вспомнить, что мог пропустить или не заметить в том бункере. Он никогда ничего не пропускал, но уже с первых кадров почти потерял дар речи. Вместо давно разваленного и крошевоподобного нечто, на экране ноутбука мелькали почти не потерявшие свой вид металлические стены, выкрашенные белым, скудная мебель, раздвижные перегородки, закрытые и забытые холодильники с пробирками. Луч фонаря выхватывал из темноты койки, судя по всему из общей комнаты персонала, раковин, туалет, лишь немного потрескавшиеся экраны мониторов времён первой холодной войны. Но самое шокирующее ждало его впереди. Зал с огромными колбами, представлял собой целую вереницу блоков питания, груды проводов и самое важное, посередине, целехонькие, стояли ровно четыре огромные колбы, в которых, подсвеченные еле заметным белым свечением, и обволакиваемые рекой мельчайших пузырей, виднелись четыре фигуры. Он видел, как снимает с себя шлем, гладит колбы руками, ходит вокруг них. Долгое время ничего не происходило, а после шлем вернулся на своё место. Выход, подъём, ожидание группы.
Он в недоумении отодвинул от себя ноутбук и, сложив губы в тончайшую нить, покачал головой.
- Во дела. Ну на такие случаи и существует камера, хотя, иногда и она ничего не записывает. В какой момент меня накрыло? Почему Форма проигнорировала галлюцинацию?
- Потому что её не было. – Ответил первый. – Галлюцинации, потому и не зафиксирована. Вы всё видели своими глазами. А вот некая, назовём это, забывчивость, была.
- То есть, я всё это видел, но уже потом мой мозг переиначил картину? Каковы причины?
- Вы помните, как встретили группу? – Спросил из-за ноутбука первый пиджак, игнорируя вопрос.
И тут он понял, что не помнит, как ждал группу, как шёл через лес к деревне, как гостил у знакомого. Приперев лоб руками, опертыми о стол, он только и смог выдавить из себя протяжное «сука».
- Полагаю в данной ситуации, это очень мягкое выражение, спасибо, что сдерживаете себя. – Проскрежетал железноголосый.
- Вас нашли ровно в указанной точке, вместе с названным знакомым. – Продолжил первый пиджак. – Он же рассказал, что беспокоился, и пришёл к месту. Вы были, как каменный истукан, около трёх часов с момента подъёма, точнее два пятьдесят одну. Камера и данные с Формы это подтверждают. Очнулись лишь по возвращении в контору. А лаз не нашли, хотя он был на камере, когда вы поднялись. Предвидя вопрос, отвечу – сигнала маяка тоже нет, он и так был невероятно слаб на такой глубине, лишь изредка подавая координату на Форму наверху и через неё на спутник, но и он исчез. Судя по всему, в тот момент, когда пропал лаз. Момент же исчезновения камерой упущен.
- Я не знаю, как это комментировать. Но меня необходимо изолировать, и отследить все мои передвижения от возвращения до сегодняшнего дня, я бы даже сказал, часа. – Ответил он, осознавая, в насколько трудной ситуации оказался. В истории Конторы были отчасти похожие случаи и лишь однажды агенту разрешили продолжать работу, но уже в исследовательском формате в постоянно закрытом помещении. Остальные подвергались глубокому изучению, испытаниям, а после ликвидировались.
- Мы ожидаем от вас полного содействия. – Железный голос.
- Я знаю правила. Никаких пререканий с моей стороны не последует.
Ему протянули в руки несколько листов.
- Сравните.
- Тесты. Гормоны, ДНК, витамины… Всё, что анализирует Форма. Куда мне нужно смотреть? – Он замялся, привстал со стула и продолжил. – Вижу, но не понимаю. Или не хочу понимать.
- Это ваши тесты. Первый при поступлении на службу, второй с предыдущего задания, третий с последнего. Первый и второй идентичны. Третий, Форма брала у вас, но это не ваша ДНК, там всё не ваше.
Он снова сел, положив бумаги перед собой и внимательно их изучая.
- Ну чего ты не договорил? Добивай, я вижу разницу, но не моё дело разбираться в тонкостях, я оперативный сотрудник. Третья не человеческая?
Железноголосый забрал бумаги и начал говорить.
- Нет, что вы. Третья тоже человеческая, просто не ваша, как и сказал мой коллега.
- То есть вы мне сейчас поясняете, что я, на самом деле - не я.
- Именно. Ваше – есть тело, старые воспоминания, привычки, голос. Но вот ДНК какого-то другого человека. Вы даже не клон на основе ДНК, вы нечто иное. И мы полагаем… - Закончить он не успел.
- Что что-то произошло в том бункере, это ясно теперь, только это и можно предположить. Но ничего криминального на видео нет, при этом я - это не я, а какое-то нечто, на меня похожее, человеческая оболочка, полностью скопировавшая внешность и память. Оригинальный расклад, мужики. Теперь бы понять, распространяется ли на меня регламент, ведь технически я не сотрудник Конторы. – Попытался пошутить он. – Имеется вопрос, - Он поднял голову к камере. - Серафим Николаевич, почему я до сих пор не закован и не изолирован, но мило болтаю с двумя коллегами из внутрянки?
За Серафима Николаевича ответил пиджак с ноутбуком.
- Потому что с момента прибытия у вас под кожей чип, мы знаем абсолютно всё, что и когда вы делали. Ваше и наше начальство посчитало, что так будет лучше и в итоге мы вместе найдём выход, будем сотрудничать.
- Ну да, в расход всегда успеется. – ответил он, подойдя к бетонной стене и облокотившись на неё спиной.
***
После импровизированного допроса прошло около недели. С того вечера, он всегда находился под наблюдением врачей, с ног до головы обмотанный датчиками и проводами. Рабочую и жизненную рутину заменили собой ежедневные тесты, проверки воспоминаний и разговоры с психологами, почему-то всегда разными и, все как один, были крайне негативно к нему настроены, воспринимая не иначе, как чужака и угрозу. Его попытки самому понять, кем он является, терпели крах. Он ощущал себя собой и только собой, сомнения вносили другие люди, зачастую те, кому он привык доверять. И тот тест ДНК. Его несколько раз делали заново, но тест был тем же, опять и опять подтверждал, что он – кто-то другой, да, человек, но ему и никому из коллег не знакомый, иной.
Раз за разом прокручивая в голове спуск, ожидание в заточении гермодверей, и обыск бункера, он приходил лишь к одному выводу – подмена, иначе он пока назвать не мог, случилась в момент его отключки. Как это случилось вопрос иной, и ответа на него пока никто не имел. Того же мнения придерживался Серафим Николаевич, его непосредственный руководитель, который принял молодого и, как говорят, подающего надежды, бойца, сразу после прохождения им срочной службы. На какие конкретно параметры и качества смотрят такие люди, выбирая агентов из сотен тысяч срочников, даже для него до сих пор оставалось загадкой. И, судя по всему, так и останется. Он посещал его каждое утро, так и случилось сегодня, но в этот раз Николаич нёс на лице маску глубокой угрюмости и задумчивости.
Обыденно он сел за стеклом и небрежно кинул небольшую белую папку, подшитую красными нитями на стол, стоящий рядом со стулом посещений, как они вместе стали его называть.
- Утро доброе, Серафим Николаевич. Мне стоит волноваться? – Спросил он, придавая голосу немного веселья.
- С чего ты решил? – Ответил начальник, академично, будто маршировал на плацу, садясь на стул
- Вид у вас, как бы сказать, не внушающий мне оптимизма. Да и мне ли? До сих пор не могу привыкнуть, что я это вовсе не я.
- Шутить пытаешься?
- А что мне остаётся? – Ответил он вопросом на вопрос. – Шутить и содействовать, я иных вариантов не вижу.
Они смотрели друг другу в глаза, казавшиеся необычайно долгими, пару секунд, и начальник, с глубоким вздохом принялся развязывать ленту с папки.
- На кой хрен они её завязали. – Бубнил он себе под ном, и после достал оттуда пару десятков листов разной степени потертости, от новых и чистых белых, до почти выцветших. – Ты сейчас помолчи и послушай, что я тебе расскажу, потом будем думать дальше. Отмечу, что ответственность за данный разговор и последствия я всю взял на себя, так что не смей меня подвести. Ведь они, - Он многозначительно ткнул пальцем куда-то вверх, как обычно показывал, когда говорил о начальстве вышестоящем. – хотели закрыть этот вопрос ещё пару деньков назад…
- Вот даже как. Значит хорошо, что я утром всё же проснулся. – После этих слов Николаич сильно ударил ладонью в стекло, но тут же успокоился. Продолжил он лишь тогда, когда исчез звук глухого удара.
- Ты думаешь, просто было их уговорить этого не делать!? – Повысив голос сказал начальник. – Значит так. Я верю, что ты - это ты. Вопрос не в ДНК другого человека, я считаю, вопрос в том, что твоя ДНК изменилась, каким образом – другая история, но человека перед собой я знаю, а потому доверяю, хоть и имею обоснованные сомнения.
- Я сам себе сейчас не доверяю, Серафим Николаевич. – Ответил он и пустился ходить по кругу в выделенной ему комнате. Кто-то назвал бы её темницей.
- Аналитики всю неделю шерстили архивы по похожим случаям. По ДНК есть вот такое. – Начальник положил три листа на стол, чтобы его удобнее было читать через стекло. – Посмотри.
Он некоторое время внимательно читал доклады и выписки, попутно мотая головой и ответил.
- Нет, не наш случай. Здесь исследования, изменение ДНК посредством введения новых геномов. Выращивание клонов. Я не мастер в научных теориях, но не сходится.
- Я тоже так подумал, но аналитики выделили их, потому что в деле замешаны бункеры, вот эти три. – Он положил ещё три листа поверх предыдущих. – Но они военные, с чётким обозначением места и проводимых мероприятий. А вот с оставшимися интереснее.
Четырнадцать листов, расположились на столе в порядке, как он отметил, возрастания по дате, и первый случай отмечен был ещё в тысяча девятьсот восьмом году.
- Вы же уже всё посмотрели, Серафим Николаевич, зачем эта прелюдия?
- Это не я посмотрел! Я смотрел, чтобы почти весь аналитический отдел, всю эту сраную неделю искал хоть что-то. – Он замолчал, отвернув лицо к стене и громко цокнул языком.
- А они? – Спросил он тихо.
- А они нашли дохрена. Не конкретика, но крайне большие совпадения.
- Бункер нашли?
- Нет. Они нашли бункеров ровно столько, сколько тут листов. Но вот те, где закладки, посмотри. – Николаич небрежно показал рукой в сторону листов на столе, и он перестал ходить по кругу и вновь подошёл к стеклу. - Они очень похожи. Все четырнадцать случаев, это места падения метеоритов по всему миру. Не везде расписано, но там были похожие бункеры, ни одного столь глубокого, но всё же. Военные, исследовательские, разные. В отмеченных же, тоже были бункеры, но отличие от других в том, что их там точно никто не строил.
- В смысле, что они там просто появились? Из-под земли?
- Что ты так смотришь, ты в одном из таких полазил – Николаич подумал с секунду и улыбнувшись добавил – или не ты. Я не знаю, из-под земли или из пустоты, но, смысл в том, что они там просто появились, а потом, когда начиналось изучение, в скором времени исчезали, как и тот, в котором ты побывал.
Он смотрел на отмеченные листы. Самый старый, как раз тот, что он отметил впервые взглянув, был среди выделенных. Тысяча девятьсот восьмой год, дата падения Тунгусского метеорита. Бункер обнаружен спустя почти тринадцать лет, в мае тысяча девятьсот двадцать первого, исчез в день обнаружения. Исследовательской группой отмечен в первичном отчете, но исключён позднее. На листе красовалось распечатанное чёрно-белое фото металлических дверей, с темным зевом, поедающим ступени, уходящие в эту самую темноту. Также фото наклоненных дверей на фоне места падения метеорита. Он представил шок группы исследователей, когда они обнаружили подобное на месте падения. Красным обведена надпись «Погибших во время первой экспедиции – двое. Отметить пропавшими без вести». Ни в одной из последующих экспедиций место входа в бункер обнаружено не было.
Вторым выделенным листом оказался метеорит Сихотэ-Алинь, упавший на дальнем востоке двенадцатого февраля тысяча девятьсот сорок седьмого года. Указано было, что первыми обнаружили место падения лётчики Дальневосточного геологического управления, по возвращении с задания. Они-то и сообщили эту новость руководству управления, отметив, что рядом с кратером обнаружено некое сооружение, похожее на укрепленный вход в подвал. В апреле того же года была отправлена экспедиция. Первичный отчет указывал на то, что бункер исчез буквально у них на глазах. Правда исчез он вместе с коллегами-исследователями, тоже двумя. Другие двое, побывавшие внизу, успели выйти и сообщить о глубине просто немыслимой, почти три сотни метров. Как и в бункере, который посетил он. Когда вышедших опрашивали, тогда и пропал лаз, непосредственно исчезновения не лицезрел никто. И каким образом руководству в Союзе удавалось заставлять молчать очевидцев, пронеслось в его голове.
И, наконец, последний отмеченный лист. Челябинск, пятое февраля две тысячи тринадцатого года. Предполагаемые места падения обломков метеорита осмотрены буквально спустя две недели. Шестнадцатого февраля вице-губернатор региона, что в ходе поисковых работ осколков метеорита ничего не найдено, а поиски прекращены. Также он пришёл к выводу, что полынья, которая была обнаружена на озере Чебаркуль и первоначально принята за место падения обломков метеорита, образовалась по иной причине». Что естественно было ложью. У озера, как не сложно догадаться и нашли двери в бункер. На этот раз закрытые. Бункер исчез до установки камер и постоянного наблюдения, но по предположениям простоял там не менее нескольких дней. Из случаев, напрашивался вывод, что бункер стоит на месте падения, до момента его обнаружения или исследования.
- Ну что, прочёл? – Спросил Серафим Николаевич.
- Да. Бункер, в котором я был, так и не появился? На всякий случай спрашиваю. – Ответил он.
- Нет. Группа там до сих пор, но ни следа. Правда, с учетом прочитанного появляется вопрос… - Начальник не договорил.
- Что там делал бункер, если там не падали метеориты?
- Я бы хотел тебе сказать, что ты прав, но ты не прав. Метеориты там падали, вот только упал он там почти двести миллионов лет назад, а нашли лишь в тысяча девятьсот шестьдесят пятом - Пучеж-Катунский кратер называется. Там даже сверхглубокую скважину бурили. Да, от места, где тебя нашли около трех километров, но всё же информация заставляет задуматься.
- Ну это хоть что-то, с такой информацией можно работать.
- Работать-то можно и уже поработали, – Ответил начальник и кинул на стол последний лист. – Мужики изучили образцы, взятые Формой. Самое интересное, что они там нашли, это возраст частиц металла. Фавров дня три гонял частицы через радиоуглеродный анализ.
- Только не говорите, что там есть частицы возрастом двести миллионов лет.
- Нет, не настолько давно. Но они все разные: двадцать лет, примерно сто двадцать, примерно двести двадцать… Мне продолжать?
Они смотрели друг другу в глаза. Долго. Он ответил.
- Сейчас я не удивлюсь, если Фавров нашёл частицы с Подкаменной Тунгуски, горную породу с Сихотэ-Алинь, или Челябинскую химическую грязь. – Ответил он, вставая и растирая обеими руками голову, словно вытирая волосы полотенцем после душа. – Но это за гранью! Мы даже близко подобного не находили, это не мистика, нечто большее! Какой смысл бункерам появляться в местах падения метеоритов, да ещё и в примерно равные промежутки времени?
- Может ты и прав. – Многозначительно сказал начальник. – Бункеру. Одному бункеру. В местах падения, возможно, не метеоритов, а нечто иного.
Человеку не выжить в одиночку. Наша сила - в сообществе, в группе. Я бы не выдержал изоляции… и я иду.
⠀
Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек
⠀
~
На экране телефона высветилось:
⠀
Существа уничтожены. Все выжившие должны явиться в ближайшее правительственное бомбоубежище для оказания помощи.
⠀
Эти слова успокоили мой мечущийся разум. Видимо, бомбардировка и правда сработала, в крайнем случае, насколько я мог видеть, все было чисто. Я оглянулся на бункер и вспомнил все кошмарные видения, приходившие ко мне в его стенах… нет, я точно не смог бы прожить в нем остаток жизни. Все, что мне оставалось, – подчиниться приказу и идти. Бомбоубежище все еще было далеко от меня, и добираться туда пешком все еще оставалось не лучшей идеей. Можно было бы поискать что-нибудь на колесах, не пострадавшее от бомб (или хотя бы достаточно целое, чтобы ехать)... Но, если в оповещении говорилась правда, я смог бы и дойти туда на своих двоих.
⠀
Я вышел из бункера, и прохладный утренний воздух снова обнял мое тело. Скорее всего дома надо мной больше не существовало, иначе внизу не было бы таких сквозняков. Я быстро осмотрел подножие лестницы: пистолета не было. Как и тела Крейга… Теперь только огромная лужа крови отмечала место его последнего вздоха. Пистолет и тело они просто… пропали. И это было безумно странно. Но эти твари уже однажды провернули на мне трюк с приманкой, поэтому я решил перестраховаться и забыть об этом. В конце концов, у меня все еще был пистолет из запасов Крейга. Тем не менее, времени терять было нельзя. Я ничего не знал о тех существах и не мог с уверенностью сказать, что экстренное оповещение было верным. Кто знает, вдруг они успели где-то затаиться? Или уходили на время бомбардировки, чтобы потом вернуться? Вдруг они все еще живы, просто скрываются в тени?
⠀
Я двинулся к выходу. Весь подвал казался совершенно нетронутым, лестница выглядела крепкой. Двери в подвал больше не существовало, и через проем пробивался серый утренний свет. Я медленно начал подниматься, в любую минуту ожидая, что одна из тварей выйдет из тени, набросится на меня и разорвет на куски. Осторожно выглянул из-за косяка, я наконец-то поверил, что все мои опасения были напрасны. Абсолютная тишина. Дом вокруг меня держался на честном слове, потолок и стены местами обвалились, оставив только сумрачный скелет того, что когда-то было человеческим жилищем. Пора было двигаться. Я медленно пошел вперед к тому, что было прежде окном, выходящим на улицу. Как и ожидалось, пострадал не только дом Крейга: от когда-то процветающей улицы пригорода мало что осталось. Здания стояли в руинах, с кустов и деревьев осыпались листья.
⠀
Такую атаку могло пережить только нечто сверхчеловеческое. Ни одно обычное существо не вышло бы невредимым.
⠀
Чтобы добраться до убежища пешком, понадобилось бы не меньше часа, может, даже двух (смотря с какой скоростью двигаться). Мне очень, очень нужно было верить, что на улицах не осталось ни одной твари, иначе я сойду с ума под открытым небом. Альтернативный вариант – вернуться в бункер (но от одной этой мысли у меня уже все плыло перед глазами, я ни за что не стал бы этого делать, пока были хоть какие-то варианты). Человеческое общество – вот в чем я так отчаянно нуждался.
⠀
Не тратя время на раздумья, я осторожно покинул развалины дома и направился в сторону правительственного бомбоубежища. И изо всех сил надеялся, что там меня встретят выжившие. И это будут люди. Абсолютную тишину нарушали только мои шаги. Ни щебета птиц, ни шелеста листвы… Лишь покрытые копотью стены домов и обугленные стволы голых деревьев. Я будто оказался в постапокалиптическом фильме… Я начал было мурлыкать себе под нос какую-то песенку, но мысль о том, что одинокая затаившаяся среди развалин тварь услышит меня, заставила звуки замереть в гортани. И постараться ступать тихо. Я крепко сжимал пистолет, готовый ко всему, и не переставая вертел головой. И молился, чтобы на самом деле не увидеть одно из кровожадных существ в каком-нибудь разбитом окне. Молился о том, чтобы никогда больше не взглянуть в их бездонные глаза. Этот взгляд намертво отпечатался в глубине моего сознания. Я вспомнил, как впервые поймал его в окне соседского дома, и волна паранойи накрыла меня. От назойливого ощущения постороннего присутствия сжалось сердце, хотя не было никаких признаков, что на улице был кто-то кроме меня.
⠀
Пройдя где-то три четверти пути до убежища, я понемногу начал расслабляться и терять бдительность. Почти убедил себя, что никаких существ действительно не осталось, потому что ну каковы были шансы идти столько времени и так с ними и не столкнуться? Значит, в оповещении говорили правду. Почувствовав себя в безопасности (по большей части), я сунул пистолет в кобуру, чтобы дать руке отдохнуть. Последний раз оглянулся, скорее для проформы… и увидел, как темная фигура быстро промелькнула за забором в сотне метров ниже по улице. Там, откуда я пришел. Сердце пропустило удар. Никаких сомнений – это одна из тех тварей!
⠀
Я замер на мгновение, не сводя глаз с того места. Пытался рационализировать происходящее, убедить себя, что это просто игры утомленного мозга. Действительно ли я видел это?.. Но в этот момент существо высунуло из-за забора безликую голову и впилось своими белыми глазами в мои. В мой разум хлынули беспорядочные образы: вот одна из тех тварей, другая, третья, целая толпа, вот искалеченное тело Крейга у двери бункера… Завопив от ужаса, я с неимоверным усилием оторвал взгляд и отвернулся.
⠀
Они выследили меня. Они охотились на меня. Не оглядываясь, я что есть сил побежал к убежищу.
⠀
***
Позади меня не раздавалось никаких звуков, но поворачиваться и проверять не было желания. Меньше всего на свете мне хотелось замедлиться даже на секунду или, еще хуже, пережить еще одну ментальную атаку. Я весь сжимался, ожидая безжалостного удара в спину, готового оборвать мою жизнь, но все еще умудрялся опередить их. Пистолет вновь покинул кобуру и крепко сидел в моей руке (не хватало только потерять еще и этот). Я быстро приближался к цели. Резкий поворот, и теперь от двери в безопасность меня отделяло всего несколько сотен метров.
⠀
Я уже мог разобрать надпись на большой желтой вывеске на здании, когда осознал, что двери закрыты. И снаружи меня никто не ждет. Оставалось лишь молиться, что по ту сторону двери окажется кто-то, достаточно неравнодушный, чтобы открыть мне. От паники и паранойи я был почти уверен, что существа уже наступают мне на пятки и все-таки обернулся… но позади никого не было. Пораженный, я остановился как вкопанный. Неужели я и правда сошел с ума. Но те глаза… они не могли быть просто плодом воображения. Не может быть. Я посмотрел в сторону убежища и увидел, что дверь теперь была открыта, а мужчина рядом с ней отчаянно махал мне рукой. Он заорал во всю глотку: “БЕГИ!”
⠀
Растерянный, я снова оглянулся назад, и сердце мое остановилось.
⠀
Огромная, неизвестно откуда взявшаяся стая этих существ неслась ко мне, быстро сокращая расстояние. Стараясь не смотреть, я развернулся и бросился к двери. Мужчина вернулся в убежище, и мне показалось, что сейчас он просто закроет дверь у меня перед носом… Но он впустил меня. Через мгновение у него почти получилось захлопнуть дверь, но твари были быстрыми. Они колотили в нее, бросались, не позволяя закрыть. Навалившись на дверь, я попытался сопротивляться их напору, но существа сделали последний рывок, и она настежь распахнулась. От сильного удара я кубарем скатился с лестницы. Адреналин хлынул в вены, и боль смешалась с ужасом от того, что они теперь здесь. Наверху лестницы твари яростно рвали в клочья человека, который пытался спасти мне жизнь. Я потерял последние крохи надежды, но все же поднялся на ноги и рванул к двери, ведущей в жилой отсек.
⠀
На ватных ногах я ввалился в дверь и потрясенно замер, увидев десятки людей, сбившихся в стайку в дальнем углу. Они дрожали и плакали, выкрикивали какие-то бессмысленные слова… Я быстро захлопнул за собой дверь. Она не выдержала бы долго, но, быть может, хоть крупица времени может дать нам шанс. Все, что было не прикручено к полу, я начал стаскивать к двери, сооружая подобие баррикады. Где-то сзади молодая девушка все спрашивала, где ее отец. Могу только предположить, что это был тот самый несчастный, который только что погиб у меня на глазах. Я кричал людям, чтобы они помогли мне, что твари ворвутся внутрь, если мы не сделаем хоть что-то, но никто не двигался с места. Еще один громкий голос прогремел у меня за спиной: какая-то женщина обвинила меня в том, что я обрек всех на смерть.
⠀
И тут внезапно меня осенило… Теперь я понимал, почему все случилось именно так. Это не я, а эти твари хотели, чтобы я вышел из бункера Крейга, хотели, чтобы я привел их к другим выжившим, и тайком следили за мной весь путь сюда. У меня никогда не было права решать. И то экстренное оповещение, что это было? Подлог? Одна из их игр разума?.. Неужели та тварь, которую я видел каждую ночь в бункере, была реальной, а не порождением сонного паралича? Но все эти вопросы были обречены остаться без ответа.
⠀
Свалив все, что смог, перед дверью, я попятился в угол комнаты. Люди кричали и кричали, обвиняя меня, а я как одержимый вертел головой, стараясь найти хоть какой-нибудь выход. Слева от меня обнаружилась приоткрытая дверь, и я бросился к ней, надеясь на то, чему не суждено было случиться… За дверью оказалась всего лишь небольшая кладовка. Сзади с адским грохотом баррикада у входа разлетелась, разбросав мебель по комнате. Я, не раздумывая, прыгнул в кладовку.
⠀
Позади меня комната взорвалась криками, быстро сменившимися влажным треском плоти, раздираемой на куски.
⠀
***
В этой маленькой кладовке нет никаких запасных выходов. Пройдет совсем немного времени, прежде чем существа найдут меня, а в пистолете слишком мало патронов, чтобы навредить им. Единственное мое утешение в том, что у меня точно найдется пуля для себя. Если вы тоже получили экстренное оповещение, знайте, я помолюсь за вас.
⠀
Удачи. И прощайте.
~
⠀
Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты
Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК
Вы можете поддержать проект и дальнейшее его развитие, за что мы будем вам благодарны
QIWI / Юмани / Патреон / PayPal
⠀
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.