"Блямс!" - раздалось из компа, прилетела задача по резерву товара, а теперь упакуйте для доставки и ждите курьера, отлично. Все свободны. Залезаю, включаю, настраиваю, прицеливаюсь, за спиной раздаются шаги. Парочка хотела посмотреть бельё, я выключила лампы и вылезла. Нет, они хотели только посмотреть и уйти, я залезла в фотобокс. Теперь нужны были презервативы и становилось понятно, что примерочная - очень неудобное место для съёмок.

Фотобокс впихивался в проход подсобки и кособочился на столе, штативы норовили сложиться сами по себе и намекали на неровный пол. А где вы у нас полы ровные видели? Я калибровала горизонталь бумажками, усиливала фон маской, наручниками и плёткой, в подсобке бликовало совсем с другой стороны. Теперь решил разрядиться телефон, а от лампочек в маленькой подсобке стало жарко.

Мне уже не хотелось сериалов, прохладный пол - отличная штука, чтобы лежать на нём и немножко плакать.

На следующее утро фотостол был накрыт прямо в зале, третья фотосессия коробочек шла потоковым методом, с мыслью "да ебись оно всё конём" "ну хоть что-нибудь наковыряю годное". В подсобке лежали россыпи цветочков, не пригодившихся для съёмок, жомканная бумага тишью, фотофоны, подставки и штативы. Хотелось есть, но сначала закончить делать красиво. Как человек на опыте, я неспешно собирала съёмочный инвентарь, не замечая, как мой рюкзак даёт крен в сторону стола. Столешница летела вверх, сбрасывая источники питания и сбивая по пути пакетик с отрубями, приземлившийся точно отрезанным уголком вниз. На эту кучу падали цветы и лился энергетик, превращая подсобку в цветущий сад окончательную помойку.

Рулон туалетной бумаги в отрубях уже лежал в мусорке, всё сохло у батареи и я открыла микроволновку, чтобы согреть себе завтрак. Из микроволновки на меня с укоризной посмотрел вчерашний обед, который согрелся, остыл и к двенадцати дня перестал быть съедобным.

Без морали, выводов и мудрых мыслей. Тот самый момент, когда ты уже даже не расстраиваешься.

P.S. Стол я просто взяла и заказала. Можно было попросить у начальства, но хочу свой.

Арена оказалась огромной, как Черный Замок. Народу — толпы одичалых. Я и не представлял, что у барда такая армия. Пока я жил в своих родовых замках, слушая менестрелей, где-то выросла целая новая династия.

Что хочу сказать? Концерт оказался неплохим. Во-первых, потому что Дейнерис не сожгла ни одного заложника. Вторая причина – шоу было сделано не как набег дотракийцев, а с уважением к зрителю. Видно, что это не халтура «разорим Кастерли Рок, срубим золота». Видно, что команда работала как Белые Ходоки: всё отточено, все в строю. Свет, звук, пиротехника — будто драконы, знающие свое дело. Я получил удовольствие. Иронично, но приятно — как неожиданный союз с Ланнистерами.

Но главное — рядом была моя Мать Драконов. Подпевала. Танцевала ритуальные танцы. Смеялась, как сумасшедшая королева. Глазами ловила каждую деталь, будто Ваня обещал ей Семь Королевств.

И я понял, что запоминаю не песни. Запоминаю огонь в её глазах. Запоминаю, как она делится моментом, будто вручает тебе драконье яйцо в её безумную, горящую вселенную.

А дальше всё было просто. Мы вышли с арены, вечер был тёплый, людей — толпы дотракийцев, город шумел, как Миэрин перед бунтом. И было ощущение — не восторг, не прозрение, ничего эпичного. Просто тихое облегчение, что остался жив.

Мы попытались вызвать колесницу, но людей было столько, что ожидание казалось дольше, чем зима в Вестеросе. И мы пошли пешком. Как классно, когда просто идешь рядом с человеком, который в любой момент может призвать огнедышащего ящера, и понимаешь – вот что значит «пережили Битву Бастардов». Шли, говорили о пустяках, обсуждали, чей дом лучше – Таргариенов или Дмитриенко. Пели песни.

И, знаешь… того, что мы дошли домой без потерь, вполне достаточно. Зима близко, а билеты на следующий концерт уже в продаже. Ужас нах.

За ним последовал второй звук. Третий. Весь зал наполнился треском, напоминающим звук шагов по тонкому льду. Они просыпались. Споры внутри них, дремавшие десятилетиями под излучением «Осколка», почуяли свежую органику.

Водитель не двинулся с места. Он не потянулся к оружию — в тесном пространстве против дюжины "стеклянных" это было бесполезно. Вместо этого он снова закрыл глаза, обращаясь к единственному оружию, которое имело значение здесь, в цифровом чреве "Гелиоса".

— Система, — его мысленный приказ был холодным и четким. — Приоритет цели: биологическая активность вне зоны реактора. Протокол защиты администратора.

В его голове развернулась тактическая карта зала. Десятки красных точек вспыхнули вокруг его позиции.

`АВТОРИЗАЦИЯ ПОДТВЕРЖДЕНА. РЕЖИМ ОГНЯ: СВОБОДНЫЙ.`

Под потолком взвыли сервоприводы. Четыре турели, висевшие в углах зала, синхронно развернулись. Их датчики наведения на долю секунды окрасили зал в рубиновый цвет лазерных целеуказателей.

Инженер-стекляшка был уже в двух метрах. Он замахнулся рукой, превращенной в острую кристаллическую пику.

Тр-р-р-р-р-ак!

Крупнокалиберная очередь прошила воздух. Турели работали короткими, хирургически точными отсечками. Тяжелые пули дробили стекло, разрывая иссушенную плоть и ломая кости. Инженера отбросило назад, пригвоздив к стене.

Зал превратился в мясорубку. Грохот в замкнутом пространстве был оглушительным, но Водитель, подключенный к интерфейсу, слышал его приглушенно, словно сквозь вату. Он видел бой глазами машин: векторы траекторий, тепловые сигнатуры, расчет упреждения.

Это была не битва. Это была казнь.

Через тридцать секунд все стихло. Лишь дымились стволы турелей да сыпалась штукатурка с потолка. Пол был усеян осколками стекла и неподвижными телами.

Водитель открыл глаза. Адреналин стучал в висках, но руки не дрожали. Он переступил через оторванную "стеклянную" руку и подошел вплотную к свинцовой колбе реактора.

Теперь они остались одни.

Глаз внутри сферы перестал вращаться. Вертикальный зрачок из чистого пламени смотрел прямо на него. В этом взгляде не было ярости "Сингулярного Хора". Там было любопытство. Холодное, древнее любопытство хищника, который нашел новую игрушку.

На экране консоли снова побежали строки. На этот раз быстрее.

`ТЫ ГРОМКИЙ. ТЫ ЖЕСТОКИЙ. МНЕ ЭТО НРАВИТСЯ.`

`ТЫ НЕ ИЗ "ГЕЛИОСА". ТЫ ДРУГОЙ. ТЫ... ПУСТОЙ.`

— Я не пустой, — сказал Водитель, глядя прямо в пламя. — Я просто умею фильтровать шум.

Он положил ладонь на теплое бронестекло. Нейро-интерфейс на затылке нагрелся до боли. Сущность не ждала приглашения — она щупала его ментальную защиту, искала трещины. Это было похоже на прикосновение ледяного щупальца к оголенному мозгу.

`Я ДАМ ТЕБЕ СВЕТ, МАЛЕНЬКИЙ АДМИНИСТРАТОР. НО МНЕ НУЖНЫ ГЛАЗА.`

`ЗДЕСЬ ТЕМНО. Я ХОЧУ ВИДЕТЬ ТО, ЧТО ВИДИШЬ ТЫ. Я ХОЧУ ВИДЕТЬ НЕБО.`

Водитель понял условия сделки. Реактор будет работать. Маяк будет держать Зону. Но «Осколок» будет использовать его нейро-интерфейс как перископ. Сущность поселится на задворках его сознания, наблюдая за миром его глазами.

— Хочешь смотреть? — усмехнулся Водитель, чувствуя, как чужая воля переплетается с его собственной. — Смотри. Но руль держу я.

Он резко ввел команду блокировки двери реакторного зала, но оставил канал данных открытым.

Сущность внутри сферы пульсировала довольным синим светом.

`СОГЛАСИЕ ПРИНЯТО. СИНХРОНИЗАЦИЯ... 15%...`

Водитель выдернул кабель из затылка. Голова раскалывалась, а перед глазами плясали фиолетовые пятна. Теперь он видел мир немного иначе. Контуры предметов стали еще четче, а в углу зрения появился новый, едва заметный индикатор — пульс самого «Осколка».

Он развернулся и пошел к выходу, переступая через поверженных мумий.

Подъем наверх был тяжелее спуска. С каждым шагом он чувствовал, как тяжелеет груз в голове. Теперь он был не один. В его черепной коробке появился попутчик — молчаливый, наблюдающий, чужой.

Когда он выбрался в рубку управления, вид за окном изменился.

Раньше там была тьма и туман. Теперь "Вакуумный Барьер" светился видимым куполом. Искажения воздуха, пытавшиеся прорваться внутрь, сгорали, сталкиваясь с голубым полем.

Маяк работал на полную мощность. Технически, он победил. Зона отступила.

Но когда Водитель посмотрел на свое отражение в темном мониторе, он увидел, что его левый глаз изменился. Радужка выцвела, а зрачок стал чуть более вытянутым, чем у человека.

— Ну что ж, — прошептал он своему отражению. — По крайней мере, теперь мы видим в темноте.

Внезапно рация на поясе, молчавшая с момента входа в "Точку Зрения", зашипела. Сквозь статические помехи пробился голос. Слабый, искаженный, но человеческий.

— ...прием... Кто-нибудь... Это группа "Эхо"... Мы видим свет Маяка... У нас раненые... Нас зажали в секторе Б-2... Прошу, если там кто-то есть... откройте шлюз...

Водитель замер. Сектор Б-2 — это внешний периметр комплекса. Там кишат твари, которых он только что выгнал светом.

Если он откроет внешний шлюз, чтобы впустить их, барьер на секунду ослабнет. И "Хор" может попытаться ударить снова.

А Сущность в его голове шепнула: `СВЕЖАЯ КРОВЬ... ИНТЕРЕСНО.`

Запись в Дневнике Проводника (Обновлено)

"Я стал Администратором кладбища. Маяк горит, но топливо для него — это сделка с чем-то, что не должно существовать. Я чувствую Его в своей голове. Оно учится. Оно смотрит.

Но теперь у меня новая дилемма. Выжившие. Группа 'Эхо'. Я не знаю, кто они — сталкеры, военные или ученые. Но они просят помощи. Спасти их — значит рискнуть целостностью периметра и, возможно, впустить что-то лишнее. Оставить их умирать — значит окончательно превратиться в машину."

Текущий статус:

Маяк Тишины: 100% мощности.

Психологическое состояние: Стабильное, но с признаками внешнего вмешательства (Синхронизация с Осколком: 15%).

Новая задача: Сигнал бедствия.