Владимир Иванович Орлов
Владимир Иванович Орлов — журналист, изобретатель, популяризатор науки
Владимир Иванович Орлов — журналист, изобретатель, популяризатор науки
Константина Циолковского часто называют «отцом космонавтики», хотя учился и трудился он во времена, когда о космосе мыслили разве что фантасты.
Константин Эдуардович Циолковский, потомок знатного польского рода, родился 17 сентября 1857 года. К тому времени семья уже полвека жила на территории Российской империи, основным языком в доме был русский, а еще в 1820 году отец будущего изобретателя выхлопотал свидетельство, которое подтверждало его дворянское происхождение. Свидетельство о дворянстве позволило Эдуарду Циолковскому дать детям образование в лучших школах и университетах Российской империи.
При этом о польских корнях в семье помнили, поэтому дети неплохо знали польский язык, хотя дома говорили в основном на русском. В то время в высшем обществе принято было владеть несколькими языками, как минимум немецким, греческим, французским и латынью. Константин Циолковский, будущий изобретатель, лишился этой возможности в юном возрасте: примерно в 9 лет он перенес тяжелую скарлатину и практически оглох, поэтому изучение языков ему не давалось. Его даже оставили на второй год во втором классе за неуспеваемость.
Впрочем, у мальчика был пытливый ум, а глухота не мешала читать книги – так что юный Константин, несмотря на недуг, очень активно занимался самообразованием и добился больших успехов. Отец даже пытался устроить его в Императорское Московское техническое училище (сейчас это МГТУ им. Баумана), но сложности со слухом не позволили Константину обучаться наравне с остальными студентами.
Однако юному изобретателю это не помешало развиваться и дальше. Он вернулся в родную семью, сначала зарабатывал репетиторством, затем сдал экзамены, позволившие ему преподавать математику. В 24 года Циолковский опубликовал свою первую научную работу – «Теория газов», а следом и вторую – «Механика животного организма». По итогам этих работ молодого ученого приняли в Русское физико-химическое общество.
Со своими научными интересами Циолковский определился еще в отрочестве: ему нравились математика, физика и астрономия. Все свободное время он посвящал поиску новых возможностей для продвижения человека «вверх» – к небу, к воздухоплаванию, к Луне и звездам. На собственные деньги в 1897 году он построил первую в России аэродинамическую трубу собственной оригинальной конструкции, которая позволяла изучать воздействие потоков воздуха на находящиеся в этих потоках тела. В 1902 году выдающийся инженер Николай Жуковский построил подобную аэродинамическую трубу при механическом кабинете Московского университета.
Во времена молодости Циолковского о «полетах в небе, как птицы» можно было только мечтать, и мечтатели вовсю занимались разработкой аппаратов, которые могли бы позволить людям «обрести крылья». Не остался в стороне и Циолковский: он мечтал создать управляемый металлический аэростат.
Константин создал модель дирижабля (хотя этого слова в то время еще не было), сделанного из гофрированного легкого металла, который позволял бы сохранять подъемную силу при изменении высоты и температуры воздуха за бортом. Сам аэростат в качестве подъемной силы должен был использовать не взрывоопасный водород, а нагретый воздух. К сожалению, реализация проекта уперлась в недостаток финансирования: объем аэростата должен был составлять полмиллиона кубометров, а сумма на его построение оказалась слишком высокой для российского научного сообщества. Металлический дирижабль Циолковского так и не был построен, хотя позднее ученые несколько раз проверяли расчеты аэронавта-самоучки и пришли к выводу, что его аэростат совершенно точно взлетел бы.
К слову, печально знаменитый дирижабль «Гинденбург», поднимавшийся при помощи 200 000 кубометров водорода, трагически сгорел через год после постройки, в 1937 году, унеся 35 жизней и фактически положивший конец дирижаблестроению. Если бы дирижабли строились по проектам российского ученого (без использования водорода в качестве подъемной силы) – возможно, история воздухоплавания была бы совсем другой.
По поводу полетов у Циолковского были и другие, даже более прогрессивные идеи. «Птицеподобная» летательная машина ученого представляла собой цельнометаллический моноплан с толстым изогнутым крылом, а сама конструкция, основанная на изучении анатомии птиц, представляла собой обтекаемый корпус, который позволял развивать достаточно высокие скорости при наименьшем сопротивлении воздуха.
Кроме того, «начинка» моноплана предполагала двигатель внутреннего сгорания и автоматическое управление. К сожалению, как и гофрированный металлический аэростат, моноплан так и остался в стадии проекта – ученый просто не смог собрать денег на реализацию своей идеи. Зато в период Первой мировой немецкие самолеты, сконструированные по подобной технологии, поразили воображение современников.
Циолковский первым придумал оригинальную возможность избежать трения при движении машин вдоль поверхности земли. Он изобрел «Сверхэкспресспоезд», у которого не было колес, а под дном образовывалась бы своего рода воздушная подушка, которая позволяла поезду разгоняться до 1000 километров в час, игнорируя трение колес о рельсы. В мечтах Циолковского такой поезд мог бы преодолевать реки, овраги и неровности местности без необходимости строить для них пути и мосты – при этом без потери скорости.
К сожалению, эта идея так и осталась невоплощенной – но зато дала толчок ученым для изобретения поездов на магнитной подушке, которые сейчас стремительно носятся по Японии, Китаю и Южной Корее. В России поезда на магнитной подушке (их еще называют магитопланами или маглевами) находятся в стадии разработки, уже созданы действующие прототипы, и есть шанс, что первый такой поезд пронесется по нашей стране уже в 2025 году.
Очень много времени, сил и мечтаний российский гений-самоучка отдал покорению космоса. Он полагал, что мы вправе и даже должны осваивать ближайшие к нам космические объекты, а в идеале – познать всю Вселенную. Впрочем, в конце XIX и начале XX века даже полет за пределы атмосферы был чем-то из области фантастики, ведь ученые уже имели представление о том, как велико притяжение Земли и как трудно его преодолеть.
Константин Циолковский, проведя немало дней за расчетами, пришел к выводу, что поднять в космос ракету целиком – задача трудновыполнимая и неэкономичная. Он предложил ступенчатые ракеты – когда одна из ступеней поднимала ракету на определенную высоту и вырабатывала свой ресурс, она отсоединялась, значительно уменьшая общий вес ракеты, и за работу по подъему принималась следующая ступень. Свое изобретение Циолковский назвал «Ракетный поезд».
По сути, изобретение Циолковского (с выкладками, формулами и схемами) открыло человечеству путь в космическое пространство. У космических ракет может быть от 2 до 4 ступеней (в зависимости от дальности полета и задачи, например, в лунной программе Н-1 в СССР ступеней было пять), и каждая из ступеней, выработав ресурс, отделяется, уменьшая массу ракеты и увеличивая эффективность работы следующей ступени.
Одной из самых «безумных идей» Константина Циолковского была идея построения космического лифта, который поднимал бы людей и грузы на орбиту Земли. Эту идею математик предложил в 1895 году. На самом деле это изобретение Циолковского и сейчас кажется чем-то из области фантастики: построить «лифт» высотой 35 тысяч километров, вершина которого летела бы на орбите Земли с точно заданной скоростью, и чтобы при этом «дно» лифта всегда оставалось на своем месте, а «верхушка» – на своем. При этом кабина лифта должна лететь вверх со скоростью 11 километров в секунду (позднее эту скорость назовут второй космической). Плюсы у «космического лифта», впрочем, были впечатляющие: не нужно было бы тратить топливо на запуск ракет, а сама доставка грузов на орбиту могла бы стать регулярной.
К сожалению, построение космического лифта пока остается только теоретической задачей, как минимум из-за пределов прочности материалов, которые должны быть использованы при построении и эксплуатации такого лифта. Периодически некоторые ученые и группы компаний берутся решить эту задачу хотя бы в первом приближении, но рабочей системы пока не предложил никто. Однако, например, японские инженеры уже заявили о том, что к 2050 году создадут космический лифт на основе нанотрубок. Но технологии не стоят на месте, и, вероятно, до 2050 года может появиться концепция, которая позволит реально воплотиться в жизнь этой идее русского изобретателя-самоучки.
Еще одной идеей, которой «горел» Циолковский, было создание космических станций, на которых люди могли бы жить и работать в комфортной обстановке. Собственно, роман «Звезда КЭЦ» Александра Беляева – как раз об этой мечте Константина Эдуардовича. В современности эта мечта частично воплотилась в МКС, однако планы Циолковского были гораздо масштабнее: в его представлении, космическая станция была своего рода маленьким городом со своей гравитацией (за счет центробежной силы вращения станции), со своим полным циклом жизнеобеспечения и возможностью проводить на такой станции целые годы, занимаясь изучением космоса и ближайших планет. В идеале таких станций должно быть множество, и они расширяющейся спиралью опоясывали бы центр Солнечной системы – от Земли до Сатурна и даже дальше.
В своих публикациях ученый не раз упоминал, что на вызовы времени и на перспективные, но пока недостижимые возможности «надо смотреть как на техническую задачу, которую мы не можем выполнить сегодня, но выполним, быть может, завтра». Для части его изобретений «завтра» уже наступило, а для других… Мир не стоит на месте, так что возможно все.
21 октября исполнилось 190 лет со дня рождения этого человека.
Динамит принес ему несметные богатства и тяжелые огорчения: тонкий и даже хрупкий человек, писавший романтические стихи, ненавидевший войны и вообще всякое насилие, Нобель переживал, что его имя ассоциируется у многих с оружием и убийством. Ведь он создавал динамит не для этого.
О том, что Альфред Нобель не был типичным охотником до богатств и славы, говорит даже его краткая автобиография, созданная за несколько лет до смерти. Ученый писал о себе в третьем лице: «Если по справедливости, то любой не вполне лишенный человеколюбия врач должен был бы придушить этого жалкого недоноска сразу после его рождения. Его самое большое достижение в жизни состояло в чистоте ногтей, да еще, быть может, в том, что он стремился никогда никому не быть в тягость». Каково? А какой миллионер может так же сказать о себе, как сказал Нобель: «Его самый большой грех: никогда не поклонялся мамоне».
Завершается лаконичная автобиография так же безжалостно: «Значительные события в его жизни: таковых не имеется». И это говорит о себе человек интересной судьбы, принадлежащий к неординарной семье, автор более 350 изобретений, всемирно известный богач и филантроп.
Альфред появился на свет в Стокгольме вскоре после того, как пожар лишил семью Нобель дома и всего имущества. Это было не первое и не последнее разорение в жизни его отца, Эммануэля Нобеля-младшего, энергичного и предприимчивого шведа, оставившего миру множество изобретений, в том числе, например, фанеру.
У Эммануэля и Андриетты было восемь детей, четверо из которых не дожили до отрочества, но трое из выживших – старшие Роберт, Людвиг и Альфред – добились больших успехов.
После пожара Нобелям пришлось нелегко: старшие сыновья еще недавно вполне состоятельной семьи были вынуждены торговать на улице спичками, чтобы наскрести денег на еду.
Альфред рос очень хилым и без конца болел. Участвовать в играх сверстников у него не было сил, он лишь тихо наблюдал за ними. Из-за бледного и беспомощного вида в школе над ним издевались одноклассники, и родители оставили его дома.
Тем временем отец семейства, спасаясь от кредиторов, оказался в России, где ему улыбнулась удача: он получил заказы от военного министерства и построил собственный завод. Среди прочего Нобель-отец придумал особый вид плавучих мин, которые во время Крымской войны спасли Кронштадт от атаки британского флота. Уже направлявшиеся в Финский залив англичане заметили в море странный объект и легкомысленно подняли его на палубу, чтобы изучить. Там-то он и рванул. После этого было решено повернуть корабли назад.
Заработав денег и рассчитавшись с долгами, Эммануэль Нобель перевез в Санкт-Петербург семью. Они жили в полном достатке, у детей были отменные учителя, например выдающийся русский химик Николай Зинин.
Альфред не был таким ухватистым, как его старшие братья. Он любил предаваться мечтаниям, обожал поэта Шелли и сам писал стихи. Влюбился в русскую девушку Александру, но она предпочла ему другого, более бойкого молодого человека.
Когда Альфреду исполнилось 16, отец отправил его в путешествие по Европе и Америке – но не с туристическими, а с научными целями. Юноша побывал во многих странах; во Франции он познакомился с Асканио Собреро, который незадолго до того открыл нитроглицерин. Открыл – и изрядно побаивался своего изобретения, так как взрывчатое вещество вело себя непредсказуемо и детонировало, казалось, когда ему вздумается.
Но Нобель очень заинтересовался нитроглицерином, более мощным, чем порох. Он предугадал, что его можно как-то обуздать – и спустя годы действительно нашел решение этой проблемы, прославившее и озолотившее его.
В США Нобель стажировался у земляка-изобретателя Юхана (Джона) Эрикссона, создателя броненосца «Монитор». Он и сам начал изобретать – первым полученным патентом Альфреда стал патент на газовый счетчик.
Повидав мир, Альфред вернулся в Россию, где предприятия его семьи процветали. Потрудившись на отца, после Крымской войны наш герой переехал с ним в Швецию. Российские дела остались на попечении Людвига, который спустя несколько лет прославился как нефтяной король – основанное им при участии Роберта и Альфреда «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель» с заводами в Баку стало одним из мировых гигантов нефтедобычи.
"Товарищество нефтяного производства братьев Нобель" в Баку, 1900-е
Альфред же продолжал работать с нитроглицерином. Вместе с отцом они много экспериментировали, пытаясь укротить это непокорное вещество. Их работу сопровождали трагедии. Самой болезненной для семьи стал взрыв в лаборатории в Хеленборге под Стокгольмом в 1863 году, в котором погибли несколько рабочих и младший брат Нобелей – 20-летний Эмиль. Он даже не был вовлечен в химические эксперименты – просто приехал навестить родных во время учебы в университете.
Гибель сына тяжело отразилась на Эммануэле – вскоре он слег от инсульта и последние восемь лет жизни провел полуобездвиженным. Что, впрочем, не помешало ему написать несколько книг.
На впечатлительного Альфреда смерть брата подействовала подавляюще. Он хотел бросить эксперименты со злосчастным веществом, но исследовательская интуиция подсказывала ему, что все-таки нужно продолжать. Тогда Нобель придумал для себя такое обоснование: в память об Эмиле он обязан найти способ сделать нитроглицерин безопасным и управляемым.
И он нашел этот способ, хотя поиски не обошлись без новых жертв: нитроглицерин неоднократно взрывался на европейских фабриках и на складе в Сан-Франциско. В результате Альфреду становилось все труднее арендовать место для лаборатории: жители городов, узнавая, что рядом с ними собирается работать Нобель, делали все, чтобы не допустить этого.
После долгих проб и ошибок Альфред сделал открытие: кизельгур, или горная земля, – порода из останков древних водорослей, которую добывают на дне бывших водоемов, – оказалась тем самым искомым «носителем» для нитроглицерина, который делал его безопасным для транспортировки и использования. Пропитанный нитроглицерином кизельгур вел себя тихо, при этом сохраняя взрывчатые свойства – требовался только детонатор, который Нобель также изобрел. Свой продукт он нарек динамитом, от греческого «динамис» – «сила».
У многих динамит ассоциируется с военными действиями, но в первую очередь он оказался чрезвычайно полезным при строительстве дорог, тоннелей и в горнодобывающей промышленности, так как позволял делать мощные направленные взрывы.
Нобель демонстрирует действие динамита на озере Меларен под Стокгольмом. Швеция, 1864
Впоследствии Альфред изобрел еще более «свирепые» субстанции – гремучий студень и бездымный порох баллистит. Но его исследовательские интересы не ограничивались взрывчатыми веществами: за свою жизнь он запатентовал более 350 изобретений, разрабатывал синтетический каучук и искусственный шелк.
Иногда ошибочно пишут, что наш герой изобрел и нефтепровод, но первые нефтепроводы появились в Америке, и он не имел к ним отношения. А первый нефтепровод в России по заказу братьев Нобель спроектировал инженер Владимир Шухов. Альфред как мог держался в стороне от семейного бизнеса, хотя и сохранял свою треть акций «Товарищества». Однако обзавестись нефтепроводом Людвигу и Роберту посоветовал именно он, прислав заодно братьям наброски чертежа парового насоса, который можно было бы использовать для перекачки нефти.
Будучи одним из богатейших людей планеты, владельцем десятков предприятий, Нобель однажды оказался в таком кризисе, что в отчаянии написал директору одного из своих немецких заводов с просьбой принять его на работу в качестве простого инженера. Он думал, что разорен.
Производство динамита в Ардроссане. Шотландия, 1897
Это было во Франции в начале 1890-х, во времена громкого расследования махинаций при строительстве Панамского канала. Нобель был одним из подрядчиков, получив беспримерный заказ на 300 тыс. тонн динамита.
В тот раз строительство закончилось крахом, и некоторые его участники попали под суд, в том числе инженер Гюстав Эйфель, строитель Эйфелевой башни. Давно живший к тому времени во Франции Нобель был в панике: его, щепетильного в финансовых делах бизнесмена, налоговики обвинили в растрате 4,6 млн франков. Тогда-то он и решил переквалифицироваться в простые инженеры, но, к счастью, этого не понадобилось – до суда дело не дошло.
Панамский скандал был не единственной проблемой Альфреда. Французы заподозрили его в военном шпионаже в пользу Италии: проданный итальянцам баллистит они сочли подделкой под порох Вьеля, секретное вещество, изготовлявшееся на заводе в Севране, недалеко от которого по стечению обстоятельств построил свою лабораторию Нобель.
Полиция обыскивала дом и лаборатории Альфреда, а французская пресса поносила его на чем свет стоит. Италия в то время была членом Тройственного союза, в который также входили Германия и Австро-Венгрия, и, соответственно, врагом Франции. Устав от преследований, Нобель покинул Париж, в котором прожил почти 20 лет.
Не окончивший официально ни школы, ни высшего учебного заведения, Альфред был избран членом Шведской королевской академии наук, а старейший скандинавский университет, Уппсальский, присвоил ему почетную степень доктора.
Кроме того, Нобель всю жизнь продолжал писать стихи. Также его перу принадлежит трагедия «Немезида» о молодой римской аристократке Беатриче Ченчи, по легенде, нанявшей убийцу для собственного отца – развратного старика, склонявшего ее к инцесту, – и казненной за это. К истории Ченчи обращались многие писатели и драматурги: Стендаль, Дюма, Уайльд. Нобель, по всей видимости, перенял этот сюжет от своего любимого Перси Шелли.
Но кажется, только нашему герою удалось нарваться из-за Беатриче Ченчи на скандал: опубликованную вскоре после его смерти пьесу запретили как кощунственную. Тираж уничтожили, уцелело лишь три экземпляра. Прошло больше века, прежде чем произведение напечатали вновь, а в 2005 году состоялась премьера спектакля по «Немезиде».
Общительному, умному богатому Альфреду катастрофически не везло в любви. Как уже было сказано, в юности он потерпел неудачу, ухаживая за русской девушкой. Чуть позже, в Париже, он встретил другую, и на этот раз его чувства были взаимны, но она умерла.
Нобель никому не говорил ее имени, но писал, что эта трагедия привела его к решению жить «одиноким отшельником в безумном мире», все свои силы и время отдав полезному труду и науке. «С этого дня я больше не нуждаюсь в удовольствиях толп и начинаю изучать великую книгу природы, чтобы понять то, что в ней написано, и извлечь из нее средство, которое могло бы излечить мою боль», – такую запись молодой изобретатель оставил в своих бумагах.
Впрочем, изредка его пылкая натура заставляла забыть о данном себе «монашеском» обете. Среди тех, в кого он влюблялся, были примечательные женщины: актриса Сара Бернар, математик Софья Ковалевская, но они не ответили Нобелю взаимностью.
К 40 годам одиночество начало его тяготить. Перспектива бессемейной старости страшила Альфреда не меньше, чем возможность быть погребенным заживо: тот страх он унаследовал от отца, который даже изобрел специальный гроб с воздуховодом и системой оповещения на случай, если погруженного в летаргический сон примут за покойника и предадут земле.
Альфред разместил в газете объявление о том, что ищет помощницу в делах: секретаршу, ассистентку. Оно сильно напоминало обращение в службу знакомств, да и было, по сути, таковым. Вскоре на него откликнулся необычный кандидат, обедневшая баронесса Берта Кински. Романтик-изобретатель влюбился в нее моментально и вскорости позвал замуж. Но Берта рассчитывала только на деловые отношения, жених у нее уже имелся. Поэтому после пылких признаний Альберта она исчезла, оставив на столе нерастраченный аванс.
Как и многие другие возлюбленные Нобеля, Берта была женщиной из ряда вон. После несостоявшейся работы у «отца динамита» она вышла замуж за барона Артура Гундаккара фон Зутнера и жила с ним несколько лет в Грузии, где, среди прочего, переводила «Витязя в тигровой шкуре» на немецкий язык. В русско-турецкой войне 1877–1878 годов супруги были военными корреспондентами, а после нее стали активистами борьбы за мир. Берта фон Зутнер написала пацифистский роман «Долой оружие».
При этом до конца жизни Альфреда Нобеля они оставались в дружеских отношениях и переписке. Будучи сам убежденным пацифистом, ученый высоко ценил достижения своей несостоявшейся супруги. Считается, что Нобелевская премия мира обязана своим существованием именно Берте. И – совпадение или нет – она стала одним из первых ее лауреатов, в 1905 году.
Последняя любовь Нобеля Софья Хесс
Увы, последняя любовь великого изобретателя не отличалась выдающимися качествами. Софья Хесс, симпатичная продавщица цветов, которую Нобель окружил заботой, подобрав на одной из венских улиц, была чужда всему, что увлекало Нобеля, зато ее очень интересовало его богатство – как раз то, к чему Альфред был на редкость равнодушен. Говорят, именно Хесс стала прототипом Элизы Дулиттл, героини «Пигмалиона» Бернарда Шоу.
Нобель не преуспел в превращении простушки в даму высшего света, зато она хорошо пожила за его счет. Миллионер обеспечил и ребенка, которого она родила от какого-то офицера. После смерти Альфреда она не упустила случая увеличить свой капитал, продав наследникам ученого две сотни его любовных писем за круглую сумму.
После всех попыток построить отношения Нобель остался все тем же одиноким человеком.
Однажды весной 1888-го, когда Альфреду было 54 года, он открыл газету и обомлел, увидев в ней собственный некролог. То была ошибка журналистов: скончался его старший брат Людвиг, но некролог они написали по Альфреду, да еще какой. Изобретателя называли торговцем смертью, миллионером, сделавшим состояние на крови и страданиях людей.
При жизни никто не решался сказать такое Нобелю в лицо, но после «смерти» – пожалуйста. У Альфреда после чтения случился сердечный приступ, но восстановившись, он понял, что благодарен этой газетной оплошности. Она заставила его задуматься о том, какую память о себе он оставит на земле после ухода в вечность. И получалось, что довольно скверную.
«Торговец смертью» – и это он, человек, презирающий войну? Нобель был из тех идеалистов, которые полагали, что страшное оружие массового поражения будет удерживать людей от насилия, а не умножать его («равновесие должно поддерживаться страхом»).
После этого некролога Альфред стал вынашивать идеи, которые через несколько лет оформились в его завещании: «Капитал мои душеприказчики должны перевести в ценные бумаги, создав фонд, проценты с которого будут выдаваться в виде премии тем, кто в течение предшествующего года принес наибольшую пользу человечеству. Указанные проценты следует разделить на пять равных частей, которые предназначаются: первая часть тому, кто сделал наиболее важное открытие или изобретение в области физики, вторая – в области химии, третья – в области физиологии или медицины, четвертая – создавшему наиболее значительное литературное произведение, отражающее человеческие идеалы, пятая – тому, кто внесет весомый вклад в сплочение народов, уничтожение рабства, снижение численности существующих армий и содействие мирной договоренности».
Отсутствие поощрения для математиков трактуют по-разному: по «желтой» версии, так аукнулся неудачный роман с Софьей Ковалевской, по другой – Нобель, как прагматик, не считал абстрактную математику наукой столь же полезной для человечества, как химия или физика.
Иногда пишут, что близкие родственники Нобеля были в шоке и негодовании от его завещания, но такая реакция шла в основном от шведских газетчиков, поносивших ученого на разные лады. Социалисты считали, что его капитал следовало бы отдать рабочим, а консерваторы негодовали, что Альфред попрал принцип частной собственности, создав тем самым дурной прецедент.
Но его племянник, Эммануил Людвигович, живший в России и руководивший товариществом Нобелей, отнесся к решению дяди с уважением и проследил, чтобы все было сделано, как хотел Альфред.
В 1901 году, через пять лет после смерти учредителя, состоялась первая церемония награждения Нобелевской премией.
Изобретатель умер 10 декабря 1896-го, в возрасте 63 лет на своей вилле в Сан-Ремо. В последние годы жизни у него были проблемы с сердцем, и врачи прописали ему нитроглицерин – Нобель, конечно же, не мог не иронизировать на этот счет.
Затем он перенес инсульт, из-за которого забыл множество языков, которые знал в совершенстве, и помнил только родной шведский. Итальянские слуги его не понимали.
В завещании Нобель особо подчеркивал, что в выборе лауреата национальность не должна играть никакой роли. Швед, живший в России, Франции, Италии, Америке, он мог видеть поверх барьеров, чувствовал себя человеком мира и думал о всем человечестве, а не о каком-то избранном его фрагменте. И сколько бы ни вручалось премий мира, такие широко мыслящие люди, как он, по-прежнему большая редкость.
Автор текста: Александр Зайцев
Источник: postmodernism
Спойлер для ЛЛ: неправда
Во время прямой линии ростовский губернатор заявил: «Зинаида Васильевна Ермольева… Это та женщина… Она наша землячка, которую называли "мадам пенициллин". Это она пенициллин изобрела. Когда-то англичане спорили, что они были первыми. Нет». Впоследствии от областной администрации не поступало каких-либо опровержений или уточнений сказанного Голубевым.
Пенициллин — это антибиотик, полученный из плесневых грибов Penicillium notatum. Первая научная статья, посвящённая этому препарату и его антибактериальным свойствам, вышла в 1929 году. Автором исследования был шотландский учёный Александр Флеминг.
Первая страница статьи Александра Флеминга в «Британском журнале экспериментальной патологии», июнь 1929 года. Источник: National Library of Medicine
Своё открытие Флеминг совершил фактически случайно. 3 сентября 1928 года он уехал на выходные, заперев лабораторию. В это время он изучал свойства золотистого стафилококка. Вернувшись, ученый обнаружил, что из-за общего беспорядка в чашку Петри с бактериями стафилококка попала плесень. Колонии бактерий в тех местах, где оказалась Penicillium notatum, стали прозрачными: плесень уничтожила бактериальные клетки.
Ассистент, которому Флеминг рассказал о своём открытии, напомнил, что учёный в 1922 году почти так же открыл другой антибактериальный препарат — лизоцим. Но в том случае в чашку Петри попала слизь из носа Флеминга. После открытия пенициллина Флеминг выступил с докладом в Лондонском университете, а затем написал статью для научного журнала. Но, несмотря на важность открытия и способность пенициллина бороться с бактериальными инфекциями, практического развития открытие тогда не получило. Работа над дальнейшим изучением пенициллина была прекращена.
В 1939 года группа учёных Оксфордского университета во главе с Эрнстом Борисом Чейном и Ховардом Флори возобновила исследования свойств пенициллина. Чейн позже признавался, что в начале работы его команда не рассчитывала использовать вещество как лекарство. В течение года учёные сначала выращивали пенициллин, стараясь понять, как произвести больше вещества. Затем в 1940 году препарат стали тестировать на токсичность. Экспериментальным путём исследователи установили, что пенициллин эффективен против стафилококка, стрептококка и газовой гангрены. Результаты работы были опубликованы в том же 1940 году в журнале The Lancet.
На статью обратили внимание американские исследователи из Колумбийского университета и в 1941 году продолжили работу британских коллег, проведя уже эксперименты на людях. Об этом вскоре написала газета The New York Times, и пенициллином заинтересовались фармацевтические компании. С конца 1942 года пенициллин уже производили в промышленных количествах, научившись ферментировать препарат в больших ёмкостях. К 1944 году пенициллином снабжали американскую армию во время Второй мировой войны.
«Пенициллин спасает жизни солдат!». Американский плакат Второй мировой войны. Источник: Science History Institute
Советский микробиолог Зинаида Виссарионовна (а не Васильевна, как её назвал ростовский губернатор) Ермольева разрабатывала отечественный пенициллин параллельно с британскими и американскими коллегами. В 1942 году Ермольева, работавшая во Всесоюзном институте эпидемиологии и микробиологии, выделила аналог антибиотика, получивший название крустозин. Первые клинические испытания начались в середине того же года. В 1944 году Ховард Флори приехал в Москву, чтобы обменяться опытом с Зинаидой Ермольевой. Британские и советские учёные сравнивали полученные препараты, чтобы определить их эффективность. В конце 1944 года первые дозы отечественного пенициллина стали отправлять на фронт.
Производство пенициллина. Illustrated London News, 4 марта 1944 года
В 1945 году Нобелевская премия в области медицины и физиологии была присуждена за открытие пенициллина и его лечебных свойств при инфекционных болезнях. Премию разделили между Александром Флемингом (как первооткрывателем пенициллина), Эрнстом Борисом Чейном и Ховардом Флори (как учёными, которые довели работу Флеминга до конца). Первенство Флеминга, обнаружившего пенициллин в 1928 году и написавшего об этом научную статью в 1929 году, никогда не оспаривалось. Зинаида Ермольева же прославилась как изобретатель первого советского антибиотика.
Таким образом, слова ростовского губернатора о том, что пенициллин в СССР изобрели раньше англичан, не соответствуют действительности.
Фото на обложке: молекулярная модель пенициллина, Лондонский музей медицины
Наш вердикт: неправда
В сообществах отсутствуют спам, реклама и пропаганда чего-либо (за исключением здравого смысла)
Аудиоверсии проверок в виде подкастов c «Коммерсантъ FM» доступны в «Яндекс.Подкасты», Apple Podcasts, «ЛитРес», Soundstream и Google.Подкаст
Есть у меня один друг - Суперкулибин. Он уверовал в одну интересную версию всего ныне происходящего в мире. Всё это... - что бы не дать таким людям как он... свободно летать.
5лет назад он сделал из старой Субары импрезы электромобиль. Просто вытащил бензиновый двигатель и воткнул электрический на родную АКПП. Батареи компактно раскидал по отсекам. И съездил на ней в Краснодар и обратно из Новороссийска - без подзарядки конденсаторов. Но не о том речь.
Потом он занялся квадрокоптерами, это помимо того, что сам он уже 20лет пилот сверхлёгкой авиации, фанат ночного парапланеризма. И в декабре 2021 - он продемонстрировал мне очередной свой прорыв - сел на пляж в станице Благовещенской на собственном аэрокоптере, который нам потом пришлось тащить обратно в Новоросс.
Сегодня получил от него сообщение - сейчас сидит, как и многие такие как он - в СИЗО третий месяц. Пишет, что вчера пришли к нему какие то люди в пиджаках - поговорить прямо - всё чего они хотят - что бы он прекратил свои дальнейшие разработки. Иначе ему кирдык. Поржал над гробовщиком, который пришёл с рулеткой...
Сказал, что пока сидит - всё равно будет как Ленин в ссылке "писать молоком"...
Ещё пишет, что этот процесс - не остановить - уже ничем, ни особыми военными режимами, ни эпидемиями, ни запретами, ни угрозами терроризма... Люди будут летать, автомобили будут летать. Асфальт и пробки на дорогах - пережиток империализма! Свободным людям - свободное небо!
Американский изобретатель Уильям Черч (1778–1863 гг.) изобрел в начале XIX века паровое трехколесное транспортное средство. В проспекте компании описывалось, что это транспортное средство имеет двигатель мощностью 60 л.с. и достаточно мощное, чтобы перевозить 15 тонн со скоростью 15 миль в час.
В Музее науки есть гравюра Джози Аллена, которая изображает Омнибус, как большое трехколесное транспортное средство с пассажирскими отсеками спереди и сзади, похожее на обычные кузова дилижанса, с сиденьями наверху и водителем, сидящим высоко впереди за рулём. Центральная часть содержала механизмы и двигатель.
Омнибус в итоге был построен и работал, совершая рейсы между Лондоном и Бирмингемом, согласно сохранившимся оригиналам проездных билетов для пассажиров.
Я вот только не пойму, почему была тенденция делать трехколесные транспортные средства? Это же не устойчиво? Почему не делать сразу четырехколесные? Все дело в механике поворота?
Ответ на пост «Рационализатор» размышление над цитатами.
1) «... каждая рацуха имела расчёт- распределение вознаграждения между участниками.
странным (для меня в ту пору) образом, распределение имело такой вид: 50% главному технологу, или его заму по направлению, 20-30% нач.цеха или тех.группы цеха, а напротив фио работника чаще всего стояло около 10% от премии. ...»
-----
1.1) «Использование служебного положения в личных целях с целью незаконного обогащения». В основе которой наглая вседозволенность («и чо ты мне сделаешь?»). В СССР таких зарвавшихся можно было хотя бы по партийной линии ..., теперь каждый сам себе хозяин.
1.2) Всех этих поставили сверху (как минимум по согласованию с вышестоящим руководителем), и они будут на своих местах пока угодны патрону, т.е. для этого сотрудника угодить, или не прогневить вышестоящего, а за результативность/эффективность вверенного «фронта работ» при должном навыке всегда можно отписаться и оправдаться: неучтённые переменные (смежники), форс-мажор, внешние/надсистемные силы, мало ресурсов и т.д.
1.3) В текущее время это приняло ещё более уродливые формы под брендом «процессного подхода в менеджменте/оргуправлении».
...
2) «... задавал я конечно вопрос, почему такая несправедливость, ведь технологи (в силу большого кол-ва рац.предложений и немалых тогда премий за внедрение могли получать какие то конские премии, существенно выше своих зарплат, но меня вежливо попросили не вмешиваться в установленный порядок дел....»
«... понимаю, что технологи тоже могли выполнять часть работы- типа анализа предложения на технологичность, связей с другими процессами, корректировкой тех.документации, но, мне кажется это явно меньше 90%, которые шли мимо реально предложившего улучшения. ...»
-----
2.1) Тут проблема в том что указанные специалисты как раз и должны были это придумать (ещё на стадии проектирования/конструирования). Именно для этого их наняли (почитайте их должностные инструкции (функционал)). Додумались бы сразу, не пришлось бы местечковым Кулибиным и Самоделкиным на ходу/в процессе перекраивать и доработать на местах и по месту.
Но улучшение придумал другой, не они ... И тем самым публично показал их: лень (халатность), непрофессионализм (несоответствие занимаемой должности вследствии некомпетентности) и пр. что можно вписать им в личное дело/трудовую книжку при увольнении по статье.
Признать это публично ..., аналогично самопризнанию (см. пункт выше), так что опытный бюрократ будет ВСЕГДА отрицать очевидное прячась за что угодно: букву закона (инструкцию), занятость/перегруженность (именно поэтому и копят дела являющиеся на 90% текучкой и бытовухой которую при НОТ автоматизируют в первую очередь), нехватку ещё чего-нибудь.
2.2) И если сказанного/сделанного (автором улучшения) не воротишь (бюрократия), тут контрмерой, в воспитательных целях (+ см. ниже остальные пункты по саботажу), только занижать «экономический эффект» через г«олливудскую бухгалтерию» (игры с цифрами) приподнося это как экономию для бенефициара.
Тупой собственник это так и воспринимает (посторонние люди альтруистично заботятся о его личном обогащении), не понимая что роялти - это не расходы см. «еврейскую» присказку «Если проблему можно решить деньгами, то это не проблема, это просто расходы». В данном случае роялти - рекламная кампания «2 по цене 1» среди HR-ресурса (сотрудников компании), которые глядя на такой «гонорар успеха» (барыши за устранение проблемы) БУДУТ самомотивироваться (деньги - хорош... ОТЛИЧНЫЙ стимул и мотив для всего).
И наоборот, если оплата копеечная, то и мотивация невысокая (из-под палки), т.е. экономический мотиватор стал демотиватором. Ну а бенефициар тупо радуется сиюминутной прибыли (силой вырвал заработанный кус из чужого рта), не понимая что на фоне ЕГО выгоды от устранёной проблемы - это всего лишь ... деньги в рекламную компанию для привлечения других/новых «решал». В долгосрочной перспективе эта псевдоэкономия автоматически приводит к снижению количества и КАЧЕСТВА улучшений ... (дураков за бесплатно решать чужие проблемы + ссориться с чиновниками нет). Но и тут можно высосать из этой проблемы (стагнация и регресс НТР) деньги под видом пропаганды «кайдзин», «движения рационализаторов» и т.д. см. п. «2.Г» + «инновационный менеджмент». Тем самым найдя себе, или своему протеже ещё одну «непыльную работёнку» (особенно на фоне отсутствия желающих подзаработать умом).
2.3) Но проблема «выскочек-Прогрессоров» ломающих привычный уклад решается системно (всеми причастными). В слух вам это никто и никогда не скажет (п. 2.1), будут прикрываться другими причинами. «Омерта» «белых и синих воротничков».
2.3А) Закрытие доступа к производственным данным, как исходников, так и статданным, под эгидой ноу-хау, ком.тайна и пр. Притом закрывают её для тех с кого её и собирают, чтоб рядовой сотрудник не мог в аналитику из-за нехватки информации. Ну а когда обратиться за исходниками и статистикой, понимая что автор спрашивает можно просто сплагиатить .... пользуясь доступом и служебным положением пока он там по крохам «инфы 100%» собирает исходную модель.
2.3Б) Разумеется уничтожение и искажение БД по бизнесу/производству. Чтоб просто нельзя было сравнить было/стало, смоделировать. Например переводя всё в денежный эквивалент, забывая упомянуть что НЕВОЗМОЖНО со 100% точностью конвертировать натуральные показатели в деньги. Вводя новые формулы расчёта что не позволяет сравнение напрямую.
2.3В) Снижение роялти за улучшение ниже себестоимости. Т.е. улучшать, изобретать, совершенствовать - экономически нецелесообразно и нерентабельно. В пример можно посмотреть стоимость данной услуги у консалтинговых фирм, или самому посчитать это НИОКР (чем любое улучшение и является) и сколько готовы компании платить своим «улучшателям» (п.2.2).
Любой изобретатель и рационализатор прежде всего аналитик, т.к. надо уметь анализировать и просчитывать (почему так, как лучше, как это проверить/обосновать и т.д.). Так что свою выгоду просчитать вопрос любопытства, ну а сравнить рентабельность от разных видов деятельности - вопрос желания (когда начнёт обдумывать КПД своей деятельности).
2.3Г) Бюрократизация рацдеятельности (сейчас это называется «инновационный менеджмент»). В СССР этим занимались БРИиЗы, теперь ОРПС. Нет такие структуры нужны, как помощь и защита авторов от произвола итр-ОВЦЕВ и рСС-овцев на местах которые или будут примазываться, или задавливать «конкурентов». Чтоб своей властью могли ТРЕБОВАТЬ всё что нужно как для проверки рацпредложения, так и правильного внедрения. Но проблема в том что такие должности сразу же окупируются такими же возжелавшими чужих заслуг ... (итог аналогичен). Не считая того что по субординации эти ОРПС/БРИиЗы должны подчиняться самому верху.
2.3Д) Просто запороть реализацию (п. 2.2). Так что «идея плоха (виновен аффтор), а не её убогое воплощение». Ну а как в процессе испортить что угодно ...
...
3) В общем шкурные интересы одних людей за свою зряплату и карьеру в КЛЮЧЕВОМ элементе бизнеса тормозят развитие всей организации, а через это и всей страны.
Зато этим «Регрессорам» было тепло, спокойно, уютно в созданном ими «болоте». Отрезвление наступает по выходу на нищенскую пенсию, начинается: «такую страну прос...али!». Забывая сколько ОНИ вставили «палок в колёса» НТР/прогрессу воплощённому в идеи конкретных людей (не из их синекуры).
Ещё немножко статей по теме https://pikabu.ru/series/innovatsii_3842
28 августа исполнилось 170 лет со дня рождения русского ученого, архитектора и изобретателя Владимира Шухова. Самое известное его творение – телерадиобашня на Шаболовке, а полный перечень шуховских изобретений и проектов столь велик, что в одной статье все их перечислить проблематично.
Среди них не только архитектурные сооружения вроде свода Киевского вокзала или крыши Пушкинского музея в Москве, но и первый в России нефтепровод, первый в мире нефтяной речной танкер и первая в мире установка для крекинга (процесса переработки нефти). Шухов создал так много всего и при этом столь разного, что его прозвали Человеком-фабрикой.
Инженерная мысль не давала Шухову покоя с детства: живя у бабушки в Пожидаевке, имении под Курском, он в возрасте, когда его ровесники еще играли в игрушки, сконструировал фонтан и небольшую водяную мельницу на ручье. Когда Володе было семь, отец взял его с собой в гости к астроному Карлу Кнорре. Домашняя обсерватория ученого поразила мальчика, и он захотел серьезно заниматься наукой.
Отец Шухова Григорий Петрович служил в министерстве финансов, но не был заурядным чиновником. Среди его друзей встречалось много интересных личностей, например, хирург Иван Пирогов, а его карьерному росту мешали честность, неподкупность и отсутствие амбиций (так, по крайней мере, считала супруга Шухова-старшего, красивая и властная Вера Капитоновна). В этом Владимир пошел в отца: лишенный тщеславия, он был равнодушен к тому, что его заслуги порой приписывались другим. Главным для него было добросовестно выполнить свою работу. Унаследовал он и широту интересов отца: вроде бы всю жизнь с головой поглощенный инженерным делом, Шухов всегда находил время для искусства, спорта и иных увлечений.
Владимир с отличием окончил Пятую классическую гимназию в Петербурге. Даже его ученические «недочеты» были выдающимися: например, в четвертом классе он вместо традиционного решения теоремы Пифагора предложил свое оригинальное. Преподаватель снизил ему балл «за нескромность».
Школой раннего взросления для Шухова стала самостоятельная жизнь в столице: он не поехал с семьей в Варшаву, куда Григорий Петрович получил назначение. В 25 лет построить первый в стране нефтепровод, контролируя весь процесс от начала до конца, – такое мог сделать только человек, с юности привыкший решать все вопросы самостоятельно.
После гимназии Шухов поступил на инженерно-механическое отделение Императорского московского технического училища (ныне МГТУ имени Баумана). В годы учебы Шухов придумал паровую форсунку, позволявшую распылять мазут, чтобы использовать его как горючее топливо. Это было его первое большое изобретение. Примечательно, что, издавая в конце 1890-х свою книгу «Основы фабрично-заводской промышленности», великий ученый Дмитрий Менделеев счел нужным поместить на обложку чертеж именно этой студенческой работы русского инженера.
По окончании училища его руководство предложило Шухову отправиться вместе с профессорами на Всемирную выставку 1876 года в американской Филадельфии для ознакомления с новинками техники. Такие приглашения делались в исключительных случаях, но Шухов и был исключительным.
Молодой инженер, с одной стороны, восхищался деловитостью американцев и легкостью, с которой они внедряли самые смелые идеи. С другой – замечал, что многим проектам не хватало точного научного расчета: в погоне за скорой прибылью они создавались практически на глаз. «Сначала сделаем машину, а потом будем устранять ее недостатки», – объясняли Шухову американские изобретатели. Для него же уже тогда технические конструкции были своего рода произведениями искусства: они должны были не просто выполнять какую-то функцию, а выполнять ее оптимальным и самым изящным образом.
К примеру, мост (которых Шухов за жизнь спроектировал несколько сотен) может быть надежным, но при этом излишне громоздким, с чрезмерным запасом прочности, перерасходом строительного материала и, в конце концов, некрасивым. Шухов же в своем инженерном искусстве был подобен художнику-минималисту, убирающему с картины все лишнее. Но, для того чтобы убрать лишнее из чертежа, требуется не только чувство стиля, но и точный математический расчет. Это был конек Шухова – он проектировал вещи, которые были максимально прочны, максимально просты и максимально дешевы.
Шухов пробыл в Америке год и имел все возможности там остаться, но это не входило в его планы. С собой на родину он увозил главное приобретение, ценности которого тогда еще не знал: знакомство с инженером-предпринимателем Александром Бари, своим соотечественником, перебравшимся в США в погоне за удачей. Спустя год Бари вернется в Россию, откроет первую в стране инжиниринговую (то есть оказывающую инженерно-технические услуги) компанию, в которой Шухов проработает 40 с лишним лет и реализует почти все свои главные проекты.
А пока Владимир устроился в чертежное бюро управления Варшавско-Венской железной дороги. Ради него он, к удивлению знакомых, пренебрег несколькими солидными предложениями: петербургский математик академик Пафнутий Чебышев звал его к себе ассистентом; в свою лабораторию приглашал и преподаватель Императорского технического училища, будущий «отец аэродинамики» Николай Жуковский.
Но Шухов шел своим путем. Его влекло практическое инженерное дело. Железные дороги в те годы были одной из самых бурно развивающихся отраслей, и здесь он мог применить свои навыки. Не все поняли логику Владимира, когда он, работая в чертежном бюро, стал вольнослушателем Военно-медицинской академии. Но Шухов считал, что изучение человеческого тела – совершенной в своей сложности и эффективности конструкции – позволит ему по-новому взглянуть на конструкции неодушевленные: мосты, перекрытия, башни и тому подобное.
В 1877 году Бари предложил Шухову выполнить первый заказ – построить для развивавших свой бизнес в России братьев Людвига и Роберта Нобелей 10-километровый нефтепровод в районе Баку – от месторождения в поселке Балаханы до так называемого Черного города, где помещались сотни нефтеперерабатывающих предприятий.
Баку в те годы был охвачен нефтяной лихорадкой: тысячи предпринимателей разного калибра пытались обогатиться на черном золоте. Технологии были примитивными: нефть поднимали тартанием (при помощи цилиндрического сосуда-желонки с клапаном внизу), а то и просто бурдюками, заливали в деревянные бочки и везли к месту переработки на повозках. Транспортировка порой обходилась дороже самого продукта. Нефть добывали тогда только ради керосина, использовавшегося в фонарях и горелках. С мазутом еще толком не знали, что делать, и порой выливали в овраги. И лишь та самая студенческая форсунка Шухова делала из него хорошее горючее.
Шухов был уже, что называется, «в теме» и, прибыв в Баку, в сжатые сроки спроектировал и построил трубопровод, внимательно контролируя каждый этап процесса. Отталкиваясь от американских образцов, он значительно усовершенствовал конструкцию, принимая во внимание не только физические параметры нефти, но и ландшафтные и климатические условия, которые порой игнорировали американцы, из-за чего с переменами погоды их нефтепроводы начинали перекашиваться, расстыковываться и лопаться.
Начало трассы трёхкилометрового нефтепровода в городе Батуми от резервуарной станции Нашауера. Построен по проекту Владимира Шухова (1886)
Поняв, что нефтепровод может уничтожить их бизнес, его строительству постоянно мешали извозчики, устраивая поджоги и прочие пакости, пока компания не наняла специальную охрану.
Уже в качестве главного инженера «Технической конторы инженера А.В. Бари» Шухов выполнял заказы и от других нефтепромышленников. Он не просто проектировал нефтепроводы, он разработал теорию нефтепроводов – научную базу, позволявшую строить их самым эффективным образом. Отказавшись в свое время сосредоточиться на теоретической математике у академика Чебышева, Шухов всю жизнь настаивал, что математический расчет – основа всех проектов.
Резервуары Товарищества пароходства «Лебедь» в Царицыне на Волге. Построены по проекту Владимира Шухова строительной конторой инженера Александра Бари (1882)
Погружаясь в проблему, Шухов всегда находил множество смежных задач. Так, он спроектировал цилиндрические резервуары для хранения нефти – до него они были кубической формы. Шухов рассчитал, что форма цилиндра позволяет вмещать больше нефти и быть конструкции более прочной при меньших расходах на строительные материалы.
Следующим его шагом стало создание речного нефтеналивного судна (танкера) для транспортировки черного золота по Волге. У фирмы Бари появилась даже своя верфь под Царицыном (ныне Волгоград), где корабли легко и удобно собирались, как конструкторы, по шуховским чертежам.
Шухов не стремился проектировать что-то уникальное, неповторимое, чтобы прославиться. Наоборот, ему хотелось создавать вещи, которые можно было бы воспроизводить массово, причем наипростейшим способом. Что до тщеславия, то в те годы газеты, докладывая об очередном достижении фирмы Александра Бари, называли имя ее владельца, но самого изобретателя упоминали гораздо реже. Даже помощник Шухова, технолог Григорий Суворов, чаще попадал в репортажи. Но главного инженера не беспокоило пребывание в тени.
Шухову неоднократно приходилось слышать, что Бари эксплуатировал его талант. На это наш герой с улыбкой отвечал, что эксплуатация была взаимной, так как он вынуждал Бари реализовывать свои самые необычные инженерные замыслы.
Одно из главных изобретений Шухова для нефтяной промышленности долгое время оставалось неоцененным. В 1891-м он запатентовал устройство для крекинга – разложения нефти на фракции: бензин, газолин и т. д. Этими фракциями в те годы мало кто интересовался, и только с развитием автомобильной промышленности на них появился спрос. Спустя четверть века после Шухова крекинг был заново открыт в Америке. Узнав, что русские их опередили, представители Standard Oil побывали в Москве, где изучили чертежи Шухова, но признать его первооткрывателем отказались. Но справедливость все же была восстановлена решением Международного патентного суда.
Первый завод по шуховской технологии, «Советский крекинг», был открыт в Баку 30 с лишним лет спустя после изобретения – в 1932 году.
Реклама котлов конструкции В. Г. Шухова (1895)
Фирма Бари была не только первым в России проектным бюро с постоянным штатом специалистов (прежде под каждый проект собиралась отдельная команда), она, как уже говорилось, владела верфями, а также среди прочего котельным заводом в Симоновой слободе в Москве. Завод выпускал паровые котлы оригинальной шуховской конструкции (еще одно важное изобретение инженера), а кроме того, стал экспериментальной площадкой, на которой Шухов опробовал свои архитектурные идеи. Корпуса завода стали прообразами павильонов, которыми он в 1896 году потряс посетителей Всероссийской промышленно-художественной выставки в Нижнем Новгороде.
Шухов спроектировал несколько зданий с крышей в виде сетки из стальных пластин, подпираемых высокими мачтами, ротонду с перекрытием в виде стальной мембраны и первую в мире гиперболоидную башню с резервуаром для воды наверху.
Водонапорная башня, построенная по проекту инженера Владимира Шухова для Всероссийской промышленной и художественной выставки в Нижнем Новгороде – первая в мире гиперболоидная башня (1896)
Архитектура не была специальностью Шухова, он смотрел на нее с инженерной точки зрения. Но на Нижегородской выставке его сооружения затмили проекты профессиональных архитекторов. Ажурные павильоны и их своды казались хрупкими и ненадежными, но они были результатом точнейших расчетов Шухова и потому прочнее обычных зданий.
Гиперболоидные башни – то есть строения из секций в форме гиперболоида – стали самым знаменитым произведением Шухова. Гиперболоиды будоражили воображение нашего героя еще со студенческих времен, а момент, когда он наконец воскликнул: «Эврика!», произошел благодаря его домработнице. Убираясь, она перевернула плетеную корзину для бумаг вверх дном и поставила на нее тяжелый цветочный горшок. Шухов увидел, что легчайшая конструкция удерживает вес, намного превышающий ее собственный, и попробовал сесть на перевернутую корзину – она выдержала и его.
37-метровая башня, показанная Шуховым на выставке, держала резервуар в 100 с лишним тонн воды. Она воплощала все главные принципы шуховского инженерного подхода: простота конструкции, легкость сборки (80 одинаковых профилей), дешевизна, прочность. В отличие от башен с глухими стенами, она была очень ветроустойчива. Казалось, что она состоит из гнутых линий, но на самом деле линии были прямые. После выставки ее купил меценат-промышленник Юрий Нечаев-Мальцов и установил в своем имении Полибино у Куликова поля – там ее можно видеть и сегодня.
Шухов спроектировал около 200 подобных башен – на Оке, в Краснодаре, в Днепровском лимане (Аджигольский маяк), но самой известной остается башня на Шаболовке. Его архитектурные идеи подхватили в Японии (108-метровая гиперболоидная башня в Кобе), Австралии (309-метровая телебашня в Сиднее), Китае (600-метровая телебашня в Гуанчжоу) и других странах.
67-й том из серии книг "Великие архитекторы" посвящён Владимиру Шухову
Гиперболоидную форму в начале ХХ века стали использовать и в строительстве мачт военных кораблей, например, русских броненосцев «Андрей Первозванный» и «Император Павел I»; более массово их использовали в американском флоте.
В архитектуре Шухов прославился также как создатель прочных легких, воздушных сводов: крыши дебаркадера Брянского (ныне Киевского) вокзала, системы перекрытий Пушкинского музея и Высших женских курсов (ныне главный корпус Московского педуниверситета). Шухов со свойственной ему склонностью искать универсальную теоретическую базу для технологии создал теорию арочных ферм, изложив ее в книге «Стропила» (1897).
Распространенное мнение о том, что Шухов участвовал в проектировании перекрытий Верхних торговых рядов (ныне ГУМ), оказалось спорным: историк искусства Илья Печенкин показал, что эта работа в начале 1890-х была сделана инженерами Товарищества Санкт-Петербургского металлического завода и имени Шухова нет в официальных документах. В те годы он был известен как специалист по нефтяной промышленности, а не архитектор.
Объем работ Шухова был столь велик, что казалось, он живет, не отрываясь от чертежного стола. В действительности же он был человеком разнообразных увлечений, и у него хватало времени и на семью, и на искусство, и на спорт.
Дебаркадер Брянского (ныне Киевского) вокзала в Москве образца 1918 года – пример легких, но прочных конструкций Шухова
Шухов был заядлым шахматистом и велосипедистом – однажды выиграл московскую велогонку, проходившую в Александровском манеже. Он любил фотографировать, в том числе в стереоскопическом формате, и оставил после себя большой архив великолепных снимков и с исторической, и с художественной точек зрения. «Я по профессии инженер, а в душе – фотограф», – говорил Шухов.
В молодости у него был роман с Ольгой Книппер, впоследствии ставшей женой Антона Чехова. Когда Шухову было 33, в воронежской командировке он познакомился с 18-летней Анной Мединцевой, дочерью врача, работавшего на железной дороге. Через два года он привез ее в Москву, однако властная мать инженера не дала благословения на брак, считая бедную воронежскую дворянку недостаточно хорошей партией. Но Шухов не желал терять свою любовь, и пять лет с Анной они прожили в гражданском браке.
Только после рождения первого ребенка, дочери Ксении, грозная Вера Капитоновна смягчилась, и венчание состоялось. Всего у Владимира и Анны родилось пятеро детей: две дочери и три сына. Говорят, Шухов был изрядный ревнивец и вообще мог вспылить по пустякам, но быстро спохватывался и возвращался в благодушное состояние.
До революции Шухов был богат: хоть он и оставался работником Бари, но платил хозяин щедро. Первым приветом от новой власти в 1917-м стал снаряд, пробивший стену его дома на Смоленском бульваре, когда большевики захватывали Москву.
Вскоре Шухова выселили из собственного дома, но репрессировать не стали: ценный кадр, мог пригодиться. Фирму Бари национализировали (ее основатель умер от инсульта еще в 1913 году), но Шухова оставили на должности главного инженера. Своей неприязни к большевикам наш герой не скрывал (его сын Сергей воевал в Гражданскую войну у Колчака), но, когда в 1919-м те предложили ему спроектировать гигантскую радиобашню для трансляции коммунистических идей на весь мир, Шухов согласился.
Он считал, что нужно работать в России при любой власти. Своих новых начальников-большевиков он называл «невежественными людьми с красными книжками, преследующими непонятные цели», но от эмиграции отказался, хотя прославленного инженера готовы были принять и Европа, и Америка.
В первоначальном проекте башня была высотой 350 метров, и поставить ее предполагалось в самом Кремле. Почти на 50 метров выше Эйфелевой, она весила вчетверо меньше ее – знаменитая шуховская экономичность пришлась как нельзя кстати при дефиците металла. Кстати, дореволюционным сановникам дешевизна проектов Шухова порой, наоборот, претила – негде было, как сейчас бы сказали, «отпилить».
Вскоре выяснилось, что даже на такой легкий вариант металла в стране нет, поэтому инженер сократил высоту башни до 148 метров. Ставить ее решили не в Кремле, где колокольня Ивана Великого могла наводить помехи на радиосигнал, а на тогдашней окраине города, на Шаболовке.
Знаменитая Шуховская башня на Шаболовке, которая была символом советского телевидения до появления Останкинской, 1920-е
При монтаже башни произошла авария – то, чего никогда прежде не случалось у Шухова. «Риск при выполнении заказа исключался, – писал он в свое время. – Разрушение конструкции – это не только убытки конторы, но и потеря моего инженерного авторитета, потеря возможности самостоятельного творчества, а значит, конец творческой жизни».
Но тут лопнули стальные тросы при подъеме очередной секции: двое рабочих погибли, вся конструкция была повреждена. И речь шла уже о конце не только творческой, но и физической жизни: заподозрив в старом инженере вредителя, чекисты пообещали его расстрелять, если случится еще одна неполадка. Шухов довел проект до конца: в 1922 году радиобашня заработала. Хотя, как уже говорилось, он построил около 200 подобных гиперболических сооружений, именно эту башню называют Шуховской. В середине ХХ века, пока не открыли Останкинскую, башня Шухова была символом советского телевидения.
Футуристический вид этой башни повлиял на писателя Алексея Толстого до такой степени, что в своей знаменитой повести он назвал прибор инженера Гарина «гиперболоидом», хотя знал, что на самом деле это параболоид.
По словам Сергея Шухова, сына инженера, также ставшего ученым, «несколько раз отец был на волоске от уничтожения». И все же, несмотря на дворянское и буржуазное прошлое, вызывавшее подозрения у коммунистов, Шухов вошел в научную элиту СССР, став в конце 1920-х почетным членом Академии наук и получив Ленинскую премию. Все права на свои изобретения он передал советскому государству. Кстати, об этих правах он не особо заботился и до революции: из более чем сотни изобретений он удосужился запатентовать лишь полтора десятка.
Несколько лет Шухов возглавлял комитет Госплана по нефтепроводам, курировал строительство канала Москва–Волга, спроектированного его учеником Константином Купаловым-Ярополком. Одной из последних работ Шухова стало выпрямление «падающего» минарета медресе Улугбека в Самарканде. По причине занятости он лично не присутствовал при выполнении работ, и это было редким исключением в практике Шухова, который всегда контролировал реализацию своих проектов.
До глубокой старости он сохранял ясность ума и бодрость тела и умер в 85 лет в результате несчастного случая. Когда Владимир был еще маленьким мальчиком, его мать видела страшный сон, в котором он был весь охвачен пламенем. Она помнила этот сон и билась над разгадкой его смысла, но не предполагала, что он сбудется буквально.
Шухов, как и всякий гений, имел несколько безобидных причуд: любил протирать руки спиртом или одеколоном, борясь с микробами, а электрическому свету предпочитал свечи. Однажды, ложась спать, он пролил на себя одеколон и в этот же момент опрокинул свечу. Загорелась ночная рубашка, и старый ученый получил серьезные ожоги. Врачи не смогли спасти его, и 2 февраля 1939 года он скончался.
Некоторые из башен Шухова стоят и сегодня, некоторые – например, пять из шести высоковольтных опор на Оке – были разрушены благодарными потомками. В середине 2010-х тучи сгустились и над самой знаменитой, шаболовской. Начались разговоры о ее демонтаже из-за ветхости, но после выступлений известных архитекторов и экспертов башню решили сохранить.
Шухов был инженером в самом высоком смысле этого слова: человеком, чье воображение работало без устали, для которого любая задача была увлекательной интеллектуальной головоломкой. И делом чести для него было найти решение самое простое и красивое. «Что красиво смотрится, то прочно», – говорил он.
Автор текста: Александр Зайцев
Источник: postmodernism