Прошлые ошибки (7)
Продолжаем знакомиться с книгой Дэвида Маунтина
"Прошлые ошибки. Как мы неправильно истолковываем историю и почему это имеет значение".
Нигде не найти так много мифов, как в повествованиях национальных историй. Там есть всё: неточности, анахронизмы, преувеличения и банальная ложь.
Нация – недавнее изобретение. Национальная идентичность на базе культуры, традиций и языка не была основанием для претензий на политическую автономию. Сколько монарх земли захапал – всё его. Два кита несли на себе политическую легитимность: монархия и религия. Идеально, если монарх – ещё и бог, как у японцев или древних египтян.
Но время шло, научные знания накапливались, и религиозный авторитет начал понемногу крошиться. Кто поверит сегодня, что гроза идёт вследствие прогулки пророка Ильи по небесам? Каждое новое достижение разума, способного на чудеса волшебного исцеления и другие великие вещи, заставлял задумываться философов о применении его в политическом поле. Руссо заговорил о «воле народа», которая должна управлять страной. Декларацию прав человека и гражданина стали переводить на другие языки, и в различных уголках планеты вызов существующей власти стал приобретать местные культурные и национальные черты. Прежде всего это стало заметно в Европе с её философами-романтиками начала девятнадцатого века. Росло убеждение, что твоя свобода возможна только тогда, когда свободен твой народ. Особенно популярно оно было в рамках многонациональных Габсбургской, Османской и Священной Римской империй (замечу, что последняя хоть и называлась с 1512 года «империей германской нации», но включала в себя территорию современной Чехии, например).
Стремление добиться национальной независимости контрастировало с космополитическими устремлениями французских и американских революционеров. Удивительным образом автор считает французов космополитами, тогда как именно во Франции, избавившейся от монархов и клерикалов, и было создано первое в мире национальное государство. Успехи наполеоновской национальной армии с её национально мотивированным составом вдохновили на подражательство многих европейцев.
Здесь и там в Европе стали появляться новые флаги. Бельгия стала откалываться от Нидерландов сперва под французским триколором. Но он долго не продержался, уступив красно-жёлто-чёрному стандарту давно почившего герцогства. Новорожденный национализм не проник поначалу далеко в массы, а был занятием появляющегося среднего класса. Европейские иммигранты, прибывающие в США с 1840 по 1915 год, гораздо чаще говорили, из какой они деревни и какого епископата, а не какой нации. На Украине в пылу сражений 1918 года английский наблюдатель отмечал, что простые смертные называют себя русскими, православными, да и просто крестьянами. Но почти никогда – украинцами.
Короче, 200 лет назад наций по сути не существовало! Это являлось и является проблемой для националистов. Как можно топить за «естественную» нацию, которой толком не видать? Выход: всё, что не хватает, надо изобрести! В том числе историю. Называется это красивым выражением «пробуждение национального сознания». Основатели современной Италии так и говорили:
Италия создана. Теперь мы должны создать итальянцев.
Работа закипела. Собирался фольклор, коллекционировались напевы и одежда, ковалась «аутентичная» культура. Оно и хорошо в свете того, что индустриализация активно погребала под собой местные особенности. Что не подходило под шаблон – редактировалось. Швейцарские националисты переписывали песни, казавшиеся им недостаточно патриотичными, а венгерские музыканты, заботясь о чистоте культуры, упорно не собирали цыганский фольклор. Греческое платье Амалия было вообще придумано королевой в 1838 году, вобрав себя тогдашние модные тренды.
Шведский национальный костюм был разработан в 1905 и «принят на вооружение» в 1983 году. То, что было, по возможности старилось. Шотландский килт, перенятый англичанами у жителей гор в восемнадцатом веке, сделали древней традицией, да ещё присовокупив клетчатый узор, продвигаемый мануфактурщиками викторианской эпохи. Японскую борьбу сумо придумали в начале двадцатого века, дзюдо – в 1882 году. Традиционная культура, демонстрируемая Узбекистаном в Навруз, приобрела свою сегодняшнюю форму усилиями Министерства Культуры лишь в девяностых годах прошлого века.
Конструкторы национальных историй тоже работали, не покладая рук. Каждой нации – свою историю, и чем длиннее – тем лучше! Многие из историков девятнадцатого века с радостью восприняли национальную риторику. Кто-то додумался представлять новую независимость продуктом исторической необходимости. Джузеппе Мадзини вообще утверждал, что нации были предопределены Господом и отказывать им в независимости – значит нарушать Божьи предустановления на Земле.
Весна наций 1848 года стала демонстрацией национальных движений по всей Европе. Правда, многого достигнуть тогда не удалось, а то немногое тоже было откачено назад. Во Франции воцарился Наполеон III, Австрия и Италия тоже получили своих монархов обратно. Но эти и другие монархи поняли мобилизационный потенциал новой идеологии и поставили её себе на службу. Национализм показал себя верным слугой любого установившегося режима. Получив в своё распоряжение госаппарат, его деятели взялись за дело с удвоенным рвением. Патриотизм стали вбивать в головы детишкам в школе и крестьянам на военной службе. Начало двадцатого века стало триумфом национализма, проникшего во все слои населения и шагнувшего далеко за пределы Европы. Детище романтиков одержало верх над интернационализмом Просвещения.
Желание написать прославленную историю было не новым. Испокон веков цари были не прочь приобщиться к деяниям великих предков. Тутмос Четвёртый раскопал занесённого песками древнего Сфинкса и поставил рядом свою стелу для потомков о своём скромном деянии.
С ростом национализма интерес к истории пробудился не на шутку. Ею стали интересоваться не только одни лишь фрики-ботаники. Прошлое стали уважать, и это уважение сохранилось до наших дней. К сожалению, процесс имел и негативные стороны. Победы раздувались, достижения преувеличивались, а поражения и прочие бесславные события охотно забывались или даже отрицались. Мигранты, женщины как будто не существовали, если верить историческим книгам. Нашлось место выдумкам наподобие изобретения китайских иероглифов древними корейцами или происхождения валлийцев от троянцев. Греки девятнадцатого века архаизировали свой язык, переименовали города на древний манер и стали строить в стиле неоклассицизма. Детей стали называть Периклами и Фемистоклами. Вклада славян, франков, венецианцев в греческую историю как будто бы не было. В Финляндии изобрели финских викингов. Надо же как-то сравниться с соседями. Чехи превозносили фальшивку XIX века о народных героях Забое и Славое. Турецкое правительство провозгласило в 1935 году, что первое слово, сказанное человеком, было турецким. Чего уж мелочиться, на самом деле?
Национализм оказался не столько пробуждением древних наций, сколько намеренным их созданием из ошмётков местной культуры. Большинство существующих стран имеют весьма юную историю. Возьмите Турцию, Монголию, Пакистан, Бангладеш, Беларусь или Индонезию. Но все, все без исключения гордятся своей древней историей! Саддам Хусейн подражал вавилонским царям, не обращая внимание, что его страна была слеплена из кусков подмандатных территорий англичанами через два с половиной тысячелетия после падения Вавилона. Жители Северной Македонии гордятся Александром, не имеющим с ними ничего общего, кроме географии. Как не имеет ничего прошлого современный Египет с его древним аналогом. У Македонии хоть название страны совпадает. Французы кукарекают галльскими петушками, хотя галлы растворились столетиями раньше появления первого франкского королевства.
Национальные мифы были бы безвинными академическими упражнениями, но последствия у них весьма реальны. Основываются партии, организуются протесты, льётся кровь. Ксенофобы вроде греческой Золотой зари предлагают минировать границы, а Орбан не пускает беженцев. Венгрия якобы была бастионом защиты христиан от мусульман. В Индии разрушается древняя мечеть (см. Почему мы дерёмся), которая якобы стояла на месте разрушенного индуистского храма. Когда есть возможность, свидетельства присутствия чужих культур – храмы, могилы, мосты, архивы, библиотеки – попросту уничтожаются, как это происходило во время войн в бывшей Югославии. Увы, грань между фарсом и трагедией слишком тонка.
Национализму долгие годы пророчат скорую кончину. Пожалуй, первыми предсказателями её были Маркс и Энгельс с их Манифестом. Им вторил историк Эдуард Карр в 1945 году. И что? С тех пор число только лишь признанных национальных государств выросло почти вчетверо.
Националистические кампании продолжаются. Индия переименовывает города (Бомбей – Мумбай, Мадрас – Ченнай, Аллахабад – Прайяграй...). Китай переписывает учебники истории, включая захват Манчжурии в японо-китайскую войну. Тем же занимается Бразилия, представляя военный путч 1964 года «суверенным решением общества». История по-прежнему стоит на вооружении. Людей учат не отмечать и сохранять историю, а выхолащивать её. На самом деле предки наши много такого накурочили, что не укладывается в прямолинейный канон национальных историков. Это надо иметь в виду.
История – это беспорядок.
-------------------------
Видно, что автор разбирается в теме. Неудивительно: Дэвид получил два образования. Сначала он учил биологию и геологию, а потом подался в политологи. Грыз гранит науки в Эдинбурге и специализировался как раз в национализме. Манипуляция истории политиками – интересная, многогранная тема. Академик Покровский справедливо считал, что история – политика, опрокинутая в прошлое. Он же предлагал «милитаризацию» высшего образования для этих целей.
У него осталось масса последователей, приходится признать. Когда-то давно я читал книжку Марка Ферро «Как рассказывают историю детям в разных странах мира». Вывод, который я сделал для себя: объективного изложения истории своей страны не найдёшь днём с огнём. Что делать? Читать всё подряд: и придворный персонал, и злоязычных супостатов. И делать выводы для себя. Радует то, что доступны многие точки зрения. Не радует – что доступ этот начинает сокращаться.