Мэшап-аудио-кроссовер
«Ещё не вечер»
Так, срочный вопрос, кто-то в итоге слушал это?
Платформы для онлайн-обучения: что вы о них думаете? Поделитесь мнением!
Онлайн-курсов становится все больше, и нам интересно собрать статистику. Пожалуйста, пройдите небольшой опрос и поделитесь своим мнением!
Видео, которое нужно обязательно посмотреть
Наткнулся на видео, которое не могу не рекомендовать всем. Дело в том, что мы застряли в каких-то мелочах. Но вот по просмотру этого видео многое становится понятно. Проблема в том, что события, которые происходили в 90-х продолжают идти, никто не сделал выводов и всего происходящего. Поэтому нас и дальше затягивает в эту воронку.
Про видеоролик, почему он такой длинный. Автор рассказывает всё подробно, откуда что пошло, чтобы было полное понимание. В отличие от нынешней информационной пропаганды и изучения истории в школе, где всё даётся фрагментарно, соответственно нет понятия истинных причин произошедших событий.
Чернорубашечники и красные (3)
При всей антикапиталистической риторике автора ему не стоит забывать: от социализма страны отказались сами. Их никто не завоёвывал. Почему? Наверное, что-то не работало так, как должно бы. Недостаткам социализма посвящена очередная глава в книге.
Начать с того, что централизованное планирование было слишком неповоротливо. Оно было необходимо для построения материальной базы социализма. Но потом стало задерживать техническое развитие и рост и оказалось неспособным обеспечить широкий спектр ширпотреба и услуг для населения. Вертикальное планирование сверху вниз душило инициативу на местах. Об этом жаловался Горбачёв на XXVIII съезде КПСС. Но мало жаловаться, нужно постараться объяснить причины этого явления. Их автор привёл восемь:
1. Инерция руководителей, боявшихся потерять свой пост в результате внедрения новых технологий.
2. Риск и инициатива не поощрялись.
3. Не всегда хватало средств для технического обновления.
4. Не было стимула производить качественную продукцию для кого-то. Главное – план по валу.
5. Хронический недостаток запчастей, на которые была занижена цена.
6. Занижена была цена и на сырьё, что приводило к неэффективному его использованию.
7. Проблемы со сбытом привели к недозагрузке производства и росту складских запасов.
8. Улучшения производства не приносили большой выгоды: премию могут и не дать, зато поднимут план.
Безответственность руководства была хронической проблемой в промышленности и сельском хозяйстве. Они не были заинтересованы в успехе. Бюрократия стала «животным, обеспечивающим самого себя». Критически важной обратной связи для саморегулирования системы не было. И если буржуазные СМИ твердили о всепроникающем «тоталитарном контроле» любого аспекта жизни, на деле часто царила его противоположность – отсутствие ответственного контроля. Ремонты не доводились до конца, съёмщики не платили квартплату, урожай гнил на корню и на пути к покупателю. Помощь отстающим колхозам приводила к работе «спустя рукава», когда деньги платят, а план не поднимают. Чем хуже работает ресторан – тем больше свободного времени у официанта. Если уволят - всё равно куда-нибудь устроишься. Будешь работать лучше других – больше платить не станут. Вряд ли всё это положительно сказывалось на трудовой дисциплине.
Коммунисты надеялись, что как только эксплуатации наступит конец, рабочий человек свободно вздохнёт всей грудью и начнёт работать на благо общества. Слишком часто это было не так. Ценовые искажения привели к дефициту, при котором у людей были деньги, но нечего было за них купить. Зачем тогда стараться больше заработать? Но если государство поднимало цены, оно рисковало натолкнуться на протесты рабочих, что случалось в Польше, ГДР и СССР. Вот и продавался в булочных хлеб за 14 копеек, которым селяне кормили свиней.
От граждан ожидалось, что они будут играть по правилам и не извлекать выгоды из сбоев в системе, что они будут своего рода альтруистами. «Брутальный тоталитарный режим» оказался на деле гигантской дырой, из которой каждый черпал по мере возможностей. И каждый хотел ещё и ещё, не ценя того, что имеет. Именно желание ещё большего изобилия, а не пресловутое стремление к демократии, подпитывало эмиграцию на Запад. Автор поинтересовался в 1989 году посла ГДР в Вашингтоне, почему восточные немцы делают такие заведомо убогие двухцилиндровые Трабанты.
Ответ был прост: цель была развить хороший общественный транспорт и отбить охоту от дорогого личного авто. По факту потребитель всё же выше ценил преимущества личного транспорта. Посол заметил с сожалением:
Мы думали, построение хорошего общества сделает людей тоже хорошими. Это не всегда верно.
Запал ниспровергателей эксплуатации рано или поздно кончается. Харизма революции становится рутиной. В повседневной жизни простой человек становится не готов совершать трудовые подвиги во имя возвышенной, но абстрактной цели. Чего корячиться ради коммунизма когда-то в будущем? И если можно лучше жить уже сегодня, то стоит забыть о революционной жертвенности.
Оптимизма не добавляла показуха в официальных СМИ, которым не верили даже тогда, когда они говорили правду. Интеллигенты слушали западные голоса и начинали верить в явную чушь. Они говорили западным туристам: «Самые бедные среди вас живут лучше, чем мы». Икона либералов Андрей Сахаров дописался в своём восторге перед Западом до нападок на антивоенное движение США, протестовавшее против войны во Вьетнаме, и поддержки любых военных интервенций Соединённых Штатов. Чего ни сделаешь для продвижения демократии. Палачи вроде Пиночета или Сухарто никогда не услышали бы от него дурного слова. Поклонение перед западным империализмом добралось до самых верхов, и вот уже высокопоставленный мидовец Андрей Козырев (он сталпри Ельцине министром иностранных дел) заявляет в 1989 году, что страны Третьего мира «страдают не столько от капитализма, сколько от его недостатка».
Марксизм, в основном, занимается критикой капитализма. В его академических рамках развитию социалистических обществ находится мало места. Те, кто живут при социализме, уже плохо реагируют на критику общества, в котором они не живут, в то время, как запретный плод сладок. В угаре перестройки правые интеллектуалы стали тиражировать свои идеи на страницах «Московских новостей» и «Аргументов и фактов». Рейгана с Бушем стали называть «государственниками» и «архитекторами мира». Когда власть коммунистов в Европе пошла на убыль, на поверхность стали всплывать старые нацистские идеи. Лех Валенса провозгласил в 1990 году, что «банда евреев захватила всё и собирается уничтожить нас».
Те, кто стояли во главе государств, не владели ситуацией. В 1990 году венгерский посол собрал пресс-конференцию в Вашингтоне, на которой объявил, что его страна отказывается от социализма, потому что он не работает. Автор спросил у него, почему не работает, на что получил незатейливый ответ: «Я не знаю». Системным анализом они не владели. Когда на волне гласности на страницы прессы стала проникать западная пропаганда, это только укрепило мнение лидеров, что нужно открыть экономику для западных инвестиций. Ожидалось, что госсектор будет существовать на равных условиях с частниками и импортом. На деле же вся государственная экономика была подвергнута риску и оказалась впоследствии подорвана. Люди просто не жили при капитализме и не понимали, что это такое на самом деле. Один фермер точно выразился на этот счёт:
Некоторые хотят быть капиталистами для себя, но ожидают, что социализм продолжит их обслуживать.
И всё же не все носили розовые очки. В Чехословакии в 1989 году 47% участников одного из опросов хотели сохранить госконтроль экономики, а 43% выступали за смешанную экономику. Но существенная часть, главным образом интеллигенция и молодёжь, выступила за «рыночный рай», не имея ни малейшего представления о том, во что обойдётся он обществу.
Автор предполагает, что коммунисты породили динамику, которая подрывала созданную ими систему. Они подняли свои страны из феодализма в разряд индустриальных и улучшили жизнь для большинства населения. Но в результате процесса модернизации у населения появились завышенные ожидания, что можно и социальные гарантии сохранить, и открыть дорогу к потребительскому изобилию. Переход к потребительскому социализму от казарменного не удался: гонку вооружений никто не отменял, а Запад своих усилий по разрушению обществ-конкурентов не прекращал. Целью перестройки было обновление производства. По факту была разрушена социалистическая основа общества. Плюралистические СМИ скатились к прокапиталистической идеологической монополии. Желание сделать «прививку» капитализмом привело к выращиванию капитализма на теле социализма.
Вышло не так, как замышляли.
Часть заслуги по ниспровержению системы социализма принадлежит влиянию Запада. Агентства холодной войны, начиная с ЦРУ и заканчивая различными правыми фондами, не жалели средств на финансирование прорыночных антикоммунистических организаций в Восточной Европе и Советском Союзе. Много сил было брошено на демонизацию сталинизма. Пропаганда делала особый упор на политзаключённых. Писали о «миллионах расстрелянных», в то время, как общее число приведённых в исполнение приговоров в правление Сталина составляло 799455. Политические составляли от 12 до 33 процентов от общего числа «зэков».
Социализм оказался повержен, но куда исчезли все эти страшные «гулаги»? Если этот строй был столь преступен, почему не было устроено показательных процессов по типу Нюрнбергского? Справедливости ради, стоит упомянуть, что Эриха Хонеккера немцы пытались осудить за то, что он отдал приказ стрелять по тем, кто перелезал Берлинскую стену. Даже нескольких посадили по обвинению в измене (кстати, в нарушение Договора об объединении Германий). Секретарю чехословацкой компартии дали два с половиной года за слезоточивый газ и водомёты против демонстрантов. Поляки посадили двух полицейских за избиение заключённых. Вот и все социалистические преступники. В то же время икона демократии Вацлав Гавел, придя к власти, устроил амнистию, чтобы с тревогой обнаружить впоследствии, что выпустил кучу уголовников-рецидивистов.
Современные антисоветчики помнят всё плохое, но не помнят хорошего. Несмотря на все ошибки и войну, холодную и горячую, красные оставили экономики стран Восточной Европы в лучшем состоянии, чем приняли их. То же самое касается Китая, где из миллионного населения Шанхая в 1949 году каждый пятый был наркоманом. Во время правления Сталина был достигнут неслыханный прогресс в грамотности, благосостоянии, здравоохранении и правах женщин. Но помнят только гулаги. Если уж пеняют на отсутствие демократии, то вспомнили бы хотя бы, что за редким исключением (Чехословакия), демократии там не было и до прихода к власти коммунистов. Да, сталинский режим был жёсткий, но не стоит забывать, что страна жила во враждебном окружении и не знала ни одного дня мирного развития. Великая Отечественная война сменилась холодной. Так и воевали до последних дней советского государства.
В конце концов манной каши советскому обывателю стало недостаточно, захотелось увидеть в свободной продаже джинсы и видеомагнитофоны, и очень недоставало возможности смотаться за рубеж. Что ж, мы получили то, что хотели. Только мне кажется, что при этой сделке мы выиграли не больше, чем Исав, продав своё первородство Иакову.
Автор верно указал на недостаток стимула работать хорошо при социализме. На мой взгляд, это и является главной причиной того, что коммунизм является утопией. Реальность такова, что в обществе далеко не все альтруисты, а жадность человеческая неискоренима. Её можно лишь приглушить воспитанием. При капитализме жадность становится мотором развития. Но капитализм – строй одиночек, а человек – общественное животное, которое уважает справедливость. Совместить эти два в одном – вот главная задача. Решают её почти повсюду одинаково: позволяют людям обогащаться, но снимают с них при этом налог в пользу всего общества. Такой строй Маркс презрительно называл «буржуазным социализмом». Он работает эффективнее социализма советского образца, но не «дикого» капитализма, при котором всё пускается на рост. Со временем страна развивается медленнее соседей, которые рано или поздно могут стать достаточно сильны для успеха завоевательного похода. Как быть – я не знаю. Решения может быть два: или устроить социализм на всей планете, или договориться о надёжном мире, при котором «расцветают все цветы». Как сложится на самом деле – мы рано или поздно узнаем.