А у меня был самый обычный велосипед. Два колеса, раздолбанная сидушка и ржавый руль. Не помню, как точно он у меня появился, но помню, что в родном урочище он был у меня одного. Да, кто-то рос в городе, кто-то в деревне, а мне досталось урочище. Урочище - это такое место, на месте которого когда-то давным-давно кипела жизнь. Кипела, кипела и выкипела. Иной раз даже и следов жизни не остается. О том, что в данном месте когда-то жили люди, могут рассказать лишь какие-то старинные артефакты, найденные уставшим путником под ногами, фрагменты строений, поглощенных бушующей флорой или еще что-то, что выбивается из общей картины местности. Вот идешь по лесу, вокруг одни дикие деревья за сотни километров и вдруг начинают попадаться старые-старые сливы, яблони, груши. Какие-то непонятные кусты малины или шиповника. Своего рода фруктово-ягодный оазис. Значит тут когда-то и стояла деревушка. Начинаешь бродить по этим кустам и натыкаешься на другие доказательства пребывания на этом месте людей. Чаще всего это остатки фундаментов строений или старые каменные печки, которые раньше наполняли избушки теплом, уютом и ароматами домашней кухни. Спустя годы остатки печек, торчащие из земли, больше становятся похожи на надгробные памятники. Не хватает лишь фотографии дома, который эта печка обогревала, и дат: построен - разрушен. В общем, картина грустная. Но на мое родное урочище Грязное она не распространяется, так как в свое время оно получило вторую жизнь. В некогда заброшенную деревушку с дурной славой забрел человек, отвергнутый всеми. Выбрал себе более-менее целый домик и обосновался в нем. Затем пришел еще один, потом еще и еще. Грязное было магнитом для отвергнутых людей. Кто-то расстался с семьей, кто-то скрывался от служителей закона, кто-то от служителей беззакония, а кому-то просто надоело жить среди людей и он искал уединения. В свое время мой дед перевез сюда еще молодую и полную сил бабушку и меня, мелкого и беспомощного. Тогда в Грязном уже набралось человек 15-20. Все мы были разные, но объединяло нас одно - нам нигде не были рады. И лишь Грязное приняло нас как родных. Лес вокруг защищал от посторонних глаз, кормил и обогревал. Безымянное озерцо нас поило прохладной чистой водицей. Из детей я был там один. Поэтому меня все пытались сюсюкать и баловать. Бабуля Эсмеральда этому всячески противилась, дабы я не вырос изнеженным и заносчивым. С первым пунктом бабуля вполне себе справилась. Но велосипед мне все-таки достали. Всем селом собирали запчасти. Уж не помню кто, но кто-то его собрал воедино и вручил мне. Старый, в обшарпанной зеленой краске, без половины спиц в колесах велосипед вполне себе ездил. Скрипел, звенел, но ездил. Ездить было особо не куда, дорог у нас не было, но я находил площадки, где можно было погонять. Года два я рассекал на нем в гордом одиночестве. Потом у нас появился один странный человек. Странный по меркам жителей обычных населенных пунктов. По нашим же меркам - вполне себе обычный. Он о себе ничего не рассказывал, но бабушка говорила, что он скрывается от милиции. Цирк вроде ограбил. Обычный грабитель крадет деньги, но грабитель, который выбирает в качестве места, где можно залечь на дно, Грязное - крадет медведей. Это был молодой бурый медведь, которого заставляли ездить на велосипеде. Дед Матвей сжалился над медведем и ночью, с обрезом в руках, ворвался в цирк и похитил медведя. Потащил его в лес и ожидаемо заблудился. Так и попал к нам. Медведь оказался не приспособлен к жизни в диком лесу, назад его не сдашь, да и возвращаться в тюрьму не хотелось. Вот дед Матвей и остался жить в Грязном со своим медведем. Назвал Тихоном и зажили они душа в душу. Мне нравилось играть с Тихоном. Я научился у него многим трюкам на велосипеде, которые уже во взрослом возрасте демонстрировал столичным красоткам. Вот бы они удивились, узнав у кого я этому научился. Медведь стал мне лучшим другом. Я воровал для него у бабушки редкую в наших краях морковку, а он защищал меня от волков. И лишь зимой, когда он впадал в спячку, мы не тусили вместе. Было немного грустно зимовать без него, но у всех есть свои недостатки. Пока он спал я отгонял от него мышей и менял местами лапы во рту, чтобы он не пересасывал одну больше другой. Ради меня он просыпался пораньше, еще в феврале, за что я его любил еще больше.
Наша дружба длилась больше пяти лет, пока нас не разделил случай. Это было осенью, когда Тихон накапливал жирок перед очередной спячкой. Я показал ему ягодную полянку и мы вместе принялись обносить кусты с красными плодами. День клонился к вечеру, когда мы услышали незнакомые голоса и лай собаки. Браконьеры вышли к нашему урочищу. Скорее всего собака учуяла запах медведя и привела людей прямо к нам. Меня бы охотники не тронули, а за Тихона стало очень страшно. Не думая ни секунды я посадил его на велосипед и велел крутить педали изо всех сил и ехать домой. Дед с раннего детства учил меня скрываться от людей и я неплохо усвоил его уроки. Я запутал следы, сбил с толку охотников, и они потерялись. После этого я немедленно помчался домой. К всеобщему ужасу Тихона в Грязном не было…
Урочище Грязное было по-настоящему мистическим местом. Если посмотреть на любой населенный пункт, даже самый маленький, то всегда внутри него или неподалеку находится как минимум одно кладбище. Смерть - это печальная правда жизни. Все люди когда-нибудь умирают и их хоронят на кладбище. Жизнь и смерть всегда рядом. В Грязном никогда не было кладбищ. Даже ни одной могилы не было. Ни в первую его жизнь, ни во вторую, когда оно уже сменило свой статус на урочище. У нас жили, в основном, старики, многие из них были на столько стары, что даже не помнили свой возраст. И ни один из них не умер. Ни один. Нет, они не жили вечно. Люди просто не умирали. Они исчезали. Выглядело это так. Солнце садится, Грязное засыпает. Солнце встает, Грязное просыпается. Но одного человека уже нет. Он просто исчезает. Иногда кто-то уходил в лес и не возвращался. Логики не было. Это мог быть старик, а мог быть и молодой человек. Говорили, что они уходят. Ни каких следов не находили. Да их никто и не искал. У нас говорили, что смерть - это личное дело каждого. А в личные дела лезть было не принято. В грязном не было кладбищ, и смерти как будто тоже не было.
Вот и про Тихона тоже так говорили. Чем зверь хуже человека? Тоже ушел. Но с ним было иначе. Как-то не спокойно было на душе. Не смотря на все запреты я его искал до самой весны. Весной я нашел свой велосипед. Он валялся под старым выворотнем, километрах в пятнадцати от Грязного. Рама была погнута, шины порваны. К горлу подкатил ком, сердце выскакивало из груди. Простояв так какое-то время, я развернулся и хотел уже идти домой, как вдруг услышал шорох неподалеку. Раздалось знакомое и родное сопенье лучшего друга. Из кучи какого-то лесного хлама показалась заспанная морда Тихона. Я не верил своим глазам! Живой, шерсть лоснится, нос блестит. Я кинулся на него и вцепился со всей силы в его загривок. Счастью не было предела. Тихон повалил меня на спину и начал вылизывать лицо. Я даже не стал его отпихивать, как делал это раньше. Оказалось, что тогда осенью, с перепугу, Тихон перепутал дорогу и заблудился. От стресса он начал впадать в спячку раньше обычного и каким-то чудом забрел в старую берлогу и остался там зимовать. До того случая мы все считали, что он никогда не сможет выжить самостоятельно в лесу. А он смог.
Подумав немного, я решил, что в этот раз не буду рассказывать эту историю. Не потому, что мне вряд ли поверят, а потому что это слишком личная история, чтобы рассказывать ее среди праздных баек. Да и не про велосипед она.
