Летние вечера в Италии бывают ужасно уютными. Тёплое солнце последними оранжевыми лучами играло в виноградной листве. Узкая улочка Санта-Катарины едва ли давала разъехаться двум мотоциклистам, но позволила разместить парочку столиков возле домашнего кафе.
По тенистой улице неспешно прогуливался элегантно одетый мужчина. Тёмно-синий полосатый пиджак он закинул за плечо, а чёрные лакированные ботинки стучали каблуками по вымощенной крупной брусчаткой дороге, гулким эхом разнося звук по всему переулку. Он почти прошёл мимо кафе, но обернулся на витрину и остановился, изучая нарисованных чертенят, разводящих костёр под широким плоским блином. Вывеска выше гласила: Pizza Diabolicamente Deliziosa!
Мужчина усмехнулся, вернулся назад и занял место за столиком, повесив пиджак на спинку стула. Взял со столешницы старомодный бронзовый колокольчик и несколько раз отрывисто позвонил. Через минуту из двери показался преклонных лет человек, вытирающий руки широким белым полотенцем. Взглянул на посетителя, и лёгкая тень пробежала по лицу. Но тут же с широчайшей улыбкой отозвался:
– Один момент, сеньор!
Человек на мгновение снова скрылся внутри заведения и вернулся с книжечкой в руках. Подошёл к гостю, положил меню на столик.
– Желаете сначала аперитив?
Но вместо ответа посетитель повернулся к своему пиджаку. Порывшись во внутреннем кармане, достал пыльную бутылку вина и поставил на круглую столешницу.
– А у меня с собой, знаете ли. Не хотите присоединиться?
– Кхм, нет, спасибо, – озадаченно сказал хозяин кафе. – Вы будете пиццу или пасту?
– Ох, ну хватит уже, Люци! Ну прошу тебя! – посетитель умоляюще всплеснул руками. – Я, может, и младше, но не идиот. Ну в самом деле!
Пожилой человек помрачнел, придвинул ногой стул и уселся рядом.
– Узнал-таки?
– А ты сомневался?
– Надеялся, честно говоря.
– Оставь надежды, всяк меня,.. – назаретянин запнулся, безуспешно подбирая красивое окончание, махнул с досадой, снова повернулся к пиджаку. Достал из того же кармана два высоких хрустальных бокала на тонкой ножке и выразительно посмотрел на Люцифера, тот обречённо кивнул. Иешуа разлил по бокалам рубиновый напиток, поднял свой.
– За отличный вечер в отличной компании!
– Не чокаясь, – хмуро буркнул Князь Тьмы, залпом выпил свою порцию и протянул бокал за добавкой.
– Кстати, сбрось ты пенсионера этого, не идёт тебе. Ей-богу.
Люцифер хмыкнул, поднял руку и звонко щёлкнул пальцами. Непритязательный наряд хозяина кафе разошёлся по швам, опадая лоскутами. Под ним показался чуть потрёпанный чёрный смокинг, рубашка с расстёгнутым воротником-стойкой и бабочкой, свисающей на грудь чёрной лентой. Пожилое лицо чуть вытянулось, морщины начали стремительно разглаживаться, обозначая высокие худощавые скулы. Кожа на лысой голове зашевелилась, и из неё полезли тонкие струйки светлых волос, постепенно обрамляя его ястребиный профиль непослушными локонами. Спустя несколько секунд на Иешуа смотрела почти полная его копия, немного более загорелая и с пепельно-белыми кудрями, очень эффектно оттенявшими этот самый загар.
– Ну вот, совсем другое дело. Смотреть на себя в старости... Такое себе удовольствие.
– Ты собрался постареть?
– Ну знаешь, когда-то я представить себе не мог, что буду тебя по всей Земле разыскивать.... Кстати, а ты почему один тут? Неужели Великий и Ужасный теперь прислуживает людям?
– Кто меня сдал?
– Никто. Разве что Алчность немного помог с регионом, но поверь, у него не было особого выбора.
– Да уж, зная тебя, охотно верю, – усмехнулся Люцифер и снова приложился к бокалу.
– Послушай, Еша, всё-таки зачем ты вернулся?
– Знаешь же наверняка, Люци, меня призвали, – с лёгкой улыбкой ответил Иешуа.
– Да, ты говорил, но назови мне того великого мага, кто смог призвать самого тебя.
– Ну, я немного, как здесь говорится, подтасовал карты.
– То есть ты сбежал?
– Мне стало скучно.
– Ты сбежал от Отца, – продолжил Люцифер и достал из воздуха тлеющую сигару.
– Тебе-то что? Сам сбежал.
– Меня изгнали.
– А нечего было спорить с Отцом про неподъёмный камень. Тебе отдали в управление целый мир. Да, население своеобразное, не всегда послушное, но ведь весело, поди, – сказал Иешуа, наполняя подставленный бокал.
Люцифер усмехнулся.
– Да и Отца дома нет, – добавил назаретянин.
– Нет? А где же он? – оживился собеседник. – В моём мире его нет. Я бы знал. Значит, он здесь. Не боишься столкнуться?
– Что он мне сделает? – возразил Иешуа.
– Ты, гляжу, осмелел. А помнишь, как впервые заглянул ко мне в гости? Помнится, сразу после воплощения...
– После казни, – хмуро поправил назаретянин.
– А? Да. После неё, точно. Мы тогда в первый раз встретились.
– И в единственный до сего дня.
– Ну, ты по своей воле остался с Отцом. Вот и досталось тебе заданьице.
– Мне некуда было сбегать.
– Не думаю, что дело в отсутствии места. Кстати, ты же тогда почти провалился, – Люцифер пристукнул ладонью по столу и рассмеялся. – Эта история с воскрешением. Ты вроде должен был просто помереть на кресте и всё. Зачем тело унёс?
– Угу, должен был. Искупление и всё такое. До сих пор не понимаю, Отец сам наложил то первородное проклятие, почему снимать должен был я? Но ты знаешь, как скучно лежать в склепе и притворяться мёртвым? Думаешь, думаешь... А что ещё тебе остаётся? Всякая глупость в голову лезет. Я вот есть хотел, поджаренного хлеба с сыром. Причём именно из коровьего молока… м-м-м. Отлежал пару или тройку дней, решил, что хватит. Задумался, встал и ушёл. А тело, да... тело оставить забыл. У Отца какие-то планы были, зачем-то хотел его оставить людям.
– Ха! А ты унёс, ха-ха! – Люцифер рассмеялся. – Вот ты догадался прямо в нём явиться ко мне. Пусть уже и без защиты Отца, но ведь всё равно ж тело сына божьего! Помнишь, как оно горело?
– Ещё как помню, – согласился Иешуа. – Сам едва в нём не сгорел.
– Но я же успел тебя вытащить. Зато каков фейерверк был?! Никогда подобного ни до ни после не видел.
Люцифер вновь протянул пустой бокал:
– Божественный нектар. Даже не замечаешь, как пьёшь. Сейчас такого вина не найдёшь. Где берёшь?
– Сам делаю.
Иешуа по примеру русских казаков в Париже поставил пустую бутылку под стол и опять полез во внутренний карман пиджака.
– Ты с собой все свои запасы носишь? – удивился дьявол.
– А что? – удивился в ответ назаретянин. – Дома нет, где хранить?
– Оглянись, – возразил Люцифер. – Я отсюда, даже не вставая, вижу купола сразу двух церквей, а в конце улицы часовня. Вот же твои дома.
– Ну... во-первых, в основном это дома моего Отца, – Иешуа разлил карминовый напиток. – А во-вторых, доверить алкоголь попам? Да ты шутишь?!
Ответом ему был вежливый смешок.
– Так к чему ты вспомнил мой визит?
– Помнишь, что ты сказал мне первое, когда только вошёл в мой дом?
– Что я не хочу возвращаться к Отцу?
– Именно! – воскликнул Люцифер. Он надул щёки, выпустил два идеальных колечка дыма и продолжил: – Не кажется, что тебе пора начать жить своей жизнью?
– Мне кажется, что ты лезешь не в своё дело.
– Не дерзи, младшенький. Думать о чем-то серьёзнее предстоящего обеда – не твоё. Но ты всё-таки подумай. Нет, я не предлагаю тебе бунтовать. Отцу до старческого слабоумия и немощи ещё далеко, да и ты, в отличие от меня тогдашнего, давно вышел из подросткового возраста. Но сколько же можно сидеть возле папиной коленки?!
Иешуа очень захотел ударить Люцифера, да посильнее. Именно сейчас, пока тот мечтательно рассматривал стремительно темнеющее небо.
– Ну и в какой мир предлагаешь мне сбежать от него? К тебе, что ли, податься?
– Отец упаси! – Люцифер замахал руками, едва не расплескав вино и не выронив сигару. – На кой ты мне там такой нужен! Чем тебе не нравится этот мир? – и он в театральном жесте развёл руками.
Иешуа поперхнулся.
– Ты предлагаешь мне захватить любимый мир Отца?
– А что такого? Он его любит скорее по привычке. Да, согласен, этот ему удался лучше предыдущих. Но на сегодняшний день он превратил его в какой-то испытательный полигон, и что от него хочет, перестало быть понятным уже давно. А теперь посмотри внимательнее. Войны, голод, разорение, несправедливость… Лицемерие и ненависть наполняют воздух. В некоторых городах кроме них и дышать-то нечем. Ты со своим обострённым чувством справедливости,.. – на этих словах Иешуа нервно усмехнулся, но Люцифер продолжил: – Что? Мне кажется, ты вполне способен поправить дела. К тому же вспомни ту затею Отца с твоим искуплением, вернее, её продолжение. Ведь планировалось второе пришествие и установление нового царства...
– Ага-ага, и мир во всём мире. Ты стал поддерживать идеи Отца?
– Некоторые стоит.
– Только там ещё что-то про Армагеддон и войну с твоим потомством и тобой. Я не хочу с тобой драться.
– Я тоже, – ответил Люцифер, со вкусом затягиваясь сигарой.
– Тогда предлагаешь провокацию? Постановку?
– А почему и нет? – старший брат откинулся на спинку стула и заинтересовался сизым сигарным
дымом, уходящим в чёрное небо с икринками звёзд.
Иешуа тоже заинтересовался, но ненадолго. Достав новую бутылку, он спросил:
– А тебе-то эта афера зачем?
Люцифер пожевал губу и ответил:
– Я хочу стереть из этого мира любое воспоминание о себе.
– Неожиданное желание, – поразился назаретянин. – Можно узнать, почему?
– Да ты видел, что мои поклонники творят?! Вконец осатанели. Раздражает, знаешь ли.
В задумчивом молчании братья одновременно отпили из бокалов.
– Интересно, а что скажет Отец, если узнает, – задумался Иешуа. – Прибьёт же.
– Если правда интересно, можешь сам у него спросить, – отозвался Люцифер и кивнул в другой конец улочки.
Из-за угла жёлтого дома с зелёными ставнями с палками для скандинавской ходьбы выходил высокий старик в льняном костюме, таком белом, что казалось, он светился. Брови Иешуа взлетели вверх.
– Позёр, – едва слышно прошептал он, но Люцифер услышал и усмехнулся.
Бог подошёл к столику братьев и великолепно поставленным басом произнёс словно со сцены:
– Приветствую вас, сыновья мои!
– Ты следил за мной? – спросил назаретянин.
– Пути Господни неисповедимы, – ответил Бог.
– Пап, сбавь пафос, – ответил Иешуа. – Мы здесь одни.
– Не дерзи, младшенький.
Бог обогнул сидящих и уселся на незамеченный ранее стул у стены, палки прислонил к высокому римскому вазону, невесть откуда взявшемуся у двери кафе. Казалось, Санта Катарина стала немного шире.
– Пьёте? – сурово спросил Бог.
Люцифер неопределённым жестом поднял свой бокал, мол, да, балуемся.
– Так и мне налейте, – он протянул к Иешуа руку с бокалом (откуда он его только достал?).
– Апокалипсис, говорите, – Бог откинулся на спинку стула и пригубил вина. – Хм, недурно. Рад, что хоть что-то у тебя получается как надо.
Иешуа возмущённо отвернулся к противоположной стене.
– Отец, не стоит, – начал было Люцифер, но Бог его перебил.
– Это не важно. Я про Конец Света. Вы знаете, возлюбленные сыновья мои, я, пожалуй, поддержу, – он сделал глубокий глоток и продолжил: – Здесь так много церквей, часовенок. Ужас просто. Они так фонят. Я вас плохо расслышал, но про голод, несправедливость, лицемерие и прочее мне понравилось. А ещё про любовь по привычке. – Бог резко опустил бокал на стол и поднялся. – Поэтому ты, Люцифер, пойдёшь со мной, а ты, – он показал пальцем на второго сына, – задержишься. Полынь подготовишь. Я дам тебе знак.
– Отец, но я... – вновь начал было говорить Люцифер, но Бог вскинул руку и сын умолк.
Иешуа показалось, он видел молнию. В стороне от их столика взметнулся невидимый вихрь. Пустая бутылка под столом покачнулась, упала и покатилась вниз по улице, громко звякая о булыжники мостовой. А на двух братьев смотрело светящееся холодным голубым светом окно. Впрочем, остальных посетителей кафе это, кажется, ничуть не смущало.
Старик направился в сторону мерцающего портала, бросив через плечо:
– Я жду, Люцифер. – и скрылся в портале.
Князь Тьмы удивлённо и даже немного растерянно посмотрел на Иешуа, но послушно поднялся и двинулся было за отцом. Назаретянин чуть сузил глаза вслед удаляющейся спине Люцифера. Схватил со стула пиджак, вскочил и в два шага оказался возле него.
– Куда же ты, братец? А попрощаться?
Он развернул его к себе и неожиданно крепко обнял.
– А я считаю, что тебе ещё рановато домой, – едва уловил шёпот Люцифер.
В этот миг по телу Иешуа пробежала дрожь, тёмные кудри начали стремительно светлеть, а лицо, наоборот, покрываться лёгким загаром. Столь любимый им синий костюм в серебряную полоску поплыл, меняя форму и чернея на глазах. Такие же изменения происходили и с Люцифером. Только его волосы потемнели, на лицо легла благородная бледность английского аристократа, а потрёпанный смокинг с распущенной бабочкой превратился в элегантный костюм.
И заняло всё это не более нескольких секунд.
– Теперь я прекрасно тебя понимаю, среди них есть хорошие люди, и гораздо больше, чем считает Отец, – скороговоркой прошептал Иешуа, не отпуская брата. – Я попробую отговорить его, потяну время, а ты пока...
Он отстранился, оглядел свою копию, а затем вдруг вздохнул полной грудью и, прищурившись, с улыбкой посмотрел на бесконечное звёздное небо.
– Поищи причину, дай мне достойный повод, и мы спасём этот мир. Ведь, несмотря ни на что, тут чертовски хорошо, согласись?
– Отец тебя убьёт, когда узнает, – одними губами ответил пораженный Князь Тьмы.
– Вот и поторопись, Спаситель мой. Только на тебя уповаю.
Назаретянин подмигнул Люциферу и скрылся в мерцающем портале.