Авторские истории

Глава 4

Анна сидела у окна, натянув на голову капюшон и закрыв глаза за темными стеклами солнцезащитных очков. Она тщательно прислушивалась к ритмичному стуку колес электрички. Казалось, если вслушаться в этот стук повнимательнее, то можно услышать плач ее рейлфан-тезки - Анны Карениной. Когда-то по радио она услышала, что в среднем, за время работы, на каждого машиниста электропоезда приходится по три с половиной задавленных пешехода. И это число ее постоянно бесило своей незавершенностью, как будто машинисты где-то должным образом не дорабатывали, а оставшиеся обрезки пешеходов потом бродят по ж.д. переездам, сидят на сайтах знакомств и участвуют в передаче «Давай поженимся» в поисках своей второй половины.
От размышлений ее оторвал чей-то громкий спор. Распахнув глаза, Анна посмотрела на сидящих напротив нее трех бабок с косынками на головах, закутанных в какие-то рваные однообразные коричневые пуховики, активно жестикулирующих друг перед другом морщинистыми артритными пальцами.
- Истину тебе говорю, воскрес он, сама видела, как тебя…
- Да какой-то он там совсем молодой, не похож на Сатану.
- Много вы понимаете, дуры старые, это сын евойный внебрачный, от соседки по подъезду, я такое в сериале одном видала на канале Русский романс. А его отец ничего о нем не знает.
В ногах у двух бабок стояли корзины с грибами, а у третьей мешок с картошкой. Та, что с картошкой была более массивной и, кажется, лидировала в споре. Аргументируя свои доводы тем, что еще при Хрущеве училась в городе на делопроизводителя и имеет разряд по легкой атлетике.
Три сестрицы под окном пряли поздно вечерком, пришло Анне в голову. Не хватало только батюшки царя, но цари в электричках не ездят. Вместо него через проход от бабок сидел какой-то неопрятный пожилой алкаш в старом армейском бушлате песочного цвета с початой бутылкой водки в руке и счастливым выражением лица. Поймав Анин взгляд, он торжественно поднял бутылку,
- Ваше здоровье, мадмуазель, - после чего жадно отхлебнул из горлышка и занюхал рукавом.
- Это Пашка, - зачем-то пояснила одна из бабок, которая сидела посередине, - посмотрев на Анну, а потом на своих подружек, - Директор школы в нашем селе. Золотой мужик. Из запчастей от старого холодильника однажды мотороллер себе собрал. Я его еще вот таким помню, - она указала ладонью куда-то на уровень своих колен, - уже тогда понятно было, что культурный человек вырастит.
Пашка, услышав, что про него говорят, вновь поднял бутылку и сделал еще один жадный глоток, после чего закашлялся, сполз с сиденья на пол и сблевал.
Отвернувшись от бабок, Анна уставилась в экран своего мобильного телефона. Включив воспроизведение, который раз просмотрев ролик с «воскрешением» Сатаны, заодно заново перелистав комментарии под видео. Сверху были самые популярные:
«Офигеть, оказывается Сатану вызвать проще, чем скорую и милицию».
«Он просто более коммуникабельный».
Она пролистала ниже:
«Дьявол любит тебя не за внешность, а за душу».
«Продам душу, дорого».
«А ночью по лесу идет Сатана и собирает шишки от елок».
Наконец остановилась на самом заинтересовавшем:
- Пацаны, отвечаю, это в морг имени Фрунзика Мкртчяна, единственное культурное заведение в Грусть-Хрусте. Я там, когда готом был, девку одну жирную трахал. Готично, - прочитала она одними губами, проведя пальцем по защитному стеклу, - значит, Грусть-Хрустальный.
Ну что ж, если отец решил наказать ее таким образом, отправив вместо Женевы в эту дыру, то она покажет ему, как он сильно ошибается на ее счет. Проблемы отцов и детей не утратили своей актуальности со времен Тургенева, только теперь это называется абьюзинг и газлайтинг. Старый дурак вероятно думал, что она приползет к нему на коленях, чтоб потешить его напыщенное самолюбие, и он ее простит и пошлет в Европу. Но у нее есть план получше. Талантливое журналистское расследование. Если все удачно организовать, то можно взлететь сразу на самую вершину звезд масс-медиа. Репортажи, документальный фильм, книга. Анна представила, как ей вручают Пулитцеровскую премию. Делал это в ее фантазиях почему-то Харатьян, причем абсолютно голый. Помахав головой, чтоб развеять странные образы, она стала разрабатывать план расследования.

Налив из графина стакан теплой воды, Инесса Аркадьевна смочила горло. Все-таки современное уголовное судопроизводство значительно более утомительно и менее зрелищно по сравнению со средневековым. Никого не вешают на дыбу, не секут розгами и не пытают огнем, а в перечне наказаний отсутствует колесование и сжигание на костре.
Судебное заседание длилось уже долгих два часа. Инесса Аркадьевна в судейской мантии сидела за столом, подперев ладонями голову, со скукой выслушивая сначала старого седого прокурора c говорящей фамилией - Нещадимов, а потом модного молодого адвоката - Карена Хушуяна, который в завершении своей речи эмоционально прокричал,
- …Ви пасматрите на этот цвиток. На этот пэрсик, - ткнув пальцем в подсудимую, с точки зрения ботаники больше напоминавшую тыкву, - Мамой клянус, она нивинавата, - и для убедительности ударил себя кулаком в грудь.
Секретарь суда, невзрачная женщина с красивым именем Бибигуль поспешно занесла все сказанное в протокол.
Рассматривали резонансное дело о незаконной организации и проведению азартных игр. Заведующая образцово-показательным детским садиком №18 «Ладушки» организовала по ночам в садике подпольное казино. Завхоз исполнял обязанности крупье, а нянечки – эскортниц. В качестве приватных комнат использовались детские спальни, а вместо фишек жетоны с покемонами. Прокололись по вине повара, который утром детям по ошибке вместо компота налил из кастрюли мартини, а вместо чая Хеннесси. Детям, к слову, даже понравились, были веселей обычного. Недовольство выразили родители, унюхав от своих чад перегар. Собственно, при других обстоятельствах дело давно бы закрыли, тем более при наличии ходатайств от постоянных клиентов казино - настоятеля центрального городского храма и главы комитета по делам молодежи. Но, как выяснилось, в помещении спортзала заведующая сделала подпольный ютуб салон, где можно было просматривать ресурс, нарушающий законы государства, на нормальной скорости и даже осуществлять звонки по вацапу. А вот на это нарушение уже никак невозможно было закрыть глаза.
- После окончания прения сторон, последнее слово предоставляется подсудимой, - Инесса Аркадьевна устало посмотрела на дородную заведующую детским садиком, - возможно, вы нам сможете нам объяснить, как вы могли так поступить, когда общество вам доверило самое ценное, что у нас есть – детей?
- Не таких уж и ценных, - грустно откликнулась сидящая на скамье подсудимых заведующая садиком, - любая рулетка дает прибыль в разы больше, ну кроме русской. Вы когда-нибудь играли в рулетку?
За всю свою жизнь Инесса Аркадьевна играла только в бутылочку, и то в молодости, в качестве выигрыша заработав трихоманоз, поэтому предпочла не отвечать.
-… А Достоевский вот любил рулетку и казино, - продолжила заведующая.
- А еще он сидел в тюрьме, – тут же парировала Инесса Аркадьевна, - поэтому если у вас нет других доводов, то суд удаляется для принятия решения в совещательную комнату.

Зайдя в свой кабинет, Инесса Аркадьевна удивленно уставилась на вольготно развалившегося в ее кожаном кресле Валентина Петровича. У стены за его спиной по обе стороны от плеч выстроились все члены секты, плохо скрывающие охватившее их волнение. Максим нервно облизывал губы, Геннадий потирал руки, Настя переминалась с ноги на ногу, а раскрасневшаяся Анна Валерьяновна задумчиво пальцами выкручивала через платье свой сосок.
Мэр лениво крутил в руках взятую со стола статуэтку Фемиды.
- Ты знаешь, что некоторым девушкам нравится, когда им во время секса завязывают глаза? – взглядом он указал на лицо древнегреческой богини с повязкой.
Инесса Аркадьевна настороженно кивнула. Собственно она ни секунды и не сомневалась, что во время секса с Валентином Петровичем всем девушкам надо завязывать глаза, чтоб они не выкололи их себе самостоятельно. А еще желательно связывать ноги и руки.
- Что так долго? – продолжил мэр, отложив статуэтку.
- Заседание по подпольному казино в детском садике, - Инесса Аркадьевна виновато развела руки.
- Да, - Валентин Петрович от умиления закатил глаза, - какое заведение было… Я там как-то наш городской дом культуры каким-то дагестанцам чуть в карты не проиграл. Они в нем пельменную открыть хотели и бордель.
Вздрогнув, он отвлекся от воспоминаний и обвел взглядом всех присутствующих, задержав взор на Анне Валерьяновне.
- Да прекратите вы уже таскать себя за сосок. В вашем возрасте это вообще непозволительно. Умрете еще тут от инсульта, а потом скажут, что у нас медицина в городе плохая.
Анна Валерьяновна торопливо убрала руку за спину и смущенно отвела глаза в сторону.
- Вы хоть понимаете, что сейчас происходит? – Валентин Петрович вновь обвел всех своим взглядом.
- Двадцать второй съезд партии Единая Россия? – неуверенно попробовала угадать Настя, посчитав что-то в уме. Все знали, что она была заядлой волонтеркой и активным участником нескольких молодежных организаций, поэтому высказыванию не удивились.
- Да нет же, - скривился Валентин Петрович, - хотя и это конечно тоже, - вспомнил он о своем членстве в партии, - я про другое. Мы призвали Хозяина и до сих пор не наладили с ним контакт. Вы представляете, чем нам это может грозить?
- Чем? – на всякий случай уточнил Максим.
- Да чем угодно, - взорвался покрасневший от негодования Валентин Петрович, - вот конкретно тебя он может превратить в барсука или выхухоль, причем лысую. Хочешь быть лысой выхухолью?
Максим отчаянно покрутил головой, быть лысой выхухолью он не хотел. Как, впрочем, и обычной, он даже не знал кто это.
- Мы теряем время, - продолжил мэр, - надо срочно как-то ублажить нашего Господина. Что мы о нем знаем?
- Его зовут Окунев Антон Сергеевич, - прочитал Макс, - глядя в телефон. – работает менеджером по продажам в ООО «Зеленый фламинго».
Валентин Петрович приподнял брови,
- Они там наркотой торгуют?
- Нет, кормами для животных.
- Кстати, насчет животных, а что у нас по ритуалу с козой?
Мэр вопросительно посмотрел на Анну Валерьяновну, Геннадия и Максима с Настей.
- Хозяин не явился, – сухо отрапортовал Геннадий.
- Возможно, ему не понравилась коза, - предположил мэр, - какую козу вы выбрали?
- Самую лучшую в зоопарке, - Настя радостно заулыбалась, - ее Зорькой звали, англо-нубийской породы. Сторожу пятьдесят тысяч пришлось заплатить. Вы бы видели, какие у нее ушки.
- Хренушки! – опять взорвался Валентин Петрович, - не надо всей этой экзотики заграничной. Проще надо быть. Вы про импортозамещение слышали? Может Хозяин тоже поддерживает решения Правительства. Мне вообще иногда кажется, что Владыка Преисподней и решения нашего правительства между собой как-то взаимосвязаны. Так что вероятно он в козах предпочитает традиционализм. Надо постараться его привлечь чем-то еще. Есть идеи?
- Девственница, - проговорила Инесса Аркадьевна.
- Кто? – осмотрелся по сторонам Валентин Петрович, не удержавшись от желчной ухмылки при взгляде на Анну Валерьяновну.
- Нам надо принести ему девственницу, - развила свою мысль Инесса Аркадьевна, - девственниц любят все: маньяки, драконы и режиссеры порно. Там под них даже рубрика есть специальная. Я смотрела.
- Точно, - вдохновлено произнес Максим, - а лучше сразу двух. Негритянку и азиатку.
- Остынь, - Валентин Петрович медленно покачал головой, - тут хотя бы одну найти. Это же тебе не участниц конкурса «Мисс СМУ-34» в сауну пригласить. Среди нас есть девственницы? Хотя бы частично?
Он тщательно осмотрел всех присутствующих в кабинете. Увидев, как покраснел Макс, разочарованно махнул рукой, - тебя это не касается. Будем исходить из того, что Господин приверженец более стандартных отношений. Так что, никого? – уже совсем расстроено уточнил он.
- Ну, если надо, я могу на время побыть девственницей, - подняла руку Анна Валерьяновна, - поверьте, в библиотеке у нас не только книги Француазы Саган, там есть еще и Кама сутра. Мне есть чем его удивить. В крайнем случае, скажу, что он у меня второй, а с первым я даже ничего не чувствовала.
- Ну, или я, - следом согласилась Настя, - в театральном кружке меня хвалят.
- Я тоже могу, - Инесса Аркадьевна вызывающе посмотрела на Валентина Петровича, - вы же знаете.
Тот судорожно сглотнул и на секунду задумался.
- Предлагаю тянуть жребий. Мужчины от него освобождаются. Спички есть? – Валентин Петрович повернулся к Геннадию, единственному из всех создающему впечатление человека, который носит в кармане спички, а так же перочинный нож и раскладной стакан.
Тот молча протянул ему замусоленный коробок. Вынув три спички, Валентин Петрович отломал у одной из них половину, после чего перемешал все три в зажатой руке.
- Короткая – девственница. Ставки сделаны, ставок больше нет.
Он вытянул руку со спичками перед собой и посмотрел на женщин. Первой по старшинству тянула Анна Валерьяновна.
- Длинная, - опечаленно выдохнула она.
- Почти как в казино, - призналась Инна Аркадьевна, и потянулась за следующей.
- Поздравляю вас, господин судья, с восстановлением девственной плевы, - не удержался от шпильки мэр, глядя на зажатую в пальцах Инны Аркадьевны короткую спичку.
Та молча смотрела на вытянутую деревяшку. Потом отложила ее в сторону и довольно заулыбалась,
- Кажется, я начинаю понимать Достоевского.
Взяв со стола ставшую ненужной короткую спичку, Владислав Петрович поковырялся ей в зубах.
- Какие у вас планы на сегодня?
- Еще одно заседание по обвинению цыган продавших начальнику ГАИ фальшивый золотой унитаз, - призналась Инна Аркадьевна, полистав свой ежедневник, - а после этого совершенно свободна.
- Тогда подготовьте себя к вечеру, как следует, а мы попытаемся найти Господина. В этот раз не должно быть никаких осечек.

Беремир удачно отстрелял с двух рук все патроны, после чего отложил пистолеты Ярыгина на стойку и с удовлетворением посмотрел на мишень с изображением лица американского президента, оставшись довольным результатом. Затем какое-то время выбирал из находящегося на стойке оружия, колеблясь между Глоком и Стечкиным. В итоге склонившись к более привычному Стечкину. В это время к нему со спины подошел молодой послушник и хлопнул рукой по плечу. Беремир инстинктивно перехватил ладонь на своем плече, сделал нырок назад и прижал дуло пистолета к покрытому короткими светлыми волосами виску молодого парня.
- Назови кто тебя послал или я сделаю из твоей головы скворечник. Скворцы уже готовы к переезду.
- Простите, брат, - испуганно прошептал тот, замерев по стойке смирно и практически не дыша, - вас вызывает настоятель.
Беремир сухо кивнул, отпустил послушника и вернул пистолет обратно на стойку. Вызов к настоятелю всегда был для него событием. Старик никогда старался не беспокоить по пустякам, и каждая беседа с ним заканчивалась серьезным заданием. Поправив холщевую рубаху с изображением на груди черного креста, охваченного огнем, подпоясанную кушаком, Беремир вынул из ножен на спине узкий короткий стилет и не глядя бросил его в центр мишени, после чего направился в келью к настоятелю.
Ярополк присев ушел от удара ногой в лицо, потом перекатился и резко вогнал острие ладони в болевую точку под ребром одного из противников, стоявшего перед ним, и пока массивный борец, схватившись за бок повалился на пол, продолжая движение, подсек ногу второго противника, находящегося слева, кажется каратиста. Затем уход в сторону, блок от удара и сразу же контратака одновременно коленом в бедро и локтем в лицо последнего оставшегося бойца. Но тот оказался более подготовленным и успел прикрыться. Ярополк без труда опознал технику баком – современного боевого искусства из перуанских трущоб Лимы, поэтому тут же переключился с муай тай на боевое самбо. Захват, разворот, бросок, добивающий удар пяткой в лицо. Не успел он отбросить вывернутую руку противника, как в углу зала мелькнула чья-то тень. Уход с линии огня, прыжок… Он успел остановить удар в нескольких сантиметрах от лица послушника.
- Что случилось, брат Звяга?
- Прости, брат Ярополк, вас срочно к себе вызывает настоятель.
Ярополк многозначительно хмыкнул, отряхнулся, и споро перекрестился, глядя на висящий на стене большой резной деревянный темный крест, охваченный всполохами огня. Снова придется ехать куда-нибудь, любоваться шпилями древних английских монастырей.
Рабочая келья настоятеля представляла собой довольно большой пустой зал, с бетонным полом и голыми оштукатуренными стенами, на одной из которых висела огромная карта, а на другой большой плоский телевизор. У самой дальней стены за заваленными бумагами столом сидел пожилой мужчина с пышной седой шевелюрой перехваченной на лбу черной лентой. Половина лица было покрыто бугристыми шрамами от ожогов, напоминавшими Уральский хребет. Его звали Годислав, но обычно все в монастыре предпочитали его называть Старик. Когда Ярополк вошел в келью, в центре помещения уже стоял брат Беремир. Каких-либо стульев внутри не было, поэтому беседовать с настоятелем можно было только стоя.
Старик сурово посмотрел на Ярополка, а потом украдкой вытер слезящийся глаз, поврежденный ожогом. Ярополк знал, как минимум семь вооруженных конфликтов по всему миру, в которых участвовал Старик. Хотя говорили, что их гораздо больше, и он успел повоевать еще в Кампучии и Лаосе. А в некоторых странах его именем до сих пор пугали детей. Генеральские погоны настоятель получил лично от Брежнева.
- Вы еще не забыли, братья по вере, для чего сотни лет существует наш монастырь Христа Воздающего?
- Для борьбы со злом тайным и явным, отец Годислав, - стройным хором ответили Беремир и Ярополк, как когда-то в высших военных училищах, где они получали свои первые офицерские звания.
- Так вот, наше время настало.
Подняв пульт, Старик нажал кнопку и на экране телевизора возникла картинка, где в окружении каких-то тварей оживает труп.
Дождавшись, когда на весь экран показалось лицо Антона со словами «Да ну нахер», настоятель поставил изображение на паузу.
- Тот, чье явление было предначертано изначально, явился. И наша задача остановить его.
Ярополк с Беремиром кивнули, ни на секунду не сомневаясь в своей готовности отдать жизни за веру.
- Имейте ввиду, враг как никогда опасен и коварен, это не какой-то мелкий бес, наши старейшины пришли к мнению, что это сам Князь Тьмы, - Годислав на секунду приободрился и расправил плечи, - я бы с радостью сам…, - но потом поник, возраст давал о себе знать. Оставалось понадеяться на двух своих лучших учеников.
- Завтра вертолетом вылетаете в Якутск, дальше в Москву, оттуда в Грусть-Хрустальный. Легенда остается прежней, - старик не любил каких-либо новшеств в мелочах, - вы едете посмотреть на местный деревянный монастырь пятнадцатого века. Всю подробную информацию о цели получите у отца Евстахия перед вылетом. Оружие заберете на месте. Не подведите.
Утром Ярополк и Беремир стояли в обычной непримечательной одежде у края вертолетной площадки на окраине спрятанного в глухих лесах тайги монастыря, не обозначенного ни на одной карте. Выбраться отсюда можно было только вертолетом.
- Как тогда, в Конго, - пробормотал Беремир, жуя зажатую в губах веточку, отломленную от ближайшей березы.
Ярополк согласно кивнул, одной рукой передвинув несколько бусин на четках, а другой закинув себе на плечо рюкзак и посмотрел в небо, прислушиваясь к звукам. Где-то вдалеке тишину разрезал шум винтов.

Мари и Лина были подружками не разлей вода еще с садиковских времен. Вместе спихивали манную кашу в чужие тарелки. Влюблялись в одного и того же одноклассника. Потом так же дружно его ненавидели. Обе поступили в один институт. Мари на языки, а Лине пришлось выбрать что попроще: в педагогику брали почти без конкурса и на бюджет.

После второго курса девушки, уже совсем взрослые, сидели в парке на лавочке, греясь в лучах ласкового солнца. Очередное студенческое лето грозило снова кануть в безвестность. Мари удрученно тыкала телефоном в лицо Лине.

- Смотри, вот ну посмотри же, - причитала брюнетка, надувая полные розовые губы, - Соцсеть показывает подборку нашего прошлого лета, а, как тебе? Универ, огород твоей бабки и засранное медузами море, норм, да?

Не совсем было понятно кому Мари обращает свои претензии, к Ангелине, понуро склонившей голову, огороду или вселенной, что так бессовестно профукала их прошлое лето.

- А все мои одногруппники, - сделала ударение на слове «все», - ездили на Мальдивы, Сейшелы, в Дуба-а-а-и.

-Дубай, - машинально поправила Лина, - не склоняется.

- Да насрать! – крикнула Мари и топнула напедикюренной ножкой, - нам тоже надо!

Телефон продолжал мелькать перед носом Лины, демонстрируя чудесный заграничный отдых, пока маленькие соленые капли не упали на яркий экран.

- Эй, ты чего? – Мари наконец обратила внимание на необычную молчаливость подруги, - ну если денег нет, я попробую у папы...

- Бабушка умерла, - уже не сдерживая рыданий, всхлипнула Лина, - надо ехать на похороны.

Мари притихла и тихонько приобняла подругу.

- Я с тобой поеду, не кисни, все хорошо будет.

Дорога в деревню занимала почти целый день. Встав спозаранку, что случалось крайне редко в жизни студенток, они встретились в условленном месте – возле входа на железнодорожную станцию.

- Ты зачем с собой столько всего набрала, - Лина осматривала два внушительных чемодана, рюкзак и дамскую сумку размером сопоставимую со всей ее поклажей.

- У вас же в деревне нет нихрена, я в прошлый раз заманалась по соседям бегать то фен, то кондиционер для белья просить.

- Там магазин есть, - не очень уверенно Лина защищала родной поселок. Сама она родилась уже в городе, но каждое лето проводила в тихой глуши у бабушки, надежно сокрытая от мира домашне-огородными вкусностями, теплым прудом с гусями, томными звездными ночами и жаркими полдниками, когда на побеленной стене, пахнущей мелом, рисуют узоры солнечные лучи сквозь кружевные занавески.

Вагон электрички, поначалу полный пассажиров, постепенно пустел. Широкими мазками акварельной краски за окном мелькали поля, перелески и дома, надежно связанные вместе длинными черными проводами электросети.

Лина сидела у окна, изредка оборачиваясь на короткие реплики Мари и отрицательно помахивая светлой копной спутавшихся волос. Чтоб привести в порядок пережжённые осветлением в недалекой молодости кудри, нужно было много больше времени, чем сегодняшние получасовые сборы.

Мари уже предложила подруге воду, спринг ролл (заготовленный с вечера и размякший в несуразное нечто) один наушник, в котором корейский актер проникновенно говорил о человечности. Ничего из этого девушку не заинтересовало, и Мари, выключив телефон, села напротив, тоже погружаясь в созерцание обыденных видов.

- Спасибо, что поехала со мной, - заговорила Лина, когда их отражения все явственнее стали проступать в темных окнах электрички.

Мари хотела отмахнуться и чуть не выдала: «Забей!», но вовремя спохватилась, поджала губы и похлопала Лину по ладони. Девушке было трудно в присутствии горя. Даже когда умерла мама, она не проронила ни слезинки, предпочитая отправиться по магазинам и кафешкам, фитнесам и ночным клубам. А еще набила первую в жизни татуировку.

Родители приехали раньше. Поздней ночью отец встретил девушек на стареньком, но крепком опельке. Олег Викторович, когда-то давно покинувший родные места, уверенно вел машину по извилистым грунтовым тропкам, ловко уворачиваясь от ям и кочек.

- Матушку завтра из морга сначала в дом привезут, чтоб соседи попрощались, а потом на кладбище поедем. Автобус не заказывали, тут всего-то народу осталось ты да я, да мы с тобой, - стараясь не сильно нагнетать атмосферу, Олег Викторович поглядывал в зеркало заднего вида на дочь и ее подружку. Еще холодные ночи раннего лета заставляли их жаться друг к другу. Он протянул руку через пассажирское сиденье и прокрутил весло, закрывая окно. Так дочкам будет меньше дуть. Свое оставил чуть приоткрытым и, аккуратно выдувая дым в образовавшуюся щелочку, курил крепкие сигареты. Много лет назад он бросил пагубную привычку, а сейчас разрешил себе небольшую слабость. Мысленно представив недовольство жены, уже придумал оправдание: когда вернется в город, больше не притронется к этой гадости.

В маленьком домике, белеющем стенами в темноте, окна светились желтым светом. В них мелькала фигура женщины, суетящейся на кухне.

- Мать с утра кашеварит, - Олег Викторович с гордостью глянул в сторону дома, - говорил ей не надо, все в кафе заказано. Так нет же, положено, грит, вдруг соседи зайдут помянуть покойную, надо чтоб все чин чином, - он посматривал на силуэт жены, появившийся в окне. Ее женская мудрость не единожды спасала семью от скандалов и непонимания. Она наладила хорошие отношения с матерью Олега. Потом и сама стала примерной хозяйкой и женой. А сейчас чтит память усопшей самым старым и верным способом – сохраняя семейное тепло.

- Приехали? – раздалось со стороны открытого настежь окна с москитной сеткой, - давайте, заходите! Свет на улице не включаю, мошки налетят.

Девушки посмотрели на отца и перевели взгляды на багажник, где лежали их вещи.

- Бегите, бегите в дом, я тут управлюсь.

-Скорее, скорее, - мама встретила их запыхавшаяся, разгоряченная от жара работающей целый день плиты, - вон в тазу руки помойте, вода чистая, только набрала и садитесь ужинать.

Мари хотела было поморщиться, вспомнив, что даже водопровода тут нет. Воду для всех нужд придётся носить из колодца на улице. А если не запастись ею впрок, то вечерняя прогулка к живительному источнику, обернется неделей зудяще-чесоточных приключений от многочисленных мошек и комаров.

- Я помогу с посудой, - вдруг вызвалась Мари после сытного ужина.

- Да что ты, дочка, идите отдыхайте, - отмахнулась Олеся Ивановна, - я уже постелила.

Мари не обратила внимания на протесты хозяйки и достала из большого чемодана коробочку с таблетками. Занятая делом она хотела быть полезной.

- Вот! Одну таблетку кидаете в таз с водой и посудой, она сама там нахимичит, вся грязь отстанет, потом в другом тазу полощем и вуаля, чистота и порядок, - Мари явно ожидала похвалы, - и много воды не уйдет!

Управившись с посудой, девушки отправились в отведенную им комнату. Мари решительно убрала с занавешенного зеркала простыню. Лина хотела возмутиться, но Мари, поймав ее укоризненный взгляд, опередила:

- Бабушка крещеная была?

- Да, конечно, обычно всех крестят еще в младенчестве, даже в союзе все равно попа приглашали.

- Тогда все норм, это только языческая душа может в зазеркалье заблудиться, а христианская сразу к Богу, - Мари с уважением глянула на потолок.

- Вообще-то нет, - присев на скрипнувшую пружинами кровать, Лина провела рукой по покрывалу из овечьей шерсти.

- Почему? – Мари расчесывалась, думая, как бы завтра изловчиться и помыть голову или можно просто воспользоваться сухим шампунем.

- В рай можно попасть после божественного суда, когда настанет апокалипсис, а пока, вроде как, все души ждут в чистилище, - Лина засунула руку под горку идеально выглаженных, накрытых кружевной салфеткой, подушек.

- Что ищем? – заинтересовалась Мари.

- Бабушка тут талоны на хлеб прятала, - Лина выудила длинную бумажную ленту, - помнишь, мы на них арахис в шоколаде покупали!

- Талоны? – подруга заканчивала заплетать тугую косу. Если в детстве такая валюта не казалась странной, то сейчас девушка с удивлением смотрела на подругу, мол, как можно было расплачиваться за арахис талонами на хлеб?

- Когда колхоз распался, людям паи земли раздали. А вот обрабатывать, сеять, собирать урожай поодиночке никто не мог. Тогда фермер приехал и взял в аренду всю землю, только платил натурой. Мельницу выкупил и пекарню, кому мукой отдавал, а кому вот, талонами на хлеб, 2 буханки на день.

- Вспомнила! Я бабушку Свету отвлекала, а ты тихонько их тырила, - забралась под махровую простынь Мари.

- А она делала вид, что не замечает, - Лина тоже нырнула в пахнущее хозяйственным мылом гнездышко.

Мари повернулась к стенке. Там на ковре расположилось семейство лосей посреди залитой солнцем лесной поляны.

- А он вкусный был, - пробормотала Мари в полусне.

- Кто?

- Арахис.

Утро, вопреки прогнозам Олега Викторовича, выдалось суматошным. Соседей, желающих попрощаться с бабушкой Светой набилось полный двор. Мать ходила гордая, что ее труды не пропали даром, то и дело наливала чарки, чтоб помянули покойную. Когда привезли гроб и установили во дворе на табуретках, выстроилась очередь. Лину мать пристроила в самое начало.

Девушка с нарастающим ужасом смотрела, как приближается ее очередь прильнуть к холодному напудренному лбу губами. В теле, что лежало в гробу, она едва узнавала свою бабушку. Пугала неподвижность этой пустой оболочки. Рядом голосила соседка, липкий пот выступил на ладонях. И вдруг, кто-то крепко схватил Лину за руку.

- Если не хочешь, не надо, - Мари зашептала в самое ухо, и по взгляду Лины поняла, что не ошиблась, - когда умерла мама, я не могла плакать. Мне все время казалось, что если мне будет плохо, то она обидится. Мама меня очень любила, и не хотела бы быть причиной моей боли. Бабушка Света, я уверена, не будет обижаться.

Крепче сжав влажную ладонь подруги, Мари выдернула ее из стенающей толпы. Ускоряя шаг, она тащила Лину за собой, через распахнутые ворота, дальше по грунтовой дороге, мимо катафалка и покосившегося забора, быстрее, еще быстрее! Они бежали, оставив позади неприметные домики, маленький магазинчик у трассы, и саму дорогу. В поле, по зеленой траве, дальше, еще дальше! На горизонте бликует синим спокойствием спокойный пруд, белые точки на нем колышутся, взлетают и сливаются с небом. Вверх, выше, еще выше! Подруги, не замедляясь, рухнули на траву возле пруда, тяжело дыша.

- Давай останемся здесь на лето? – прошептала Мари, сжимая ладонь Лины. На берегу загоготала утка, встревоженная внезапными гостями.

- Да, - подруга всхлипнула, уставившись в чистое голубое небо.

- И испечем хлеб по бабушкиному рецепту, - Мари не выпускала холодных пальцев, глубоко вдыхая запах влажной земли.

- Испечем, - голос Лины дрожал и рыдания готовы были прорваться наружу.

- И малину соберем, сварим варенье и как в фильме, с хлебом и маслом…

Заглушая теплый ветер над зеленым морем неслись рыдания. По лицу Лины катились крупные капли, орошая почву под ее головой.

- И будем приезжать каждый год, - обещала Мари, прикрывая глаза от слепящего солнца, - обязательно будем.