Во Млечном Пути находится от 100 до 400 миллиардов звезд. Согласно последним данным космического телескопа «Кеплер», вокруг большинства из них обращаются планеты. Десятки миллиардов этих миров потенциально пригодны для жизни. Наша галактика существует уже более 13 миллиардов лет — более чем втрое дольше, чем Солнечная система.

Казалось бы, все условия для возникновения и расцвета иных цивилизаций налицо. Где же они все?

Этот, на первый взгляд, простой вопрос, заданный за обеденным столом физиком Энрико Ферми в 1950 году, стал одним из самых глубоких и тревожных парадоксов современной науки — парадоксом Ферми.

Парадокс Ферми — это острое противоречие между высокой оценкой вероятности существования внеземных цивилизаций и полным отсутствием каких-либо наблюдаемых следов их деятельности.

Аргументы в пользу распространенности жизни и разума, которые использовал Ферми и его коллеги, можно свести к нескольким пунктам:

1. Обилие звезд: В одной только нашей галактике сотни миллиардов солнц.

2. Обилие планет: Планеты — это не редкое явление, а правило. Многие из них находятся в «зоне обитаемости», где возможно существование жидкой воды.

3. Время: Галактика достаточно стара, чтобы разумная жизнь успела не только возникнуть, но и расселиться по всем ее уголкам.

Именно последний пункт является ключевым. Даже если межзвездные путешествия происходят с ничтожной по космическим меркам скоростью — скажем, 1% от скорости света, — для колонизации всей галактики потребуется «всего» 10-50 миллионов лет. Это мгновение по сравнению с возрастом Млечного Пути. Если бы хоть одна цивилизация возникла всего на несколько миллионов лет раньше нас, ее следы или самих ее представителей мы бы уже видели повсюду.

Но мы не видим ничего. Только безмолвие и холодный вакуум. Это и есть Великое Молчание.

Если вам эта тема интересна, то приглашаю прочитать большую подробную статью: Парадокс Ферми и поиск братьев по разуму.

Пересказ основных идей книги "Сумма технологии" Станислава Лема с англоязычного издания 2013 года. В этой серии пересказывается продолжение третьей главы "Цивилизации во вселенной" и часть четвертой главы "Интеллектроники".

Тема: В тексте рассматривается гипотеза о существовании древних астроинженерных цивилизаций, способных к технологическому преобразованию планетных систем, а также анализируются причины кратковременности цивилизаций во Вселенной, связанные с их технической эволюцией и внутренними или внешними рисками.
Стиль изложения: обучающий
Количество фрагментов: 12
Дата создания: 2025-10-09

Фрагмент 1

Почему мы не видим древних цивилизаций — не потому что они короткоживущие, а потому что они «исчезают» из нашего радара

Вселенная старая, жизнь может появляться часто — но мы до сих пор не нашли ни одной внеземной цивилизации. Обычно это объясняют тем, что цивилизации живут очень недолго: самоуничтожаются, деградируют или гибнут от внешних угроз. Но Станислав Лем предлагает другое объяснение — оно не менее логичное, но гораздо менее пессимистичное.

1. Древние цивилизации могли быть, но мы их не замечаем

Представьте: галактики, старше нашей, уже давно прошли через этапы, когда их цивилизации начали менять планеты, звёзды, даже целые системы — так называемая астроинженерия. Это как строить города на Луне, перенаправлять кометы или создавать искусственные солнца. Такие действия оставили бы следы — но мы их не видим. Почему?

Потому что мы смотрим не туда и не в то время. Наши телескопы пока не могут засечь такие следы. Но это не значит, что их нет. Как если бы древние римляне не могли бы увидеть интернет — не потому что его не было, а потому что у них не было технологий для его обнаружения.

2. Почему большинство цивилизаций, вероятно, идут по нашему пути

Лем предполагает: если цивилизация развивается достаточно долго, она станет технологической. Это как закон: как только умные существа начинают мыслить, они начинают изобретать, улучшать, расширяться. Это называется ортогональная эволюция — не биологическая, а технологическая. Как если бы все разумные виды, в конце концов, пришли бы к роботам, энергии, космосу.

Мы — пример такого пути: от огня до ИИ за 10 000 лет. Другие цивилизации, скорее всего, шли бы похожим образом. И экспоненциальный рост — когда прогресс ускоряется (как сейчас у нас: каждые 10 лет — новые технологии) — становится нормой.

Но вот в чём тонкость: этот рост не может продолжаться вечно.

3. Кратковременность — не цивилизации, а её «горячей фазы»

Лем предлагает новую гипотезу:

Цивилизации не умирают. Они просто перестают быть заметными.

Представьте, что цивилизация проходит три стадии:

1. Рост — быстрое технологическое развитие (как у нас сейчас).

2. Переход — она достигает предела «видимости»: больше не посылает сигналы, не строит гигантские конструкции, не потребляет энергию так, чтобы её заметить.

3. Скрытое существование — живёт, развивается, но иначе: внутри, в цифровом мире, в симбиозе с природой, в медитативном состоянии — в общем, вне диапазона нашего поиска.

4. То есть фаза, которую мы можем обнаружить (технологический взрыв), длится всего 10–20 тысяч лет — мгновение в космических масштабах. После этого цивилизация «исчезает» из нашего радара — не потому что умерла, а потому что изменилась.

4. Почему это логично и реалистично

• Мы сами уже начинаем задумываться: а нужно ли нам расширяться в космос?

• Возможно, будущее — не в колониях на Марсе, а в виртуальных мирах, ИИ, экологической гармонии.
  Это уже экстрасоциальные факторы — выборы, которые не связаны с технологией, а с смыслом, ценностями, структурой мира.

• Как если бы человечество вместо войн и кризисов начало бы внутреннее развитие — медитация, сознание, симбиоз с природой. Тогда мы перестали бы быть «шумными» для других цивилизаций.

• Это не самоуничтожение и не деградация — это эволюция в новое измерение, которое мы пока не понимаем.

Практические выводы

🔹 Мы не видим цивилизаций не потому, что их нет, а потому что они уже «вышли» из фазы, которую мы ищем.
🔹 Наша текущая фаза — экспоненциальный рост — временна. Через тысячу лет мы можем быть совершенно другими.
🔹 SETI (поиск внеземных сигналов) ищет неправильно. Он ищет «шум», но цивилизации могут жить тихо, но долго.
🔹 Будущее — не только в технологиях, но в выборе. У цивилизации есть свобода: расширяться или углубляться, разрушать или гармонизировать.

Итог: Вместо того чтобы думать, что все цивилизации гибнут — подумайте: может, они просто стали невидимыми, потому что стали мудрее.

Фрагмент 2

Почему мы не видим древних цивилизаций — и что это говорит о нас самих

В этом фрагменте Станислав Лем разбирает одну из центральных загадок космоса: почему, несмотря на огромный возраст Вселенной, мы не находим следов долгоживущих цивилизаций? Он показывает, что ответ может быть не в самой Вселенной — а в том, как мы задаём вопросы.

1. Большинство цивилизаций — как короткоживущие частицы

Представьте газ в комнате: большинство молекул движется со средней скоростью, но есть и редкие, которые летят в тысячи раз быстрее. Эти быстрые молекулы — исключения, и они не меняют поведение всего газа.

То же самое, говорит Лем, может быть и с цивилизациями.
Большинство из них, вероятно, кратковременны — как человеческая жизнь: 60–80 лет, редко больше. Но если бы даже одна-две цивилизации существовали миллионы лет, они должны были бы оставить огромные следы — например, астроинженерные проекты: сферы Дайсона, перемещённые планеты, искусственные звёзды. Такие сигналы распространяются по галактике, как волны от камня в пруду.

Но мы их не видим.
Это называется «психозойный вакуум» — пустота разума в космосе. И вместо того чтобы искать причины, Лем замечает: мы сами вводим в расчёты предположение, что цивилизации должны вымирать. Это как если бы мы считали, что все люди умирают в 70 лет — и не задавались вопросом, почему никто не живёт 200.

2. Долгоживущая цивилизация — не слабее, а сильнее

В биологии: чем дольше живёт организм, тем выше риск смерти (старение, болезни).
Но цивилизация — не организм. Это социальный, технологический суперорганизм.

Чем дольше цивилизация существует, тем больше она знает, умеет и контролирует. Она научилась предотвращать катастрофы, управлять ресурсами, защищаться от внешних угроз. Её «гомеостаз» — способность к стабильности — растёт со временем.

Пример: Мы сегодня уже можем предсказывать землетрясения, отключать атомные реакторы, создавать искусственные экосистемы. Через 1000 лет — наши потомки могут управлять целыми планетами.

Значит, долгоживущая цивилизация должна быть менее уязвима, а не более. Её редкость — не следствие «универсального вымирания», а, возможно, результата нашего неспособности её увидеть.

3. Проблема — не в Вселенной, а в нашем мышлении

Лем признаёт: он долго выступал как «судья», отсекая спекуляции по бритве Оккама — «не придумывай лишнего».
Но теперь он говорит: иногда разумно быть неразумным.

Потому что мы задаём неправильные вопросы.
Мы хотим, чтобы Вселенная отвечала нам чётко, просто, универсально — как в физике. Но когда мы спрашиваем:

«Являются ли инопланетяне частыми или редкими? Долгими или короткими?» —

мы получаем противоречивые ответы. Потому что наша категория «цивилизация» может быть устаревшей.

Аналогия: Вопрос «Материя — волна или частица?» кажется глупым, потому что правильный ответ: «И то, и другое — в зависимости от контекста».

То же самое: разум в космосе может быть настолько иным, что мы не признаём его за разум.

Практические выводы

• Не ищите только то, что похоже на нас. Возможно, древние цивилизации уже не «живут» — они превратились в инфраструктуру, в сети, в сознание, распределённое по звёздам. Мы не видим их, потому что ищем «города» — а они стали «сетью».

• Долгоживущие цивилизации могут быть не редкими, а невидимыми. Как вы не замечаете атомы, но знаете, что они есть.

• Наука должна быть готова к шоку. Иногда правильный ответ — не «да» или «нет», а: «Ты спрашиваешь не то».

• Наша надежда на встречу с разумом — это не доказательство, а вера. И это нормально. Даже наука начинается с вопросов, которые пока не имеют ответов.

Как в повседневной жизни: Когда вы не можете решить проблему — спросите себя: «А правильно ли я её поставил?» Возможно, вы ищете «потерянные ключи» под фонарём, потому что там светло — а они где-то в темноте. Так и мы ищем цивилизации в том, что похоже на нас — а они могут быть в том, что мы пока не можем понять.

Итог:
Мы не видим древних цивилизаций не потому, что их нет.
А потому, что мы не готовы увидеть то, что выходит за рамки нашего понимания.
И, возможно, самое важное — начать задавать другие вопросы.

Фрагмент 3

Почему мы не видим разум в космосе? Потому что ищем его в зеркале

Мы долго ищем интеллект во Вселенной — радиосигналы, планеты, ракеты, мегаструктуры. Но что, если он уже есть вокруг нас… просто не похож на нас?

Этот фрагмент говорит о том, что отсутствие доказательств — не доказательство отсутствия. Мы не видим разумные цивилизации не потому, что их нет, а потому что мы смотрим не туда и не так.

Разум — это не одна форма, а множество путей

Представьте, что вы пришли в лес и ищете «дерево». Но вы знаете только дуб. Вы проходите мимо клёна, берёзы, секвойи — и думаете: «Это не дерево». Так и мы: ищем технологические цивилизации, как на Земле — с заводами, ракетами, сигналами. Но разум может быть другим.

Есть два пути понять это:

1. Много разных разумов — как много людей с разными характерами: одни агрессивны, другие миролюбивы, третьи замкнуты.

2. Один разум, но он меняется — как один человек: от младенца, который плачет от голода, до старика, который медитирует. Разум цивилизации может эволюционировать и перестать быть «человеческим».

3. Мы склоняемся ко второму пути — потому что есть логика и факты. Но первый тоже возможен, хоть и пока не подтверждён.

Технология — не единственный путь развития

На Земле мы пошли путём преобразования мира: добыли уголь, построили электростанции, запустили ракеты. Но это не единственный способ быть разумным.

Представьте планету, где:

• Нет угля и нефти.

• Климат суровый, с частыми катастрофами.

• Ресурсы ограничены.

• Здесь цивилизация не может позволить себе экспансию. Вместо этого она адаптируется. Не строит заводы — меняет себя. Не ломает природу — встраивается в неё. Это — биологическая технология: сознательная автоэволюция. Люди, например, могут:

• Развить термостойкость.

• Изменить метаболизм.

• Усилить связь с окружающей средой.

• Это не менее разумно, чем построение реактивного двигателя. Просто не по-человечески. Мы называем это «неинтеллектуальным», потому что привыкли к героизму технологий — к борьбе с природой. Но в других мирах победа — это умение жить в гармонии.

🔁 Аналогия: Мы считаем, что умный человек — это тот, кто строит дом. Но на планете с частыми землетрясениями умнее тот, кто становится гибким, как дерево, а не жёстким, как кирпич.

Почему мы не узнаём другие разумы?

Потому что живём в парадигме Земли:

• У нас был Каменноугольный период → уголь → промышленность → атомная энергия.

• Это уникальная цепочка событий, без которой наша технологическая эра была бы невозможна.

• На других планетах:

• Нет угля → нет промышленной революции.

• Но есть солнце, ветер, геотермальная энергия → другая логика развития.

• Возможно, они никогда не придумают ракету, но создадут сеть биологических сенсоров, способных чувствовать изменения климата.

• Их «технологии» — это организмы, а не машины. Их «наука» — внутренняя адаптация, а не внешний контроль.

Выводы: что это значит для нас?

1. Мы не одни — но не такие, какими думаем.

2. Разум во Вселенной может быть огромным, но невидимым из-за нашего антропоцентризма.

3. Технология — не мера разума.

4. Умение строить ракеты — не лучше, чем умение выживать без них. Разные условия → разные пути.

5. SETI и поиски внеземного разума должны менять подход.

6. Вместо поиска радиосигналов — искать биологические сигнатуры, странные энергетические паттерны, необычные формы жизни.

7. Наша цивилизация — не эталон.

8. Мы — как дуб в лесу. Есть и клёны, и секвойи. И они тоже деревья.

🌌 Практический совет: Когда думаете о будущем человечества, не представляйте только ракеты и колонии. Представьте: а что, если мы не будем покорять космос, а станем частью него — как биологические существа, способные жить на Марсе, не меняя его, а меняя себя?

Разум — это не форма. Это способ выживания, основанный на знании. И он может быть везде — просто не по-нашему.

Фрагмент 4

Почему мы не видим древних цивилизаций в космосе?

Мы не находим следов развитых внеземных цивилизаций, хотя Вселенная огромна, стара и, по всей видимости, подходит для жизни. Это парадокс. Но вместо того чтобы сразу считать себя единственными, учёные задаются вопросом: почему мы не видим других? Ответ может быть не в том, что цивилизаций нет, а в том, как они развиваются — и почему многие не достигают высоких уровней.

Разные разумы — разные пути

Представьте: в одном зале собрались люди, но каждый говорит на своём языке, думает по-своему и ставит свои цели. Один хочет построить дом, другой — выжить, третий — понять смысл жизни. Они не понимают друг друга. Это и есть «семантическое недопонимание» — разрыв не в пространстве, а в мышлении.

То же самое может быть и с инопланетными цивилизациями. У нас может быть множество типов разума, но они развиваются по-разному, имеют разные приоритеты и даже разные формы существования. Одни могут быть биологическими, другие — искусственными, третьи — энергетическими. Мы ищем «людей в космосе», а они могут быть неузнаваемыми, непонятными, даже невидимыми — не потому что их нет, а потому что мы не видим их «язык».

Наука предполагает, что жизнь — норма, а не исключение

Наука учит нас, что звёзды, планеты и жизнь возникают по естественным законам. Это не чудо, а процесс — как вода замерзает при нуле градусов. Мы знаем, как формируются галактики, как рождаются планеты, как эволюционирует жизнь. Эти процессы — нормальные, типичные, повсеместные.

Если бы мы доказали, что во всей видимой Вселенной нет ни одной цивилизации, это бы не просто означало «мы одни». Это поставило бы под сомнение саму науку. Потому что наука строится на экстраполяции — на логике: если это работает на Земле, оно может работать и в других местах.

Представьте: вы видите, как вода кипит при 100 °C в Москве, в Париже, в Нью-Йорке. Вы делаете вывод: вода кипит при 100 °C везде. Если вдруг вы найдёте место, где вода не кипит при 100 °C — вы не просто обнаружите исключение. Вы начнёте сомневаться: а верны ли вообще законы физики?

То же самое: если цивилизаций нет — значит, где-то во Вселенной нарушены общие законы природы. А это уже не просто научная проблема — это угроза самой научной картине мира.

Кардашёв и «космические чудеса»

В 1964 году советский астрофизик Николай Кардашёв предложил шкалу цивилизаций по мощности:

1. Тип I — используют всю энергию своей планеты (как Земля, если будет использовать солнце, ветер, геотермальную энергию и т.д.).

2. Тип II — используют энергию всей звезды (например, построив «сферу Дайсона» — гигантскую оболочку вокруг звезды).

3. Тип III — управляют энергией целой галактики (миллиарды звёзд).

4. По его расчётам, переход от Типа I к Типу II — всего несколько тысяч лет. А до Типа III — не больше 100 миллионов лет. Земля — ещё не Тип I. Но если бы все цивилизации развивались так же быстро, весь космос давно был бы заполнен «космическими чудесами» — гигантскими конструкциями, сигналами, изменёнными звёздами. Но мы ничего не видим. Небо тихое. Это называется «психозойный вакуум» — пустота, которая не должна быть пустой.

Почему никто не дошёл до конца?

Возможные ответы:

1. Цивилизации не долго живут.

2. Они развиваются, но сами уничтожают себя — ядерной войной, экологическим крахом, ИИ-апокалипсисом. Как человек, который вырастает, но умирает в 30 лет — не успев построить империю.

3. Развитие не линейно.

4. До определённого момента все цивилизации идут похожим путём (наука, технологии, энергия). Но потом разделяются — одни идут в киберпространство, другие — в медитацию, третьи — в самоуничтожение. Мы ищем тех, кто строит сферы Дайсона, а они могут быть в состоянии, которое мы не можем понять.

5. Мы не видим их, потому что они не «говорят» так, как мы.

6. Они могут использовать технологии, которые мы не распознаём — например, квантовые сигналы, нейросети, энергетические поля. Или они просто не хотят контакта.

7. Существует «барьер» — не физический, а статистический.

8. Как в спорте: миллионы тренируются, но только один становится чемпионом. Так и в космосе: многие начинают, но очень немногие достигают высот. Это не «проклятие», а естественный отбор цивилизаций.

Что это значит для нас?

• Мы не обязаны быть одни.

• Наука говорит: жизнь — вероятна. Цивилизации — возможны. Просто не все выживают.

• Наш путь — не единственный.

• Другие цивилизации могут быть совершенно иными. Мы не должны искать «себя» в космосе. Нужно учиться видеть иначе.

• Наша ответственность растёт.

• Если мы — одна из немногих, кто выжил и продолжает развиваться, мы несём ответственность за будущее разума во Вселенной.

Как сказал Шкловский: «Самое настоящее чудо — это отсутствие чудес». То есть: если законы природы работают везде — значит, и мы не исключение.

Вывод:
Мы не видим древних цивилизаций не потому, что их нет.
А потому что они либо уничтожили себя, либо изменились до неузнаваемости, либо просто не дожили до «космических чудес».
Наша задача — не искать их, а выжить и развиваться, чтобы однажды стать теми, кого будут искать другие.
Или, может быть, стать тем, кто наконец поймёт, как надо смотреть на Вселенную.

Фрагмент 5

Почему мы можем не замечать инопланетные цивилизации — даже если они существуют

Всё начинается с простого вопроса: почему мы до сих пор не встретили другие цивилизации, если Вселенная огромна и стара?
Ответ — не в том, что их нет, а в том, как они развиваются, как общаются и почему их сигналы могут быть незаметны.

1. Разные пути — разные судьбы

Представьте, что все цивилизации начинаются с похожего базиса:

• Планета формируется (планетогенез) — это происходит везде, где есть звёзды и пыль.

• Появляется жизнь (биогенез) — возможно, тоже не редкость.

• Появляется разум (психогенез) — уже сложнее.

• Появляется техническая цивилизация — ещё сложнее.

• И, наконец, цивилизация, способная общаться на межзвёздном уровне — это уже редкость.

Ключевая идея:
На каждом этапе возможности расходятся.
Как будто все идут по одной тропе — пока не дойдут до развилки.
Одни сворачивают налево, другие — направо.
И в итоге у нас много планет, но очень мало цивилизаций, способных к межзвёздному общению.
Это не «запрет» — это вероятностный барьер.
Как в жизни: многие рождаются, но не все становятся учёными, путешественниками или изобретателями.
То же с цивилизациями.

2. Звёздные полёты: невозможно сейчас, но не запрещены физикой

Мечта о полётах к другим звёздам — например, на фотонных кораблях (движимых светом) — кажется нереальной.
Почему?
Потому что энергии нужно огромное.

Даже если использовать аннигиляцию (взрыв материи с антиматерией — самый эффективный источник энергии),
чтобы долететь до ближайшей звезды за жизнь человека,
нужно аннигилировать вещество массой почти как Луна.

Это как отправить в космос не корабль — а целую планету.

Но!
Физика не запрещает такие полёты.
Проблема — техническая, а не фундаментальная.
Как 100 лет назад полёты в космос казались невозможными — а сегодня мы запускаем ракеты каждый день.

Есть и надежда:

• Корабль, летящий почти со скоростью света, может «собирать» разрежённую космическую пыль как топливо.

• Возможно, будут открыты новые источники энергии.

• Если человечество будет достаточно целеустремлённым — оно может отправить Луну в межзвёздное путешествие.

• (Да, это шутка — но в ней доля правды: мы можем, если захотим.)

3. Радиосвязь: не просто слушать, а говорить

Сейчас мы в основном слушаем — ищем сигналы от других.
Но если все цивилизации только слушают, никто никого не услышит.
Как если бы все в комнате молчали — и ждали, кто первый заговорит.

Чтобы установить контакт, нужно активно передавать.
Для этого требуется:

• Огромные антенны

• Мощные передатчики

• Десятилетия финансирования

• Политическая воля

• Это дороже, чем исследования ядерной энергии.
  И пока руководители стран не увидят в этом приоритет — проекты будут замораживаться.

4. Почему мы можем уже слышать «инопланетян» — и не замечать

Самое страшное: мы можем уже принимать их сигналы — но принимать как шум.

Представьте:

• Вы отправляете сообщение, используя весь канал на 100% — максимально эффективно, без повторов.

• Но получатель не знает вашего кода.

• Он видит только «бессмысленный» поток данных — похожий на статический шум.

Так и в космосе:
Сверхцивилизации могут передавать информацию максимально эффективно —
и их сигналы выглядят как фоновое излучение.
Мы их видим — но не понимаем, что это не шум, а разговор.
Поэтому они, возможно, используют «вызовы» —
простые, повторяющиеся, упорядоченные сигналы, как «привет» в космосе.
Но чтобы их увидеть, нужно строить специальные приёмники —
и снова: деньги, время, вера в будущее.

Практические выводы

• Цивилизации расходятся — не потому что что-то мешает, а потому что пути развиваются по-разному.

• Звёздные полёты — техническая, а не физическая проблема.

• Контакт требует активности — не только приёма, но и передачи.

• Мы можем уже слышать других — но не узнаём их.

Будущее зависит от нашей решимости:

• — Инвестировать в SETI (поиск внеземного разума)
  — Развивать межзвёздную связь
  — Думать не как «слушатели», а как участники космического диалога

Как в жизни: если ты хочешь найти друга — не просто сиди дома. Выйди, заговори, покажи, что ты есть. Так и во Вселенной.

Фрагмент 6

Почему мы не видим «космических чудес» — и что это значит для поиска инопланетян

Главная загадка: пустота вместо чудес

Мы до сих пор не нашли ни одного очевидного «космического чуда» — например, сферы Дайсона, которая бы окружала звезду, чтобы использовать её энергию. Но это не значит, что такие технологии невозможны. Проблема в том, что мы не узнаём их, когда видим.

Представьте: вы находите письмо на неизвестном языке. Вы сразу поймёте — это не случайный шум, а результат работы разумного существа. Но в космосе всё сложнее. Один и тот же сигнал — например, странное излучение от звезды — может быть либо следом технологии, либо просто результатом естественных процессов. Учёные спорят: это «знак» или «шум»? Чаще всего оказывается — шум.

Это и есть парадокс: мы ищем «искусственное», но искусственное может выглядеть как естественное. Назовём это «космическим камуфляжем».

Почему искусственное скрывается под видом природного

Представьте цивилизацию, которая использует энергию звезды. Она не строит сферу Дайсона, чтобы «показаться». Она строит её, чтобы жить и развиваться. А вот мы, наблюдатели, видим аномалию: звезда слишком тусклая, или излучает странно. Мы думаем: «Ага! Это технология!» Но может быть, это просто редкий тип звезды, или космическая пыль, или что-то ещё.

Пример из жизни: вы слышите повторяющийся звук в квартире. Это может быть таймер холодильника (технология) или дребезжащий провод (естественный износ). Без дополнительных данных вы не поймёте, что именно.

Так и в космосе: если законы физики позволяют объяснить явление естественными причинами, учёные выберут именно их. Это научный принцип — принцип наименьшего усилия (или принцип Оккама).

Почему мы так трудно признать, что мы не одни

Большинство людей, даже учёных, не чувствуют эмоций от мысли о возможности инопланетных цивилизаций. Почему?

• Мы привыкли к антропоцентризму — взгляду, что человек — центр Вселенной.

• Мы видим Землю как обитаемую, Луну — как пустынную. Это «норма».

• А мысль о тысячах цивилизаций кажется абстрактной, фантастической, как сказка.

• Но наука говорит: если законы физики одинаковы везде, то разум может возникнуть и везде. Это не фантазия — это логика. Переход от «я — центр мира» к «я — часть галактики» — это галактоцентризм. И он требует смелости.

Что это значит на практике

1. Мы не должны искать только «очевидные» сигналы, вроде повторяющихся импульсов. Нужно искать аномалии, которые могут иметь технологическое происхождение — даже если есть естественное объяснение.

2. Наука должна быть готова к неопределённости. Иногда «шум» — это и есть сигнал, просто мы ещё не научились его читать.

3. Мы должны менять мышление. Вместо «мы одни» — думать: «мы, возможно, часть чего-то большего». Это не умаляет человека — наоборот, делает его частью великой истории.

Вывод: одиночество — не приговор, а вызов

Одиночество во Вселенной может пугать материалиста, но вдохновлять духовного человека. Однако настоящий учёный должен быть готов к обоим ответам.

Не важно, одни мы или нет. Важно — перестать смотреть только на Землю. Космос — не фон, а поле для поиска, понимания и, возможно, встречи.

Мы не должны ждать, что инопланетяне придут к нам. Мы должны начать видеть их — даже если они скрыты в шуме.

Фрагмент 7

Наука растёт быстрее, чем мы можем её удержать

Наука не появилась внезапно. Её корни — в древних наблюдениях за звёздами. Вавилоняне и греки первыми заметили, что движение планет и звёзд происходит по строгим правилам. Чтобы это описать, они придумали математику — не просто счёт, а сложные системы расчёта. Греки создали геометрию, где всё строилось на непреложных правилах (аксиомах), а вавилоняне — арифметику, которая работала независимо от рисования фигур. Это был первый шаг к тому, что мы сегодня называем «математическим духом науки» — стремлением к точности, логике и формулам.

Астрономия стала первой наукой, потому что небо давало ясные, повторяющиеся сигналы. Потом появилась физика — чтобы объяснить, почему небеса движутся так, а не иначе. Физика породила химию, а химия — биологию. Каждая новая наука рождалась из предыдущей, как ветка на дереве. И всё это происходило до промышленной революции — значит, наука уже была жива, даже без фабрик и машин.

Наука и технология — команда, которая работает на рост

Промышленная революция изменила всё. Наука и технология соединились. Учёные открывали законы природы, а инженеры применяли их на практике. Успешные открытия — например, электричество — привлекали больше денег, больше учёных, больше внимания. Это создало положительную обратную связь: чем больше наука даёт, тем больше технологии развиваются, а чем сильнее технологии, тем больше возможностей для новых открытий.

Представьте: вы нашли способ удваивать урожай. Фермеры начинают использовать ваш метод. Они получают больше еды, больше денег, больше времени на исследования. Они находят новые способы улучшения семян. Это и есть обратная связь — рост питает сам себя.

Наука растёт экспоненциально — и это опасно

С XVII века количество научных журналов удваивается каждые 15 лет. Это значит: чем больше уже есть, тем быстрее появляется новое. Каждое открытие порождает десятки новых вопросов. Это как снежный ком — он растёт сам, пока не рухнет.

Но в природе экспоненциальный рост не длится вечно. Бактерии заполняют чашку Петри за считанные часы. Но если бы они продолжали расти так же — через несколько дней они превратили бы всю Землю в бактерии. На практике это невозможно — ресурсы исчерпываются.

То же происходит и с наукой. Сегодня — около 100 тысяч научных журналов. Если рост продолжится, к 2050 году их будет миллион. Число учёных тоже растёт так же быстро. Если не остановиться, через 50–70 лет каждый человек на Земле должен будет быть учёным — включая младенцев и пенсионеров. Это невозможно. Это абсолютный предел.

Почему рост замедлится — и что будет дальше

Сегодня уже видны признаки перегрузки. Раньше одно важное открытие (например, рентгеновские лучи) привлекало тысячи учёных. Сейчас — даже самые грандиозные открытия (например, квантовые компьютеры) вовлекают лишь несколько сотен. Потому что наука стала слишком обширной. Людей не хватает, чтобы всё изучать.

Даже если теоретические открытия замедлятся, технологии могут развиваться ещё около 100 лет — за счёт уже накопленных знаний. Это как двигаться по инерции. Но когда запас иссякнет, наступит кризис.

Представьте: у вас есть карта сокровищ, но вы не можете её использовать, потому что не хватает людей, чтобы копать. Так и с наукой: знания есть, но некому их применять.

Практические выводы

• Наука — не просто «знания», а система роста, которая зависит от людей, времени и ресурсов.

• Экспоненциальный рост — временное явление. Он не может длиться вечно.

• Мы приближаемся к точке насыщения: когда все люди будут заняты наукой, но всё равно не хватит сил, чтобы всё изучить.

• Без изменений — стагнация, а затем упадок. Не потому что наука перестанет работать, а потому что человеческий потенциал ограничен.

Главный вопрос:
Как превратить науку из «саморастущего снежного кома» в устойчивую, управляемую систему?
Может, будущее — не в том, чтобы делать всех учёными, а в том, чтобы делать науку эффективнее — с помощью ИИ, автоматизации, новых методов обучения и глобального сотрудничества.
Потому что если мы не найдём путь — наука, создавшая нашу цивилизацию, может стать её первой жертвой.

Фрагмент 8

Наука — это ставка на неизвестное: почему мы рискуем пропустить прорывы

Наука — это как лотерея. Мы не знаем, в каком направлении выпадет выигрыш. Но если начнём отказываться от «непопулярных» исследований, рискуем упустить самые важные открытия. История показывает: почти все технологические прорывы — от электричества до интернета — появились не потому, что их «заказывали» практики, а потому что учёные занимались «чистой» наукой, не думая о пользе.

Например, квантовая механика в начале XX века казалась абстрактной теорией. А сегодня она лежит в основе компьютеров, лазеров и медицинской диагностики. Если бы в 1920-х отказались от таких исследований, мы бы не получили цифровую эпоху.

Когда наука становится «взрывом» — и почему это не длится вечно

Современная наука растёт огромными темпами. Это похоже на цепную реакцию: чем больше открытий, тем больше новых возможностей. Но такие «взрывы» не могут длиться вечно.

Представьте звезду: она сгорает, превращая водород в гелий, и взрывается. Цивилизация — не звезда. Она не умирает от исчерпания энергии. Она может переключаться на новые источники: от угля — к атому, от атома — к синтезу, от синтеза — к солнечной энергии или даже энергии чёрных дыр.

...

Остальное здесь не поместилось. Текст целиком можно прочитать здесь.

Шену стоял на краю обрыва, любуясь родными вечерними просторами. Строения плавными пиками устремлялись ввысь. Туда же стремились и его мечты. Исследовать новые планеты. Покорять их знаниями…

Вспышка! За горизонтом. Обнажила все чаяния и спалила дотла всё нутро.
Проносясь по тому, что мгновениями назад было так дорого сердцу.

Он продолжал стоять и смотреть на чужой пейзаж, пока его пепел уносился прочь...

****

Межпланетный шаттл скользнул корпусом по далёким звёздам.
Пылающие сопла обдали спутники жаром и потухли, оставив алеть только одно красное пятно.
В панорамный иллюминатор возвеличивалась долгожданная цель.


– Приехали.
Второй пилот распустила свои волосы, которые под вздохи команды стали развеваться во вновь появившейся невесомости.
– Как долго я ждал выполнения этого обещания.
– А как бы я хотела с вами отправиться туда.
– Алёна, ты же прекрасно знаешь, что экипаж челнока был оговорен ещё на Земле.
– Ещё бы не знать. Сама же его и составляла. Но, так хочется быть первой.
– А почему бы и нет? Давай возьму тебя на коленки, Эллен, – слюбезничал француз.
– Нашли время флиртовать, – прервал их незлобиво командир корабля "Сфинкс" и включил только что пришедший репортаж с Земли.

Миссия "Зов Марса" близится к кульминации! Наша доблестная команда, состоящая из лучших представителей стран, уже находится на пороге разгадки. Таинственный сигнал с соседней планеты, который десять лет назад озадачил учёных нашего мира, близок к разрешению.
Кто его подал? С острова, вокруг которого плескался океан миллиарды лет назад.
Что ждёт нас там? Новые знания? Технологии? Членство в Галактическом Союзе? А что, если мы недостойны их уровня? И они просто раздавят нас, как тараканов...

– Вот балаболы, – выключая экран, произнёс Каминский. – Итак, друзья! На нас возложена грандиозная ответственность. Впервые, нам предстоит встретиться с неизведанным. Но, если даже сигнал окажется природного происхождения, то для нас учёных он будет не менее ценен, чем возможные марсианские человечки.
Экипаж, приготовиться!

На экране высветилось:

"Scarabaeus"

Volkov, commander, 35 yrs
Kaidanowski, pilot, 49 yrs
Garrison, geologist, 72 yrs
Le Groc, scientist, 31 yrs

Из нутра корабля выскользнула шлюпка и направилась наворачивать по спирали круги вокруг желанной планеты.


Холодная атмосфера Марса встретила пришельцев обжигающим жаром. Но это не мешало землянам сквозь огненные всполохи в благоговейном восторге любоваться всеми теми гигантскими кратерами и ущельями, которые они ранее видели так издалека.
Ответственный момент. Тормозные парашюты вышли штатно. Но передние вспомогательные сопла всё не включались…


– Скарабей, это Сфинкс. Как прошла посадка? Ответьте!
Утомительные секунды молчания. Нервозные минуты вызова.

– Ответьте, Скарабей! Как слышно?
– Сфинкс, это Скарабей. А как могло быть иначе? Отлично!
– Вот балаболы! – глава полёта выдохнул, будто на всю планету. – Координаты приземления.
– Примарсианивание произошло за десять километров до объекта.
– Неплохо. Молодцы! Но не расслабляйтесь. Действуйте дальше строго по инструкции.
– Так точно!

Впереди возлегала пологая гора, пребывающая в каком-то странном мареве. В отличие от других возвышенностей она была окружена словно миражом жаркой пустыни. Именно оттуда шла монотонная пульсация, будто океанское эхо.

– У кого-нибудь есть инструкция этой горы? – пошутил Гаррисон, открывая стекло скафандра.
– Вот пройдись и возьми её у инопланетян, – отреагировал Кайдановски. – Только не забудь расписаться в получении.
– Забавно, – произнёс Волков. – Ты сказал инопланетян. А мы кто тут тогда?
– Всё-таки не верится, что мы на другой планете, – в заторможенном экстазе француз обозревал бледно-рыжие окрестности.
Все присоединились к нему в медитативном созерцании.

– Ну что? – прервал молчание капитан Волков. – Начнём наш променад?
– Чьи версии окажутся верными? – игриво спросил американец.
– Алёнки, конечно. Она собиралась встретиться с прекрасным марсианским принцем.
– Посмотрим, – не согласился француз. – Не забыли? Кто победит становится императором солнечной системы.
– Мелко.
– Так. Кайдановски, как и обговаривали, ты остаёшься нашим проводником со всем миром.
– Не жалеешь, что согласился? – стал подначивать поляка Ле Грок. – А то бросай жучка и айда с нами.
– Вот не быть тебе командиром, Антошка. Кто-то же должен передать всему миру ваши последние всхрипы от щупалец осьминогов.
– А ты мастер напутственного слова.
– Шлемы на радостях не забудьте закрыть.

Шлюз открылся и земные странники впервые ступили на другую планету.

– Кайдановски, проверка связи. Приём.
– Прекрасно вас слышно. Удачи! Не увлекайтесь с марсианками.
– Всё-таки нужно было вписать вместо него Эллен.
– Я же сказал: вас прекрасно слышно.

Экспедиция шла мечте навстречу. Но периодически каждый ловил себя на мысли: а реально ли они сейчас топчут марсианскую пыль? Может они всего лишь дети, которым снятся как они будут бороздить космические дали. Действительно ли вот там, совсем скоро, они откроют источник, который снесёт их представление о мироздании?
– Давление атмосферы один процент от земного, – с долей сожаления произнёс Ле Грок, посмотрев на свой датчик.
– Как и предполагалось, – отрубил американец.
– Ну всё же. Да, а вы не замечаете, что наша гора отличается от соседних? – выразил удивление француз.
– По виду, – ещё раз бросил взгляд геолог, – древнее эрозийное плато. Ничего необычного.
– Но она в каком-то муаре.
– Оптический обман.
– Но посмотрите на другие горы. Они не колышутся.

По мере приближения эйфория улетучивалась. Только представить, что на всей планете никого, кроме них нет. И начинает накатывать осознание хрупкости своего положения. Надо ли так рисковать ради неизвестности?
– Обычное плато, – уже с нотками разочарования стал говорить американец. – Сплошная сыпучка понизу. Никаких ущелий даже. Командир, сигнал локализовать можно?
– Может удастся подняться с другой стороны? – вмешался всё равно неунывающий француз.
– Странно. Сигнал фиксируется от всей горы и даже вокруг неё. Но наибольшая концентрация по центру. Причём над самим плато. И чем ближе мы подходим, тем источник исходит всё выше и выше.
– Итс нонсенс. – Гаррисон растрачивал остатки оптимизма. – Ладно, марсианки. Как говорил Камински, мы в любом случае впишем себя в скрижали науки. Но источник, пускай и природный, должен из чего-то течь! Так долго что-то держится в разреженной атмосфере. Как такое может быть?
– Вот это и предстоит нам выяснить.
Отрезал Волков. И не в последнюю очередь приказав уже начавшейся шататься своей уверенности.

Цель была всё ближе и ближе, как вдруг, они ощутили, что продвигаются в более плотной среде. Словно шли по морскому дну.
Вместе с тем, едва до этого колышущийся мираж начал кардинально искажаться.
Из гладких контуров горы стал проступать серо-бурый рельеф, чем-то напоминающий архитектуру древних храмов кхмеров. Но самое поразительное открывалось в центральной части этого уже без всякого сомнения рукотворного комплекса. Из иллюзорной дымки предстала взору высоченная конусообразная башня с подобием набалдашника на вершине.
Обретя вновь лёгкость передвижения, искатели с другой планеты замерли от представшей картины.

– Вот откуда шёл сигнал, – вывел всех из оторопи француз.
– Проверь, может у нас коллективная галлюцинация? – спросил обретший речь Гаррисон.
Волков навёл прибор в сторону шара на башне. Но, ничего не зафиксировал.
– Всё тихо. Надо связаться с базой. То, что мы видим, если это не мираж, – продолжая не верить в происходящее, произносил командир, – с лихвой покажет скептикам состоятельность нашей миссии. Даже пресса желтушная не догадалась выдумать такое.

Связь с челноком молчала.
Не было даже слабых потрескиваний; только помехи, похожие на замедленный водопад.
– Может случилось что-то? – предположил француз.
– Покурить вышел? – не сдержался Гаррисон.
– Я понял, – озарило Ле Грока. – Этот муаровый купол, – он глянул наискось вверх, где небо больше преломлялось, – и есть источник, пульсирующий во все стороны. А вот другие сигналы он блокирует.
– Так, возвращаемся и хорошенько обдумываем увиденное. На сегодня достаточно впечатлений.
С некоторым ворчанием отряд подчинился приказу и они направились назад к шлюпке.
Только теперь их встретила как бы желейная преграда. Чем рьяней они пытались протолкнуться вглубь невидимого барьера, тем сильней поле отпружинивало людей обратно внутрь этой загадочной полусферы.

– Ловушка?!
– Паники только не хватало.
Волков стал всматриваться вдаль сквозь почти прозрачный заслон, стараясь подавить собственное волнение, будто если он вычленит среди пустынного пейзажа ту точку, которая связывает их с родным миром, то Кайдановски прочитает его мысли и примчится на помощь.
Успокоившись, он развернулся к гигантскому объекту и с помощью встроенного трансфокатора начал внимательно изучать бесчисленные продолговатые окна, ниши, закругляющиеся внутрь колонны. Где здесь может быть вход? Достаточно высоко от поверхности на определённом расстоянии друг от друга шли в ряд пять окружностей размером метров в шесть. Похожи на врата. Ему даже представилось, что это шлюзы чьих-то космических челноков. Или морских батискафов. Но, если эти ниши и не были декоративные, они были все замкнуты…
– Детектор показывает приемлемое наличие кислорода! – крикнул Ле Грок, решивший проверить состав воздуха. – На два порядка больше, чем за куполом. Такой смесью вполне можно дышать. Как если бы мы находились на среднегорье.
– Давайте я проверю это, капитан, – предложил безбашенный француз.
– Отставить! – Но затем русский с прищуром произнёс: – В инструкции Каминского это не было.

На полтораста метров возвышалась линия горизонта комплекса. А над ним на полкилометра воспаряла башня с утопленным шаром в ней. Но открытых врат на двухкилометровом фасаде обнаружено не было.
Было решено завернуть за угол, но обойдя строение на некотором расстоянии от него.
Учёные смогли вычислить, что та сторона имеет пропорции две трети к основной, также, как и у "лица", которое было видно с орбитального телескопа, отправленного на первом этапе миссии. Но самое интересное, посередине виднелся тёмный проём, который вполне мог являться главным входом в это циклопическое произведение искусства.
Приблизившись к нему, исследователи узрели внушительную, в пятнадцать метров высотой, подковообразную арку. По её внутренней поверхности были вырезаны наискось рёбра, похожие на лопатки турбины.

Момент истины. Переступить с древнего песка на давнее творение рук. Но явно нечеловеческих.
Вход продолжался таким же огромным холлом, все стены которого были испещрены высеченными эпизодами далёкой жизни. Выступая то горельефами, то углубляясь койланаглифами.
Зал заканчивался похожей, но гораздо меньшей аркой. Запертой. Других дверей, по крайней мере, явно видимых, не наблюдалось.
Члены экспедиции шли к ней, восторгаясь от причастности к увиденному и обсуждая, что предпринять дальше.
И тут, врата впереди с утробным скрежетом начали медленно опускаться.
Люди замерли. Неужели самые их смелые предположения окажутся реальностью?
Их взору стал открываться круглый свод, нервюры которого шли волнами параллельно друг другу.
Несколько минут волнительного предвкушения.
И это свершилось! Плита ещё погружалась в нишу, а взгляды землян лицезрели в дальнем конце нефа возвышающийся трон, на котором, и вокруг него, находились пять представителей инопланетной расы.
Хотя в гостях были здесь они, чуждый вид их вызвал нескрываемое содрогание. Пускай все и понимали, что если и случится невероятное и за сигналом действительно стоял высший разум, то конечно его носители не будут выглядеть похожими на людей.
Но, это были не гуманоиды. Несмотря на то, что обладали двумя ногами, руками, прямым станом, и вроде без хвоста. Они походили на существ, как если бы планета динозавров не встретилась с астероидом, и у них появилось достаточно времени, чтоб успешно эволюционировать в разумный вид. При этом они не походили на то, как подобных рептилоидов изображали земные карикатуры. В них была своя утончённость. Хоть и одеты были в единую серую форму, включая их лидера. Если достаточно приглядеться, их уже можно было отличать друг от друга. И по мимике, и по расцветке в виде красных крапинок на голове.
Тем не менее, непроизвольное отторжение возникало не по своей воле.
Но, может это всего лишь было первое впечатление?

Путники вошли в продолговатый зал и восседающий на троне начал произносить речь.
Разумеется, что-то разобрать в ней не представлялось возможным.
Но, постепенно тарабарщина стала перемежаться земными языками. Русские, английские, французские слова всё больше вплетались в его приветствие. Все участники экспедиции могли понимать друг друга без перевода, поэтому им не составило труда наконец начать улавливать смысл сказанного рептилоидом.
– Казазаж! Ви глэд ваш лэвыл диакхомплисимэнт. Возможнос' прикхосновен'я дисолюсье в безбрежны оушн познан'я дэльунитэ…
– Это вясырлвнал! Мы завидуем вам ивын. Самвэа мы быть вакуоль тетáр. Бат мы могли понять ауар эгзистэнс лишь нарисованны небосвод он шэлл оф невежыств…
– Лаиявлакака!!! Семя нотр станьте! Ао!

Собрав всю дипломатию в кулак, Волков выдал заготовленный ответ на такой случай:
– Приветствуем Вас! От лица всех представителей планеты Земля. Нас уполномочили заявить при встрече с развитой цивилизацией, что Мы пришли с миром и достойны внести свой вклад в общее дело процветания Вселенной. Мы горды, что вы готовы принять нашу Солнечную систему в Галактическую семью…

Землянин не успел договорить, как пришельцы начали сардонически смеяться.
– Достойны?! Вы сказали достойны? Хкха… Кем вы себя возомнили?
– Хотя, что удивляться. Каждый жалкий мирок, не пролетевший и одного светового года дальше своего гнёздышка, думает, они достойны чуть ли не возглавить всю Вселенную.
– Вам выпала честь стать нашей колонией! И это хорошее предложение. В противном случае, вы…
Пара рептилоидов полезла доставать без всяких трактовок оружие, похожее на бластеры из комиксов.
Соратники, не сговариваясь, ринулись в просветы между колоннами под скрипучий смех верховного монстра. Увидев в стене проход, отряд устремился туда…


Блуждая бесчисленными коридорами, анфиладами, переходами, они в итоге выдохлись.
– Погони вроде нет, – произнёс, отдышавшись, их лидер. – Но как выбраться отсюда?
– Не страшно, – взбодрил товарищей американец. – Выкрутимся.
– У нас не хватит кислорода на возврат, даже если мы найдём способ отключить поле. К дьяволу инструкцию! Я рискну, Волков? Если это обман, возьмёте мой запас.
– Возьми себя в руки.
Командир всё же ухватил и повернул его запястье, глянув на экран прибора.
Состав воздуха не изменился. Пригоден. Даже температура стала плюсовой. И эти ящерицы. Они ведь без скафандров дышат. Если конечно это всё не иллюзия. Но что остаётся? Можем не успеть.
– Ладно. Антуан, слегка приоткрой щель и прислонись к стене. И говори о своём самочувствии. Если будешь отключаться, надеюсь успею закрыть забрало.
С пшиком часть воздуха ушла наружу.
Ле Грок после секундного замешательства осторожно сделал попытку вдохнуть новую смесь. Пошмыгав носом, он улыбнулся.
– Как в Альпах.

Присев на один из выступов в просторном зале, троица переводила дух и подкреплялась живительным коктейлем, потягивая трубочки, вытянутые из ёмкости около плеча.
– А ты хотел Альйонушку сюда заманить, – толкнул локтем француза американец.
– Да она бы уже заподозрила неладное и мчалась к нам с двумя бластерами в руках.
– Эх, жаль, что оружие, нам так и не выдали, – посетовал Гаррисон.
– Это обсуждалось. Чтоб исключить возможную эскалацию.
– Ви. Ага то есть. Получили в итоге просмотр фильма категории Би.
– Почему они не пальнули в нас?
– Может решили позабавиться. Куда мы денемся?
– Отставить уныние!

Во время передышки учёным выпала возможность тщательней рассмотреть замысловатые орнаменты, барельефы; поразмышлять о природе этой древней цивилизации. Почему они, обладая столь обширными знаниями, решили пойти по такому пути?
– Посмотрите, сколько морской тематики.
Пучина земная, в которую недавно только погрузились исследователи, своим разнообразием превзошла все людские домыслы. Но то, что предстало их взору здесь, превзошло всё понимание о биологии. Неописуемые создания переливались одно в другое в чудовищном клубке. Отдельные особи также поражали воображение своей вычурностью. Растения, если это были они, не отставали от фауны в фантасмагоричности. Из горловин стеблей, выходящих прямо из пола, вылезали те самые извивистые создания.

На стенах была запечатлена и сцена какой-то встречи двух рас. Одни выглядели совсем как представители океанских глубин. С жабрами, перепонками. Ноги, правда, в хвост не трансформировались. Только ступни удлинились, как ласты. Другие же чем-то, на земной взгляд, напоминали отдалённо обезьян. Но вместо носа те обладали перемычкой, которая продолжалась до подбородка. И что удивительно, судя по всему, данные существа обладали биполярными ртами.
– Наши ящерки непохожи на всех изображённых, которые мы успели разглядеть.
– Эволюционировали.
– Тогда не в лучшую сторону.
– Всё же меня гложет мысль. Почему в тронном зале их было так мало? И почему никто не попался нам на пути, точнее мы им, – начал сопоставлять факты Гаррисон. – Здесь должен быть целый гарнизон.
– Может несколько лет назад сюда прилетел передовой отряд? – предположил Ле Грок. – Чтоб подготовить комплекс.
– Где их звездолёт? – пришла идея в голову американца. – Если мы его уничтожим, может орды захватчиков не хлынут в нашу систему.
– У них наверняка там кто-то будет. С бластерами.
– Вот и заполучим их!
– Давайте попробуем, – подытожил глава отряда.

– Передохнули?
Они бежали по бесконечным ступеням, выше и выше. И наконец, выбрались на поверхность этого циклопического сооружения. Всё величие древних архитекторов открылось взору.

Подавляющий конус башни, вокруг которой на весь горизонт, по куда хватало глаз, простирались множество полусфер; труб, то смотрящих вверх, то заходящих в причудливые строения, стоящие то выше, то ниже; более мелких, по сравнению конечно только с основной, башенок.
Они оказались на балконе одной из них. Непосредственно перед ними предстал кубический постамент в полсотни метров в рельефных гранях. В его центре располагались три вложенных круга, каждый немного возвышающийся над другим.
Два внешних кольца были украшены пластинами, похожими на лепестки, на которых светились лазоревым иероглифы. То, которое было посередине, беспрерывно вращалось.
Четыре каменных изваяния восседали на картушах внешнего круга, бесстрастно смотря в углы периметра.
– Они появились здесь другим способом, – с отчаянием произнёс Гаррисон.
– Я больше склоняюсь к мысли, не звездолёт ли вéсь этот храм.
– И как его уничтожить?! – воскликнул Ле Грок.
– Может нам удастся вывести из строя генератор поля в башне, – предложил Волков.
Она возвышалась за порталом. Из чего она была сотворена? Металл, камень? На вид было не понять. Из её набалдашника на несколько километров волнами растекался защитный купол, предававший небу, да и всему остальному, эпичный потусторонний вид.
Вызывая меряченье, как в безмолвных просторах под северным сиянием…

Продолжая упиваться флюидами Марса, Ле Грок молвил:
– Мы задохнёмся раньше, чем возвратимся.
– Зато сможем связаться с Кайдановским. И он пойдёт к нам на встречу.


Их встретило огромное пространство, подпираемое квадратными колоннами, в обе стороны уходящими за поворот. Беглецы выскочили перед двенадцатиметровой треугольной аркой, сквозь которую был виден полупрозрачный столб красноватой пульсирующей энергии. Её было слышно уже и без приборов. Негромко, не раздражающе, даже мелодично.
Внутрь самой башни по полу продолжался такой же по размерам, как и арка, изогнутый выступ, в котором был выдолблен треугольник. В его правом углу над канавкой был встроен круглый плоский камень.
– Похоже мы у цели. Но что означает эта головоломка?
– Вы всерьёз вознамерились тягаться с технологиями, возникхшими, когда вы ещё не слезли с деревьев?
Из-за колонн стали бесшумно выходить ящеры с бластерами.
Троица развернулась в круговую оборону. Их предводитель попытался вразумить захватчиков.
– Неужели, находясь на такой вершине развития вы способны спуститься до уровня звериных инстинктов?
– Вы для нас просто прокормка.
– Вы ведь не знаете ничего о нашей цивилизации.
– Мы уже получили все сведения от вас.
– За нами прилетят другие!
– Мы будем только рады…
Дула бластеров начали медленно подниматься.

В самый последний момент, когда земляне застыли в непонимающем отчаянии, рептилоиды один за другим стали замертво падать пронзённые лучами.
Не веря своим глазам, люди продолжали пребывать в прострации.

Перед ними остался стоять только один пришелец. С лазоревыми чешуйками на голове.

Трудно понять какие мысли роились за его вертикальными зрачками, когда он смотрел на трупы убитых им сородичей. Рептилоид перевёл взгляд на людей.
– На вашей планете красивые закаты.

Менее всего в этом чуждом мире они готовы были услышать подобное из уст враждебных существ.
– Откуда тебе ведомо это? – отойдя от шока, спросил Ле Грок.
Он ничего не ответил, только с тоской смотрел на землян.

– Сдвиньте этот камень в левый угол треугольника, если не хотите остаться тут навсегда.

Усилием трёх пар рук им удалось переместить жернов.
И в этот миг полилась новая мелодия теперь едва голубоватой завихряющейся плазмы.
Они с любопытством подошли к краю уступа, взглянув вверх. Столб бил не в небо, а в выпуклую поверхность с металлическим отливом.


Их неожиданный спаситель повёл землян наверх на западную сторону, откуда они сами пришли.
По пути он открыл тайну появления сигнала, которую так жаждали узнать люди. Но при этом пресекал попытки узнать больше подробностей.
Раса "крапчатых", как он назвал их уничижительно, смогла перехватить сигнал с древнейшего портала, который не подавал активности десятки миллионов лет. А он просто ретранслировал источник, впервые выведенный в космос на соседней планете.
– Через год, ваш земной год, они послали сюда наблюдателей, которые изучали вас по радиопередачам.
– Когда на разных языках пошли восторженные новости о выходе на орбиту уже человека, и через месяц ещё раз, им удалось запустить механизмы этой… субстанции…

– А вы на удивление быстро смогли совершить рывок от первого полёта к первой планете.
– Нам удалось сплотиться. Хотя бы в этом.
Он с восторгом глянул на землян, но улыбка его тут же пропала.
– Я должен уничтожить портал, чтобы с вашей планетой не стало то, что произошло с моей.
– Это поражение! – Запричитали члены экспедиции. – Ни в коем случае нельзя так делать. Погубить достижения ваших предков? Мы ведь можем использовать их во благо.

– Предки? – пришелец ухмыльнулся.
Несмотря на чуждую мимику, в его глазах они увидели бесконечную звёздную печаль.
– На той стороне нет вселенской справедливости. Там всё как у вас, только в масштабах галактических.
– Мы не можем позволить разрушить…
Земляне скорчились от резонанса в своей голове.
– Ступайте. Скажите властям своего мира, что это был внутренний источник.

…Разочарование…Ради этого прилетали?!...Столько лететь и понапрасну...Остановиться в шаге от скачка на новую ступень развития?...Молчать?...Немыслимо…


Уходя они спросили его:
– Как звать тебя?
– Имя… моё…
С горькой улыбкой он посмотрел в какую-то неведомую сторону.
Затем вновь вернулся к ним.
– Моё имя стёршийся иероглиф.

– Но что с тобой будет?
Динопод отвернулся и бросил взгляд сквозь панорамное окно в даль горизонта.
– Я остаюсь любоваться закатами этой планеты. Она напоминает мне родную…


Второе кольцо замедлило ход.
Внешнее кольцо повернулось истуканами на четыре выхода к порталу.
Всё застыло. Иероглифы погасли.

И лицо Сфинкса расплылось в ничего не значащие холмы.