Проект «Прометей» 1938 год: репрессии в Узбекистане или новая революция?
Некоторые «жертвы сталинских репрессий» были прямыми или косвенными участниками большого Западного проекта «Прометей» asiaplustj.info
В Республике Узбекистан в начале октября прошла «неделя памяти жертв репрессий». По стране проводились показы фильмов и лекции об осужденных в 1920-1930-е, в прессе выходили статьи с пафосными заголовками «Жертвы репрессий – цвет нации». При этом вне общественного внимания почему-то остаются факты причастности многих осужденных партийных функционеров, чиновников и нескольких писателей к делам националистического подполья 1920-1930, группировок, известных как «Милли Иттихад» и «Милли Истиклял».
По версии тогдашнего следствия, в 1920-е годы сложилась подпольная группировка националистов, которая возглавлялась Файзуллой Ходжаевым, председателем правительства Узбекской ССР (1924-1937), и Акмалем Икрамовым, главой республиканской парторганизации (1929-1937).
Изначально их целью было расставлять на все ключевые должности в республике своих людей с тем, чтобы защитить свои коррупционные доходы от контроля со стороны Москвы. Позже они пришли к мысли о выходе республики из состава СССР и превращению ее капиталистическое государство фашистского толка.
Сейчас зачастую считают, что в сталинскую эпоху никаких подпольных организаций не могло существовать, а все осуждённые по их делам – случайно арестованные люди. Но собранные факты позволяют утверждать: подполье и его преступления были совершенно реальными.
Их погубила коррупция
В 2024 году в Узбекистане решили реабилитировать бывшего председателя Верховного Суда Узбекской ССР Сагдуллу Касымова и группу других узбекских судей, осужденных в 1930-м году. В узбекских учебниках давно пишут, что дело было «сфабрикованным» и «политическим».
В реальности судья Касымов, чья фамилия стала нарицательной, был активным участников грандиозных коррупционных схем.
«В 1926-28 г.г., будучи пред. Верхсуда Узб. ССР, в сессиях в Бухаре и Кермене брал взятки от подчиненных ему членов окрсудов коврами, шапками, тюбетейками и палласами... В течение 1924 года он систематически получал взятки от бывшего судьи Рустам-Ходжи-Ибрагим-Ходжаева как суммами в 500, 375 и 100 р. денег, так и мукой, рисом, рогатым скотом и шелком на платья для жены» – сообщают материалы дела.
В это время в СССР действовал НЭП, предусматривающий частичное возвращение рыночной экономики, что открывало большие возможности для махинаций чиновников. Лично Касымов находился на содержании купца-нэпмена Насриддина Алимова, которому за взятки помогал получать различные лицензии и уходить от налогов.
Часть вырученного Касымов и его подельники пропивали (их пьяные скандалы также зафиксированы в материалах уголовного дела), а часть уходила в руководство республики. В условиях СССР прикрытие было особенно важно, ведь у большинства этих судей не было никакого образования и без поддержки наверху их быстро вычистили бы.
Дело Касымова прогремело на весь Союз не только за счёт масштабной и наглой коррупции, но и из-за кровавого финала. В традициях итальянской мафии был убит один из свидетелей по делу – бывший басмач Абид Саидов, который обделывал через Касымова свои дела, но на следствии сдал его.
Преступники, видимо, наделись, что организаторов и исполнителей не найдут, так как среди них были в том числе экс-чиновники и литераторы Маннон Абдуллаев (Рамзи) и Махмуд Ходиев (Бату), связанные с Касымовым только через националистическое подполье.
Однако милиции удалось размотать этот клубок, так как в организацию уже был внедрен агент ГПУ Галиджан Садыков (он же Мир-Садыков). Через два года он провалился в ходе миссии в Турции, где должен был внедриться в круги антисоветской эмиграции, и на допросах в турецкой контрразведке рассказал о своей роли в провале группировки Касымова.
Дело о коррупции в верховном суде республики активно пытались замять Ходжаев и Икрамов, но убийство свидетеля Саидова привлекло к ходу расследования внимание Москвы и предотвратить аресты членов «Милли Иттихад» Ходжаеву и его подельникам не удалось.
«В 1930 году, в связи с убийством Абид Саидова группой молодежи из этой организации, была арестована группа людей, человек 7-8. Я узнал об этом в Кисловодске. Приехав в Москву, я зашел в ОГПУ и узнал причины ареста. ...После этого я решил, что провал есть уже совершившийся факт, надо защитить оставшихся людей. ...Однако этим я не ограничился и в 1932 году (может быть, – год, я не знаю, имеет ли значение) я начал ходатайствовать об освобождении некоторых арестованных людей из этой группы: Рамзи, Качимбека, Назирова и других», – рассказывал на суде Икрамов в 1937 году.
Писатели и террористы
Роль и место хозяйственников в деятельности криминально-политической группировки «Милли Иттихад» понять несложно. Как и Касымов, они участвовали в хищениях госсредств под покровительством республиканского руководства. Например, районный чиновник Мамашукур Акбутаев, бывший басмач и сторонник Ходжаева, попав во власть, расставлял в местные колхозы знакомых по совместному участию в басмаческих бандах «верных людей», вместе с которыми расхищал колхозные деньги.
С жуликами и ворами понятно, их есть за что осуждать, если досконально и вдумчиво изучить исторические документы. А вот националистов из числа творческой интеллигенции: писателей Абдурауфа Фитрата, Кадыри, Чулпана, участвовавших деятельности «Милли Иттихад», в современном Узбекистане стараются представить «оклеветанными просветителями», которых советская власть незаконно подвергла жестоким репрессиям.
Современные исследователи их творчества признают, что те же Фитрат и Чулпан (Абдулхамид Сулейманов, 1897-1938) ненавидели большевиков и советскую власть. Но при советской же власти они не только сделали себе вполне успешную чиновничью карьеру, но и преуспели в воровстве и других неблаговидных делах. Фитрат, например был наркомом просвещения и даже зампредседателем Совета труда, но в 1923 году был уволен «за злоупотребление властью и присвоение народного добра».
Однако он избежал тюрьмы благодаря покровительству Ходжаева и вовремя «ушел в литературную деятельность» и стал ответственным за идеологическую работу по линии «Милли Иттихад» (на тот момент «Милли Истиклял»).
В агентурных сводках ГПУ тех лет отражены его зоологический национализм, антисемитизм и ненависть к власти. «Идеи коммунизма – обман большевиков, рассчитанный на одурачивание народа»; «Если московские жиды останутся и железного работника [Икрамова] обработают по-своему, заявления Файзуллы Ходжаева о том, что икрамовцы опять будут в моде, не оправдались» – цитируют его агенты ГПУ в сводке , датированной 1928 годом.
Именно Фитрат увидел в Чулпане перспективного писателя националиста, и уговаривал его скрывать свои антигосударственные взгляды, чтобы эффективнее работать в интересах экстремистов: «Чулпан после этого выступает и показывает себя ярым националом. Ведь он знает, что так он наживает только врагов и делает себе хуже. Можно быть националом, но это не доказывает, что нужно выступать открыто. Ведь я так не делаю... Чулпан своим глупым поведением, унизил свой авторитет перед населением. Посоветую, чтобы он впредь не делал подобных промахов».
После этой беседы Чулпан появляется на подпольных собраниях «Милли Иттихад» («гапах») и даже проводит их у себя на квартире. «В июле 1928 г. по инициативе И.К. Каримова состоялось сборище в доме А. Урузалиева, ранее осужденного за карательно-репрессивную деятельность, где присутствовали... враги народа А. Сулейманов (Чулпан)... В сентябре 1936 г. было проведено "сборище" на квартире Чулпана, а в январе, марте, мае 1936 г. состоялись "гапы" в домах Ниязова, Машраби и Караманова, где присутствовали члены "Миллий Иттихад"», – сообщают материалы дела.
В подпольных гапах также активно участвовал писатель Абдулла Кадыри (1884-1938). На следствии он, правда, заявлял, что ненавидел советскую власть, но в «Милли Иттихад» не вступал и реальной работы не вел.
Но писатель Гафур Гулям (1903-1966), проходивший свидетелем по делу, показал, что Кадири был активным членов организации, куда пытался вовлечь и его: «На заседании говорили только на политические темы, все осуждали Советскую власть и выступали против Советов. Кадири говорил: "Советское правительство выпустило облигации, и теперь они в обязательном порядке раздаются народу". Все участники заседания поддержали мнение Кадири и сразу согласились провести кампанию за отказ от подписки на облигации».
В отличие от Кадири и Чулпана, которые занимали в организации второстепенные роли, Фитрат был ее идеологом и доверенным лицом главы организации Ходжаева и смог многое рассказать об планах «Милли Иттихад».
Заграничные связи
«С 1933 г. особенно часто в беседах со мною Файзулла Ходжаев говорил о Гитлере, восхищаясь его победой и методами, которыми он захватил власть. Файзулла Ходжаев считал Гитлера выдающимся государственным деятелем, сумевшим в короткое время восстановить мощь и международное значение Германии. Фашистские убеждения Файзуллы Ходжаева полностью разделялись мной», – показал на допросе Фитрат.
Сейчас показания арестованных принято объявлять «выбитыми» на следствии. Однако показания Фитрата легко проверить по фактам, которые не могли знать следователи НКВД, которые подтверждаются внешними источниками.
Так Фитрат показал 25 октября 1937, что Ходжаев установил связи с Берлином и живущими там эмигрантом Мустафой Чокаевым через некоего Абдувахаба Муради: «Через этого же Муради Файзулла Ходжаев установил с одним из лидеров туркестанских эмигрантов Мустафой Чокаевым».
Муради был одним из арестованных по делу «Милли Иттихад» 1930 года, но на тот момент ГПУ/НКВД ничего не знало о его связях с Чокаевым, так как он ничего не рассказывал на допросах о своей поездке в Берлин, куда он в 1920-е был командирован Минпросом республики для обучения на агронома.
Мы из позднее опубликованных эмигрантских материалов знаем, что Муради там примкнул к националистам, вступил в организацию Чокаева «Туркестан Ылтык Бирлеги», участвовал в ее учредительном съезде и был главой партийного отделения. Сам Чокаев проноваривался в одном из писем, что тот «доставил в Туркестан инструкцию от Мустафы Чокая местным национальным организациям».
Но в Ташкенте о его роли в связях между «Милли Иттихад» и зарубежными экстремистами НКВД мог узнать только от Фитрата и Ходжаева, которые в свое время и отправили Муради в Германию.
Измена родине
Фитрат и Ходжаев знали, что Муради и Чокаев – не только эмигранты, но и агенты западных спецслужб. И действительно берлинский эмигрантский центр был наводнен агентурой разведок Польши и Франции.
На фотографии (1, 2 и 3) представлены трое лидеров среднеазиатской эмиграции на Западе Чокаев, Ахмед-Заки Валиди и Усман Ходжаев, двоюродный Файзуллы Ходжаева.
Валиди был завербован польской разведкой под псевдонимом «Zew» и передавал Чокаеву и Ходжаеву средства на издание журналов «Жана Туркестан» и «Яш Туркестан», а также на установление связей с нелегальными националистическими организациями в СССР.
Был ли Чокаев официально завербованным агентом польской военной разведки неизвестно, но он точно работал в контакте с майором Владзимежем Дабровским, для которого формулировал стратегию поддержки сепаратистских движений в Средней Азии. Со спецслужбами Франции он сотрудничал по линии комитета «Франция-Восток», также работавшего под контролем военных разведчиков.
Таким образом, исторические документы вскрывают истинную личину вышеупомянутых «просветителей» и «борцов на национальные интересы». Они были частью большого Западного проекта «Прометей», направленного на поддержку сепаратистских движений внутри России. От Польши его координировал глава Генштаба генерал Станислав Галлер, а деньги на него выделяли спецслужбы Франции и Великобритании. Для Парижа и Лондона этот проект был особенно актуален в контексте планов войны против СССР «RIP» и «МА-6», которые были на повестке дня у спецслужб вплоть до 1939-1940.
Некоторые «жертвы сталинских репрессий» были прямыми или косвенными участниками большого Западного проекта «Прометей », реализуемого британскими, французскими и польскими спецслужбами с целью разжигания сепаратистских движений внутри СССР
Фактически западные спецслужбы того времени надеялись повторить опыт отделения Польши от Российской империи, создавая очаги межнациональных конфликтов на окраинах Советской России. Валиди и Чокай отвечали за работу со Средней Азией, а параллельно действовала агентура по Украине, Кавказу и Югу России.
После побед Гитлера на Францией и Польшей все наработки проекта «Прометей» достались германским спецслужбам, с которыми вплоть до конца войны исправно сотрудничали эмигранты. Но это происходило уже без их подельников из «Милли Иттихад», которых в 1937-м обезвредили органы НКВД.
Урок истории
Многих лидеров и участников «Милли Иттихад» расстреляли в октябре 1938 года. Теперь это объявляют национальной трагедией, а осужденных – «цветом нации». Но, внимательно приглядевшись, мы видим исключительно местную коррумпированную элиту, которая зубами цеплялась за свои привилегии.
Ходжаев, Фитрат, Икрамов были выходцами из местных кланов богачей, Ходжаевы – вовсе были олигархами, претендовавшими на власть над Бухарой. В Узбекской ССР они попытались повторить дореволюционную феодальную систему кормления, но ожидаемо попали под репрессии молодой советской власти. У руководства «Милли Иттихад» даже не было какой-то общей идеологии. Фитрат пытался сформулировать узбекскую версию фашизма, но туркменам Ходжаевым, в семье которых говорили всегда по-таджикски, философские потуги «просветителя» Фитрата были неинтересны. Что уж думал о фашистском уклоне Икрамов, потомок принявших ислам евреев и женатый на еврейке – трудно догадаться.
Но их объединяло общее желание сохранить свои достаток и власть при советской власти. Сначала речь шла о взятках, кумовстве. Потом ради защиты своих преступных доходов в ход пойдут интриги, клевета и, наконец, убийства.
Москва в те годы пыталась навести порядок в стране, справиться с коррупцией, поэтому деятели «Милли Иттихад», видя в действиях вышестоящего столичного партийно-государственного аппарата и следственных органов серьёзную для себя угрозу, неизбежно пришли к сепаратистской идее создания режима по фашистскому образцу. Следующим шагом стало сотрудничество с иностранными спецслужбами против собственной страны и народа.
Репрессии 1937-1938 года, безусловно, чрезвычайно жестоки по современным меркам, но для Узбекистана они стали своего рода национальной революцией, избавлением от прогнившей коррумпированной элиты. И, думаю, со временем именно в этом качестве их будет воспринимать общество.
