— Даня, пошли! — мама потянула его за руку. Она опасалась «снеговика», так как не могла понять его природу и справедливо опасалась, что это одно из творений противника.

— Сейчас, сейчас, пусть он лопнет! — запротестовал Данила, одёргивая руку.

«Снеговик», мерцая изнутри приглушенным светом, издал негромкий мелодичный звук и осыпался каскадом мелких блестящих осколков, мгновенно исчезнувших на земле.

— Ооооо… — восторженно протянул мальчик.

— Пошли уже, — мама опять потянула Данилу за руку, и на этот раз он подчинился.

Вскоре пришли на поле. Бабушка лопатой разгребала сухую траву, по одной ей понятным причинам выбирала место и копала неподатливую почву. Мама с Данилой палками и просто руками разбивали комья земли, искали картофелины, морковку, свёклу. Пальцы ломило от холода, и мальчик согревал их дыханием. Вдалеке он видел еще людей, которые, так же, как и они, искали себе пропитание. Некоторые были группами, но виднелись и одинокие фигуры.

Данила устал, но не решался остановиться, с тоской поглядывая на бабушку с мамой. Те, не поднимая головы, копались в холодной земле. Наконец, бабушка с усилием выпрямилась, и Данила с облегчением понял, что они закончили. В этот раз овощей нашли много, почти два ведра. Потом сходили ещё в лес неподалеку, набрали три охапки хвороста.

После обеда мама с бабушкой выволокли из-за печки большую металлическую флягу, с трудом подтащили её к двери. Данила, сразу догадавшись, что мама собирается идти к реке за водой, тут же заканючил, чтобы и его взяли с собой. Бабушка запротестовала, но мама неожиданно легко согласилась. Видимо, ей не хотелось идти одной. Мальчик кинулся одеваться, от радости запутался в брюках и чуть не упал. Бабушка подхватила, поставила на ноги и, ворча себе под нос, стала вызволять его ноги из завязавшихся узлом штанин.

Мама дождалась, пока Данила соберётся, подцепила флягу крючком на тележке, повесила на второй крюк ведро и выкатила её из дома. Мальчик вприпрыжку бежал следом. Мама легко катила такую громоздкую на вид флягу по дороге. Небо разъяснилось, солнце вышло из-за облаков. Тележка дребезжала, скрипела, ведро раскачивалось, звонко ударяясь о штангу, и от всех этих звуков мальчику было почему-то очень весело. Он закинул голову и громко рассмеялся.

— Ты чего? — удивилась мама, но он только помотал головой. Такое не объяснишь.

На перекрестке их догнал воняющий дымом грузовик и, взревев двигателем, остановился. Из кузова выпрыгнул молодой парень, подбежал к ним.

— Здрассте, Анна Леонидовна! — Парень был в одной рубахе и тёплых ватных штанах, заправленных в подшитые валенки. — Вы меня не помните? Я Мишка, водитель нашей школы. Я помогал вам переезжать в наш посёлок месяц назад.

— Конечно помню, — тепло улыбнулась мама. — Как у вас дела, Миша? Как ваша мама?

— Спасибо, всё отлично. — Парень потёр красный нос, сунул руки подмышки и, стал пританцовывать на месте. — Вы на реку собрались? Садитесь, подвезём. Мы с парнями машину обкатываем, всё равно куда ехать.

— Да я же вот с этим, — рассмеялась мама, указывая на флягу.

— В кузов закинем, делов-то! Ребята, помогите, — крикнул парень в сторону машины.

Из кузова спрыгнули двое ребят и подбежали к ним. Легко подхватили тележку с флягой и потащили её к машине. Закинули наверх и сами залезли в кузов. Маму с Данилкой посадили в кабину. Мальчик отчаянно сопротивлялся, ему хотелось ехать с парнями, но мама запретила, напомнив, как он простыл после поездки месяц назад, когда так же ехал в кузове. Пришлось нехотя согласиться.

Миша дождался пока пассажиры устроятся на сиденье, стукнул в стенку кабины, дождался ответного стука и завёл машину. Мотор взревел, из трубы повалил густой дым.

— Вот до чего дошли, Анна Леонидовна! — Парень рассмеялся, выкручивая руль. — Бензин сейчас на вес золота, так на дровах ездить стали. Есть тут в здешней коммуне умелец, переделывает автомобили с ГСМ на газогенератор. Дров-то, слава богу, у нас хватает, вон какие леса вокруг. И не поймёшь, то ли вперёд шагнули с такими технологиями, то ли на сто лет назад откатились.

Он повернулся к Данилке и подмигнул ему.

— Может, ты, малец, доживёшь до таких времён, когда на чистой воде ездить будем. Зачерпнёшь из реки ведром, зальёшь в бак и — вперёд, к звёздам!

Данила, открыв рот, смотрел на парня. Он всем сердцем хотел быть таким же, как этот водитель, так же лихо управлять машиной, не важно, на чём она там едет, так же задорно смеяться и подмигивать одним глазом.

— Вся это война — откат в прошлое, — тихо произнесла мама. — Водопровода нет, про отопление уже давно забыли, электричество включают на час в день. И самое страшное — нет до сих пор чёткого представления, что из себя представляет наш враг. Сплошной информационный вакуум.

— Это да, — легко согласился Мишка. — Мы тут с ребятами на днях поспорили... — Он поморщился и потрогал челюсть. — И пришли к выводу, что это демоны ада к нам спустились. Или поднялись. На комете этой, которая уже полгода висит в небе и никак не улетит. Ну не может человек такие орудия убийства придумать. «Торопунчики» эти, «спиральки»… А чёрное солнце? Моя мать как увидела его, так сразу сказала — человечеству пришёл конец. А ведь тогда еще ничего и не было, ни Луну не долбанули, ни города не взрывали.

Даниле сразу стало скучно. Эти разговоры он слышал ни один раз, и они ему уже порядком надоели. Он отвернулся от водителя и стал смотреть в окно. Машина, дребезжа и подпрыгивая на кочках, неслась по улице. Дым стелился за ней серым облаком, формируя причудливую тень рядом.

Сначала они проезжали по территории посёлка. Мимо проплывали то восстановленные дома, то полуразрушенные строения, которыми еще не успели заняться. Потом, миновав пост охраны, они выехали за территорию, и за окном понеслись пустые поля, небольшие рощи с чёрными замёрзшими деревьями. Дорога здесь была отличная, асфальт сохранился почти без повреждений, и ход машины стал более плавным.

— А знаете, я думаю, что ничего они с нами не сделают! — запальчиво сказал Мишка после долгой паузы. — Как нас только не били… Кто нас только не бил… Выжили и даже сильнее стали. Ну вот и сейчас выживем. Мы тут с ребятами добровольцами на фронт собрались. Будем бить ублюдк… ой, простите! Будем бить тварей, кто бы они не были, американцы, пришельцы или черти с дьяволом во главе. Вы только маме моей не говорите, она с ума сойдёт. Я перед отправкой на фронт сам ей всё объясню, что так мол и так, не такой уж ваш сын шалопай, оказывается…

— Не скажу, — серьёзно ответила мама.

Когда подъехали к реке, там уже стояло несколько машин. Мама с Данилкой выбрались из кабины, подошли поздороваться со знакомыми. Мишка с парнями разгрузили кузов, вытащили флягу и покатили по пирсу к самому концу, где незнакомый мужчина уже набирал ведром воду из глубины, чтобы вода была чище, и заливал её во фляги.

Пока мама разговаривала, Данила поднял с земли длинную палку, подошёл к реке и с силой ударил по воде. На берег выплеснулись мутные в серой пене брызги, и мальчик замер от восхищения. Он побежал по берегу, крича от восторга сначала вполголоса, а потом всё громче и громче, ударяя палкой, иногда попадая по мутной воде, иногда — по земле, по камням, и тогда из-под мокрой гальки разбегались небольшие насекомые, которые, по-видимому, были нечувствительны к холоду.

— Эй, малец, чего кричишь? — К нему подошёл Мишка, вытирая лицо светлой тряпицей. Он уже натянул на себя толстую кофту, из-под глубокого капюшона торчал острый нос.

— Река, — сказал Данилка, широко разведя руками. В этом слове было всё — радость от поездки, от солнца, от голубого неба, от широкой реки с икрящейся водой.

Удивительно, но Михаил его понял. Подняв голову, он взглянул на небо, на блики на воде и, улыбаясь, повторил за мальчиком: — Река…

Чуть поодаль раздалось шуршание, резкий свист, и, оглянувшись на звук, Данила увидел белёсый шар, катающийся по земле.

— Снеговик! Снеговик! — пронзительно закричал мальчик, откидывая палку. Воистину, это был счастливый день.

— Погоди-ка… — Мишка попытался его придержать, но тот ловко проскользнул у него под рукой и бросился к вращающемуся шару, который уже набрал массу и начал зарождать верхний.

Данилка остановился в паре шагов от «снеговика», с восхищением наблюдая, как тот крутится на земле.

— Какой-то он не такой, как обычно, — заметил Мишка. Он наклонился над белыми искрящимися шарами, с любопытством их разглядывая, а потом и вовсе встал на колени перед ними. Этот «снеговик» и вправду отличался от тех, которых Данила видел раньше. Звук, с которым он зарождался, был пронзительней, напоминал визг пилы, свет не приглушённый мерцающий, как в прежних, а яркий, холодный, вызывающий резь в глазах. В глубине шаров угадывались то ли острые снежные шипы, то ли иголки.

К ним подошла мама, потянула Данилу за рукав.

— Я тебе сколько раз говорила не приближаться к ним! — сердито произнесла она.

— Ну мам! — возмущённо воскликнул мальчик, но та крепко ухватила его за рукав, развернула в обратную сторону и почти потащила к машине. — Ну дай…

На секунду берег реки озарила ослепительная вспышка, раздался грохот, остро запахло озоном, в спину мальчика что-то сильно ударило. И тут же всё стихло.

—  Что случилось? – мама с тревогой огляделась по сторонам. Осмотрела мальчика, себя. — Это «снеговик» так взорвался?

Данила с опаской обернулся. «Снеговика» не было, но Михаил по-прежнему стоял на коленях на том же месте, едва заметно раскачиваясь.

— Миша, с вами всё в порядке? — поколебавшись, спросила мама. Она выпустила руку Данилы, подошла к водителю, тронула его за плечо. Тот мягко завалился на бок, голова ударилась о землю, из-под капюшона тягуче выплеснулось красное и серое. Мама в ужасе отпрянула, закричала, но тут же зажала рот рукой.

— Что такое? — заволновался мальчик, побежал к ней, но мама отрицательно покачала головой, схватила его за руку и потащила прочь от этого места. Навстречу им бежали люди, привлечённые её криками.

— Мама, что случилось? — повторил Данила, дёргая её за пальто. Она отпустила его руку, сделала шаг в сторону, склонилась над пожухлой травой, и её вырвало.

— Мама! – закричал мальчик.

— Всё хорошо, малыш, — хрипло ответила мама и вытерла рот платком. — Меня просто укачало. Пошли к машине, нам пора уезжать.

Данила оглянулся. Столпившиеся люди заслоняли обзор так, что Мишу не было видно. Они возбуждённо переговаривались, склонившись над тем местом, где еще недавно был «снеговик». Незнакомая женщина упала на колени, надрывно закричала, и от этого крика на душе у мальчика стало тоскливо и к глазам подступили слёзы.

— Миша заболел? — неуверенно спросил он маму, с трудом поспевая за её широкими шагами и постоянно оглядываясь назад.

— Да.

— Потому что без куртки ходил?

— Да.

— Он поправится?

Молчание.

— Он поправится? — выкрикнул Данила и остановился, упрямо скидывая мамину руку.

— Послушай, — мама поколебалась, присела на корточки перед ним. — Миша обязательно поправится. Скорее всего уже сегодня. И сегодня же он уедет на фронт. И будет там храбро сражаться с врагом.

— Вместе с папой?

— Нет, — резко ответила мама, встала и опять взяла Данилу за руку. — Они будут сражаться в разных войсках.

Она помогла мальчику подняться в кабину, залезла сама, устало облокотилась на спинку сиденья и закрыла глаза. Данила хотел ещё что-то спросить, но промолчал и лишь смотрел на её белое лицо, на новую, незнакомую ему морщинку у губ, на пульсирующую голубую жилку на виске.

Глава 4

Ему всю ночь снились кошмары. «Снеговик» крутился на мёрзлой земле как волчок, весёлый Мишка скалил зубы, рассказывал, как он чудесно устроился на передовой, и как ему тут все рады. Данила радовался вместе с ним, но тут лицо водителя покрылось мелкими трещинами, сползло вниз, обнажая белые кости, и мальчик закричал от испуга, проснулся и тут же уснул снова, успокоенный ласковым: «Тише, милый, это всего лишь сон. Мама рядом, мама никому не даст тебя в обиду».

После завтрака мама собралась в город, посмотреть списки раненых, прибывших в госпиталь. Данилку с собой не взяла, от чего тот расстроился и громко заревел от обиды. Но мама с бабушкой на его плач не обратили внимания, и пришлось прекратить. Глупо сидеть и реветь, когда никто не реагирует на твои рыдания.

Мама вернулась ближе к вечеру, когда на землю легли длинные тени и жёлтое солнце стало клониться к закату. Не раздеваясь, села к столу, тяжело опустила голову на сложенные руки. Бабушка подошла и молча присела на стул рядом. Они долго сидели, не говоря ни слова, а Данила наблюдал за ними, не решаясь подойти.

Остаток дня прошёл тоскливо. Бабушка примостилась у окна и при тусклом вечернем свете чинила одежду. Мама выложила свои учебники на единственном в доме столе и пыталась составить программу обучения для ребятишек. Начало учебного года откладывалось до конца осени, но с приходом зимы нужно было уже проводить занятия.

Данила расставил солдатиков на холодном полу и стал играть в войнушку, громко отдавая приказы своим командирам и иногда увлекаясь так сильно, что мама просила вести себя потише.

На ужин была гречка с овощами. Данила разнылся, гречку он не любил, но бабушка прикрикнула, и ему нехотя пришлось съесть то, что положили. На улицу его не пустили, и он опять залез на печку. Заниматься было совершенно нечем. Он закутался в одеяло и задремал. Проснулся от мужского голоса и в полудрёме попытался вслушаться в разговор.

— …я первый раз вижу этих людей. Запаковали тело и увезли с собой. Если и предъявляли какие-то бумаги, то я об этом ничего не знаю. Всё меняется, Анна Леонидовна. Меняется и, к сожалению, не в лучшую сторону. Эти твари, враг наш неведомый, постоянно перестраивают свою тактику. Теперь они уничтожают только существ из плоти и крови. Людей, собак, лошадей. Неживое не трогают…

Невидимый мужчина помолчал. Негромко звякнула посуда, послышался звук льющейся воды.

— Спасибо, очень вкусный у вас чай… Так вот, на примере вчерашнего «снеговика», — продолжил гость. — Когда он взорвался, то выкинул в воздух тончайшие лезвия из неизвестного материала. Это мне уже потом рассказали люди, которые тело забрали. Эти лезвия и убили парня, полоснули по открытым участкам тела – по лицу и рукам. Разрезали насквозь мышцы, кости, и рассыпались в пыль, как только достигли ткани. Капюшон изнутри даже поцарапан не был… Да вся одежда не повреждена была. То же самое с растительностью рядом — деревья, кусты, хоть на них тоже эти «лезвия» посыпались, но всё это осталось нетронутыми, не было ни одной царапины на поверхности.

— Вы хотите сказать, что мы с Даней выжили лишь потому, что повернулись спиной к «снеговику»?

— Да, вы с мальчиком были плотно укутаны, не было открытых участков тела на пути осколков. А неживое, в вашем случае одежду, эти «лезвия» не повреждают.

— Господи, как страшно… — произнёс тихий голос бабушки.

Данила не понял ничего из того, что сказал мужчина, но ему стало интересно и он осторожно свесил голову. За столом сидели мама, бабушка и пожилой мужчина с чёрной бородой. Бородача Данила знал, это был директор школы, в которой должна проводить занятия мама. Мальчик слез с печки, подошёл к столу, стеснительно поздоровался с гостем и залез на колени мамы.

— Вы и себе, и своему мальцу сшейте плащ, — посоветовал директор. — Такой, чтобы в случае опасности можно было сесть на корточки и полностью закутаться в ткань. С объёмным капюшоном. И ты, Данила, запомни, видишь что-то незнакомое — беги. Не надо подходить и рассматривать, тем более не надо ничего в него кидать и тыкать. А то в прошлом месяце у нас один парень в «тряпку» палкой ткнул и…

— Для него в этом мире всё незнакомое, — будто невзначай перебила говорившего бабушка. — Он ещё не понимает, что может быть опасным, а что нет. Но будем объяснять, спасибо вам, что делитесь информацией.

— Надо в школе уроки на эту тему проводить, — сказала мама, обнимая Данилку. — Показывать, какие опасные существа бывают, как от них прятаться.

— Да, насчёт школы, — директор кашлянул и отвёл взгляд. Данила почувствовал, как напряглась мама. — Я, вообще-то, ради этого разговора и пришёл к вам, Анна Леонидовна. Понимаете, боятся родители в школу детишек отправлять. Как не крути, а массовое скопление народа в закрытом помещении… А «торопунчики» как раз на такое скопление и слетаются. Чтобы всех разом… Так что не будет у нас занятий. Зря я вас, Анна Леонидовна, с прежнего места сдёрнул. Если хотите, я могу организовать переезд обратно в тот посёлок, где вы раньше жили.

— Спасибо, я подумаю, — безжизненным голосом произнесла мама. Она смотрела невидящим взглядом куда-то поверх головы директора, и тот вдруг сразу засобирался домой. До двери его проводила бабушка, мама так и осталась сидеть за столом, крепко сжимая Данилу.

— И ещё… — уже от двери сказал директор. — Ходят слухи, что тут в лесах какие-то бандиты появились. В основном кражами промышляют. Вы уж будьте поосторожнее. А то часто вы одна, Анна Леонидовна, по округе ходите, уже многие приметили.

Бабушка закрыла за гостем дверь, села к столу на своё место, не поднимая взгляд, тщательно разгладила скатерть.

— Возвращаться нам смысла нет, — тем же безжизненным голосом сказала мама. — На прежнем месте уроки были, но ни денег, ни продуктов за работу не давали. Перебивались подарками от родителей. Если вернёмся, умрём с голода. Здесь тоже умрём. Не сразу, конечно, но эту зиму мы точно не переживём.

— А ну прекрати, — прикрикнула на неё бабушка. — Что ты говоришь такое?

— Подумай сама. — Мама неотрывно смотрела в одну точку лихорадочно блестевшими глазами. — Всё к одному. Сначала я золото потеряла. Это было единственное, на что мы ещё могли выменять еду, и я так легко отдала его мошенникам. Потом работы лишилась. Я же всю жизнь была учителем, я больше ничего не умею делать. Зима на пороге, из еды запасов максимум на две-три недели. Через месяц мы кору с деревьев обгладывать будем. И ещё смерть этого мальчика… Он же такой юный был, на фронт собирался…

Данила запрокинул голову, непонимающе взглянул на бледное до прозрачности лицо мамы. Потом слез с её колен, встал рядом, неуверенно тронул руку.

— Да что с тобой? — с отчаяньем произнесла бабушка. — Ты же всегда такая сильная была, Анна. Мы с тобой в таких страшных ситуациях выживали, а тут ты из-за ерунды расклеилась… Подумаешь, золота и работы лишилась… Ты вспомни, как мы выбирались из горящего города. Сколько народу погибло, а мы выжили. Вспомни, как прятались от людоловов в том страшном поезде, Данечку чуть не потеряли, но ведь спаслись же! И сейчас выживем. Не бывает безвыходных ситуаций.

— Бывает. Но только один раз в жизни. — Мама с трудом оторвала свой взгляд от одной ей видимой точки и посмотрела на бабушку. — И, боюсь, эта как раз наша ситуация.

Данила с опаской отошёл подальше. Это была какая-то другая мама, и её он боялся. Он опять залез на печку, сверху наблюдая за женщинами. Мальчик чувствовал, что происходит что-то очень плохое, но в силу своего возраста не мог осознать всего происходящего.

В дверь с силой постучали. Бабушка вскинулась, но мама осталась так же безучастно сидеть на стуле.

— Здесь живет учительница Анна Леонидовна? — спросил грубый мужской голос.

Мама с усилием повернулась ко входу.

— Не открывай, Аня, — попросила бабушка.

Но та упрямо мотнула головой, встала, подошла к двери и вытащила засов.

— Я — Анна Леонидовна, — спокойно сказала она, открыв дверь.

— Ну, принимай гостей, — сказал невидимый собеседник и крикнул куда-то в темноту: — Клава, иди сюда, нашлась твоя пропажа.

— Она? — спросил женский голос, и Данила, встрепенувшись, стал шустро слезать с печки.

— Добрый вечер! — входя в дом и внося запах мороза и свежести, весело сказала Клавдия. — Ну вы даёте, Анна Леонидовна. Вы какой адрес мне написали? Почему поселок Новомоскитовка?

Мама охнула и прижала руки к груди.

— Мы, значит, как и обещали, приехали с мукой в Новомоскитовку, а такого дома, как вы написали, и нет нигде. Всё утро учительницу Анну Леонидовну искали. Потом поняли, что вы неправильный посёлок указали. И давай всех знакомых и незнакомых опрашивать, вдруг кто знает такую учительницу. Торговля стоит, товар портится, муж ругается, — Клавдия белозубо рассмеялась, подошла к бабушке. — Здравствуйте, я Клавдия, мы из коммуны, вы знаете наверное… Сюда муку ставить? — Гостья повернулась к маме и, не дожидаясь ответа, крикнула в темноту: — Ребята, ну, заносите, чего вы там копаетесь?

Мама стояла возле двери очень бледная, очень спокойная, только дрожащие руки выдавали её волнение.

— А колечко твоё действительно с бриллиантом, очень дорогое кольцо. Сильно дороже, чем я рассчитывала. Вынуждена вернуть тебе его, нет у меня столько продуктов, чтобы на него выменять. — Клавдия с видимым сожалением положила свёрток на стол. — Тут целая туша свиньи выйдет за такое кольцо, а то и не одна.

Бабушка охнула.

— А вообще у меня к тебе, Анна Леонидовна, есть разговор. — Клавдия прошлась по небольшой комнате, увидела Данилку. — А, вот ты где. Держи, гостинец тебе припасла.

Она достала из сумки большое красное яблоко и протянула мальчику. Тот с восторгом вцепился в него.

— Так вот, Анна Леонидовна, я тут поговорила с нашими… Нам в коммуну учитель для ребятишек нужен. Очень нужен. Пойдешь к нам? Жильём, одеждой мы обеспечим. И тебя и семью твою. Всем рады будем. И еда у нас всегда в наличии, живем не богато, но сытно. Как видишь, даже излишки продуктов есть, можем продавать, менять.

Мама провела дрожащей рукой по лицу, по горлу, хотела что-то сказать, но вдруг расплакалась.

— Ты чего? — удивилась Клавдия.

Мама пыталась сдержать слёзы, но они ручьём текли по её лицу.

— Мы думали, что вы нас обманули, — грызя яблоко, пояснил Данила. — Что взяли золото и убежали.

Клавдия с удивлением взглянула на него, подошла к маме.

— Серьёзно? Ты правда подумала, что я могу так поступить?

Мама стала плакать навзрыд.

— Да вы что… Как можно-то… — растерянно произнесла Клавдия, оглядываясь на своих парней, смущённо переступавших с ноги на ногу у входа.

Мама громко плакала в голос, как ребёнок, захлёбываясь в рыданиях, не в силах остановиться, бабушка шумно сморкалась в платок. А между ними стояла Клавдия и всё повторяла и повторяла, переводя растерянный и жалкий взгляд с мамы на бабушку и обратно:

— Да вы что… Как можно-то… Как можно… Разве можно так поступать? Разве в такое страшное время можно людей-то обманывать?!

Мама стояла очень прямо. Высокая, стройная, она выделялась из толпы серых сонных людей. Даже старенькое пальто и большая пушистая шаль не могла спрятать её красоту. На них оглядывались, иногда уважительно здоровались, но с разговорами не подходили.

Данила в полудрёме прижался к маме, совсем повиснув на её руке, и вполуха прислушивался к разговорам в очереди. Речь шла об урожае, сетовали, что нет условий для хранения, громко ругали правительство и очень тихо делились новостями о противнике. Рассказывали, что в соседнем поселке «торопунчики» «заговорили» еще один дом: обступили его плотным кольцом, забормотали, торопясь и взмахивая руками-шлангами, то кланяясь до самой земли, то взмывая вверх, и дом начал таять — сползала штукатурка, истончалась крыша и, самое страшное, таяли люди в этих домах. Сделав своё дело, «торопунчики» исчезли, оставив после себя только остов от дома, да чёрные, словно обуглившиеся, силуэты людей с открытыми в безмолвном крике ртами. «А вы что?» — спрашивали рассказчика. «А что мы? — агрессивно отвечал тот. — Знаешь же, что ступор нападает при «торопунчиках»! Замерли, стоим, пошевелиться не можем. Кто с ногой поднятой так и застыл, кто самокрутку так до рта и не донес. Только и можем, что наблюдать да запоминать…».

Вдруг Данила почувствовал, как сильно напряглась мама, и в недоумении поднял на неё сонный взгляд. Она не сводила взгляд с группы мужчин, стоящих в отдалении по левую сторону, и, прислушавшись, он поймал обрывки их разговора. Говорили о посёлке Новомоскитовка, расположенном неподалёку, о госпитале и о большой группе раненых, прибывших с передовой. Данила встрепенулся, подался вперёд от любопытства. Где-то далеко на фронте служил папа и поэтому все разговоры о войне интересовали мальчика. Но мужчины перешли на обсуждение урожая, стало скучно, и он опять задремал, привалившись к тёплому боку.

Когда подошла их очередь, молоденький военный быстро осмотрел вещи, заставил вытряхнуть из сумки все сложенные пакеты, но, скользнув по маме и мальчику взглядом, от личного досмотра отказался.

Мама сложила все пакеты назад в сумку, взяла за руку Данилку, крепко сжала, но к выходу не пошла, осталась стоять в тесном пункте досмотра.

— Проходите, не задерживайте, — поторопили их.

— Скажите пожалуйста, — сказала мама с необычным волнением в голосе, — скажите, правда, что в госпиталь в Новомоскитовке привезли раненых с передовой?

— Правда, — ответил военный, невольно заглядываясь на маму.

— Как можно узнать фамилии тех, кого привезли? Может, списки раненных есть?

— Списки привезут только завтра вечером, либо в понедельник утром. Там не всех еще опознали, некоторые без сознания были. Вы лучше в понедельник приходите, уже точно подвезут. Если что, меня спросите, я вам помогу. Сидоров я, Иван Сидоров, тут меня все знают.

Мама помолчала, скользнула взглядом по солдатику, хотела, видимо еще о чём-то спросить, но не решилась. Поблагодарила, и они с Данилкой пошли дальше.

Теперь они шли по вымощенным светлыми плитами дороге города мимо огромных белокаменных строений, до того высоких, что крыши мальчик не мог рассмотреть, даже запрокинув голову. Даниле казалось, что когда-то он тоже жил в подобном здании. Он смутно помнил большой светлый дом, там, в прошлой жизни. Высокие окна, залитые ласковым солнцем, тёплый пол, по которому так приятно бегать босиком. Помнил большого мужчину, он смешно ухал, щекотал бородой и подбрасывал Данилу в воздух. Душа уходил в пятки, сердце замирало от страха и восторга, и он требовал ещё и ещё. А мама смеялась, глядя на них. Тогда она много смеялась. А сейчас нет. Даже улыбка очень редко посещает её лицо. Он украдкой посмотрел на маму. Хмурый взгляд, насупленные брови, морщина-трещина у губ. Данила вздохнул и опять стал смотреть под ноги.

Их обгоняли приземистые мужики с мешками на плечах, женщины, закутанные по самые глаза пушистыми шалями - те, с которыми они стояли на проходной. Громыхая, проезжали мимо телеги. Возчики, причмокивая губами, подгоняли своих лошадей, сидевшие на баулах люди провожали взглядом маму с Данилкой, но никто не предложил подвезти. Но это не сильно огорчало. Трястись в громыхающей повозке - то ещё удовольствие. А после разбитой дороги очень приятно вышагивать по мостовой, вымощенной светлой плиткой. Она на удивление хорошо сохранилась. Скорее всего, решил мальчик, сюда не падали камни с неба.

Когда мама с Данилкой пришли на базар, вся площадь уже была заставлена столами, телегами, бочками и мешками. Бойко шла купля-продажа. Люди торговались, громко хлопали друг друга по рукам, заключая сделку, кто-то с кем-то бранился, визгливо кричала невидимая женщина. Даниле с высоты его роста видны были только спины людей. Чтобы разглядеть, что там было выставлено на столах, приходилось подниматься на цыпочки.

— Не отпускай мою руку, — наклонившись, шепнула ему на ухо мама и поправила шапку.

Они долго ходили по рядам. Данилу мама держала перед собой, чтобы его не унесло людским потоком. Увидев то, что искали, подходила и просила обменять на картошку. Продавцы лениво качали головой. Осень, картошки было в избытке, сейчас её тяжело было поменять на что-то более ценное. Кто-то предлагал поменяться на гречку, но тут уже мама отказалась, гречка у них была.

Обойдя ряд, мама подошла к большой повозке и обратилась к женщине в синем пуховике, сидевшей на повозке и лузгающей семечки.

— Картошка? Не, картошка нам не нужна, — сплюнув шелуху, ответила женщина.

— А на что вы поменяетесь? — решилась мама. — Нам нужна мука и мясо.

— Золото есть? — помолчав, спросила женщина. — Кольца, серьги. Можно будет посмотреть.

Мама нерешительно помялась. Оглянулась по сторонам, задержалась на чём-то взглядом. Повернувшись в ту же сторону, Данила увидел высокого худого парня, небрежно привалившегося к столбу и наблюдавшего за ними.

— Не боись, это Стёпка, меня охраняет, — рассмеялась женщина. Она спрыгнула с телеги, поманила за собой маму.

— Пошли сюда, здесь нам никто не помешает.

Они прошли мимо телег, вошли в покосившиеся ворота и, миновав развалины небольшого строения, зашли в палатку, расположенную на лужайке перед домом. В палатке стоял топчан, застеленный клетчатым покрывалом, маленький стол с остатками еды, горела печка, было тепло и вкусно пахло.

— Ну, показывай, что у тебя есть, — женщина быстро разделась и кинула на топчан платок и пуховик. Без верхней одежды оказалась молодой, невысокой, крепко сбитой девушкой. Она подмигнула Данилке, и тот невольно улыбнулся.

Мама, решившись, расстегнула пальто и из запазухи достала небольшой свёрток. Подержав его в руке, с видимым сожалением протянула женщине.

Та приняла его, развернула, удивленно округлила губы. Осторожно подняла одну серёжку, рассматривая на свету. Маленькие камешки льдинками сверкнули в лучах света.

— Серьги я возьму, — задумчиво сказала женщина, поворачивая их из стороны в сторону. — Если в цене сойдемся. Что за них хочешь?

Мама замялась. Данила понял, что она не знала сколько может стоить золото, боялась и продешевить, и заломить слишком высокую цену.

— Думаю, мешок муки они точно стоят. Согласна? — спросила женщина у мамы.

Та с облегчением закивала — согласна, согласна.

— А вот кольцо… не знаю… — женщина положила серьги назад в платок и взяла кольцо. — Это же бриллиант?

— Бриллиант, три карата, — торопливо ответила мама. — А по бокам сапфиры. Это очень дорогое кольцо, авторское изделие, делали на заказ.

— Да, вижу, что не ширпотреб… — Женщина крутила кольцо в руке, рассматривая его со всех сторон. — Если настоящий бриллиант, то дорого будет стоить…

— Это бриллиант, — с отчаяньем повторила мама. — Я клянусь вам. Я учительница, меня тут многие знают, я не обманываю…

— Значит так, — женщина завернула золото и спрятала сверток у себя за пазухой. Взяла со стола замусоленную тетрадь и карандаш. — Поздно вы подошли. Мы сейчас уже все распродали, муки с собой нет. Пиши мне свой адрес, завтра с восходом солнца привезем мешок муки за серьги. А кольцо я сегодня отнесу своему знакомому ювелиру. Если он подтвердит, что бриллиант, то заплачу по совести. Если нет, то верну кольцо твоё. Как звать-то тебя?

— Анна Леонидовна… — растерялась мама.

— Пиши, пиши, — женщина ткнула в маму карандашом. Та растерянно взяла его и, нагнувшись над столом, стала писать в тетрадке адрес, где они жили.

— Ну всё, Анна Леонидовна, — женщина надела пуховик, замотала голову в платок. — А я Клавдия, вот и познакомились.

Клавдия белозубо рассмеялась. Мама несмело улыбнулась в ответ.

Они вместе вышли из палатки. Мама замешкалась, хотела что-то сказать, но к Клавдии уже подошли парни, стали что-то оживлённо рассказывать ей, оттеснив всех стоявших рядом. Мама с Данилкой отступили в сторону. Подошли еще мужчины, девушки. Стало многолюдно, шумно. Кто-то запрягал лошадей, кто-то хвалился выгодным обменом. Клавдия затерялась в толпе, только иногда слышен был её звонкий смех, а потом и он стих. Подошедшие парни шустро разбирали лавки и столы, скидывали на телеги мешки. Сани стали выезжать, на них накричали, чтобы они ушли с дороги. Мама с Данилкой отошли ещё дальше, прижались почти вплотную к ограде.

— Мама, пошли, я замерз, — потянул её за руку Данила.

— Подожди. — Мама выглядела очень растерянной. Они пошла назад к рядам, но ни знакомой телеги, ни палатки уже не было.

— Простите, вы не видели Клавдию? — обратилась мама к какому-то парню.

— Клавдию? — переспросил тот. — Да тут вроде была… Может, к брату пошла. А хотя вон, телег их нет, уехали, наверное.

— Как уехали? — с отчаяньем спросила мама.

— Обыкновенно, — рассмеялся парень. — Базарный день быстрый, час другой и разъезжаются все.

— Мама… — канючил Данилка, дёргая её за руку. — Пошли домой, я замёрз и есть хочу…

Глава 2

Домой они вернулись, когда жёлтое солнце уже начинало клониться к закату и на небо выкатывалось жуткое чёрное.

На немой вопрос бабушки мама устало покачала головой, поставила сумку с картошкой в угол. Разделась сама, помогла раздеться Данилке.

— Аня, что-то случилось? — спросила бабушка.

— Нет, всё нормально. — Мама старалась не встречаться взглядом с бабушкой.

Данила прошел в угол к мойке, обмазал руки золой и тщательно вымыл их в тазике. Попросил бабушку полить с ковшика, вытерся цветной простыней, заменявшей им полотенце. Пока он умывался, мама достала горшки из печки и поставила на стол. Они поели горячей картошки, запивая её кипятком. Данила макал свой кусок в соль и с удовольствием поедал вкусную рассыпчатую мякоть. Мама ела очень мало, но много пила воды. Обхватив кружку обеими ладонями, она прятала за горячим паром своё лицо, маленькими глотками отпивая кипяток. Бабушка молчала, искоса поглядывая на маму.

После ужина Данила залез на печку, достал своих деревянных солдатиков, выстроил их в шеренгу. Но играть было лень, и он просто лежал, чувствуя, как тепло согревает намерзшееся за день тело, и прислушиваясь к разговору внизу.

Пару раз звучало «Новомоскитовка», «раненные», «списки», но, в основном, разговоры были обычные, такие же, как и вчера, и позавчера, и каждый вечер. Мама с бабушкой перечисляли продукты и прикидывали, смогут ли они прожить на таких запасах до весны. Менять больше было нечего. Дрова тоже были проблемой, но лес был рядом и это внушало надежду, что в зиму они не замерзнут. На крайний случай, можно разобрать деревянный забор у брошенных домов.

— А нам завтра муку привезут, — крикнул с печки Данилка.

Мама отчаянно замотала головой, но Данила её не понял.

— А может, и еще что-нибудь, если это блилиянт, — уже тише добавил мальчик.

— Вы о чём? Какой бриллиант? — не поняла бабушка, посмотрела на маму. Та под её взглядом опустилась на стул и закрыла лицо руками.

— Мама отдала кольцо и серьги за муку… — совсем неуверенно закончил Данила.

— Анна, ты отдала золото? — охнула бабушка. — Кому ты его отдала?

— Клавдии, — с усилием выдавила из себя мама. — Её зовут Клавдия. Больше я ничего о ней не знаю. На рынке отдала… Она обещала завтра привезти продукты взамен на золото. На рассвете.

— Какая Клавдия? — бабушка взялась за сердце. — Вот так просто отдала? И ты веришь, что она приедет? Анна… Отдать просто так, незнакомому человеку… Тебя же просто обманули, забрали золото, и ты даже не знаешь кто это… Как ты могла… У нас же больше ничего нет, Аня…

Худенькие плечи мамы мелко затряслись, и Даниле стало нестерпимо её жаль.

— Она привезет, — крикнул он с печки. — Она хорошая, она обещала.

Мама плакала, её сдавленные рыдания терзали его душу. Бабушка с рукой, прижатой к сердцу, облокотилась на стену, лицо стало совсем белым, и Данила забеспокоился. Он помнил, что было однажды в другом посёлке, когда у бабушки так же сильно побелело лицо. Но там был врач, а здесь никого нет.

— Ну ничего, ничего, Аня, — вздохнув, бабушка села рядом с мамой и погладила её по плечу и спине. — Не расстраивайся ты так… Это всего лишь вещи, не стоит из-за них переживать. Мы проживём, мы выстоим. И не такое переживали. Скоро начнутся занятия, тебе обещали платить за уроки.

— В прошлом году не заплатили, и в этом не заплатят, — глухо, сквозь прижатые ладони к лицу, ответила мама.

Бабушка не нашлась, что сказать. Данилка зашмыгал носом от подступавших слёз.

Дверь с протяжным скрипом открылась, и в проеме показалась тёмная фигура.

— Добрый вечер! — Прозвучал с порога звучный мужской голос. — Можно, хозяюшки?

У Данилки сразу высохли слёзы. Свесившись с печки, он пытался рассмотреть кто пришёл.

Впустив в дом морозного воздуха, в дом зашёл невысокий мужчина в меховом полушубке.

— Вот, решил к вам заглянуть на огонек, попроведовать, так сказать, по-соседски…

— Добрый вечер, Иван Петрович, — ровным голосом ответила бабушка. Она встала из-за стола и отошла к печке.

Мужчина потоптался у порога, снял шапку, не дождавшись приглашения, прошёл в комнату и сел за стол. По комнате распространился тухлый запах. Данила скривил нос. Ивана Петровича он не любил. Он считал его старым и нудным. Стараясь вести себя тихо, чтобы тот его не заметил, мальчик закутался в одеяло и с высоты печки стал разглядывать лысину гостя.

Мама вытерла лицо платком и тоже поздоровалась.

— Что это с вами, Анна Леонидовна? — участливо спросил гость. — Беда какая случилась?

Он расстегнул свой полушубок, положил шапку на стол.

— Все хорошо у нас, Иван Петрович, — тусклым голосом ответила мама. — Так, женская слабость.

— Всё-то у вас, женщин, какие-то трагедии… — хохотнул Иван Петрович, оглянулся на бабушку. Мама промолчала.

Повисла неловкая пауза. Гость побарабанил пальцами по столу.

— Я что пришел-то, — кашлянул Иван Петрович и снова покосился на бабушку, стоявшую у печки. — Я хочу с вами, Анна Леонидовна, поговорить, так сказать, наедине… Разговор у меня к вам есть…

— Говорите здесь, Иван Петрович, у меня нет секретов от моей семьи.

— Ну что ж… Поговорим здесь, значит… Если таково ваше желание… Мда… Я за ответом пришел, Анна Леонидовна. Обещали вы мне, что ответ дадите сегодня.

— Я уже дала вам ответ, — тем же тусклым голосом ответила мама. — Я очень ценю ваше предложение, но вынуждена ответить отказом.

— Отказываете, значит… — медленно повторил гость. — Цените, значит, но отказываете…

И мама, и бабушка молчали.

— Сдохнете же с голода, — с силой произнес Иван Петрович и его лысина налилась красным. — Сами сдохните и мальца вашего загубите. А я бы мог помочь. Еще раз предлагаю подумать.

— Нет, Иван Петрович, я уже всё обдумала. — Мама встала из-за стола. — Я не изменю своего решения.

Иван Петрович снизу вверх смотрел на неё.

— Ну и подыхай. — Он встал, взял шапку, со злостью пнул стул. — Ещё придешь ко мне, дрянь, а я подумаю, что ты должна будешь сделать, чтобы я тебе горсть риса дал.

Мужчина вышел из дома, оставив дверь нараспашку. Морозный воздух клубами врывался в дом. Мама подошла к двери и закрыла её, вставила засов.

— Ложитесь спать, — вздохнув, сказала бабушка, — завтра будем думать, как жить дальше.

Окончание

По залу прокатился низкий гул. Холодильники в мясном отделе задрожали. Из овощных рядов доносился шелест, как будто тысячи крыс одновременно решились на побег.
Алия сжала руку отца так, что у него побелели костяшки.
- Папа… это они?
- Да. Овощи и мясо. Теперь они ищут тех, кто остался.
Из динамиков раздался смех богачей. Кто-то из зрителей комментировал происходящее, словно это был спортивный матч:
- Ставлю пятьдесят кредитов, что эта семейка до утра не доживёт. Слишком мягкий папаша!
Вдалеке раздался крик. Потом второй. Чей-то силуэт появился вдалеке - и почти сразу же исчез, утянутый клубком корней и стеблей.

Марк толкнул тележку в сторону бытовой химии. Там были шкафы и коробки, в которых можно было укрыться. Но тележка, как назло, скрипела так громко, что любой шорох отзывался эхом.
- Папа, а скидки ночью… они правда есть? - тихо спросила Алия.
- Да, - мрачно ответил Марк. - Но цена за них слишком высока.
В этот момент динамик ожил снова:
- Внимание! Ночная пятиминутка скидок! Детское питание - бесплатно! Только для самых быстрых!
Алия резко обернулась к отцу, глаза её загорелись.
- Папа, это же для меня…
- Нет, - отрезал он. - Это ловушка.

Но с другой стороны зала уже мчались люди, услышавшие объявление. Их тянуло обещание «бесплатного». Между стеллажами мелькнуло нечто огромное - и мясной отдел вышел из темноты.
Туши, обычно свисающие в холодильниках, неведомая сила превратила в гротескные, кошмарные фигуры. Обескровленное мясо скрипело при движении, жилы свились в прочные канаты. Там, где должны были быть глаза, горели два красных ценника: «-50%».
Они двигались прямо к бегущим за детским питанием.
Марк сжал плечо дочери.
- Сидим. Не шевелимся.
Но женщина, которую он спас на кассе, не выдержала.
- Это шанс! Бесплатно! - и бросилась вперёд.
Тени мясных туш сомкнулись вокруг неё.

Продолжение следует...

Кассиры ждали их на выходе. Высокие, атлетически сложенные мужчины, в классической белой униформе с идеально выглаженными фартуками, их лица были скрыты масками с нарисованными улыбками. Каждый из них держал в руках массивный топор с модифицированным сканером на рукояти.
Ближайший к ним кассир шагнул вперёд:
- Ваш бюджет - сто двадцать кредитов. Вы превысили лимит? Проверка.
Красный луч сканера скользнул по тележке.
- Хлеб, консервы, сухпайки… всего на сто десять. Остаток - десять кредитов. Хотите оплатить за другого участника?

Марк обернулся - в нескольких шагах от него, прижавшаяся спиной к мешкам с цементом, женщина пыталась отбиться от моркови, держа свою тележку, словно щит. Жуткий корнеплод упорно старался пролезть сквозь прутья, и металл, как заметил Марк, уже начинал сдаваться под натиском обломанного ножеподобного конца. В тележке несчастной не было даже хлеба, удача явно была не на ее стороне.
Алия дёрнула отца за руку.
- Папа, не надо! Мы сами едва живы…
Голос кассира стал холоднее:
- Решайте. Ваши кредиты, ваша воля.

Над головами покупателей вспыхнули экраны, где уже активно шло голосование богачей. Кого спасти ради дальнейшего зрелища? Красные и зелёные полосы менялись, ставки быстро шли в рост.
Марк понимал: если он отдаст десять кредитов - спасёт чужую женщину, но рискует лишиться последней поддержки ночью.
Если откажет - их с дочерью бюджет останется нетронутым, но ещё одна жизнь погаснет прямо у них на глазах.
Кассир поднял топор, дожидаясь ответа.

Продолжение следует...

К тому же, недавно умерла тётя. Он, её конечно не знал толком, но было грустно, что ещё одна родственница умерла на его памяти. Только бабушка и осталась, дед умер ещё до его рождения. Ему было всегда интересно, каково это: жить с полной семьёй, с деньгами, которые больше тыщи в кармане.

Ему постоянно твердили, что не стоит завидовать другим, что это ни к чему хорошему не приведёт. Он верил, искренне, но было такое чувство боли внутри, когда он видел радостную семью вместе. Будто смешок над тем, чего он никогда не будет иметь. Ни за какие деньги, ни за какие чудеса из уже существующих.

Всё это крутилось у него в голове, ведь он, даже будучи 18-летним, умудрялся чувствовать себя подростком и вести так же глупо. Знал, что ничего не изменить, но надеялся, что изменится. Что однажды он проснётся мелким, увидит родителей и проживёт всё заново, но этого не происходило.

Внезапно, из этих размышлений его вырвал столб с объявлениями. Казалось бы, чего необычного? Но боковым зрением, он увидел странные символы на этих дешёвых бумажках. Подошёл к ним и прочитал:

- «Только сегодня! Вызовите *неразборчивые символы* и отомстите тем, кого ненавидите! Бесплатно!». Смеётся, но записывает номер, чисто поржать. Шарлатаны какие, картёжники или разводилы, было очевидно. Но всё же, хотелось потрепать нервы таким барыгам, которые заставляют людей деньги нести. А ведь ещё дают и услуги для умерших, ублюдки.

Но номер он набрал, несмотря на злобу и ненависть к таким людям. На другом конце трубки отвечают и говорят на русском, меняя потихоньку на латынь.

- «Поздравляем. Вы позвонили в агентство «Лотерея». Вещание ведётся прямо из кабинета директора. Ему слово» - Витя же не понимает ничего, но слышит очень противный голос, мужской, неприятный.

Он уже и пожалел, что вообще позвонил в это «агентство». Больше было похоже, что это мошенники, да и какая лотерея? К чему это вообще? Как лотерея связана с местью? Денег выиграть и злорадствовать?

Внезапно, директор начинает говорить: «Ну, и кому ты хочешь отомстить? Витя». Это было совсем странным фактором, ведь он не говорил своего имени. Теперь, было по настоящему страшно. Кроме как магия или пробив номера, это никак не объяснить.

- «Не пугайся, Я могу тебе помочь. За определённую плату. Мы зовёмся лотереей, не просто так. Показать, почему?» Витя едва кивает головой, и спустя секунду, появляется в другом месте. Это многотысячный зал, состоящий из трупов, мертвецов или калек. Иногда, там были отвратные демоны.

Чувства Вити невозможно было тогда описать. Это настоящая магия. Такой фонтан из страха и удивления, он не чувствовал никогда. Самое ужасное было то, что в этом зале лежали полу живые люди. Настолько ужасно это выглядело.

Они начали шептаться, но он всё услышал. Это было: «Ещё один попался…» «Бедный ребёнок.»

Не спросил ни капли, нормально ли ему, когда он будет с его бывшей. Вот ему отомстить хотелось, но ясно было, что толком ничего и не сделаешь. Это ведь всё идёт от того, чтобы вновь быть с ней вместе, но стоит давно забыть и забить.

Но в любом случае, друзей подводить было так себе. Наверное, всё бы сложилось иначе, если бы минут двадцать он не был в каком-то видении. Теперь у него появился выбор подкорректировать свой круг общения, хотя, на данный момент, он не рассматривает это всерьёз.

Когда Витя пришёл на вечеринку, увидел, как уже под три десятка человек выпивают, танцуют и просто веселятся. Почему-то именно в этот раз, он сразу увидел, как Макс ходит с Лизой. Собственно, его бывшей. Слова демона сразу всплыли в голове, но ещё мелким шёпотом в голове. Таким, который и не слышишь, глушишь и блокируешь всеми способами. Но однажды он вырывается так что…

- Вить, что-то случилось? – Это был его лучший друг: Олег. Они были знакомы, чуть ли не с первого класса. Если всех остальных он мог назвать знакомыми или просто друзьями, то с ним они шли плечо к плечу несколько лет, только потом уже перестав так часто видеться.

- Не. Всё окей. Ты сам как?

- Нормально. Недавно в универ приняли, сейчас думаю на подработку пойти. Ты куда пойдёшь?

- Да тоже в уник. А насчёт подработки, молодец. – Витя сам подрабатывал с 16 лет, ибо не было ни мамы ни папы, а значит и нормальным деньгам неоткуда взяться. Пенсия бабушки и пособие, конечно давали свою копейку, но рассчитывать только на это-было глупо.

Не то чтобы, он много накопил, да и неясно зачем копил. Этих денег бы не хватило на ВУЗ, а на бытовые расходы не хотелось тратить.

- Да, да. Вообще, не очень и хочется быть тут. Мы же толком больше не увидимся. Учёба целый год, не очень вяжется с нашим прошлым. – Да. Они оба много времени проводили вместе. Но по факту, так и будет. У кого-то удаётся поддерживать связи, но мало кто дружит после школы.

- Ну, значит отдыхай и радуйся. Не депресуй, ты же цел и здоров, семья есть. – Витю это всегда бесило. Как люди могут прибедняться и ныть, когда у них всё есть. Есть мама и папа, есть дед и бабка, есть нормальные деньги и есть обычная жизнь. Взгляд снова падает на ту пару, что мозолила ему глаза, на тех, кто из его знакомых, ради того, чтобы попасть в новую компанию, шутили над ним за спиной. Он привык к этому, но особо не терпел, по крайней мере сегодня.

Пара шагов и Витя уже стоял у столика, где Дима-его знакомый, сразу же смолк. Он не стал особо разбираться, протерев его лицом стол и пол, вылив на него лимонады. Все, конечно были в шоке, но компашка замолкла и свалила, ведь банально испугалась.

- Не думал, что ты такое чмо, Дима. – Он вновь вернулся к Олегу, который привык видеть подобное. Но не Макс и Лиза, что косо на него смотрят и уже не особо хотят находиться с таким психом в комнате. Конечно, можно было бы ничего делать, но шёпот бывает громче, чем ты сам.

Дима же попытался встать, упав, снова упав, что-то выкрикнув Вите, про то, что он псих и придурок, но после еле ушёл. Что ещё делать человеку, который сам понимает свой косяк? После таких событий, Вите, конечно не хотелось оставаться там. День не задался ещё ведь с самого начала, с этим звонком, демонами и трупами…

- Пока, Олег. Я, пожалуй пойду. – Ему ответили вслед: «пока». Да уж, не думал он, что всё так получится. Но в любом случае, ещё был целый день впереди, который показывал хорошую погоду. Напротив же, у него были мысли о том, что он гулял здесь с Лизой, а не один. Очень цепляющие, колючие и тернистые, как шипы розы.

Попытка абстрагироваться от его более-менее счастливой жизни, которая была месяца 2 назад, не дала результатов. Он решил, что раз уж и отдыхать, то точно не так. Пойдя домой, один, как обычно. Но не привык грустить по пустякам, потому придя домой, разделся, поел и пошёл играть в компьютер. Наверное, он бы не стал так жить, если бы не привык к тому, что он почти всегда один по жизни. Любовь, которую многие люди обожествляли, обошла его стороной.

Но начнёшь загоняться об этом и всё станет ещё хуже. Потому он просто отдыхал таким образом целыми днями.

Чтобы все проблемы были незначительными, он их решить не мог, ведь родителей никто не даст. Настоящих, а не чужих.

Так шли дни, иногда разбавляя это одиночество подработкой. Но так же не могло продолжаться бесконечно, верно?

Как и обычно, он шёл домой по дождливым улицам, которые не редкость в его городе. За, примерно месяц, он видел как у его друзей появляются права на машину, девушки, их принимали по блату в хорошие ВУЗы, а он был будто за бортом всей этой веселухи. Для него в принципе жизнь, была не лёгкой прогулкой, с родными, что тебе помогут.

Бабушке надо было покупать лекарства, делать походы к докторам при проблемах со здоровьем, всё за общий счёт. В самом начале, Я сказал, что у него умерла тётя. Следовательно, не такой он и одинокий?

Ну, отчасти да. Но помощи от них было никогда не дождаться, а попрошайничать-это уж совсем такое себе. Пока не было критической нехватки денег, он никуда не обращался. Таким образом, когда он просил деньги, все знали, что это срочно или очень важно. По пустякам никогда не выпрашивал.

А тот случай с демоном, вовсе забылся и казался бредом. Звонки не беспокоили, хоть что-то радовало.

С этими мыслями, он пришёл домой. Вроде ничего необычного, но пришёл к бабушке, поздоровался, а она странно на него смотрит и говорит:

- Привет, привет… - Как-то сдавленно говорила она. Было заметно, что её голос изменился. Но к счастью, он это сразу заметил и спросил:

- Бабуль, ты себя хорошо чувствуешь? Всё нормально?

- Да, всё хорошо. – Опять этот не её голос, противный.

- Ба, Я сейчас вызову скорую, они тебя осмотрят, заберут, ладно? – Он не был идиотом и знал, когда так меняется голос. При инсульте. Может не голос поменялся и это ему показалось, но он не хотел это так оставлять.

- Ну, хорошо. – Видимо она сама понимала, что какая-то нездоровая хрень с ней творится. Иначе бы не согласилась так просто, она иногда таблетки не пьёт, ведь считает, что с ней всё в порядке. А тут в скорую.

Спустя пару минут, медики приехали и забрали бабушку, предварительный осмотр дома показал, что инсульт и правда имел место быть. Правильно, что он вызвал их, не стал дожидаться чего-то ещё. Ему сказали адрес, куда ехать и забрали старушку.

Надо было ехать. И он пошёл до остановки, ожидая 20 минут автобуса, который будет ехать в эту самую больницу. Доехал он без происшествий, демона не вспоминал, хотя на самом деле, всё происходящее и не говорило, что это рук нечистого.

Но в палату его не пустили. Сказали ждать у входа. Он позвонил всем своим друзьям, перезванивал чуть ли не по 5 раз, но все либо не отвечали, либо были заняты. Только Олег откликнулся на его звонки и просьбы: «Чувак, приезжай скорее!»

Витя и тогда знал, что «друзья» его, не очень и друзья. Но сейчас он лично в этом убедился. Просто лживые люди, которым видимо не очень важно, что там у него происходит. Куда важнее было… Он даже не стал думать, что было важнее. Не хотел.

Олег примчался на всех парах, как только мог. Подсев к другу и спросив его:

- Ну, что случилось то?

А он ему и рассказал, всё, что сам видел. Сам-то он не знал, что и почему, но подозревал, что дело в возрасте. Ей перевалило за 80 лет, здоровье сильно подводило. Так они и сидели у двери. Всё это время, они редко говорили, в основном, думая о своём.

Если Витя думал о том, что всё будет хорошо. По крайней мере, старался. То Олег и не знал, как помочь другу, как ему всё это чувствовать. Но старался верить в лучшее, вспоминал хорошие моменты с ней, как он ночевал у Вити, как они веселились в беззаботном времени детства, когда нет никаких потребностей, кроме как сходить в школу и сделать уроки.

Обоих из мыслей вырвал голос мужчины врача, который сказал, чтобы они оба уходили, ведь бабушка будет у них до следующего утра. Делать было нечего, хоть Витя и пытался остаться всеми силами, нехотя уходя домой.

Они пошли пешком до его дома. Идя уже в полной тишине. Не хотелось говорить, хотелось пойти спать и молиться, чтоб она вернулась домой. Что думал Витя о «друзьях» и так было ясно. Желания общаться больше с ними не было. Тот ещё нож в спину, который переживёт не каждый.

Если Макс решил, что отомстил ему тем, что встречался с бывшей, то теперь он отомстил за это.

- 1:1. – Парень вызвал демона. А он и впрямь забрал его душу, а тело, магическим образом, исчезло, превратившись в пыль. Пыль, что будет развеяна одним лёгким дуновением ветра, которое будет совершенно обычным для всех, но только для него-это будет стиранием его тела и доказательства, что он жил.

Внезапно, парень вновь оказался в зале, в котором уже был. Он до сих пор не мог поверить в то, что такое существует. Телепорты, магия… слишком тяжело для его обывательского ума. Но сейчас, посредине всей сцены сидел уродливый труп, который косвенно был похож на Макса. Теперь, это был человек, у которого отсутствовала одна рука, а лицо было раздвоено, будто его порубили топором. Он был привязан к стулу, на его руке был номер 432.

- Я так и не спросил.- Прервал тишину Виктор. – А что за лотерея то? Это метафора? Или…?

- Нет. Это игра. Сейчас вам данные знания ни к чему.

- Зачем ты тогда меня сюда притащил? – Он не желал видеть эти развалины и предателя. Который тогда наплевал на чувства Вити, на что он ответил тем же.

- Чтобы вы получили свой приз и вознаграждение. – Он протянул ему сумку с баблом. Говорят, одну такую дали одному человеку, который прошёл квест. Но это не столь важно. Парень взял её, после оказавшись у себя дома.

Сколько денег в ней было, он даже не стал считать. Было видно, что невероятно много. Столько сколько он не видел ни разу в своей жизни. Надо ли говорить, что он сделал первым делом? Пошёл в магазин и купил самую дорогую выпивку. Вышло в 6 кусков, но они его не волновали.

С этим, он быстро пошёл в банк и перевёл на свою карту около сотни тысяч. Люди теперь с интересом смотрели на него. Обычный парень в дешёвом шмотье снял такую сумму. Так назло им, не пошёл тратить на всяческие развлечения. А наоборот, перечислил в фонд благотворительности.

Знал, что не вернёт жизнь своим родным, но поможет тем, кто нуждается в этом не меньше его. Теперь, за пару секунд, он оказался на другой стороне бытия. Там, где есть деньги, где ложь и блеф, но это не заставило его стать таким же как они. Взяв одну стопку из пятитысячных купюр, он добродушно отдал их бомжам на улице.

После же спросив самого себя: «А когда отдавать душу ещё одного?». На это ему сразу прилетел ответ, от демона, что общался с ним по мерам телепатии.

- Через год. Сейчас, можешь наслаждаться призом. – Странно, но Вите не было ни капли стыдно. Он нашёл этому оправдание, того, что они сами придурки, раз решали так поступать. Такой итог был неизбежен и тому подобное.

Виктор пришёл домой, заперев дверь. Теперь, с такой сумкой денег, он мог сделать что угодно. Но не вернуть то, что на самом деле важно: Родителей. Какой смысл от таких денег, если ты не можешь осчастливить себя, ведь они тебе не нужны. Он бы отдал все эти грязные бумажки, что и яйца выеденного не стоят, по сравнению с чем-то настоящим, вечным и любящим.

Но нужно было двигаться вперёд. Теперь, такая возможность есть. Но нужна ли она? Хороший вопрос. На который он не стал отвечать…

Пролистнем сотни дней в этой книге жизни. Лучше рассказать вкратце, чем он занимался и как всё изменилось.

А заниматься он решил творчеством. Квартиру бабки, кое как переписали на него. Но это было не самое важное, ведь теперь это не имело смысла. Он мог купить себе хоть 20 таких квартир. Но пошёл в старую, что была далеко от универа, но это его не парило.

Во время учёбы, он познакомился с кучей людей, которые и правда были умны, добры к нему. Но как он и предполагал, не смог больше толком увидеться с Олегом. Пошли по разным дорогам, так бывает…

Из его друзей, остались 4 человека: Лиза, Олег, Дима, Петя. Он не хотел убивать Олега, не хотел. Но знал, что даже если он его оставит на потом, то ему останется 3 лишних года. 3 года для человека, которого он толком не увидит.

Он с самого начала решил, кого вальнёт в этом году. Лизу, ту, кто решила изменить ему. Может, надо было сначала её, а потом Макса, но это уже не имело значения. Ему было радостно думать, что он отправит её в этот «астрал» своего рода, такой какая она есть.

Уродливой и безобразной.

Он начал читать о том, как создать свой бизнес или же проект. Он уже знал, что сделает. То, в чём люди нуждаются каждый день, но сейчас не об этом. Вот таким образом он и жил, просто хорошо учась, не парясь теперь ни о чём, ведь был полностью одинок. Но только так, он мог понять, что он хочет хорошего принести с теми дарами, что дал ему демон. Может, он отправится в ад, но постарается создать хорошую жизнь для других. Ему она была не особо нужна.

Он даже не задерживался на дорогих вечеринках. Видел, что эти люди, такие же гнилые, как и он. Просто убивают не буквально, а косвенно. Заставляют думать о том, кто достоин их бумажек, а кто нет. Вокруг этого строится их жизнь. Радуются, что имеют крупицу власти над другими, только потому что могут дать больше денег, чем все остальные.

Он посылал подобных людей подальше. Они не были чисты духом, так же как и он. Убийство-грех, как ни крути. Оставалось только…

Лиза сидела на диване и слушала музыку. Со стороны, не казалось, что внутри, она уродливая и противная тварь. Которой он сейчас её и видел, она сама толком не поняла, зачем он пришёл. Сказал, что нужно повидаться, но зачем, не объяснил.

- Так что надо? – Не вытерпела девушка и спросила первая. От его ответа у неё аж волосы встали дыбом.

- Мне интересно, как тебе так легко базарить об этом, если ты сама-гнильё? Сколько ты там плакала, когда мы расстались? Может, день? Согласен, невероятно большой срок. – Он спросил теперь уже без скрываемой злости.- Нравится быть шлюхой?

- Чего? Мы же закрыли эту тему. – Она, видимо не хотела смотреть на себя, считала, что: «Было и было». Но вот у него было другое мнение.

- Нет. Ты просто забилась в угол, как трусиха и боишься признаться, что просто изменила. Что потом была с Максом, не чувствовал никаких угрызений совести. Так, почему мне должно быть совестно?

- Тебе и не должно, ты просто… - Она оборвалась, только сейчас поняв, что в его кармане нож.

- Ну, говори. – Он подошёл к ней и выхватив нож, приставил к горлу девушки.- Будешь извиняться, тварь? Будешь?

Она только рыдала и была в истерике, но через слёзы и всхлипы сказала:

- П-прости… Я просто… прости! – Но он не прощал. Ударив её кулаком в дышло.

- Совестно, тупая сука? – Ему было несложно выровнять её вновь, бья в её гадкое лицо кулаками, сокрушая ею пол, на что она пыталась кричать. Пыталась, но не покричишь толком, когда тебе снова бьют в лёгкие.

- Д-да… правда, хватит… - Сдавленно говорила она. Но он так не думал. Сказав ей напоследок:

- Надеюсь, для тебя в аду, будет отдельный котёл, мразь. – Резкие удары ножом в её тело полетели незамедлительно. В руки, ноги, сердце, голову, грудь… вскоре, демон прибыл и сказал:

- Более, чем достаточно. Хватит. – Его рука щёлкнула пальцами, уничтожив тело. Теперь, в зале сидели Макс и Лиза. Точнее, то, что от них осталось. Лиза теперь представляла собой кучу конечностей, над которыми, возвышалась голова и очень сильно изуродованное туловище.

- Что выбираешь в этом году? – Спросил его нечистый, которого он привык видеть.

- Силу. – Без особых колебаний сказал он, смотря в эти бездонные глаза твари. Он ему что-то напоминал. Например: Масс медиа, где демонов изображали подобным образом. Вот, только этот демон, был реален. И совсем не был привлекателен ни в каком плане, страшно даже было подумать, как тогда выглядит сам Сатана, если одно из его созданий, выглядело как оживший уголь.

Он не ответил ему. Просто щёлкнул пальцами, дав тому сил. Это происходило не резко, а постепенно. Сначала раз в 2 часа, тот чувствовал прилив сил, который давал ему ощущение, что весь мир для него-пыль.

Но с каждым разом, такой прилив был чаще и чаще. Но с этим же, такой прилив стал ощущаться обыденностью. Для него чувство, что он может отжаться под сотню раз, стало нормой. Причём вообще в любом месте и времени. Но силу он выбрал не для этого, а для того, чтобы иметь возможность противостоять этой твари.

Было ощущение, что он его предаст, но он пока не знал, как именно.

Вновь прошёл год. Теперь изменений было больше, намного больше.

Учился он уже не так прилежно, но какая разница? Денег было столько, что хватило бы ему на всю жизнь. Так что он решил поступить правильно.

Он не особо хотел оставаться в таком мире, но был интерес узнать, как выглядит эта «лотерея». Так что решил своим злом, создать добро. Не по-библейски, но все не без греха.

И он решил открыть своё дело, где платил нуждающимся людям. Платил всем лично, без работников, так как не доверял людям. Он знает, по своему примеру, что люди любят быть ублюдками за выгоду.

Давал тесты людям и тому подобное, но при этом даровал всем шанс измениться. Не все слушали, не все вкладывали куда надо, но были и те, кто безмерно его благодарил. А он не был рад этому. Совесть его не ела, даже смерти родных, как травма, была заглушена. Он знал, что это дело рук демона, но поделать ничего не мог.

Его нутро не могло резко закричать, что всё это неправильно и убить себя, дабы не губить друзей. Внутри него были обиды, которые были умножены многократно, дабы верить, что убийство-праведное деяние, по отношению к его оставшимся двум друзьям.

К слову о них, Дима- обычный шакал, который плёлся только с теми, кто принимали его гнилую натуру. Сам он был жалким человеком, который мог попросить денег и не отдать, говорить о людях за спиной, предавать и позволять себе тому подобные противные поступки.

Витя сам хотел с ним поквитаться, ведь после того случая, 2 года назад, он увидел настоящее лицо своего «друга». С которым толком и не общался, но за подобное, хотел вырвать сердце ещё в первый день этого года. Но нельзя было, ведь есть «правила», чёрт их за ногу.

Но в этот раз, ему пришлось потрудиться, чтоб найти этого гада. Звонить, спрашивать где он, ехать за город, дабы встретиться, так к тому же прикидываться, мол: «Я тогда вспылил». Якобы извиниться. Но это было смешно, он даже не верил, что Дима поверил в его россказни.

В любом случае, он его встретил и по плану, они должны были пойти к нему домой, однако, он будто специально не шёл домой. Сначала в магазин, потом в кинотеатр, после ещё в фастфуд, но когда они зашли в трущобы, Витя пробил тому голову ножом с яростью.

Он уже устал прикидываться добрым и легко добил его. Не хотелось даже с ним говорить перед смертью, это сделал демон.

- Отлично. – Сказал демон, забрав тело и в четвёртый раз перенеся его сюда. Теперь зал уже был на 75% полон. Видимо, они собирались для большой игры, которая вскоре намечалась. Казалось, завтра опять ждать нового года, но в этот раз, демон изменил правила игры. – Виктор, мы изменили наш план. У вас есть выбор: убить Олега самостоятельно, либо дать нам эту возможность прямо сейчас.

Тут он как-то выпал. Поразмыслив с минуту, он сказал:

- Я сам. – Сказал он с комом в горле. Он оттягивал этот момент до последнего.

- Как скажете. Завтра вы должны нам его душу. – Сказал он, а внутри Вити созревал новый план. Он глянул на тот выход, который светил, будто божественным светом. Но план надо было ещё воспроизвести в жизнь.

Впрочем, это было не очень сложно. Пришлось вновь звать человека погулять, но в этот раз, он наконец-то решил поговорить с ним. Они ведь не виделись, бог знает сколько.

- Здаров, Олег. – Протянул руку Витя ему, на что Олег пожал её и задал встречный вопрос.

- А ты не знаешь, куда подевались все наши друзья? Ну, типа: Макс, Лиза, Дима…

- Да бес понятия. У их семей не спрашивал? – А ведь и правда. За всё это время, семьи не звонили ему, даже полиция не приходила к нему, как к подозреваемому. Видимо, демон стирал все воспоминания родителям тех, кого он убил. Это объяснило бы всё это и отсутствие должного наказания, за его поступки.

- Да тут такое дело, говорят, что даже нас не знают. Сучий остров… - Олег очень любил это ругательство. Как знал Витя, он придумал его сам.

- Бред какой-то.

- Во-во… Та же реакция. Но ты сам как?

- Да так, потихоньку. Живу себе, выживаю, все дела.

- Это хорошо… И Я тоже. Учусь, думаю, что делать дальше по жизни. Остался ведь годик, до взрослой жизни.

- Да, а потом исполнишь детскую мечту, да?

- Да, да.

Так они и разговаривали до самого вечера, гуляя по городу, как в последний раз.

В каком-то смысле, так и было. Просто для обоих по-разному. Для Олега: завтра будет опять обычный день, где не увидит толком своего лучшего друга. А для Вити: сегодня, он потеряет лучшего друга, раз и навсегда, за что себя ненавидел.

Но выбора не было, даже если бы он самовыпилился, то демон забрал бы и Олега вместе, они могут это сделать крайне легко. Просто, видимо им нравится глядеть на человеческие страдания. В чём, кстати, он убедился ещё не раз.

Снова убийство, снова нож, снова в сердце, но теперь с его глаз лились слёзы. Ему было очень совестно, на последок ему, он сказал:

- Прости…

Демон подоспел сразу же. Переместив Витю в этот зал. Теперь, вся картина собралась в цельный паззл. Ранее, он не обращал толком внимания на трупы, но на каждом были номера. Все они в сумме собирали номер: 235, 325, 432, 567.

Правила сразу стали ясны. Перед ним стоял игровой автомат, где он должен был выбить хотя бы один из этих номеров, дабы получить выигрыш. Он сам не знал, какую именно награду он получит за это всё.

- И это вся игра? Просто выиграть в автомате?

- Да. Ничего такого. Но, если не выбьешь-умрёшь. И твои друзья, получается, умерли просто так. Так что, надейся на удачу.

Он понадеялся. Первая же раскрутка была неудачной, что не говорило ничего хорошего. Вот только, вместо «ничего такого», он оказался в каком-то бесконечном коридоре, где вдалеке, к нему шёл изуродованный Макс.

Правда, в этот раз, у него были гигантские руки и чёрные глаза, а волосы выпадали на ходу. Было очевидным решением: бежать. Что он и сделал, уходя вглубь бесконечного коридора, который вскоре превращался в спиралевидную платформу, летающую по пустому пространству, а внизу на них смотрели те самые люди, которых он видел с самого первого раза попадания сюда.

Правда, чего он не ожидал, так это того, что лицо демона окажется перед его телом. Увеличенное в сотню раз, злое, неприятное. А за ним бежал Макс, который орал как полоумный, размахивая гигантскими коловидными руками. На всё это, у него банально закружилась голова и он не придумал ничего лучше, как спрыгнуть с этой платформы в самый низ.

Он не знал, сколько он так летел. Возможно, вечность. Он передумал все мысли, что были в его голове. Каждую, которая могла прийти в голову, не по одному разу… но в какой-то момент, он вернулся в этот зал. Теперь, тут лежал труп монстра Макса и очень похожих друзей.

Каждый из них был как куклой, которую растоптали и разорвали, примерно раз 5. Весь зал был полон горами трупов, уже бывших, живых мертвецов. Демон стоял посередине этого всего, потрёпанный, исхудалый, будто мёртвый.

- Ну, что, понравилась игра? – Спросил его Витя, сжимая кулак. - В этом и был план? Просто убить меня?

- Нет. Всё пошло не по плану. Ты должен был сразиться с ними, но они… они перебили всех моих зрителей и разрушили всю игру… А ты… - Из последних сил, демон показал, как они тут всех рвал и как он сам сражался с ними.

Теперь, делая видение, где Витя убивал друзей, сидевших на стульях. Календарь перелистывался, а зал был пуст, кроме его 4-х жертв. Демон схватил его за горло в реальности и спросил:

- Последнее желание?

Да, вот так всё было. Но на ускоренный формат, не жалуйтесь, сами понимаете, тяжело было рассказывать, когда у твоего горла когтистая рука.

- Да… есть одно. – Резкий удар в грудь демона и тот отпустил его. Он начал задыхаться, кашлять. Это было то самое место, где он всегда держал руку. Слабое место, которым Я воспользовался. Теперь, весь этот зал и вовсе исчез, кроме двери с надписью: «Выход». – Сдохни.

- Чт… НЕТ! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ! МЫ ЖЕ БЫ-. – Резкий удар кулака в его грудину и демон раз и навсегда потух. Его глаза больше не светились, ничто из этого больше не существовало. Я с лёгкостью дошёл до выхода и толкнув дверь, растворился в белом свете…

«Только сегодня! Вызовите *неразборчивые символы* и отомстите тем, кого ненавидите! Бесплатно!». – Объявления полетели в урну, стоявшую рядом.

- Ну и муть. Как людям не стыдно такое продавать? – Я ушёл, только потом получив порцию дежавю… И последней моей мыслью было:

- Не в этот раз.