Космические системы военного назначения. США. 1987г
Документальный фильм: Космические системы военного назначения Год выпуска: 1987 года Производство: Киностудия Министерства Обороны СССР
Документальный фильм: Космические системы военного назначения Год выпуска: 1987 года Производство: Киностудия Министерства Обороны СССР
Ещё в далёком 1956 году советский Уголовный розыск располагал весьма любопытным документом, который составили оперативные работники 9-го отдела, и в котором содержались сведения о 600 «жриц любви», работающих в Ленинграде (это только те, кого удалось вычислить в ходе «оперативных мероприятий»). Выяснилось, что путаны находят клиентов на вокзалах, в городских скверах, а также в дорогих ресторанах и кафе.
По материалам исследования ленинградских оперативников, сам процесс работы практически не отличался от такого же в других странах — девушки приглашали клиентов к себе домой либо в специальный притон — чаще всего он располагался в квартире какой-нибудь старенькой бабушки, которая тоже имела с этого доход. Ещё можно было устроить секс в машине такси (шофёр был в курсе и уходил на время встречи), или даже просто в тихом подъезде, на лестнице или в глухом дворе (которых в Ленинграде было множество).
Стоимость услуг «ночных бабочек» в пятидесятые годы составляла от 25 до 100 рублей, что в пересчете на послереформенные деньги (после 1961 года) равнялось от 2,5 до 10 рублей. Бутылка водки в СССР (до войны в Афганистане) стоила 2,87, хороший обед в столовой — около рубля, так что сами считайте, мало это или много)
Самое интересное во всей этой истории то, что в отличие от фарцовщиков (которым по советским законам давали реальные тюремные сроки за «спекуляцию»), «девушек по вызову» де юре как бы и не существовало, и не существовало особой статьи именно за занятие проституцией — точно так же, как и в случаях с изнасилованиями и домогательствами, советские менты выдумывали всякие другие статьи, чтобы «не портить самую лучшую в мире статистику». Их привлекали за всяческие «сопутствующие нарушения» — вроде пьянства, шумного поведения, мелкого хулиганства и прочего такого. В общем, ситуация тут не сильно отличалась от других сфер жизни в СССР — руководствовались принципом «жопа есть, а слова нет».
Облавы с последующим их привлечением по «сопутствующим» статьям проводили не только милиционеры, но и всяческие добровольные дружинники, комсомольские отряды и так называемые бригады содействия милиции. Нередко забавные сценки их попадания в милицию можно встретить в советском кино перестроечного времени.
Интересный этап в жизни советских «девушек по вызову» начался примерно в начале 1970-х годов. Согласно исследованиям криминологов, примерно в эти годы появился класс так называемых «элитных», которые работали с иностранцами за валюту. Как и в случае с фарцовщиками, в этом бизнесе была задействована целая инфраструктура, включающая в себя руководство гостиниц, предоставляющее места для встреч, управляющих ресторанами (по чьей протекции выдавалась бронь на столики) и т.д., разумеется все задействованные лица получали часть дохода «работницы».
Примерно в те же годы в КГБ смекнули, что неплохо бы воспользоваться этой ситуацией, после чего многие «элитные», обслуживающие иностранцев, стали работать на КГБ. Задания были самым разными — могли поручить, например, выведать у клиента ту или иную информацию, проследить за кем-то, сделать фотокопии тех или иных лиц или документов и так далее. Ну, либо просто собрать компромат на то или иное лицо.
Связка «путаны-КГБ» особенно плотно работала во времена немногочисленных международных мероприятий, проводимых в СССР, например Олимпиады в 1980 году. Во время Олимпиады завербованные «работницы» работали в московских гостиницах «Россия», «Метрополь», «Интурист», Белград", а еще например в киевской гостинице «Русь» — из Киева к Олимпиаде их всех вывезли всех, оставив только валютных, обеспечив им доступ в закрытую для обычных граждан «режимную» гостиницу.
Немного об иерархии в этом бизнесе. Она появилась именно в советские годы и не сильно отличается от существующей сейчас. Верхнее звено — это, как уже было сказано, «элитные» валютчицы, работающие при дорогих гостиницах. Более низкий ранг — обычные рублевые, чаще всего находящие клиентов в ресторанах, кафе и т.д. и приводящие их к себе домой либо в притон. В отличие от «валютчиц», у этих дам занятие проституцией нередко было дополнительным доходом.
Самой «низшей кастой» считались обычные уличные, вокзальные либо дорожные, так называемые «плечевые» (обслуживающие дальнобойщиков и просто водителей). В «низшей касте» был наиболее высокий уровень ЗППП, а также нередко можно было попасть на криминал — на «клофелинщиц» либо наводчиц воров.
В конце восьмидесятых годов, с началом перестройки, «интердевочки» стали действовать более смело и открыто, нередко вызывая зависть простых советских граждан и даже милиции. Вот что вспоминают про те годы на одном из форумов в рунете:
В 1983-1989 один удар с валютной стоил $50, ночь стоила 200-300… Но то были путаны высший пилотаж (почитайте интердевочку). Девки были экстра-класса, с высшем образованием, со знанием языков, и все стояли на учете спецотдела (залетных не брали).
А вот воспоминания уже не про «валютную элиту», а про дам попроще:
Часто приходили не с пустыми руками к таким женщинам. Тогда деньги у работяги были не только на тупой сeкс, но и на весёлую обстановку. Это в нынешнее время у работяги есть только желание кинуть пару палок и всё, дальше деньги жим-жим, надо ещё и на еду на каждый день оставить. Времена другие нынче — раньше и работа была у всех, и денежки водились свободные.
Примерно в ту же эпоху, с началом политики гласности, многие журналы стали публиковать множество материалов про то, что раньше было под запретом, появилось в том числе и множество забавных материалов про «ночных бабочек»:
Проститутка ( 1926, СССР, Драма )
Годы нэпа. На окраине Москвы счастливо живет семья Тыркиных. Петр работает у мясника-частника Кондратьева. Надежда ведет хозяйство и воспитывает двоих маленьких детей. В том же доме у дальней родственницы Варвары живет сирота Люба. «Тетка» эксплуатирует, бьет девушку, за деньги помогает соседу совратить ее и в конце концов «за упорство» выгоняет на улицу. Здесь Люба попадает в цепкие руки сводни, которая заставляет ее подписать кабальную расписку. Несчастье обрушивается и на семью Тыркиных. Трагически погибает Петр. Оставшись без средств к существованию, Надежда сначала вынуждена сойтись с мясником, а потом пойти на панель. На бульваре она встречается с бывалой проституткой Манькой, которая рассказывает ей о своей судьбе. Когда Манька работала горничной, ее соблазнил сын хозяйки. Выгнанная на улицу, она попала в дом терпимости. Следствием стала венерическая болезнь, от которой Манька лечится до сих пор. Попытка Надежды заработать проституцией не удается. Опасно заболевает ребенок, и в отчаянии она пытается покончить с собой, бросившись в прорубь. Ее спасают. Среди спасителей — Люба, сумевшая вырваться из лап сводни и работающая теперь в пошивочной мастерской при венерологическом диспансере, и ее новый друг — комсомолец Шура. Сводня пытается шантажировать Любу распиской, угрожая рассказать о ее прошлом Шуре. Но Люба рассказывает ему все сама. Шура сочувствует ей и помогает написать письмо прокурору. Притон сводни ликвидирован милицией. Люба и Шура счастливы. Налаживается жизнь и у Надежды: Шура помог ей устроиться в трамвайный парк стрелочницей, дети в садике. А Манька вновь попадает в венерическую больницу.
Режиссер: Олег Фрелих
Актеры: Ольга Бонус,.Марк Донской.,Л. Красина, Иван Лагутин ,Александр Ледащев ,Вера Орлова ,Е. Шереметьева ,П. Тамм ,Е. Теплиц, Е. Ярош
Источник поста - Прекрасное далёко - исторические фрагменты Советского союза.
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Источник поста - Прекрасное далёко - исторические фрагменты Советского союза.
Принято считать, что произошедший 30 лет назад распад СССР вверг советских людей в пучину непривычных им рыночных отношений, а социалистические ценности и идеалы, служившие основой жизни большой страны, обесценились едва ли не одномоментно. Однако это не так. К краху советская идеология двигалась постепенно, и кинематограф служит тому подтверждением.
«Бриллиантовая рука», 1968
В годы «развитого социализма» (1970–1980-е) кино будто бы готовило население к переменам, регулярно показывая героев, гонящихся за материальным благополучием и даже роскошью, людей деловых и изворотливых – тех, кого скоро стали называть бизнесменами.
Кинематографистам, как всем деятелем советской культуры, приходилось совмещать творческие интересы и амбиции с требованиями идеологии. А она предписывала: кино должно учить и воспитывать. Среди пороков, которые полагалось бичевать киношникам, значилось и мещанство – концентрация на личном благополучии, потребительство, вещизм. Сосредоточенные на обустройстве личного быта мещане, стяжатели, а тем более спекулянты выводились в фильмах малосимпатичными, а порой и отталкивающими персонажами. Таковы живущие в роскоши махинаторы из картины «За витриной универмага» (1955), «берущие от жизни все» проходимцы из «Дела "пестрых"» (1958) или спекулянтка по прозвищу «Королева Марго» из «Легкой жизни» (1964).
«За витриной универмага», 1955
Учитывая, что обласканная властью художественная и научная элита зачастую жила в непозволительной для простых граждан роскоши, эту публику тоже позволялось пожурить, как в фильме «Обыкновенный человек» (1956), где оперный певец начинает стесняться своего вещизма перед лицом сурового фронтового товарища и ученого.
Со временем кинообразы советских мещан и подпольных предпринимателей смягчались: из откровенно неприятных типов они сначала стали комичными (Семицветов из «Берегись автомобиля», 1966; Геша и Лелик из «Бриллиантовой руки», 1968), затем уже не такими смешными, а, скорее, драматичными (Доброхотова из «Сладкой женщины», 1976; Полуорлов из «Старого Нового года», 1980), а потом и вовсе здраво рассуждающими о бизнесе людьми, как «дядя Миша» из «Вокзала для двоих» (1982).
«Легкая жизнь», 1964
В середине 1980-х материальное благополучие выше среднего было уже нормой в кино. Семья профессора Кузнецова в «Курьере» имела дома даже такой непривычный простому советскому человеку предмет, как домашний велотренажер, и на нем, как и на других символах материального успеха, внимание уже не заострялось. Это был привычный фон.
Страна, пусть и находящаяся за железным занавесом, испытала сильное влияние эпохи оголтелого потребления, начавшейся в западных странах после Второй мировой войны. Развитие производства, телевидения, рекламы, системы кредитования подсаживало людей на «потребительскую иглу». Пусть и не в такой степени, как на Западе, но и в СССР шли похожие процессы: граждане желали жить в комфорте, и даже вечный советский дефицит многим был не помеха.
«Обыкновенный человек», 1956
Если во времена Сталина киноиндустрия была частью идеологической машины, то к началу 1970-х советское руководство смотрело на нее, как на прибыльный бизнес. Как и всякий бизнес, кино должно было быть ориентировано на покупателя. Чтобы снимать фильмы, интересные широким массам, пришлось немного отпустить идеологические вожжи. В картины стала просачиваться реальная жизнь; в них стало меньше дидактики.
На экраны попало то, что прежде старались скрывать: имущественное расслоение населения. С каждым годом погоня за товарами становилась все более привычной частью советского кинопейзажа. Чего стоит фильм «Нейлон 100%» (1973), выстроенный вокруг переходящего из рук в руки фетиша – нейлоновой шубы, привезенной врачом-нейрохирургом из зарубежной командировки. Очень характерный образ – секретарша Верочка из «Служебного романа» (1977), в отличие от своей начальницы, знающая толк в импортных шмотках.
«Служебный роман», 1977
Даже «Берегись автомобиля», классический советский фильм, осуждающий вещизм, не так прост, как кажется. Хотя наживающийся на торговле «из-под прилавка» Семицветов осуждаем и презираем грубоватым тестем («Тебя посодют, а ты не воруй!»), этот самый тесть охотно пользуется всем, что заработал его зять.
Режиссера Эльдара Рязанова сторонники теории идеологических диверсий (намеренного разложения СССР изнутри) вообще часто критикуют за то, что у него почти в каждом фильме присутствует тема материального благополучия. Ему пеняют, что хотя он и показывал стяжателей людьми смешными, но все же по-своему обаятельными, то есть как бы оправдывал их.
«Берегись автомобиля», 1966
«Спекулянт тоже может быть порядочным человеком», – бросает героиня Гурченко в «Вокзале на двоих». «Я не спекулянтка, я посредник между землей и народом», – утверждает героиня Мордюковой «дядя Миша». При этом она довольно убедительно осуждает недостатки государственной торговли и рекламирует свои достоинства, например, клиентоориентированность.
На фоне царящего в СССР дефицита Запад выглядел потребительским раем, а о произведенных «за бугром» товарах грезили многие советские граждане. Кинематографисты этот интерес умело эксплуатировали. Ни одна другая страна не снимала столько фильмов про заграничную жизнь, как Советский Союз в 1970–1980-е. Причем под заграницей понималась страны не Африки или Азии, а Европы и Америки.
«Вид на жительство», 1972
Это была своего рода игра. Формально кинематографисты показывали зрителю ужасы и гримасы загнивающего Запада. В картине «Вид на жительство» (1972) молодой советский психиатр во время турпоездки остается за границей, но страдает там морально в душных условиях капиталистического мира.
Зритель, однако, охотно смотрел, как режиссеры и актеры смакуют западную бездуховность, обращая пристальное внимание на материальный мир – мир «фирменных» вещей. Предпочтение отдавалось жанрам детектива и политического триллера: «Мертвый сезон» (1968), «Вашингтонский корреспондент» (1972), «Смерть под парусом» (1976), «Мираж» (1983), «Тайна виллы "Грета"» (1984). Западный шик был также неплохо представлен в популярных телесериалах «Рафферти» (1980) и «ТАСС уполномочен заявить» (1984).
«Мираж», 1983
Показанная в этих картинах жизнь для большинства советских граждан выглядела недосягаемой экзотикой. Зато фильмы стран соцлагеря, например, Венгрии и Чехословакии, давали богатую пищу для размышлений о том, что и при социализме люди в принципе могут рассчитывать на высокий «уровень быта». Так, приключения лейтенанта венгерской полиции Капельки («Заколдованный доллар» и другие фильмы этой серии) часто разворачивались в будоражащих воображение советского зрителя интерьерах баров, ресторанов, яхт.
Как говорил Семицветов в «Берегись автомобиля», деньги в СССР никто не отменял, но их могущество все же было ограничено. Даже накопив на вожделенный автомобиль, гражданин мог годами томиться в очереди на его получение. Поэтому особое значение приобретали «связи», подразумевавшие неофициальный обмен одной услуги на другую. При наличии связей автомобиль мог быть получен моментально.
«Заколдованный доллар», 1986
Сегодня «налаживание связей» назвали бы нетворкингом – созданием сети полезных знакомств. Благодаря связям можно было получить все что угодно: от импортного унитаза до повышения по службе. Слова «нетворкинг» советские люди не знали, но вот слово «блат» было на слуху повсеместно.
Комедия «Пена» (1979) по одноименной пьесе Сергея Михалкова как раз замешана на теме связей и обмена услугами. Она показывает преуспевающего советского функционера и, с одной стороны, высмеивает стяжательство и блат, а с другой – подробно живописует детали сладкой жизни. Причем впечатление такое, что, если бы главный герой Махонин случайно не «спалился» на фальшивой докторской диссертации, его жизнь была бы вполне безоблачной, – а в перспективе и командировка в США.
«Пена», 1979
Кстати, через сон функционера об этой самой командировке в фильме неплохо показано раздвоение сознания советского человека. Попав в воображаемую Америку, чиновник считает своим долгом стойко сопротивляться всем соблазнам капиталистического мира, отвергая фирменные напитки, вещи и даже кордебалет, – хотя спокойно окружает себя этими же вещами в своей советской жизни.
Чем отличается жизнь капиталиста от жизни преуспевающего советского чиновника? Только тем, что в СССР чиновник вынужден постоянно хитрить и врать, чтобы обеспечить себе вполне буржуазный уровень благосостояния.
«Прохиндиада, или Бег на месте», 1984
Еще один классический «нетворкер» – герой «Прохиндиады, или Бега на месте» (1984) Сан Саныч Любомудров. У него масса полезных связей, он может «достать» и организовать все что угодно и сам живет в материальном изобилии.
Вышедшая в 1980-м комедия «Старый Новый год» целиком посвящена проблемам мещанства и вещизма. Соседи по дому, пролетарская семья Себейкина и интеллигентская семья Полуорлова одержимы идеей достатка. Отцы семейств вроде чувствуют, что живут как-то не так, и после скандалов и долгих пьяных откровений решают начать «новую жизнь». Но в то, что они действительно это сделают, верится с трудом. Их просветление больше похоже на спонтанный порыв загулявшего человека. Праздники пройдут, хмель отпустит, и все вернется на круги своя.
«Старый Новый год», 1980
В 1980-х тема людей, сосредоточенных на получении материальных благ, граждан, умеющих «крутиться», заполняет экраны.
Главный герой «Добряков», пользуясь талантом убеждения и доверчивостью научных сотрудников Института античной культуры, строит себе быструю карьеру и становится директором института. А должность эта нужна ему, поскольку открывает доступ к материальным благам.
«Добряки», 1979
В «Гараже» показывается, до какой низости советский человек мог дойти в борьбе за частную собственность.
В «Нежданно-негаданно» героиня получает по наследству квартиру, полную антиквариата. Она девушка простая и не знает, что со всем этим делать. Но сразу появляются несколько скользких личностей, для которых нет ничего удивительного в подобном богатстве.
«Гараж», 1979
В крайне популярной картине «Блондинка за углом» (хотя и лукаво заявленной как «фантастическая история») ученый-бессребреник знакомится с жутко деловой продавщицей универсама и через нее попадает в удивительный мир советской буржуазии, состоящий из работников торговли, номенклатуры и прочих полезных людей.
Вышедшее в том же 1984 году «Время желаний» построено на похожей формуле: энергичная и амбициозная женщина втягивает интеллигентного мужа в водоворот чуждых ему материальных и карьерных забот.
«Блондинка за углом», 1984
Так простые трудящиеся могли из фильма в фильм наблюдать удивительную жизнь преуспевающих людей: энергичных, находчивых, наживающих себе целые состояния, порой совсем не нарушая законов. В формально лишенном классов и сословий обществе СССР обнаруживались-таки и классы, и сословия: партийная и прочая номенклатура, работники торговли и вообще все, кто мог с выгодой пользоваться служебным положением, будь он хоть важным работником Внешторга, как в «Странной женщине» (1977), хоть банщиком, как в «Ты – мне, я – тебе» (1977).
Причем если у героев более ранних фильмов – например, заведующего химчисткой, связавшегося с подпольным бизнесом в «Легкой жизни» (1964), или попавшей в среду богемных бездельников героини «Умеете ли вы жить?» (1970) – был выход: выбрать честную жизнь советского гражданина, то персонажи фильмов 1980-х такого выхода словно уже не видят.
«Время желаний», 1984
В 1986-м тему стяжательства подытожил фильм с характерным названием «Нужные люди». Можно вспомнить, что помощник главного героя «Пены» Полудушкин, способный «достать» любой товар или услугу, называл себя «НЧ – нужным человеком, а сокращенно – нужником». В «Нужных людях» из двух ухаживающих за ней мужчин – рабочего парня и директора ресторана – героиня выбирает второго: у него есть деньги и связи.
Во второй половине 1980-х в стране началась перестройка, и деятельность подпольных бизнесменов, цеховиков и прочих начала постепенно легализовываться. От коммунистической идеологии государство отказываться не собиралось, но дельцы получили возможность действовать открыто. В 1988 году появились первые кооперативы в кино – содержание фильмов уже не нужно было тщательно согласовывать с партийным начальством.
«Интердевочка», 1989
У кинематографистов развязались руки, и зритель за несколько перестроечных лет узнал много нового о жизни страны: валютной проституции («Интердевочка», 1989), наркомании («Трагедия в стиле рок», 1988), профессиональных шулерах («Катала», 1989) и многом другом, ранее знакомом только кругу заинтересованных лиц.
Фактический распад СССР и переход к капиталистическому строю в кино не был особо заметен: фильмы 1990 года и 1992-го не отличались по тональности и тематике. Кино уже прочно забыло коммунистическую мораль и раньше других оповестило граждан о наступлении капитализма. Другое дело, что далеко не все были готовы превращаться в героев «Прохиндиады» или «Блондинки за углом», как того требовала новая эпоха.
Автор текста: Александр Зайцев
Источник: https://profile.ru/culture/burzhuaziya-za-uglom-kak-sovetsko...
Феминизм в советских мультиках — «Кот, который гулял сам по себе», «Большие неприятности» и другие
Синий Жук — это ещё кто такой?! 5 фактов о супергерое нового блокбастера
История и книги Дианы Уинн Джонс — писательница, подарившей нам «Ходячий замок» и другие сказки
Зонтики, котелки, трубки — и другие образы-стигматы Рене Магритта
Главный фильм основателя всей кинофантастики — «Путешествие на Луну» (1902)
8 малоизвестных фильмов о недружелюбных пришельцах — трэш, угар, низкий бюджет и изобретательность
Классика фантастики — Альфред Бестер. Тигр! Тигр! (Моя цель - звезды)
В чем заключается философия экзистенциализма. Бытие и Ничто — 9 шагов к пониманию
Метафизика налицо — Мрачная философия Александра Кайдановского
Классика кинофантастики — Назад в будущее: трилогия (1985-1990), режиссёр Роберт Земекис
«Каждый нуждается в тепле и свете». Как автор «Муми-троллей» сделала детскую литературу взрослой
Гастрономические ужасы — 5 хорроров «о вкусной и здоровой пище» (с полезными советами)
Кровища, загадки бытия и много секса — чем круты «Книги крови» Клайва Баркера
Черный юмор, фантастика и публицистичность — Курт Воннегут и его наследие
Одержимость, ведьмы и серийные убийцы — 7 жутких испанских фильмов ужасов
Что смотреть, если вам нравится «Футурама» — ещё 5 фантастических мультсериалов с убойным юмором
«Происхождение Дюны» — эссе Фрэнка Герберта о создании великой научно-фантастической вселенной
«Звёздный путь 2: Гнев Хана» (1982) — Лучший фильм по знаменитой вселенной
Такой же разведчик, как мы — Как «Семнадцать мгновений весны» стали киноманифестом идеологии 1970-х
Вилли Вонка — история персонажа, которому в следующем году стукнет 60
Уэс Крэйвен — создатель «Кошмара на улице Вязов», «Крика» и «У холмов есть глаза»
Ловушка Джокера — история Арлекина Ненависти от Фингера до Леджера
Женщина, которая выжила — Мама Гарри Поттера Джоан К. Роулинг
По следам забытого царства — магический реализм Хулио Кортасара
Старенькая статья 2001 года от Александра Тарасова. Даю в сокращении, только те части, которые касаются собственно Чили.
Ложь о Пиночете, якобы осуществившем какое-то «экономическое чудо», – один из самых наглых примеров лжи, распространяемой у нас в стране в последние годы.
Всё было как раз наоборот. Вот при Альенде в стране наблюдался заметный экономический рост, сопровождавшийся исключительными достижениями в социальной сфере. В 1971 г. валовой национальный продукт (ВНП) вырос на 8,5%, в том числе промышленное производство – на 12% и сельскохозяйственное производство – почти на 6%. Особенно бурными темпами развивалось жилищное строительство. Объем строительных работ в 1972 г. вырос в 3,5 раза. Безработица сократилась к концу 1972 г. до 3% (в 1970-м – 8,3%). В 1972 г. ВНП вырос на 5%. Замедление роста объяснялось тем, что в ответ на национализацию имущества американских компаний в Чили (кстати, большей частью не конфискованного, а выкупленного) США приняли экстренные меры по подрыву чилийской экономики – например, выбросили на мировой рынок по демпинговым ценам часть своего стратегического запаса меди и молибдена, лишив таким образом Чили основного источника экспортных доходов. От одного только демпинга меди Чили в первый же месяц потеряла 160 млн долларов. С весны 1973 г. в Чили начался экономический застой, быстро переходящий в кризис – как результат откровенной кампании дестабилизации, превратившейся в марте, после поражения противников Альенде на парламентских выборах, в вялотекущую гражданскую войну. В день в Чили происходило до 30 терактов, фашисты из «Патриа и либертад» неоднократно взрывали ЛЭП, мосты на Панамериканском шоссе и на железной дороге, идущей вдоль всего побережья Чили, что лишало электроэнергии и подвоза целые провинции.
Были дни, когда в Чили происходило до 50 террористических актов (однажды, 20–21 августа, в течение 24 часов в стране было совершено свыше 70 терактов!). Притом в основном это были теракты, направленные на разрушение инфраструктуры. Например, 13 августа 1973 г. фашисты провели полтора десятка взрывов на ЛЭП и электроподстанциях, лишив электроэнергии (а в крупных городах и воды) 9 центральных провинций с населением 4 млн человек. Всего к августу 1973 г. ультраправые уничтожили свыше 200 мостов, шоссейных и железных дорог, нефтепроводов, электроподстанций, ЛЭП и других народнохозяйственных объектов общей стоимостью равной 32 % годового бюджета Чили. Возьмите самую распроцветающую страну – например, Швейцарию – и начните там такую диверсионную войну, взрывая в день по 20–50 экономических объектов, в первую очередь, мостов и дорог. Я посмотрю, что останется от хваленого процветания швейцарской экономики!
В Чили, стране Южного полушария, урожай овощей и фруктов собирают весной. Из-за диверсий на ЛЭП и электроподстанциях к августу 1973 г. погибло 50 % собранных овощей и фруктов: остались без электроэнергии промышленные холодильники в хранилищах. Из-за блокады дорог – и, следовательно, невозможности подвезти корма – только в первой половине августа погибло 10 тыс. овец и 500 голов крупного рогатого скота.
Сторонники, рассказывая о финансировавшихся США забастовках в Чили, не говорят почему-то о том, что те, кто не хотел бастовать, подвергались террору.
Когда 8 июня 1973 г. возникла угроза прекращения забастовки на руднике «Эль Теньенте» в г. Ранкагуа, туда прибыли вооруженные отряды неофашистских группировок «Патриа и либертад» и «Роландо Матос», которые напали на автобусы с шахтерами, взорвали несколько установок по подаче воды на рудник, разгромили здание администрации и, захватив местную радиостанцию «Либертадор», стали передавать в эфир призывы к свержению правительства Альенде.
Еще 16 мая лидер чилийских фашистов Р. Тим, выступая по аргентинскому телевидению, заявил:
«Если гражданская война является ценой за освобождение Чили от марксизма, мы готовы заплатить эту цену».
Пропагандисты уверенно заявляют, что если бы состоялся запланированный Альенде референдум, то Альенде бы наверняка проиграл. Сами противники Альенде думали почему-то по-другому. Еще один лидер чилийских фашистов П. Родригес прямо сказал в телеэфире:
«Если состоятся выборы в 1976 году, Альенде получит 80 %. Поэтому надо действовать сейчас».
Вопреки словам расхожему мнению, будто Пиночет присоединился к заговору буквально накануне переворота, сам генерал Пиночет рассказал в интервью испанскому агентству ЭФЭ 13 марта 1974 г., что он еще в апреле 1972 г. был поставлен ЦРУ США в известность об осуществлении плана по «созданию непреодолимых экономических трудностей» для правительства Альенде и что он лично участвовал в разработке планов мятежа 28 мая 1973 г.
Дураку понятно, что в условиях фактической гражданской войны экономика успешно развиваться не может. Следовательно, С. Альенде надо предъявлять претензии не в том, что он был «слишком социалистом», а в том, что он был слишком демократом.
Однако после военного переворота 11 сентября 1973 г. экономика Чили просто стала разваливаться. В течение первого же полугода власти военной хунты покупательная способность населения упала на 60 %, национальная валюта была девальвирована более чем в 2 раза, в несколько раз выросли цены на основные продукты, число безработных увеличилось на 100 тыс. человек. Одновременно с этим рабочая неделя была увеличена с 44 до 48 часов без компенсации сверхурочных, а средняя зарплата упала до 15 долларов в месяц. Особенно сильно кризис поразил сельское хозяйство – хунта стала возвращать латифундистам землю, переданную правительством Народного единства крестьянам, а крестьяне в ответ саботировали сельскохозяйственные работы. Дошло до того, что – для обеспечения относительного «изобилия» в столице – хунта вынуждена была ввести запрет на продажу мяса в 19 провинциях из 25, оставив без мясных продуктов 80 % населения страны. В 1974 г. стоимость жизни в стране выросла (по официальным, явно заниженным, данным) на 375 %, цены на хлеб выросли в 22 раза, на сахар – в 29, на мыло – в 69 раз. Безработица выросла до 6 % (18 % экономически активного населения). Доля заработной платы в национальном доходе упала до 35 % (свыше 60 % при Альенде). Национальная валюта – эскудо – девальвировалась в 1974 г. 28 раз. Бесплатное медицинское обслуживание было упразднено.
В апреле 1975 г. в Чили была введена в действие разработанная «чикагскими мальчиками» политика «шоковой терапии» (знакомое словосочетание, не правда ли?). Она предусматривала приватизацию государственных предприятий, отмену контроля над ценами, повышение подоходного налога, замораживание зарплат, сокращение капитальных вложений в госсектор.
Последствия «шоковой терапии» в Чили были катастрофическими. ВНП за год сократился на 19 % (это выяснилось после падения Пиночета, официальная статистика времен диктатуры называла то 12,9 %, то 15 %), промышленное производство упало на 25 %, спад в строительстве превысил 50 %. Стоимость жизни (опять же по официальным, явно приукрашенным данным) выросла в 3 с лишним раза. Безработица выросла до 20 %, а в отдельных районах – до 30 и даже 40 %, чего не было в Чили даже во времена Великой Депрессии. Это при том, что из 460 государственных предприятий 276 уже были возвращены прежним владельцам или проданы в частные руки. Разорилось свыше 1200 средних и мелких предприятий. Иностранным (в первую очередь из США) инвесторам был разрешен вывоз 100 % прибыли. Эскудо полностью обесценилось, и в октябре 1975 г. пришлось ввести новую денежную единицу – песо. Песо решили «привязать к доллару» (по курсу 1 песо – 1 доллар), но песо «отвязалось», и в январе 1977 г. за 1 доллар давали уже 18,48 песо, в январе 1978-го – 27,47 песо, в январе 1980-го – 39 песо, в июне 1982-го – 46 песо и т.д. К концу «эры Пиночета» стоимость песо по отношению к доллару упала более чем в 300 раз!
Зато уже в 1975 г. на 18 % выросла численность бюрократического аппарата. Военные расходы выросли до 523 млн долларов (против 274 млн в 1974-м), численность армии выросла с 80 тысяч в 1973-м до 300 тыс. человек к концу 1976-го.
С 1976-го начал быстро расти внешний долг – пытаясь как-то спасти экономику, хунта прибегла к массированным внешним заимствованиям. Альенде получил в наследство внешний долг в размере 4 млрд долларов, и за период его правления долг вырос лишь на 125 млн долларов. При Пиночете к 1976 г. внешний долг страны уже составлял 5,3 млрд долларов. Но внешние займы не помогали. Безработица оставалась на уровне 20%, цены на хлеб в 1976 г. выросли на 60 %, смертность за год выросла на 8 %, продолжительность жизни сократилась на 2 года. 34 % детей школьного возраста из-за отсутствия средств не ходили в школу. В стране наблюдалось массовое переселение из относительно благоустроенных квартир и домов (возведенных в конце 60-х и при Альенде) в трущобы. Число чилийцев, живших в условиях «абсолютной нищеты» (то есть на 20 и более процентов ниже прожиточного минимума), достигло к началу 1977 г. 2,2 млн человек.
В первой половине 1977 г. промышленное производство в Чили упало до уровня 1968-го, а безработица выросла по сравнению с 1973 г. в 4 раза. Цены на хлеб и рис выросли на первое полугодие на 60%, на молоко – на 30%. Даже по официальным данным, 550 тыс. семей оказались живущими в трущобах. Вдвое выросла детская смертность, в 6 раз – заболеваемость туберкулезом. В конце ноября 1978 г. внешний долг Чили достиг 6,5 млрд долларов.
К началу 1980 г. уровень безработицы составлял 25%, рост цен и инфляция за год – 40%. Одновременно расходы на содержание армии и репрессивного аппарата достигли 43% бюджета.
В 1982 г. спад достиг дна. Промышленное производство за год сократилось на 20%, разорилось свыше 800 предприятий, обанкротился ряд ведущих банков, внешний долг вырос до 18 млрд долларов. В трущобы были вынуждены переселиться уже 5,5 млн человек. Западногерманские журналисты, побывавшие на юге Чили летом 1982 г. (в Южном полушарии это зима), опубликовали репортаж, где рассказывалось, как по утрам по улицам городов юга Чили, где зима особенно сурова, ездят специальные бригады и собирают десятками и сотнями трупы замерзших бездомных.
Чего же удивляться, что из Чили эмигрировало свыше 1 млн человек – почти 10% населения страны и почти треть экономически активного населения Чили.
Экономический рост в Чили начался только в 1984 г. и составил 3,8% (пиночетовская статистика называла 6%), в 1985-м случился новый спад, в 1986-м – подъем до 5,7%, в 1987-м – 6%, в 1988-м – свыше 7%, в 1989-м – 10% (официальные данные; позже выяснилось, что на самом деле подъем в 1989-м был лишь 7,3%). Но этот рост был вызван исключительными сверхприбылями, которые предоставлял военный режим зарубежному (североамериканскому) капиталу. 30-процентная безработица давала возможность зарубежному работодателю получать квалифицированную и очень дешевую рабочую силу. Режим чрезвычайного положения, действовавший до августа 1988-го, «отменял» забастовки, профсоюзы были подконтрольны военной хунте. 2/3 прибылей вывозились в США, из оставшихся 85% шли в карман работодателю и только 15% – на зарплату работникам. Разрыв в доходах достиг невообразимого уровня. Член правления средней руки компании (вся «работа» которого заключалась в том, что он раз в неделю пару часов дремал на заседании правления) получал 4,5 млн песо в месяц, в то время как медсестра в городской больнице получала 30 тыс. песо (отношение 150:1). Значительная часть роста промышленного производства обеспечивалась суперпроектом Пентагона по строительству в Чили космодрома, станций слежения и соответствующей инфраструктуры в рамках СОИ. Как только в 1990 г. это строительство было заморожено, прирост валового национального дохода Чили сразу сократился до 0,7%.
Строго говоря, никакого экономического развития в Чили при Пиночете не было. В 1984–1989 гг. шло всего лишь восстановление разрушенного Пиночетом народного хозяйства. К уровню развития, достигнутому при Альенде, чилийская экономика за годы «экономического чуда» так и не вернулась. В 1989 г. потребление на душу населения не дотягивало даже до уровня 1969 г. Хосе Ибарра, специально изучавший этот вопрос, пришел к выводу, что при Пиночете в среднем в год имели место чистые потери, равные по стоимости 2 годам производства до Пиночета и в сумме троекратно превышавшие накопленный при Пиночете внешний долг (свыше 27 млрд долларов).
Особенность «экономического роста» при Пиночете была также и в том, что вопреки всем правилам этот «рост» не сопровождался ростом средних доходов населения, ростом продолжительности жизни, улучшением в социальной сфере. Детская смертность в этот период увеличилась на 8,2%, продолжительность жизни сократилась на 1 год и 4 месяца, число студентов осталось на уровне 1977 г. (60% от времен Альенде). «Утечка мозгов» даже усилилась. Доля зарплаты в валовом внутреннем продукте так и не дошла до 40% (38% в 1989 г.), в то время как в 1971–1972 гг. она превышала 60%. По официальным данным, 22,6% населения жило в условиях «абсолютной нищеты» (против 8,4% в 1969 г.). По подсчетам Фернанду Кардозу (президента Бразилии, известного экономиста и социолога), среднегодовой «рост» в чилийской экономике при Пиночете в 1974–1989 гг. выражался в отрицательном числе «-3,9%», в то время как по Латинской Америке в целом эта цифра была «+4%» (без всякого Пиночета и «чикагской школы»).
Вопреки заявлениям о том, что Чили до Пиночета, дескать, была «задворками» и «дырой», всё было наоборот. Чили никак нельзя было назвать типичной латиноамериканской страной. Напротив, Чили являлась предметом зависти большинства латиноамериканских стран, в большинстве своем аграрных или аграрно-индустриальных. Чили же до Пиночета была одной из наиболее индустриализованных стран Латинской Америки (сельское хозяйство давало лишь 10 % национального дохода), сильно урбанизированной и культурно развитой страной. «Средний класс» в Чили в 1970 г. достигал 64 % населения. И именно «средний класс» (в первую очередь городские средние слои) привел к власти Народное единство и Альенде. Пиночет в результате монетаристских экономических «реформ» этот «средний класс» свел на нет как массовое явление во всей стране, кроме двух городов – Сантьяго и Вальпараисо. Но даже в Сантьяго процент «среднего класса» в 1989 г. сократился по сравнению с 1970 г. почти на четверть, а в Вальпараисо – и вовсе вдвое. В целом же в Чили «средний класс» разорился и частью пролетаризировался, частью эмигрировал. Например, в 1970 г. в городе Антофагаста «средний класс» составлял 42% населения, а в 1987 г. – только 8%. Особенно тяжелый удар был нанесен средним слоям на селе. Альенде роздал крестьянам 3,5 млн га земель латифундистов, создав таким образом десятки тысяч новых собственников. Пиночет вернул земли прежним хозяевам, создав десятки тысяч сельских пролетариев.
Итак, повторяю, «экономическое чудо» Пиночета было на самом деле 11-летним – самым глубоким в Латинской Америке в XX веке – экономическим кризисом, приведшим к безработице трети населения, подарившим статус бомжа четверти населения, эмиграцию – одной трети трудоспособного населения страны, галопирующую инфляцию, возрождение помещичьего хозяйства, ликвидацию «среднего класса» и накопление чудовищного внешнего долга.
Наши любители Пиночета с редкой наглостью постоянно говорят и пишут, что жертвами режима Пиночета стали 3,5 тыс. человек. Подразумевается: совсем немного! На самом деле 3,5 тыс. – это так называемые пропавшие без вести, т.е. те, кого пиночетовская политическая полиция ДИНА (с 1978 г. – СИМ) похитила, но отказалась официально признать свою причастность к их исчезновению. Похищение было очень эффективным средством устрашения. Родственники 1,2 тыс. похищенных до сих пор безуспешно пытаются найти даже могилы жертв ДИНА (и именно эти люди активнее всего бушевали на улицах во время «британской эпопеи» Пиночета – они (что вполне понятно) хотели, наконец, узнать судьбу своих детей, мужей, братьев: если не найти могилу, то хотя бы получить официальное подтверждение, что труп – как это часто бывало – сброшен в море, на корм акулам). Реально же в Чили только в первый месяц после переворота – до «нормализации» – было убито 30 с лишним тысяч человек. Еще 12,5 тыс. погибли за годы диктатуры под пытками, умерли в тюрьмах, были застрелены на улице.
Что интересно: число жертв режима установлено довольно точно. Существует огромная документация на этот счет. Прошли (еще в 70-х) три международных трибунала по расследованию преступлений чилийской хунты: в Копенгагене, Хельсинки и Мехико. В них участвовали юристы из 100 стран. Заслушаны тысячи свидетелей, материалы слушаний сведены в 1260 томов. Вплоть до эпохи тэтчеризма и рейганомики первую цифру – 30 тысяч погибших за первый месяц переворота – никто и не пытался оспаривать. И лишь при Рейгане и Тэтчер ее стали настойчиво подменять другой – в 10 раз меньшей. При этом, однако, не предоставляя никаких доказательств своей правоты.
Между тем очень легко доказать обратное. Печально знаменитый Национальный стадион в Сантьяго, превращенный хунтой в концлагерь, вмещает 80 тыс. человек. В первый месяц число содержавшихся на стадионе арестованных составляло в среднем 12–15 тыс. человек в день. К стадиону примыкает велодром с трибунами на 5 тыс. мест. Велодром был основным местом пыток, допросов и расстрелов. Ежедневно там расстреливали, по многочисленным показаниям свидетелей, в том числе иностранцев, от 50 до 250 человек. Кроме того, в концлагерь был превращен стадион «Чили», вмещавший 5 тыс. зрителей, но на нем содержалось до 6 тыс. арестованных. На стадионе «Чили», по свидетельствам выживших, пытки носили особенно чудовищный характер и превращались в средневековые казни. Группа боливийских ученых, попавших на стадион «Чили» и чудом уцелевших, дала показания, что видела в раздевалке и в помещении медпункта стадиона обезглавленные человеческие тела, четвертованные трупы, трупы со вспоротыми животами и грудными клетками, трупы женщин с отрезанными грудями. В таком виде трупы отправлять в морги военные не рисковали – они вывозили их в рефрижераторах в порт Вальпараисо и там сбрасывали в море.
Генеральный секретарь Международного движения юристов-католиков Леопольд Торрес Бурсо, генеральный секретарь Международной федерации прав человека Мишель Блюм, генеральный секретарь Международной ассоциации юристов-демократов Жоэ Норман опубликовали после недельной поездки по Чили совместное заявление, в котором говорилось, что массовые нарушения прав человека в Чили «приближаются к геноциду в том виде, как он определен в конвенции ООН».
В провинции бывало еще страшнее. В Вальпараисо военные моряки просто обстреливали без разбора из крупнокалиберных пулеметов кварталы в районе железнодорожной станции Барон и на проспекте Испания, не интересуясь политическими взглядами тех, кто попадал под пули. В отличие от Сантьяго в Вальпараисо аресты проводились не по спискам, а «гуртом» – в основном в окружающих город горных рабочих поселках. Арестованных свозили в тюрьмы, затем под тюрьмы приспособили казармы, школы, женский лицей на улице Баррос Луко, и, наконец – корабли «Лебу» и «Майпо». Были арестованы тысячи, сотни погибли под пытками, а из тех, кто попал на корабли, почти никто не вернулся – их трупы сбросили в море. Обитатели отелей Вальпараисо долгое время отказывались есть рыбу: они видели, как по ночам на суда грузили трупы, а затем сбрасывали этот груз неподалеку от берега. Студент Католического университета Карлос Куэ, попавший на «Лебу» и оставшийся в живых потому, что встретил офицера, с которым вместе учился в школе, дал показания, что на «Лебу» было размещено постоянно до 500 арестованных, из которых 10–15 человек в день гибли при допросах, расстреливались и кончали жизнь самоубийством. По свидетельствам очевидцев, в тюрьму был превращен и учебный корабль «Эсмеральда», где пытки осуществлялись офицерами из Бразилии, прибывшими со своим оборудованием. На корабле «Майпо» размещалось постоянно 800 заключенных – и каждый день расстреливали по 10–15 человек.
В районе Ихуэласа по ночам расстреливали арестованных из городов Кильота, Калера и поселков Кампо-де-Депортес и Конкон (провинция Вальпараисо). Всего там было расстреляно не менее 350 человек.
В порту Сан-Антонио после пыток были расстреляны шесть руководителей местного профсоюза грузчиков, в том числе христианский демократ Хименес, ярый противник Альенде. Затем корабли ВМФ с целью устрашения подвергли артиллерийскому обстрелу рыбоперерабатывающие предприятия «Арауко», «Чили», «Сопеса» и «Контики» – не обратив даже внимания на то, что одно из них, «Сопеса», было предприятием частным и хозяева его финансировали оппозиционную Альенде прессу.
В Консепсьоне в университетском квартале в первый же день было убито свыше 80 человек. В небольшом городке Лос-Анхелес (провинция Био-Био) 11 сентября власть захватили местные фашисты, которые начали с публичного расстрела на центральной площади 12 городских руководителей Единого профцентра Чили. Вообще же в провинции Био-Био в первую же неделю было расстреляно (в основном даже не военными, а местными фашистами и латифундистами) свыше 90 человек. В провинции Каутин латифундисты просто устроили охоту на крестьян – индейцев мапуче. Вооруженные помещики вывозили арестованных крестьян в поле, отпускали, а затем на машинах гонялись за ними, как за зайцами. Тех из индейцев, кто оказывался не убит, а ранен, передавали карабинерам. Карабинерам же передали и нескольких местных священников, протестовавших против такой «охоты». Город Пуэрто-Монт захватил генерал ВВС Серхио Ли, брат члена хунта Густаво Ли. Город захватывался по правилам военного искусства – словно вражеский опорный пункт. И хотя сопротивления военным никто не оказывал, при захвате города погибло около 60 человек – жителей рабочих поселков, в том числе несколько детей.
Город Ла-Серена точно так же стал объектом «боевых учений»: при поддержке отрядов неофашистов из «Патриа и либертад» Ла-Серена была «взята штурмом» «экспедиционным корпусом» генерала Арельяно Старка. Старк устроил в городе погром. Самый известный в Ла-Серене человек – директор консерватории и основатель прославленного во всем мире Чилийского детского симфонического оркестра Хорхе Пенья был расстрелян без суда и следствия. Заодно расстреляли адвоката Гусмана Санта-Круса, проведя перед этим чрезвычайное заседание «выездного военного трибунала» и осудив на нем адвоката на … пять лет заключения! Доктора Муньоса, осмелившегося возразить против этого расстрела, попросту закололи штыками.
Надо иметь в виду, что многие из задержанных в первый месяц переворота были убиты по совершенно случайным причинам. На Национальном стадионе солдаты систематически убивали тех, кто сошел с ума, а также достреливали неудачных самоубийц (на стадионе многие пытались покончить с собой, бросаясь с верхних трибун). На стадионе «Чили» нескольких женщин застрелили за то, что они были в брюках, а мужчин – за длинные волосы (среди них была группа хиппи-иностранцев). Мексиканская журналистка Патриция Бастидос рассказала, как на ее глазах на Национальном стадионе застрелили мужчину только потому, что у него начался приступ эпилепсии. При этом военные хорошо понимали, что они делают. Не случайно вместо имен офицеры пользовались кличками: например, на Национальном стадионе – Лев-1, Лев-2, 3, 4, или Орел-1, 2, 3, 4…
С объявлением «нормализации» «военные операции» против мирного населения не прекратились. Когда в конце 1973 г. генерал Пиночет посетил поселок Кинта-Белья, чтобы присутствовать на церемонии переименования поселка в Буин (в честь одноименного полка), этому предшествовала акция устрашения: всех 5 тысяч жителей поселка военные согнали на футбольное поле, отобрали из них 200 человек, из которых 30 расстреляли, а остальных объявили заложниками. В ночь накануне визита Пиночета солдаты постоянно обстреливали поселок. Было ранено несколько десятков человек. Позже чилийское телевидение показывало приезд Пиночета в Кинта-Белью и рыдающих вокруг него женщин и объясняло, что женщины плачут от чувства умиления и признательности генералу за то, что он «освободил их от марксизма». Хотя рыдали они, естественно, совсем по другим причинам.
А накануне Рождества 1973 г. хунта объявила о раскрытии так называемого плана «Леопард» – плана левых развернуть кампанию террора против промышленных предприятий Чили. Было сообщено, что при попытке взорвать мачту ЛЭП солдаты убили пятерых «партизан-коммунистов». Однако все пятеро были за несколько дней до того арестованы у себя дома, а на их телах, выданных родственникам, остались следы пыток. Один из погибших «партизан» был близок к кардиналу Сантьяго-де-Чили Раулу Сильве Энрикесу. Кардинал потребовал от министра внутренних дел хунты генерала Бонильи расследования. Но Бонилья от кардинала просто отмахнулся.
Расскажу немного о «народной любви» к Пиночету.
От большинства других стран Латинской Америки Чили отличалась тем, что не имела традиций партизанской войны. Пока к власти не пришел Пиночет, никто и не думал, что партизанская война в стране возможна. Все знали, что Чили к партизанской борьбе просто по природным данным не приспособлена: узкая полоска суши, с одной стороны – океан, с другой – высокогорье Анд, быстро становящееся безлесным и непроходимым, а на севере еще и пустыня. Партизаны таким образом лишены пространства для маневра и укрытий, что делает их легкой добычей правительственной авиации.
Более того, именно те политические противники диктатуры, кто был склонен к вооруженной борьбе – чилийские леваки, – понесли максимальные потери: в крупнейшей чилийской леворадикальной организации Левое революционное движение (МИР), например, 92% членов либо погибли в ходе переворота, либо попали в тюрьму.
Но уже к 1975 г. леворадикалы создали новое подполье, навербовали новых бойцов и в течение 1975 г. им удалось провести в Чили 132 партизанские операции, то есть по 1 операции каждые 2 дня. Чилийская специфика вынудила партизан в основном действовать в городах. Основными типами акций 1975 г. были: экспроприации, нападения на склады и казармы с целью захвата оружия, казни осведомителей и сотрудников политической полиции ДИНА, обстрелы казарм, организация побегов политзаключенных.
Партизаны оборудовали 6 баз в высокогорье Анд, на территории Аргентины в непосредственной близости от чилийской границы. Базы использовались как тренировочные лагеря и опорные пункты. Оперируя с этих баз, партизаны смогли в первой половине 1976 г. провести уже 202 боевые операции, экспроприировав 6 с лишним млн эскудо, освободив из заключения 38 человек, захватив 84 единицы оружия, выведя из строя 16 самолетов и вертолетов и 56 единиц боевой техники хунты, проведя 29 нападений на казармы, тюрьмы, посты карабинеров и отделения полиции и ДИНА. Однако в марте 1976 г. в Аргентине произошел военный переворот, и в июне 1976 г. аргентинская военная авиация разбомбила базы чилийских партизан. При этом погибло от 800 до 1200 бойцов. В результате герилья затихла, сократившись до нескольких десятков боевых операций в год.
В октябре 1983 г. в Аргентине пала военная диктатура, а в ноябре была основана крупнейшая чилийская партизанская организация – Патриотический фронт им. Мануэля Родригеса. Помимо леворадикалов, в ряды партизан вступили молодые коммунисты и социалисты (и даже дети некоторых руководителей ком- и соцпартии). Используя аргентинскую территорию как тыловую базу, Фронт с 1984 г. развернул активные действия, ежегодно удваивая число боевых операций и быстро наращивая численность вооруженного подполья.
Сменился и характер партизанских акций. Заметно упало число выслеженных и казненных осведомителей и сотрудников ДИНА/СИМ (они ушли в самое настоящее подполье, были населенные пункты, где офицеры СИМ никогда не ночевали дважды в одном доме; можно подумать, что это они были партизанами, которых разыскивают власти). Зато резко увеличилось число нападений на официальные учреждения – в первую очередь, с целью похищения бланков документов: вооруженное подполье быстро росло, нелегалам требовалось много фальшивых документов.
Другой мишенью Фронта стали фашисты. С 1985 г. партизаны Фронта стали систематически нападать на местные отделения фашистских партий и организаций, на типографии, где печатались фашистские газеты, на склады фашистской литературы. Киоскёры отказывались брать в продажу фашистские газеты – несмотря на то что фашисты их за это избивали, а нередко и отправляли в тюрьму по подозрению в «сочувствии коммунистам».
С 1987 г. распространились нападения на мобильные патрули полиции, карабинеров и на отделения СИМ. Партизаны совершили налет на склад реактивных гранатометов правительственной армии и вывезли оттуда два грузовика базук и боеприпасов. К операции по поимке похитителей была подключена даже авиация, и Пиночет обратился за помощью к США, надеясь на американские спутники-шпионы. Но найти партизан не удалось.
К концу 1987 г. нападения на оружейные склады полиции, карабинеров и даже армии приняли систематический характер. Это было связано с тем, что герилья в Чили вступила в новый этап – этап «народной войны». Стали создаваться отряды «народного ополчения».
В первой половине 1988 г. в Чили было проведено невиданное число экспроприаций – 193 (то есть больше чем по одной экспроприации в день!). Миллионы экспроприированных долларов были переданы оппозиционным партиям на издание подпольной литературы. Волна антиправительственной печатной продукции просто захлестнула Чили.
Тогда же, в 1988 г., партизаны стали совершать нападения на имущество североамериканских компаний в Чили. Суммарный ущерб от этих акций до сих пор засекречен, но только диверсий на информационных сетях американских корпораций в первой половине 1988 г. было совершено свыше 40.
В результате в 1989 г. в провинциях Линарес, Био-Био, Арауко, Талька, Кокимбо, Курико и Каутин уже существовали районы, в которых с наступлением темноты власть переходила в руки «народного ополчения». Полиция и карабинеры боялись ночью соваться в эти районы, торговцы там платили «революционный налог» партизанам.
Так вел себя «любивший Пиночета» народ.