Не хочу терять ваше уважение, но сегодня вы увидите меня с другой стороны.

Единственное, что вам нужно обо мне знать, это то, что я презираю психологические пытки. По крайней мере, при физических пытках жертва знает, что преступник причиняет ей страдания.

Но при психологических пытках преступник притворяется невиновным, в то время как жертва самоуничтожается и винит себя.

Сделайте это с бездомным ветераном и его семьёй, и вы вызовете у меня глубочайшее отвращение.

Вы уже знаете, что у меня вспыльчивый характер, но сегодня всё будет по-другому.

Я такой же несовершенный человек, как и любой другой, с тайнами и сожалениями.

Сегодня вы узнаете один из этих секретов.

Но я не жалею.

***

— Элеонора? — Фил встал со стула. — Вы сказали «Элеонора»?

— Фил, я думаю, ваша дочь всё ещё жива. — Я протянул руку и коснулся его плеча. — Я думаю, она могла прийти в этот самый кабинет.

Его глаза наполнились слезами.

— Жива?

— Я не могу сказать наверняка, но это многое бы объяснило. У неё такое же имя, как у вашей дочери, и у вас обоих есть какая-то история, связанная с бездомностью. Она также утверждает, что сбежала из секты, а у вас довольно серьезные признаки промывки мозгов.

— Промывание мозгов?

— Ещё минуту назад вы не могли вспомнить большую часть своей жизни. Последние три года вы были лишены сна и вынуждены участвовать в этом ужасающем, отнимающем жизнь ритуале. Этого было бы достаточно, чтобы свести с ума кого угодно.

— Где сейчас Элеонора? — спросил Фил. Казалось, его совсем не беспокоили собственные страдания. Он просто хотел узнать о своей дочери.

— Ной, я знаю, что уже поздно, но не мог бы ты попробовать дозвониться до Элеоноры по номеру, указанному в её досье? У нас есть всего час, прежде чем Филу снова нужно будет начать свои ритуалы, и, возможно, у неё уже есть ответы, которые нам нужны.

Он кивнул.

— Понял, босс.

— Ритуалы, — с тоской сказал Фил. — Мне что, придётся продолжать их выполнять?

— Я не знаю, — честно ответил я. — Мы до сих пор не знаем, кто этот человек с двумя ножами. Если вы не возобновите ритуал, я думаю, он продолжит причинять им вред.

Фил опустил глаза в пол.

— Это ненадолго, — успокоил я его. — Мы во всём разберёмся.

— Я просто не понимаю, — сказал он. — Кто мог так поступить с нами?

— Не знаю.

Тут я поймал себя на том, что часто так отвечаю Филу.

— Я просто хочу снова увидеть свою дочь.

— Фил, можете вспомнить что-нибудь ещё из того, что было под гипнозом? Хоть что-нибудь?

Он покачал головой.

— Извините.

— Я могу вернуть вас в то состояние, но у нас мало времени до начала ритуала. Было бы лучше, если бы мы просто нашли Элеонору. Вы не знаете, где она может быть? Может, у кого-то из её друзей?

Он крепко зажмурился и подождал несколько секунд. Затем он вздохнул и поднял глаза.

— Извините, не могу вспомнить.

Я повернулся к Ною.

— А ты? Тебе повезло?

— Нет, док, — сказал он. — Я звонил пять раз. Она не отвечает.

— Сейчас попробую позвонить с мобильного. — Сказал я, подойдя к столу. — Может, она узнает мой номер по первому звонку.

— Не беспокойтесь об этом, — мягко сказал помощник. — Я всё улажу, док. Вы должны позаботиться о Филе.

— Спасибо. — Я кивнул и пошёл обратно к Филу. — Не хотите попробовать гипноз ещё раз?

— Конечно, — сказал он. — Всё, что, по вашему мнению, может помочь.

В течение следующих пятнадцати минут мы пытались использовать тот же метод индукции, но, похоже, он больше не работал. Фил продолжал открывать глаза, и он уже не выглядел расслабленным, как раньше.

— Всё в порядке? Кажется, вы не очень-то прислушиваетесь к моим словам.

— Простите, — сказал он. — Я не могу перестать думать об Элеоноре. Это меня так отвлекает.

— Не вините себя.

Было глупо думать, что он сможет войти в гипнотическое состояние после того, как узнал, что его дочь на самом деле жива. Мы только что потратили драгоценное время, и теперь у нас осталось всего 45 минут до начала ритуалов.

Может быть, мы и не смогли вернуть Фила в гипнотическое состояние, но были и другие подсказки к разгадке этой тайны. Я снова и снова просматривал записи с камер наблюдения. Я пересматривал, как мужчина убивает Энн, пока не смог больше этого выносить.

Кем был этот парень? Бронежилет, противогаз… Это было похоже на кошмарный сон.

Не зная, что сказать, я повернулся к Ною.

— И всё ещё ничего?

Он вскочил из-за стола.

— Что?.. О, э-э... Нет, извините.

— Ты что, спал? — Я подошёл к столу. — Дай мне телефон.

— Нет, я понял!

Но я выхватил у него из рук телефон и папку с документами Элеоноры и набрал номер.

— Алло? — после двух гудков ответил женский голос.

Моё сердце ёкнуло.

— Элеонора?

— Да... — ответила она. — Кто это? Сейчас середина ночи.

— Элеонора, это доктор Харпер. Ты записывалсь ко мне на приём два дня назад…

— И вы отменили его в последнюю секунду.

— Да. Потому что лечу твоего отца, Фила.

На другом конце провода повисла долгая пауза.

— Он… он один из ваших пациентов?

— Да. И нам нужна твоя помощь. У меня нет времени объяснять — ты нужна нам в офисе прямо сейчас.

— Мой папа с вами?

— Верно. Пожалуйста, не могла бы ты прийти?

— Да. Это в десяти минутах езды на такси. Я сейчас приеду.

— Большое тебе спасибо. И прости меня за все эти ночные звонки.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, мы звоним тебе уже целый час.

Последовала ещё одна пауза.

— У меня нет пропущенных звонков. Это был первый.

Я почувствовал, как у меня засосало под ложечкой, но постарался вести себя как обычно.

— Хорошо, скоро увидимся.

Я повесил трубку и, не раздумывая, набросился на Ноя.

— Кто ты такой?!

— Эй, что такое?

Я прижал его к стене.

— Новый ассистент, подслушивающий мои сеансы, задерживающий нас на каждом шагу своей неуклюжей некомпетентностью... Кто… ты… такой?!

— О чём вы говорите, док?

Я надавил сильнее, обхватив его шею руками.

— У меня и раньше были плохие помощники, — прорычал я. — Но никто не был настолько глуп.

Он начал задыхаться, вырываясь из моей хватки.

Я врезал ему по лицу, отчего Ной упал на пол.

Фил подбежал к нему.

— Зачем вы это делаете?

— Он лгал, — сказал я. — Он не звонил Элеоноре.

— Зачем ему было врать об этом?

— Не знаю. Но мы узнаем, когда он очнётся. Вот, помогите мне его связать.

Фил наклонился вместе со мной, и мы привязали Ноя к столу моим ремнём.

Мой собственный помощник. Как я мог быть таким слепым? У него был доступ всё это время, а я просто продолжал давать ему всё больше информации.

Предполагалось, что я хорошо разбираюсь в людях.

***

Элеонора пришла через десять минут, как и обещала.

Как только она открыла дверь, Фил бросился к ней и заключил в самые крепкие объятия, которые я когда-либо видел. Я даже не мог понять, плачут они или смеются. Может быть, и то, и другое.

— Не хочу вас прерывать, — сказал я. — Но у нас осталось всего 30 минут до начала ритуалов.

Они разомкнули объятия и повернулись ко мне. В глазах Элеоноры была такая же мягкая доброта, как и у её отца. К этому моменту ей должно было быть около шестнадцати, но в ней не было той невинности, которая должна быть у девушки её возраста.

— Элеонора, как… как тебе удалось сбежать?

— После того как меня ударили ножом, я притворилась мёртвой. Они утащили меня в лес и вернулись в дом за лопатой, чтобы похоронить меня. Тогда я и сбежала.

Фил притянул её к себе.

— Я так горжусь тобой.

— Ты сказала, что это секта? Какая секта?

— Это называется ”Моя счастливая семья”. Это больше похоже на множество маленьких культов. Они называют себя любителями. Я нашла их форум в даркнете. Они делятся методами промывания мозгов, чтобы заставить людей войти в семью.

Мои брови приподнялись

— Заставляют людей вступать в семью?

— Да, как и в случае с нами, с папой, этот ритуал не был уникальным, — продолжила девушка. — Люди совершенствовали его годами и делились своим опытом. Судя по всему, они наказывали того, кто пропускал ритуал, но иногда это приводило к суициду, а вы же не хотите, чтобы ваши инвестиции покончили с собой.

— Инвестиции?

— Да, так они называют людей, которым промывают мозги. Они вкладывают массу времени и эмоциональной энергии в свои инвестиции, поэтому хотят, чтобы вы оставались с ними надолго.

— Значит, они переключились на других членов семьи?

— Верно. Если ты боишься за свою жизнь, то, в конце концов, можешь сдаться. Но если ты боишься причинить боль тому, кого любишь, ты будешь продолжать этот ритуал вечно.

— Это отвратительно.

— Да, они используют множество методов контроля сознания, разработанных ЦРУ. А потом анализируют результаты, чтобы определить лучшие методы. Всё это основано на голосах и самых популярных комментариях. Например, один опрос показал, что пяти часов сна достаточно, чтобы сохранять спокойствие, не испытывая при этом чрезмерного утомления. Так что теперь все спят по пять часов. Они как единый разум.

— Но как кто-то может просто забыть, кем он был, и присоединиться к новой семье?

— Ну, они, как правило, охотятся за уязвимыми группами населения. Бездомными, наркоманами, проститутками… Они предлагают что-то хорошее, например AppleWatch, а потом накачивают тебя наркотиками.

— Как «Ксанакс»?

— Именно. Через несколько недель твоя память превращатся в кашу. Затем они начинают ритуалы и заменяют твои воспоминания новыми. Это лишь вопрос времени, когда ты примешь свою новую реальность.

— И люди просто забывают свою прежнюю жизнь?

— Поэтому они проводят ритуал так часто, — сказала она. — Таким образом, ты тратишь каждую минуту своей жизни на мысли о ритуале, парализованный страхом перед тем, что случится, если ты его пропустишь. Постоянный страх влияет на остальную часть твоего мозга.

Тут я не мог с ней поспорить. Когда-нибудь у неё может быть большое будущее в этой профессии.

Я глубоко вздохнул.

— Элеонора, это тот самый мужчина с двумя ножами?

Я подошёл к столу и указал на Ноя.

Она бросила на него один взгляд и нахмурилась.

— Нет никакого мужчины. Вот что я пытаюсь сказать. Здесь только они.

— Кто именно? — спросил Фил.

— Подожди… — Она посмотрела на Фила. — Ты ещё не знаешь об Энн?

Я удивился. Было странно слышать, как девушка называет свою мать по имени.

— Ты хочешь сказать, что ваша мама замешана во всём этом?

— Она не моя мама. Они с Роуз — это целая операция.

— Что? — Я нахмурился. — Значит, ты и твой отец...

Фил неуверенно произнес.

— Мы — их инвестиции.

***

Было сложно осознать все то, что говорила Элеонора.

— Это невозможно. Я видел записи с камер наблюдения.

Она холодно рассмеялась.

— Да, это один из их любимых методов. Они называют это цифровой галлюцинацией. Почти у всех она настроена, потому что это устраняет любые сомнения, которые могут возникнуть у инвестиций. Вот, покажите мне одно из тех видео.

Я достал свой мобильный телефон и включил последнюю запись.

— Вот! Видите? — Она указала на комнату Роуз ещё до того, как мужчина вошёл.

— Что я должен увидеть?

— Книга, — сказала она. — «Большие надежды». Каждую ночь, когда на Анну нападают, Роуз читает эту книгу перед сном. Вот, смотрите.

Она достала телефон и стала листать, чтобы найти видео. Я с нездоровым интересом наблюдал, как Роуз открыла «Большие надежды» и в конце концов выключила свет.

— Метки времени каждый раз одинаковые. Оно зациклено. И всякий раз, когда Роуз получает ножевое ранение, на видео с Энн и папой всегда одно и то же. На форуме они все помогают друг другу редактировать ролики.

— Подожди минутку, — недоверчиво сказал я. — Фил, перед тем как на Энн напали, я попросил вас позвонить Роуз и она ответила, верно?

— Да. — Он кивнул.

— Во сколько это было?

Он достал телефон и пролистал список вызовов.

— 12:47 ночи.

Я перемотал видео с камеры наблюдения на 00:46 и стал внимательно смотреть. Прошла минута, прежде чем мужчина с двумя ножами вошёл в комнату Энн. Роуз крепко спала в своей комнате. Затем наступило 00:47. Именно тогда Фил разговаривал с Роуз.

Но на видео Роуз крепко спала.

— Какого чёрта?.. — вслух удивился я.

— Значит, тот человек с двумя ножами...

— Это вовсе не мужчина, — сказала Элеонора. — Это они обе. Просто надевают этот жуткий костюм, а потом закалывают того, кого не спасли во время ритуала.

— Это безумие! Зачем им резать друг друга? Почему бы просто не порезать кого-нибудь из инвестиций?

— Вы ведь знаете, что такое созависимость, верно?

— Да, конечно. Когда один человек испытывает нездоровую эмоциональную зависимость от другого, ответственность за его благополучие.

— И принимает эту зависимость за любовь, верно?

— Да. Итак, давай проясним. Они заставляют тебя чувствовать себя виноватым за то, что ты причиняешь им боль, хотя на самом деле это они причиняют боль себе? А потом они используют это чувство вины, чтобы заставить тебя «любить» их?

— Вот почему я записалась на приём. Я имею в виду, что понимаю, что со мной случилось, но я всё равно не могу избавиться от чувства вины. Это не то же самое, что шрамы от ножа. Это глубоко внутри меня. Как будто монстр сжимает моё сердце.

Я почувствовал, как во мне закипает кровь.

— Им это с рук не сойдёт. Давай сейчас же вызовем полицию. У нас есть всё необходимое, чтобы их посадить.

Элеонора покачала головой.

— У них у всех есть подробные полицейские планы. Этому посвящён целый подфорум. Им почти всегда всё сходит с рук, потому что это их слово против слова какого-нибудь бездомного с промытыми мозгами или наркомана.

— Разве полиция не может получить их IP-адреса или что-то в этом роде? — спросил я, всё больше раздражаясь. — Энн и Роуз когда-нибудь там писали?

— Да, — ответила Элеонора. — Именно так я и нашла этот форум. Я увидела его на компьютере Энн в ту ночь, когда позвонила в полицию. Она оставила его открытым, и я узнала всю нашу историю из «Диснея» в одном из их постов.

— Идеально! Можешь показать мне сообщение? Тогда полиция сможет найти IP-адрес.

Она странно посмотрела на меня.

— Там нет IP-адресов. Это даркнет.

Я стиснул зубы и повторил.

— Им это с рук не сойдёт.

— По крайней мере, мы в безопасности, — сказал Фил, обнимая Элеонору. — По крайней мере, с Элеонорой всё в порядке.

— Но они причинят боль кому-то ещё! Это лишь вопрос времени.

— Простите, доктор Харпер. — Элеонора покачала головой. — Не думаю, что мы можем это остановить.

Я на мгновение задумался и сказал.

— А что, если мы используем их же приёмы против них самих?

***

— Фил, к сожалению, мне нужно, чтобы за вами следили круглосуточно, — сказал я. — Я ошибся насчёт человека с двумя ножами, и теперь я вижу, что ваша семья в серьёзной опасности.

— Ч-что? — Фил запнулся. — Вы не можете меня запереть, я нужен своей жене.

— Мне просто нужно подержать вас у себя немного. Пока мы не проведём ещё несколько экспериментов.

— Нет! Больше никаких экспериментов. Пожалуйста.

— Здесь что-то другое. Думаю, вы были правы насчёт теории о демонах. Но я должен разобраться, чтобы ваша семья снова обрела покой.

— Нет! — воскликнул Фил. — Мы просто вернёмся к нашим ритуалам.

— Да, через несколько минут ритуалы возобновятся. Я собираюсь связать вам руки и отвести в безопасное место.

— Связать меня? Зачем?

— Так вы не сможете провести ритуал. Значит, я могу попробовать ещё несколько раз.

— Нет! — закричал Фил. — Вы не можете этого сделать! Вы же видели, что он с ними сделает!

— Не думаю, что он собирается причинять им вред. А теперь давайте — пойдём.

— Нет! — всхлипнул Фил. — Нет! Вы не можете так поступить!

Он продолжал рыдать и кричать в AppleWatch, пока мы не вышли из кабинета и не вернулись в вестибюль.

— Это было здорово, Фил, — тихо сказал я. — Знаешь, вы могли бы стать актёром.

— Спасибо, — ответил он. — Значит, теперь... они будут думать, что по-прежнему контролируют свои инвестиции, и будут ждать меня, а не кого-то другого?

— Верно, — сказал я. — И я могу продолжать следить за ними, пока мы не получим достаточно доказательств, чтобы отправить их в ФБР. Я действительно думаю, что мы можем собрать достаточно улик, чтобы началось серьёзное расследование.

— А как же Энн и Роуз? — спросила Элеонора.

— Сомневаюсь, что они будут продолжать причинять друг другу боль. Только если они знают, что это может продолжаться бесконечно.

— Нет, я имею в виду, что они придут к вам в офис. Они захотят знать, где он.

— Позвольте мне разобраться с этим. Я неплохо умею говорить людям то, что они хотят услышать, если знаю их мотивы. И благодаря вам теперь я их знаю.

Они оба кивнули.

— Фил, у меня есть ещё один вопрос, — сказал я. — Почему вы вообще пришли ко мне?

— На терапию?

— Да.

Он стыдливо опустил глаза.

— Энн предложила это, потому что после ухода Элеоноры я был готов покончить с собой. Я думал, что это потому, что Энн беспокоилась обо мне, но, видимо, она просто хотела убедиться, что её вторая инвестиция не умрёт.

Элеонора повернулась ко мне.

— Они, наверное, думали, что смогут обмануть и вас своими цифровыми галлюцинациями. Так бы вы подтвердили их историю, и у отца не осталось бы сомнений.

Я сильно прикусил губу от ненависти, что испытывал к этим людям.

Внезапно из-за стола послышалось движение.

— О боже, Ной. — Я поспешил к нему.

— Ч-что случилось? — спросил он в замешательстве.

— Ничего, — быстро ответил я. — Ты просто потерял сознание.

Он нахмурил брови и на секунду задумался.

—- Вы меня ударили.

Я фыркнул.

— Да, хорошо. Как бы то ни было, мы решили, что ты больше не представляешь угрозы.

Он скрестил руки на груди и пристально посмотрел на меня.

— Э-э, простите, что перебиваю, — сказал Фил. — Но я думаю, что мы с Элеонорой уйдём, пока не стало совсем поздно. Приюты обычно быстро заполняются.

— О нет. Пожалуйста, останьтесь у меня на какое-то время. Комнаты для гостей уже готовы. У меня довольно сложная система домашней безопасности.

Вот что происходит, когда вы работаете со сталкерами и людьми с тёмными личностными расстройствами.

— Я не знаю... — сказал Фил. — Я не хочу навязываться.

— Вы не навязываетесь. Я был бы рад, если бы вы остались. Можете спать весь день, а вечером я приготовлю большой праздничный ужин. Я готовлю лучшую репу, которую вы когда-либо пробовали.

— Репа? — Элеонора приподняла брови. — Фу.

— Доверьтесь мне, — улыбнулся я.

Фил и Элеонора переглянулись и обменялись взглядами, как отец с дочерью. Затем Фил кивнул.

— Мы с удовольствием. Спасибо.

Ной откашлялся. Его руки всё ещё были скрещены на груди.

— О, точно. Ной, прости, что ударил тебя.

Он продолжал пристально смотреть на меня.

— ... И прости, что назвал тебя глупым.

Парень не сдавался.

Я вздохнул и закатил глаза.

— Ной, не хочешь присоединиться к нам сегодня за ужином?

Наконец он расплылся в широкой улыбке.

— Потрясающе.

— Подожди минутку… — сказал я. — Почему твои звонки не доходили до Элеоноры?

— Я не знаю! — надулся он. — Я набрал номер, как вы учили меня на инструктаже. С +661 в начале.

Я громко вздохнул и закрыл глаза руками.

— Пять. Пять.

— А?

— Там +55, а не +66. Господи.

Значит, Ной всё-таки не был членом секты. Просто мультяшно глупый ассистент, который проявлял неуместный интерес к моим пациентам.

Честно говоря, я бы предпочёл Ноя из культа.

***

Люди всегда думают, что в моём доме холодно и темно, но на самом деле там довольно уютно — особенно на Рождество. Мне нравятся гирлянды, украшения, всё это. Это приятный контраст с моими унылыми днями.

Мы сидели за столом, а на заднем плане звучала «Joy to the World».

Рядом с нами ёлка сверкала сотнями золотых украшений и огоньков.

Радость всему миру, радость всему миру! Господь пришёл!

Я закрыл глаза и улыбнулся. Хорошая еда, хорошая музыка и хорошие люди. Если и есть какая-то цель в жизни, то это она и есть.

— Знаете, — сказал Ной с набитым ртом. — У меня было предчувствие, что это секта.

Глядя на то, как ест Ной, никогда не подумаешь, что это Фил и Элеонора были бездомными. Он уже съел третью порцию.

И Небеса, и природа поют!

— Ты думал, что это демон, — огрызнулся я.

— Да, но это была моя третья догадка. До этого были мафия и секта.

— Ладно, — проворчал я.

— Элеонора, пожалуйста, убери телефон за ужином, — сказал Фил.

Я оглянулся и увидел, что она что-то печатает.

— Подожди, посмотрите-ка! — сказала она. — Они снова написали на форуме.

Радость всему миру, Спаситель правит!

Я наклонился вперёд, желая услышать больше.

— Энн и Роуз?

— Да. Они написали о том, что папу принудительно поместили в психиатрическую лечебницу и что он не может совершать свои ритуалы. Они спросили, стоит ли им продолжать притворяться и причинять друг другу боль, пока его не выпустят.

— Кто-нибудь ответил? — спросил Фил.

— Куча людей! — сказала она. – Они сумасшедшие… В первом комментарии говорится, что лучше получить несколько ударов ножом сейчас, чем начинать всё сначала с новыми инвестициями, потому что новые инвестиции всё равно несколько раз нарушат ритуал. Другой говорит, что нужно продолжать в том же духе, потому что подопечный, вероятно, захочет увидеть новые раны, когда выйдет. А потом этот парень написал: «Похоже, он всё ещё любит тебя. Я бы продолжил, если бы мог. Сними на видео, чтобы показать ему, когда он выйдет. Он будет чувствовать себя таким виноватым, что больше никогда тебя не бросит».

— Это безумие. — Фил покачал головой. — Элеонора, пожалуйста, убери телефон. Доктор Харпер приготовил для нас этот прекрасный ужин.

Пусть зазвучат ангельские голоса!

— Это безумие, — сказала она, откусывая кусок стейка. — Все говорят им, чтобы они продолжали. Я серьёзно думаю, что они просто будут продолжать наносить друг другу ранения бесконечно.

— В этом-то и суть, — пробормотал я себе под нос, накладывая на тарелку немного картофеля.

Да, я написал все эти комментарии. И ещё несколько.

Как я уже говорил, месть — это мелочно. Но иногда правосудию нужен небольшой толчок в правильном направлении.

Он правит миром с истиной и благодатью!

— Ной, не мог бы ты передать мне репу?

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевела Худокормова Юлия специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Первым странным знаком был дождь. Не прогноз синоптиков, а сам дождь. Он шел три дня подряд, теплый, маслянистый на ощупь, оставляя на стеклах радужные разводы, как бензин в луже. В новостях говорили об аномальном атмосферном фронте, о выбросах с какого-то завода за океаном. Мы, жители тихого пригорода «Зеленые Дубы», поворчали на грязные машины и забыли.

Вторым знаком стали птицы. Вернее, их отсутствие. Обычно по утрам стоял оглушительный гомон скворцов и воробьев. Теперь – тишина. Гнетущая, мертвая. Собаки на улице стали вялыми, отказывались гулять, жались к ногам хозяев, подвывая на низких нотах. Наш золотистый ретривер Барли целыми днями лежал, уткнувшись мордой в угол, и скулил.

Третьим знаком… третьим знаком стал старик Петерсон с соседней улицы. Его нашли в собственном палисаднике. Он стоял на коленях, уткнувшись лицом в клумбу с тюльпанами. Казалось, молится или ищет упавшую монету. Но когда к нему подошли, он не отреагировал. А когда осторожно коснулись плеча… его тело просто рассыпалось. В сухую, сероватую, похожую на пепел субстанцию, из которой торчали неповрежденные, жутко белые кости. И над этим пеплом, на тонких, почти невидимых нитях, колыхался крошечный, нежнейший грибок. Белый, как снег, с идеальной полупрозрачной шляпкой. Красивый и мерзкий одновременно.

Тогда началась паника. Но настоящий ужас пришел с новостями.

Он приполз по всем каналам, заглушая панические репортажи и заявления властей о «неизвестном токсине» и «карантине». Картинка была нечеткой, снята на телефон кем-то в огромном госпитале где-то на Западном побережье. Переполненный коридор. Люди на носилках, на полу. И они… двигались. Но не так, как больные. Они лежали плашмя, лицом вниз, а их спины неестественно выгибались, поднимаясь и опускаясь с каким-то влажным, булькающим звуком. Как будто под кожей что-то дышало, росло. И на их одежде, на простынях, на самом полу больницы – везде цвели те самые крошечные белые грибки. Целые поляны. А потом камера резко дернулась, зафиксировав одного «больного», который вдруг резко поднял голову. Его глаза были затянуты белой, шелковистой пленкой, как кокон у куколки. Изо рта свисали тонкие, липкие белые нити. Он издал звук – не крик, а тихий, протяжный шелест, как ветер в сухой траве. Кадр прервался.

Мир содрогнулся. «Грибковая чума», «инопланетный патоген» – теории сыпались как из рога изобилия. Наш пригород оцепили армией. Нам велели не выходить из домов, заклеить окна, включить кондиционеры на рециркуляцию. По улицам ездили машины с ревущими громкоговорителями, распыляя едкую дезинфицирующую жидкость, которая разъедала краску на заборах, но была бессильна против тихо оседающей на все поверхности белой пыльцы. Она была повсюду. В воздухе. В водопроводе (кто-то рискнул включить кран – текла мутная, вязкая жидкость с тем же сладковатым запахом, что и у дождя). Она просачивалась сквозь щели в окнах, оседала на продуктах в запечатанных пакетах.

Люди начали меняться. Сначала – апатия. Моя жена, Сара, всегда такая энергичная, целыми днями сидела у окна, занавешенного одеялом, и смотрела в одну точку. Ее кожа стала странно сухой, шелушащейся. Потом – странные позы. Соседка напротив, миссис Гарднер, была замечена стоящей посреди гостиной, неестественно выгнув спину, лицом к стене, абсолютно неподвижно. Как старик Петерсон у своих тюльпанов. По телефону (интернет давно умер, но стационарные телефоны иногда работали) шептались, что в доме на углу вся семья сидит за столом, уткнувшись лицами в тарелки, покрытые белым пушком. Они не отвечали на стук в дверь.

Барли умер первым. Вернее, он перестал быть Барли. Он лежал в своей корзине, тяжело дыша. Его шерсть слипалась, покрываясь белесым налетом. А потом из его пасти, носа, ушей потянулись тонкие белые гифы, сплетаясь в примитивную сеть на полу. Он смотрел на меня мутными глазами, в которых уже не было ни страха, ни узнавания. Только… терпение. Ожидание. Я сделал то, что должен был. Пуля из дедовского ружья казалась милосердием. Тело пса не дернулось. Оно просто осело, и грибок тут же начал расти быстрее, покрывая его белым саваном.

Сара заболела на следующий день. Не температура, не кашель. Она просто перестала вставать с кресла. Ее кожа стала похожей на пергамент, сквозь который проступали темные, ветвистые прожилки. Она не говорила. Только иногда ее губы шевелились, издавая тот самый тихий, ужасающий шелест. Я пытался кормить ее, поить, но она не открывала рот. Ее глаза, когда она смотрела на меня сквозь нарастающую белую пленку, были полны такого бездонного, чужого спокойствия, что кровь стыла в жилах. Я знал, что она уже не Сара. Что оно внутри нее растет, перестраивает ее изнутри, готовясь к… чему?

Армия пыталась войти в город на пятый день карантина. Мы слышали гул моторов, автоматные очереди где-то на въезде. А потом – крики. Нечеловеческие, полные не боли, а какого-то леденящего ужаса. И на смену им пришел тот же шелест. Множественный, громкий. Потом – тишина. Больше выстрелов не было.

На шестой день погас свет. На седьмой – вода перестала течь даже вязкой жижей. На восьмой я вышел.

То, что я увидел, нельзя было назвать городом. Это был сад. Странный, мертвый сад. Дома, машины, фонарные столбы – все было покрыто густым, пушистым ковром белого грибка. Он висел в воздухе тончайшей паутиной, колышась от малейшего движения. И повсюду стояли… скульптуры. Люди. Соседи. Они застыли в самых разных позах: кто-то, как миссис Гарднер, лицом к стене, кто-то склонился над воображаемым цветком, кто-то просто стоял, запрокинув голову к небу, покрытому вечной белесой пеленой. Их тела были лишь каркасом, основой для роскошного, жуткого цветения. Грибок покрывал их густо, образуя сложные, неземные узоры, фантастические выросты и нежные, полупрозрачные шляпки тех самых белых грибов. Они были прекрасны. И абсолютно мертвы. Или… нет? В абсолютной тишине я услышал его. Шелест. Легкий, как дыхание, исходящий отовсюду. От белых полей. От покрытых грибком домов. От этих замерзших, превращенных людей. Это был звук роста. Звук жизни. Но не нашей.

Я нашел Сару. Она стояла в нашем палисаднике, рядом с клумбой, где когда-то росли ее любимые розы. Теперь там буйствовал грибок. Она была похожа на фарфоровую статуэтку, заботливо покрытую инеем. Ее лицо было обращено к солнцу, которого не было видно, черты почти сглажены белым налетом. Из ее раскрытых ладоней, как из ваз, росли изящные гроздья миниатюрных грибов. Шелест вокруг нее был чуть громче. Я подошел ближе. Не знаю, зачем. Может, попрощаться. Может, найти в этом белом изваянии след любимой жены.

Ее голова, с трудом преодолевая оковы грибницы, повернулась. Белесые щелочки глаз уставились на меня. И ее губы, склеенные белыми нитями, дрогнули. Не в улыбке. В усили. Из ее рта, с тихим хлюпающим звуком, вырвалось облачко мельчайшей белой пыльцы. Оно окутало мое лицо. Я вдохнул. Сладковато. Пыльно. Знакомо.

Я не кашлянул. Не почувствовал боли. Только… облегчение. Тяжесть, которую я тащил все эти дни – страх, отчаяние, ужас, необходимость бороться – вдруг исчезла. Как будто я сбросил неподъемный груз. Мир вокруг, этот белый, тихо шелестящий сад, вдруг показался не враждебным, а… правильным. Спокойным. Я посмотрел на свои руки. На тончайший слой белой пыли, уже осевший на кожу. Она не разъедала, не жгла. Она просто была. Часть нового мира.

Я пошел по улице, покрытой мягким белым ковром. Мимо замерших, прекрасных в своем новом облике соседей. Мимо домов, ставших частью ландшафта. Шелест рос вокруг, наполняя воздух, входя в резонанс с чем-то внутри меня. Я не знал, куда иду. Но я знал, что это правильно. Что скоро я найду свое место. Свой уголок в этом тихом, вечно растущем саду. Я остановился посреди дороги, там, где когда-то висел знак «Зеленые Дубы». Запрокинул голову к белесому небу, вдохнул полной грудью воздух, напоенный спорами новой жизни. И приготовился цвести.

Земля больше не наша. Она тихо, беззвучно, почти красиво, переродилась в инкубатор для новой формы жизни, использующей нас как питательную среду и основу для своего роста. Сопротивление бесполезно. Заражение и трансформация – неизбежны.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ ДЕЛА:

• [📁 Полный архив текстов (LitRes)]

• [📁 Сообщество свидетелей (АТ)]

• [📁 Закрытые сессии (TG Канал)]

===== ДОСТУП РАЗРЕШЕН =====

1

Юрий Бегов сидел на корточках посреди разгромленной гостиной, нервно крутя в пальцах зажигалку. Холодный июльский дождь 1993 года стучал по дырявой крыше, капли падали на сверток из грязной скатерти с кровавыми подтеками. Он осторожно погладил ткань, и между складок показался клочок рыжей шерсти — часть того, что осталось от Малыша. Тело пса покоилось завернутым в скатерть, но Юрий не решался развернуть его полностью.

Разбитое радио хрипело новостями о развале страны — что-то про озоновые дыры, айсберги у Гавайев, войну в каком-то забытом богом уголке бывшего Союза. Но Юра не слушал. Его пальцы снова потянулись к видеомагнитофону, перематывая запретную “красную кассету”. На экране вновь замелькали странные кадры: люди среди построек на дикой природе, странные пейзажи, сладкие разговоры, улыбки и обещание. А еще – мелькнувшая на заднем плане его пропавшая невеста Лиза. В полевой одежде, среди незнакомых людей в одинаковых робах. Она копала землю и бросала настороженные взгляды в камеру.

Он вспомнил, как пять лет назад Лиза принесла щенка. Дрожащий рыжий комочек на ее ладонях, восторженный блеск в зеленых глазах. "Он будет нашим защитником", — сказала она тогда, и двадцатилетняя девчонка выглядела такой счастливой, что Юра не смог отказать. Малыш действительно стал им — спал у их ног, встречал с работы, лизал Лизе слезы, когда она вспоминала детдом.

Все началось три месяца назад. Та тварь, ротвейлер, появился внезапно. Похожий на самого дьявола, он бросился на Лизу, когда она слезала с велика у магазина. Малыш вступился, но бой был неравным — ротвейлер рвал и метал, оставляя на теле пса кровавые раны. Лиза, не раздумывая, схватила валявшееся полено и ударила. Раз. Два. Третий — уже по расколотой башке твари. Когда все закончилось, “дьявол” лежал бездыханный, а Лиза, вся в крови и грязи, прижимала к груди раненого Малыша.

Зверюга, что по ошибке называлась псом, принадлежала местному “новому русскому”, который скупал земли в их поселке и была ему чем-то вроде капризного ребенка. На следующий день Лиза пропала. Охранники жаждавшего мести “нового русского” перерыли весь поселок, но так и не нашли и следа девушки. Зато позавчера поймали самого Малыша, которого Юра долго и старательно прятал. Нелюди живым прибили его штырями к забору напротив Юриного дома. А самого Юру избили так, что до сих пор болели ребра.

Дом был разгромлен. Стены испещрены надписями "Мы тебя найдем, сука". На полу — осколки их единственной совместной фотографии: он и Лиза на фоне животноводческого комплекса, где когда-то работали и познакомились. Она — в своем любимом желтом платье, он — в белом ветеринарном халате. Еще год назад у них была нормальная жизнь, планы на свадьбу. Потом умер Союз, умерло предприятие, а теперь умирал и их поселок. По телевизору тоже сплошной мрак: путчи, развал, какие-то взрывы и утечки химикатов. Ей-богу - весь мир летел в тартарары.

Юрий разжал ладонь. В ней был клочок рыжей шерсти и ошейник Малыша с биркой-именем. Он сунул их в карман, поднялся, закинул на плечо старый армейский сидор. В кармане — "красная кассета". На ней не было координат, только ответы, которые породили еще больше вопросов. Но верить надо было — не кинет же его дорогой братец?

Канистра с бензином стояла в углу. Юрий методично обливал стены, мебель, шторы. Особенно тщательно — то место у порога, где Малыш всегда встречал их с работы.

Когда спичка чиркнула о коробок, пламя отразилось в осколках разбитого комода. Юрий вышел под дождь, не оглядываясь. Коротко стриженная голова в ссадинах, фингал под глазом, старый потертый костюм-энцефалитка — он больше не был тем ветеринаром из мирной жизни.

Где-то там впереди была Лиза. И он найдет ее. Даже если для этого придется сжечь весь мир.

2

- Зря ты, конечно, хату спалил, дурик. Она хоть какую-то, но копейку да стоит. Хотя, учитывая, что этот ваш буржуй недорезанный сейчас в поселке все под себя гребет…

Юра ехал, воспринимая треп братца как белый шум. В общем-то он и братом-то родным ему не был – Юра Бегов старше Вовки Десяткина на 2 года, их семьи жили по соседству и крепко дружили, а дети росли вместе как братья. А когда родители Вовки слишком рано отошли в мир иной он и вовсе перекочевал к ним жить на пмж.

—  Фанька, дай чень-ть, а то жрать охота! – Володя закинул руку на заднее сиденье.

В машине их было трое: Юра, его “братец” Володя по кличке “Десятка” и его “боевая подруга” Фания. Она не была тихой и безропотной восточной девушкой, и ни паранджи, ни каких-то других национальных одежд не носила, гордо выставляя всему свету точеную фигуру и кучу синяков и ссадин. Вовка как-то поделился с ним, что самолично украл её со свадьбы по расчету с каким-то стариком, где отбивался от кучи братьев и родичей.

Фания дала им по бутерброду с колбасой и зевнула – дорога их и правда порядком утомила. Надо думать – третьи сутки в пути до перевалочного пункта. Базой, по словам Вовки служила старая деревня рядом с заброшенным военным аэродромом. Именно сюда три месяца назад Владимир и привез встреченную им Лизу, спасаясь от преследований. И именно отсюда и расходились по всей стране “красные кассеты”.

—  Ну, значит смотри, братец – то, что все вокруг гниет и по швам трещит, тут ума много не надо понимать. Тварей опять же этих по типу вашего “лендлорда” сраного развелось, наркоты, гопоты и прочей хуеты. Ну и решили люди умные и предприимчивые свою страну организовать. Да не смотри ты на меня так – честное пионерское! Где? Ясен хуй - подальше отсюда, там, где тепло, бананы и финики. Вроде бы это острова в море. Или океане – я человек маленький, мне знать не положено. Возит всех туда какая-то крутая военная авиация. А то че она стоит без дела, с самого развала, правда? Так вот, я с “Фронтиром”, как они себя называют, работаю уже три года – даю кассеты кому нужно, ищу людей толковых или в беде…

Юра вспоминал что уже тогда, неделю назад, когда брат приперся к нему с “чудесными” новостями история показалась ему весьма прохладной, и потому он сразу тряхнул Вовку за грудки. Затем еще и еще, но тот упорно не съезжал с темы и гнул свою линию – мол, не волнуйся Лизавета жива и здорова, просто трудятся где-то за бугром. А потом, вчера Вовка притащил ему ту самую *красную кассету* как доказательство, что Лиза жива и здорова.

Про кассеты и «сладкую работу» Юра уже до этого и так слышал: мол, собирают людей толковых для работы где-то в новой жаркой стране – не то на экваторе, не то на островах каких-то. Типа, строят там наши люди город или даже свое, «нормальное» государство. И климат там мягкий, и дом дают, и подъёмные, и кормежка, и даже чуть ли не бабенку ладную подгоняют после полугода жизни и работы. Слушал это Юрка тогда и только хмыкал – бывают же дураки, что в это верят? А братец тем временем заливал дальше:

—  …вот так я нашу Лизу туда и дотащил. Она без сознания была, вся в крови, но местный доктор успел подлатать. Мы с шефом покумекали и решили, что обратно ей точно нельзя, а чтобы печень подбитую спасти, ее надо на базу отправлять, за кордон. В итоге мы ее определили туда как ценного специалиста – она же ведь агроном, помнишь?

История получалась диковатой, но истина в ней точно была: живой и здоровой Лиза бы к Вовке не пошла — слишком уж скользким и подозрительным стал Юркин братец. Из простого автомеханика на их старом предприятии Десятка вырос и заскучал. Романтика нового времени захлестнула его с головой, и он ударился в “предпринимательство”. По факту Владимир стал обычным мелким бандитом: бомбил ларьки, с переменным успехом бил морды, да красовался перед девками “честно на ворованным” добром.

С тех пор помятый Вовка периодически всплывал в их с Лизой жизни, наводил ужас на невесту байками, разбитой мордой, кровавым пятнами на ковре и исчезал, оставляя запах машинного масла и пота. Братец сильно изменился и отнюдь не в лучшую сторону. Юра не мог понять почему продолжает общаться с ним, но сложно отказаться от человека, с которым прожил бок о бок больше 20 лет.

—  …ну, короче, она мне тогда под дых дала и скандал устроила – мол, какого черта ты меня сюда без Юрки и Малыша притащил? И взяла честное братанское, что я вас обоих за кордон привезу. Ну, я как смог первым рейсом и рванул обратно – выждал момент, когда эти дуболомы отвлекутся, кассету тебе передал, а дальше ты знаешь…

Так, со всеми этими воспоминаниями и пошлыми Вовкиными шутками-прибаутками, они и ехали через дождь, снег и распутицу. Чтобы отвлечься от навязчивого Десятки включали радио, но от череды новостей о неурожае, заморозках, голоде и наводнениях тошнить начинало быстрее чем от нелепых анекдотов. На 15 июня их тачка свернула с трассы на неприметную лесную дорогу и после часа пути уткнулись в поваленное поперек грунтовки дерево. Вовка поморгал фарами морзянку и из чащи вышли три человека в камуфляже с автоматами.

- Здарова, мужики! Вот, по заказу ветеринара везу, как и говорили – поприветствовал он суровых стражей и те отвели его в сторону для проверки.

К пассажирам он вернулся, улыбаясь и сказал, что впереди в лесу та самая деревня под названием “Кривая Пердь”, а за ней речка и поле с аэродромом. Когда наберется группа, за ними сюда прилетит военный самолет и отвезет сразу куда надо. А сейчас они должны пойти в деревню, обогреться, переодеться и отпраздновать начало новой жизни.

«Деревню» таковой можно было назвать лишь с натяжкой – скорее всего, когда-то это были хозяйственные пристройки, дома 3-4, и сейчас они находились в весьма плачевном состоянии.

Тем не менее приём их ожидал тёплый и радушный: вышли местные хозяева – дед с бабкой и даже вынесли хлеб с солью, да стопку водки, настояв, чтобы все «приняли для сугрева».

Внутри было тепло, шумно и очень людно – за столом в небольшой гостиной сидело с десяток человек. Все ели, пили, говорили и громко шутили. Юру с дороги замутило, но Володя потащил его к столу, не дав возможности отвертеться, сказав, что «команде надо знакомиться».

С учетом того, что гости два дня питались своими запасами бутербродов и чаем из термосов, аппетит у них проснулся нешуточный. Старики принесли тушеной картошки с мясом, налили граненый стакан самогона.

— Ну, браток, гляди! — Вовкин палец ткнул в сторону квадратного мужика с мощными ручищами и бородой, — Трифон Степанович, наш главный плотник, без него тут ни одна стена не стоит.

Повернулся к молодому улыбчивому парню в заляпанной спецовке:

— Макс, механик категории “золотые руки”. Его аж из самой златоглавой вез – он там в карты в дрызг проигрался.

Двинулся дальше, кивнув на худощавого пожилого мужчину в очках:

— Арсен Борисович, учитель. Химию с физикой знает так, что хоть бомбу собирай. Кстати, у него по этой части уже и судимость есть.

Перевел взгляд на поджарого смуглого парня:

— Дамир – каскадер и ловкач. Стреляет из лука, дерется копьем, метает топор. На съёмочной площадке промахнулся маленько и сделал из одного видного актера кастрата. Теперь наш с потрохами.

Ну и наконец он махнул рукой в сторону женщин:

— Людмила, школьная учительница, — он подмигнул взрослой симпатичной блондинке, — с ней поосторожнее, строгая. А та, что её вылитая копия, но помладше — Рита, дочка ее, медсестричка наша. Фаньку мою ты уже знаешь.

Он шлепнул Друга по спине, подталкивая к свободному месту:

— Алло, народ, всем внимание! Это Юрий Николаевич Бегов, наш ветеринар и зоотехник. Прошу любить и жаловать!

Народ на удивление дружно зааплодировал и заулыбался, Вовка попёр к столу, потащив братца, но Юра вывернулся и наклонился к деду-хозяину у самовара. В шершавую ладонь старика втиснулась пачка последних купюр и Юра доверительно зашептал:

— Отец ты тут всех знаешь. Говорят, три месяца назад сюда девушку привезли, Лизой звать. Раненую. Что можешь сказать?

Старик нахмурился, но после паузы кивнул:

— Поешь сперва, сынка, отдохни. Ночью у костерка потолкуем.

Помимо своей воли Юра расслабился, влился в коллектив простых и открытых людей. Еда и алкоголь сделали свое дело быстро и надежно — разум поплыл, как и речь. Словно в тумане он помнил, как к нему подсаживался братец вместе со стариком-хозяином, совали ему какие-то бумаги и ручку, улыбались и все подливали и подливали самогона в стакан.

Падая в приятную дремоту и встречаясь лицом с салатом Юра думал «ну не предаст же братец, так ведь?».

- Ладно.

Володя с Димой вышли из квартиры.

Днём Олег съездил до церкви - купить ещё пятилитровку святой воды, потом они с Володей встретились и заехали в охотничий, где Олег взял себе за чужой счёт берцы, охотничий костюм, высокие сапоги-болотники и коробку сигнальных патронов двенадцатого калибра. По дороге на квартиру они ещё прихватили упаковку пива в стекляшках. Потом Володя сразу уехал, а Олег принялся готовиться к сегодняшней схватке.

Он переоделся, опустошил все шесть бутылок, вылив содержимое в раковину. Вскоре вернулся Володя с гитарным чехлом и ножовкой.

- Взял необрезанное, сам отпили сколько надо.

- Отлично, спасибо. – Олег взял чехол и вынул оттуда старую курковку, покрутил в руках, посмотрел стволы и спустил курки. – Только «Наутилуса» не хватает, - ухмыльнулся он, укладывая ружьё на табуретку. Потом быстро отпилил ствол, оставив только приклад, к которому приладил патронташ со своей помпы и, сняв оттуда же ремень, закрепил его на потёртых рыжеватых антабках.

- А как ты эту хрень убить-то собираешься?

- Не скажу пока, чтоб не сглазить.

- Как знаешь, - пожал плечами Володя.

- Ладно, я поехал.

- Давай, удачи.

- Спасибо.

Оранжевое солнце заливало собой стены маленькой комнатки на втором этаже заброшенного отеля, где и расположился Олег в болотниках. Он привалился к стене, прямо под потёкшим розовым неровным сердечком, когда-то нарисованным краской, и глубоко дышал. Одноразовый шприц, содержимое которого он ввёл себе в вену, валялся рядом, рукав охотничьей куртки был закатан, а медицинский жгут змеёй обвивал предплечье. В углу были аккуратно составлены шесть пивных бутылок, наполненных бензином, рядом с ними - полторашка святой воды, обрез двустволки и банка «Ред Булла».

Из полутрансового состояния его вывел звук мотора – кто-то подъехал к главному входу. Олег поднялся на ноги - те были ещё немного ватными (ещё бы, после четырёх-то миллилитров), но это состояние сейчас быстро прогонит энергетик. Шаги цыгана внизу гулко разносились по пустому отелю, затем щёлкнул большой навесной замок, металлическая дверь ударилась о стену, торопливые шаги простучали обратно - и вот секунд через тридцать машина выехала с парковки.

Олег с пшиком открыл банку и, сделав три больших глотка, подошёл к окну. Цыган уехал, а солнце оставило ещё четверть себя над горизонтом. «Успею как раз». Олег повесил на плечо обрез и, взяв в руки пятилитровку, пошёл вниз. Когда всё было готово, Олег помочился на стену первого этажа, облегчаясь после выпитого «Ред булла». Первое правило – в таких ситуациях нужно чувствовать себя максимально комфортно: это он ещё подростком услышал в каком-то гангстерском фильме, где киллеры обязательно ходили в туалет перед делом, так и взял на вооружение, а совет оказался действительно рабочим. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и Олег, включив налобный фонарик, спустился вниз.

Там на последней ступеньке стояла пятилитровка святой воды с открученной крышкой, а справа - бутылки с бензином. Олег взял две и замер, освещая фонарём чёрную гладь воды и влажные заплесневелые стены подвала. На плече у него висел заряженный обрез, а на поясе мачете. Сначала была только звенящая тишина, нарушаемая капанием воды… И вдруг, примерно через минуту, словно кто-то включил мотор, подвал заполнил уже знакомый шум приближающейся твари, которая колотила по воде всеми конечностями. «Раз, два, три», - начал считать про себя Олег, - «четыре», - на пятый счёт чудовище показалось из крайнего левого прохода.

Оно окутывало себя волнами пенящейся тухлой воды, стремительно несясь на противника, от былых ран не осталось и следа, все конечности и голова, щёлкающая пришитыми челюстями, были на месте, разве что костей на спине было не так много. Олег быстро, словно заправский питчер, стал кидать в тварь бутылки одну за другой. Две пролетели мимо, ударившись о стены за спиной существа, ещё одна отскочила, не разбившись о тело монстра, и утонула в воде, булькнув радужным пятном, но три остальные попали в цель и разлетелись, окатывая тварь содержимым и осколками. В воздухе к затхлой подвальной сырости примешался запах бензина.

Не теряя времени, Олег вскинул обрез и выстрелил дуплетом. Грохнуло, сигнальные снаряды двумя фейерверками расчертили воздух и ударили вздыбившуюся тварь прямо в грудь, отскочив в воду, но и этого прикосновения хватило – монстр вспыхнул как спичка. Олег отскочил назад в проход, на ходу пинком отправив пятилитровку прямо в воду. Горящая тварь рванулась на него, но точно наткнулась на невидимую стену в проёме и только злобно завизжала, не в силах пройти дальше. Олег довольно оглядел тщательно прокапанный свечным воском и посыпанный солью дверной проём. Чудовище заметалось, чувствуя на себе огонь, и вдруг нырнуло под воду, распластавшись по бетону. Но тут же с диким визгом вынырнуло обратно.

- О еже освятитися водам сим, и капля агиасмы да освящает море, - ухмыльнулся Олег, глядя на то, как обугливается кожа уродины. Он переломил стволы и вставил туда ещё два трассера из патронташа. Бензин на теле твари быстро прогорел, так что Олег добавил ещё, но это не дало особого эффекта. Тогда он выстрелил в тварь картечью, повредив только левый плечевой сустав руки с арматурой. Тварь дико визжала, мечась из стороны в сторону, святая вода разъедала её тело, точно кислота.  – Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу!

Олег перекрестил воду и сел на ступеньки. Тварь, мечущаяся в агонии, унеслась куда-то в недра подвала, откуда теперь и доносились её визги, но Олег их слабо слышал – в ушах дико звенело после ружейных выстрелов. Он достал из внутреннего кармана пачку «Голден Лайон» и ещё одну банку энергетика, закурив, пшикнул жестянкой и пригубил газировку. В воздухе повис отвратительный запах горелой гнилой плоти, бензина, сырой подвальной затхлости и как будто перекиси пополам с гноем.

Пока Олег так сидел, слух понемногу вернулся, и теперь он слышал визги существа отчётливее. Прошло около четырёх часов, но оно продолжало метаться по подвалу. Это значило, что досветла умертвие не растворится полностью - а работу надо было закончить побыстрее. Так что Олег поднялся на ноги, оставив обрез лежать на ступенях, и, вытащив из ножен мачете, спустился вниз, погрузившись в холодную воду по пояс.

Крики твари были где-то справа, так что он пошёл туда, но стоило ему пройти пару метров, как существо побежало к нему. «Почуяла, значит, ну давай, иди сюда», - он качнул мачете. Вскоре луч фонаря выхватил тварь, бегущую по узкому проходу, только теперь она выглядела ещё хуже прежнего. И без того жуткое подобие насекомого, сшитое из трупов, теперь было обугленное, какое-то облезлое, больше похожее на склизкий скелет. Распухшая, покрытая волдырями мёртвая плоть плавилась, стекая с костей мерзкой, похожей на гной слизью. Почти все кисти отвалились, и конечности теперь гораздо больше напоминали лапки сороконожки. Олег мог поклясться, что слышит, как стучат кости предплечий о бетонный пол под водой. Левая рука с арматурой где-то отвалилась, и теперь монстр воинственно покачивал перед собой оставшимся оружием, точно скорпион. Тварь щёлкала жвалами из человеческих челюстей, кое-где оголённые рёбра тоже щёлкали, когда тёрлись друг о друга, если сегментированное тело твари неестественно сгибалось.

Существо встало на дыбы, атакуя арматурой и оставшимися конечностями, которые за счёт голых острых костей стали более опасными. Олег отбил удар прута и отскочил от шести костей. Попытался нанести удар по одной из рук, чтобы вывести её из строя, но тварь его опередила, крутанувшись на месте и парировав мачете арматурой. При этом она тут же рванулась вперед, атакуя другими конечностями. Олег снова отскочил, заходя сбоку, тварь тоже стала разворачиваться, но Олег успел нанести удар по правой ключице арматурной руки.

Лезвие с хрустом перерубило сустав, и дёргающаяся конечность упала в воду. Тварь рванулась на Олега, молотя острыми костями воздух, Олег отскочил вправо, снова заходя сзади, и со всего маху рубанул тварь прямо в середину оголённого позвоночника. Хребет с хрустом перерубился, и верхняя половина твари повисла на остатках мышц, но шевелиться не перестала, а лишь больше не могла поднять себя обратно. Вторым ударом Олег разрубил тварь напополам, разъединив две половины, которые тут же, словно два жука рванулись к нему под водой. Олег вскочил на одну из половин и принялся обрубать конечности, словно ветки, балансируя на скользких туловищах. Но тут чудище взбрыкнуло, сбрасывая Олега с себя, и тот полетел в воду, заглотнув её. Второе туловище с головой рванулось к нему. Олег с трудом перекатился и вскочил на ноги, отплёвываясь и тряся головой.

Два бледный пятна, именно так теперь выглядели половины тела твари, рванулись к нему по дну подвала. Олег наотмашь рубанул оба и отскочил в сторону, а пятна развернулись и снова устремились к охотнику. Олег снова попытался отбиться, под мутной грязной водой было непонятно, куда бить, так что он наотмашь наносил удары по обоим пятнам, то и дело отскакивая или уворачиваясь. Сначала у него получилось обездвижить половину без головы - у туловища совсем не осталось конечностей, и теперь оно, словно жуткий червь, подёргивалось под водой. А вот та половина, на которой оставалась голова, ещё передвигалась, но уже слишком медленно, чтобы представлять угрозу. Так что Олег просто обошёл её сбоку и, придавив ногой, двумя быстрыми ударами отрубил оставшиеся ноги. Последним ударом он отсёк твари башку - уже голый череп, с которого слезли остатки плоти, покатился по бетону куда-то в угол. Сплюнув тухлую воду, Олег, тяжело дыша, побрёл к выходу из подвала.

Он пролежал на полу первого этажа минут десять и, снова натянув противные мокрые болотники, побрёл к лесополосе, где оставил машину. Пригнав «Волгу» к главному входу, он взял с заднего сиденья двухлитровую бутылку воды и снова спустился в подвал. Мачете уже валялось в машине, сейчас он держал над водой обрез, заряженный картечью, и шёл по левому проходу, откуда выходила тварь.

Проход привёл его к небольшой лесенке, судя по всему, в цоколь, на железной двери без замков была начертана непонятная октограмма.

Олег осторожно открыл дверь, и в нос ему тут же ударила отвратительная трупная вонь. Луч фонаря высветил влажный бетонный пол, покрытый бурой запёкшейся кровью. Маленькая комнатка была завалена кучей больших продолговатых мусорных мешков, в которых, судя по всему, и находились источники вони. Некоторые были аккуратно сложены в левом углу, остальные беспорядочно навалены друг на друга. Посреди комнаты стоял железный хирургический стол, тоже залитый кровью, на нём валялись инструменты – пилы, скальпели, нити и иглы. Под столом, среди внутренностей, человеческих конечностей и прочей дряни виднелась ещё одна начерченная мелом октограмма. «Ага, значит, здесь они зверюшку и крафтили», - подумал Олег и, зажимая нос рукой, подошёл к столу.

Раскидав останки носком ботинка, он облил символ святой водой, стараясь подошвой размазать линии. Звезда зашипела, и Олегу пришлось оторвать от лица руку и, морщась от едкой вони, прочесть вслух девяностый псалом.

Напряжение, висящее в воздухе, спало, и Олег, вынув из-за пояса нож, продолжил обследовать комнатку. В длинных свёртках и правда оказались трупы, видимо, стройматериалы, чтобы обновлять твари потерянные или сгнившие части тела. А вот в других всё было куда интереснее – Олег разрезал порядка шести мешков, и в каждом были свёртки, напоминающие кирпичи, внутри которых находился белый порошок. «Ясно, чего она тут охраняла, тут добра на целое состояние!» Олег даже было подумал прихватить парочку и сбыть где-нибудь, чтобы поправить своё финансовое положение, но тут же отмёл эту мысль. Когда лезвие разрезало очередной мусорный мешок, то вместо свёртков с дрянью там обнаружилась наличка. Пачки пятитысячных купюр, по пятьдесят штук в каждой, аккуратно перетянутые канцелярскими резинками.

Вот тут Олег уже забыл про слезящиеся от трупной вони глаза и обеими руками принялся ворочать мешки. Таких пакетов с наличкой оказалось больше десятка, купюры были в них разного номинала. Помимо денег, в мешках лежало золото – слитками, ювелиркой и даже вырванными зубными коронками. Олег не сомневался, что этих денег ему хватит, чтобы начать новую безбедную жизнь где-нибудь за границей. Он уже было поднял один из тяжеленных мешков, но тут же осадил себя. Рвотный позыв заставил его отрыгнуть, и Олег вышел в подвал. Здесь воняло не так, но ему всё равно нужно было на воздух.

Выйдя на крыльцо, он закурил и задумался. «Конечно, я могу сейчас всё это в тачку погрузить и свалить, насрав на Невежду и всех прочих. Но что я буду делать со всем этим потом? Такая куча налички – это та ещё херня, тем более налички грязной и нелегальной. Первый пост ДПС, и всё – встречай, тюрьма! К тому же Невежда не дурак, когда склад найдёт - а он найдёт - то поймёт, что я нехилый куш сорвал, и охота на меня возобновится. Здесь уже точно пуля в череп неизбежна. Нет, большие деньги - это смерть, однозначно. Не для меня такое. Но вот пару лямчиков увести недурно будет… Да всё равно не посчитают, сколько и чего.» Олег щелчком отправил недокуренную сигарету на асфальт, глянул на светлеющее небо и пошёл к машине.

- Надо побыстрее дело сделать, - бормотал он, роясь в салоне.

Наконец откопал там какой-то пакет-майку и с ним вернулся в подвал, где щедро наполнил его наличностью. Золото и прочее он решил не трогать, это ещё опаснее, чем наличка. «И эту, наверное, отмыть надо», - подумал он. Когда Олег уже хотел было уходить, взгляд зацепился за что-то глянцевое, лежащее под ножовками и скальпелями на столе. Он подошёл и выудил из-под инструментов ламинированную потрёпанную тетрадку, всю заляпанную кровью. Открыв её, он увидел размашистый, почти нечитаемый почерк: «Скверна и оной хазяин в мираздании».

- А вот это уже интересно, почитаем, - ухмыльнулся Олег и, сунув тетрадку в карман болотников, вышел из подвала. На улице он спрятал деньги в тайник внутри машины, оборудованный в салоне за магнитолой. И, вытащив телефон, набрал Невежде.

- Алло, Дима, здорово!

- Здорово, ты чё в такую рань звонишь? – послышался из динамика сонный голос.

- Я с тварью разобрался, но тебе сюда приехать нужно, тут есть кой -чего, тебе понравиться, думаю.

- Чё там такое, что до человеческого времени не ждёт?

- Склад их. Долго рассказывать, приезжай - сам всё поймёшь. Только давайте побыстрее, - Олег глянул на светлеющее небо, - а то цыгане к рассвету подвалят.

- Понял. Скоро буду.

- И народу захвати.

- Ага, - в трубке послышались короткие гудки.

Когда через час к отелю подъехал целый кортеж из четырёх внедорожников, Олег стоял, привалившись к капоту заведённой «Волги», и потягивал «Ред Булл». Левая его рука была в кармане бомбера, сжимая револьвер. Володя с Невеждой выпрыгнули из «Крузака» и направились к нему. Олег подметил, что здоровяк тоже держит руки в карманах. «Ща если шмалять начнёт, то успею их двоих точно завалить, и смотаться надо по-быстрому».

- Здорово! – поприветствовал его Невежда, они пожали руки, но что Володя, что Олег продолжали держать левую в кармане. – Чё там?

- Пойдём, покажу, - Олег махнул рукой и, прихватив с капота жестяную банку, зашагал внутрь. Конечно, идти впереди них было чертовски страшно, затылок и спина немели в ожидании пули, но нужно было держать хорошую мину. – Ноги промокнут, тут вода, – сказал Олег, когда они спустились в подвал. Невежда немного подумал, глядя на мутную гладь, и сказал:

- Хрен с ним, если там что-то реальное, но если фуфло…

- Не фуфло, отвечаю.

- Полезли, Володь. - Здоровяк вздохнул, и они оба спустились вниз. – Бррр! Холодная, сука!

- Погнали.

Олег повёл их по проходу в комнатку, по мере приближения к которой все морщились.

- Чем воняет, мля?

- Трупаками. Сам увидишь.

И вот они поднялись по лесенке в помещение. Невежда, зажимая лицо локтем, оглядел  барахло и  спросил:

- Ну и чё? Ты меня на фильм «Пила» привёл посмотреть?

- Да тут скорее «Эскобар», - ухмыльнулся Олег и повалили на пол два мешка. На пол посыпались свёртки с порошком и пачки купюр.

- Охренеть… - протянул Невежда, даже убрав от лица локоть. Володя тоже присвистнул:

- Тут, по ходу, этого добра жопой жуй, вот чё они так  тряслись за заброшку.

- Точно, – кивнул Дима. – Небось, Олежа, уже прихватил налички? – у Олега по спине пробежали мурашки, он крепче сжал револьвер в кармане.

- Да на кой она мне? Тут всё отмывать надо в семи водах со скипидаром.

- Надо, - кивнул Невежда.

- Да и с тобой по-хорошему бы разойтись.

- Это тоже, а то я злой буду.

- Ну хотите, обыщите меня, - пожал плечами Олег.

- Ладно, верим, - улыбнулся Невежда. – Езжай тогда дрыхни, мы здесь сами, ты больше не нужен, спасибо. - От этих слов у Олега снова вздыбились волосы, адреналин подскочил. «Вот сейчас идеальный момент, чтобы меня пристрелить», - подумал он. Но никто ничего не делал. – Набери меня завтра, потолкуем по итогам тогда.

- Ладно, удачи.

Они вместе вышли на улицу и попрощались. Невежда сразу принялся руководить толпой, высыпавшей на парковку и дымившей, как целый паровоз. А Олег сел в машину и поехал на квартиру. Спать.

Продолжение следует...

Для нетерпеливых прода тут: https://t.me/suhorukowriter

ВК, кому удобнее: https://vk.com/suhorukowriter

И там и там я уже выложил все 7 частей)

- Да на те в натуре всё как на собаке заживает! – удивился Володя, глядя на полностью здоровую руку Олега. – Это как так?

- Генетика и укол, - пожал плечами Олег. – Ну и мясо вот, оно ведь тоже помогает регенерировать. Типа новый белок для постройки мышц и всё такое.

- Ну-у… так-то да, наверно. Вон по молодости, помню, в зале железок натягаешься, так потом мышца болит и мяса охота. Ну и если нажрёшься, то масса попрёт – будь здоров!

- Ага.

- Слушай, - Володя отвел глаза… - А это… чё это вчера было-то?

- Умервтие.

- Чё?

- Ну мертвяк, труп оживший. Цыгане, по ходу, сшили эту ёбань и как-то оживили, вот её и двигает чёрная магия.

- Охренеть. Я вчера в натуре в штаны наложил. Ты вот молодец, спасибо. Зря я тебе не верил, ты уж извиняй.

- Да ладно, - отмахнулся Олег.

- Да не, я серьёзно.

- Забей. Ты меня тоже за синяк извини.

- Да похер, дело житейское.

Хоть Олег и злорадствовал, что здоровяк выжимает из себя извинения, и за фингал жалости он не испытывал совсем, но разговор этот продолжать ему не хотелось, благо Володя быстро сменил тему, не уставая спрашивать про мистику и прочее. Под этот аккомпанемент Олег доел курицу, а пока доедал вторую тарелку варёного мяса с чесноком и сметаной, беседы о сверхъестественном надоели ему окончательно.

- Ладно, пойду прилягу. – сказал он, вставая из-за стола. Живот раздулся, а желудок отяжелел так, что двигаться было тяжело, но Олег прекрасно знал, что через несколько часов это ощущение пройдёт, а к вечеру его снова проберёт голод, и он доест оставшуюся половину мяса.

- Давай, - Володя махнул рукой и пошёл к дивану у телевизора. «Надо бы, кстати, что-нибудь сладкое прикупить, кекс, может, или рулет», - подумал Олег, заваливаясь на кровать и погружаясь в сытую дрёму.

Около пяти вечера от сонной одури, перемежающейся обдумыванием плана дальнейших действий, Олега оторвал контакт в телеграме, который сообщил, что заказ готов и забрать его можно в гаражном массиве за «Шинником».  Уточнять у Володи, где это, Олег опасался, поэтому решил разобраться сам, и, написав контакту, что будет через час, слинял из квартиры под предлогом: «Да так, до магаза».

На месте он оказался с запасом в двадцать минут, так что было время даже бегло проверить местность на предмет наличия правоохранительных органов, но ничего подозрительного Олег не увидел.  Без трёх минут шесть он встал у условленного гаража с жёлтой дверью и закурил. Однако никого не было. Минут через десять, когда он уже было хотел напомнить о своём присутствии, из каких-то чепыжей вылез парень, описать которого наиболее точно можно было фразой «скользкий тип» - чёрный спортивный костюм, капюшон которого натянут на уши, узкое лицо и бегающие глаза.

- Здарова! – протянул он ладонь.

- Здаров.

- Чё, бобы с собой у тя?

- Ага.

- Покажи, – Олег вытащил из кармана заранее приготовленную пачку налички. Парень удовлетворённо кивнул.

- Погнали тогда, - он огляделся и быстро зашагал вглубь массива.

Олег пошёл следом. Что-то его здесь настораживало. «А не гопнуть ли меня хотят?» - подумал он и на всякий случай вытащил руки из карманов. Они шли молча, парень то и дело озирался, а Олегу всё больше и больше не нравилась ситуация. И безлюдность не нравилась. Он тоже начал озираться, не выйдет ли ещё пара человек из узкого прохода между гаражами, чтобы нагреть лоха на вторую часть суммы. Наконец «скользкий тип» остановился у неприметного гаража и постучал в металлическую дверь.

– Дядь Гриш, это я! – через пару минут дверь отворил щуплый старик в слесарной робе и потёртой кожаной кепке, из-под рыжих от табачного дыма усов, топорщившихся как щётка, торчала дымящаяся сигарета.

- Здарова, Сань! – дядя Гриша пожал парню руку, Олег отметил, что у старика не хватает половины указательного пальца на правой руке. – Не хворать! – протянул дед руку Олегу.

- Давайте внутрь, – парень чуть ли не затолкал всех в гараж и захлопнул дверь. Внутри всё было заставлено станками, инструментом и верстаками, к стенам крепилась куча полочек, загроможденных банками, ящиками и бутылочками, над потолком висела белая ртутная лампа, пахло бензином и машинным маслом.

- Так-с, ты у нас зачем? – старик закатал рукава, показывая длинный, от запястья до локтя, шрам на левом предплечье.

- Дерринджер.

- Дамский который?

- Ага.

- Давай тогда Саше деньги.

- Сначала покажите ствол.

- Ну смотри, – старик полез в большую инструментальную тележку и вынул из среднего ящика маленький двуствольный пистолет, блестящий свежеотполированным корпусом. – Значится, он не автомат, как на чертеже, чтобы надёжней было, я одинарным сделал. То есть надо перед выстрелом взводить, - мастер с сочным щелчком взвёл курок и спустил его. – Насчёт дальности не скажу, но задачу выполнить без осечек должон. Стволы я помощней, значит, сделал, чтобы руку не разорвало. Ты ведь под макаровский просил?

- Ага.

- Ну вот, значит, ухаживать по-обычному за ним, думаю, знаешь. – Олег кивнул. – Интересная игрушка вышла, у меня таких ещё не заказывали, всё им ручки, вишь ли, подавай.

- Ну всё, нормально? – перебил старика Саша. Олег взял дерринджер, покрутил в руках. Пистолет оказался тяжелее, чем он думал, но других вариантов всё равно не было. Переломил стволы, посмотрел на просвет. Всё было ровно, гладко и аккуратно, дед Гриша явно знал своё дело. Спустил курок два раза, механизм щёлкал сочно, тщательно смазано.

- Да, - наконец кивнул он и, вынув из кармана деньги, протянул их парню. Тот быстро пересчитал и удовлетворённо кивнул.

- Всё ровно.

- Ну тогда всего хорошего, – улыбнулся Олег, протягивая руку.

- Ага, если чё, ты обращайся, дядя Гриша чё хошь сваяет, я те грю!

- Ага, обязательно.

Попрощавшись с обоими, Олег вышел из массива. Часа полтора он потратил на поиски нужной ему кобуры, объездив три магазина, в последнем по счёту оказалось то, что ему нужно – маленькая чёрная нейлоновая кобура на кнопочной застёжке, предназначенная для травматики небольших размеров. К ней он докупил два узких нейлоновых ремня на фастексах и поехал за город.

Там, на пустыре, приладил кобуру над правой лодыжкой, чтобы не болталась. Дерринджер, слава богу, держался в ней более-менее крепко и выпасть не должен был. Затем Олег вынул коробку пистолетных патронов и с полчаса пристреливал оружие. Ну как пристреливал, скорее, просто учился с ним обращаться, доставать из кобуры, перезаряжать и прочее. Конструкция, хоть и усиленная, всё равно не была создана для девяти миллиметров. Пистолет хлопал всего чуть-чуть тише «макарова», а отдача сильно подбрасывала его вверх, неприятно толкая в руку. «Ну ладно, как последний шанс – пойдёт, - решил Олег и отъехал от пустыря. - Осталось только к весу на ноге привыкнуть, но это дело времени».

Олег скатался ещё до церкви, затарившись парой бутылок святой воды, и по дороге обратно заметил, как к нему приклеился тёмно-синий форд. Чтобы проверить подозрения, Олег сделал несколько бессмысленных кругов – форд сзади не отставал, даже особенно не скрываясь. Потом Олег подъехал на большую парковку у ТЦ. Форд припарковался через ряд, и как бы Олег ни старался – водителя рассмотреть не смог. Он уже был уверен, что это за ним. Теперь нужно было понять, кто.

Так что парень прогулялся по магазину, но сколько бы он ни лавировал между стеллажей, никого за собой не заметил, похоже, следящий остался в машине. Докупив мяса, связку банок «Францискайнера» и упаковку шоколадного печенья, Олег загрузил всё на заднее сиденье. Форд так и стоял, даже не заглушив двигатель. «Ясно, значит, будем сбрасывать», - решил Олег, трогаясь с места.

«Форд» выехал следом, Олег ехал почти на максимально разрешённой, играя в шашечки, тёмно-синий автомобиль пытался не терять его из виду, но из-за плотного вечернего потока всё равно отставал на две машины. Первый перекрёсток он проехал ровно, там зелёному оставалось гореть ещё долго, а вот на второй влетел под жёлтый, резко развернулся без поворотников и втопил газ в обратном направлении. Проезжая мимо синего «Форда», Олег увидел, что оттуда на него злобно смотрят двое бородатых мужчин в полукруглых солнцезащитных очках. Довольно ухмыльнувшись, Олег свернул направо, как только представилась возможность, и крюком объехал тот перекрёсток, на котором оторвался от преследователей.

Всю дорогу до квартиры он высматривал, не объявится ли машина снова, но автомобиль не показывался, так что Олег через дворы подъехал к подъезду. Возможно, именно потому, что он высматривал синий «Форд», Олег не заметил, как из припаркованного у соседнего подъезда белого «Логана» вышли четверо и направились следом за ним в парадную.

Уже когда Олег поднялся на два пролёта, снизу послышался громкий топот. Он успел только развернуться и махнуть пакетом с шестью жестянками, когда нога молодого цыгана ударила его в грудь. Олег отлетел на решётку, закрывающую окно, но удержался на ногах. Банки с пивом ударили нападавшего в нижнюю челюсть, и тот в нокауте мешком повалился на ступени, но его тут же подхватил другой. Олег крутанул пакет и вмазал импровизированным кистенём в лоб второму, банки лопнули, заливая всё пивной пеной, цыган пошатнулся, но не упал. Тут же мимо проскочил третий и ударил Олега рукой в челюсть, он увернулся, выпуская пакет, но получил пинок под рёбра от четвёртого -  этот был самый грузный, налетел на него, пытаясь взять в захват. Но Олег уже выхватил кортик и несколько раз пырнул кабана куда попало. Тот, даже не заметив этого, шваркнул Олега головой о подъездную стену - раз, потом второй, и уже когда толчком опрокинул его на ступеньки последнего оставшегося до квартиры пролёта, пошатнулся и с изумлением поглядел на хлещущую из бока кровь. Двое оставшихся налетели на Олега и, выбив из руки кортик, принялись запинывать его, не давая подняться.

- Дядя Баро тебе сказал болше не суваться в отель! – с сильным акцентом, задыхаясь, говорил тот, которого Олег приложил банками по лбу, при этом не переставая пинать – Охотник, да, он сказал? Нэ суйся куда нэ просят, тебе его не убить!

- Я понял! Понял! – Олег только и мог, что закрывать руками голову.

- Алмас, ты что? – цыган вдруг заметил порезанного приятеля, который сполз по стене, и подбежал к нему. – Это он тебя?

Олег, как только напор на него ослаб, решил не дожидаться ещё более агрессивной мести за товарища, и его рука рванулась под куртку, к кобуре с револьвером. Но не успел он его выхватить, как дверь наверху распахнулась, и на весь подъезд грянул зычный голос Володи:

- А ну отошёл! Руки в гору! – пинки по Олегу тут же прекратились, и он всё-таки выхватив револьвер, не вставая, направил его на медленно отходящего к стене цыгана. Неизвестный с рассаженным лбом, сидящий на корточках рядом с раненым, тоже поднял руки.  – Вы чё, суки?! В край охерели?! Ваще рамсы попутали?! Завалю нахер!

- Друг, нэ надо, мы своё дело делаем, тебя нэ трогаем, – начал было тот, что с рассечённым лбом. Олег поднял голову и увидел Володю, который стоял в дверном проёме в футболке и трусах-семейниках, сжимая в руках ПМ.

- А это меня напрямую касается. Вы че беспределите?

- Друг, у нас брат умирает, он его ножом зарэзал, нам в болницу….

- Вы ща все у меня в морг отсюда поедете! Говори, зачем здесь! – цыган, видимо, уже смекнул, что Володя с Олегом в одной команде, и понял, что отпираться бессмысленно.

- Дядя Баро сказал охотника проучить, он сегодня увидел, что охотник ночью его звэря ранил, сказал охотника найти и сделать так, чтобэ он болше не совался к нам!..

- Ага, а теперь слушай сюда. Мы с ним, - Володя кивнул на Олега, - люди Невежды. Все вопросы к нам пусть твой дядя Баро решает через него, уяснил?

- Да-да, брат, в болницу надо….

- Вали! Чтоб больше не видел!

- Стой! – Олег встал на ноги. – Как нашли меня?

- Мы па городу ездилы, машину твою виделы, искали где она стаит, нашли здесь. Мы здесь асталис, а Аслан с Бэскеком поехаль следит.

- Ясно. Валите, - кивнул Олег, цыгане подобрали под плечи раненого товарища и потащились вниз. К тому времени очнулся и нокаутированный, и его тоже чуть ли не за шиворот выволокли из подъезда.

- Пойдём, – махнул рукой Володя и пошёл обратно в квартиру. Олег поднял разорванный и мокрый пакет, оглядел залитую пивом и кровью лестничную площадку, и, поднявшись в квартиру, захлопнул за собой дверь. – Сильно они тебя отделали? – спросил Володя, садясь за стол, на котором стояла бутылка водки и нехитрая закуска – хлеб, селёдка, огурцы.

- Да нормально, заживёт, главное, ниче не сломали. Вроде… - Олег разбирал продукты, выкидывая непригодные в мусор. Из шести банок пива не лопнули только две, их он поставил на стол, подумав тоскливо: «По-любому встряслись, открою – всё забрызгают». Мясо, понятно дело, выжило, что ему будет-то, а вот печенье на ощупь превратилось в крошки. «Да похер, и так сожру».

- Да оставь ты эту муру, давай горькой выпьем, - кивнул Володя на мятые банки пива.

- Ща, погоди, - отмахнулся от поддатого здоровяка Олег.

Разобравшись с продуктами, он пошёл в ванную. Умылся, смыв с лица и рук кровь, осмотрел себя в зеркало. Собственно, побили его неслабо, но ничего серьёзного вроде бы не наблюдалось, так, наливались по телу синяки, под глазом и на скуле тоже скоро обещали образоваться лиловые фингалы, а разбитый нос неумолимо распухал. Олег провёл языком по зубам, пошатал их и не нашёл ничего страшного. Обработав ссадины и порезы, он прошёл к себе в комнату и запер дверь. Там Олег навёл себе полшприца, во избежание ломки, и, просидев на полу минут пятнадцать вернулся к Володе на кухню. Тот уже успел замахнуть пару стопок, точнее, одноразовых стаканчиков, которые их заменяли.

- Давай со мной по крепкой.

- Давай, – кивнул Олег, Володя достал второй стаканчик и плеснул туда. Олег поднял его, салютуя в сторону Володи. – Спасибо.

- Давай не чокаясь, - вздохнул здоровяк.

- Почему?

- У меня сегодня по брату година, – Олег пожал плечами и выпил. «Талка» обжигающим комом скользнула по языку в пищевод, он тут же выудил пальцами из банки корнишон и закусил. Володя тоже выпил, но только занюхал куском селёдки на пластиковой вилке.

- А чего у тебя с братом случилось, если не секрет?

- Убило его, когда мы малые ещё были. В парке аттракционов.

- Чем это? – они выпили по второй, на этот раз Володя тоже закусил.

- Зеркалом. Комната смеха, знаешь такое?

- Ага.

- Так вот, мы с ним в такую и пошли. Хотели туда смерть как, - Володя усмехнулся, - дело в девяностые было. У матери денег не было, мы с ним бутылки собирали месяц, чтобы нормально покататься. Вот насобирали и пошли, прокатились там на горках этих, одно название, конечно, но нам и этого нормально было, полные штаны, как грится. Ну вот… пошли потом с ним в эту сраную зеркальную херню, там потолок просто обычными зеркалами был завешан. В тот день баллон для шариков воздушных рядом рванул, будку эту тряхнуло. А одно из зеркал возьми и отклейся нахер. Прямо об лобешник Ванька и разбилось, осколки шею посекли, как, мля, бритва. Он у меня на руках сразу умер, недолго мучался. Но я, сука, на всю жизнь запомню, как он кровью булькал и какие у меня потом руки красные были. – Володя выставил ладони над столом и покрутил, словно показывая ещё не отмывшуюся кровь. – По локоть…  – Олег ничего не сказал, просто налили обоим, они выпили. – Двенадцать лет ему было.

- Сочувствую, упокой Господи душу.

- Ага… надеюсь, упокоил… - Володя налил ещё, выпили. – Я всю жизнь этих гнид достать пытался. В то время все ушлые черти на всём подряд экономили, только разве докажет тогда эту хрень пацан четырнадцатилетний и мать-одиночка, на двух работах зашивающаяся? Пытались с ними и другие судиться, там несколько человек погибло от взрыва, но ничего не вышло. А потом этих гадов я уже не достал, они денюжки подстригли и свалили, а мать у меня с инсультом упала через четыре года. Но, - здоровяк опять потянулся к бутылке, - сука, бля буду, если этих мразей не достану.

Они допили бутылку в тяжёлой атмосфере. Вопреки ожиданиям Олега, Володя не стал догоняться, а молча ушёл спать. Олег сходил в душ - всё-таки водка сильно дала в голову и его шатало, потом вколол себе целый шприц и отрубился.

Продолжение следует...

Для нетерпеливых прода тут: https://t.me/suhorukowriter

ВК, кому удобнее: https://vk.com/suhorukowriter

И там и там я уже выложил все 7 частей)

Я выглянул из кабинета.

— Ной, что у меня с расписанием?

Он достал айпад.

— Э-э… К вам записаны ещё два пациента, Дон Халверсон…

— Ной, мы уже это обсуждали, — нетерпеливо сказал я. — Я не запоминаю имена. Помню только проблемы. Пожалуйста, зачитай из колонки B.

— А, точно, — сказал он, просматривая экран. — Э-э… Парень, который намеренно заразил ВИЧ восемь человек.

— А другой?

— Бездомный ребёнок, сбежавший из секты. — Когда он произнёс эти слова, то удивлённо приподнял брови. — Боже, док…

— Добро пожаловать в чудесный мир бесплатной работы, Ной, — улыбнулся я. — Пожалуйста, перенеси их на следующую неделю. Мне понадобится больше времени с текущим пациентом.

Оба они казались мне интересными, но у бездомного парня, вероятно, были галлюцинации из-за наркотиков, а ВИЧ-инфицированный был под надзором суда, так что в ближайшее время он не причинит вреда другим людям. Сейчас всё внимание следовало уделить Филу.

Вернувшись в кабинет, я и увидел, как Фил и Энн обнимаются. Должно быть, это была самая измученная пара, с которой я когда-либо работал.

— Энн, — мягко начал я. — Теперь, когда я увидел следы телесных повреждений, я должен сообщить об этом в полицию. Вы понимаете это?

— Нет! — закричали они оба одновременно.

— На самом деле это не вопрос выбора…

— Вы не можете, — сказала Энн. — Именно поэтому мы здесь. Если мы обратимся в полицию, он убьёт Фила.

Я наклонил голову.

— Откуда вы можете это знать?

— Из-за Элеоноры, — ответил за неё Фил.

— Элеонора?

— Наша дочь, — тихо сказал Фил. — У неё было то же самое… то же самое заболевание, что и у меня.

— ОКР?

— Это не обсессивно-компульсивное расстройство! — возразил он. — В прошлом месяце Элеонора обратилась в полицию, и тот мужчина с двумя ножами…

Энн взяла его за руку.

— Он убил её через неделю после того, как полиция покинула наш дом, — заикаясь, произнёс Фил. — Мы никогда не видели его таким злым. Он ударил её восемь раз ножом и утащил в лес.

Во что, чёрт возьми, я ввязался?

— Давайте сделаем шаг назад, — сказал я. — Фил, вы помните, когда начался этот ритуал?

— Три года назад. Мы взяли Элеонору с собой в Диснейленд, и всё, что мы помним — это как мы просыпаемся и слышим, как он говорит нам с Элеонорой, что мы должны выполнять ритуал каждый день, с 4 утра до 11 вечера, или он причинит вред нашей семье. Было три правила: никаких копов, никаких больниц и никакого недосыпания. Сначала мы подумали, что это какая-то глупая шутка, поэтому не стали проводить ритуалы, но потом он появился ночью…

— Вы хоть представляете, что означает этот ритуал? — спросил я. — Любовь первая, любовь вторая, что-то в этом роде?

Он кивнул.

— Она — Любовь Первая, — он указал на Энн. — Её сестра — Любовь Вторая. Если я пропущу кого-то из них, они будут наказаны этой ночью.

— Подождите, её сестру тоже резали?

— Да, — прошептала Энн. — Она живёт с нами. И у неё на два шрама больше, чем у меня.

— Сколько их у вас? — спросил я.

— 14.

Фил стыдливо опустил голову. Но, по моим расчётам, он был настоящим героем.

12 ритуалов в час, 19 часов в день, 365 дней в году, в течение 3 лет.

249 660 ритуалов. И он промахнулся всего 14 раз.

Вероятность успеха составляет 99,995%.

— А как насчёт «извините, что беспокою вас»? — спросил я. — Что означает эта часть?

Он покачал головой:

— Понятия не имею.

Некоторое время мы сидели молча, и я просто недоверчиво смотрел на свой блокнот.

Затем снова заговорил Фил.

— Вы должны нам помочь, — умолял он. — Мы перепробовали всё, но он всегда наблюдает. Я не думаю, что он человек. Я думаю… Я думаю, что он может быть демоном или призраком.

Я постарался скрыть усмешку. Да, я не верю в эту чушь. Для меня это кодовые слова, обозначающие «гиперактивность миндалевидного тела», что является ещё одним аспектом ОКР. Мне нравится думать, что у каждой загадки есть практическое объяснение, и оно находится здесь, на планете Земля.

— Значит, ваша дочь — Элеонора, должна была проводить тот же ритуал, иначе случилось бы то же самое?

Они кивнули.

Больше не было смысла притворяться, что я что-то пишу в своём блокноте. Я понятия не имел, что происходит.

Отец, мать, ее сестра, дочь. Отец и дочь должны проводить 5-минутный ритуал, иначе всезнающий сталкер зарежет мать и сестру.

Я не знал, что хуже. То, что они отказались вызывать полицию из-за этого преследователя, или то, что я собирался с этим смириться.

— Фил, мне нужно быть с вами честным, — сказал я. — Учитывая тяжесть вашего обсессивно-компульсивного расстройства, я подозреваю, что у вас также может быть сопутствующее расстройство множественной личности.

— Расстройство множественной личности?

— Диссоциативное расстройство личности. Возможно, вы и есть одновременно тот человек с двумя ножами и его жертва.

— Боже мой, может, вы перестанете ставить диагнозы людям с психическими расстройствами и выслушаете нас? – сердито сказала Энн. – У нас есть записи с камер наблюдения, мы установили их по всему дому. Это не Фил. Это какой-то… злой дух.

— У вас есть видео? — с любопытством спросил я. — Можно их посмотреть?

Надеюсь, мы сможем раз и навсегда положить конец этим сверхъестественным разговорам.

Она кивнула и достала телефон.

— Это с прошлого года, — сказала она, протягивая мне телефон. — Фил случайно сказал «Любовь моя» вместо «Любовь первая, любовь вторая».

Я просмотрел запись — сразу четыре картинки. В хозяйской спальне Фил и Энн легли в постель. В гостевой комнате сестра Энн читала книгу в постели, прежде чем выключить свет. В комнате Элеоноры юная девушка печатала на ноутбуке, прежде чем наконец уснуть. У главного входа в дом не было никаких признаков жизни.

Потом я просто ждал. Фил несколько раз повторил свой ритуал на диване, пока я продолжал смотреть.

Долгое время ничего не происходило. Я не был уверен, что что-то упустил.

И тогда я увидел.

Мужчина в полном боевом обмундировании вошёл в спальню сестры. В каждой руке у него было по мясницкому ножу.

Я далеко не любитель ужасов, и, признаюсь, вздрогнул. Мне хотелось крикнуть и предупредить её.

А затем с хирургической точностью он поднял один из ножей и вонзил ей в живот.

Девушка вскочила с кровати и закричала, и в этот момент из кадра вышел мужчина с двумя ножами. Остальные вскочили с кроватей и побежали в её комнату, но я был занят тем, что смотрел на входную дверь.

Никто так и не вышел.

Господи Иисусе. Это видео всё изменило. Я много раз ошибался, но никогда не ошибался настолько. Можно ли вообще диагностировать у Фила ОКР, если его страхи были полностью рациональными?

Я вернул телефон Энн.

— Это ужасно. Мне так жаль, что…

— Любовь первая, любовь вторая. — Фил снова начал свой ритуал. – Извините, что беспокою вас.

По какой-то причине эта последняя фраза действительно заставила меня почувствовать себя неловко. Что-то в том, как Фил прошептал её своим низким голосом, — это даже не было похоже на него.

Он нажал кнопку на своих Apple Watch и снова посмотрел на нас.

— Вот как вы отслеживаете 5-минутные интервалы?

Он кивнул:

— Вибрирует за 30 секунд до начала. Затем громкий сигнал через 20 секунд. И через 10 секунд еще раз.

Я покачал головой. Что это была за жизнь?

— Мне очень жаль, что я в вас усомнился. Должно быть, это ад для всех вас.

— У нас есть видео с Элеонорой, — сказала Энн сквозь слёзы. — То самое, где он забрал её у нас.

Я прикусил губу и вновь взял телефон.

В течение следующих нескольких минут я наблюдал, как их семья снова укладывалась спать. А потом, ближе к ночи, мужчина появился снова. На этот раз он вошёл в комнату Элеоноры и зажал ей рот. Девочка яростно вырывалась, но никто в доме не слышал её. Затем он начал наносить ей удары ножом — так, будто наказывал её. В конце концов её тело обмякло, и он потащил его вниз по лестнице, через входную дверь.

Выключив телефон, я сунул его обратно Энн, как будто на нём было какое-то проклятие, которое могло передаться мне. Что на меня нашло?

— Вы обыскали весь дом, верно? — спросил я. — Потому что он, похоже, не входил и не выходил из дома.

— Естественно, — сказал Фил. — Говорю вам, он не человек.

Я откашлялся.

— Полностью понимаю ваши выводы, но я изучаю естественные науки. Не возражаете, если мы попробуем мой способ — научный метод? Всего несколько контролируемых экспериментов. А если это не сработает, вы можете обратиться к медиуму или охотнику за привидениями.

— Эксперименты? — нервно спросил Фил.

— Я бы хотел получить доступ к вашей системе видеонаблюдения, — сказал я. — Думаю, у него тоже есть доступ, поэтому он может наблюдать за каждым вашим ритуалом. Поэтому я хочу находиться с вами в изолированной комнате, пока мы пробуем различные комбинации вашего ритуала. Если этот человек не знает, выполняете ли вы ритуал или нет…

— Он всегда знает! — возразил Фил. — Он причинит боль.

Энн крепче сжала его руку.

— Мы сделаем это.

— Что?

— Пожалуйста, Фил, — сказала она. — Мы должны что-то предпринять. Я больше так не могу.

Мужчина глубоко вздохнул и кивнул.

— Так что же вам от нас нужно?

— Фил, я бы хотел, чтобы вы остались со мной в этом кабинете на следующие пару дней. Я принесу одеяла для дивана. Энн, нужно, чтобы вы и ваша сестра вели себя так, будто дома всё в порядке, даже в отсутствие Фила. И если заметите что-то неладное, пожалуйста, позвоните мне.

Оба с опаской кивнули.

Ответив ещё на несколько вопросов, я проводил Энн из своего кабинета.

— Ной, ты не мог бы задержаться на несколько вечеров? Я заплачу тебе за сверхурочную работу.

Мне было нужно, чтобы кто-нибудь присмотрел за дверью и убедился, что никто не подслушивает.

— Конечно, доктор Харпи.

Я уставился на него.

— Харпер. Харп — грубая, вспыльчивая женщина.

Он покраснел.

— Ой, точно.

***

Эксперимент №1: Выполнение ритуала

Сначала мне нужно было установить базовый уровень. Что произойдет, если Фил будет успешно проводить ритуал каждые 5 минут в моем кабинете, а смотреть на это буду только я и больше никто?

Вот чем мы занимались до конца дня и вечером. Я просто сидел напротив Фила и смотрел, как он каждые пять минут совершает свой ритуал.

Он делал это с таким чувством долга и целеустремлённости. Это было одновременно и тревожно, и вдохновляюще.

Наконец, часы показали 11 вечера, и я включил камеру видеонаблюдения на своём ноутбуке. Энн и её сестра легли спать, и до конца ночи ничего не происходило.

Завтра мы сделаем всё ещё интереснее.

***

Эксперимент №2: «Забудь о любви»

— Сегодня мне нужно, чтобы вы исковеркали «Любовь первая».

Фил с несчастным видом посмотрел на меня.

— Пожалуйста…

— Он не причинит вреда Энн, — ободряюще сказал я. — Он никак не может знать, что вы промахнулись, не говоря уже о том, кого вы пропустили. В этой комнате только мы вдвоём.

Он глубоко вздохнул и кивнул.

Но в течение следующих восьми ритуалов он продолжал говорить всё правильно.

— Фил, я обещаю, что со всеми всё будет в порядке. Разве вы не хотите спасти Энн из этого ада?

Он посмотрел на меня и закрыл глаза.

— Хорошо.

Мы подождали ещё пять минут, пока его Apple Watch не замигали, и я в предвкушении подался вперёд.

— Любовь третья, любовь вторая. Извините, что беспокою вас.

Он упал на диван и разрыдался.

— О боже, — сказал он. — Я снова её обрек.

— Вы помогаете ей. Значит, больше не нужно будет так жить. - Сказал я в попытке ободрить.

Он продолжал правильно выполнять ритуалы до конца дня и вечером. Затем я вернулся к камере наблюдения и посмотрел, как Энн и её сестра выполняют свои вечерние ритуалы. Фил отказался смотреть.

Они уснули, и ничего не случилось. Я так и знал. Этот человек не был всеведущим. Он просто смотрел запись с камеры наблюдения.

Но потом краем глаза я заметил, что в видео Энн что-то изменилось.

Это был он.

Какого черта!

Я схватил телефон и позвонил Энн на мобильный. Она не ответила.

— Чёрт! — Прошептал я.

— Что происходит? — спросил Фил.

— Позвоните сестре Энн! Сделайте это сейчас же!

Я смотрел видео, пока мужчина механически шёл к постели Энн.

— Он здесь, — услышал я голос Фила. — Он идёт к Энн.

Он закончил разговор, не сказав больше ни слова.

— Почему вы повесили трубку?

— Бесполезно, — обречённо сказал Фил. — Его не остановить.

Мое сердце бешено билось, я снова переключился на видео, когда мужчина подошёл ближе.

— Проснись, Энн… - Я уставился на экран и прикусил губу. – Убирайся оттуда.

А потом мужчина вонзил нож в бедро Энн.

— Какого чёрта! – Я пнул мусорное ведро через всю комнату. — Откуда он узнал?

— Мы всё время пытались вам сказать… Он не человек, — сказал Фил.

Я покачал головой и вышел из комнаты.

— Ной! — рявкнул я. — Когда я вчера разговаривал по телефону со школой, кто-нибудь заходил в мой кабинет или выходил из него?

— Нет, док. — Он покачал головой, широко раскрыв глаза. Он никогда раньше не видел меня таким.

— Откуда он узнал? — повторил я себе под нос, поворачиваясь к своему кабинету.

Затем Ной снова заговорил:

— Может быть, он, действительно, является демоном?

Я развернулся.

— Ты… ты подслушиваешь наши сеансы?

Он побледнел.

— Э-э… совсем чуть-чуть.

— Ной… — Я потер пальцами глаза. — Тебе нужно пойти домой.

— Да ладно вам! У меня есть опыт в психологии.

— Ты же изучал психологию в колледже! — раздражённо сказал я. — У меня нет на это времени.

— А что, если он действительно демон? — спросил Ной. — Разве мы не должны…

— Он не демон! — рявкнул я, поворачиваясь к своему кабинету. — Кто-то слушает нас.

И тут меня как громом поразило.

О боже мой.

Я поспешил обратно в офис и подошёл к Филу.

— Фил, мне так жаль, что я подвел вас. Мне нужно приготовить нам ужин. Я сейчас вернусь.

Прежде чем он успел ответить, я приложил указательный палец к его губам и потянулся к его Apple Watch. Я расстегнул металлический ремешок и осторожно снял часы с его запястья, положив их на стол так, чтобы не издать ни звука.

Я убрал палец с его губ и жестом пригласил его выйти из кабинета.

Он так и сделал.

— Что происходит? — прошептал он, когда мы вошли в вестибюль.

— Думаю, кто-то прослушивает ваши часы, — тихо сказал я. — Вы носите их с собой повсюду, верно?

— Да. — Он кивнул. — Весь день, каждый день.

— О-о-о… — Ной серьёзно кивнул, сидя за своим столом.

Я слегка ударил его по голове блокнотом.

— Это не демон.

— Но кто будет слушать? — спросил Фил.

— Я не знаю, — ответил я. — Но мы выиграли немного времени. Он думает, что вы один в моём кабинете, и вам не нужно проводить свой ритуал до утра, так что у нас есть около трёх часов, чтобы выяснить, кто это делает.

— Но как? — спросил Фил. — Как мы можем это выяснить?

— Я всё это время играл в детектива и забыл о своей настоящей работе, — сказал я. – Фил, мне нужно знать о вашем прошлом.

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Перед ритуалом. Кем вы были? Какой была ваша жизнь? Были ли у вас враги… бывшие, с которыми вы не ладили, неудачные сделки?

— Или займы у мафии… — серьёзно сказал Ной.

Я уставился на него.

— Я не помню. — Фил покачал головой. — Я не помню ничего до поездки в Диснейленд. Мы очнулись в каком-то оцепенении. Было такое ощущение, что нас накачали наркотиками.

— Вы ничего не помните о своей жизни до этого?

Он покачал головой.

Я на мгновение задумался, а потом спросил:

— Вас когда-нибудь гипнотизировали?

Он приподнял брови.

— Как в тех местах, где фокусники заставляют тебя делать забавные вещи?

— Нет, это сценический гипноз. В терапии мы используем его, чтобы успокоить пациента и достичь более глубокого состояния сознания. Вы по-прежнему полностью контролируете свой разум и тело. Некоторые называют это псевдонаукой, но я видел, как с его помощью несколько пациентов вернули утраченные воспоминания.

— Я попробую всё, что угодно.

— Отлично, — сказал я. — Это не совсем идеальная обстановка, но у нас нет времени на роскошь, так что придётся обойтись тем, что есть. Ной, можешь приглушить свет?

Он нетерпеливо вскочил с места и выключил лампы. Затем снова сел за стол.

Я посмотрел на него и указал на входную дверь.

— Выходи.

— Да ладно, позвольте мне остаться! — сказал он. — Я не доставлю вам хлопот.

— Ной…

— Всё в порядке, — тихо сказал Фил. — Я не против.

Ной широко улыбнулся ему. Я закатил глаза и повернулся к Филу.

Мы сели на стулья в комнате ожидания, и я начал гипнотическое внушение. Это делается не с помощью раскачивающегося маятника, как в кино. Обычно я начинаю с постепенного расслабления, но у нас было всего несколько часов до того, как Филу нужно было снова приступить к своим ритуалам, так что быстрый метод Элмана, вероятно, был лучшим вариантом.

— Я хочу, чтобы вы закрыли глаза, а потом представили, что ваши глаза слишком устали, чтобы оставаться открытыми… — тихо сказал я. — Как будто вы не спали несколько дней и наконец-то голова коснулась подушки… Наконец-то можно расслабиться и отдохнуть… Ваши сны начинаются очень быстро… Чем сильнее вы пытаетесь открыть глаза, тем сильнее они закрываются…

Он закрыл глаза, и мы ещё несколько минут шли по этой тропинке.

— Теперь, когда я опущу вашу левую руку на колени, вы погрузитесь в себя в десять раз глубже…- Я осторожно поднял его левую руку, затем медленно опустил её ему на колено. Он слегка покачивался из стороны в сторону.

Мы сделали то же самое с его правой рукой, а затем начали считать облака.

— С каждым облаком, уносимым ветром, вы погружаетесь в более глубокое состояние… С каждым разом всё глубже и глубже…

Ещё через несколько минут я убедился, что Фил вошёл в гипнотическое состояние. Это было удачно. Многие люди не поддаются гипнозу, потому что их логический ум слишком занят попытками доказать, что это не так.

Я один из таких людей.

— Итак, Фил, — сказал я спокойным тоном. — Что вы можете рассказать мне о своём детстве?

Он сделал глубокий вдох:

— Я не помню.

— Ничего страшного, — медленно проговорил я. — А как же поездка в Диснейленд с дочерью Элеонорой?

Его лицо расплылось в печальной улыбке.

— Я любил Элеонору.

— Она показалась мне очень особенным человеком. Какой у неё был любимый аттракцион в Диснейленде?

Он слегка покачнулся.

— Я не помню.

Это было необычно для гипноза. Обычно пациенты более восприимчивы к вопросам.

— А как же ритуал? Вы знаете, что значит «извини, что побеспокоил тебя»?

Он отрицательно покачал головой.

— Не могли бы вы попробовать провести для нас ритуал прямо сейчас, Фил?

Он кивнул.

— Любовь первая, любовь вторая. Извините, что беспокою вас.

Его голос снова стал низким и хриплым, когда он произнёс это последнее предложение.

— Можете сделать это ещё раз?

— Любовь первая, любовь вторая. Извините, что беспокою вас.

— Теперь осталась только последняя часть?

— Извините, что беспокою вас. — Он повторил это тем же низким голосом.

— Опять?

— Извините, что беспокою вас.

— Еще?

— Извините, что беспокою вас, — сказал он. — Но не могли бы вы дать немного денег ветерану и его маленькой девочке?

Он протянул мне руку.

Я на мгновение уставился на него. Ветеран и его маленькая девочка…? Мелочь на сдачу?..

Фил раньше был бездомным или что-то в этом роде?

А потом у меня заколотилось сердце.

Срань господня.

— Ной, — прошептал я. — Тот новый пациент, которого я просил вчера перенести…

Он нахмурился:

— Тот чувак, который заразил людей ВИЧ?

— Нет, тот бездомный парень, который утверждал, что сбежал из секты. Как звали этого пациента?

Он достал свой iPad и начал торопливо листать.

— Бездомный ребёнок, сбежавший из секты, — сказал он.

Я недоверчиво уставился на него.

— Имя, Ной! — сказал я. – Столбец А.

Он провёл пальцем ещё раз, и его лицо застыло, освещённое экраном айпада.

— Ух ты…

— Ради всего святого, как его зовут?

— Элеонора, — прошептал он. — Её зовут Элеонора.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевела Худокормова Юлия специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.