В условиях войны, которая, по замыслу гегемона, будет «вечной», вопрос об идеологии встает перед Россией всё более остро. Для сплочения общества требуется достижения консенсуса в отношении исторических персон различного масштаба: Сталина, Ленина, Врангеля, Ильина. ИА Красная Весна
Сталин и стал фигурой консенсуса для белых и красных. Кургинян в передаче «Право знать!» на ТВЦ
Возможно, кто-то надеялся, что между американскими республиканцами и демократами существуют противоречия по украинскому вопросу, и что России удастся ими воспользоваться. Однако события последних дней ясно показали беспочвенность этих надежд. В определенный момент все республиканцы, как по команде и без всяких споров, согласовали военную помощь Украине.
По словам политолога, философа, лидера движения «Суть времени» Сергея Кургиняна, дозированная конфронтация между республиканцами и демократами является важным компонентом периферии американской политической системы. Но заботой ядра этой системы, подлинного правящего класса, является сохранение американского господства. Поэтому ослабление России, Китая и Европы является для США приоритетом. А это значит, что война на Украине будет идти «до последнего украинца».
Кургинян указывает, что единственный вопрос, в котором Украина опережает Россию, — это вопрос об идеологии. В условиях войны, которая, по замыслу гегемона, будет «вечной», вопрос об идеологии встает перед Россией всё более остро. Для сплочения общества требуется достижения консенсуса в отношении исторических персон различного масштаба: Сталина, Ленина, Врангеля, Ильина.
Каковы возможности ядра американской политической системы, этого самого глубинного государства? Может ли Трамп бросить ему вызов? Почему Сталин является консенсусной для нашего общества фигурой, в то время как фигура совсем иного масштаба — Ильин — является фигурой разобщения? Почему невозможно вычленить заслуги Сталина из Победы над нацизмом? Стоит ли России предоставлять убежище украинцам, бегущим от мобилизации? Эти вопросы обсудили политолог Сергей Кургинян и ведущий Дмитрий Куликов в передаче «Право знать» на ТВЦ.
Политолог отмечает, что американский правящий класс нацелен на то, чтобы удержать господство. Господство потерять нельзя, оно важнее всего на свете — такова аксиома англосаксонского правящего класса. При этом американцы видят угрозу не только со стороны быстрорастущего Китай, они опасаются и потенциальной возможности союза России и Германии, а через это — усиления Европы. Поэтому США стремятся ослабить всех, в ком видят угрозу.
Кургинян убежден, что в нынешней напряженной мировой ситуации патриотическая позиция состоит, прежде всего, в том, чтобы превыше всего ставить интересы своей державы. И что с патриотической державной позиции в нынешней России консенсусной фигурой для «красных» и «белых» является Сталин — советский лидер, под руководством которого осуществлялась индустриализация, и верховный главнокомандующий, под руководством которого была одержана Победа над нацизмом.
Политолог обращает внимание на то, что если основной критерий — держава, то никаких нареканий не может быть к таким деятелям, как Александр III, Скобелев, Суворов. Крайними фигурами, которые должны исчезнуть, становятся те, кто в какой-то момент своей биографии уже не поддерживал державу. В левом лагере такой фигурой является Троцкий, который говорил, что не нужен социализм в отдельно взятой стране, а нужна мировая революция. А Ильин, по поводу которого столько сказано в последнее время, является такой крайней фигурой в правом лагере, потому что он настолько ненавидел коммунизм и коммунистов, что готов был снять императив державной целостности.
Это дань уважения Российской Империи, которая первой признала США , и помогала США, и возглавляла Лигу стран,которые выступали против войны с США в то время и за признание ее независимости.То есть, они обязаны своим существованием Российской Империи, и царю лично. Поэтому традиционно играет музыка Чайковского и слова гимна Российской Империи. https://www.youtube.com/watch?v=dmYxLcwie04
Ответ @Dlugowieczniks на комментарий про рабов и кабальных работников-сервентов в США и о наказаниях за убийства рабов.
В США было 2 основных сорта рабов - белые (англичане, ирландцы, немного других национальностей) под названием indentured
Indentured servants не рабы, хотя и не свободные. Работники во временной кабале.
Одно отличие - они пошли в кабалу добровольно (хотя фактически всякое бывало).
Их обязаны освободить через положенное по контракту время, в среднем через 4 года. Они сохраняют все права, кроме того, что их можно заставлять работать (но не по воскресеньям), в том числе их можно бить за плохую работу, и им нельзя убегать. Их не держат в доме: они спокойно ходят по городу. У них есть частная собственность. Их дети от рождения свободны.
В некоторой степени такое - в форме ученичества - распространялось и на изначально свободных жителей колоний и сохранялось очень долго, например Бенджамин Франклин был в кабале у собственного брата. Родители решали, отдавать ли ребенка в кабалу. Позже, когда негров в южных штатах освободили, в некоторых из них (скажем, в Миссисипи) подобная кабала для негров стала принудительна.
и черные, завезенные из Африки.
Изначально негры были точно такими же indentured servants и точно так же освобождались по истечении контракта. Но уже в 1640-60-х годах в первой английской колонии, которой было всего 30-50 лет, приняли сперва судебные постановления, допускающие пожизненное рабство, а затем законы, по которым любой законтрактованный становился пожизненным рабом, и дети раба тоже становились рабами. Исключение делалось для белых, точнее для выходцев из христианских стран (по религиозным соображениям) и Османской империи (по политическим): они, напротив, быть рабами не могли.
Плюс к таким еще и смески были, дети рабов.
Дети рабов были рабами.
Так вот, белый раб стоил от 5 долларов до десяти. Черный же шел от сотни до полтора тысяч.
Вы называете цены из разных эпох. Когда белые продавались, долларов вообще не было (новоиспанские были), это происходило еще до появления США как государства. В независимых США кабала не была запрещена, наоборот, она упоминалась в первых законах, но фактически очень быстро сошла на нет. Потому что сбежать кабальному белому было очень просто: документов никто не спрашивал, страна была огромная, свободных иммигрантов полно, как удержать белого? Удержать негров было проще: в южных штатах они по умолчанию считались рабами, а у свободного должны были быть документы.
Кстати, законтрактованные иммигранты, аналогичные сервентам колониальных времён, но периода США (тогда это были чаще всего немцы), обычно называются иначе: редемпционерами. Принципиальной разницы между ними не было, была количественная: в конце XVIII - XIX вв. контракт длился всего несколько месяцев. Помимо уже названной причины - сложности удержать полурабов - была и другая. Сервенты и редемпционеры не от балды соглашались на срок контракта, он соответствовал затратам перевозчика. Затраты постепенно снижались, корабли могли перевозить всё больше пассажиров. Была и третья причина: в колониальную эпоху, особенно первый век, сервентам гарантировался участок земли по истечении срока контракта, а участки становились все дороже: свободная земля заканчивалась. Ближе к независимости колоний сервентам перестали давать землю. В независимых США землю любым желающим давали с радостью: чем больше цивилизованных поселенцев на фронтире, тем лучше для государства, расширившегося за тридцать лет раз в 20-30.
Но белый "раб" действительно и в колониях, и в США стоил гораздо меньше негра. Именно потому, что он не был рабом.
Теперь представьте, что кто-то убивает вашего дорогого раба. Нет, ну если вы сам это сделали - сожгли свой новый мерс - то вопросов ни у кого не возникает, разве что сомнения в вашем здравомыслии.
Статья как раз о том, что на уровне законов, которые, правда, имели оговорки и на практике почти никогда не срабатывали, хозяину тоже запрещалось убивать своего раба. Формально немотивированное убийство раба, в том числе собственного, приравнивалось к убийству свободного белого и каралось смертной казнью. Минимум дважды хозяев действительно казнили.
Но это были крайне редкие случаи. Обычно убийство собственного, а иногда и чужого раба или свободного человека сходило с рук, бывало даже, что суд приговаривал преступника к казни, но власти игнорировали решение суда и выпускали убийцу.
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Салтычиху судили, а в США рабов можно было убивать безнаказанно.
Так говорят.
На самом деле ситуация была очень похожая. Законы штатов не сразу, но штат за штатом ко второй трети XIX века запретили убийство рабов, приравнивая их (в вопросах убийства) к свободным белым.
Начиналось все с подхода к рабу как к имуществу некоторой общественной ценности еще в колониальные времена.
Так, закон Южной Каролины 1740 года запрещал убийство раба, своего или чужого, и наказанием был большой штраф и высылка в пограничный гарнизон. Закон Северной Каролины 1774 года за первое убийство раба назначал год тюрьмы, и только второе каралось смертной казнью.
За убийство чужих рабов можно было запросто попасть на виселицу. В 1739 году казнили двух белых: надзирателя Чарльза Квина (Charles Quin) и Дэвида Уайта (Davin White), убивших раба в Виргинии. В приговоре отмечалось не только то, что они уничтожили чужую собственность, но и то, что они "жестоко и варварски" избили свою жертву. Дело было еще в британской колонии. За убийство двух чужих рабов в 1752 году во французской на тот момент Луизиане казнили Пьера-Антуана Дошене (Pierre Antoine Dochenet).
Ближе к XIX веку - это совпало с обретением США независимости, но вряд ли было следствием - раба начали считать в юридическом смысле чем-то средним между собственностью и человеком. В 1791 году в Северной Каролине, а чуть позже в двух других рабовладельческих штатах (Теннесси и Джорджия) появились законы, расценивавшие убийство раба как убийство человека, то есть за него полагалась смертная казнь. В то же время законы позволяли хозяину убивать своего раба, если на то была "необходимость". Постепенно аналогичные законы появились во многих штатах. В Южной Каролине такой закон появился в 1821 году.
В Миссисипи, например, отдельных законов об убийстве раба так и не появилось: закон 1857 года считал криминальным убийством намеренное незаконное причинение смерти "человеческому существу" (к каковым относились и негры, судя по тому, что есть отдельный закон, по которому негру под страхом смертной казни запрещено убивать "человеческие существа" и наносить тяжкие повреждения "белым персонам"). Однако случайное убийство в процессе воспитания ребенка или слуги (рабы рассматривались как разновидность слуг), в состоянии аффекта или для предотвращения преступлений (в том числе побега, бунта и пр.) каралось мягко, если вообще каралось.
В целом по южным штатам в начале-середине XIX века убивать рабов целенаправленно не допускалось, если они не бунтуют, но разрешалось пороть их за плохую работу, и смерть в результате такой порки убийством не считалась.
Кстати, примерно тогда же, по словам Толстого, Николай Палкин заявил, что смертных казней в России нет и не будет, так что взамен нужно прогонять виновных через двенадцать тысяч шпицрутенов.
Так что на деле в США рабов убивали как правило безнаказанно.
Были ли в США наказанные, как Салтычиха?
Суды были редко. И обычно они решались в пользу обвиняемых. Так, Бичер-Стоу в своей второй книге, подтверждавшей документально события, аналогичные произошедшим в "Хижине дяди Тома", приводила материалы суда над Элайзой Роуанд (Eliza Rowand), забившей до смерти рабыню. Дама посидела в тюрьме, но в итоге была оправдана: дескать, удары орудиями, с большой вероятностью приводящие к смерти, она не наносила, а что рабыня скончалась от ударов обычными орудиями наказания - на то умысла хозяйки не было. Причем решение стало прецедентным в штате Южная Каролина.
Однако были и наказанные.
Во первые дни войны за независимость США в Виргинии был приговорен к повешению и вскоре казнен Уильям Питман (William Pitman) за избиение своего раба-мальчишки до смерти. Обратите внимание, это еще до того, как стали появляться отдельные законы с запретом убийств раба, и это несмотря на то, что еще в 1669 году закон Виргинии допускал убийство своего раба в результате наказания, чрезмерная суровость которого проистекала из вопиющего непослушания.
В Северной Каролине в 1839 был приговорен и в 1840 году повешен Джон Гувер (John Hoover) за убийство своей рабыни. Суд счел, что хотя Гувер, возможно, хотел лишь пытать ее, а не убивать, но намерения его были заведомо недобрые, не воспитательные, так что по закону 1791 года Гувер признан виновным в убийстве.
Не знаю, был ли еще хоть один случай казни хозяина за убийство собственного раба. Думаю, были и еще, менее на слуху, но такие случаи единичные. Иногда казнили за убийство чужих рабов, например Айзека Джонса (Isaac Jones) в Миссисипи в 1821 году. Иногда за то же самое приговаривали к смертной казни, но губернаторы отказывались выписать ордер, таким образом от повешения улизнул осужденный Александр Хатчисон (Alexander Hutchison) в Пенсильвании в 1850 году. Случались казни за работорговлю в свободных штатах: сотня обвиняемых, несколько признанных виновными, только двое приговорены к смертной казни, и один в 1857 году помилован президентом, второго казнили в 1862 году уже во время Гражданской войны.
В общем, своя наказанная салтычиха была и в США. Даже минимум две, если считать Виргинию апреля-мая 1775 года частью США. Даже наказанные более сурово за меньшее преступление. Но, как и с русской Салтычихой, такие случаи если не уникальные, то крайне редкие.
Националистические отряды на территории УССР действовали во время и после Великой Отечественной войны. Поддерживаемые сначала вермахтом, а затем ЦРУ, они боролись с советской властью, уничтожая мирное население. В народе их называли бандеровцами – по имени одного из лидеров, Степана Бандеры. Сегодня украинские националисты переняли как идеологию, так и методы своих предшественников, устраивая массовые убийства и кровавый террор. Авторы фильма встретились с последним из живых свидетелей расстрела в Бабьем Яре, где бандеровцы убивали людей наряду с немецкими оккупантами, и с жителем Донбасса, который прошел через пытки в лагере боевиков ультраправой организации "Правый сектор" (запрещена в РФ) в 2014 году. Военные эксперты, историки и журналисты рассказали, как возрождалась идеология нацизма на современной Украине, кто сделал Бандеру и его приспешников национальными героями и почему Запад поддерживает и поощряет современных националистов.
К слову вспомнилось, как США собирались купить у Ельцина Сибирь. На полном серьезе.
В 1992 году старший политический советник Института мировой политики США Уолтер Рассел Мид представил на реализацию американскому правительству проект покупки у России Сибири.
Идея широко обсуждалась не только в американских, но и в европейских средствах массовой информации. В статье Р.Мида «Давайте купим Сибирь» (Geografic Questions «Вопросы географии», март 1994 года) ставится цель доказать американскому обществу необходимость приобретения Сибири. На вопрос, что следует купить Соединённым Штатам, следует ответ: «всё, что лежит восточнее Уральских гор».
Рубежи будущих американских владений были определены следующим образом: на севере «Американская Сибирь» должна быть ограничена Северным Ледовитым океаном, на западе — Енисеем, на востоке — Атлантическим океаном, на юге — границами с Китаем, Монголией и Северной Кореей.
Иными словами, половина России.
Сибиряки, согласно проекту, делятся на «русскоговорящих славян», коих 90%, и «нерусское меньшинство, очень схожее с коренным населением Аляски». Первым сулят гражданство США, право использования родного языка, свободу передвижения по территории Соединённых Штатов. И нынешнее целенаправленное выдавливание русских из Приморья и Сибири весьма выгодно их латентным «будущим владельцам». А с «коренным населением» планируется поступать так же, как это было в прериях Дикого Запада и на купленной Аляске.
Была определена и стоимость Сибири, которая, по мнению аналитиков, составляет около 3 триллионов долларов — из расчёта 1000 долларов за акр (0,4 гектара).
США рассматривают Сибирь как источник нефти, золота, алмазов, леса, а её население как рабочую силу. Однако, как и в сделке с Аляской, деньги при «немедленной передаче территорий должны быть выплачены с рассрочкой» в течение 20 лет. Ежегодные выплаты составят около 200 миллиардов долларов, но и тут оговорка: сто из двухсот миллиардов должны пойти на приобретение Россией товаров, произведённых в США, причём, по экономическим расчётам, каждый миллиард создаст 20 000 рабочих мест в ныне существующих 50 штатах.
Обеспечивать безопасность новообразованных «семи штатов Американской Сибири» будет гораздо проще, чем ныне нам в России, ибо «российские войска смогут добраться до Восточной Сибири и Дальнего Востока только через Азию по суше, а американские вооружённые силы смогут более эффективно обеспечить необходимую защиту наиболее важных городов и ресурсов по морю».
Это так, к слову о том, как свободно и независимо жилось нам в годы Ельцина.
Ранее Мария Захаровапрокомментировала заявление координатора стратегических коммуникаций в Совете национальной безопасности США Джона Кирби о том, что он не видит признаков того, что Украина или украинцы причастны к теракту в Москве.
Авторитетный американский журнал прямо называет участие Запада в конфликте на Украине иностранной интервенцией ИА Красная Весна
Александр Апсит. Нападение империалистов на Советскую Россию. 1918
В начале марта в американском журнале Foreign Policy вышел материал, который совершенно незаслуженно прошел в России незамеченным. Это статья «Большой урок последней интервенции Запада в Россию. Чему интервенция союзников в Гражданскую войну в России учит нас на сегодняшней Украине».
Автор статьи — Теодор Бунцель, управляющий директор геополитического консультативного подразделения компании Lazard, которое анализирует мировые события и их потенциальное влияние на бизнес клиентов. В прошлом Бунцель работал в политическом отделе посольства США в Москве и в американском минфине. Foreign Policy — авторитетный американский журнал, который называют рупором государственного департамента США, отвечающего за внешнюю политику американского правительства.
Статья является не столько рецензией на книгу Анны Рид «Маленькая грязная война: интервенция Запада в Гражданскую войну в России», сколько размышлением над тем, чем западная интервенция в Россию времен Гражданской войны отличается от нынешней интервенции на Украине и что необходимо сделать для того, чтобы эта интервенция была успешной.
Иными словами, не российские власти сравнивают действия Запада на Украине с интервенцией начала ХХ века, а рупор госдепа называет военную помощь Киеву иностранной интервенцией. А это равносильно признанию, что американские власти считают разожженный Западом конфликт на Украине гражданским и прекрасно понимают, что Россия и Украина — части одного целого.
Отдельно хочется обратить внимание на то, как автор относится к белым, в частности, к «чудовищно некомпетентному» адмиралу Колчаку. Вне зависимости от попытки переложить всю ответственность за провал иностранной интервенции на белых, которая безусловно прослеживается, в словах автора много правды: белые не пользовались поддержкой населения, у них не было убедительной идеологии, разрозненные белые соединения были мало связаны между собой, их командующие действовали как полевые командиры.
Статья, безусловно, очень идеологическая и призвана убедить своих высокопоставленных читателей в том, что, в отличие от интервенции времен Гражданской войны, эта интервенция будет успешной, поскольку на этот раз обстоятельства складываются в пользу Запада, нужно лишь только чтобы политическая воля продолжать вторжение не слабела.
Ниже ИА Красная Весна предлагает перевод статьи на русский язык.
Север России должен был показаться очень холодным американским солдатам, хотя почти все они были из Мичигана. 4 сентября 1918 года 4,8 тыс. американских солдат высадились в Архангельске, всего в 140 милях от Полярного круга. Три недели спустя они, вместе с англичанами и французами, уже вовсю воевали с Красной Армией среди высоких сосновых лесов и субарктических болот. За два года в боях погибло 244 американских солдата. Дневники американских солдат рисуют душераздирающую картину первого боевого соприкосновения:
«Натыкаемся на пулеметное гнездо, отходим. [Большевики] продолжают вести сильный обстрел. Перри и Адамсон из моего отделения ранены, пуля пробила мне в плечо навылет. <...> Я ужасно устал, голоден и измучен до предела, как и остальные ребята. Потери в результате этой атаки 4 убитых и 10 раненых».
Эти несчастные представляли собой лишь одну часть из обширной и злополучной интервенции союзников в Гражданскую войну в России. С 1918 по 1920 годы США, Великобритания, Франция и Япония направили на север России, в Сибирь и в Крым тысячи солдат из Прибалтики, а также миллионы долларов в виде помощи и военных поставок антикоммунистическим белым в попытке задушить большевизм в его колыбели. Это одна из самых сложных и часто забываемых внешнеполитических неудач XX века увлекательно и во всех деталях пересказана Анной Рид в ее новой книге «Маленькая грязная война: интервенция Запада в Гражданскую войну в России».
Специфика конфликта, которую Рид блестяще сочетает с дневниковыми записями его участников, часто кажется таинственной. Японские войска оккупировали Владивосток. Деятельные французы, которые сначала активнее всех союзников выступали за интервенцию, возглавили оккупацию юга Украины. Они сражались с красными за города, которые читателям теперь знакомы: Николаев, Херсон, Севастополь, Одесса. Британцы, которые внесли в интервенцию самый большой вклад, включая 60 тыс. солдат, расползлись по всем российским окраинам: защищали Баку от наступающих турок, проводили морские диверсии против большевиков в Прибалтике и, когда белые рухнули под натиском Красной Армии, эвакуировали их из черноморских портов.
Тревожный вопрос, который возникает в связи с превосходной книгой Рид, заключается в том, обречен ли Запад повторить эту историю? Тогда интервенция провалилась, и, если присмотреться, сегодняшняя интервенция на Украине может показаться столь же бесполезной перед лицом огромной и решительной России с ее, казалось бы, бесконечным запасом техники, живой силы и политической воли. Это то, в чем вас убеждает крайне правый фланг республиканцев в конгрессе, Виктор Орбан в Венгрии и бывший президент США Дональд Трамп. Чувство безнадежности выразил Эдмунд Айронсайд, британский командующий союзными войсками на севере России во время интервенции: «Россия так огромна, что возникает ощущение удушья».
Но, несмотря на сильные исторические переклички между этими двумя интервенциями, различия между ними более интересны, чем их сходство. Тщательное исследование ставит, возможно, еще более серьезный вопрос: какие условия способствуют успешной иностранной интервенции? Да, союзники работали неумело, но, честно говоря, они потерпели неудачу не из-за своих действий, а в основном из-за того, что находилось вне их контроля. Самым сдерживающим фактором были их беспомощные (и вредные) союзники из числа белых русских, разрозненная группа антибольшевистских социалистов и некомпетентных бывших царских офицеров, которые в душе были великорусскими самодержцами. Они не пользовались поддержкой ни у русского населения, ни, что особенно важно, у этнических меньшинств царской России — от украинцев до прибалтов, — которых они стремились восстановить под пятой России.
Сегодняшние обстоятельства гораздо более благоприятны. У Соединенных Штатов и Европы есть единый и решительный партнер в лице Украины Зеленского, которая борется с ослепляющей моральной ясностью. Российская экономика, возможно, перешла на военные рельсы, но в совокупности у Запада под рукой значительно больше ресурсов. И задача защиты мотивированной Украины гораздо менее амбициозна, чем попытка свергнуть правительство крупнейшей страны в мире. Трезвое сравнение двух интервенций должно, по сути, укрепить решимость Запада довести Украину до благополучного конца, если только его собственная политическая воля, которая сейчас в западных столицах слабеет, как слабела и тогда, этому не помешает.
Важнейшими составляющими любого иностранного вмешательства являются четкие и достижимые цели, надежные союзники на местах, уязвимый противник, материальные средства и политическая воля завершить начатое. Практически по всем показателям интервенция союзников в Россию была катастрофически недостаточной.
Пожалуй, самое поразительное в повествовании Рид — это то, что часто неясно, что именно должны были делать войска союзников в России. Да, все западные правительства ненавидели большевизм и опасались его экспансионистского и заразительного потенциала. Но не считая этого, в стратегии и целях союзников было мало общего. Фактически западные войска первоначально были отправлены для охраны железных дорог и военных складов союзников на севере и востоке России, которые, как они опасались, могли попасть в руки немцев. Но после капитуляции Германии в ноябре 1918 года ситуация стала немного сложнее. Как выразился Джордж Ф. Кеннан в своей великолепной книге «Решение об интервенции», «едва американские войска прибыли в Россию, как история одним махом аннулировала почти все задуманные Вашингтоном причины их пребывания там».
Рьяные британские офицеры, подстрекаемые своими воинственными министрами, вскоре взяли на себя инициативу активного вмешательства и борьбы с красными. Среди них был Уинстон Черчилль, который почти истощил свой политический капитал, выступая за донкихотскую российскую авантюру. На других фронтах, в том числе на юге Украины, задача была более четкой — поддержка белых на местах, хотя французы быстро впали в уныние и после ряда неудач и мятежей отплыли домой в апреле 1919 года.
Эту двусмысленность выражали инструкции по военной интервенции США, написанные в меморандуме от июля 1918 года лично президентом Вудро Вильсоном, который характерно мучился из-за этого решения и «обливался холодным потом, думая над тем, что правильно и реально можно сделать в России». Он начал меморандум с предупреждения, что военная интервенция «усугубит нынешний ужасный хаос в России, а не исправит его», однако затем поручил американским войскам помочь Чешскому легиону, действующему в Сибири и на севере России, чтобы «сделать формирование русских подразделений на севере безопасным». Вряд ли это что-то проясняло.
Американские офицеры восприняли эти инструкции с недоумением. Генерал Уильям Грейвс, командующий 8 тыс. солдат в Сибири, очень скептически относился к роли Соединенных Штатов в конфликте и интерпретировал инструкции Вильсона как разрешение охранять железные дороги, а не сражаться с красными. Позже он написал в своих мемуарах, что понятия не имел, чего пытался достичь Вашингтон. Это огорчало его более склонных к интервенции британских коллег, которые вместо этого активно помогали чудовищно некомпетентному «верховному правителю» белых адмиралу Колчаку, бывшему главе российского Черноморского флота, который неудачно оказался глубоко в Сибири, не имеющей выхода к морю. (Кстати, внешне он был точной копией нынешнего президента России Владимира Путина.)
Это подводит нас к белым. Возможно, непременным условием любой иностранной интервенции, особенно такой амбициозной, как интервенция Запада как на Украину, так и во время Гражданской войны в России, являются союзники на местах. В этом разница между хаосом, который последовал за интервенцией Запада в Ливию, и успешной интервенцией на Балканах. В этом отношении белые с треском провалились.
Трудно понять, с чего начать. Помимо Колчака, белые силы на юге России возглавлял генерал Антон Деникин, который скрывал от союзных правительств страшные еврейские погромы на Украине, совершаемые белыми под его руководством. И помимо действий на невероятно большом и лишенном координации фронте, охватывающем всю периферию России — страны, состоящей из 11 часовых поясов, — различные командующие белыми соединениями действовали, по сути, как полевые командиры, которые мало беспокоились о координации своих действий друг с другом.
Не менее фатальной для белых был еще один бросающийся в глаза недостаток: отсутствие какой-либо последовательной и убедительной идеологии. Энтони Бивор в своей потрясающей новой истории Гражданской войны в России связывает поражение белых как с отсутствием у них политической программы, так и с нестабильным характером: «В России совершенно несовместимый союз эсеров и реакционных монархистов имел мало шансов против одного-единственного народа, склонного к коммунистической диктатуре».
У красных все было по-другому. Они контролировали промышленный центр Москвы и Санкт-Петербурга, наступали из центра страны к окраинам и были более сильно связаны между собой. Это позволило Льву Троцкому, как отмечает Рид, «расцвести в почти гениального военного лидера: проницательного, решительного и безгранично энергичного», успеть запрыгнуть в свой бронепоезд, чтобы поддержать слабеющие фронты, когда белые наступали на восток и юг. Большевики, хотя и проводили разрушительную экономическую политику и инициировали первые волны террора внутри страны, были мотивированы и обладали четкой идеологией, которая, по крайней мере на тот момент, имела некоторую привлекательность для местного населения.
И, по сути, их воля была намного сильнее, чем у белых или Запада. После опустошительной Первой мировой войны правительства союзников опасались распространения большевизма, но не могли сагитировать на борьбу с ним измученное общество. Здесь исторические отголоски вызывают наибольшее беспокойство. Понятно, что общественная поддержка Украины ослабла, а давление на бюджет возросло. Как выразилась британская газета Daily Express в 1919 году, «Великобритания уже является полицейским половины мира. Она не будет и не может быть полицейским всей Европы. <...> Замерзшие равнины Восточной Европы не стоят костей ни одного британского гренадера». Та же риторика у сегодняшних республиканцев в США. Неудачи наступления белых в Сибири и на юге России стали гвоздем в гроб интервенции. И тогда, и сейчас на Украине, внешняя политическая поддержка интервенции больше всего зависела от ощущения динамики на поле боя.
Задача внешнеполитических деятелей состоит в том, чтобы различать то, что находится под их контролем, а что вне его. В той степени, в которой они интуитивно чувствуют благоприятные условия — союзников, географию, уязвимость врага — тогда задача состоит в том, чтобы сосредоточиться и оптимизировать то, чем они могут управлять: стратегию и цели, мобилизацию политической воли, предоставление материальных средств для поддержки усилий и координацию с союзниками.
Несмотря на нынешнюю пелену пессимизма, охватившую западные столицы, в сегодняшней войне на Украине есть некоторые из самых благоприятных для политика обстоятельств. В отличие от тех, с которыми столкнулись союзники во время Гражданской войны в России, Украина является достойным и компетентным союзником, борющимся за защиту своей территории, за которым стоит высокомотивированное население.
Украинское дело является праведным, и его правоту легко объяснить западной общественности. Хотя личная воля Путина к победе сильна, его нерешительность по поводу полной мобилизации российского общества говорит о том, что он ощущает предел того, что он может требовать от своего населения. И хотя у России больше военных сил и техники, чем у Украины, вполне можно сделать так, чтобы Украина была вооружена и вела боевые действия.
Дополнительная помощь в размере $60 млрд от США, которую в настоящее время удерживают крайне правые республиканцы в палате представителей, — это гроши по сравнению с выгодами, которые они принесут: соблюдение международных норм, отстаивание Украины и, тем самым, западных ценностей. Россия увязнет в стратегической воронке, произойдет снижение ее способности угрожать остальной части восточного фланга НАТО, произойдет укрепление трансатлантического альянса. Сегодня западные столицы гораздо более сплочены, чем в 1918 году, и координация обороны между ними сильна. Хотя они могут обострить общее ощущение финала на Украине, все знают, что конфликт закончится своего рода урегулированием путем переговоров — вопрос лишь в том, на чьих условиях.
Если США и их союзникам удастся избежать ловушек интервенции Запада в российскую Гражданскую войну, если они разработают четкую долгосрочную стратегию, продолжат работать в тесной координации, усиливать поддержку внутри своих стран, убеждая свое собственное население, тогда у них будет реальный шанс одержать верх над Путиным. Учитывая благоприятные условия, главным и, возможно, единственным препятствием на пути к долгосрочному успеху нехватка политической воли довести эту работу до конца.