Понятное дело, до мысли о взимании пошли с единственного нормального прохода из Балтики в Северную и Западную Европу, датчане додумались довольно рано. Однако долгое время никакой специальной торговой политики по контролю за проливами не было – все как-то до не того. Зунд был естественной точкой сложной экономической системы, что связывала Сконе и Северной Германией и все. Однако в правление датского короля Эрика Помаранского (1396-1439) всё меняется.

В 1420-х годах этот монарх решил бороться с Ганзейским союзом, чье растущее влияние начало представлять угрозу благополучию пока еще живой Кальмарской унии. Сложные взаимоотношения державы становятся причиной, по которой в 1429 году появляются более-менее постоянные таможенные пошлины, доход с которых шел напрямую королю. Именно в те годы сложились несколько основных традиций, которые станут постоянными для феномена Зундских пошлин.

Важной вехой на пути формирования датского торгового господства в Балтике становится город Хельсингёр, построенный Эриком специально для взымания пошлин. Именно в этом городе, кстати, разворачивается действие "Гамлета". Далее появляется первый тариф пошлин, главной валютой которых стал английский нобль. За каждый корабль проходящие через Зунд купцы должны были платить ровно один нобль. В реальности, конечно, не у всех торговцев имелась заготовленная валюта. А потому таможенникам нужно было быть немножко банкирами, пересчитывая и продавая эти самые нобли по актуальному курсу. Но почему вообще нобль? Ответ до ужаса логичен – потому что он золотой, а все торговое золото король может забирать себе. Возможно у этой традиции ноги растут из каких-то более древних времен, но следы ее теряются в темнотье Средневековья. Продлилась она, кстати, аж до 1771 года.

В XVI веке происходят важнейшие изменения в системе пошлин. Но чтобы их описать, сначала надо пояснить, что такого особенного произошло в XVI веке, что Балтийский торговый путь получил совершенно особое значение.

С конца XV века начинается постепенное увеличение важности Балтийского торгового пути, по которому в Европу плывут зерно и скот. Жители Англии, Нидерландов и Франции начинают постепенно перебираться в города, меньше пахать, больше кушать и параллельно с этим стабильно умирать от эпидемий чумы. Цены растут, потребность в провианте тоже, как и масштаб войн, на обеспечение которых нужно все больше еды, питья и денег. Контрольным выстрелом становится так называемая "революция цен" – инфляция, вызванная притоком ресурсов из Нового света, из-за которой цены на продукты питания на европейском рынке росли до небес. Вот тут-то аграрные страны Восточной и Северной Европы смогли навариться как надо. Теперь Польша, Швеция, Россия или та же Дания могли постоянно продавать сельскохозяйственные продукты на Запад, поскольку спрос на еду был всегда.

А теперь представьте, что в центре торгового пути, по которому уважаемым гражданам Лондона, Брюгге и Парижа, везут зерно и мясо, стоит здоровенная таможня.

То, что Зунд – это золотая жила становится понятно еще в начале XVI века. Реформой зундских пошлин одной из первых стала заниматься матушка Зигбритт – мать любовницы короля Кристиана II Дивеке, которая стала его доверенной советницей и де-факто министр_кой финансов Дании. Другое дело, что ее реформы были сведены на нет гражданской войной и свержением Кристиана II. Однако новый король – Кристиан III – займется проливами куда основательнее.

Дело вот в чем. Какие бы прекрасные средневековые традиции не передавались устно старшим поколением таможенников младшему, в XVI веке уже требуется какой-нибудь письменный устав того, как собирать пошлины. Система "один нобль за корабль" не приносила нужных дивидендов в условиях инфляции, а снующие туда-сюда торговцы жаловались на нечестный сбор пошлин. Основательно вопросом устава пошлин датские чиновники задались в связи с делом Педера Хансена – таможенника, обвиненного в махинациях в свою пользу и утаивании части пошлин себе. Мужик, понятное дело, был признан винованым. Но судебное дело над ним запустило также пересмотр вообще всей системы пошлин.

Отныне вместо классического нобля за корабль, пошлины брались в другой валюте – розеноблях, которые потом уступили место талерам. Размер пошлин сперва напрямую зависел от размера корабля, но позже появился абсолютно революционный принцип – "сотый пенни". Помимо пошлин за размер своего корабля, торговцы должны были оплачивать 1% от цены всех своих товаров. Это важное изменение привязывало размер пошлины непосредственно к размеру и количеству груза, которые сильно увеличились в связи с выросшей активностью торговли. Развивать идеи гибкого налогообложения продолжил уже при короле Фредерике II (1559-1588) его министр финансов Педер Оксе, который в 1657 г. ввел "lastetold" – пошлину, размер которой напрямую зависел от цены и веса товара. Вместе с этим появляется и уникальное право короля выкупить товар по заявленной цене прямо на таможне. Это было сделано, чтобы ушлые торговцы не занижали цену на свой товар в попытке уменьшить размер пошлины.

"Lastetold" практически за ночь увеличил средние доходы в год от зундских пошлин с ~45 000 талеров до 132 000. К концу XVI – началу XVII веков нормальные доходы с Зунда будут составлять где-то 250 000 талеров в год. Для государств XVII века эта цифра не заоблачная сама по себе, но очень даже весомая. А когда она поступает в казну вместе с другими доходами причем регулярно – становится страшно. Во многом именно эти поступления с торговли позволили Дании XVI века работать так слаженно, как этовообще возможно для тех лет.

Дания Раннего Нового времени – это доменное государство, живущее исключительно на доходе с земли и торговли. Короли могли абсолютно спокойно жить за свой счет, не засовывая руку в государственную казну или карманы налогоплательщиков, а члены королевского совета наслаждались доходами со своей земли, не боясь, что королю внезапно резко потребуется больше налогов. Именно когда эта ситуация изменится в связи с войнами Кристиана IV – система начнет трещать по швам.

Зундские пошлины абсолютно изменили положение Дании в мировой политике. Если раньше это была, пусть не самая дальняя, но все же периферия Европы, то теперь от вопроса, с какой ноги сегодня встал король Дании, и захочет ли он повысить сегодня пошлины, зависело, будут ли горожане Амстердама завтра есть свежий хлеб. Бесконечные конфликты с Нидерландами, Ганзой и Швецией у Дании возникали именно на почве зундских пошлин. Так в 1565 году во время войны со Швецией Фредерик II полностью перекрыл Зунд, чтобы предотвратить поставки оружия своему противнику. Понятное дело, международный бурлеж быстро восстановил статус-кво, но урок был понятен – если Дания захочет закрыть пролив, она это сделает.

Конечно всему есть предел. Во второй половине 1630-х годов король Кристиан IV (1588-1648) резко поднимает пошлины, желая исправить финансовую ситуацию в королевстве. Доходы в 250 000 талеров в год мгновенно превращаются в 400 000 (а то и 600 000), но ценой дипломатической изоляции. После этого Данию начинают постепенно воспринимать, как державу-паразита, наживающуюся исключительно на чужой торговле. В 1643 году именно тяжелая политика пошлин подтолкнула Швецию начать войну, которая закончится тяжелым поражением Дании. А в войнах середины XVII века Швеция окончательно отвоюет провинцию Сконе, которая теперь принадлежит ей до сих пор, а Нидерланды, бывшие на тот момент союзниками Дании, совершенно не будут возражать. Монополия на пошлины кончится, что не помешает Дании взимать королевское пошлины вплоть до 1857 года. Конечно, козыря в рукаве с правом перекрытия проливов уже не будет. Да и балтийская торговля к тому времени уже утихнет.

Тем не менее, по самым скромным подсчетам, за все свое существование зундские пошлины принесли Дании около 86 миллионов талеров. А эта сумма, согласитесь, довольно неплохо смотрится для небольшой страны на севере Европы

Что почитать?
О зундских пошлинах:

1. Charles E.H. The Danish Sound Dues and the Command of the Baltic. 1922.

2. Veluwenkamp J.W., Scheltjens W. Early Modern Shipping and Trade. Novel Approaches Using Sound Toll Register Online. 2018.

3. Degn O. The Sound Toll at Elsinore: politics, shipping and the collection of duties 1429-1857. 2017.

О финансовой системе Дании в XVI-XVII веках:

1. Ladewig P.E. Two Revolutions In Early Modern Denmark: The Revolution of 1536 and its Aftermath, the Domain State // Politics and Society in Reformation Europe. 1987.

2. Jespersen L. A Revolution From Above? Power State in 16th and 17th Century Scandinavia. 2000.

3. Lockhart P.D. Denmark 1513-1660. The Rise and Decline of a Renaissance Monarchy. 2001.

О балтийском торговом пути:

1. Kirby D. Northern Europe in the Early Modern Period: The Baltic World, 1492-1772. 1990.

2. Bogucka M. Baltic Commerce and Urban Society, 1500-1700. 2003.

3. Van Tilhof. M. The "Mother of all Trades". The Baltic Grain Trade in Amsterdam from the Late 16th to Early 19th Century. 2002.

«Бои за Историю» в ВК: https://vk.com/com_pour_his

«Бои за Историю» в Телеграме: https://t.me/com_pour_his

Кроме того, де Виториа разрабатывал теорию справедливой войны и отверг войну из религиозных соображений (что пацифист имеет право отказаться брать в руки оружие, вывел тоже он). Касательно индейцев, он отверг апелляцию к Аристотелю, что индейцы - рабы по своей природе (если что, каждый современный человек - раб по древнегреческим понятиям:), а апеллировал к схоластике - что каждому человеку присуще внутренне достоинство (а не только благородным гражданам). Де Виториа: "Итогом всего вышесказанного является то, что аборигены, несомненно, обладали истинной властью как в общественных, так и в частных делах, точно так же, как христиане, и что ни их князья, ни частные лица не могли быть лишены своей собственности на земле". Так что все восклицания "у них не было прав, колонисты пришли и оформили их права на землю как положено" - это заявления уровня 1500 года.

Если что, это было мнение не частного юриста - де Виториа консультировал короля и императора Карла, его доводы были услышаны кортесами и воплотились в Законы Индии и Новые законы (Leyes Nuevas и Leyes de Indias).

Можно почитать тут, "Испанское происхождение международного права" https://books.google.ru/books?id=_LBIpmkOzvIC&hl=ru&...

Можно попытаться возразить, что он имел в виду развитые государства континента, но нет: еще до него и юристы, и корона задавались вопросом, как вести себя в Новом Свете (чтобы понять, каково это, вспомните фильм Район №9). Например, в 1495-м Антонио де Торрес, капитан из 2-й экспедиции Калумба, привез в Испанию порабощенных индейцев с островов. Изабелла королевским указом наложила мораторий на их продажу в рабство "потому что Мы хотели бы узнать (мнение) юристов, богословов и каноников" и потому что Испании следует "избегать незаконной и опасной ситуации, которая сложилась в Португалии". В итоге индейцев было приказано освободить, вернуть на родину и вернуть им все имущество.

В Гранадских инструкциях 1501 года, согласно которым индейцы считались достойными людьми и свободными вассалами, с которыми нужно обращаться "так же хорошо, как с жителями Кастилии и любыми другими людьми, согласно вечному Закону Божию" даже высказывалась идея согласовывать с индейцами налоги (!) "чтобы они знали, что с ними не поступают несправедливо". Много было государств, где это высказывалось хотя бы на уровне идеи?

Эти указы не остались на бумаге. Например, в документе 1503 года есть поручение об основании учебных заведений на открытых территориях и о строительстве больниц, где "необходимо срочно позаботиться о бедных, будь то язычники или христиане".

Историк Антонио Румеу де Армас: "Монархи стали ревностными защитниками свободы индейцев. Положения закона, устанавливающие, что аборигены считались свободными людьми, вассалами кастильской короны, были повторены и очень ясны".

Только ради золота? Нет. Изабелла и Фердинанд считали главной задачей Испании проповедь, оставляя экономические выгоды на потом, что привело правительство к конфликту с некоторыми конкистадорами. А для этого "потом" Изабелла поощряла смешанные браки - не столько потому, что испанок в Индиях было мало, сколько потому, что проповедь в семье имеет больше шансов на успех. Разумеется, это было понято, как всегда (Бог высоко, король - далеко), и Фердинанд в 1511 запретил насильственные браки, потому что и подданные в Испании свободны в заключении брака. Окончательно лазейку в толковании законов он закрыл в 1515-м: "указанные индейские женщины и индейцы имеют полную свободу вступать в брак с кем хотят, как с индейцами, так и с выходцами из этих партий (колонистов)".

Окончательно это все было оформлено в Бургосских законах, принятых по доводам доминиканца Антонио де Монтесиноса, всего через 19 лет после высадки испанцев на Марсе того, как Колумб вернулся с вестью об открытии Индии на западе. Они же стали первыми законами в Америке, регулирующими трудовое право. Индеец в них был объявлен "свободным и разумным существом", а права всех наций постулировались через Евангелие. Да, соблюдались они как попало - и потому, что в джунглях человек быстро сходит с ума (полковник Курц не даст соврать), и потому, что человек остается человеком в любых обстоятельствах. Но их все равно заставляли соблюдать - иначе не было бы мятежей конкистадоров типа Великого бунта энкомендеро во главе с Гонсало Писарро в Перу (после издания Новых законов, запрещавших энкомьенду и другие формы принудительного труда, и вице-король Бласко Нуньес де Вела отдал свою жизнь за претворение этих законов в жизнь).

А главное - испанская корона последовательно проводила политику по обеспечению равноправия индейцев. Когда английская корона приняла аналогичные законы? Зато есть постановление Верховного суда США 1823 года (см. "доктрина открытия"), по которой земли индейцев трактовались как ничейные земли. Закон о гражданстве индейцев принят только в 1924 году (гражданство - это не только паспорт).

После открытия серебряных рудников в Потоси (1545) индейцам было предоставлено право владеть ими: "посредством которого (постановления) мы даем лицензию и власть всем и каждому индейцу в провинциях, подчиняющихся королевскому двору Перу, чтобы они могли свободно ... владеть золотыми и серебряными рудниками и разрабатывать их в указанных провинциях, как они это делают и (как это) могут делать испанцы".

Покупать землю у индейцев было можно ( = право собственности), но только в присутствии оидора (рода судьи). Он же отвечал за возврат несправедливо экспроприированных земель.

Были законы о сохранении местных законов и обычаев, начиная с Новой Испании (Мексики) в 1530-м: чтобы "хорошие обычаи и обычаи сохранялись, поскольку они не противоречат нашей христианской религии".

Корона стремилась исправить "дурные обычаи", ограничивая права касиков в отношении простых индейцев. С другой стороны - даже первоначально был запрет метисам становиться вождями из опасения, что они станут марионетками колонистов.

Хунта в Вальядолиде

Вопросы морали дошли до того, что в 1549 Карл приказал Совету Индий приостановить все завоевания, чтобы с уверенностью гарантировать то, что Испания и ее подданные действуют в соответствии с правильной моралью. Мораторий действовал до 1556 года. В этот период провели Вальядолидскую хунту (здесь хунта - просто "собрание"). Это произошло из-за возникших философских вопросов (в основном со стороны католических юристов и схоластов- философов права): имела ли Корона моральное право на законное завоевание Индии? Таким образом, возник серьезный вопрос о законности испанских титулов в Америке (особенно в отношении владения территориями), что больше не сводило проблему к плохому обращению и эксплуатации индейцев, а к тотальному вопросу самого присутствия испанцев в Америке. Карл I, под влиянием размышлений (Relectiones) Франсиско де Витории и школы Саламанки, вместе с давлением миссионеров (как Бартоломе де лас Касас), хотел быть уверенным в безупречности своей власти - или готов был отказаться от Индий. Поэтому было приказано прекратить все военные предприятия в заморских владениях до тех пор, пока совет мудрецов не вынесет решения о наиболее справедливом способе их осуществления. Серьезно рассматривалась возможность полного или частичного оставления Нового Света до тех пор, пока имперские сомнения не будут разрешены.

На хунте присутствовали духовник императора и короля Доминго де Сото (выдающийся экономист), арх. Бартоломе де Карранса (филантроп: "После того, как он вступил во владение Архиепископством (Толедо), известно, что он потратил 80 000 дукатов на выкуп пленников, женитьбу сирот, поддержку честных вдов, предоставление учебы в университетах бедным студентам, вывоз заключенных из тюрем и отправку их в больницы"), советник Трибунала Святой Канцелярии (Инквизиции) Педро де ла Гаска (миротворец Перу во времена войн между конкистадорами). Основными оппонентами были еп. Бартоломе де лас Касас и светский гуманист де Сепульведа, обретавшийся при дворе Медичи. Последний опирался на другого придворного гуманиста Медичи - Анджело Полициано - и на Аристотеля с его идеями о естественной иерархии и превосходстве человека над другими видами. Этот гуманист, ни разу не бывавший в Новом Свете, утверждал, что индейцы строят города инстинктивно, как муравьи, что он "как дети для родителей, как женщины для мужчин, как жестокие люди для кротких людей". Короче, их надо спасти, а для этого обратить в рабство.

Лас Касас возражал: индейцы обладают таким же разумом, как и испанцы, испанцам свойственны такие же пороки, как и индейцам, а крещение - это право, а не обязанность (напомню: это сказал проповедник-доминиканец).

В заключение хочется добавить речь о Вальядолидской хунте - немного панегиричную, но это свойство средиземноморской речи:

"Это был первый случай, когда короли и теологи постановили, что люди обладают фундаментальными правами просто потому, что являются людьми (Ius gentium), правами вечного Закона, которые предшествуют любому позитивному закону, записанному в договорах. Никогда еще европейский народ не задавался так глубоко вопросом, где заканчиваются его собственные права, права победителя, и где начинаются права других, права побежденных. Никогда еще власть не подчинялась моральной философии".

Основываясь на принципе, что право исходит из фактов, а не идей, были установлены следующие правила соблюдения Законов Индий:

1) естественный закон (метафизическая сущность закона, основанная на простом факте существования реальных людей в естественном порядке справедливости) стоит выше позитивного права (писаного закона о материи, который выводится из естественного права в рамках формальной справедливости);

2) традиция (обычное право), основанная на определенных требованиях морали, имеет приоритет над законом.

8-часовой рабочий день

Более того. Филипп Второй, которого у нас не любят за то, что он послал Армаду к берегам Англии и всячески угнетал прогрессивную часть Европы, ввел 8-часовой рабочий день: "Все рабочие укреплений и фабрик будут работать по 8 часов в день, 4 часа утром и 4 - после обеда; часы будут распределены инженерами по наиболее удобному времени, чтобы уберечь рабочих от жара солнца и дать им возможность заботиться о своем здоровье и его сохранении, не в ущерб своим обязанностям". Первоначально принятый для строителей Эскориала, этот закон был распространен на Америку - за 300 лет до аналогичных законов в Европе.

https://www.abc.es/historia/abci-jornada-ocho-horas-invento-sindicalista-felipe-201905080106_noticia.html?ref=https://www.abc.es/historia/abci-jornada-ocho-horas-invento-sindicalista-felipe-201905080106_noticia.html

Рабочие Эскориала получали 10 дней отпуска в год с полной зарплатой и имели право на половину зарплаты, если они получили травму на стройке: "Если рабочий потеряет сознание, ему следует выплатить половину зарплаты за время болезни".

Во время правления Филиппа II те же самые условия были распространены и на индейцев, которые имели собственное законодательство и организовались в «индийские республики», избирая своих мэров. В книге "Трудовой кодекс американских индейцев" историк Антонио Румеу де Армас напоминает, что индейские законы гарантировали 8-часовой рабочий день, разделенный по 4 часа. У тех, кто работал на рудниках, день был сокращен до 7 часов "с 7 утра до 5 вечера, чтобы индейцы могли лучше сохраниться".

В Перу вице-король Диего де Бенавидес установил минимальную заработную плату и исключения из труда в зависимости от пола, возраста и места жительства. Он приказал закрыть многочисленные подпольные предприятия. В 1681 другой вице-король приказал разрушить несколько предприятий, не соблюдавших законы, и заключил в тюрьму многих работодателей. Запрещалась оплата труда посудой и т.п. В пределах военной юрисдикции Королевской перуанской армии строго соблюдались индийские законы.

Кроме того, индейцы имели право писать королю на своих родных языках. Например, из Н. Испании писали преимущественно на науатль (он был лингва-франка), но также на своих языках обращались миштеки, сапотеки и др. В конце концов они дорастали до генеральных прокуроров по делам индейцев, как простолюдин Висенте де Мора Чино в Перу.

Законы были распространены и на Филиппины. Там местные жители массово пошли в духовенство и в целом, кроме юга, приняли Испанию. Проблемы начались в 19 веке, после изгнания иезуитов и завоевания Мексикой независимости.

А после независимости проблемы посыпались как из рога. Например, в Боливии "Мариано Мельгарехо (это тот, кто сделал из президентского дворца что-то среднее между борделем и конюшней), руководствуясь либерализмом, стал причиной величайшего посягательства на собственность индейцев... С установлением либеральной политики индейцы оказались во власти крупных землевладельцев и иностранных инвесторов. Либеральная идея эгалитаризма заключалась в гомогенизации всего коренного населения Боливии как граждан ("равенство перед законом") и содействии приватизации коллективных активов. Приватизация земли привела к краху натурального хозяйства и последующей социальной дезинтеграции общин, создав атмосферу неравенства, которая вынудила индейцев покинуть свои земли и бежать в крупные города в поисках работы или остаться служить помещикам, где их низвели до категории, сходной с категорией современных рабов". В Мексике Бенито Хуарес провел "Войну за реформы" - и через пару десятилетий сформировался режим Порфириато с латифундиями, батраками, процветанием узкого слоя элиты и иностранных инвесторов и т.д., приведший к революции 1910-17 гг. Там, где империи могут позволить себе быть великодушными, маленькие самостийные республики выжимают по максимуму. Дискриминация индейцев началась тоже после обретения независимости - это какая-то общая черта юных государств, которым, видимо, надо на ком-то самоутверждаться - даже Норвегия успела поугнетать своих саамов (принудительная ассимиляция прекращена только в 1992-м), и там тоже ссылались на формальное "равенство перед законом".

Что получалось?

Основываясь на принципе, что право исходит из фактов, а не идей, были установлены следующие основы исполнения Законов Индий:

1) естественный закон (метафизическая сущность закона, основанная на простом факте существования реальных людей в естественном порядке справедливости) стоит выше позитивного права (писаного закона о материи, который выводится из естественного права в рамках формальной справедливости);

2) традиция (обычное право), основанная на определенных требованиях морали, имеет приоритет над законом.

Есть такая формула: "Закон соблюдается, но не исполняется" ("la ley se obedece, pero no se cumple"). Забавно, но этот афоризм, очень часто употреблявшийся испанцами по поводу применения Законов Индий, породил в современной юридической историографии (под влиянием позитивизма или рационализма ) убеждение, что законы остались на бумаге и что вся испанская система была настолько коррумпирована, потому что она - испанская. Привет "Черной легенде", старательно продвигавшейся английской публицистикой.

Однако это - непонимание истинного смысла данной политической формулы, вызванное модернистским взглядом на афоризм, принадлежавший к правовому порядку, отличному от того, который использовался в судебных процессах современности; такому порядка, где закон - один элемент из нескольких, составлявших правовой порядок американской действительности и посредством которых законодатель уважал обязанность соблюдать нормы естественного права, а не позитивные законы (которые могли бы быть установлены по умственному невежеству какого-нибудь юриста). В общем, этот афоризм делал легитимным неисполнение закона, который мог нанести вред общему благу и противоречил естественному праву. А королю и его чиновникам - время исправить ошибки.

Наместники и аудиенции обладали дискреционными полномочиями в тех ситуациях, когда королевские мандаты существенно расходились с местными реалиями или когда их реализация могла создать несправедливость. Они могли приостановить исполнение закона, и делали это в живописной церемонии - чиновник целовал королевский указ и произносил формулу: "Я подчиняюсь, но не исполняю" (obedezco pero no cumplo). После этого должно было представить Совету Индий конкретные предложения, с помощью которых приостановленное законодательство могло быть улучшено или изменено.

Итог

Юрист и историк Caracciolo Parra Pérez, исследовавший жизнь Миранды и Первую Венесуэльскую республику, писал (и его выводы касаются всех земель короны):

"Результаты исследования ... могут быть синтезированы в определенном количестве опровержений критикам нашей истории: это неправда, что индейцы систематически уничтожались испанцами. Завоевание было тяжелым и ужасным для некоторых племен, которые на протяжении столетия героически защищались от захватчиков. Но порабощенным коренным народам повезло больше в Венесуэле, чем в колониях других европейских стран.

Неправда, что правительство смотрело на креолов свысока и держало их в униженном положении по сравнению с европейскими испанцами.

Неправда, что креолов лишили государственных должностей и почестей.

Неправда, что правосудие всегда было произвольным и всегда отправлялось против венесуэльцев.

Неправда, что Испания поощряла разделение каст, хотя такое разделение явно было тогда лучшим средством поддержания общественного спокойствия.

Неправда, что метрополия сознательно ставила всевозможные препятствия созданию промышленности и развитию торговли.

Неправда, что креолы были обречены на вопиющее невежество.

Неправда, что венесуэльцы жили триста лет в страхе перед инквизицией и под теократическим правительством, вдохновленным священниками и монахами.

Неправда, судя по смешной сумме, которую колонисты платили в казну, и по разумному распределению налога, что они были отягощены бременем произвола казны.

Неверно, что венесуэльское общество XVIII века, которое ценили выдающиеся и прославленные путешественники, было отсталым, бедным и даже грубым по сравнению с обществом большого числа европейских стран.

Неправда, что капитан-генерал был деспотом без конституционных норм, действовавшим по своим прихотям, и что колониальное правительство было системой варваров.

Неверно, что муниципальные свободы, основа остальных и, возможно, единственные эффективные свободы, прекратили свое существование и что городской совет, "креольская крепость", в конечном итоге полностью подчинился политической власти.

Неправда, что колониальное правительство оставило нерешенными основные проблемы администрации или что оно характеризовалось коррупцией и пренебрежением государственными делами. Неоспоримое процветание, царившее в Венесуэле в момент начала Революции, пропорциональное, естественно, ресурсам страны и ее населению, по сравнению с состоянием других современных европейских колоний, является, напротив, весьма мощным аргументом в пользу эффективности административного управления.

Вкратце: беспристрастное изучение фактов приводит к оправданию испанцев и, во многих случаях, к восхвалению их здравомыслия и ясновидения. Описания этого режима как деспотического, ретроградного, инертного и антиамериканского - безрассудны и непоследовательны. В любом случае обвинения против Испании в систематической тирании и бесхозяйственности можно с большей справедливостью сформулировать против других колонизирующих государств того времени и даже более поздних времен. А что касается чистых принципов, то доказано, что Законы Индии превосходили аналогичные, которые соблюдали (или не соблюдали) тогда другие народы".

Caracciolo Parra Pérez. "Виноградная лоза. Испанский режим в Венесуэле".

Всем разума, и пусть когда-нибудь победит правда.