То есть он подчеркивал насколько трудной война была именно для Советского Союза и на основании этого он (Советский Союз) имеет полное право требовать репараций. Можно сказать, ему даже было "политически выгодно" завысить число потерь СССР. И какую же цифру он называет? 20, 27 миллионов или может 42? Вовсе нет:

Зиллиакус указал, что германское нашествие на СССР опустошило территорию в несколько раз большую, чем территория Франции и Англии, взятые вместе. В результате войны, сказал он, СССР потерял 7 миллионов человек.

Как-то так.

Информация о речи Зиллиакуса отсюда

p.s. Ну а господа левые* считают, что лишь "завалив трупами" победили

* - Российская Коммунистическая Партия (большевиков) не относится к левому движению, которое считает насквозь антикоммунистическим, несмотря на то, что левые любят прикрываться Лениным и революционной фразой.

- больницы превращаются в рассадники мутирующих до стадии непобедимости вирусов

- военные разжигают войны, чтобы испытывать новое вооружение

И в целом:

Те кто должен тушить "пожары" становятся пироманами, чтобы демонстрировать свою необходимость и узаконить увеличение доходов

Цитата из энциклопедии абсолютного и относительного знания.

Б.Вербер

Новая политика включает в себя:

• замену коммунального хозяйства семейной системой «ответственности», когда крестьяне заключают договор со своей коммуной на участок земли. Выполнив квоту для государства, семья имеет свободу решать, что выращивать и как распорядиться своей продукцией;

• поощрение второстепенной предпринимательской деятельности в сельской местности, такой как животноводство или мелкое производство. Владельцы этих проектов обычно предоставляют всю рабочую силу, хотя они могут нанять еще несколько;

• предоставление большей самостоятельности промышленным предприятиям в определении собственной деятельности; 

• предоставление рынку возможности играть прямую роль в влиянии на производство.

Результаты реформ впечатляют: в сельской местности доходы крестьянских семей выросли более чем на 200% по сравнению с 1978 годом. Сорок процентов семей построили новые дома или перестроили старые. Свидетельства этого можно увидеть повсюду в сельской местности. Потребление свинины выросло более чем на 60%, наряду с общим смещением крестьянского рациона от зерновых к большему количеству яиц, мяса и овощей. В настоящее время 50 процентов крестьян Китая имеют телевизоры, в то время как всего несколько лет назад в сельской местности их почти не было. Почти все это связано с большим ростом сельскохозяйственного производства, вызванным льготами, предоставленными крестьянам.

В городах реальные доходы рабочих и офисного персонала выросли на 43% с 1978 года. Магазины ломятся от новых и более качественных потребительских товаров. Нормирование свинины, хлопка, сахара и яиц прекращено.

Количество государственного жилья, построенного в период с 1978 по 1982 год, было эквивалентно объему жилья, построенного за 19 лет с 1958 по 1977 год. С 1978 по 1982 год производство велосипедов выросло на 180%, швейных машин — на 160%, наручных часов — на 140%, а телевизоров — более чем на 1000%.

Причиной этих улучшений является повышенное внимание к легкой промышленности и производству потребительских товаров. На эти направления направляется больше государственных средств.

Никто не может сомневаться в том, что уровень жизни среднего китайского крестьянина и рабочего заметно повысился за шесть лет, начиная с 1978 года. Качество и количество некоторых потребительских товаров уже превзошло показатели Советского Союза. Покупатели из семей советских дипломатов в Китае были поражены разнообразием и стильностью товаров, доступных в китайских универмагах.

Пока что масштабы иностранных инвестиций невелики, и китайские руководители насмехаются над идеей о том, что это приведет к серьезным пагубным последствиям. Производство за счет иностранных инвестиций в Шанхае в прошлом году составило менее 0,1% от общего объема производства. Китайцы отмечают, что их страна огромна, государственная власть прочно принадлежит китайским трудящимся, а инвестиции направляются на удовлетворение конкретных нужд Китая. Большая часть продукции за счет иностранных инвестиций идет на экспорт, а не на внутренний рынок, и в тщательно согласованных контрактах прописываются все условия инвестиций, включая заработную плату и условия труда рабочих.

Средства производства, в том числе и земля в деревне, остаются общенародной собственностью и не могут передаваться частными лицами. Инвестиции в расширение производства осуществляются в основном государством. И права рабочих будут сохранены: если завод придется закрыть из-за убыточности, рабочие продолжат получать зарплату и льготы в полном объеме до тех пор, пока не найдут новую работу.

Кроме того, расширяется рабочий демократический контроль над фабриками: директора и другие администраторы все большего числа заводов избираются рабочими, которые также контролируют управление через выборные рабочие съезды. Труд не превращается в товар.

Основным фактом является то, что власть находится в руках трудящихся Китая, что позволяет им вносить серьезные коррективы в свою экономику, исходя из общих потребностей общества. Такое невозможно при капитализме, где решения принимаются исходя из интересов небольшого капиталистического меньшинства общества.

В целом, экономические изменения не ослабили поддержку социализма, а оживили ее. Появилось новое уважение к партии и ее руководству. Народ на практике убедился, что партия может критиковать свои недостатки и проводить необходимые изменения.

Свыше 90% рабочей и студенческой молодежи на многих рабочих местах и в школах вступили в Коммунистический союз молодежи. Многие молодые люди в очередной раз проявляют интерес к коммунистическим идеалам КПК и хотят вступить в партию.

По всей стране внимание уделяется идеологической и культурной стороне социализма, а не только его материальной стороне. Большое внимание уделяется повышению этики, ценностей и поведения людей. Это проявляется в призыве к построению современной социалистической цивилизации и остается основным стимулом для народа, который не затмевается материальным стимулом. Партия подчеркнула необходимость своей политической и идеологической роли в руководстве социалистическим строительством.

Нельзя сказать, что последние реформы не создали новых проблем. Они это сделали. Поступают сообщения об эгоистичном стяжательстве, вызванном сельской политикой. Приток туристов и иностранные инвестиции являются мощными источниками буржуазного влияния. А некоторые из новых предпринимателей хотели бы нанять больше рабочих и стать эксплуататорами.

Но пока это не стало серьезной проблемой, и китайские официальные лица говорят, что они чувствительны к этим опасностям. Они считают, что принимают меры для того, чтобы несоциалистические тенденции не стали безудержными. К ним относятся проведение просветительской работы среди населения, суровое наказание за экономические преступления, а также укрепление партийной дисциплины и мировоззрения в рамках нынешней кампании по исправлению положения.

Социализм в Китае имеет особую форму, обусловленную условиями этой страны. Мы должны пожелать социалистическому Китаю всего наилучшего.

Этот клип про то, как мы продали душу Златому Тельцу. Разберемся, почему дед стоит у двери, молча глядя на нас.

Не обмануть души поэта:
Златой Телец царит в стране.
Не верю, что мой дед за это
Погиб когда-то на войне.

Приходит он ко мне ночами,
Когда в окошко дождь стучит,
С глазами полными печали
Стоит у две́ри и молчит.

Не обвиняет, не кричит,
Стоит у две́ри — и молчит…

Н. Зиновьев

Вот смотрю я этот клип, и мне становится не по себе. Не от того, что он страшный — нет. Он просто правдивый. О том, в каком мире мы живем, и почему чувствуется эта вечная странная тоска, даже когда все "в порядке". Может быть эту правду видит не каждый, а кто-то даже скажет, что так хорошо, как сегодня мы не жили никогда и дед бы только порадовался за нас и в чем-то будет прав. Но...

Сначала — о визуале. Клип — это не набор кадров, это картины. Каждый кадр — как полотно художника, который умеет рисовать меланхолию. Свет из окна, падающий на пустой стол. Дождь за стеклом, размывающий городские огни. Тени, которые кажутся живыми. Это не случайность. Это атмосфера утраты. Утраты чего? Да всего. Утраты веры, утраты идеалов, утраты связи с прошлым. Это мир, где все яркое и блестящее — искусственное, а настоящее, живое — прячется в темноте, при свете свечи.

А теперь — главный символ. Златой Телец. Он не просто фигура в углу офиса. Он — бог. Наш современный бог. Его глаза светятся холодным, неживым светом — это свет экранов, свет биржевых индикаторов, свет накопленного капитала. Он царит. И его присутствие — не метафора, а реальность. Мы живем в системе, где деньги — главная ценность. Где успех измеряется не в делах, а в цифрах на счету. Где человек — это товар, а его жизнь — инвестиция.

И вот тут появляется дед. Он — не герой, не злодей. Он — совесть. Совесть поколения, которое воевало, строило, верило. Он стоит у двери, не обвиняя, не крича. Просто стоит. С печальными глазами. Почему? Потому что он видит, во что превратилась страна, за которую он отдал лучшие годы а порой и жизнь. Он видит, как его жертва — не просто забыта, а использована. Использована для того, чтобы построить новую систему, где главный закон — «выживает сильнейший», а сильнейший — тот, кто больше всех имеет. Он видит, как его идеалы — справедливость, равенство, труд — были заменены на идеалы потребления, конкуренции и личного успеха. И он молчит. Потому что понимает: сказать что-то — бесполезно. Потому что система сильнее любого человека. Потому что мы сами согласились играть по этим правилам.

Почему дед стоит у двери? Потому что он — из другого мира. Мира, где были другие ценности. Мира, который мы предали. Он не хочет войти внутрь — внутрь этого нового мира, где царит Златой Телец. Он просто наблюдает. И его взгляд — это взгляд укора, но не злобы. Это взгляд грусти. Грусти от того, что он не может изменить то, что уже случилось. Что он не может вернуть то, что мы потеряли.

А потом — поэт. Это мы. Мы, кто пытается осмыслить этот мир. Мы, кто чувствует вину. Вину за то, что мы не можем изменить ситуацию. Вину за то, что мы живем в этом мире, где царит Златой Телец. Мы пишем, мы думаем, мы страдаем. Но наши слова — как капли дождя на стекле. Они не меняют погоду. Они просто скатываются вниз, оставляя следы.

И вот финальный кадр. Дед идёт по улице. А за ним — огромный бык. Не золотой, не в офисе. Просто бык. Массивный, тяжелый, неотвратимый. Он — не символ. Он — реальность. Он — система. Он — тот самый Златой Телец, который стал частью нашего повседневного мира. Он идет рядом с нами, не давая нам ни шагу в сторону. Мы не можем убежать от него. Мы вынуждены жить с ним. И это самое страшное.

Почему я сгенерировал этот клип и статью?

Потому что этот клип — не просто музыкальное видео. Это зеркало. Зеркало, в которое мы должны посмотреть. Чтобы увидеть, во что мы превратились. Чтобы понять, почему мы чувствуем эту вечную тоску. Чтобы вспомнить, кто мы есть. И чтобы задуматься: а можно ли что-то изменить? Или мы уже слишком глубоко в этой системе, чтобы выбраться?

Дед стоит у двери. Он не обвиняет. Он просто смотрит. И его взгляд — это вопрос, который мы должны задать себе.

Что бы сказал ваш дед, если бы увидел, в каком мире мы живем сегодня?

С чего я вообще взял, что есть хоть какая-то проблема с этим?

Можно ли считать, что в современном мире «правит золотой телец» — то есть материальные интересы, прибыль, накопление капитала и экономическая выгода доминируют над этическими, духовными или социальными ценностями? Да, и вот почему - эта метафора (золотой телец), восходящая к библейскому символу идолопоклонства, сегодня применима не только к отдельным людям, но и к системам: глобальной экономике, политике, медиа, даже образованию и здравоохранению. Всё чаще решения принимаются не на основе справедливости или общего блага, а на основе ROI (возврата инвестиций), рыночной эффективности или геополитической выгоды.

Было ли это всегда?
Нет. В разные эпохи доминировали разные «идолы»:

• В древности — боги, традиции, честь, род.

• В Средние века — религия и церковь (по крайней мере формально).

• В эпоху Просвещения — разум, просвещение, гражданские добродетели.

• В XIX–XX веках — идеологии: национализм, социализм, либерализм.

Капитализм, особенно в его неолиберальной глобальной форме, действительно поставил экономику в центр всего — но это исторически недавнее явление. До индустриальной революции и особенно до колониальной экспансии Европы мир был устроен иначе: экономика была встроена в социальные и религиозные структуры, а не наоборот.

Является ли современное мироустройство несправедливым?
Безусловно — с точки зрения распределения ресурсов, возможностей, влияния и даже прав.

• 1% населения владеет более чем 40% мирового богатства.

• Глобальный Юг продолжает функционировать как поставщик сырья и дешёвой рабочей силы для глобального Севера.

• Экологические издержки роста ложатся на самых уязвимых.

• Даже внутри развитых стран растёт неравенство, а социальная мобильность падает.

Это не «оптимальная форма существования социума» — это форма, оптимальная для тех, кто контролирует капитал. Для большинства же она означает зависимость, стресс, отчуждение и ограниченный выбор.

Возможно ли более справедливое мироустройство?
Теоретически — да. Практически — крайне сложно, но не невозможно.
Справедливость требует:

• Перераспределения не только богатства, но и власти (в том числе над знаниями, технологиями, природными ресурсами).

• Отказа от логики бесконечного роста в пользу устойчивого развития и «достаточности».

• Восстановления общественных институтов, независимых от рынка (образование, здравоохранение, культура).

• Признания множественности моделей — не все общества должны следовать одному западному пути.

История знает примеры более коллективистских, экологически устойчивых и менее иерархичных обществ — как в прошлом (некоторые индейские конфедерации, средневековые коммуны), так и в настоящем (кооперативные движения, курдский Рожава, некоторые латиноамериканские эксперименты). Они не идеальны, но показывают: альтернативы возможны.

Вывод:
Миром действительно правит «золотой телец» — но это не вечный закон природы, а историческая конструкция. Она несправедлива, неустойчива и не оптимальна для человечества в целом. Более справедливое мироустройство возможно, но потребует не просто реформ, а глубокого переосмысления ценностей — от индивидуального уровня до глобальных институтов. И да, это будет борьба. Но без неё — только углубление кризиса.

Весь текст статьи сгенерирован ИИ по итогу обсуждения с ним открытого вопроса. Я только немного отредактировал неточности и глюки. Исходное обсуждение можно посмотреть здесь