После потери группы и предательства Лысого я дошёл до Приморского на лодке. Моторка в схроне Лысого оказалась с хорошим мощным японским двигателем. Это и определило в конечном счёте выбор маршрута, по которому я добрался до стаба.
Приморский предстал передо мной во всей красе. Аккуратные четырёхэтажные и шестиэтажные здания составляли четко спланированные широкие улицы, по которым ходили хорошо одетые люди. Некоторый дрейф моды в сторону милитари наблюдался и здесь, но вместе с тем встречались мужчины и женщины в самой обычной повседневной одежде. По проезжей части сновали скутеры, мотороллеры, самокаты, велосипеды и изредка машины. В основном весь транспорт был на электричестве. Из увеселительных заведений звучала музыка, работало уличное освещение, вывески горели неоном. В городе почти совсем не чувствовалось, что я нахожусь в страшном Улье — мире, где человек не вершина эволюции и не венец творения, а лишняя деталь, пятое колесо в телеге.
Вспоминалось это только тогда, когда обращал внимание на то, что большинство прохожих было вооружено. Но афишировать наличие оружия у местных было моветоном, поэтому поселение иммунных выглядело довольно мирно для этого мира, то есть встретить подростка с дробовиком было практически невозможно.
Этот стаб изначально не возник стихийно, а был спланирован и отстроен по строгому плану. Тут чётко прослеживалась рука инженера, занимавшегося проектированием с целью, чтобы и жить было удобно и защищаться легко.
По прихоти течений в морской стабильный кластер нанесло огромное количество песка, тут образовалась сначала мель, а потом и — коса, уходящая далеко в море. Только после какие-то ушлые ребята приглядели для себя это никому не нужное место. Натащили откуда-то бетона, арматуры и превратили песчаную косу в подобие линкора, только выполненного из монолитного железобетона.
Попасть в укреплённое со стороны берега поселение иммунных можно было по трёхкилометровому автомобильному мосту. Понятное дело, все новоприбывшие проходили обычную для стабов проверку, а до этого двигались под прицелом морской артиллерии.
С морской стороны были оборудованы причалы, но со стороны моря стены были совсем несерьёзными — всего два-три метра, так что тут не создавалось впечатление замкнутого пространства, как это было, например, в том же Зимнем. Но хоть тут и было заметно теплей, все равно условия обитания далеки от курортных.
Периметров стен, делящих поселение на зоны, не было, но многие здания тут были построены так, чтобы в случае нападения превратиться в узлы обороны.
Нужный дом обнаружился быстро благодаря логичным и простым названиям улиц. С названиями местные особо не запаривались и попросту здания все пронумеровали. Те, что шли вдоль по вытянутому в сторону моря поселению, были чётными, а все поперечные — нечётными.
Искомое здание оказалось именно таким — напоминавшим, скорее, бункер или долговременную огневую точку. Построенное из монолитного железобетона, оно мрачно смотрело на меня узкими бойницами окон. Нижние три этажа устроены как блиндаж. Толстые стены, мощные перекрытия, двери, которые не вышибить и прямым танковым тараном. Все подготовлено для того, чтобы можно было ликвидировать прорыв врага или пересидеть нашествие орды заражённых.
Я искал Шаха, барыгу, скупавшего нодий по самым хорошим ценам в регионе. Выгодней нодий можно было впарить только цивилизованным атомитам из стаба Карьерный, но у нашей группы с ними как-то сразу отношения не заладились. Если меня в Карьерном хоть кто-то из них опознает, может нехорошо получиться.
Лично я Шаха не знал, но Тамагочи, прошлый лидер группы, вел дела с ним. Поэтому после всех проверок не стал ломать себе голову, что делать и куда податься, а уточнил адрес Шаха у дружинников и отправился утрясать свои дела.
Автомат я демонстративно разрядил, сложил приклад и спрятал его в похудевший рюкзак. Свой же потёртый «Макаров» сунул в карман камуфляжных штанов. После нескольких недель скитаний по серым кластерам видок у меня был непрезентабельный, но это как раз легко поправить. Вот только продам нодий и сразу приоденусь в новое, и в баньке попарюсь.
Шах, видимо, преуспевал, так как проживал на самом верхнем шестом этаже здания, стоявшего недалеко от центра города. Мы встретились с ним на крыше, где у него было сооружено что-то вроде зимнего сада. Полностью остеклённый потолок и частично стены, тут бил фонтан и цвели какие-то экзотические цветы. Что ж… красиво жить не запретишь!
У меня в рюкзаке было два килограмма нодия — это очень хороший навар. В Железнодорожном такой можно сдать барыгам по четыре спорана за один грамм, а если поторговаться и не торопиться его сбыть, то и по шесть можно впарить. Это по самым скромным прикидкам восемь тысяч споранов или восемьдесят тысяч кредитов Зимнего. Другими словами, целое состояние. При обычной жизни и скромных тратах года два-три можно прожить спокойно, вылезая за стену на кластеры только для профилактики трясучки.
— Итак, у тебя пара килограммчиков. И сколько ты хочешь за грамм, Акс? — с преувеличенным спокойствием спросил меня Шах.
Он оказался, вопреки моим ожиданиям, крепко сбитым азиатом. Почти чёрные глаза его были неподвижны, но смотрели цепко и внимательно.
— По каким ценам ты работал с Тамагочи? — ответил я вопросом на вопрос.
— С ним у меня были свои договорённости, — ушёл от прямого ответа барыга. — Такое я не разглашаю.
— Но он погиб. Я сам видел. Сейчас я говорю от имени нашей группы.
— Не хочу тебя расстраивать, но твоя группа мертва в полном составе. Я веду дела только с группами, вернее, с их лидерами, — он слегка усмехнулся. — Даже в этом случае бизнес не самый надёжный и постоянный выходит. Сам видишь, какие тут риски. Особого смысла связываться с одиночками нет. Бродить по серым кластерам одному — такая себе затея...
— Хорошо, — коротко кивнул я. — Если ты настаиваешь, то я отнесу свои личные два килограмма нодия кому-нибудь ещё. А к тебе приду после того, как соберу группу.
Это был блеф чистой воды, я тут, в Приморском, вообще никого не знал. Да и в других местах у меня нужные связи сыщутся едва ли, торговлей не занимался и не планировал начинать. Не моё это. Договариваться о цене не то чтобы не умею, а, скорее, не люблю, не интересно мне это было никогда.
— Сколько ты хочешь за грамм? — вновь задал вопрос Шах.
— Давай по семь договоримся? — кинул я пробный камень.
— Хочешь кофе? — усмехнулся торговец. — Чувствую, у нас разговор будет долгим.
— Некогда мне кофе и чаи гонять. Скажи свою цену.
Это было даже лучше, чем я ожидал, но хотелось выжать из явно не бедствующего Шаха ещё немного.
— Слушай, а давай я поеду в Карьерный и сам их спрошу, по сколько они принимают нодий?
— Езжай, — равнодушно отвернулся азиат. — Меня-то зачем побеспокоил?
Я молча сгрёб со стола слитки нодия, засунул их в рюкзак и зашагал к лифту.
На полпути меня окликнул Шах:
— Могу предложить по шесть, — сказал он. — Но это последняя цена.
Сдерживая улыбку, я остановился и вернулся к столу.
— Хорошо. Это не совсем то, чего я ожидал, но искать другого барыгу лень.
— Могу заплатить кредитами Зимнего...
— Давай споранами или горохом. Кредиты неинтересны сейчас.
— Да ты совсем обалдел, Акс?! — наконец маска равнодушия слетела с торговца. — Кто же хранит у себя двенадцать тысяч споранов?
— Какие, кроме кредитов, есть варианты? — задумался я.
Торговец помолчал, а потом предложил:
— Слушай, Акс, есть у меня две чёрные жемчужины, а остаток я тогда тебе переведу кредитами. Так возьмёшь?
Я задумался. Две чернухи — это десять тысяч споранов, а кредиты мне так и так нужны. Не принято в приморском рассчитываться споранами из-за того, что многие товары стоят меньше. Один споран оценивается в десять кредитов. Оставшиеся две тысячи таким образом превратятся в двадцать тысяч кредитов, что, в общем-то, совсем неплохо.
А жемчуг... Жемчуг... Мне стоило больших усилий отвести взгляд от двух чёрных красивых, словно бы полированных, шариков, гладких, совершенных...
— Знаешь, как проверить, настоящие или нет? — с превосходством усмехнулся Шах.
— Знаю, — отрезал я, зажимая сокровище в кулаке. — Ты переводи пока двадцать тысяч на мой айди.
Сделка состоялась. С приёмом первой чернухи я тянуть не стал. Как только дверь лифта за мной закрылась, я проглотил одну и запил ее живуном, едва сдерживая победную улыбку, а после ощутил разливающееся тепло внизу живота. Я выбрался из смертельной передряги победителем и получил куш даже больший, чем ожидал.
Оказавшись на улице, закинул ставший легче на два килограмма рюкзак на плечо и побрёл искать гостиницу, чтобы остановиться в ней на пару дней. Возле местного рынка нужных мне заведений было немало. Туда и лежал мой путь.
Проходя мимо одного из множества летних кафе, я услышал женский окрик:
Голос хоть и женский, но ладонь сама собой легла на рифлёную рукоять «Макарона». Женщина может быть отвлекающим манёвром, а у меня в кармане болтается «чернуха» — мечта многих в этом жестоком мире, а за мечту в Улье могут и убить.
Но пронесло, это была моя знакомая Готика. Вообще, так-то она себе взяла имя Готка, но народ в Улье обитает простой, в тонкостях отличия Готки от Готики не разбирающийся. Поэтому Готку не поняли, а потом было поздно. Теперь она и сама уже не сопротивляется. Через пару минут девушка усадила меня за свой стол в летней кафешке под матерчатым козырьком, хотя погода стояла далеко не майская.
Во всём регионе Северо-Востока холодно и довольно влажно. Тут нередки густые туманы и самые различные осадки. Температура колеблется от 10 — 15 ° C до — 40 ° C и ниже, когда массово и близко загружаются кластеры с северов миров-доноров. Вот и сейчас было около десяти тепла, но Готика сидела в белом пластиковом кресле и засыпала меня информацией.
— Тебе не понравилось в Зимнем? — спросил я только для того, чтобы дать отдых своим ушам от её трескотни. — Почему?
Готика передёрнула плечами, будто этот вопрос не имел особого значения, но в чёрных глазах мелькнуло какое-то выражение. Страх? Тоска? Или что-то ещё? Не был я тонким психологом, но уловил нервный жест, которым она поправила чёрные, как смоль, волосы.
— Ты же знаешь, что я из социалистической страны попала сюда? — ответила она вопросом на вопрос.
— Ну и? — не понял я. — Я тоже. Чего в этом такого?
— Да не умею я среди этих капиталистов проклятых жить! — вспылила вдруг она. — Ты сильный крутой мужик, тебе легче. Нанялась я в охрану Пятьдесят Четвёртого стаба, а мне там платить отказались...
Сам на Пятьдесят Четвёртом не был, но неоднократно слышал, что это довольно сонный, тихий и небольшой стаб, подчинённый Зимнему. Там дислоцировалась неполная гарнизонная рота. Единственной ценностью Пятьдесят Четвёртого было его удобное расположение на острове.
На серых кластерах почти нет воды, что делает их освоение и простое пребывание на них проблематичным. А вот стаб Пятьдесят Четвёртый находился на речном острове. Мало того, что он контролировал единственную переправу через реку, так ещё и перекрывал одну на многие сотни километров водную артерию, также пригодную для малого судоходства. Вода в ней была отвратительная, едва ли пригодная для питья в сыром виде, но лучше такой источник воды, чем совсем никакого.
Постоянное население на Пятьдесят Четвёртом если и проживало, то было его там совсем немного. Не подходит серость для постоянной жизни людей. И хоть стаб расположен на приличном по размеру острове, подгрузившемся когда-то с одной из версий Земли, всё равно многие не вывозили постоянно жить там. Однако народу тем не менее там тёрлось прилично. Но это всё из-за нодия — редкого ресурса, встречающегося только на серых кластерах. Нодий спровоцировал в регионе Северо-Востока что-то вроде Золотой Лихорадки, только благородный жёлтый металл тут никого не интересовал. Всем нужен был нодий. В общем-то, он и мне был нужен как товар для продажи.
Я посмотрел на старую подругу. Она была высокой и стройной, с ярко выраженной женственной фигурой и точёным профилем. Единственное, что портило Готику, — макияж, бывший даже не косметикой, а, скорее, боевой раскраской. Чёрная полоса пересекала лицо в районе бровей и глазниц. Причёска выдавала то, что девушка себе подрезала волосы охотничьим ножом. Ну и гардероб — камуфляж с чужого плеча.
Отмыть, приодеть — и выйдет киноактриса, манекенщица или стюардесса. Такая легко могла бы устроиться и в стабе, но Готику почему-то неизменно несло в рейды на кластеры. Не сказать, что рейдер-женщина — такое уж редкое явление на Северо-Востоке, никакой сенсацией это не было, но встречалось нечасто. Ведь всегда можно было устроиться в безопасности... под защитой стен стаба.
У Готики же, кроме яркой запоминающейся внешности и неукротимой энергии, имелись ещё ершистый непокладистый характер и острый язык. Друзей у неё было немного, зато врагов хоть отбавляй.
— Причина-то какая-то должна быть, — выразил своё сомнение я. — Если кидать через хер своих бойцов, то...
— Да... Был там один козёл. Все глаза об мою грудь сломал!
— А ты не ответила ему взаимностью, — догадался я. — И чего?
— Чего-чего?.. Ходила в одиночный рейд, не вернулась вовремя, и меня вышибли без оплаты, — грустно пожала плечами Готика. — Тут вот теперь.
— Ясно, — сказал я просто, чтобы поддержать разговор. — Спасибо.
Последнее предназначалось девушке-официантке, принесшей мой заказ. На белом пластиковом столе появился борщ, сковорода жареной картошки с салом и грибами, компоту кувшин, бутылка коньяка и два пузатых бокала.
— Никогда не понимала этих колб, — хмыкнула Готика. — Чего пойло греть и нюхать, когда его пить нужно?
— Село ты неасфальтированное! — беззлобно обличил я старую знакомую. — Коньяка нормального не пила никогда.
— Ой, — фыркнула она. — Тоже мне завсегдатай сигарного клуба выискался! Сам село!
Я усмехнулся. Выпили за встречу. Пока я хлебал свой борщ, пребывая в состоянии близком к экстазу, Готика без зазрения совести увела у меня вилку и коварно напала на мою сковороду с картошкой.
Девушка расправилась с пищей и стала задумчивой. Старая знакомая окинула меня долгим оценивающим взглядом и кокетливо поинтересовалась:
— Покажешь мне, как здесь устроился? М-м?
— На кой мне это? — не сообразил я и вновь потянулся к пойлу.
— Серьезно? — Готика картинно закатила глаза, поднялась на ноги и переставила свое кресло поближе к моему, а после плюхнулась на него и завела свою руку под стол. Ладонь девушки заскользила вдоль моего спрятанного в брюках «ствола», очерчивая его контуры и усиливая нажим на твердеющую плоть.
Я на мгновение выпал из реальности, отдаваясь ласке сильных и в то же время нежных рук Готики.
Та привела меня в чувство, прошептав на ухо:
— Спрашиваешь, зачем нам уходить отсюда? Думаю, официанты и посетители офигеют, если мы устроим родео со спецэффектами прям здесь, — девушка победно осклабилась и, сместив пальчики ниже и стиснув мою мошонку, чтобы исключить опрометчивый отказ, повторила свою просьбу: — Так что, устроишь для меня экскурсию по своим «хоромам», ковбой?
Давно у меня не было женщины. Вообще никакой. Я даже успел подзабыть, как это. Готика была бедовой девахой в чисто бытовых вопросах, но то, что она была горячей любовницей, у неё не отнять. Старая знакомая очень быстро напомнила мне, что к чему.
© Алексей Елисеев и © Екатерина Синякова
