"Столько лет я спорил с судьбой ради этой встречи с тобой..." Но всё было напрасно?
Судьба – ломаная линия в броуновском движении за наши "права" на несчастную "жизнь", на рабский труд, на приют в доме-интернате, на убежище, на бегство, на измены.
От чего ломаная? От измен. Мы измен-чивы – мы изменяем, предаём.
Спор – измены и предательство. А с кем спорим и кому изменяем? Спорим со «смертью», изменяем «смерти». Ради радостной (?) встречи с кем? Со «смертью» - со счастьем.
Мы спорим, изменяем - занимаемся любовью со «смертью». Чтобы однажды (один раз) всё таки не изменить, не предать – встретиться с самим собой (=со «смертью»).
Столько лет я спорил с самим собой (=с судьбой, со «смертью») – занимался «любовью» с самим собой (=убегал от самого себя). И всё ради чего? Ради одного единственного согласия с самим собой.
Я всё время говорил «нет» (и был несчастен), чтобы однажды сказать «да» (стать счастливым). Происходит торжественная встреча (венчание?) со счастьем – со «смертью» - с самим собой. Встреча начала с концом, альфы с омегой.
А почему напрасно? Потому что "смерти", как таковой, нет. Нам не с кем (не с чем) встретиться. Мы всю жизнь изменяем тому, чего нет. Мы убегаем от того, чего нет - от своей тени (от своего образа и подобия) - от "человека".
Иначе говоря, "смерть" - это мы сами. Но мы - "смерть" для всего нашего окружения (=для "себя"), но не для "самого себя". Мы всю жизнь безжалостно убиваем всех в нашем окружении. Но никогда не можем убить "самого себя". Мы - бессмертны, мы - Кощей Бессмертный.
Наша смерть - "на конце иглы" - "сейчас" (=всегда). Мы "мертвы" сейчас (=всегда). Умирать (в этом смысле) просто некому. Никто (=мы) не живёт. Никто (=мы) не меняется (=не изменяет, не предаёт).
"Человек" - наша "смерть". Но эта смерть - лишь в нашей уме, в нашем воображении. Мы придумываем себе смерть только ради того, чтобы иметь смысл жизни. Чтобы было с кем спорить, кому изменять. Чтобы было кого предавать.