Эстония потребовала применить статью 4 НАТО для консультаций с союзниками по вопросу усиления противовоздушной обороны.

Хочу отметить, что сейчас любой инцидент с Россией европейские СМИ будут складывать в полноценную стратегию «провокаций России».

Журналисты уже спрашивали президента США Трампа по этому поводу: «Мне не нравится, когда такое происходит. Это может привести к серьезным проблемам. Мне сообщат об этом».

Характерно, что на канале еврокомиссии уже вчера вечером появилось 2 ролика о том, как ВВС стран ЕС защищает небо Европы, с названиями:

Российские Истребители вторглись на территорию НАТО! Вот Что Произошло! Эстония под угрозой!

Небо над Востоком в опасности: НАТО отвечает на российскую агрессию! Небо над Балтикой в огне! ...

Нагнетают вполне наглядно и оперативно.

Ответ МО России:

ТК "Логика будущего": Из проноза на 2025 год:

Еще в прогнозе на 2023 год указывал, что военный конфликт в Европе - это один из выходов для части европейских элит пройти этап снижения уровня жизни населения без возмущения народных масс. В условиях экономического спада, у этой части европейских элит не остается вариантов сплотить народ, кроме как нарисованной в СМИ угрозой из России подавлять контрэлиты.

Поставки американского оружия Украине полностью прекращены. Сперва об этом заявляли западным журналистам украинские чиновники и военные. Теперь это с оговоркой признал Белый дом. Оговорка — прекращены поставки не одной Украине, а нескольким странам, включая ее, поскольку Америке оружия самой не хватает. Киеву такая оговорка — как мертвому припарка.

Настоящая война начинается вдруг, говорил Дракон из пьесы Евгения Шварца. То же — с настоящей политикой. Переломы в затяжных конфликтах и кризисах наподобие украинского происходят внезапно. Если такой перелом — результат политического решения, это делается для того, чтобы противники, не заинтересованные в радикальном изменении расклада, не успели подготовиться и все сорвать.

Именно так действует Дональд Трамп, отточивший за полгода второго президентства свой политический стиль, основа которого — внезапность. Уже много раз за эти полгода (с Ираном и Израилем, например) он одним ударом руки и даже ноги опрокидывал стол, разрушая весь хитровыстроенный, замороченный расклад на шахматной доске.

Так произошло и с Украиной.

Нынешнее прекращение военной помощи Киеву со стороны Вашингтона — уже второе. Но оно гораздо важнее первого, случившегося после эпической перебранки Зеленского с Трампом в Овальном кабинете во время прямой трансляции на весь мир. Потому что тогда ни у кого не было вопроса — за что? Была очевидная, наглядная причина или хотя бы повод. А теперь — просто так. Ракет нет, но вы держитесь.

С одной стороны, все к тому шло, с другой — ничто не предвещало. Трамп не скрывал, что тяготится Украиной и хочет выскочить из "войны Байдена". Однако в последние месяцы и особенно в последние недели стало казаться, что европейским союзникам по НАТО удалось канализировать трамповский протест против прежней американской политики и загнать американского президента в трансатлантическую колею, по которой он покатит по кругу со всем известными остановками: "Поддержка Украины столько, сколько потребуется", "Европа — главный приоритет США", "Новые санкции против русских" и "Победа над Россией на поле боя".

Два события особенно четко обозначали эту тенденцию: похороны папы римского, на которых была встреча Трампа с Зеленским, и недавний саммит НАТО. Последний хоть и превратился во всеобщее вылизывание президента США, но ценой своего унижения и позора европейцы с Зеленским смогли создать себе минимально приемлемый информационный фон. Трамп хотя бы не угрожал выйти из НАТО, не обзывал альянс бесполезной организацией, в которой Америке приходится рисковать своей безопасностью, защищая беспомощных, жалких союзников, и не заявлял, что поддержка Киева — все. При таком маленьком успехе можно было надеяться, что придет большой.

Однако Трамп при всем своем своеобразии, разумеется, не дурак и прекрасно понимал, что его загоняют в прокрустово ложе. Поэтому свой решительный ход он сделал в фирменном стиле — внезапно, в самый неожиданный момент, без всякого повода и предупреждения, когда "заклятые союзники" уверились, что с Белым домом у них все на мази и расслабились.

России, к слову, тоже не надо расслабляться и полностью сбрасывать фактор военной поддержки ВСУ Соединенными Штатами со счетов. Трамп как перестал поддерживать ракетами киевский режим, так может и снова начать это делать. Но на сегодняшний день имеем то, что имеем. Режим Зеленского и Европа в своем маниакальном желании нанести России стратегическое поражение на украинском поле боя остались без поддержки "старшего брата". И они это вполне осознали — отсюда первый за три года звонок Макрона Путину. Ждем теперь, когда в Кремль начнет названивать Зеленский.

Источник: РИА Новости
Автор: Александр Носович

История знает немало примеров, когда одно военное изобретение кардинально меняло ход событий. Огнестрел отправил рыцарские доспехи в музей, а паровые двигатели превратили войну в логистический квест. Композитный лук дал монголам возможность за несколько десятилетий завоевать величайшую империю Средневековья. Монголы обменяли изобретения из куска дерева, рога и сухожилия на половину Евразии. Скромно, но со вкусом.

Нам кажется, что огнестрел и паровые двигатели – вещи нетривиальные, в отличие, например от лука. Но это не так. Этот лук был не просто палкой с тетивой, а высокотехнологичным оружием, сочетавшим мощь, дальнобойность и удобство использование в конном бою. Его изящная конструкция давала монголам возможность сражаться верхом, вести плотный огонь и побеждать более многочисленные армии. Композитный лук не только обеспечил победой монголов, но и навсегда изменил представления о военной тактике.

В начале XIII века, когда монголы только поднимали свои луки на изготовку, Европа уже могла похвастаться своими «танками» — тяжеловооруженными рыцарями в доспехах. Ставка делалась в первую очередь на бронированных рыцарей, во вторую — на арбалетчиков и лучников. Однако монгольская стратегия была совершенно иной: их войско представляло собой сверхмобильную армию, способную наносить удары молниеносно и с дальнего расстояния.

Композитный лук идеально подходил для такого стиля войны. Пока генуэзский арбалетчик кряхтел, перезаряжая свой аппарат, монгол выпускал до 12 стрел в минуту. В отличие от простых деревянных луков, композитный был сделан из нескольких материалов – дерева, рога и сухожилий, что позволяло создать мощное, но при этом компактное оружие. Как оказывается, размер имеет значение. Монголы могли стрелять на ходу, выпускать стрелы быстрее, чем европейские лучники и арбалетчики, и поражали цели с гораздо большей дальности, в том числе и за счёт кучности выстрелов. Это означало, что враг зачастую погибал, даже не успев сблизиться. Среднее эффективное расстояние для стрельбы из такого лука составляло 300 метров, профессионалы могли легко попадать в цель с 450 – 600 метров.

Одной численности войска для победы недостаточно, иначе огромные империи Китая, Персии и Восточной Европы легко бы справились с монголами. Кочевники победили не количеством, а своими навыками: строжайшая дисциплина, мудрая тактика и луки, которые были явно прокачены до максимального уровня.

Монгольские армии никогда не вступали в бой без плана, который был бы надежен как швейцарские часы. Их любимым трюком были ложные отступления, враг за ними бросался в погоню, даже не понимая, что монголы заманивают их в ловушку. Кочевники нападали с флангов, рассеивали строй тяжелой пехоты и не позволяли рыцарям сомкнуться для атаки. Композитные луки позволяли кочевникам вести бой на расстоянии, не давая врагам шанса использовать своё главное преимущество – ближний бой.

У каждого из нас с вами есть по три зарядки для телефона, так уж вышло. Так и у каждого монгольского воина было по несколько лошадей, что позволяло им за день покрывать такие расстояния, которые европейцы осиливали за три. А это значит, что их атаки были внезапными и разрушительными.

Бытует мнение, что монголы были абсолютно неуязвимы, что их армия сметала всё на своём пути без единого поражения. Однако это не совсем так.

Во-первых, монгольская армия всё-таки проигрывала сражения, особенно когда она сталкивалась с хорошо организованной обороной. Например, в 1274 и 1281 годах японцы смогли устоять перед монгольским вторжением не только благодаря тому, что они кастанули два тайфуна и монголы потеряли больше 200 своих кораблей. Но и потому, что их самурайская тактика оказалась эффективной против монголов.

Во-вторых, композитный лук имел и свои недостатки. Собирался он сложно, требовал ухода и не очень хорошо переносил влажный климат. В Европе, где было больше дождей, его долговечность была ниже, чем в сухих степях Центральной Азии. Однако даже с этими ограничениями монголы оставались одной из самых грозных сил Средневековья. Их способность объединять тактику, скорость и смертоносную точность композитного лука сделала их армию практически неостановимой. Но как же именно работало это оружие? Почему оно оказалось настолько мощным?

Монгольская армия – это не просто орда бородатых Леголасов, галопирующих по степи с луками наперевес. Это безжалостная военная машина с продуманной до мелочей тактикой и эффективностью швейцарских часов, которая безжалостно рвала на лоскуты армии оседлых цивилизаций. Монголы не только стреляли быстрее и дальше – они использовали тактику, которая делала их практически неуязвимыми.

Одним из многочисленных маленьких секретов монголов являлось то, что лошадь была лучшим тренажёром для стрельбы из лука. Они превратили стрельбу с лошади в экстремальный вид спорта. Сегодня нам кажется, что ничего необычного в этом нет, ведь подобную технику использовали многие кочевые народы: скифы, парфяне, сарматы и гунны. Но монголы просто отполировали эту технику до совершенства.

Каждый дотракиец, простите, монгол, с детства учился стрелять в движении. При этом использовался так называемый «монгольский выстрел» — момент, когда лошадь находилась в фазе прыжка и копыта не касались земли, что минимизировало тряску.

Техника стрельбы и меткость — это только полдела. Монголы, как опять же и другие кочевые племена, любили троллить своих врагов ложными отступлениями. Монгольские воины бросались в бегство, создавая при этом иллюзию паники. Враг преследует их, при этом теряя строй. В определенный момент монголы резко разворачивались и обрушивали на врагов дождь из стрел.

Кажется забавным, но эти приёмы работали столь эффективно, что европейские рыцари и ближневосточные армии раз за разом попадались на одну и ту же уловку.

Ни для кого не секрет, что в ту эпоху Европа делала ставку на тяжеловооруженных рыцарей, чьей фишкой был таранный удар копьями. Но для этого им нужно было догнать врага, при этом удерживая строй. Но монголы просто не давали рыцарям догнать себя.

Что же касается европейской и ближневосточной пехоты, то им тоже нечего было противопоставить монголам. Монголы и стреляли быстрее, кроме того, кочевники легко обходили медленные колонны пехоты, нападая с флангов и уничтожая войска еще до начала схватки. Помимо этого, монголы, используя своё превосходство в подвижности, всегда выбирали место и время сражения. Кочевники не ввязывались в бой там, где это было невыгодно. А если враг выстраивал крепкий оборонительный строй, то монголы просто отходили, истощая противника длительными постоянными набегами.

Тут возникает закономерный вопрос: а что, если враг не бежит, а запирается в замке или крепости? Монголы не паниковали, хоть они и степные всадники, которые никогда в своей жизни не видели построек, кроме своей юрты… Они просто садились вокруг стен, разводили костры и начинали ждать. Как там говорил Конфуций? «Сиди на берегу реки, и труп твоего врага проплывёт мимо тебя». Не знаю, ведали ли монголы об этой китайской мудрости, но кочевники так и поступали.

Чаще всего в осадах терпение монголов одерживало победу над запасами еды осаждённых. Большинство городов сдавалось, когда заканчивалось последнее «крысиное жаркое». Это работало против большинства городов Средней Азии и Руси.

Но если вдруг хотелось ускорить процесс осады, то монголы звали инженеров. Кочевники не брезговали нанять китайских или арабских спецов, чтобы те строили катапульты, тараны и осадные башни. В целом, монголы любили брать чужие осадные технологии и совершенствовать их.

Кстати говоря, монгольские стрелы могли не просто убивать, но и внушать ужас. Монголы любили креатив: поджигали города горящими стрелами или, например, кидали через стены трупы с чумой.

Монгольская тактика – это игра в шахматы, где все фигуры были конями, а игровая доска была размером с половину Евразии. Их тактика – это микс из скорости, хитрости, а их стратегия изменила подход к войне.

Когда мы говорим о военных технологиях, то обычно вспоминаем мечи, доспехи или даже пушки. Но в XIII веке настоящую революцию в военном деле совершил композитный лук монголов. И это не просто оружие, а ответ на вопрос: как завоевать полмира, не слезая с коня?

Композитный лук доминировал над своими европейскими и ближневосточными практическими во всех сферах: он стрелял сильнее, дальше и быстрее. Монголы могли поражать врагов, оставаясь вне зоны их досягаемости. Если кто играл в Total war Warhammer, то это похоже на игру за высших эльфов Ультуана. Давайте теперь разберем, почему именно композитный лук изменил правила игры.

Монгольский композитный лук был сделан из дерева, роговой пластины и сухожилий, что делало его невероятно мощным для своих размеров. В качестве основы обычно использовалась берёза или можжевельник, также лук состоял из рогов животных – на внутренней стороне они придавали упругость, и их сухожилий на внешней стороне, что увеличивало натяжение. Всё это склеивалось специальным клеем на основе рыбьего пузыря или кожи, а затем лук многократно прогибали и сушили. Такой сложный процесс занимал до двух лет, но давал потрясающий результат: лук был не только лёгким и компактным, но и мощным.

Для сравнения: усилия натяжения у монгольского лука могло достигать 80 килограмм-силы, а у знаменитого английского длинного лука – около 40 килограмм-силы. При этом английский лук стреляет навесом на 230-250 метров, а монгольский – свыше 300 метров. А что же это значило на поле боя?

- Монголы превращались в снайперов на скаку. Они могли уничтожать врага, пока тот даже не мог их достать.

- В битве против ближневосточных и европейских армий монголы использовали тактику «ударил-отбежал»: подъезжали, выпускали несколько залпов и отходили, не давая врагу даже приблизиться.

- Кроме того, кочевники могли вести огонь на 360 градусов, не прерывая движения.

Тему скорострельности мы немного раскрыли чуть раннее в статье. Пока европейцы ковырялись с арбалетами и могли произвести от 1 до 2 выстрелов, монголы выдавали до 12 стрел в минуту. Разница просто колоссальная! Пока европейская армия готовилась к ответному залпу, монголы уже успели выпустить целый град стрел.

Однако монголы не просто стреляли быстро, у них была своя собственная техника. В чём же был их секрет?

- Они носили стрелы не в колчане за спиной, а на поясе или в руках, чтобы не тянуться за спину.

- Знаменитая техника «монгольского выстрела» — лошадь в воздухе, лучник отпускает тетиву, враг мёртв.

- Никаких пауз. Стрельба в движении, не останавливаясь и не теряя темпа боя.

Теперь поговорим об универсальности лука. В степях композитный монгольский лук был идеален для конных набегов. Его компактность позволяла легко стрелять с лошади, а дальность – поражать врагов до контакта. При осадах монголы использовали свои луки не только для обстрела защитников, но и для запуска огненных стрел по крышам, создавая пожары. Также композитный лук хорошо проявил себя и против закованных в доспехи рыцарей благодаря не только пробивной силе стрел, но и своей компактности, ведь монголы могли выцеливать сочленение доспехов или незакрытые участки тела.

Композитный лук не просто давал монголам преимущество – он менял саму стратегию войны. Пока враги строили массивные стены и облачались в тяжёлую броню, монголы игнорировали все эти преграды, просто убивая противников ещё на подходе. Это и стало одной из главных причин их головокружительных завоеваний.

Давайте теперь поговорим о битвах, которые решались превосходством монголов в качестве вооружения. Их противники, привыкшие к ближнему бою и тяжелой кавалерии, просто проиграли монголам в тактике и стратегии. Каждое сражение с монголами превращалось в кровавую охоту, где противник не понимал, как его уничтожают. Давайте рассмотрим две знаменательные битвы, где монгольские стрелы решили судьбу целых государств.

Битва при Кёсе-Даге (1243 год) – разгром Сельджуков.

К 1230 году Сельджукский султанат Рума достиг своего наивысшего расцвета. Именно на первую половину XIII века государство достигло пика своего величия. Но в 1243 году Султанат Рума столкнулся с тем, чего никогда раньше не видел – монгольской армией во главе с Байджу. Да, мелкие монгольские набеги на территории Конийского султаната были и раньше, однако в 1240-х годах монголы воспользовались внутренними противоречиями ослабленного Сельджукского султаната и начали полноценное вторжение.

Сельджуки смогли собрать около 70000 воинов, может быть, чуть больше, включая тяжёлую кавалерию, которая опиралась на лобовые атаки. Монголов было в два раза меньше – учёные до сих пор спорят о численности степняков, значение варьируется от 30 до 40 тысяч монгольских воинов.

Сельджуки заняли выгодные позиции в горном ущелье Кёсе-даг, но опытный Байджу смог перехитрить их. Битва началась с массового обстрела – монгольские стрелы летели тысячами, поражая врагов ещё до непосредственного контакта. Когда сельджуки поняли, что лучше атаковать, а не стоять под ливнем из стрел, монголы имитировали отступление, и сельджукские воины попали в засаду. Оказавшись в ловушке, сельджуки попали под новый шквал стрел – тысячи людей были убиты, даже не вступив в бой. Монголы решили не затягивать битву, они попросту окружили остатки сельджукского войска и добили их в ближнем бою.

Как итог: сельджукский султан бежал, а его армия была уничтожена. Отныне его королевство превращалось в монгольского вассала.

Сражение на реке Калке (1223) – первый шок русских князей

До 1223 года русские князья даже не подозревали, с кем им предстоит столкнуться. Возможно, они нафантазировали себе новых кочевых половцев и печенегов, но это было не так. Доподлинно неизвестно количество русско-половецкого войска, но оно было точно больше 20 тысяч монголов. Монголы предварительно разделили свою армию и начали отступать, провоцируя князей на преследование. В русско-половецком войске не было единого командования, поэтому битва при Калке — это идеальная иллюстрация басни «Лебедь, рак и щука». Когда русские воины вошли в ловушку, конные лучники окружили их и начали методичный расстрел.

Монголы не вступали в рукопашный бой до тех пор, пока их враги не были окончательно измотаны, ранены и деморализованы. После нескольких часов такой охоты русские ряды рассыпались, и монголы устроили самую настоящую вакханалию на поле боя. В ходе этого сражения было потеряно 9/10 русского войска, а князья, попавшие в плен, были задушены под деревянным настилом из щитов, на котором монгольские командиры устроили пир.

Но важно понимать, что композитный лук не был изобретением монголов. Это оружие использовалось многими другими кочевыми народами задолго до Чингисхана, впрочем, композитный лук пытались освоить даже цивилизованные государства.

Китайцы знали о композитных луках ещё во времена династии Шан (1700–1100 гг. до н. э.). Стратегия китайцев подразумевала, что лучники начинали открывать ход боя массовыми залпами по противнику, а затем защищали фланги пехоты или её тыл. Также империя Цинь в III веке до н.э. начала использовать конных лучников, заимствуя тактику у кочевых народов.

Композитный лук также использовался и оседлыми цивилизациями, например, ахеменидскими лучниками (VI–IV века до н.э.) в Персии. Сасаниды развили концепцию тяжёлых кавалеристов-лучников (катафрактариев), но проиграли арабам, которые полагались на лёгкую быструю кавалерию.

Что же касается таких кочевых племен, как гунны, тюрки, печенеги или авары, то композитный лук был их национальным оружием. Сельджуки и Хазарский каганат использовали те же манёвры, что и монголы – ложные отступления, окружение врагов и массированный обстрел.

Я думаю, наверняка у вас возник закономерный вопрос. Почему тогда китайцы, персы и тюрки не смогли так эффективно пользоваться композитным луком, как монголы? На самом деле, тут дело не только в луке, но и в тактике, стратегии и организации войск.

Монгольское военное дело, по крайней мере в первое время существования Монгольской империи, это своего рода казино, где кочевники поставили всё на красное – на композитный лук. В отличие от. У тюрок, персов и китайцев композитный лук, безусловно, был важным оружием, но не доминирующим. Они сочетали его с тяжелой кавалерией, пехотой и осадными машинами. Монголы же, обитающие на бескрайних степях, затачивали всю свою армию под мобильную войну: быстрые манёвры, ливни из стрел, изматывание противника.

Кроме этого, в отличие от других народов, где лучниками становились только отдельные отряды, у монголов стрелять умел каждый воин. Дети начинали учиться владеть луком с трёх лет, а во взрослой жизни тренировки не прекращались. Монголы были немыслимо выносливы. Они могли по несколько дней скакать без отдыха, пить кровь своих лошадей, питаться сушёным и вяленым мясом. Ни китайцы, ни тюрки, ни персы не были готовы к такому темпу войны.

Композитный лук был мощным оружием, но ключевую роль играли сами монголы: их мобильность, стратегия, дисциплина и тактическое превосходство. Тот же лук в руках других народов не давал такого эффекта, потому что не поддерживался продуманной системой ведения войны.

Теперь к вопросу о том, почему европейцы не смогли массово применять композитный лук. Чуть раньше я указывал на то, что композитный лук изготовлялся из дерева, рога и сухожилий, которые скреплялись клеем. В сыром европейском климате такой лук быстро портился, так как клей разбухал, а сухожилия расслаивались. Соответственно, долгая сушка и сложное производство делали массовое применение попросту невозможным.

К тому же средневековая Европа выстраивала свою военную стратегию вокруг тяжеловооруженных рыцарей, для которых лук считался «оружием трусов». Да и ценились в Европе к тому же арбалеты и длинные луки, которые не подходили для мобильной войны.

В степях каждый мужчина был воином и лучником, потому что это был единственный способ охотиться и выживать. В Европе крестьянин не имел права носить оружие, а элита считала лук оружием низших сословий. Получается, что композитный лук не вписался в европейскую военную систему, но оказался идеальным для степных народов.

Композитный лук стал не просто оружием, а фундаментом монгольского военного превосходства. Его дальность, убойная сила и скорострельность в сочетании с гениальной тактикой сделали монгольскую армию практически неуязвимой. Пока враги сражались в привычных для себя формах – медленные рыцари, тяжёлая пехота, массивные стены крепостей – монголы атаковали с расстояния, маневрировали, изматывали и окружали.

Но сила была не только в луке – монгольская дисциплина, мобильность и стратегия превратили его в оружие завоевания половины мира. И пусть со временем его вытеснили ружья и пушки, но сам принцип ударов на расстоянии и мобильной войны остался актуальным даже в современной военной истории.

P.S.

Благодарность пользователю @serj1226 за донат за предыдущую статью.

Еще до "Верденской мясорубки" страны Антанты разработали план крупномасштабного наступления, согласно которому русские, итальянские, британские и французские войска должны были задействовать все доступные силы своих армий, чтобы начать согласованное наступление на Западном и Восточном фронтах, тем самым не позволив Центральным державам перебрасывать резервы между театрами сражений. План действий на Западном фронте предусматривал проведение большой операции силами трёх французских и двух английских армий с целью разгрома германских войск на севере Франции. Однако гибель десятков французских дивизий при Вердене привела к значительной коррекции плана союзников, в результате чего вся ответственность за успех наступления на Западе была возложена на плечи британского экспедиционного корпуса под руководством генерала Дугласа Хейга. Генерал Хейг был крайне неординарной личностью. Еще будучи молодым офицером, он принимал участие в спиритическом сеансе, в ходе которого медиум вызывал по его просьбе дух Наполеона... Занимая пост главнокомандующего, он находился под влиянием одного пресвитерианского священника, чьи проповеди укрепили в нем веру в то, что он напрямую общается с Богом и играет главную роль в осуществлении божественного замысла в этом мире. Хэйг был убежден, что его религиозные воззрения разделяют и его солдаты, и что они вдохновляют их, вселяя готовность переносить опасность и страдания, бывшие их участью на войне, которой он управлял.

Невзирая на свои странности, Хэйг, безусловно, был очень опытным военачальником, прекрасно разбирающимся в аспектах военного ремесла, поэтому именно перед ним была поставлена задача прорвать германский фронт в районе реки Сомма, разгромить Северную группу германских армий и освободить оккупированные районы Северной Франции. Немецкие позиции на Сомме были одними из самых укреплённых позиций всего Западного фронта. Твердая, сухая меловая порода легко разбивалась взрывами, благодаря чему немцы сумели на своем участке фронта построить блиндажи глубиной до десяти метров, непроницаемые для артогня и оборудованные для того, что бы выдерживать осаду. Для прикрытия окопов на поверхности соорудили сеть пулеметных точек со всех сторон перекрывавших подступы к ним, а также выставили плотные заграждения из колючей проволоки. Британское командование, прекрасно осознавая, что столь защищенные позиции с наскока прорвать не удастся, также предварительно очень тщательно подготовило свои позиции к наступательной операции. Были построены большие склады боеприпасов и продовольствия, в полосе наступления было проложено около 750 км железной дороги, оборудовано 6 аэродромов, сооружено 150 бетонированных площадок для артиллерии большой мощности и развернуто 13 полевых госпиталей.

Датой начала британского наступления было выбрано 1 июля 1916 года. За неделю до этого, 24 июня, началась невиданная по мощи артиллерийская подготовка, длившаяся 7 дней, в ходе которой было выпущено около трех миллионов снарядов из тысячи полевых орудий. Британцы планировали артобстрелом уничтожить проволочные заграждения перед вражескими окопами и разрушить опорные пункты противника, однако ничего из этого достичь не удалось. Германские позиции оказались укреплены гораздо сильнее, чем об этом докладывала английская разведка, а десятиметровые блиндажи, где укрывались передовые германские гарнизоны, оказались почти недосягаемы для британской артиллерии и сохранились до последнего дня, предшествующего атаке британцев. Не удалось разрушить и проволочные заграждения, которые в результате бомбардировки просто завалились на бок, став еще более непроходимым препятствием, чем были до этого. 1 июля британская пехота пошла в фактически в самоубийственную атаку на по-прежнему прекрасно укрепленные позиции немцев. Британские солдаты шли в наступление под плотным пулеметным огнем, в результате чего не сумели дойти до вражеских окопов и, понеся чудовищные потери, отступили. Из 100 тысяч человек, отправившихся в атаку, 20 тысяч были убиты, а из вернувшихся назад 40 тысяч получили ранения. Тем не менее, генерал Хэйг считал, что наступление должно быть продолжено завтра или в один из последующих дней, так как он верил в то, что противник, "несомненно, сильно потрясен, а у него в распоряжении есть определенные резервы". В реальности, если же немцы и были чем потрясены, так это отвращением, которое вызывала произведенная ими самими бойня - на многих участках, где немецкие солдаты не видели больше угрозы для своих собственных жизней, они прекращали огонь, чтобы легко раненные британские бойцы могли проделать обратный путь до собственных позиций. Тяжелораненые так и оставались лежать на поле боя без какой-либо помощи, медленно умирая. Британский офицер Джеральд Бренан после войны вспоминал, как, пересекая впоследствии захваченную британцами территорию, он обнаруживал тела солдат, раненных 1 июля: "Они заползали в воронки от снарядов, заворачивались в свои водонепроницаемые плащи, сжимали в руках свои библии и так умирали". На протяжении следующего месяца британцы раз за разом пытались прорвать немецкую оборону, однако всего, чего им удалось добиться ценой чудовищных потерь (к 31 июля англичане и французы потеряли свыше 200 тысяч человек, а немцы - около 160 тысяч) - это перемещение линии фронта на пять километров по сравнению с 1 июля.

В попытке склонить чашу весов в свою пользу британское командование решило применить в битве на Сомме совершенно новое оружие, недавно разработанное английскими инженерами. Это были танки. В декабре 1914 года молодой офицер Королевских инженерных войск Эрнест Суинтон направил письмо секретарю Комитета имперской обороны Великобритании сэру Морису Хэнки, в котором заявил, что "только революционные средства вооружения могут прервать уже ставший явным застой колючей проволоки и окопов на Западном фронте". Он предложил проект постройки вездехода, защищенного броней от пулевых попаданий, который мог бы использоваться с целью нападения. Суинтон предложил взять за образец грузовики на гусеничном ходу, использовавшиеся в Великобритании для сельскохозяйственных нужд, начиная с 1905 года. Среди основных требований к новой бронемашине он перечислил: скорость движения до 6,4 км/ч, достаточную маневренность, чтобы успешно передвигаться по полю боя, возможность преодоления препятствий, к примеру, траншей шириной до 2,4 м. и земляных парапетов высотой до 1,5 м. Вооружение бронемашины должно было быть представлено двумя пушками и двумя пулеметами. Летом 1915 года концепция Суинтона была принята, и уже в декабре того же года свет увидел первый в мире прототип танка, получивший название "Малыш Вилли", а в январе 1916 года появилась более продвинутая модель "Марк 1". К сентябрю было изготовлено 49 подобных машин с целью дезинформации противника, названных цистернами (tanks).

15 сентября 1916 года англичане впервые применили танки в бою. Появление невиданных до этого машин перепугало германскую пехоту, защищавшую сектор, выбранный англичанами для наступления в районе Соммы. Бронированные чудовища, за которыми следовала британская пехота, прошли примерно 3200 метров, после чего были вынуждены остановиться - некоторые из-за механических поломок, другие же просто застряли в рыхлой земле. Застрявшие танки попали под артиллерийский огонь и были разбиты. В результате атаки почти все 36 танков, задействованных в операции, вышли из строя, и хотя британская пехота сумела закрепить достигнутый успех, немцы, заняв воронки от снарядов, блокировали направление возможного прорыва. Застойная ситуация восстановилась. Серия сражений в течении следующих нескольких месяцев также не принесли никаких изменений, и к 19 ноября, когда наступление сил союзников было официально прекращено, самая дальняя линия их продвижения находилась лишь в десяти километрах от позиций, с которых начиналась атака 1 июля. За время Битвы на Сомме противники потеряли убитыми и ранеными в общей сложности 1 200 000 человек (около 600 тысяч с каждой стороны).

Восточный фронт в 1916 году в ожесточённости сражений ни чем не уступал Западному. Летнее наступление русской армии являлось частью общего стратегического плана Антанты. Начало кампании на русском фронте было назначено на 15 июня, однако гибель французских дивизий в "Верденской мясорубке", а также тяжелое положение итальянцев на Итальянском фронте, оказавшихся под чудовищным натиском войск Австро-Венгрии, заставило русское командование пойти в наступление раньше обговоренного срока. 11 мая 1916 года командующий Юго-Западным фронтом генерал Алексей Брусилов получил телеграмму из штаба Ставки Верховного главнокомандующего, в которой ему ставилась задача в ближайшее время начать наступление в связи с необходимостью оттянуть часть сил противника с итальянского фронта. 4 июня в 3 часа началась артподготовка, которая привела к сильному разрушению первой полосы обороны и частичной нейтрализации артиллерии противника. Перешедшие затем в наступление русские армии прорвали хорошо укреплённую позиционную оборону австро-венгерского фронта сразу на 13 участках. Чтобы закрепиться на занятых позициях и сохранять непрерывность наступления, русская пехота была разделена на "волны атаки". Каждый полк образовывал 4 волны, идущих одна за другой на дистанции 150−200 шагов, интервал между бойцами 5 шагов. Вооруженные гранатами, пулеметами, дымовыми шашками, ножницами для резки проволоки, первые две волны брали первый окоп и, не задерживаясь, атаковали второй, где и закреплялись. Это делалось с учетом тактики противника, который обычно открывал огонь по прорвавшимся и застрявшим на первом окопе солдатам. Затем тяжелые батареи отсекали подход помощи атакующим и мощным контрударом прорвавшиеся истреблялись. Но теперь в каждой роте была штурмовая группа из наиболее ловких солдат. Идя в голове атаки, они гранатами и массированным ружейно-пулеметным огнем ликвидировали огневые точки, расчищая путь наступающим товарищам. Третья-четвертая волны быстро перекатывались через первые две и свежими силами брали третий окоп и артиллерийские позиции. Этот метод потом стал широко использоваться под названием "атака перекатами". После столь удачного наступления русских армий австро-венгерские войска охватила паника, в результате чего было захвачено огромное количество пленных, так как потрясенные австрийцы сдавались каждому, кто мог взять их в плен. На некоторых участках русские армии прорвались вглубь фронта на 60 км, обратив противника в паническое бегство.

Вскоре части Брусилова вышли на город Ковель - важнейший транспортный узел. Чтобы остановить наконец решительно наступающие русские армии, командование Центральных держав начало экстренную переброску войск в Галлицию со всех остальных фронтов, однако начатый 29 июня контрудар австро-германских войск против армии Брусилова с треском провалился - австро-германские войска были разбиты и отброшены за реку Стырь, где и закрепились, отбивая русские атаки. В дальнейшем армия Брусилова несколько раз предпринимала окончательно прорвать оборону противника, ведя с ним ожесточённые бои, однако взять Ковель ей так и не удалось. Постепенно утратился и общий темп наступления - сражаясь против свежих германских дивизий и не получая подкрепления, войска Брусилова к середине сентября достигли естественного препятствия - Карпат и были вынуждены остановиться и закрепиться на достигнутых рубежах. В результате Брусиловского прорыва Юго-Западный фронт продвинулся на глубину до 120 км, а русские части освободили почти всю Волынь, Буковину и часть Галиции. Операция дала и стратегические результаты, так как немцы и австрийцы были вынуждены перебросить свои войска с Западного фронта, благодаря чему итальянская армия была спасена от разгрома, французы сумели сохранить Верден, а англичане выстоять на Сомме. Наступление Брусилова по меркам Первой Мировой войны, где успех измерялся метрами, доставшимися с боем - было величайшей победой, одержанной на любом из фронтов с тех пор, как два года назад во Франции появились первые линии окопов. Суммарные потери убитыми и раненными за время Брусиловского прорыва составили около 2 300 000 человек, что делает его одним из самых кровопролитных сражений в истории человечества. После этой победы русской армии Эрих фон Фалькенгайн был смещен с поста начальника Генерального штаба Германии, а его место занял будущий президент Веймарской республики Пауль фон Гинденбург.

Весной 1917 года англо-французские войска предприняли очередную попытку прорвать немецкую оборону, на этот раз в районе реки Эн. Первый день данной кампании стал триумфом для британцев, проводящих вспомогательный удар по немецким позициям близ города Аррас. За несколько часов германский фронт был прорван на глубину от двух до пяти километров, в плен попало 9 тысяч человек, а главное, был очищен путь для дальнейшего продвижения, однако развить успех англичане не смогли. Остановка наступления произошла из-за нарушения взаимодействия пехоты с артиллерией и танками. Артиллерия не поспевала за пехотой по изрытой воронками от снарядов местности, и британские солдаты, оказавшиеся без поддержки артиллерии, стали жертвой немецких пулеметов. В последующие дни обстановка для англичан осложнилась еще и начавшимися сначала дождями, а затем и метелями. В результате бои приняли затяжной характер, не принесших сторонам существенного успеха. 16 апреля началась атака главных сил французских армий. Наступавшая французская пехота сразу попала под огонь германских пулемётов, однако, неся большие потери, продолжила продвижение вперед. В данном сражение французы ввели в бой 128 танков модели "Шнейдер". Чтобы увеличить запас хода, на танки снаружи поместили бидоны с горючим, малейшее попадание пуль в которые воспламеняло их как факелы, в результате чего немцы быстро подбили 39 танков. Большинство остальных же танков также не достигли противника, завязнув в грязи и забуксовав на подступах к передовой. Наступление Нивеля, названное так по имени главнокомандующего французской армией Роберта Нивеля, оказалось абсолютно безрезультатным и стоило британцам и французам потери 340 тысяч человек (потери германской армии составили 163 тысячи).

После провала операции Нивель был снят со своего поста, а во французской армии вспыхнул мятеж. На многих участках фронтах солдаты отказывались возвращаться в окопы или переходить в наступление. К июню 1917 года неповиновением были охвачены 90 пехотных полков, 67 стрелковых батальона и 19 артиллерийских полков. Солдаты требовали для себя больше отдыха, лучшей пище, а главное, прекращение бессмысленных атак и скорейшее заключение мира. Эти требования часто перекликались с требованиями участников гражданских забастовок, охвативших Францию в то же время и вызванных высокими ценами, негодованием на тех, кто наживается на военном положении, и уменьшающейся перспективой заключения мира. Гражданские протестующие жаловались на то, что "в то время как простые люди должны работать до смерти, чтобы наскрести жалкие крохи на жизнь, боссы и крупные промышленники наращивают жир". Сменивший Нивеля на посту главнокомандующего французских войск Филипп Петен, который в будущем, после захвата Франции нацистами в 1940 году, возглавит коллаборационистское правительство, предпринял серию мер, разработанных, чтобы восстановить в армии моральное благополучие. Петен обещал солдатам отпускать их в более длительные и более регулярные увольнительные периоды, а также обещал впредь вести наступательные операции не столь прямолинейно, что позволило бы сберечь множество жизней. В конце концов, уговорами и игрой на патриотических чувствах солдат командирам все же удалось навести порядок в своих войсках. В результате мятежа под трибунал военного суда попали 3427 военнослужащих, из которых 554 солдата были приговорены к смерти, однако действительно расстреляны были только 49 человек. Сотням других смертный приговор был заменен на пожизненное заключение. Характерной особенностью этого юридического процесса было то, что подследственные выбирались собственными офицерами с подразумевающимся согласием рядового состава.

Не только французская армия к 1917 году начинала испытывать возмущение от непрекращающейся ужасной войны и той цены, которую им приходилось платить за ее продолжение. Так русская армия начала трещать по швам еще в конце 1916 года. Жалобы русских солдат были те же, что и у французских: плохая пища, нерегулярные увольнения, беспокойство за благосостояние семейств, оставшихся дома, злость на спекулянтов, помещиков и прогульщиков - тех, кто избежал воинской повинности и теперь получал хорошую заработную плату в тылу, занимаясь обычным делом - и, что было самым угрожающим, неверие в полезность атак собственных войск. Среди солдат вовсю ходили разговоры о немедленном заключении мира, независимо от последствий для государства. Экономическая ситуация в стране также оставляла желать лучшего. Промышленная мобилизация в России, финансируемая огромным расширением бумажного кредита, создала неослабевающий спрос на труд, который спровоцировал огромный приток крестьян в город, в результате чего государственные заводы за время войны увеличили численность рабочей силы более чем втрое. Крестьяне-переселенцы также находили работу на шахтах, где занятость к 1917 году по сравнению с 1914 возросла вдвое, на железных дорогах, на месторождениях нефти, в строительстве. Все это привело сначала к росту заработной платы, а затем и к стремительной инфляции, которая особенно разрушительно повлияла на сельскохозяйственное производство. Крупные землевладельцы продавали землю в обмен на производственные мощности, поскольку не могли позволить себе тройное увеличение заработной платы. К довершению бед в начале 1917 года в России грянули сильные морозы, и в городах возрос спрос на топливо и пищу, чьи запасы быстро иссякли. В марте даже в столице Петрограде запасов зерна на складах оставалось только на несколько дней. В конце концов, именно эта нехватка продовольствия привела к Февральской революции, в результате которой в Российской империи была свергнута монархия.

Продолжение следует.

Изобретение первого винтового парохода "Архимед", построенного в 1838 году английским фермером Френсисом Смитом, стало настоящим прорывом в области морского сообщения, так как переход от гребных колёс к гребным винтам кардинально улучшил ходовые качества пароходов. Это, в свою очередь, повлияло и на развитие военно-морского флота. До изобретения винтового двигателя адмиралы скептически смотрели на паровые судна, так как их большие размеры, огромный расход топлива и уязвимые гребные колёса по бортам делали из них обузу для морской эскадры, а поэтому поначалу из боевых кораблей паровыми машинами оснащались только сравнительно слабые в боевом отношении пароходофрегаты, появившиеся в первой половине XIX века. Однако развитие винтового двигателя вскоре наглядно показало, что паровой корабль в бою был куда манёвреннее своего парусного коллеги, а также, почти не теряя скорости, мог идти против ветра, что для парусника было просто невозможно. После окончания Крымской войны все мировые державы моментально упразднили парусный флот и массово перешли на паровые корабли.

Одновременно с развитием парового двигателя развивалось и вооружение кораблей. Были изобретены бомбические орудия, которые метали ядра с пороховым зарядами. Такие снаряды, помимо нанесения повреждений корпусу корабля, также поражали осколками её команду и вызывали сильные пожары на борту. Это, в свою очередь, поставило перед адмиралами вопрос о защите своего флота от обстрела, что, в конечном счете, привело к созданию нового типа корабля - броненосца. Первым броненосным паровым кораблём, пригодным для плавания в открытом море, стал французский броненосец La Gloire (Слава), спущенный на воду в 1859 году. Корпус корабля был сконструирован из деревянных и металлических частей. Металлические киль и шпангоуты имели двойную обшивку, внутренний деревянный слой снаружи был дополнительно обшит стальными панцирными поясом из плит толщиной в 110—119 мм. В 1860 году свой броненосец появился и у англичан. HMS Warrior (Воин) имел цитадельное бронирование - его броня прикрывала только центральную часть корпуса, защищая машины и артиллерийскую батарею. Несмотря на то, что эти два корабля никогда не участвовали в сражениях, они послужили настоящим трамплином в развитии мирового военно-морского флота нового типа, и вскоре по их образцу начали строить военные корабли по всему миру. В России первыми броненосными кораблями были введённая в строй в 1862 году канонерская лодка "Опыт", построенная на отечественных верфях, и заказанная в Англии плавучая батарея "Первенец", поднявшая флаг в 1863 году.

Первое боевое столкновение между бронированными паровыми кораблями произошло во время гражданской войны в США. 8 марта 1862 года в Хэмптон-Роудс (собирательное название портов и якорных стоянок в устье Чесапикского залива, расположенного между штатами Виргиния и Мэриленд) эскадра Конфедератов предприняла попытку прорвать морскую блокаду северян, отрезавшую от международной торговли крупные южные города Норфолк и Ричмонд. Имея в своем распоряжении броненосец "Вирджиния", южане сумели уничтожить два мощных корабля противника и тяжело повредили третий, тем самым неуклонно продвигаясь к победе. Однако в ночь на 9 марта к месту сражения прибыл броненосец северян "Монитор", который сумел оказать сопротивление "Вирджинии". 9 марта броненосцы устроили между собой ожесточённую перестрелку, однако не смогли пробить броню друг друга, так как не имели на своих бортах бронебойных орудий. Видя бесполезность огня, командиры обоих кораблей попытались протаранить друг друга, и после нескольких неудачных попыток "Вирджинии" наконец, удалось врезаться носом в своего противника. Корабли сцепились, и южане уже готовились пойти на абордаж, однако в последний момент "Монитор" выскользнул из-под противника, дав выстрел в упор и едва не проломив каземат (замкнутое бронированное помещение, предназначенное для защиты орудий) "Вирджинии". Перестрелка возобновилась, и на этот раз южанам впервые улыбнулась удача - один из их снарядов угодил в выступающую над палубой боевую рубку "Монитора" и тяжело ранил его капитана Джона Уордена, который после этого, боясь потерять в сражении свой корабль, приказал отступить. Южане не бросились в погоню за своим противником, так как на "Вирджинии" практически закончились боеприпасы, а её корпус расшатался от попаданий снарядов и сильно протекал. Также, не решаясь рисковать единственным крупным кораблем Конфедератов, командир "Вирджинии" приказал начать отступление. Моряки обеих сторон падали с ног от усталости, проведя несколько часов боя в гулких железных кораблях, сотрясающихся каждые несколько минут от артиллерийских попаданий.

Бой на Хэмптонском рейде привлек пристальное внимание всего мира, для которого стало очевидным окончательное бессилие деревянных кораблей против броненосцев, в результате чего темпы строительства последних в ведущих морских державах многократно увеличились. Была также продемонстрирована слабая приспособленность обычной корабельной артиллерии того времени к пробиванию брони, что привело к быстрому росту мощности корабельной артиллерии, а также к разработке иных способов уничтожения кораблей - таранов, торпед и мин. С развитием технологий броненосцы активно совершенствовались, а очередным прорывом в области военного кораблестроения стало создание класса кораблей Дредноут ("Неустрашимый"), получившего такое название по имени первого корабля этого класса, построенного в Англии 1906 году. Дредноуты обходились без нагромождения второстепенных орудий небольшого калибра, отдавая предпочтение принципу "только большие пушки", а их броневая защита была сконцентрирована вокруг орудийных башен, артиллерийских погребов и турбинных двигателей. Появление "Дредноута" породило поток аналогичных и улучшенных кораблей этого типа и заставило все передовые военные флоты - французский, итальянский, австрийский, русский, американский, японский, немецкий - последовать примеру Великобритании. Пытались не отставать от нового вектора развития и страны, не имевшие возможности строить мощные корабли. Так, Турция заказала дредноуты в Британии, а в Латинской Америке разразилась гонка морских вооружений между Аргентиной, Бразилией и Чили, которые делили заказы между американскими и британскими верфями. На пороге начала Первой мировой войны передовыми кораблями класса дредноут были английские линкоры типа "Куин Элизабет". Эта серия кораблей превосходила своих предшественников по огневой мощи и скорости, а также на них впервые было введено нефтяное отопление котлов.

Военный флот с энтузиазмом воспринял такую новинку, созданную наукой, как беспроволочный телеграф. С его помощью командиры кораблей не только обменивались сообщениями, но и по направлению радиосигнала могли определять позиции вражеских судов, нарушавших радиомолчание. Однако морская радиотелеграфия в 1914 году имела один серьезный недостаток - она могла передавать только азбуку Морзе, в результате чего для передачи сообщения требовалось записать послание, закодировать его, передать на другой корабль, декодировать его на борту принявшего сигнал судна, записать расшифровку и передать ее на мостик. Такая процедура занимала обычно 10-25 минут, что делало телеграф практически бесполезным в качестве средства тактических команд в режиме боя, в котором ситуация менялась в течение нескольких минут. Поэтому отдача команд в сражениях по-прежнему осуществлялась при помощи флагов.

Тем не менее, стратегические приказы отдавались все же через телеграф, и, разумеется, противники активно перехватывали сообщения друг друга в попытке их расшифровать. 26 августа 1914 года немецкий крейсер "Магдебург" сел на мель в русских территориальных водах, и его сигнальные книги с действующим ключом были восстановлены и пересланы в Англию. В октябре этого же года торговый шифр, захваченный с немецкого парохода, также был получен в Лондоне. Позже в том же месяце третья шифровальная книга, использовавшаяся немецкими адмиралами в море и выброшенная за борт старшим офицером группы немецких миноносцев, недавно потопленных в небольшом сражении у берегов Голландии, случайно попала в сети британской рыбачьей лодки и также была передана в Адмиралтейство. Эти три документа раскрывали английским криптологам важные секреты немецкой морской сигнализации, позволяя им читать вражеские передачи зачастую даже в "реальном времени", то есть с той же быстротой, с которой они декодировались предполагаемыми получателями. Германский морской штаб быстро обнаружил, что перемещения их судов становятся известны неприятелю, но этот успех английской разведки они приписали не расшифровке сообщений, а шпионажу. Подозрения немцев вызвали голландские рыболовные суда, промышлявшие в районе Доггер-Банки в центральной части Северного моря. Немцы считали их британскими, несущими ложные флаги и по радио передававшими результаты наблюдений в Адмиралтейство.

Благодаря перехвату радиосообщений 24 января 1915 года опрометчивая вылазка германских линейных крейсеров завершилась боем у Доггер-банки и гибелью немецкого броненосного крейсера "Блюхер". За пять месяцев до этого, в августе 1914 года, британцы провели вылазку крейсерских сил, которая привела к сражению в Гельголандской бухте и гибели трёх германских лёгких крейсеров, находившихся в море без прикрытия тяжёлых кораблей. После этих неудач кайзер Германской империи Вильгельм II издал указ, запрещавший выход в море крупных кораблей без его личной санкции, в результате чего следующие 18 месяцев немецкий флот в основном держался поблизости от своих внутренних баз и обдумывал свою стратегию, не вступая в крупные сражения с противником.

Не очень активно шла и подводная война, так как после инцидента с американским пассажирским лайнером "Лузитания" и последовавшим за этим дипломатическим скандалом, едва не втянувшим США в Первую мировую войну, немцы стали очень острожно ввести себя на море. 7 мая 1915 года немецкая субмарина U-20 в Кельтском море в 19 км от берегов Ирландии, торпедировала "Лузитанию", идущую по маршруту Нью-Йорк - Лондон, ввиду того, что германское военное командование расценило лайнер как вспомогательный крейсер, перевозящий на своем борту боеприпасы. Официальный представитель правительства Германии в США Бернхард Дернбург в последующих разбирательствах заявил, что Германия в соответствии с Гаагскими конвенциями и декларациями о законах и обычаях войны, имела право на уничтожение судна вне зависимости от присутствия на его борту гражданских лиц, так как акватория Кельтского моря с 18 февраля официально объявлена военной зоной. После этой трагедии, унесшей жизни 1197 человек, в Великобритании и США развернулась пропагандистская кампания о варварстве немецких подводников. Командиры немецких подлодок были объявлены нелюдями, что дало следующий виток в нарастании жестокости и насилия в войне на море. Уже 19 августа 1915 года экипаж английского судна-ловушки "Баралонг", идущего под нейтральным американским флагом, атаковал немецкую субмарину U-27 и хладнокровно расстрелял тех, кто пытался выбраться из тонущей подводной лодки. В конце концов, чтобы разрядить обстановку, кайзер Вильгельм II 9 сентября 1915 года заявил, что впредь немецкие атаки будут производиться на однозначно британские военные корабли, а грузовые суда, согласно морскому призовому праву, будут не уничтожаться, а захватываться. Это обязательство на время отсрочило вступление США в войну.

Германия с началом Первой мировой войны оказалась в морской блокаде, организованной британским флотом, которая лишила немцев возможности вести торговлю за пределами Европы. Корабли британцев перекрыли для противника Ла-Манш, а также Северное море на протяжении 249 км между Шетландскими островами (Шотландия) и Норвегией. Из-за морской блокады импорт и экспорт в Германской империи сократился более чем на половину, что привело к нехватке продовольствия и ресурсов в стране, в результате чего за годы войны от последствий блокады в Германии погибло около 700 тысяч человек. Германский флот неоднократно выходил в море в период с 1914 по 1916 год, чтобы ослабить британскую блокаду и восстановить доступ к жизненно важным импортным товарам. Кульминацией этих попыток стало Ютландское сражение, считающееся крупнейшим морским сражением в истории по общему водоизмещению и огневой мощи кораблей, участвовавших в нём.

Весной 1916 года немецкие корабли сделали шесть вылазок в район Северного моря, придерживаясь тактики молниеносных атак против целей, находящихся достаточно недалеко от германских баз, чтобы было возможным отступить, прежде чем тяжелые корабли британского военного флота смогут вмешаться. В середине мая адмирал немецкого Флота открытого моря Рейнхард Шеер разработал план новой вылазки, согласно которому его корабли должны были совершить набег на Сандерленд и тем самым выманить часть сил британского флота в море, где бы их уже поджидали немецкие дредноуты. Также было решено использовать в этой операции дирижабли, которые должны была уберечь немцев от неожиданного появления основных сил британцев, однако из-за сильного ветра их применение оказалось невозможным. Из-за изменившихся погодных условий был переделан и общий план операции, который теперь состоял в выходе немецкого флота к проливу Скагеррак, расположенному между норвежским побережьем Скандинавского полуострова и полуостровом Ютландия, соединяющий Северное море с Балтийским морем для нарушения коммерческого судоходства.

Немцы приняли меры для снижения вероятности раскрытия своей операции. Соблюдалось радиомолчание, а радиосигнал с флагманского линкора "Фридрих дер Гроссе" сначала передавался на радиостанцию в Вильгельмсхафене и уже оттуда на корабли флота. Таким образом, создавалось впечатление, что германские дредноуты стоят в базе. Тем не менее, британская разведка сумела перехватить и расшифровать часть немецких сообщений об истинных перемещениях из флота.

Утром 31 мая свыше 250 британских и немецких боевых кораблей вышли навстречу друг другу, чтобы совершенно неожиданно для немцев встретиться лицом к лицу возле Ютландского побережья Дании. Помимо множества легких крейсеров, миноносцев и субмарин, которые составляли большую часть каждой из сторон, в эскадрах противников находились и крупные корабли: с британской стороны 28 дредноутов и 9 линейных крейсеров, с немецкой - 16 дредноутов и 5 линейных крейсеров. В распоряжении британцев были и 4 новейших быстроходных линкора класса "Куин Элизабет". Около 14:00 разведывательные группы противников обнаружили друг друга, после чего британский лёгкий крейсер открыл огонь по замеченному немецкому эсминцу. За этим в бой вступили линейные крейсеры сторон. Из-за плохой связи у британцев германским кораблям удалось нанести им более серьезные повреждения. Кроме того, попадания пришлись на корабли с ослабленной броневой защитой и с системой предварительной подготовки боеприпаса. Из-за попаданий на кораблях начались пожары в подбашенных отделениях, где находилось слишком много зарядов, готовых к подъему в орудийные башни. Численное преимущество британцев стремительно исчезало. Появление четырех британских быстроходных линкоров поддержки возобновило перевес в их пользу, однако выжившие линейные крейсера обнаружили, что оказались лицом к лицу с основной группой немецких дредноутов. Когда они повернули назад навстречу своему основному флоту, начался "бег на север". В течение этой фазы огонь 15-дюймовых орудий быстрых линкоров нанес тяжелые повреждения немецкому линейному крейсеру "Зейдлиц", тем самым нарушив строй эскадры Шеера, в результате чего около шести часов вечера немецкие дредноуты неожиданно оказались под огнем британских кораблей, после чего Шеер поспешно приказал начать отступление и исчез в наступающей темноте туманного вечера, спускавшегося над Северным морем.

На этом Ютландское сражение могло завершиться, но Шеер решил повернуть назад для того, чтобы прийти на помощь поврежденному легкому крейсеру "Висбаден", который отстал от основной группы, и дредноуты противников вновь сошлись в бою. В момент столкновения британская эскадра развернулась в ряд, а немцы двигались колонной - такая относительная позиция, известная под названием "Т", была весьма выгодна для британцев. Они могли использовать большее число своих орудий, чем корабли германского флота, шедшие один за другим и поэтому представлявшие собой легкую цель. Десять минут артиллерийской перестрелки, за которые немцы получили в общей сложности 27 попаданий крупнокалиберных снарядов, а британцы только два, убедили Шеера вновь повернуть прочь в темноту, сгущавшуюся на востоке, и вывести из сражения дорогие дредноуты, оставив свои линейные крейсера и легкие корабли прикрывать отступление главных сил. Исходившая от них угроза торпедной атаки заставила британцев также повернуть прочь. Пока британская эскадра осуществляла поворот, Шеер успел удалиться от противника на расстояние в 20 км. Многие германские корабли, включая эскадру уязвимых додредноутов (класс судов, предшествующий дредноутам), остались, чтобы прикрыть отступление Шеера. Они провели серию сражений с британцами, в результате которых обе стороны понесли ощутимые потери. Утром 1 июня Шеер привел свой флот домой. Потери немцев в Ютландском сражении составили: один линейный крейсер, один додредноут, четыре легких крейсера и пять миноносцев. Британцы потеряли три линейных крейсера, четыре броненосных крейсера и восемь миноносцев. В сражении погибло 6094 британских и 2551 немецких моряков.

Столь значительная разница в потерях позволила кайзеру Вильгельму II объявить о победе немецкого флота в Ютландском сражении. Однако в реальности дело обстояло иначе. Хотя немецкий флот и потерял меньше судов, чем его британский коллега, его уцелевшие корабли пострадали гораздо сильнее, в результате чего соотношение тяжелых сил противников изменилось не в пользу немцев. В подобных обстоятельствах немецкие корабли более не могли бросить вызов британцам и в своих новых вылазках не осмеливались выходить за пределы внутренних вод. А самое главное, морская блокада Германии так и не была снята, что означало неминуемое ухудшение экономического положение Германской империи, что, в конечном счете, послужило одной из причин поражения немцев в Первой мировой войне.

Продолжение следует.