После смерти Филиппа Красивого на престол взошел его сын Людовик Десятый, получивший прозвище Сварливый.
В отличии от своего отца, который обладал острым умом и своим железным характером сделал из Франции самое могущественное государство в Европе, Людовик был слабовольным человеком и не сильно заботился о государственных делах. Фактически Францией в это время правил его дядя Карл Валуа
Правление Людовика совпало с Великим голодом, охватившим Европу в 1315-1317 годах, случившегося из-за дождливого и холодного лета на протяжении двух лет подряд. В некоторых районах погибло 100% урожая, а из-за промокшей соломы не было чем кормить домашнюю скотину, что привело к сокращению поголовья овец и крупного рогатого скота на 80 процентов.... Этот период был отмечен чрезвычайным уровнем преступности, болезней, массовой смертности и даже и каннибализмом...
Есть задокументированные инциденты, которые показывают масштабы голода охватившего Европу- Даже король Англии Эдуард Второй с трудом находил хлеб для себя и своей свиты во время своей поездки по стране. А в городских хрониках Бристоля сообщается, что голод был с такой смертностью, что живых едва хватало на то, чтобы похоронить мертвых... Конина и мясо собак считались хорошим мясом, а некоторые ели собственных детей... Воры, сидевшие в тюрьме, рвали на куски тех, кого недавно посадили к ним в камеру , и пожирали их наполовину живыми....
Во Франции ситуация была не лучше, однако недостаток продовольствия и денег в казне не помешали Людовику начать ко всем бедам еще и военную кампанию. Графство Фландрия с 843 года входило в состав королевства Франция и благодаря развитой швейной промышленности и торговле считалось одним из самых богатых в Европе. Мечтая о собственной независимости городская буржуазия Фландрии периодически устраивала восстания против французской власти, которые приходилось подавлять французским королям. В один из таких карательных походов отправился и Людовик Десятый. Несмотря на предостережения своих приблеженных, что стоящая дождливая погода не позволяет вести военные действия, новоиспеченный король был уверен в своем успехе. Взяв денег в долг у итальянских ростовщиков на содержание армии, Людовик двинулся на Фландрию... В последствии данное мероприятие получило название "Грязевой поход"- Французская армия увязла в грязи на размытых от дождя фламандских полях и просидев под дождем несколько дней, была вынуждена отступить, сжигая провизию не в силах ее унести... Напомню, что в это время в стране был ужасный голод...
Если государственные дела Людовика интересовали не сильно, то о делах любовных его мысли были заняты 24/7... Напомню, что его супруга Маргарита Бургундская активно наставляла рога в Нельской башне будущему королю Франции... Так как Маргариту приговорили к заточению в замке, а не к смерти, брак между ней и Людовиком считался действительным в глазах церкви и король никак не мог добиться его расторжения. По чисто случайному стечению объстоятельств, заточенная в неволе королева Франции скоропостижно скончалась в застенках замка Шато-Гайар и Людовик смог заново жениться на неаполитанской принцессе Клеменции Венгерской....
Однако, новая семейная жизнь не принесла счастье королю... Вскоре после возвращения из Фландрии Людовик заболел лихорадкой и вскорости умер. Он успел зачать наследника и уже после смерти Сварливого Клеменция родила новоиспеченного короля Иоанна Первого, получившего прозвище Посмертный... Мальчик прожил всего пять дней и внезапно умер. Бытовало мнение, что к смерти обоих королей приложила руку графиня Маго Артуа, с целью возвести на трон своего зятя Филипа Длинного, женатого на ее дочери Жанне. Все эти события подробно освещены в романе Дрюона.
Графиня Маго (Иллюстрация из романа)
Взошедший на престол Филипп Пятый (Длинный) продолжил дело своего отца Филиппа Красивого и проводил реформы, нацеленные на укрепление экономического могущества страны. Его правление было в целом спокойное и не сопровождалось остросюжетными интригами)
Однако, к одному крайне интересному событию, из эпохи "Авиньонского пленения Пап", он приложил свою длинную руку...
В 1294 году Филипп Красивый в ходе очередного конфликта с Англией обложил налогом духовенство, дабы собрать средства на войну. Данная инициатива встретила неодобрение у папы Римского Бонифация Восьмого, который пригрозил французскому королю отлучением от церкви. В ходе конфликта в 1303 году Бонифаций VIII был арестован и избит рыцарями короля Филиппа в своей резиденции в Ананьи и вскоре умер.
На папский престол взошёл Бенедикт однако спустя 8 месяцев и он был отравлен по приказу все того же Филиппа Красивого, хотевшего посадить на святой престол своего карманного папу. В результате новым папой стал Климент V, а папская резеденция перехала из Рима во французский город Авиньон, начав тем самым период "Авиньонского пленения пап", когда высшая должность католического мира находилась под прямым влиянием французских королей.
Папский дворец в Авиньоне.
Смерть папы Климента V в 1314 году породила двухлетнее междуцарствие, когда кардиналы не могли договориться по кандидатуре нового папы. Наконец, в 1316 году, еще находясь в статусе принца, Филипп Длинный сумел организовать папский конклав в Лионе. Будущий король приказал запереть собравшихся кардиналов в городском соборе и не выпускать их оттуда пока не будет избран новый папа. При чем он очень сильно ограничил их в еде, по сути посадив на хлеб и воду.
Сорок один день запертые в соборе кардиналы не могли договориться кого им выбрать новым папой . Наконец они сошлись на кандидатуре Жака д'Юэза, который симпатизировал Филиппу, во многом из-за того, что ему было 72 года и все думали, что новый папа долго не проживет, а значит вскоре можно будет выбрать угодного церкви понтифика. В итоге правление нового папы Римского, принявшего имя Иоанна XXII, длилось 18 лет и стало одним из самых длинных за всю историю понтификата на тот момент...
На своем посту Иоанн устроил гонение на колдунов, активно боролся с ересью и продавал индульгенции знатным грешникам , тем самым обогащая церковь.
Иоанн XXII умер в возрасте 90 лет оставив после себя колоссальное богатство — свыше 750 тысяч флоринов.
В следующей части речь пойдет о событиях, происходивших в это время в Англии.
Приведем вам список писателей, которые получали в разное время Гонкуровку: Шатобриан, Марсель Пруст, Анри Барбюс, Андре Мальро, Эльза Триоле, Морис Дрюон, Робер Мерль, Симона де Бовуар, Ромен Гари, Мишель Турнье, Патрик Модиано, Маргерит Дюрас, Мишель Уэльбек. Великолепные имена, не правда ли?
А с чего вообще все началось? Какая книга какого писателя была впервые удостоена Гонкуровской премии (это произошло в 1903 году)?
О, это было довольно любопытное произведение под названием “Вражья сила” малоизвестного автора Джона-Антуана Но. Книгу он издал за свой счет, успеха она особого не имела, но члены Гонкуровской академии (их было тогда десять человек) пришли от нее в восторг. И даже спустя годы своего мнения не изменили, продолжая утверждать, что это была лучшая книга и лучший выбор.
Начинается роман с того, что герой, которого зовут Филип Вёли, просыпается в психиатрической лечебнице. Он понемногу приходит в себя, начинает осваиваться, знакомится с другими пациентами и… страстно влюбляется в девушку по имени Ирен. Одновременно становится ясно, что в сознании Филипа живет кто-то еще. Этот кто-то – инопланетянин Кмоун, прилетевший из системы Альдебарана. Он вселился в нашего героя и начал подбивать его на разные безумства.
Пересказывать вам сюжет книги мы не будем, он очень запутанный, а временами еще и очень жестокий. Теме психиатрии и безумия там уделено крайне много внимания, что хорошо увязывается с проснувшимся тогда в европейском обществе глубоким интересам к тайнам и глубинам человеческого сознания, в том числе и самым постыдным.
Так что в определенном смысле выбор Гонкуровской академии понятен. Произведение Джона-Антуана Но точно отразило дух эпохи. На литературной судьбе автора и на его личной биографии это, впрочем, никак не отразилось. Узнав о присуждении ему премии, Но отправил всем членам академии благодарственные письма, но на вручение не поехал. Награду за него получил его брат. А сам автор уехал в Сен-Клер.
Остальные его произведения (а писал он много и практически беспрерывно) не удостоились никакого внимания ни публики, ни критики. Некоторые пребывают неизданными до сих пор.
Проклятые короли- серия исторических романов, состоящая из семи книг, французского писателя Мориса Дрюона. Действие серии происходит между 1314-1356 годами и повествует о событиях, послуживших причинами начала Столетней войны между Францией и Англией, а также расказывает о интригах, происходивших в королевских семьях этих стран. Данное произведение великолепно тем, что почти все описанные в романе события, действительно, происходили в реальности. В сущности, Дрюон лишь додумал диалоги, какие могли происходить между главными действующими лицами тех хитросплетений, а также в угоду драматургии несколько изменил обстановку происходивших в реальности событий.
Джордж Мартин, написавший покорившую всех "Игру престолов", признавался, что "Проклятые короли" являлись главным источником его вдохновения и называл роман Дрюона- Оригинальной Игрой престолов.
Действие книги начинается в 1314 году с описания разгрома Ордена Тамплиеров и казни его магистра Жака Де Молле. Рыцарские ордена активно стали появляться во время Первого крестового похода в Святую землю. Изначально их функцией была защита паломников, прибывающих в окрестности Иерусалима.
Официальное название ордена тамплиеров- «Бедные рыцари храма Соломона». Первые рыцари были настолько нищими, что на двух человек у них была всего одна лошадь...
Однако, благодаря своим завоеваниям в Святой земле и грамотному обращению с финансами, орден довольно быстро обрел богатство и могущество. В результате тамплиеры оказались в несколько раз богаче Папы Римского и самого могущественного европейского правителя той эпохи- французского короля Филиппа IV Красивого, которому даже пришлось занимать деньги у тамплиеров.
Терпеть такую неподчиняющуюся никому могущественную структуру, да которой еще и денег должен, Филипп не захотел... Под предлогом раскрытия заговора тамплиеров против светской власти и заручившись поддержкой Папы, Железный король (как прозвал его Дрюон) отдал приказ о начале инквизиционного процесса против Ордена. От расследования инквизиции осталось множество документальных свидетельств. Членов ордена обвиняли в тягчайшей ереси — в отречении от Иисуса Христа, оплёвывании распятия , кремации умерших братьев и подмешивании пепла в общую трапезу, личном посещении Сатаной их собраний... Под ужасающими пытками бывшие рыцари сознавались во всех этих деяниях...
В 1314 году, спустя семь лет с начала процесса, переживших пытки и заточение в ужасных условиях тамплиеров приговорили к пожизненным заключениям. Во время приговора Великий магистр Жак Де Моле отказался от своих показаний выбитых под пытками, за что был обвинен во вторичной ереси и приговорен к сожжению на костре как не раскаявшийся. Согласно получившей распространение легенде, перед смертью Жак де Моле проклял Филиппа и его род до тринадцатого колена, а также Папу Климента. В частности, уже окутанный клубами дыма, тамплиер пообещал королю и папе, что они переживут его не более чем на год.
По стечению обстоятельств, Папа Климент умер спустя месяц после казни Де Моле, а спустя полгода в мир иной отошел и Железный король... В последующие 14 лет на французский престол поочередно восходили трое сыновей Филипа Четвертого, но все они умирали от разных болезней (а по некоторым версиям от яда...) не оставив после себя потомоства. Все это в итоге привело к династическому кризису в результате которого на французский престол заявил свои права внук Филипа Красивого, английский король Эдуард третий. Это и послужило формальным поводом к началу Столетней войны.
Главной сюжетной линией романа, проходящей сквозь все книги серии, является тяжба Робера д' Артуа и его тетушки Маго, за графство Артуа. Современник тех событий Жан Фруассар в своих "Хрониках", важнейшем источнике истории по первоначальному этапу войны между Францией и Англией, называет эту тяжбу первопричиной Столетней войны....Конечно, это утверждение является преувеличением, однако те козни которые строили друг другу и окружающим Робер и Маго, борясь за графство , действительно, косвенно поспособствовали началу войны.
Робер д' Артуа
Дрюон в "Железном короле" приписывает рукам Робера д' Артуа реальное "Дело Нельской башни" в ходе которого три невестки короля Филиппа Красивого были обвинены в супружеской измене. Принцесса Жанна и принцесса Бланка были дочерьми тетушки Маго и уличив их в измене Робер, по версии Дрюона, хотел тем самым убрать их из королевской семьи и лишить возможности Маго оказывать влияние на короля.. Здесь Дрюон, скорее всего в угоду художественному повествованию, несколько искажает факты. В реальности разоблачению измен способствовал случай...
Нельская башня.
Согласно нескольким хроникам, королева Англии Изабелла Французская (дочь Филипа Четвертого) со своим супругом навестила отца во Франции в 1313 году. Во время визита Изабелла подарила братьям и их жёнам шёлковые кошели с вышивкой. Позднее в том же году Изабелла и Эдуард II дали большой обед в Лондоне по случаю своего возвращения. В это время королева заметила, что кошели, которые она подарила своим невесткам, теперь носят двое нормандских рыцарей...
Королева Изабелла.
Во время следующего своего визита во Францию Изабелла сообщила о своих подозрениях королю. Филипп установил наблюдение за своими невестками в результате чего выяснилось, что Бланка и Маргарита Бургундские проводят встречи в Нельской башни с братьями Готье и Филиппом д’Онэ... Третья же невестка Жанна сама мужу не изменяла, но помогала организовывать тайные встречи.
Филип Четвертый публично объявил об обвинениях и арестовал всех участников скандала. Братья Д'оне под пытками признались в прелюбодеянии и были признаны виновными в оскорблении королевской семьи и приговорены к изощренной казни- сначала они были кастрированы, затем с них живьём частично была содрана кожа, далее их подвергли колесованию, после чего обезглавили...
Их тела вывесили на главной висилице Парижа Монфоконе
Невесток же короля Бланку и Маргариту приговорили к пожизненному заключению. Их обрили наголо и в повозке, затянутой чёрным сукноми отправили из Парижа в замок Шато-Гайар...
Критики предполагают, что эта неожиданно печальная и даже интимная книга — своеобразное прощание одного из самых желчных писателей своего поколения.
Однако Эдуард Лукоянов уверен: Уэльбеку рано рыть себе могилу, а этот его роман подтверждает, что в мире еще хватает вещей, которые нужно срочно уничтожить.
Месье Поль с говорящей фамилией Резон — очередной типично уэльбековский персонаж. Для всего мира он «безымянный чиновник», маленький человек с большой зарплатой, служащий на верхних этажах французского правительства. Как всегда у Уэльбека, главный герой романа глубоко несчастен: у него нет друзей, с женой они уже долгие годы спят в разных спальнях, мать погибла на работе за полгода до выхода на пенсию и так далее и тому подобное.
Ко всем личным проблемам Резона добавляется глобальная. Какие-то активисты, то ли крайне левые, то ли крайне правые, взломали мировые сайты, чтобы выложить видео с казнью министра экономики Франции — непосредственного начальника Поля. «Казнь» оказалась фейком, но очень искусно выполненным: вся страна с замиранием сердца смотрела, как голова чиновника отделяется от тела, отсеченная ножом гильотины. Вообще, довольно странно, что хакеры остановились именно на этом министре, ведь Брюно Жюж не такой уж плохой парень, за последние годы (а действие романа «Уничтожить» начинается в 2026-м) он снова сделал французский автопром конкурентоспособным, взяток он не берет, служебным положением никогда не злоупотребляет, избиратели считают его бездушным технократом, но рейтинги его бьют все рекорды. Все это печалит Поля: он-то знает, что его начальник на самом деле отличный парень, который любит свою страну и обязательно победит на предстоящих президентских выборах.
Вскоре выясняется, что за взломами и дипфейками стоят не просто активисты, а люди, готовые к насилию. Сперва они парализуют международную морскую логистику, торпедируя китайские контейнеровозы, потом зачем-то взрывают датский банк спермы, а затем начинают убивать людей — и в большом количестве.
Параллельно отец Резона внезапно впадает в кому. Вся семья собирается в его родной деревне, дабы (опять же — как всегда у Уэльбека) доказать не словом, а делом, что за размеренным буржуазным фасадом всегда скрывается тотальный распад человеческих отношений, а всякий благочестивый католик понятия не имеет, чем занимается его дочь, пока родители не видят.
Когда в 1998 году Уэльбек работал над романом-манифестом «Элементарные частицы», всю свою желчь, дефицита которой у него никогда не наблюдалось, он излил на поколение своих родителей — распущенных и одновременно аморфных недохиппи, бумеров-гедонистов, пустивших мир под откос. Теперь он сам представитель поколения, на которое молодежь вешает всю ответственность за то, что мы живем в таком бардаке, устроенном стариками. Естественно, Уэльбек и не думает вдруг покаяться и побежать голосовать за Жан-Люка Меланшона, предварительно отписав все имущество какому-нибудь благотворительному фонду, помогающему трудовым мигрантам.
В романе «Уничтожить», несмотря на боевое заглавие, автор скандальнейшей «Покорности» заметно умерил градус ненависти к окружающим, но он не собирается врать, что в свои почтенные годы наконец примирился с обновленной европейской цивилизацией. Крайне левые для него недостаточно крайние, и их ему по-своему жаль; крайне правые для Уэльбека — и вовсе небольшое семейное предприятие Ле Пенов (в итерации «Национального объединения») и унылый театр одного актера Эрика Земмура (в итерации «Реконкисты»).
Министерский чиновник Поль Резон идет на избирательный участок и впервые в жизни осознает, что ему не за кого голосовать, даже порча бюллетеня кажется ему совершенно бессмысленным соучастием в абсурде электорального процесса, а точнее его имитации. Во французском обществе вообще много говорят о том, что элиты окончательно потеряли связь с простым народом, но Уэльбек уточняет: элиты умудрились разорвать элементарные связи даже внутри своего маленького привилегированного сообщества, даже коррупция могла бы служить хоть каким-то подобием человеческих отношений, но ведь и ее нет. Все, что остается человеку в Европе, описанной Уэльбеком, — чувство глубокой досады, которое на самом деле и составляет плоть всех его романов, от «Расширения пространства борьбы» и «Элементарных частиц» до «Серотонина» и «Уничтожить».
Мишель Уэльбек
Рождественское чудо обязательно случится, но так, что все об этом пожалеют, «отличный мужик» Брюно Жюж, извращенный одним лишь призраком власти, окажется куда большим циником, простое человеческое счастье обернется последней насмешкой мироздания. Что с этим делать? Уэльбек понятия не имеет, но зато он хотя бы знает суть досады, которую испытывает с самого своего рождения и наверняка будет испытывать на пороге вечности.
Корень этого чувства лежит в абсолютной предсказуемости жизни и ее же чудовищной нестабильности. Во французском правительстве ничуть не переживают по поводу предстоящих выборов, все пройдет по накатанной схеме: мейнстримные элиты выдвинут какую-нибудь умеренную моль, она со скрипом пройдет во второй тур, где встретится с каким-нибудь правым популистом, все перепугаются, что к власти в Республике придут фашисты, и как миленькие проголосуют за кого угодно, лишь бы не за человека с фамилией Ле Пен. Затем в жизни предсказуемо произойдут обманчиво непредсказуемые события: какие-нибудь массовые беспорядки или атаки террористов. А досада закономерно перерастет в запредельную усталость от самого существования: «Ему претит, с тревогой осознал он, непостоянство как таковое; сама идея, что все, что бы это ни было, заканчивается; то есть претит ему не что иное, как одно из главных условий жизни».
Вообще, в европейской прессе любят приписывать Уэльбеку профетические способности: если Россия живет по заветам Владимира Сорокина, то Франция живет согласно плану, описанному Мишелем Уэльбеком. В действительности Уэльбек никакой не пророк, он всего лишь описывает жизнь такой, какая она есть, без того, что Поль Резон именует «прекраснодушной хренью». (Если вспомнить недавние бунты, прокатившиеся по Франции, то, пожалуй, единственной по-настоящему уэльбековской деталью в них был расстрел семьи одного чиновника из установки для запуска фейерверков: товар бессмысленного потребления вдруг превратился в орудие народного гнева — тоже, впрочем, не слишком осмысленного.)
Хуже прекраснодушия, если верить Уэльбеку, только вопиющий цинизм, на котором строится медиасреда — наше единственное средство получения знаний о происходящем в изувеченном мире. У нас есть вышки 5G, но есть ли нам что сказать друг другу? У нас есть мгновенный доступ к любой информации, но на самом деле мы знаем не больше, чем наши предки, получавшие, если вообще получавшие, новости из газет. Каждый год нас мучают какими-нибудь страшилками, которые оказываются полной ерундой, когда приходят настоящие испытания. В 2024 году вы вспомните, как совсем недавно нас пугали глобальным контейнерным кризисом, который должен был обрушить мировую экономику? Поль Резон вот помнит, но только потому, что в его реальности он действительно случился — и очень зрелищно, с военными эсминцами и взрывами торпед. Однако и по этому поводу он приходит скорее к равнодушному заключению:
«Он понял, что, в сущности, не возражает и против уничтожения китайских контейнеровозов. Ни китайские промышленники, ни морские перевозчики не вызывали у него ни малейшей симпатии; преследуя свои низменные меркантильные цели, все они способствовали погружению в ужасную нищету подавляющего большинства жителей планеты, чем тут, интересно, восхищаться».
Террористы-сатанисты, к которым на какое-то время проникается смутной симпатией центральный герой романа, производят высокотехнологичные дипфейки, но технологической составляющей исчерпываются их отличия от реальности, в которой мы существуем. Да, умозаключение очевидно опасное, но Уэльбек вроде бы никогда и никому не обещал тепло и безопасность.
И в Европе, и в России критики поспешили назвать эту вещь самым нежным, трогательным, нетипичным и, видимо, прощальным романом французского мизантропа. Это не так. «Уничтожить» доказывает, что Уэльбек по-прежнему пишет прозу, черпая слова напрямую из какого-то средоточия трансцендентного мрака, куда другие даже смотреть боятся.
Должен ли быть военный политиком? А политик – военным? В какой-то мере – да. Но мир наш сложен, и потому универсальные специалисты нынче в большом дефиците. Приходится заставлять работать политиков и военных в одной упряжке, которую каждый тянет в свою сторону. Получается не всегда идеально. Но всегда интересно разобраться в перипетиях принятия и исполнения решений, влиявших на судьбы планеты в недавнем прошлом. Этому посвящена новая книга британского военного историка, профессора Лоуренса Фридмана, которая рекомендовали участникам конференции по международной безопасности в Мюнхене в 2023 году.
Командование. Политика военных операций от Кореи до Украины.
Всем известно: приказы не обсуждают. Их исполняют, несмотря на внутренние сомнения и неопределённости. Неисполнение ставит под вопрос не только сам приказ, но и всю иерархию, на которую он опирается. Неисполнение – нарушение субординации, уход – дезертирство, а смещение командира – мятеж. Приказывают не всегда приятные вещи. Как правило, приказы связаны с намеренным насилием и ставят подчинённых в ненатуральное положение, когда они должны стремиться убить других, рискуя при этом самим быть убитыми. Можно отреагировать помягче: промедлить с исполнением, исполнять недостаточно решительно, а также интерпретировать приказ по-своему. В общем и целом, командовать непросто. Подчинённых нужно мотивировать чем-то посложнее кнута и пряника. Можно призывать к патриотизму, защите своих семей и солидарности с товарищами. Можно повысить лояльность, заботясь о своей команде и не подвергая её излишнему риску. Можно выстроить доверие к себе, разделяя тяготы и опасности и создавая репутацию победителя в неблагоприятных обстоятельствах.
Все эти вещи сами собой разумеются в рамках военной иерархии. Но, как правило, иерархия эта имеет вершину, которая упирается в политическую власть в стране. Которую нужно слушаться. Поэтому политическая чувствительность является неотъемлемой частью компетенции высших офицеров. Нужно уметь не только сражаться, но и вести переговоры, чувствовать как чужую культуру, так и боевой дух своих частей. Там, наверху, где гражданская и военная сферы пересекаются, неизбежно возникают потери на трение между теми, кто оформляет цели, и теми, кто эти цели должны достигать. Вообще, линия раздела часто лежит на самом деле между теми, кто пишет приказы наверху и теми, кто исполняет их на местах. Взаимопонимание тех и других далеко не всегда идеальное. В условиях войны политическая система проверяется на прочность. Диктатура имеет преимущество смелого формулирования и быстрого исполнения решений, но вот поиск и устранение недостатков таких решений затруднён. Более того, диктатор часто вынужден ставить верность себе выше профессиональной компетенции своих кадров.
Послевоенная политика главных игроков на мировой арене формировалась, с одной стороны, желанием избежать Третьей мировой войны, а с другой – трудностями при ведении войны против негосударственных образований. Приходилось выбирать средства и иметь в виду, что не все цели могут быть достигнуты, а также, что враг останется не до конца побеждён и снова поднимет голову. За ограниченную войну выступало и международное сообщество в лице ООН и других организаций. В то же время, новые технологии расширили выбор доступных средств ведения войны. Третья мировая пока не разразилась. Но войн поменьше хватало. О них – эта книга.
Сэмюэль Хантингтон обрисовал в одной из своих книг основные черты сделки между гражданским и военным руководством страны: гражданские признают «автономный профессионализм» военных, получая взамен политическую нейтральность и добровольное подчинение. У каждого своя область ответственности. Солдаты не должны править государством, политикам не следует советовать, как воевать. Правительство задаёт направление, спрашивая при этом совета у военных. После согласования последние занимаются исполнением, оставив оперативные решения за собой. Но всё же эта формула не предотвращает вмешательства военных в планы политиков. Да и политики часто не могут остаться в стороне от методов ведения войны. По крайней мере, они должны вникать в подробности действий своих военных, чтобы иметь возможность сменить того, кто не справился. Короче, на практике те и другие влезают в дела друг друга. Это смог наблюдать и Хантингтон во время своей молодости.
На начало войны в Корее Макартур был популярнейшей персоной в Соединённых Штатах. И точно популярнее президента Трумэна. Во время Второй мировой он командовал вооружёнными силами США в Тихом океане, а после рулил побеждённой Японией. Корейской войной он также занимался из Токио, при этом ни разу не прилетев в Вашингтон для консультаций. Гора не шла к Магомету, так что встреча президента с главнокомандующим произошла на острове Уэйк в Тихом океане 15 октября 1950 года. Особой покорности президенту Макартур не выказал, хоть и выслушал прямые намёки на то, что его могут сменить. У него было право на спокойствие: армия Ким Ир Сена отступала после контрнаступления войск ООН под его командой. В высадку под Инчхоном никто не верил, однако это смелое мероприятие удалось.
Мандат Объединённого Штаба обязывал его уничтожить северокорейскую армию во главе военного контингента ООН. Но так, чтобы не вызвать серьёзного вмешательства СССР и Китая в конфликт. Для Макартура сомнений не было: для этого нужно было гнать противника дальше на север, за 38-ю параллель. Они всё равно уже вовсю бомбили врага на его территории. Этого требовала военная логика. Однако по мере приближения линии фронта к границе с Китаем начинала работать логика политическая, которую Макартур понимать отказывался. Он не боялся Советов и китайцев, говоря, что ВВС США быстро решит проблему.
Через несколько дней был взят Пхеньян. 24 октября Макартур стал гнать свою армию дальше на север в нарушение данных ему приказов, несмотря на то, что уже в начале месяца было несколько болезненных столкновений с китайцами. 5 ноября он разбомбил пограничные мосты: ещё одно явное нарушение приказов под предлогом настоятельной необходимости. Это не помогло, тем более, что пограничная река Ялу вскоре замёрзла. 24 ноября было объявлено новое наступление, которое началось хорошо. Но плохо кончилось: на месте предполагаемых 25 тысяч китайских солдат оказалось в 8 раз больше. Войска ООН побежали, а Восьмая армия оказалась обратно за 38-й параллелью, готовясь защищать Сеул. И если раньше снимать Макартура мешала его сила, то сейчас – его слабость. Коней на переправе не меняют.
Дело решилось весной, когда президент стал искать пути к миру, а главнокомандующий саботировал эту инициативу. На высланную ему речь Трумэна он ответил согласием, но завершил своё ответ словами: «Победе замены нет». 11 апреля Макартур был уволен за несоблюдение субординации. К этому времени его ореол значительно потускнел, хоть ситуацию на фронтах удалось стабилизировать. Как заметил один из работников штаба, он потерял уверенность в самом себе, а затем эту уверенность стали терять и его подчинённые. Однако и они были озабочены ограничениями в свободном выборе средств ведения войны. Генерал получил восторженный приём по возвращении в Штаты, где он продолжал выступать за быстрое окончание войны путём её эскалации. Любыми средствами.
Для увольнения может быть три причины: некомпетентность, неподчинение и несогласие с политикой правительства. Казалось бы, Макартура убрали из-за второй причины, но на самом деле он уже вовсю критиковал политику своего начальства к началу весны. Потом его спросили, подчинялся ли он Трумэну. В ответ он стал говорить, что есть президент, а есть страна и Конституция. Другими словами: что делать офицеру, когда ему отдают приказ, который преступен и входит в противоречие с его базовыми ценностями и совестью?
А что так стыдливо – «любыми средствами»? Почему не написать прямо: Макартур собирался забросать Китай атомными бомбами. Почему не упомянуть, что против него воевал не только Китай, но и СССР, у которого уже было ядерное оружие на тот момент? Эти умолчания с самого начала заставляют меня усомниться в полной искренности нашего автора.
Французская армия в Индокитае и Алжире
Вышеупомянутый вопрос ещё более рельефно высветился в ходе двух колониальных войн Франции. В Индокитае солдаты были вынуждены сражаться без столь необходимого подкрепления, в котором им отказали там, наверху.
Во Франции это время было турбулентным. В те годы военные перевороты в Западной Европе были вполне мыслимым делом. Испания и Португалия управлялись военными диктатурами, трясло и Грецию с Турцией. Придя к власти, военные оправдывали свои действия верностью высшим ценностям государства и способностью более эффективно противостоять вызовам времени. Проблемы в стране усугубляли рассогласованные действия военных и политиков. В Индокитае значение обороны Дьенбьенфу трансформировалось в ходе мирных переговоров, а в Алжире армия жёстко зачищала поляну, чтобы сохранить Алжир французским, в то время, как правительство отказалось от этой цели.
После войны генерал де Голль не собирался расставаться с колониями. Против этого не возражали и англосаксы. Однако Хо Ши Мин сумел прочно оседлать волну антиколониального национализма, и после прихода к власти коммунистов в Китае французы могли держать оборону, лишь опираясь на помощь США. Разработка национальной стратегии в Париже затруднялась громоздким процессом принятия решений. Недостаток политического импульса и координации отдалили столицу метрополии от событий на местах. Сменявшие друг друга правительства были изношены войной, и общественное мнение продолжало остывать. Настроения в Париже смещались в сторону переговоров. Интерес к ним только возрос после окончания войны в Корее.
В марте 1953 года во главе французских войск в Индокитае стал генерал-майор Анри Наварр. Он излучал уверенность, но не знал обстановки на местах и был вынужден опираться на своих подчинённых в принятии решений. Было ясно, что нужны значительные подкрепления, однако Комитет национальной обороны ограничился лишь частью того, что было запрошено. Не были заданы и приоритеты в кампании. Наварр решил сконцентрироваться на горном северо-западе Индокитая, который был почти полностью в руках коммунистов. Французское присутствие там опиралось на две базы ВВС, откуда можно было начинать экспансию. При потере ценности базы могли быть оставлены. Эта концепция оправдалась в Насане, где французы основательно потрепали войска Вьетминя. Второй базой была открытая долина на северо-западе Вьетнама в десятке километров от Дьенбьенфу (название переводится как «утверждённая граница»). Решение об установлении базы было принято вместе с командующим сухопутных сил Северного Вьетнама Рене Коньи, который базировался в Ханое. Наварр же сидел на юге, в Сайгоне. На месте командовал полковник де Кастри. Главнокомандующий не считал распыление ответственности на нескольких принимающих решения ощутимой проблемой.
Высадившись в джунглях, французы не стали скрывать мотивов остаться там всерьёз и надолго. Это уяснил вьетнамский генерал Зяп. Он поставил цель уничтожить гарнизон базы, чтобы ускорить наступление мирных переговоров в Женеве. В условиях трудной местности и постоянных бомбёжек вьетнамцам удалось стянуть серьёзные войска на место сражения. Это было подвигом логистики. Наварру стала ясна уязвимость позиций в Дьенбьенфу, и он запросил подкреплений, чтобы иметь возможность прорваться. Париж остался холоден к его просьбе, ограничившись, в основном, авиацией. Коньи был, однако, довольно оптимистически настроен, считая положение гарнизона вполне устойчивым.
Однако взлётные полосы, неизбежно расположенные в низине в условиях горной местности, были уязвимы перед артиллерией Вьетминя. Зяп терпеливо изнашивал силы противника огнём, отгрызая при этом кусок за куском на периметре французской обороны. Коньи слишком поздно обнаружил, что у Зяпа достаточно и пушек, и снарядов. Он не собирался оставлять базу, боясь падения боевого духа в войсках. Также он отказался от предложения Наварра нарастить гарнизон и не дал де Кастри дополнительный батальон.
13 марта 1954 года началось основное сражение. Вьетминь пошёл штурмом на Беатрис (все укрепы на холмах получили имена любовниц де Кастри). Французы были настолько огорошены, что не смогли организовать контратаку. Самоуверенность в их рядах сменилась унынием. Им повезло, что Зяп не продолжил давить, иначе бы ему досталась быстрая победа. В конце концов, порядок удалось восстановить. У Коньи запросили ещё один батальон, но тот уже разуверился в своих подчинённых. Не хотел менять приоритетов и Наварр. Де Кастри мужественно оборонялся до конца месяца, снова просил поддержки и получил её, но совсем немного. Наварр повздорил с Коньи, от кого непременно схлопотал бы в морду, не будь генералом. Битва была всё ещё не проиграна, потери вьетнамцев были гораздо выше. А потом пошли дожди, авиация стала бессильна, бронетехника завязла в грязи. Стали сказываться собственные потери. На замену доставили всего 783 пехотинца.
Зяп решил ускорить события в преддверие запланированной на 8 мая конференции в Женеве. Коньи, вероятно, надеялся, что гарнизон продержится до этого времени, и дипломаты спасли бы военных. Он направил резервный батальон, но, идя по земле, помощь не подоспела вовремя. Те 107 человек, которые добрались по воздуху, принесли с собой газеты, в которых уже писали, что Дьенбьенфу не устоит больше нескольких дней. Для поднятия боевого духа Коньи повысил в звании де Кастри, отправив ему свои же звёздочки на погоны. Вьетнамцы и звёздочки забрали, и шампанское выпили. Ведь парашют с грузом унесло на их позиции. К вечеру 7 мая Дьенбьенфу пал. Вьетминь взял 11721 пленными, из которых 4436 были ранены. Потери у Зяпа были велики, но они того стоили. Французы ушли с севера Вьетнама.
Никогда нельзя недооценивать врага. Если бы Ханой и Сангон по достоинству оценили боевой дух защитников, то помощь бы пришла вовремя, и не было бы этой позорной сдачи. Дьенбьенфу не получил нужного веса в глазах командования, являясь в то же время важнейшей позицией. Такой же двусмысленной была точка зрения парижских политиков, которые не согласовали стратегию с военными. Вон оно как – командовать издалека.
Тем временем открылся новый театр военных действий: Алжир, который был не колонией, но частью Франции. Для борьбы с восстанием впервые с 1895 года был объявлен призыв. По всем военным меркам это был успех. Бороться с восставшими решили их же методами: диверсии, террор, пытки, убийства без суда и прочее насилие. Короче, «специальные меры». Те, кто приводил их в исполнение, искренне считали, что ведут борьбу за Францию.
Однако военная победа – это необходимое, но не достаточное условие для достижения политических целей кампании. Фронт национального освобождения (FLN) Алжира получил широкую международную известность своими ненасильственными мерами сопротивления и пользовался симпатиями левых в самой Франции. Январь 1957 года ознаменовался сотней терактов и всеобщей забастовкой в конце месяца.
В это же время на пост командующего французскими войсками в Алжире был назначен прославленный генерал Рауль Салан, в подчинение ему дали Жака Массю, вернувшегося как раз из бесславного путешествия в Суэц. Массю стал бороться не с отдельными террористами, а со всей организацией. Начались повальные обыски, аресты, пытки. Бросить человека за решётку тогда ничего не стоило, и неудивительно, что система оказалась перегружена. И это работало. По их словам, конечно. Убили 4000 человек без суда и следствия – это всё были готовые на теракты члены FLN. К концу марта террористическая сеть была сокрушена. В июле повстанцы решились на последние акты отчаяния, включая взрыв на танцплощадке. В сентябре глава алжирских боевиков Саади Ясеф был схвачен. Потребовалось много лет, пока общественности стал известен весь масштаб пыток и казней, но слухи и догадки распространялись быстро, что привело к скорым обвинениям в самой Франции. После того, как консервативное правительство страны пало в апреле 1958 года, социалисты собирались сформировать новое (с коммунистами в составе). Замаячила реальная перспектива оставления Алжира. Там начались беспорядки, и офицеры организовали комитет общественного спасения с Массю во главе.
В таких условиях ключевую роль сыграл генерал Салан, который возвратил в политику удалившегося было де Голля. Но де Голль не собирался вставать в ряды путчистов, а предпочёл возглавить правительство по предложению президента страны, находящейся, по его словам «на грани гражданской войны». Положение и в самом деле было серьёзным: из Ле-Бурже уже вылетели самолёты, чтобы принять на борт десантников для захвата ключевых объектов Парижа. В правительство де Голля были широко представлены как левые, так и военные. После получения вотума доверия на референдуме, де Голль приказал армии выйти из комитета общественного спасения и сменил Салана на генерала Мориса Шалля.
Шалль продолжил давить восстание, которое было выдавлено из городов в сельскую местность. В результате половина вооружённых формирований мятежников была уничтожена. Военные действия велись почти столь же жестоко, как и ранее. Однако своими мерами военные только укрепили ненависть мусульманского большинства Алжира, что выразилось в массовых демонстрациях. Лидеры повстанцев нашли убежище в Тунисе, найдя там признание международного сообщества в качестве Временного правительства Алжира. Общественное мнение твёрдо встало на его сторону. Перед де Голлем встал выбор: или признать независимость Алжира, или дать ему автономию в составе Франции. Массю смотрел на это с явным неодобрением, которое он не стал скрывать. Он поплатился за это своим постом. Армия пришла в беспокойство, последовали протесты со стороны французских поселенцев в Алжире, и де Голлю пришлось одеть генеральскую форму и обратиться к нации. Ему удалось изолировать протестующих, которые в отчаянии стали прибегать к террору. Тем временем проалжирские демонстрации продолжали нарастать. Де Голль стал намекать на вариант с независимостью. Ответом стал военный мятеж в Алжире, к которому присоединились Салан и Шаллль, но не Массю, который заранее предполагал, что игра проиграна. Мятеж был плохо продуман и организован и потому не удался. Всего лишь 25 тысяч из 400 тысяч военных присоединились к нему.
18 марта 1962 года Франция признала независимость Алжира. Европейское население в массе своей бежало во Францию, а дружественные Франции мусульмане оказались без защиты и были вырезаны. Так бесславно окончилась идея «французского Алжира любой ценой». Военные сделали всё, чтобы достичь победы, но в конфликтах подобного рода победа – весьма капризная барышня. Офицеры, положившись на де Голля, забыли ненадёжность генерала, который не давал им твёрдых обещаний и одевал форму, чтобы утихомирить их. Опыт Алжира высветил ещё раз тему, столько раз возникавшую в ходе двадцатого столетия: стоит ли подчиняться преступным приказам? Приказы, как известно, не обсуждают. Или? В 1966 году французская армия получила новый Устав. Вот цитата из него:
Подчинённый, получивший приказ, который он считает незаконным, должен опротестовать его.
Тема гражданской ответственности военных никуда не делась и в наши дни. Сегодня десятки офицеров публикуют письма в прессе, в которых предупреждают об опасности исламизма. Цитирую одно из них:
Если разразится гражданская война, армия будет поддерживать порядок на своей земле.
Вот он, двадцатый век с его СМИ и могущественным общественным мнением. Если раньше безжалостные колонизаторы гасили несогласие огнём и мечом, то теперь их сограждане успешно мешают им это делать. Подобные события мы увидим ещё неоднократно.
Как я уже неоднократно писал, я с детства очень любил читать. Благо семья у меня была читающая, отец читал, мать читал, даже дед и бабушка читал... Но речь пойдет не о них, а о очередном разблокированном детском воспоминании.
Помимо любви к чтению, у меня была огромная любовь к истории и географии. К истории таки больше, особенно история Древнего Мира (привет Кун и Махабхарата и прочие эпосы), ну и куда же без истории Средневековья. Тут у меня был несомненным фаворитом Морис Дрюон. Понятное дело, что читал я и Дюма, и Скотта, Хаггарда и Саббатини, да и многих других авторов писавших про события средних и последующих веков, но Морис Дрюон это было нечто. Это было ВАУ!
Я уже вроде упоминал, а может и нет, ну да ладно, повторюсь... Нижние полки нашего семейного книжного шкафа считались условно детскими, там стояли мои книги, сказки, истории, фантастика... Верхние полки, были условно взрослые, там стояли книги посерьезней, тот же Лондон, Мелвилл, а если пошариться на верхней полке, да вторым рядом, то можно было найти и Эммануэль. но это совсем другая история... Короче, на одной из верхних родительских полок, появилась новая книга. Официально мне никто не запрещал брать оттуда книги и читать, а высота... Пффф... Фигня! Есть стул, табурет, дотянусь короче... Вот так и попала ко мне книга Мориса Дрюона "Железный король" и "Узницы Шато-Гайара".
Вот точно такая же!!!
Я вытащил ее с полки и залип... Это было шедеврально, все ушло на второй план, другие книги, игры, улица, уроки... Я погрузился в эпоху последних Капетингов и Тамплиеров. Франция, 14 век, процесс над рыцарями храма... Войны, интриги, принцы и короли... Измены и предательства, любовь и история. История с большой буквы И. Я просто погрузился в эту эпоху, я чувствовал как болят раны Жака де Молэ, интриговал вместе с Робером Артуа, путешествовал вместе с Гуччо Балльони... Я жил в книге. Жил вместе с ее героями... А потом книга закончилась. Траур. Мрак. Все плохо. Тем более, что дома продолжения истории я так и не нашел. Но! Но! Как всегда на выручку пришла любимая детская районная библиотека №9!! Именно там я нашел последующие тома!!! Мое счастье не передать словами... Я читал, читал, читал, а потом снова брал эти книги и перечитывал, перечитывал, перечитывал...
Моя прелесссссть!
"Проклятые Короли" ( фр. Les Rois maudits) — серия из семи исторических романов французского писателя Мориса Дрюона, посвященных истории Франции первой половины, начиная с 1314 года, когда был окончен процесс над Тамплиерами и заканчивая событиями после битвы при Пуатье. Окончание эпохи Капетингов и Валуа, приход к власти Бурбонов, начало Столетней войны. Именно этом событиям и посвящены книги.
Я понимаю, сколько людей, столько и мнений, но как же мне нравился граф Робер Артуа! И если честно, до сих пор это один из любимых книжных персонажей. Да, мерзавец, да подонок, да подлый и беспринципный человек, положивший свою жизнь и жизни своих людей и семьи на достижение цели. Ему сопереживаешь, ему сочувствуешь, он почти смог пацан к успеху шёл, но не фортануло, но ключевое слово почти. Но даже уйдя в изгнание, он не успокоился. Он принялся мстить, так же мощно и искренне, как когда-то дружил и любил, он принялся мстить. Я не знаю, насколько реальный Робер Артуа походил на книжного, я понимаю, что многое в книге это вымысел, но какой же это прекрасный вымысел! Какие люди, какие герои! Какой слог! Много конечно от перевода зависит, но грех жаловаться, в моем детстве перевод был также хорош!
Я могу долго говорить про эти книги, но давайте обозначим список произведений и вспомним об авторе...
Проклятые короли.
«Железный король» (Le Roi de fer) (1955)
«Узница Шато-Гайара (La Reine étranglée) (1955)
«Яд и Корона» (Les Poisons de la Couronne) (1956)
«Негоже лилиям прясть» (La Loi des mâles) (1957)
«Французская волчица» (La Louve de France) (1959)
«Лилия и лев» (Le Lis et le Lion) (1960)
«Когда король губит Францию» (Quand un roi perd la France) (1977)
Новое издание
Морис Самюэль Роже Шарль Дрюон (23.04.1918-14.04.2009) — французский писатель, член Французской академии (1967), министр культуры Франции (1973—1974). Как не удивительно, но в роду Дрюона прослеживается русский след))), по отцовской линии он происходил из известной в Оренбурге еврейской купеческой семьи Леск. Отец Дрюона, актёр Лазарь Самуилович Кессель (20 мая 1899—1920), покинул Россию вместе с родителями и братом в 1908 и поселился в Ницце, где играл под актёрским псевдонимом Сибер, но покончил с собой в возрасте 21 года. Официально он так и не признал своего сына, который родился от его внебрачной связи с актрисой Леониллой Самюэль (1893—1991). На момент рождения мальчика Леонилла состояла в браке с художником Роже Вильдом (1894—1987), и при рождении будущий писатель был записан как Самюэль Роже Шарль Вильд. Мать впоследствии вышла замуж за нотариуса Рене Дрюона (1874—1961) и приняла его фамилию. В 1926 году он усыновил Мориса и дал ему свою фамилию.
А уж сколько у него наград и орденов...
Классный дядька был короче. Спасибо ему за интересное детство. Первые попытки интриг и манипулирования, были предприняты именно после его книг))) Не всегда точнее почти никогда удачные, но про это я тактично умолчу.
И уж раз зашла речь о Дрюоне, то не могу не вспомнить и это...
На обложке херня и нарисована и написана.
Неправильно расставлены акценты. Просто жесть короче. Тому кто составлял дизайн обложки оторвать руки и засунуть их туда, откуда растут ноги. Когда писал Дрюон, Мартин при всем моем к нему уважении еще пешком под стол ходил. Точнее, посещал начальные кллассы школы, учил буковки и совсем не думал о будущей писательской карьере. Очень, очень некорректное сравнение. Ведь Мартин, это фэнтези, выдумка, пусть очень популярная и известная, но выдумка. А Дрюон это история. Пусть, причесанная, пусть облагороженная и в чем-то домысленная, но эти события были! Казнь тамплиеров, смерть Филиппа Красивого и его сыновей, Столетняя война. Реальные люди и реальная история. Все это было. История это круто. Историю надо знать...
Ну, на этом наверное на сегодня все. По крайне мере в этом посте. Так что читайте друзья, читайте всегда и везде. Чтение это прекрасно! Чтение это жизнь!
Представьте себе нашего знаменитого язвительного Салтыкова-Щедрина – ему 38 лет, он недавно вышел в отставку и переехал в Петербург, сотрудничает с “Современником”, пишет публицистику, дает рецензии на театральные постановки, на книжные новинки.
И однажды к нему в руки попадает перевод на русский язык приключенческого романа некоего французского писателя Юлия Верна – такое имя значится на обложке. Называется книга в этом издании “Воздушное путешествие через Африку. Составленное по запискам доктора Фергюссона”. Нам с вами она известна как “Пять недель на воздушном шаре. Это дебютный роман Жюля Верна.
Салтыков-Щедрин начинает читать и погружается в перипетии опасных, но увлекательных странствий доктора Самуэля Фергюсона, его слуги Джо и его друга Дика Кеннеди. Они сталкиваются с дикарями, с хищниками, они ввязываются в перестрелки и совершают географические открытия.
И вот Салтыков-Щедрин перелистывает последнюю страницу. Что он скажет об этой книге? Понравилась ли она ему? Готов ли он разругать в пух и прах неведомого Юлия Верна за какие-нибудь ляпы (а их там хватает)?
Ни в коем случае! Рецензия, которую он срочно пишет, полна восторга. Вот такой должна быть детская литература! Вот чего не хватает нашим авторам, пытающимся писать для детей и подростков!
“Ребенок не встретится здесь ни с благонравным Ваней, ни с обжорливою Соней, ни с лгуном Павлушей, рассказы о которых так тлетворно извращают детский смысл, но сразу увидит себя окруженным здоровой и свежей атмосферой. Он увидит, что автор не обращается к нему, как к низшему организму, для которого требуется особенная манера говорить с картавленьем, пришепетываньем и приседаниями и которому нужны какие-то особенные «маленькие» знания; он поймет, что ему дают настоящие знания, что с ним говорят об настоящем, заправском деле”, – пишет Салтыков-Щедрин.
Но при этом отмечает единственный недостаток – слишком много легкомысленной болтовни между участниками этого путешествия. Доктор, по его мнению, постоянно треплется со своим другом, да еще и слуга какие-то забавные, но пустопорожние реплики вставляет то и дело. А должны говорить о деле.
“Издатель, конечно, поступит очень хорошо, если, при дальнейшем развитии своей деятельности, будет без милосердия урезывать из французских подлинников все, что не относится прямо к делу”, – выносит вердикт Салтыков-Щедрин.
Тут уж он хватил через край, на наш взгляд. Страшно представить, во что превратились бы замечательные романы Жюля Верна, если бы из них изгнали все “легковесные” диалоги. Это как если бы из воздушного шара выпустили весь воздух. Ну ладно, не весь, но как минимум половину. А потом отправили бы эту вялую оболочку лететь через Африку…
К счастью, наши издательства к мнению Салтыкова-Щедрина не прислушались.