Доводилось мне встречать упоминание о любимом анекдоте Ивана Алексеевича Бунина.
Едет в поезде мужчина. Его попутчики — семейная пара. Жена буквально поедом ест мужа, не даёт ему ни минуты покоя, сыплет замечаниями, упрёками, колкостями... Мужчина выходит из купе в коридоре; измученный попутчик выскальзывает вслед за ним. Они закуривают у окна, и мужчина говорит: — Прошу меня великодушно простить, это решительно не моё дело, но у вашей жены тяжелейший невроз. Мой сослуживец в похожем случае обратился к прекрасному психологу в Таганроге, и что вы думаете? У жены всё как рукой сняло! Если угодно, я готов узнать для вас адрес психолога. — Не трудитесь, — отвечает попутчик. — Этот психолог — я.
Так рассказывали анекдот в конце XIX века. Позже Россия, россияне и российские нравы несколько переменились, поэтому спустя сто лет я слышал этот анекдот в более современной версии.
Зачин тот же: мужчина видит, как жена издевается над соседом по купе, а когда они выходят покурить в тамбур, предлагает попутчику адрес и телефон московского психоаналитика, который снимет невроз жены. — Конечно, это вам обойдётся недёшево. Москва, сами понимаете... Но результат с гарантией и стоит любых денег, — добавляет мужчина. — Спасибо, не надо, — говорит попутчик. — Мы едем на станцию Дно, там есть один умелец, он всего за бутылку мою жену просто грохнет.
В более поздних версиях речь может идти о жутко некрасивой жене и пластической операции, или о психоаналитике для истерички в Европе и огромных суммах в иностранной валюте — несущественно.
Существенно, что курить в поездах теперь не разрешают.
Черепа скалятся на осине. Сотни лет назад, когда наша река была тонким ручейком, а деревни не существовало, медведи спустились в этот мир по стволу осины. Это дерево принадлежит им.
Оно было их первым путём, и оно же — станет последним.
Охота на медведей позволяет нам выживать, год за годом. Сочное мясо, медвежий жир, кости, из которых вырезают амулеты — ничто не останется без внимания.
Голову каждого медведя охотники оставляют на осине, священном дереве. Так зверь может вернуться и накормить нас снова.
А чтобы медведь не затаил обиды — ему предлагают девушку.
Не каждой выпадает честь повеселиться на медвежьей свадьбе. Среди девиц выбирают самую ладную и миловидную, чтобы обвенчать её с черепом, который следующим же утром отправится на осину.
Получив в жены такую красавицу, медведь не будет злиться и позволит охотиться на себя снова и снова. Так говорят все.
Многие девушки мне завидуют: от матери досталась точёная фигура; от отца — большие серые глаза. Кто, если не я, должен участвовать в медвежьей свадьбе?
Уже несколько лет подряд я смиренно принимаю свою судьбу.
Подруги не понимают, как тяжело быть красивой. С детства вокруг меня вертелись мужчины. Норовили коснуться. Ущипнуть. Зажать в тихом углу и щупать, пока не надоест.
Мальчишки, с которыми мы недавно играли вместе. Друзья отца. Взрослые, сильные мужчины — все они не скрывают своего голода. Они бы хотели схватить меня за косы, задрать сарафан и сделать что-то больное и грязное.
Но они боятся.
Трижды я участвовала в медвежьей свадьбе. Этой весной будет четвёртый. Если пойти от деревни на север, можно увидеть сосну, увешанную черепами. Все это — мои мужья.
Поэтому мужчины смотрят издалека и больше не распускают руки. Многие из них были бы не прочь заполучить меня в жёны — или просто заполучить — но даже самые смелые не решаются встать на пути медвежьей стаи.
Я люблю гулять по лесу в одиночестве. Сидеть у сосны, вдыхая запах хвои. Смотреть в пустые глаза черепов.
А говорили, быть женой — это сложно и муторно. Не знаю...
Мне вот очень нравится.
141/365
Пишу ежедневные тексты для мифологического марафона. Пост про марафон в моём ВК и в Телеграме.
19 век – время расцвета кукольной промышленности. К концу века кукол стали делать из фарфора и дерева, ручки и ножки могли быть на шарнирах. Массовое производство и снижение цены на кукол сделали их доступными не только в аристократической, но и в буржуазной среде.
Красивая кукла для ребенка на именины или Рождество считалась ценным подарком. В то время эталоном красоты считалось пухленькое личико, пышные волосы и непропорционально большие глаза на кукольном лице.
Игра с куклой, изготовление нарядов для неё (а для кукол шились целые гардеробы) во многом занимали досуг девочек, но только до 14 лет. Дальше начинался другой период в их жизни.
Увлекательная повесть Варвары Андреевской написана от лица куклы по имени Милочка. Она попадёт в руки к самым разным хозяйкам, с ней происходят занимательные приключения, за которыми интересно следить и детям, и взрослым читателям.
На фотографии выше спуск на воду крейсера "Аврора". Для живших в 1900 году - это просто повод для газетной статьи, но мы, живущие ныне, чувствуем, как за этой тишиной уже надвигается буря!
Так и мы, любители научной фантастики, с высоты 2024 года знаем, что примерно в эти годы ( с 1900 по 1903 г.г.) начинает происходить изменение в подходах к нашему любимому жанру со стороны, в первую очередь, редакторов газет и журналов. Целлюлозные журналы (часто называемые просто «целлюлозой») - это недорогие журналы художественной литературы, которые издавались с 1896 по конец 1950-х годов. Термин «целлюлоза» происходит от обозначения дешевой бумаги из древесной массы, на которой печатались журналы. В отличие от них, журналы, напечатанные на более качественной бумаге, назывались «глянцевыми» или «сликами».
От целлюлозы произошел термин pulp fiction, обозначающий низкопробную, низкокачественную литературу. Целлюлоза стала преемницей «грошовых» романов, романов за десять центов и журналов с фантастикой XIX века в формате рассказов или новелл.
В 1888 году Манси переименовал свой приключенческий журнал для мальчиков «The Golden Argosy» в «The Argosy» - и в 1896 году, за четыре года до начала этой истории, он стал первым полностью художественным журналом. Отметим, что, возникнув на основе традиций романов и журналов для мальчиков, целлюлозные издания (даже журнал «Munsey's Magazine» 1899 года, хотя и предназначенный для взрослых читателей) с самого начала были запятнаны подростковым имиджем.
Печатный станок с паровым двигателем был широко распространен в течение довольно длительного времени, что способствовало буму романов за десять центов; однако до Манси никто не объединял дешевую печать, дешевую бумагу и дешевых авторов в один пакет, который обеспечивал бы доступные развлечения для молодых людей из рабочего класса. За шесть лет тираж "Аргоси" вырос с нескольких тысяч экземпляров в месяц до более чем полумиллиона.
Интересный факт: Среди популярных вымышленных персонажей, появившихся на страницах массовых изданий, - Бигглс, Бак Роджерс, Конан-варвар, Капитан Континенталь, Док Сэвидж, Хопалонг Кэссиди, Джон Картер с Марса, Ник Картер, Раффлз, Сэкстон Блейк, Шэдоу, Тарзан и Зорро.
Итак, примерно в самом начале 20 века начался переход от "Эпохи Научного романтизма" к новому периоду в развитии научной фантастики, который очень удачно назвали в последние годы "Эпоха Радия"!!!
Чем порадовал нас 1900 год?
В первую очередь надо вспомнить, что в этот год вышел роман Герберта Уэллса "Первые люди на Луне". Надо ли много говорить о нем? Наверняка, этот раман объединяет многие поколения читателей. По сюжету романа бизнесмен Бедфорд и ученый-изобретатель Кейвор обнаруживают, что Луна населена развитой внеземной цивилизацией насекомоподобных существ.
Брайан Стаблфорд утверждает, что это первая инопланетная антиутопия. В течение шести лет, с 1895 по 1901 год, Уэллс создал целый поток романов, которые он называл «научной романтикой»: «Машина времени», «Остров доктора Моро», «Человек-невидимка», «Война миров» и - последний в этой серии - «Первые люди на Луне». Это было ослепительное проявление новой мысли, бесконечно копируемое впоследствии. Адаптирован как фильм в 1919, 1964 и 2010 годах. Забавный факт: научно-фантастические книги Клайва Стейплза Льюиса были написаны как антитеза именно этому роману.
Книга Джека Адамса (псевдоним) «Неква, или Проблема веков» считается одной из первых феминистских научно-фантастических книг, опубликованных в Соединенных Штатах. Впервые она была опубликована в газете Equity. Два издания были опубликованы в Канзасе в 1900 году. В основной части произведения выясняется, что Джек Адамс на самом деле женщина (Кэсси), переодетая в мужскую одежду, которая провела несколько лет в поисках своего суженого в различных океанских путешествиях. Плывя к северному полюсу, ее корабль оказывается внутри планеты, где они встречают альтрурийцев - общество, которое развилось в более продвинутое по всем параметрам. Настоящие авторы книги - А. О. Григсби и Мэри П. Лоу, соредактора журнала «Равенство». Книга очень интересная, но для зрелой аудитории - помимо действительно захватывающих приключений, слишком серьезные вопросы в ней иногда поднимаются о том, как сделать общественную жизнь окончательно справедливой, счастливой и устремленной к лучшему. В книги даются рецепты как достичь этого, причем достаточно научным, академическим языком, но я с ними лично не согласен. Мне не вериться, что правящий класс без борьбы отдаст власть и свои сбережения. Хотя, я ценю устремление людей к тому, что бы все перемены к лучшему происходили мирным, эволюционным путем, причем усилием не единиц, а всего общества. В романе затронуты все аспекты и нового и старого миров - экономика, политика, религия, социология. Повторюсь - книга достаточно серьезная. мой перевод книги можно найти здесь - https://www.litres.ru/70751257/?lfrom=1038921410&ref_offer=1&ref_key=21d9cc994e1f255a1d59b9cffbc361aea31e748bc1ae262f406cda590d6625aa
В декабрьском номере журнала «Черный кот» публикуется рассказ Дона Марка Лемона «Доктор Голдман», в котором при пересадке тканей человеку передаются воспоминания мертвеца, а получивший их американский иллюзионист использует чревовещание, чтобы отомстить преступнику. Заметим, что «Черный кот», бостонское периодическое издание, вышедшее в октябре 1895 года, технически не являлось массовым журналом. Блейлер говорит о Лемоне, что «его работы часто отличаются очень оригинальными идеями». Если я не ошибаюсь, то это первый научно-фантастический рассказ прекрасного автора. Эго перевод которого вошел в сборник рассказов "Следующие шаги природы" - https://www.litres.ru/69303595/?lfrom=1038921410&ref_offer=1&ref_key=ef4bd4c06bf860a79016247a78280e6654043b4f746a8315aa3b8e2872fcb7b2
"Лунный металл" Гаррета П. Сервиса - роман в стиле Верна, прото-фантастика, первоначально опубликованный в виде отдельной книги, а затем в виде сериала в 1905 году в журнале «The All-Story Magazine». После открытия таинственным Максом Сиксом (возможно, сверхъестественным существом) около 1940 года редкого металла, который заменит золото в качестве мирового денежного стандарта, человеческая жадность превращает Луну в руины (поскольку металл доставляется с Луны с помощью передатчика материи), а сама Земля едва избегает уничтожения. В книге Московица «История научного романа» мы читаем, что эмоциональное содержание романа Сервиса настолько хорошо передано, что он остается современным и интересным и стал признанной классикой научной фантастики; Блейлер говорит, что это лучший рассказ Сервиса.
В 1900 году в журнале "Черный кот" вышел рассказ Джона Дюрворта «В неизвестном мире» - история о транспозиции органов чувств, возникшей в результате удара по голове. Оказывается, хирург, оперировавший его, поменял местами мозговые соединения. Блейлер называет это «компетентной профессиональной работой». Этот рассказ так же вошел в сборник "Следующие шаги природы" как и следующая работа - рассказ Ньютона Ньюкирка (Клайд К. Ньюкирк, журналист из Массачусетса) «Человек-хамелеон» - еще одна история из журнала «Черный кот» - о своего рода супермене, голова и руки которого могут становиться невидимыми благодаря «лихорадке хамелеона».
Уверен, что о книге японского писателя Осикава "Подводный линкор" мало кто из вас слышал. Литература о вторжениях оказала свое влияние и на Японию, в то время переживавшую стремительный процесс модернизации. Сюнро Осикава, пионер японской научной фантастики и приключенческих рассказов (жанры, неизвестные в Японии еще несколько лет назад), опубликовал в начале XX века бестселлер Kaitō Bōken Kidan: Kaitei Gunkan («Подводный линкор»): история бронированной, вооруженной тараном подводной лодки, участвующей в будущей войне между Японией и Россией. Роман отражал империалистические амбиции Японии того времени и предвещал Русско-японскую войну, которая последовала через несколько лет, в 1904 году. Когда началась настоящая война с Россией, Осикава освещал ее как журналист, одновременно продолжая публиковать новые тома художественных произведений о подвигах японского императора в Тихом и Индийском океанах, которые также пользовались огромным успехом у японской публики. Позднее, став редактором журнала, он также поощрял написание других японских авторов фантастики в том же ключе.
«Похищение Александры Сейн» - один из тех редких научно-фантастических рассказов, которые не теряют актуальности и сегодня: элементы пародии позволяют современному читателю пропустить мимо ушей избитые клише и восхититься изобретательностью новой блестящей переделки устаревших приспособлений. Это точно такой же неистовый тупизм, как в экшн-фильмах, заставляющий нас сожалеть о том, что Фредерик Чарльз Смейл расцвел слишком рано для того, чтобы Голливуд заплатил ему большие деньги. О человеке, писавшем под именем Фред Ч. Смейл, не известно ровно ничего, кроме того, что он был британцем и написал около 20 рассказов, большинство из них - в 1910-х годах. «Похищение Александры Сейн» - первый из известных нам. Шутка над любимой фантастикой - хороший способ продвинуть автора в печать, то есть то, что требует не ремесла, а сообразительности и не требует особого стиля. Хотя это и весело, подделки не обязательно создают прочный фундамент для карьеры. Смейл не мог продать ни одного рассказа в течение четырех лет.
История о войне будущего, в которой тридцать тысяч горцев идут на Лондон, применяя взрывные устройства, в ответ на нелестную карикатуру, опубликованную в журнале Punch. Вдохновением для этого произведения послужила реальная карикатура, опубликованная в номере «Панча» от 17 января 1900 года.
Опубликована под псевдонимом Джинго Джонс, член парламента. Хотя его личность так и не была раскрыта, в то время высказывались предположения, что автор действительно мог быть членом парламента на момент публикации.
1900 год. Книга Брэдфорда К. Пека «Мир как универмаг: История жизни при кооперативной системе» - утопический роман, главный герой которого просыпается в будущем и узнает, что кооперативное движение превратило знакомый ему Льюистон, штат Мэн, в Кооперативный город, который управляется по совершенно иной и усовершенствованной системе. Сам уроженец Льюистона, Пек в свое время построил крупнейший в штате универмаг. В ответ на хаотичные условия ведения бизнеса во время паники 1893 года он начал проявлять приверженность зарождающемуся кооперативному движению. На протяжении всей своей книги Пек подчеркивает, что новая экономическая и социальная система имеет морально-этические и даже религиозные предпосылки. Система «Кооперативного города» способствует «истинному кооперативному христианскому существованию», вместо того, чтобы препятствовать нормальному стремлению людей к добрососедству и нравственности. Благодаря кооперации человечество сформировалось «в практическую христианскую организацию....». Книга начинается с предисловия и проспекта, написанных священнослужителем; Пек завершает свой роман главой о религиозных, этических и социальных последствиях своего плана.
"Медовый месяц в космосе" - роман знаменитого английского фантаста Джорджа Гриффита. Первоначально он был опубликован в сокращенном виде в журнале Pearson's Magazine в 1900 году под названием «Истории о других мирах». Научно-романтическая повесть рассказывает о путешествии по Солнечной системе - такой тип повествования был в моде в то время.
Дэвид Лэнгфорд в «Энциклопедии научной фантастики» определяет книгу как принадлежащую к традициям вымышленных путешествий « Гранд Тур» по Солнечной системе. Стэблфорд добавляет, что среди этих историй «Медовый месяц в космосе» была одной из первых, где «научное воображение перевесило религиозное в качестве источника вдохновения». Нил Баррон в издании 1981 года «Анатомия чуда: Критический путеводитель по научной фантастике» говорит, что книга исторически важна, так как служит свидетельством того, какими в то время представляли себе другие планеты. Московиц утверждает во введении к антологии 1968 года «Научная фантастика при свете газовых фонарей», что Гриффит опередил свое время, продемонстрировав «бунт против ограниченности идей», а научную основу книги называет «слабой в частностях, но концептуально сильной в передаче масштабов научной фантастики». Стейблфорд комментирует, что, поскольку мало что в этой истории является полностью оригинальным для Гриффита - в разных аспектах можно проследить более раннюю фантастику таких авторов, как Жюль Верн и Лаш-Ширма, а также научные изыскания таких авторов, как Фламмарион и Герберт Спенсер, - история служит архетипическим примером жанра научной романтики.
Обратили внимание на словечко “антироман” в заголовке? Мы его не придумали. Это определение возникло практически сразу же после публикации “Госпожи Бовари” в литературном журнале “Ревю де Пари” в 1856 году. Французские писатели-современники моментально поняли, что именно написал 34-летний Гюстав Флобер, который на тот момент еще не издал ни одного (!) произведения. В авторском багаже, как позже выяснилось, лежали еще две повести, однако они увидят свет значительно позже.
“Антироман” – это значит, что книга переворачивает шахматную доску, где до этого разыгрывалась сложнейшая партия. В определенном смысле “антироманом” был “Дон Кихот” Сервантеса, где весь пласт рыцарской литературы, который к тому времени был накоплен, беспощадно вывернут наизнанку.
Флобер поступил точно так же с литературой романтической, безраздельно властвовавшей в тогдашней Европе. Не зря “Госпожа Бовари” заканчивается сценой вскрытия покойной героини, ужаснувшей неподготовленного читателя середины девятнадцатого века. Сама книга незримым скальпелем взрезает любовно взлелеянный романтизм и показывает, что за красивой оболочкой часто скрывается пустота, цинизм, фальшь.
Приведем цитату из работы чуткого и проницательного французского писателя, а также литературоведа Андре Моруа:
“У Флобера достало мудрости понять, что романтизм неминуемо приводит к краху, потому что он стремится к недостижимому. «Истинный сюжет «Госпожи Бовари» — это все растущий разрыв между реальными обстоятельствами и мечтой». Эмма мечтает полюбить Тристана или Ланселота, а встречает она Родольфа, человека посредственного, затем Леона, который еще того хуже; в конце концов она попадает в лапы перекупщика Лере, в котором воплощена самая отвратительная действительность. Флобер наказывает свою героиню не столько за то, что она предавалась мечтам, сколько за то, что она попыталась осуществить свои мечты. До тех пор пока она только грезит о любовниках в духе Вальтера Скотта и о шикарных нарядах, она всего лишь поэт; она отталкивает отвратительного Лере, который воплощает самые низменные соблазны жизни. Но едва она делает попытку сблизить мечту и реальность, едва она позволяет идеальному любовнику облечься в грубую оболочку, едва она решает заказать себе реальный плащ для воображаемого путешествия, она погибает, она попадает в руки Лере”.
Французское общество всю эту идею прекрасно считало. Но отреагировало на нее по-разному.
Обыватель ужаснулся и потребовал немедленно наказать дерзкого автора. Против Флобера, а также двух издателей журнала возбудили дело и в ускоренные сроки довели обвинение до суда. Процесс состоялся уже в январе 1857 года. В вину ставились описания любовных сцен, а также якобы одобрение женской измены.
Абсурдность обвинения была очевидна всем, ведь во французской литературе того времени и любовных сцен, и женских измен было предостаточно, но все это читалось без малейших проблем, поскольку было написано в возвышенной романтической или игривой манере. Что касается одобрения, то это ни в какие ворота не лезет, учитывая концовку романа и судьбу несчастной Эммы Бовари.
Судья был вынужден вынести оправдательный приговор, который был радостно встречен французскими писателями. Они-то понимали, что столкнулись с настоящим шедевром, одной из величайших книг всего девятнадцатого века. С книгой, предопределившей литературную траекторию второй половины столетия. Из “Госпожи Бовари”, как из гоголевской “Шинели”, выросли братья Гонкур, вырос Мопассан, вырос Золя.
Совсем недавно я начал пересматривать экранизацию Филипа Пулмана "Тёмные начала". Когда я сериал смотрел в прошлый раз, там было 2 сезона, а теперь 3. Много лет назад я уже смотрел "Золотой компас", но то был фильм, а тут - сериал.
Описывать сюжет - долго и не интересно. Гораздо интереснее поговорить о персонажах и мирах. Я не досмотрел до конца сериал и книги не дочитал, так что некоторые мои рассуждения могут быть и ошибочными. Ну что ж, появится повод подискутировать))
Мир Магистериума (назовём его так)
Он весьма похож на наш мир, особенно географией. Тут есть Англия (названия страны нет, но есть Лондон и Оксфорд). Есть даже Енисей, куда улетает один из персонажей. России только нет((
Кстати, интересный факт- в нашем мире есть даже местечко Свальбард, где в мире Магистериума располагается королевство ледяных медведей. В России он известен, как Шпицберген.
А вот Больвангара у нас нет, но есть Лапландия, гле в мире Магистериума он находится.
Магистериум - организация, сильно похожая на Римскую католическую церковь. Только располагается не в Риме, а в Лондоне и занимается теологией, как полноценной наукой.
Зал совета Магистериума очень сильно напоминает...
...зал Сената в Звёздных войнах.
А знак Магистериума походит на стилизованный Железный крест.
Магистериум распространил своё влияние практически на весь мир. Неподконтрольны ему только панцербьёрны и ведьмы. Но неподконтрольны только потому, что там взять нечего.
Все люди и ведьмы имеют своего деймона - часть своей души, существующей вне тела, представленной в виде животного, птицы или насекомого. Считается, что вид животного отражает сущность человека. И тут можно погадать по деймонам, на что способны люди.
Деймон лорда Азриэлла - снежный барс Стелмария. Это сильное и благородное, но в то же время хитрое животное. Это указывает на двойственность и многомерность личности самого Азриела Белаквы.
Пан (Пантелеймон) в конечном итоге принял облик лесной куницы. Он - воплощение изворотливости, ловкости и хитрости. Вылитая Лира Белаква. Кстати, второе имя Лиры, данное ей Йориком - Лира Сирин, тоже её характеризует, как хитрую, ибо переводится как "слаткоголосая".
... лично мне Пан больше понравился во время защиты кошки от детей в Читтагацце. Там, если не ошибаюсь, он принял облик медоеда.
А вот с Эстер - деймоном-зайчихи Ли Скорсби у меня возникли проблемы. Не вяжется этот образ с его духом авантюриста. Хотя может это от того, что это крольчиха, а не зайчиха (если кролика прижать к стенке, он и убить может)?
Любопытное наблюдение - говорить могут не все деймоны. И имена имеют не все. Золотая обезьяна Марисы Колтер и змея лорда Бореала молчат и имён не имеют. Что это значит?
Я не знаю, но подозреваю, что это имеет отношение к их моральному облику. И в противостоянии миссис Колтер и лорда Белаквы я поставлю на Азриэла, хоть он мне и не нравится в силу ряда поступков.
Пока хватит. О других вещах и своих мыслях расскажу позже...
В школьном, будь оно трижды уважаемо, детстве, давясь по утрам яичницей с вспухшим копытцем докторской колбасы, я слушал по радио передачу, как же она называлась...
Нет, не "С добрым утром!", та шла по воскресеньям, а эта в будни. Там ещё в конце обязательно пели либо Юрий Антонов, либо Джанни Моранди. Разумеется, худшие свои песни: Антонов – "пройду по Абрикосовой" или "мы все спешим за чудесами", а Моранди всегда пел строго песню "Моряк". Я её ненавидел. Да вы полюбуйтесь:
Слышали эти сочащиеся счастьем духовые проигрыши? Видели тюбетейку и сиротский растрескавшийся асфальт? И после каждого такого моряка приходилось наспех запивать остатки копытца чаем и вприпрыжку мчать навстречу очередной контрольной...
Ну вот, а ещё в той передаче была минутка юмора. Где шутили разные несмешные шутки. Одну я запомнил на всю жизнь:
Воспитательница детского сада жалуется:
– Мне приходится вставать, когда маленькая стрелка на шести, а большая на двенадцати!
Мне, уже прочитавшему Швейка, это казалось шуткой из ада. И много десятилетий потом я не мог понять и принять, что у большинства людей именно так мозги и устроены: им нравится песня "Моряк", крышу дома и Абрикосовую они считают лучшими песнями Антонова, а от редактора детского журнала ждут, что он встанет на четвереньки и скажет роняя на сиротский растрескавшийся асфальт слюни счастья:
– Здлафствуй, длузок! Севодня я лассказу тебе сказку...
А когда он говорит "фигня, давайте лучше водки выпьем", падают в обморок и зовут @moderatora.
Вот таким читателям я и советую проследовать в преисподнюю на повторное прослушивание песни "Моряк", а мы с крутыми чуваками и чувихами продолжим читать эту мужественную историю. О том, из какого говна и палок растут великие детские журналы, не ведая стыда, трах-тибидох-тилибом!
Я хотел сказать – бим-бом-брамсель.
...В прошлый раз мы с вами выяснили, для чего была нужна литература советскому государству, и почему писательско-читательская индустрия скончалось примерно тогда же, когда и государство СССР.
Вот как раз в это время, когда она была нужна (а точнее, в 1930 году) был основан журнал "Литературная учёба". По инициативе Максима Горького. Чтобы помогать "новым людям" освоиться в непривычной для них культурной среде. Помогать овладеть важной для страны писательской профессией. Ну и просто читательскими навыками, ведь читать тоже нужно уметь со смыслом и с пользой – для себя и для других. И журнал долго выполнял свою миссию.
А незадолго до того, как всем стало всё равно, в редакцию "Литучёбы" пришла работать девушка Люда Карханина. На какую-то скромную должность. И стало происходить вот что: журнал потихоньку умирал, сотрудники, включая главного редактора один за другим отваливались (впрочем, главный редактор отвалился заранее, ещё когда тираж журнала на перестроечной волне был 900 тысяч, он разумно купил дом в Испании и свёл свои должностные обязанности к минимуму), а Люда Карханина оставалась. Потому что по натуре и по факту биографии была спортсменкой, комсомолкой и просто красавицей. И твёрдо знала, что "райком закрыт", только если "все ушли на фронт", а её фронт, как она считала, был здесь.
Так и стала постепенно Люда хозяйкой журнала. Она и генеральный директор, и ответственный секретарь, и бухгалтер, и грузчик. Заложила свою квартиру – чтобы расплатиться с журнальными долгами. Как только ни крутилась... Звали её тогда уже Людмила Ивановна.
Карханина тащила журнал на себе больше четверти века – до 2014 года. Чего ей это стоило, видели и знают немногие. И вот одной из мер по спасению утопающего (ещё раз – для альтернативно внимательных: не потому что журнал был плох, а потому что это происходило со всеми – "рынок падал"), одной из таких мер и стала идея – сделать "Литературную учебу" для маленьких, для детей, увлекающихся "литературным творчеством", проще говоря – сочиняющих стихи про маму и длинные романы про пиратов.
"Литературная учеба" во внутренних документах сокращалась как "ЛУч", соответственно детское приложение назвали "Лучик".
В таком виде "Лучик" выходил год или полтора – к удовольствию мам и бабушек тех детей, чьи произведения в нём публиковались. (И к удовольствию самих этих детей, разумеется.)
А теперь посчитаем: сколько детских произведений можно напечатать и расхвалить в журнале? Ну десяток, ну два. А сколько журналов мамы и бабушки купят на память, чтобы дарить знакомым? Ну тоже десяток. А скольким людям интересно читать произведения чьих-то чужих детей? Вы, возможно, удивитесь, но это величина, которой в расчётах можно пренебречь, то есть – ноль. Итого тираж журнала выше 150-200 экземпляров не поднимался – такая получалась "бизнес-модель".
А создавали его, если помните, для популяризации хорошего, но умирающего что твой лебедь журнала "Литературная учеба" (тираж 500 экземпляров). То есть картина складывалась примерно такая:
Питер Брейгель (Старший). Слепые
Красивая, по-своему, конечно. Но страшноватая и нерентабельная. И вся эта история закончилась бы довольно быстро, если бы не... Угадайте!
– Если бы не ваш светлый гений, вашество?
Кхм... да… Вообще-то, нет. Если бы не Людмила Карханина. Она к тому времени нашла Мецената, оплачивающего расходы и покрывающего убытки. (Попробуйте найдите!)
Но даже у самых замечательных Меценатов бывают дни, когда им в голову закрадывается мысль: "А тем ли я занят?".
Когда меня пригласили в "Лучик", я эту ситуацию прочувствовал и почесал в затылке. Потом ещё почесал... и ещё... и тут вдруг меня "повысили" – назначив главным редактором самой "Литературной учебы". (Никто не рвался на мостик тонущего корабля.) Я почесал затылок в четвёртый раз – и объявил возглавляемый собою журнал закрытым. (Есть чем гордиться: Максим Горький открыл, а я... Впрочем, в историю войти не удалось – в статье о журнале "Литературная учеба" в википедии ни я, ни мой вклад не упомянуты.)
Просто я чувствовал, что ещё отчётный квартал-другой, и Меценат (ставший к тому времени уже и собственником журнала) разгонит нас всех к такой-то бабушке...
Разгонит и "Литучёбу", и "Лучик". А "Лучик" мне хотелось попробовать сохранить. (Стоп, вру: скорее, мне тогда просто хотелось сохранить работу.)
Я знал: на падающем книжном рынке сегмент детской литературы самый устойчивый. Потому что взрослый себе книгу не купит, а ребёнку купит. И в этом есть что-то бесконечно правильное.
Когда мы с дочкой читали "Белый пудель" Куприна, я у неё спросил, кто из героев рассказа ей больше всего понравился. Ожидал услышать, что пудель (она любит животных), или мальчик Серёжа (ведь он спас пуделя, он герой), но вместо этого дочка сказала "дедушка Лодыжкин". Почему? Оказывается, потому что, когда тот делил их скудный обед, он самый большой кусок хлеба отломил Серёже, другой, поменьше, дал пуделю, а себе оставил самый маленький... Так вот, мы, люди, все немного Лодыжкины.
Внимательный читатель спросит, а как же девушка Люда? Та самая Люда Карханина, спортсменка и комсомолка? Которая ценой своего здоровья тридцать лет спасала журнал "Литературная учёба" от позора банкротства?
А она отнеслась к этому по-взрослому. Я не знаю, что она чувствовала. Но сказала она "ты всё делаешь правильно; старики умирают, дети рождаются и живут". (Вот бывший советский главред "Литучёбы", купивший на волне перестроечного читательского бума домик в Испании (тираж журнала 900 тысяч, нал в картонных коробках), вот он на одной тусовочке мне всё "высказал". Что ж, это логично.)
Ну хорошо, взрослый журнал мы закрыли, а с детским-то что делать?
За годы работы во "взрослой" литературе, я пришёл к выводу, что главная ошибка современного литературного "профессионального сообщества" заключается в следующем: они думают, что литература – это то, что пишется. (Ну, они же писатели, правильно?) А на самом деле литература – это...
– То, что читается?
Нет. "Читается" порою такое, чего и даром не надо бы. Литература – это то, что вдохновляет. На размышление, на поступок. Юношей – питает; старым подаёт отраду и утешение. Но детям нужно вдохновение. А вся детская периодика забита той же "отрадой". Развлекулечками. Тем, что надо жевать, не глотая, как хлебный мякиш, завёрнутый в тряпицу.
А что может вдохновить ребёнка на размышления или подвигнуть к деятельности? Прямо не спросишь: "Уважаемый ребёнок, что тебя вдохновляет", потому что он скажет: "ФНАФ (игра "Пять ночей с Фредди") и желейный медведь Валера". Мы ведь живём в мире, в котором потребности навязывает "предложение"...
Надо было как-то иначе узнать, что интересно детям. И я разослал вопрос тогдашним нашим немногочисленным, нашим драгоценным первым подписчикам "Лучика". Попросил их вспомнить и прислать нам забавные, каверзные, просто чем-то запомнившиеся вопросы их детей. В том числе такие, на которые им было трудно ответить. Ну, знаете, дети ведь часто задают вопросы, в ответ на которые мы отмахиваемся: "рано тебе", "вырастешь – поймёшь", "не болтай ерунды"... (И ребёнок кивает и идёт играть в "Пять ночей с Фредди".)
Родители прислали вопросы, спасибо им! И присылают до сих пор. Не совру, что мы на все ответили, но мы, например, ответили на вопрос "Зачем ты, мама, в университете училась, если всё равно не работаешь, а с нами сидишь", "Зачем каждый день ходить в школу и там со всеми дружить" (отчаянный вопрос первоклассника, счастливое детство которого рухнуло в один день 1 сентября), "Сколько всего вселенных", "Как устроена бесконечность" и "Почему у Мальвины волосы голубые".
Первые, ещё корявенькие, номера обновлённого "Лучика", 2017 год
Отвечали мы не в шутку, как принято иногда отвечать детям – типа "по-доброму", а на самом деле – то же самое "отвяжись", – отвечали мы полноценными серьёзными статьями, и... И ничего неожиданного нет в том, что дети отнеслись к этому с благодарностью.
"– Подписку на "Лучик" продлевать будем? – Ну мама!.. Конечно!"
(Из письма.)
Недавно одна наша взрослая мама-читательница рассказала, как её двенадцатилетняя дочка отказалась от мечты – роликовых коньков, чтобы купить на отложенные деньги двадцать номеров старых "Лучиков". (Спокойно, ребёнок не пострадал, коньки ей бабушка с дедушкой, растрогавшись, подарили.)
Счастливый финал рассказа?
О не-е-е-е-ет... Только начало! Попробуйте арендуйте у своего ТСЖ закуток, напеките пирожков, про которые все ваши родственники и знакомые говорят, что ВКУСНЕЕ НЕ ПРОБОВАЛИ, и "откройте дело" – точку по продаже самых вкусных в мире пирожков. Догадываетесь, что будет?
То же и с детским журналом "с нулевой узнаваемостью, на падающем рынке".
Был забавный случай... А, ладно. Или не ладно? В общем, расскажу, если вы увели детей. Было это уже после закрытия "Литературной учебы", но ещё задолго до того, как "Лучик" выкарабкался "на уровень рентабельности".
Сижу ночью работаю. А ещё в пору "чисто литературного" "Лучика" у нас была среди авторов очень талантливая девочка, Алиса Радионова. (Теперь уже взрослая девушка, будущий врач.) Я только одно её стихотворение процитирую, которое она написала, когда ей было лет двенадцать:
След самолёта, словно нож, Располовинил неба корж. И получились два бутерброда: Один – заката, другой – восхода.
Алиса была к тому же автором первой на моей памяти рецензии на "Лучик": "Как ни странно, ваш журнал мне понравился".
В общем, я её любил и люблю. А её родители в благодарность за внимание к дочери одарили меня (на день рождения, что ли?) бутылкой ирландского горячительного напитка, и вот этот ирландский напиток полгода или год хранился у меня в ящике стола. А тут, значит, сижу ночью – и в голову приходит естественная для старого литературного журналиста мысль "не взбодрится ли". Достаю ту самую бутылку, прихлёбываю раз... другой... третий... И раздаётся собачий лай.
У нашего Мецената-и-владельца есть маленькая собачка. Одиннадцать часов вечера, во всём здании никого, я прихлёбываю, а они, видите ли, обход совершают! Ночной дозор!
Рембрандт Харменс ва Рейн. "Выступление стрелковой роты капитана Франса Баннинга Кока и лейтенанта Виллема ван Рёйтенбюрга". Найдите маленькую собачку!
Причём совершают его в прескверном настроении почему-то. (О, вы не видели нашего владельца и Мецената в прескверном настроении! "Он весь как Божия гроза"...) А я понимаю, что, если сейчас встану (чего требуют правила вежливости и субординация), "пойдёт волна", и трудовая биография моя на этом закончится. Поэтому – сижу. Собачке всё равно, сижу я или стою, она сразу всё поняла – и отчаянно на меня лает. А Меценат стоит. А я сижу.
И вот в такой удивительной диспозиции происходит наш разговор. Конспективно:
Меценат (стоя, раздражённо). Я не верю в печатные журналы! Я (сидя и стараясь только вдыхать). Хорошо, если к ноябрю журнал не начнёт окупаться, я напишу заявление.
Тут мне показалось, что раздражение в глазах Мецената на мгновение сменилось интересом. Наверное, ему не часто грозили собственным увольнением. Чаще заискивали, врали об успехах и благодарили. Недовольно поморщившись, он взял со стола пару журналов и пошёл дальше, не слушая отчаянных призывов собачки:
– Да ты на него посмотри! Какой ноябрь? Что он там напишет? Он же просто вдрызг!
А через сутки получаю по электронной почте письмо. Полторы строчки: "Вы делаете очень хороший журнал. Буду вам помогать, чем смогу".
Самое интересное, что к ноябрю точки безубыточности мы так и не достигли, так что собачка была права, слова я не сдержал. Но ещё через год достигли – и начали приносить прибыль. А в этом году прибыль выросла по сравнению с прошлогодней на 95 процентов. Так что все эти мои завывания ("подпи-и-исывайтесь на "Лучик", подпи-и-исывайтесь") – они не про деньги. Нам нужны читатели, а не деньги. Я, кажется, не раз это говорил.
И в таких экзотических обстоятельствах выживают иногда детские журналы...
Вы скажете: фигассе, "выживают" они! С "меценатом" каким-то... Но – нет. Обещанная в письме помощь была расчётливой: нас кормили, но растипредоставляли самим. Хотите, чтобы у вас было не триста, а три тысячи читателей? Ну так сделайте это. (Точка безубыточности была – четыре тысячи. Сейчас печатаем шесть – всё ещё оскорбительно мало, даже признаваться в таком стыдно.)
Но погодите, надо рассказать ещё одну историю. О том, почему пришло то самое письмо. Какая муха укусила Мецената, что он сменил гнев на милость? В чём был секрет?
А секрет был вот в чём. В начале работы в "Литучёбе" и "Лучике" я подрабатывал написанием общественно-политических колонок. И как-то раз "наджинсил" – упомянув наш журнал. И вдруг...
Дальше – слово главному герою следующей части нашего рассказа. Но сперва запустим песенку в исполнении этого героя, а то давно мы с вами ничего не слушали:
Трудный был год. Московские журналы, с которыми сотрудничал больше десяти лет, помирали на глазах. Заказов не было. Ни статей, ни переводов. Даже пытался устроиться в школу учителем информатики на бешеную ставку в одиннадцать пятьсот. Мы вам пятый, седьмой и девятый классы дадим — справитесь? Да справлюсь. А ОГЭ? Да решал я ваше ОГЭ. Но надо ещё школьный веб-сайт админить, вы умеете с сайтами работать? Да, умею. Но вы же понимаете, что больших зарплат у нас не бывает? Блин, тётенька, мы ж ровесники, ты не с мальчиком общаешься... Но в итоге не понравился директрисе, рожей не вышел.
Репетиторство? Лотерея, рандом. В такси не возьмут — да даже если купить на взаймы ведро с гайками на колёсах, кто слепого за баранку посадит? Сумасшедший разве. Почку продать? Кому она нужна, твоя измученная нарзаном почка, не смеши...
И вот на таком оптимистическом фоне сижу читаю «Взгляд». А там — колонка, а в колонке совершенно неизвестный мне автор пишет про то, каким должен быть современный детский журнал. А у меня в голове прокручиваются мои детские «Моделист-конструктор», «Математика и кибернетика», «Информатика и образование», «Техника Молодёжи», «Юный Техник», «Авиация и космонавтика» и даже «Весёлые картинки» с «Мурзилкой» напополам. И понимаю, что как раз тот случай, когда с автором согласен «на все сто».
А депресняк был такой лютый, что было абсолютно всё равно. И я внаглую нашёл автора статьи на ВК и написал ему в личку — дескать, про журнал зацепило. И есть с десяток непристроенных статей по астрономии и навигации. Не надо? А мужик взял и ответил. Так я познакомился с Лев Василичем и «Лучиком»...
Нет, не гамельнский крысолов, а очень даже хороший и добрый, и дети искренне его любят!
Это был "мемуар", написанный по моей просьбе Александром Станиславовичем Червяковым (он же исполнитель ирландской народной песенки "Whiskey In The Jar").
Саратовский писатель Александр Червяков ("саратовский" – пишу для интернет-поисковиков, авось референт какого-нибудь саратовского начальства наткнётся) – не просто писатель, он математик, астроном, музыкант и полиглот, – ещё одно "ноу-хау" и секретное оружие "Лучика". Человек с редким даром объяснять.
Математику? Пожалуйста, математику (мой сын-студент как раз сейчас математикой с ним занимается и говорит, что жалеет о часах, потраченных на посещение учебного заведения – "лучше бы с Александром Станиславовичем занимался в это время"). Астрономию? Пожалуйста, астрономию – когда учебную дисциплину "Астрономия" вернули в школьную программу, знакомые учительницы обращались к нему за помощью. Теорию музыки – пожалуйста; основы физики элементарных частиц – пожалуйста, древнюю историю... японский язык... гэльский язык... (Опять вру, по-японски он всё-таки читает "со словарём".)
В общем, вопросы детей, плюс эрудиция и системные мозги выпускника мехамата Александра Червякова, плюс моя страсть к авантюрам и экспериментам – образовали "реакцию с выделением тепла".
Но как сделать так, чтобы тепло не уходило бесследно в мировое пространство? Чтобы журнал доходил до детей? Чтобы их родители не просто узнавали о нём, но и поверили, что стоит попробовать... Ведь деньги-то немалые?.. Роликовые коньки... Это отдельная история, которая, думаю, будет совсем уже утомительной. Давайте, друзья, я прекращу дозволенные мне вами речи, а если что-то важное упустил, не спрашивайте – секретов не выдам.
Напомню что показать советский характер и подарить своему или пусть даже чужому ребёнку подписку на "Лучик" можно с маленькой помощью "Почты России" здесь: https://podpiska.pochta.ru/press/П5044